Птицеед

Глава шестнадцатая ДОЛГИ И ОБЕЩАНИЯ

К «Пчёлке и Пёрышку» мы добрались за три часа до рассвета, в состоянии разбитой армии. У Элфи зуб на зуб не попадал, несмотря на то что Плакса (очень любезно с его стороны) поделился с девчонкой курткой.

Он пытался объясниться, но я просто поднял указательный палец вверх, тем самым прося повременить, и наёмник заткнулся. Вообще не в моих правилах злиться, но я был наполнен злобой по макушку. Сперва испугался за Элфи, а когда страх прошёл, разъярился. На провидение. На себя. На Плаксу, ибо лучшего объекта и не сыскать.

Но я всё же цивилизованный человек… большую часть дня… и способен контролировать эмоции, разумом понимая, что они не должны править мной. Поэтому не стал, точно жаждущий крови волк, бросаться на товарища по отряду. Все мы, не важно каких сословий, не должны переходить границы до последнего момента, ибо потом, по меньшей мере, нам будет стыдно. А при худшем раскладе — происходят и вовсе непоправимые события, о которых выжившему придётся сожалеть.

В случае с Плаксой, надо признаться, я не был уверен, что буду тем самым выжившим. Если кто не помнит, этот тип в поединках проигрывает только Капитану. Что Плакса и доказал, укокошив своих недавних коллег по охоте за моей очаровательной персоной.

Как назло, я потерял ключ от двери. Проверил карманы, ругнулся, спросил у Элфи. Но та развела руками:

— Я спускалась через гостевой зал. Не думала, что настолько задержимся.

Стоило бы помянуть сов, но они и так сегодня вьются над нашими головами. Разве что не ухают от восторга.

До Амбруаза не докричишься. Он небось храпит на половину этажа.

Пришлось долбить в дверь «Пчёлки и Пёрышка». Набраться терпения и проявить должную степень настойчивости под взглядами Плаксы и Элфи.

В нашем районе у местных нет привычки ломиться в закрытые питейные заведения. Они знают последствия дурного настроения пробудившихся владельцев. Потом тебя не подпустят к стойке и на пушечный выстрел. Незачем так рисковать. Уж лучше отправиться в Ветряный Гребень или вообще в Талицу, где выпивку подают до самого утра.

Так что моё упорство должно быть оценено по ту сторону преграды.

Затем, спустя пару тысячелетий, кто-то зажёг фонарь и дверь распахнулась. Что характерно, никто не интересовался, кого совы на хвосте принесли. Здесь сразу хватали чайку за шею и не разводили пустые беседы. Особенно за полночь.

Муж управляющей предстал перед нами лишь в коротких штанах и с широченным тесаком для рубки мяса в мускулистой руке.

Не буду врать, выглядел он, несмотря на не самый приличный вид, довольно грозно. В розовых глазах отражался фонарь, висевший над дверью и хорошо освещавший нас.

Узнав меня и Элфи, открывший опустил тесак, сказав совершенно спокойно:

— Доброй ночи, риттер. Ритесса.

Он сделал шаг в сторону, позволяя нам пройти, ни о чём не спрашивая, но девчонка извинилась:

— Прости, пожалуйста. Мы потеряли ключ.

— Не за что извиняться, — с улыбкой ответил он ей, перевёл взгляд розовых глаз на Плаксу. — Это ваш друг, риттер?

— Клянусь всеми ветрами! — Управляющая не дала мне ответить. Она, оказывается, стояла в полутёмной части зала с самого начала и увидела мокрую Элфи с оторванным рукавом платья, которое не скрывала наброшенная на плечи куртка Плаксы.

Аденка решительно вышла вперёд, оттеснив в сторону мужа, зло сверкнула глазами, сказав мне, едва сдерживаясь, в её горле клокотала несвойственная ей ярость, словно змею душили:

— Риттер, во что вы её втянули⁈ Она дрожит, как брошенный всеми котёнок! Если не думаете о себе, так подумайте хотя бы о ней!

