Пункт выдачи № 13

Вспышка Гарри

Утро начиналось не с кофе.

Помню когда-то давно, я ещё в школе учился, на стенах начали рисовать так называемые уличные художники. Иногда у них получалось хорошо, чаще не очень, но тусклые стены становились немного красочнее и ярче. А как весело было коммунальным службам, которые боролись с уличной живописью со всей своей провинциальной ненавистью. Борьба шла с переменным успехом — то одни распишут названиями музыкальных групп Детский Дом Творчества, то другие прикроют яркий стрит-арт на мэрии предвыборными плакатами.

Потом художников забрали в армию, там они в основной массе погибли на фронте или превратились в озлобленных на жизнь калек. Свободное творчество и анархизм остались в прошлом.

«Недобитые» фрагменты рисунков на кирпичных стенах кое-где еще сохранились и даже привлекали неформальную молодежь, которая устраивала тусовки под разрушенными портретами президентов и лидеров рок-групп.

Чтобы уничтожить огромный портрет рогатого существа на дачной улице потребовалось бы полностью поменять дорожную плитку, так сильно он въелся и не поддавался никаким растворителям и пескоструям, завезенным с других городов. Прошлый градоначальник не справился и денег на обновление не дал, а следующий вообще не отвлекался на стрит-арт. Поэтому ходили простые и «особенные» люди прямо по страшной морде, волочили сумки на колесиках и детские колесики по огромным клыкам, красным губам и седой треугольной бороде.

К чему это я ударился в воспоминания? Да просто сегодня художества вернулись и оказались прямиком на стене нашего Пункта Выдачи. Что не радовало.

***

Гнилл стоял, безразлично подпирая стену, а у него над головой красовалась надпись «Трупам — место на кладбище!» и чуть правее неумелое изображение воскрешённого дурака, которого я узнал только по криво нарисованной шляпе и кресту на морде. Вокруг роились еще много лозунгов, практически вся стена была разрисована провокационными надписями в стиле «Отруби башку вампиру и получи связку чеснока в подарок!» или «Кто умеет летать — пусть готовится лететь в ад!»

Эти лозунги самые безобидные. В основном шуточки были про кровь, смерть, каннибализм и пытки.

Девочки-мороженщицы перешептывались, поглядывая на меня и гнилого напарника. Очень мне захотелось ему врезать, но это всего лишь глупые эмоции.

Он увидел меня, оторвался от стены и шагнул вперед, протягивая белую как стена руку. Не отвечая на жест дружбы я молча надвигался, оттесняя его на прежнее место и Гнилл изменился в лице.

— Знаешь. Наверное я все-таки позвоню Касьяну Справедливому, чтобы он пришел и сделал за тебя твою работу.

Если бы лицо мертвеца могло побелеть, он бы сейчас осыпался порошком, но нельзя быть белее белого и мертвец только сказал, что не понимает.

— Ты что не видишь, художества за твоей стеной?

Он оказывается видел, но ждал указаний. Тогда я прижал его стене, взял за горло и дал немного ценных советов. Наверное при желании он мог бы вывернуться, оттолкнуть меня и легко уйти, мог хотя бы обидеться, но Гнулл только молча слушал как я выливаю на него горшок словесных фекалий. Девчонки наблюдали, спрятавшись за стойкой, а я тихо, но уверенно, объяснял мертвецу, что думаю о нём, о его предназначении, обо всём его роде и особенных — всех вместе взятых. А также о тех, кто портит стены уважаемого заведения и что делают с лентяями в армии.

— Ты понял?

— Понял, — ответил он совершенно спокойно, — только у меня даже тряпки нет. И швабры. И стульчика хотя бы. И очистителя.

— Языком, — сказал я, — и галстук можешь использовать. Он всё равно тебе не идёт.

— Но...

— Или хотя бы озабоченность можешь выразить. Показать, что тебе не всё равно. На гадость мог эту смотреть и языком осуждающе цокать. В магазин метнуться за растворителем. Хоть что-то нужно было сделать, понимаешь?

Жмур ни черта не понял, тупое животное. Лучше бы его назад закопали, откуда достали.

— Ладно, пойдем открываться.

***

Первым делом я хотел связаться с директором и запросить у него хотя бы денег на моющие средства, но решил старика не беспокоить. Если по каждой мелкой проблеме дёргать шефа... то я и не знаю. Когда будет реально что-то нужно — он не придёт.

Касьян что-то говорил о том, что «если что... обращайся и так далее». Заманчиво было бы позвать кучу жестких парней с крестами вытатуированными на лбах и заставить их отмывать стену. Но опять же. Касьян может не понять и в следующий раз помощь не одобрит.

Короче, хочешь сделать хорошо — сделай это сам и поэтому я решил подождать бабушку-уборщицу.

А пока мы открыты!

***

Чудных клиентов было немного в этот день. Как-то все по домашнему и без лишних эмоций.

Пришел, заплатил, забрал, ушел. Пришел, заплатил, забрал, ушел. Пришел, заплатил, забрал, ушел.

И так по кругу. Иногда вклинивается «проверил» или «отказался от получения», но в основном так.

Пришел, заплатил, забрал, ушел.

Приходили обычные люди, заглядывали необычные со своей призрачной аурой. Кстати о соотношении. Примерно один к восьми. Один необычный клиент на восемь обычных — такой был расклад, поэтому друг другу они сильно не мешали. Необычный человек приходил, скромно стоял в сторонке если была очередь, клиенты иногда здоровались, иногда нет, чаще становились чуть ближе ко мне и чуть дальше от необычного, но конфликтов не было. Удавалось решать по хорошему.

