Пункт выдачи № 13

Нашествие демонов

Следующий день. Очередной нудный день на бесконечной работе, если бы не одно «но». В напарники мне отрядили мертвеца. Скучно сегодня точно не будет.

Что тут рассказывать: проснулся, умылся, оделся, позавтракал, полистал свежие новости в сети, наткнулся на рекламу нашей точки.

Улыбающийся парень в кепке и с огромными наушниками держал перед собой огромную посылку, а за плечо его обнимал позитивный, как выходной после тяжелого дня, вампир. Так их называют в народе — особенных с ярко выраженной белой кожей и острыми белыми зубами. Любителей свежей крови и красивых женщин.

«Мы вместе!» — гласила ярко-зелёная надпись.

«Теперь навсегда! Пункт выдачи № 13 объединяет».

И прочая чушь в пафосном стиле.

Вот жеж... Реклама такая реклама. Хорошо, что меня фотографироваться не заставили на обложку.

Слишком ещё болят старые раны и свежи воспоминания о войне. Очень мы старались друг друга уничтожить, чтобы теперь так вот глупо улыбаться с весёлых рекламок.

Был бы я политиком — не сильно бы дружбу несуществующую выпячивал. Осторожнее нужно, мягко, и не нарываясь на озлобление. И люди и особенные ещё помнят. Нужно чтобы поколение сменилось, если не два.

Сейчас нам просто нужно сосуществовать и не нарываться без причины. Уважать особенности друг друга и уметь делать шаг назад. А эта дурацкая реклама. Мне она не нравилась и вызывала плохие ассоциации.

Слишком хорошо я помню бесшумно спускающиеся с небес фигуры в черных плащах. Как они закрывали небо. Как мы попали в вязкое воздушное болото и не могли сделать ни шагу сквозь туман и только беспомощно смотрели, как кусачие впивались зубами в горло товарищей. Я помню холодное дыхание на шее и быстрый укольчик, и желание отдать всю кровь, тому кто стоит за спиной, и другое, плотское желание... А потом неожиданно стрельба, прожекторы и меня отпускают и болото исчезает, отпускает и я свободным падаю на колени, закрываю руками беззащитную голову.

Эх, были времена!

Так задумавшись я и не заметил, что меня ждут у подъезда.

— Не звонишь, — лениво сказал Завозный, появляясь из-за угла, — дал ведь тебе визитку. Скажи что потерял, не обижусь.

Я ускорил шаг в глупой надежде, что полицейский отстанет, но глупость она глупость всегда — и утром и вечером и днём.

— Куда так спешишь? На работу? Этих обслуживать? Притормози.

Он запыхался, но кого это должно волновать? Точно не меня.

— Спешу я, говорю же.

— Присядем, — он вдруг схватил меня за локоть и потянул, — не смотри так грозно. И не нужно дёргаться. Время до открытия шарашки у тебя есть, мне можешь не рассказывать — расписание знаю.

Мимо шли люди, пробегали дети, девочки и пацаны, а я как будто на необитаемом острове оказался, накрытый прозрачной сферой. Взаперти с врагом. Такие ощущения.

— Ненадолго, — буркнул я и всё-таки сел. Коп уселся рядом, кряхча и вздыхая.

— Молодёжь. Раньше слушались беспрекословно, сейчас просить надо. Все вокруг ветераны и ветеранши — куда ни плюнь герой. Ты воевал?

— Немного, — ответил я, — если честно в штабе отсиделся, писарем.

— Ясно-ясно. Рассказывать не хочешь. Я понимаю. Ничего — это легко узнать. Как ты говоришь тебя зовут?

— Вы чего-то хотели? — я начал было подниматься, — истории про войну, это в музей или к политикам. Мне на работу нужно.

— Не суетись. Есть разговор. Точнее просьба.

Я сел опять:

— Ну что же там наконец?

— Помощь нужна. Ты ведь тоже не любишь особенных, я это по глазам твоим вижу. Может они и проиграли, но войну не закончили. Дай слово, что разговор останется между нами.

— Слушайте, не нужно мне этого. Не хочу я ничего знать.

— Ваша точка выдачи. Она резонанс вызвала в разных кругах. Много к вам внимания будет скоро, а из-за вас и к нашему городку. Потянутся всякие сюда. Нехорошие особенные. Политики нечистоплотные и нечистые. Журналисты те же. Блогеры эти...

«Блогеры» он произнес так будто увидел как один из представителей интернет-журналистики навалил кучу посреди дороги.

— И я здесь причем?

— Ваша точка. Она будто сосредоточие зла для одних (нормальных людей) и окно возможности для нечи... особенных, понимаешь? Всякое может случиться. Перевезти могут всякое через ваши посылки, а мы и не узнаем вовремя. А кое-кому отвечать за такое головой и погонами. Только ты можешь помочь, парень... Ну как, Игорь?