Я не нашёлся что ответить (ибо самое разумное в некоторых случаях — ничего не отвечать). Управляющей нравится Элфи, аденка часто с ней возится, угощает вкусняшками с кухни и рассказывает сказки своего народа. Заботится на свой лад и порой ведёт себя точно старшая сестра. Я не очень это понимаю, её внезапного интереса к моей подопечной, удивительного расположения с первого дня знакомства, но не мешаю.

Руководствуюсь тем, что Элфи должна быть окружена любовью. Благоволением. Симпатией. Со всех сторон. Чем этого будет больше, тем предпочтительнее. Ибо наш мир не чудесная солнечная лужайка. Скорее поляна, взятая в кольцо густыми тенями, затянутая туманом и редко видящая ясное небо.

Я же хочу, чтобы у Элфи было как можно больше «солнца». Хотя бы пока она юна. Так что пусть её окружают лучше любовью, чем ненавистью.

— Пошли. Не стой на пороге. Тебе надо переодеться и согреться. Им и в голову не придёт побеспокоиться о таких мелочах.

— Перестань, Тиа, — укорил её муж.

Теперь яростный взгляд карих глаз был направлен на альбиноса, что меня, признаюсь честно, полностью устраивало. Предпочитаю, чтобы съели его, а не меня. Вопрос выживания в «Пчёлке и Пёрышке» стоит не менее остро, чем в том же Иле.

— Ты создан богами в этом мире исключительно для моей радости и удовольствия, Ретар! А сейчас я не рада и не довольна! Мало того что меня разбудили, так у всех вас глупый вид и вы даже не понимаете, что надо делать. Идём, Элфи. Пока ты действительно не простыла.

Когда они ушли, Ретар чуть виновато улыбнулся:

— Простите мою жену, риттер.

— Забудь, — сказал я. — Дай нам бутылку чего-нибудь.

— Можно более конкретно? — Альбинос небрежно бросил тесак на ближайший стол, достал из-под стойки свёрнутую рубашку, надел через голову.

Пришлось вопросительно посмотреть на Плаксу. Видите, насколько я с ним любезен и предупредительно вежлив? Он гость, так что пусть выбирает проклятущий напиток.

— Ром? — Вместо предложения у него прозвучал вопрос.

Я кивнул. Ретар принёс пузатую бутылку и два стакана.

— Себе тоже можешь плеснуть, — разрешил я.

Тот благодарно хмыкнул, принёс третий стакан, налил на самое донышко:

— С вашего позволения, пойду спать, риттер. Вы закроете потом дверь?

— Не беспокойся.

Альбинос, оставив на столе каштановую лампу, ушёл наверх, подхватив по пути тесак.

— Какого он племени? — Плакса заговорил, лишь когда шаги стихли на лестнице. — Не смог понять.

— Никогда не спрашивал. Но не аденец. — Одежда противно холодила кожу, но я не желал тратить время на подъём к себе, переодевание, затем возвращение. Разлил ром по стаканам, свой сразу опустошил, надеясь на тепло. — Давай. Рассказывай, что за павлиний помёт упал мне на голову.

Плакса понурился:

— Слушай, я вообще не очень понял, как так вышло. Обалдел, когда тебя увидел. Поверь мне.

Я верил. Он прикончил остальных сообщников без всяких колебаний. А затем мы дунули прочь, пока другие вместе с колдуном не подоспели.

— Жажду подробностей. С самого начала.

— Ну… тут такое дело. Знаешь же, Капитан пока распустил «Соломенных плащей»…

Я закатил глаза:

— Только не говори, что тебя укусил Никифоров и теперь ты транжиришь деньги с такой же скоростью, как росс.

— Да к совам деньги. Мне скучно, Медуница. Я страдаю от безделья.

— И поэтому взялся за старое — тёмные делишки, в которые ты то и дело влезал, пока тебя не нашёл Капитан.

Плакса тут же посуровел:

— Это была пора буйной молодости. Сейчас я оказывал услугу приятелю. Он не смог и попросил меня подсобить. Ну, а я, признаю это, рад стараться. Всяко веселее, чем торчать весь день дома или за кружкой пива. Всего-то надо было помочь поймать одного парня.

— И прикончить.

Собеседник не менее сурово погрозил мне пальцем:

— Так на улице не говорят. «Поймать». «Помочь, чтобы не сбежал». А как там повернётся, это уже дело случая. Я согласился. Откуда же мне знать, что это ты.

Действительно. Откуда. Бедняга Плакса. Стоит его пожалеть.

Или нет.

— Продолжай.

— Ну, назначили место. Встретились. Дали аванс. — Он хлопнул по карману, выпил. — Потом поставили, где ждать. Сказали, кучер привезёт, как условились. Я думал, может, должник какой или кровная разборка между мелкими домишками. А тут один из них оказался колдуном, карета полетела в реку, от лошади и кучера кровавые ошмётки. Я на такое не подписывался, но уходить, как ты понимаешь, было не с руки. Господа бы не оценили.

Он получил в ответ гадкую усмешку.

— Вы выжили, эти умники начали стрелять, привлекли грачей. Потом уже колдун сказал район, где вас искать. Мы разделились, обыскивая улицы и переулки. Во что я вляпался, Медуница? И во что вляпался ты?

Я вновь разлил ром по стаканам, не спеша отвечать. В кои-то веки не хотелось кофе.

— Опиши колдуна.

— Ты проигнорировал мой вопрос.

— Когда я отвечу, ты не сможешь думать ни о чём другом, — посулил я.

— Уже не могу. — Он помрачнел ещё больше, лицо стало невыносимо плаксивым.

— Колдун.

— Да обычный он. Покрепче меня. В… одежде, светлые глаза. Вроде. Бородка. Лицо… обычное.

— М-да.

— Вот тебе и «м-да». Пока он руну в пасть не сунул, ничем моё внимание не привлёк. Это мы ещё быстро с тобой и девчонкой дунули, пока урод не пришёл.

Здесь я с ним был совершенно согласен. Вот уж рубиться с колдуном — такое же веселье, как встретить в Иле улей Светозарного. Почти без шансов уйти целым.

Но пока ничего не кончено. Гад ещё может объявиться. Точнее… обязательно объявится.

С удовольствием бы свалил за Шельф на какое-то время. Но это поступок слабого духом (хотя, конечно, слабые духом не лезут туда, где месяц вечно висит в небесах).

Вообще выводы напрашивались неутешительные. Воспоминания Калеви всё ещё находились в моей голове, и я помнил о человеке, убившем здоровяка Аврелия.

— Так насколько велика проблема? — Плакса уже понимал, что велика. Теперь желал оценить масштаб трагедии.

— Отвечу, когда узнаю, что за знакомый удружил тебе с такой работёнкой.

Мой собеседник откинулся на стуле:

— Никифоров.

— Дери его совы! — в сердцах выругался я.

— Его участие что-то значит?

Это могло не значить ничего.

Росс вечно сорил деньгами, ввязывался в грязные делишки и пускался во все тяжкие, если не работал с Капитаном. Он легко зарабатывал, легко тратил и знал кучу людей, которых я бы предпочёл не то что на порог не пускать, но и в одном городе не жить с ними, будь на то моя воля.

Так что Никифорову запросто могли подкинуть работёнку, ибо совпадения, уж поверьте мне, бывают и куда более нелепые.

Это могло значить многое.

Например, что он давно уже не так хорош, как я думаю. Что ждал момента и, когда какая-то птичка ему напела, даже пожертвовал глазом. Проклятущим, дери его совы, глазом, который я собственноручно выкорчевал из его глазницы лишь для того, чтобы он смог пронести в глазнице нечто, то самое семя, о котором мы говорили с Фрок, что позволило седьмой дочери проникнуть в Шестнадцатый андерит и пригласить в гости Кровохлёба.

Потому что, я точно в этом уверен, колдун андерита не проверял забитую бинтами, окровавленную глазницу Никифорова. Лишь зрачок в уцелевшем глазу.

Если так, то приглашение Плаксы могло быть и неслучайным. Вполне возможно, его бы грохнули следом за мной, а после, к примеру, кто-то пришёл к выводу, что старые знакомые чего-то не поделили.

Ну, во всяком случае, так можно было сказать, если бы не утонувшая карета и распотрошённая лошадь с возницей.

Плакса сверлил меня довольно колючим взглядом, пальцы на стакане немного подергивались.