— Не понимаю, — сказал я, и собеседник скривился.

— Ты же наш, военный. Ты же защищал нашу страну. А теперь ёрничаешь. Я думал ты свой пацан.

— И что? Не могу я вас понять. Чего вы хотите?

Наверное я тогда уже понял, что мне предлагают шпионить, но хотел услышать своими ушами. И он рассказал.

Мне предлагали внимательно смотреть на посетителей, обращать внимание на то, что они получают, с кем приходят, открывают или нет посылки, — короче «будь бдительным и если что заметишь — звони, вот моя визитка".

— Нет.

— Что?

— Нет, — повторил я, — следить за клиентами не буду. Мы - «клиетоориентированная» компания и слежка не входит в наши задачи. Без обид, шеф.

— Вот значит как.

— Значит так, — согласился я, — могу идти?

— Иди, — прокряхтел коп, — только не болей.

— Что?

Он отмахнулся обиженно и я выдохнув поднялся, думал будет хуже.

***

Мертвец уже ждал меня рядом со входом, одним только видом пугая девчонок. Он просто стоял, подпирая стену у двери и смотрел в одну точку. Когда в этой точке оказался я гнилой наконец оживился.

— Шляпа грязная, вся в мелу. Ты что головой о стену тёрся?

Он снял головной убор, осмотрел и непонимающе посмотрел на меня.

— Шутка. Давай будем открываться.

Как бы то ни было мне придется с ним работать и нужно к напарнику привыкать. Я вздохнул и вставил ключ в замок.

Девчонки проводили нас любопытными взглядами, но ничего не сказали и не прокомментировали. И верно, просто торгуйте своим мороженным.

***

— Переодевайся. Главное шляпу сними и униформу надень. Сегодня будет тяжело.

Он послушно проследовал к раздевалке и пока я запускал компьютер уже стоял безмолвно рядом.

— Напугал, — пожаловался я, — больше так не делай. С одной стороны мне импонирует твоя молчаливость и послушание, но с другой не хочется инфаркт схватить из за внезапного мертвеца за спиной.

— «Воскрешённый», — поправил мертвец, — нас принято называть так.

— А какая разница? Ты извини, но я не разбираюсь.

Но Гнилл хотел рассказывать и останавливаться не собирался.

— Отличие есть. Воскрешённый — это тот, кого вернули к жизни жрецы, сразу почти смерти. Смерть ненасильственная и обычно не от старости. Скорее болезнь, несчастный случай и, — тут Гнилл замялся... — эксперимент.

— Это как? Что за эксперимент?

— Когда-то давным-давно когда еще и моего деда в живых не было ученые только изучали чудо Воскрешения и самые верные и отважные уходили из жизни добровольно. Уходили, чтобы вернуться.

— Без комментариев, но вы ребята удивляете. Сами себя убивали?

— Так было нужно. И всё было не зря. Но больше я не скажу, хоть убейте ещё раз.

— Ок, замяли. Ещё что-то? Про воскрешенных я понял, а живые мертвецы или как их там. Они как? Не ваши?

— Эти тупые создания были убиты или выкопаны из могил, а также возрождены с помощью отвратительных и нечеловеческих ритуалов.

— Я понял — они плохие, вы — хорошие. Всё?

— Они мерзкие, глупые ходячие трупы, — холодно произнес Гнилл, — кровожадные, беспринципные каннибалы. Помешанные на крови и плоти. Мы не питаемся. Нам не нужно убивать, чтобы набить брюхо мясом.

— Зато вы любите читать, — попытался угадать я, но не попал.

— Только я, — отметил Гнилл, — на это есть причины.

— Но больше ты ничего не скажешь, хоть убей тебя ещё раз?

Он промолчал.

— Что-то еще что мне нужно знать напарник? Может зеркала завешать? Или не включать микроволновку? Чем можешь удивить меня или напугать посетителей?

— Разве что грозным молчанием. Если не акцентировать внимание... никто и не поймёт.

Я помнил напуганные взгляды девчонок — мороженщиц и сомневался, но говорить это было необязательно.

— Ещё вспомнил, — сказал Гнилл, — у воскрешённых есть «Миссия», у мертвецов цели нет никакой. Они просто существуют. Вечно голодные и злые, пока их не упокоят.

— А что у тебя за миссия? Или снова не расскажешь?

— Не расскажу, но не из вредности или соблюдая традиции. Я просто сам не знаю. Пока не знаю. А когда пойму, тогда и буду знать стоит ли рассказывать случайным знакомым.

— Ну спасибо, случайный напарник. Не очень и хотелось. Но если что, обязательно расскажи.