— Племя Гнезда, — сказал я ему. — Уверен, они за этим стоят.

Он оценил масштабы.

— Вороний помёт мне в глаза! Дери совы мою удачу! Павлиний сын! Я убью его!

— Нет. Ты поступишь куда более разумно, — усмехнулся я. — Забудешь о россе. У тебя есть родственники не в Айурэ?

— Ну… да. — Он, кажется, сильно удивился моему вопросу.

— Жди.

Я ушёл наверх, по лестнице, на третий этаж. Дверь Тиа отперла своим ключом, и я слышал, как она уже без злобы ворчит, отогревая Элфи. В кабинете мне был нужен нижний, самый большой, ящик стола.

Деньги на «мелкие расходы» я храню достаточно небрежно. И в крайне достаточном количестве. Приходится учитывать, что Ил вещь зыбкая и, если я не вернусь, Элфи должна быть обеспечена и способна оплатить услуги подкованных людей, которые выгрызут из прижимистых банкиров её наследство.

Вернувшись, бросил перед Плаксой тяжёлый кошелёк:

— С теми деньгами, что заплатил Капитан за последний рейд, этого должно быть достаточно.

— Не понял.

— Ну так я с удовольствием объясню. Если ты считаешь, что тебя не станут искать после того, как ты помог мне, то очень ошибаешься. Придут не только к тебе, но и к твоей семье. Или через Никифорова, или… найдут способ. Поверь мне.

Он закрыл глаза на мгновение, сжал кулаки, потом опрокинул в себя стакан и, решительно отодвинув бутылку в сторону, процедил:

— Проклятье.

— Ты возьмёшь всех своих детишек и уедешь из города. К родственникам. О них кто-то знает?

— Это дядька жены. Нет. Никто.

— Прекрасно.

— Надолго уехать?

— Год, — подумав, сказал я.

— Дери меня совы. Жена точно меня прибьёт. Что я ей скажу?

— Что, если останетесь, прибьют всех. Капитану я сообщу. Если что-то изменится — пришлю весточку. Скажи адрес, но не тот, где ты будешь.

Он назвал.

— Спасибо за деньги. Они пригодятся. — Плакса смирился с неизбежным, взяв кошелёк. — Я верну.

— Забудь. Считай это платой за то, что сегодня ты нас выручил.

Этот вариант он принял легко и, пожав мне руку, выскользнул на улицу, а я закрыл за ним дверь, опустив засов.

Я всё проспал. Проснулся разбитым и в мрачном расположении духа.

Выбравшись из кровати, шлёпая босыми ногами, нашел Амбруаза в библиотеке, делающим зарисовку в свою книгу об Иле. На чистой странице, положив рядом промокашку, перьевой ручкой он вырисовывал лист папоротника. Рядом, на столе, между двух стёкол, лежал образец, который я привёз ему из прошлого рейда.

— Давно я не видел вас после пьянки, риттер, — сказал старый учёный.

Это означало, что выглядел я именно так. Ибо бутылку рома после ухода Плаксы всё-таки прикончил. По счастью, не в одиночестве, а с появившимся Ретаром, который так и не уснул к тому времени. За первой бутылкой последовала вторая. М-да…

Я решил, что сперва следует принять ванну. А потом сходить к цирюльнику. Или сперва позавтракать? Есть, несмотря на дурное состояние, очень хотелось.

— Мне нужна информация. Как выжить при встрече с колдуном Серебряной ветви?

— Если ты не колдун? — Амбруаз снова ткнулся носом в рисунок, обмакнул перо в чернильницу.

— Да.

— И он крайне не расположен заводить знакомство?

— Да.

Учёный ухмыльнулся и его рот на миг обрёл сходство с лунной впадиной.

— Лучший вариант — не встречаться с таким колдуном, риттер. Вообще лучший вариант не встречать носителей магии, которые отчего-то злы на вас.

— Сделаю это своим фамильным девизом и завещаю детям. — В моём голосе звучало достаточно ядовитой благодарности, чтобы он хмыкнул. Потёр испачканными в чернилах пальцами нос.

— Право, риттер. Не знаю ни о чём подобном.

— Тогда узнай. Я помню об артефактах, которые нейтрализовали магию.

— Кобальтовой ветви и частично Зелёной. Но я сейчас же зароюсь в книги. А потом поеду в университет и поспрашиваю у добрых знакомых. Всё равно сегодня девочка отказалась от учёбы.

Я не стал интересоваться, почему Элфи так решила. Понятно, что из-за вчерашнего. Так-то она обожает занятия. Поблагодарил его и всё так же босиком отправился в столовую.

Никто из таверны ещё не приходил, чтобы забрать принесённое: завтрак, уже давно остывший, стоял на столе, как и грязная посуда. На тарелках у места Элфи лежали ярко-алые пустые панцири раков и бледно-розовые — креветок.

Моя воспитанница любит эти морепродукты, в отличие от меня. Зато не переносит яйца ни в каком виде, поэтому высокий омлет с зеленью лежал под колпаком нетронутым. Что меня сделало почти счастливым. Как и кофе, пускай и холодный.

В жизни появился смысл. И даже какая-то цель. Я помнил, какой сегодня день, но времени оставалось много, так что я собирался провести ещё один разговор.

Поднялся наверх, по пути проверив дверь Личинки. Надёжно. Заходить к ней не стал. Эта гадина не стоит времени. К тому же сейчас она найдёт брешь в моём настроении. Пусть сидит на табурете и мечтает о своём Иле. Его ей в этой жизни не видать.

Древо продолжало цвести, но находилось уже в начальной фазе исхода этого периода. Первые белые лепестки упали на пол, меж узловатых корней и, полагаю, к концу недели тут всё будет точно прошёл снег. А пока шмели деловито жужжали, облетая каждую ветвь.

Элфи восседала в своём излюбленном кресле, закинув обе ноги на правый подлокотник, меланхолично листая атлас морских открытий прошлого века.

— Я в порядке, — сказала она мне, предвосхищая вопрос. — Даже не простыла.

— Так уж и в порядке? — Я проявил мягкую настойчивость.

— Ну хорошо, — сдалась воспитанница, прикрывая книгу и закладывая пальцем нужную страницу. — Я разочарована в себе. Сильно. Я — трус.

— Трусиха?

— От этого слова в нашем обществе веет каким-то жеманным кокетством. Ой, я такая трусиха и боюсь мотыльков. Сейчас упаду в обморок. Мелко. А я — трус. Правильно, что ты не берёшь меня с собой в Ил.

Ох уж эта юность и бескомпромиссность к самой себе. Никто не может быть более строг к собственным ошибкам, часто мнимым и надуманным, чем молодые создания.

— Довольно смешно слышать о трусости от человека, который в одиночку заходит к Личинке и без колебаний готов продырявить ей башку.

Её не удалось сбить с пути:

— Личинка привычное зло. Существо Ила. А здесь — были люди. Меня в первый раз хотят убить люди, Раус. И я… растерялась. Застыла. Не могла думать. Там, в переулке, даже ничего не попыталась сделать.

— Без оружия? У тебя было только мокрое платье с оторванным рукавом.

Она упрямо закусила губу:

— Я способна драться и без рапиры. У меня с собой был нож, который ты подарил.

— По счастью, появился Плакса и не потребовалось проверять, насколько бы у тебя получилось. И у меня.

Элфи несколько раз быстро моргнула:

— Я ощутила себя совершенно бесполезной. Напуганной маленькой девчонкой.

Она и есть маленькая девчонка. Но что-то не хочется спорить с ней об этом факте.

— Ты не бесполезна и уже много раз помогала мне в разных делах. Так что перестань себя корить. Это непродуктивно. И помни, что боятся все. Хотелось бы мне сказать, что ты привыкнешь, но я всем сердцем желаю, чтобы больше никто и никогда не нападал на тебя.

— А если бы Плакса не появился?

— Я бы их убил сам.

— А я бы мешала. Потому что ты тоже испугался.

Врать не имело смысла:

— Конечно. Все боятся.

— Испугался за меня. Что повредят мне. Это могло сделать тебя слабым.

Я улыбнулся:

— Каждый человек переживает за ребёнка. Я не являюсь исключением. Если бы с теми, кого прикончил Плакса, были дети — было бы то же самое.