— Непременно, — сказал Гнилл и завис, как операционная система. Мы помолчали, я переминался с ноги на ногу, поглядывая на него.

— Они не понимают сути этого мира. Не знают что такое жизнь во всей её красоте и разнообразия. Они — овощи. Мы хотя бы инструменты, но не звери. Инструмент в умелых руках может сотворить чудо. Тут главное попасть к хорошему мастеру.

— Твой мастер как? Ничего?

— Лучший, — посмотрел на меня Гнилл, так что возражать ему не хотелось. Но любопытство это такая вредная штука. И многие поддаются желанию, даже вопреки здравому смыслу.

— И кто же этого? Касьян, наверное?

Живой мертвец, который не считал себя мертвецом опять посмотрел на меня и я отступил. Неосознанно, не испугавшись, но сделал шаг назад. Так бывает.

— Лучше не спрашивай. Никогда не пытайся узнать, как настоящее имя Особенного и кто мастер над Ожившим.

Не то чтобы он меня напугал, но тему захотелось перевести.

— Не хочется мне больше этих теологических справок, давайте лучше про баб, то есть «работу». У нас тоже есть своя мистика — например приметы. Вот как ты думаешь, кто первый зайдет за посылкой мужчина или женщина?

— А какая разница? — повторил Гнилл и попытался улыбнуться.

— Разница в том, что первый мужик должен быть. Тогда и торговля пойдёт и день будет спокойный более-менее. Если придёт баба, то будут скандалы, возвраты, будет пропадать интернет и деньги. Ну ты, понял, наверное.

Гнилл уже тянул из кармана записную книжку.

— Записывать будешь? Правильно. Умного человека нужно слушать.

— Нет. Буду читать, пока первый посетитель не явится.

Ух, как это меня тригернуло.

— Читать? А я значит буду вкалывать, пока ты чилишь? По-моему начальство не для того тебя сюда направило. Или Касьяну рассказать?

Он сразу выпрямился и книжку спрятал.

— Не нужно. Касьян Справедливый рассердится. Что делать?

На самом деле работы как таковой и не было, для живого мертвеца точно, но раз уж сказал пришлось дать ему в руки тряпку и заставить искать пыль во всех укромных уголках склада, а я пока занялся инвентаризацией посылок. То есть я их пересчитывал. Вот за этим занятием нас и застали журналисты.

***

Какая может быть журналистика в провинциальном городке? Еженедельная газета которую никто не читает? Есть такая. Выживает за счёт дотаций из городского бюджета и рекламы местных коммерсантов. Телестудия в обшарпанных стенах с рыжей пятидесятилетней ведущей, которая штукатуркой на лице пытается скрыть возраст? Есть и такая. Включается раз в месяц с музыкальными приветами, новостями о местной политике и немного политики мировой. Глупо и скучно.

Оживились они с приходом войны — газетка печатала списки погибших на фронте горожан, карикатуры на глупую нечисть, стихи и сводки украденные из Интернета.

Телевизионщики тоже что-то там показывали и даже один раз взяли интервью у почти обезумевшего пленного нечистого, а сейчас заняться журналистам было нечем. Поэтому они занялись нами.

***

Так вот, стоял я на пятой цифре и перебирал посылки, раздумывая стоит ли посылать Гнилла считать посылки в отделение для нечистых, когда двери распахнулись.

Здесь стоит вернуться к журналистике.

Когда журналисты традиционщики пасли задних молодая шпана уже наступала им на пятки.

Блогеры. Многие произносят это слово с отвращением, как плевок на кафель, но только не их подписчики. А публики, которая листает новостную ленту в телефоне сейчас не меньше чем звезд на небе и сказок в культуре. Имя им легион, да что там — я ведь и сам почитываю этих полоумных иногда, среди них встречаются толковые ребята. Но к нам ворвались совсем не они.

Первым вошел директор, которого я не ожидал увидеть сегодня, но то что он пятился задом размахивая руками и даже не застрял в проёме двери удивило ещё больше. За ним в помещение ввалилась толпа чудаков с фотоаппаратами, такими штуками в виде палок, на которых торчали телефоны, в лицо директору они неприлично совали микрофоны и галдели как голодные утки на пруду.

Гнилл посмотрел на меня вопросительно и скрылся в примерочной, задвинув шторку. За собой он убрал щетку и ведро с водой. Отдуваться пришлось в одиночестве.

— Игорь, — поманил меня директор, но я уже стоял за прилавком, спрятав под столешницей дрожащие руки. Под прицелами камер страшнее стоять, чем посту во время атаки трёхголовых огнедышащих млекопитающих. — Это Игорь, — объявил директор, — наш главный кассир. Можете спрашивать.

Я сглотнул. По спине пробежал, как заяц холодный ручеек пота. Телефоны уставились на меня. Я смотрел на них.

— Эмм. Здравствуйте. Меня зовут Игорь и это...добро пожаловать на «Пункт Выдачи номер Тринадцать». Во-первых мы клиентоориентированная компания.

***

Мое блеяние можно описывать, а можно просто игнорировать этот позорный факт биографии, будто и не было его. Ну не оратор я и тем более без подготовки выступал, но упомянуть всё-таки нужно. Не помню я, что рассказывал журналистам, ни одного слова не помню, кроме вступительных пару предложений, но так уверенно я не говорил ни с кем. На эмоциях, на страхе, на стеснении, кажется это называется «хорошая мина при плохой игре» — говорил максимально уверенно, максимально водянисто и абсолютно бессмысленно. Во мне пропал хороший политик.

Даже шеф рот открыл и делал большие глаза, а большой мужчина в костюме рядом с ним выглядел недовольным. Это был на минуточку сам губернатор и он прилез попиариться на теме особенных, заработать политических очков.

Но тут вдруг откуда ни возьмись появился я и украл немного блогерского внимания. Тоже мне нашел конкурента. Это я все потом осознал, а сначала рассказывал о Пункте Выдачи, который объединяет таких разных и одновременно таких одинаковых существ, краем глаза наблюдая как закипает словно чайник здоровый толстый дядька в костюме и пытался вспомнить откуда я его знаю.

Потом меня все-таки оттеснили — девчонка с огромным кольцом в носу попросила взять интервью позже и переключилась на губернатора и шефа, которые чуть не обнявшись рассказывали об единстве народов и почты, которая объединяет.

Мертвец спрятался за своей ширмой и не показывал перед телефонами своего гнилого носа — молодец. Я по шажочку тоже отходил в сторону. Хотелось встать в очерченный мелом круг у кассы, потому что блогеры напоминали нечисть больше чем сама нечисть, и пугали не меньше. А косящий левым глазом губернатор напоминал снайперов из прошлого.

И ещё одно.

Про меня все-таки вспомнили и поставили за прилавок ощетинившись штативами как мечами. Губернатор торжественно подошел и я пафосно вручил ему заранее подсунутую красную посылку с бантом, изображая выдачу. Репетировать не стали, но пару дублей пришлось сделать, как в кино. То я слова забывал, то где посылка лежит, то долго думал над ответом.

Короче, когда всё это закончилось я будто кросс пробежал. Губернатор сфотографировался на фоне рекламного плаката и умотал вместе со свитой. Похожая на лошадь девушка с кольцом в носу про меня и не вспомнила. Не очень то и хотелось. В воздухе остался запах парфюма и кожи. Гнилл осторожно выглянул, вооружившись щёткой и посмотрел на меня.

— Кто были эти демоны, Игорь?

— Так и знал, что это ваши, — понял я, — пора бы уже и поработать.

И наконец-то начался первый рабочий день.

Каково это работать с мертвецом? Ну так спросите бабулю-уборщицу. Она смогла и я смогу. Помню, как входит она, здоровается, идет к вешалке, переодевается, оборачивается и видит мертвеца, читающего рекламный бюллетень, оставшийся после блогеров. Если она не упала, не побежала, не поползла прочь а нашла в себе силы остановиться, посмотреть на меня (ну и рожа у меня была тогда), опять на мертвеца и наконец поздороваться слегка дрожащим голосом. Гнилл оторвался на секунду от чтения, кивнул и вернулся к любимым печатным символам.

— Это Гнилл, — сказал я, — мой новый напарник.

— А Саша где? — теряясь в догадках спросила храбрая бабулька.

— Съел, — кратко объявил я и сразу же признался в шутке, испугавшись. Еще мне духа мертвой бабки в этом помещении не хватало.

— Зачем мне это всё, — пожаловалась бабуля, обходя мертвеца с опаской, — не живётся тебе баба на пенсии. Денег захотелось, старая дура. Вот и сиди теперь с мертвецом в одной комнате — заслужила.

Гнилл строго посмотрел на неё поверх рекламки, но промолчал. Рабочий день обещал быть нескучным.

***

Отец дома тоже порадовал, оказывается он умеет пользоваться Интернетом.

— Ну что? — спросил я когда замучился от его пронзительных взглядов, — Что случилось?

— Видел тебя у Васильевой на стриме.

— Ого. Я даже не знаю кто это.

— Такая с синими волосами, простушка. С политиками дело имеет частенько. А тут ты в форме как дурачок и теребонишь что-то про Дружбу Народов. Не ожидал, сын. Не ожидал, что ты так умеешь красноречиво... это... говорить... перед публикой.