— Хм… — И она сказала с ожесточением: — Я должна научиться не бояться. Не быть в такие моменты обузой для тебя. Уметь убивать людей.

Я вздохнул и взял её лицо в свои руки, глядя в несчастные глаза:

— Убивать людей. Скажешь тоже. Ты помнишь, о чём просила меня много лет назад? Когда Рейн ушёл и не вернулся? Ты хотела свободы, независимости и полного освобождения от светских обязательств нашего общества. Ни балов, ни приёмов, ни всего того, что обязаны делать юные девушки Айурэ, если они желают найти удачную партию, как только это разрешено законом. Я полностью оградил тебя от этого, как ты и просила. И подобное было довольно взрослым решением для того возраста. Чего ты хотела?

— Знаний, — прошептала она.

— Знаний, — кивнул я, улыбнувшись. — Ты хотела познать мир, и я обеспечил тебя всем, что требовалось для этого. Лучшие учителя и одна из лучших библиотек. Ты стремишься в Ил, и я обещал, что возьму тебя с собой, когда придёт время. Так?

— Так.

Я отпустил её лицо и чуть отодвинулся:

— Ты сама выбрала путь своей жизни, Элфи. И если помнишь, я не был с ним согласен, но не стал мешать, ибо каждый должен делать выбор. На радость или беду. Ты выбрала знания, учёбу и понимание Ила. А не бой, драку и убийство людей. Твои предки их столько успели убить ещё до рождения Когтеточки, что ты можешь не думать об этом до конца своих дней. Достаточно убийств.

Она усмехнулась. Как Рейн. Как… я. Как… моя нелюбимая бабка. Я знал эту родовую усмешку слишком хорошо.

После неё можно здорово повеселиться. Или же сжечь мир дотла.

Интересно, что в итоге выберет Элфи. При любом раскладе я поддержу её, иначе, дери совы, на кой нужна семья?

— Ну хорошо. Забуду об убийстве гадких людей, что хотят отправить тебя в желудок Сытого Птаха, и сосредоточусь на истории Ила, — наконец произнесла девчонка со смирением прилежной ученицы.

— И это прекрасно.

— Но если ты считаешь, что моя тревога исчезла, то сильно ошибаешься. Ведь ещё ничего не кончено.

Врать смысла никакого. Её в три года нельзя было обмануть и подсунуть сказку о воронах, приносящих подарки хорошим девочкам, чего уж говорить о её нынешнем возрасте?

— Как ты помнишь, мы с Плаксой сбросили негодяев в канал. Надеюсь, они отправятся в путь до Эрвенорд, а после посмотрят море и накормят крабов и придонных рыб. Так что есть некоторое время.

— А что потом?

— Ну… у меня имеются зацепки. — Я не забывал о Никифорове.

— Они могут прийти сюда?

Я понимал её обеспокоенность.

— Нет. В квартале отсюда участок грачей, район уважаемый, бойкий. Если здесь начнётся… выяснение отношений, скажем так, всё встанет на уши. А Племя Гнезда не любит шума. У них крысиные повадки. Они не станут бегать по улицам и дудеть в рожки, привлекая внимание. Только не тут.

— Ты понял, что вызвало их интерес к тебе?

— Нет, — с сожалением ответил я. — Что угодно. Голова, который пришёл сюда и отвёл меня на поля солнцесветов. Обнаружение и возвращение Оделии. Моё настойчивое желание с ней встретиться. Убийство мозготряса. Пока не хочу гадать. У меня дела. Обещай быть умницей и не выходить из дома, пока я не вернусь.

— Сегодня поздняя лекция в Павильоне плюща. Биология существ первой трети Ила.

— Я вернусь и отвезу тебя.

— Буду ждать, риттер. А вы обещайте не ходить по пустым улицам и не заглядывать в районы, где к вам недружелюбны.

— Клянусь!

Она улыбнулась. Счастливая улыбка девчонки — лучшая награда для меня.

Я ушёл, оставив её в куда более хорошем расположении духа, чем прежде, очень радуясь, что Элфи не спросила, куда я направляюсь.

Говорить, что прямо сейчас собираюсь повидаться с Оделией, я не желал.