Один только «взорвался» , да так, что мало не показалось.

***

В пункте как раз было затишье по выдачам, я прекрасно справлялся сам и отправил бабулю-уборщицу вместе с мертвецом, которого она практически перестала бояться, отмывать стену от непристойностей. Химию она купила раньше, когда я пояснил ей за ситуацию.

Баба Галя долго не думала и взяла за свои, а с директора пообещала долг забрать лично.

Вообщем когда пришел не в меру горячий клиент я был один в помещении — обслуживал дотошную тётку в очках.

Женщина ухоженная, красивая, но врееедная... Поэтому и назвал её тёткой. Тётка это не возраст или красота — это стиль жизни.

Заказала она целых восемь пакетов кофе, очень приятно пахнувшие и тяжелые, но как же она их дотошно осматривала. Мама дорогая! После таких клиентов или в окоп, или в тюрьму.

Крутила их, вертела, нюхала,искала дырочки, смотрела сроки годности и какие-то полосочки гладила, которые вроде доказывали что кофе настоящий. На столе лежали клочья посылок, обрывки целлофана, накладные, чеки.

Не знаю, что она там хотела найти, но пока продавцы разрешают так осматривать товар мне все равно — пусть смотрит, лишь бы не испортила.

Дверь открылась, пропуская очередного посетителя. Я про себя назвал его Ёжиком. Пыхтел потому что он смешно очень. Пых-пых-пых.

Небольшого роста, полненький, насупленный взгляд, мохнатые как у домового брови, но роста вполне обычного — человеческого.

То что это особенный я понял по настороженному взгляду, по тому как он быстро осмотрел всех в помещении, немного задержавшись на мне и почти сразу упершись взглядом в спину женщины перед ним.

А еще одет он был неряшливо, тепло не по сезону, будто на мусорке перед этим тщательно порылся, составляя гардероб.

Запаха от него не было, но само ощущение напуганной суетливости... Давно я не видел такого поведения, разве что мирняк смотрел так на людей с оружием. Когда-то давно.

— Добро пожаловать на Пункт выдачи номер тринадцать! Сейчас я вам помогу, женщина уже заканчивает.

— Это ещё как сказать, — буркнула посетительница, — вы пропустите ... этого. Чтобы не маячил за спиной, мне еще нужно сложить всё в пакет. Помоги мне.

— Хорошо, — сказал я и улыбнулся мужчине через бабское плечо, — обязательно помогу.

Он помрачнел и засопел, но ничего не сказал. Просто уперся взглядом в спину, не переставая тяжело дышать.

— Пять минут, — сказал я ему, — подождите буквально пять минут. Напарник просто сейчас занят на улице, иначе он бы взял вас на себя.

— Я видела, — ответила женщина, подкидывая пакет на руке и прикидывая вес, — напарник ваш — настоящий мертвец. У меня от одного его вида его чуть выкидыш не случился. Как вы работаете вместе? На вид вполне нормальный и приличный человек. Он же может от вас кусок плоти откусить, когда зазеваетесь. Это нежить, их не изменить.

Посетитель номер два запыхтел быстрее, но тише, будто сдерживаясь, а женщина и не замечала, кто у нее за спиной злится.

— Как можно им доверять после всего что было? Это же враги, убивавшие наших детей, сыновей, жён. Мой муж был на войне, он видел как летали ящеры, которые сжигали целые поселки. Как мертвецы шли в атаку по своим и нашим трупам. Вот скажите, теперь я должна жить рядом с ними? Почему?

— Вы проверили? Будем оплачивать? — я начал собирать обрезки упаковки, стараясь не смотреть на мужчину. На лбу у него выступил пот, будто солнце резко взошло прямо за спиной и жарит лучами в затылок. Мужчина рокотал как маленький чайник.

— Ну а что, — продолжала скандалистка не успокаиваясь, — уж вы то должны меня понять. Уже не малыш, наверняка служили. Как можно относиться к ним? Сколько лет мы даже кофе выпить нормально не могли, а наши военные мылись раз в неделю, потому что эти страшные девки захватили водоемы. А теперь они живут где-то рядом в лесах, плавают в наших озёрах и их никто не выжигает из огнеметов? Нонсенс! Правильно я говорю?

Последнее слово я не понял, но предпочел пожать плечами не поднимая глаза. Неловкая ситуация, перед мужичком неудобно, он так подсвистывает, что скоро лопнет от переизбытка пара, но и закрыть рот женщине я не могу. Во-первых «мы клиентоориентированная компания», а во-вторых в чем-то она и права.

— Я вынуждена ходить с ними по одним улицам, дышать одним воздухом, они смотрят мне в окна по ночам. Они проходят сквозь стены, если захотят, они играют с нашими детьми. И самое ужасное, что детям они нравятся. Вы согласны?

Я промычал неопределенно, сожалея что мертвеца нет рядом, его запах с её косметикой не сочетается, или проще говоря «духу бы её тут не было.»

— Особенно этот как его. Старый такой, который зимой появляется. Бородатый, в красной шубе. Или синей...

Она задумалась, махнула рукой в итоге и продолжила:

— Не важно. Он еще с девкой ходит, молоденькой. Симпатичная девочка, но только если в глаза ей не смотреть. Холодные глазища, мрачные, злые — ужас. Вот они к детям и ходят, с мешком таким огромным. Говорят, что подарки раздают, Но я слышала...

— Хватит!

Она замолчала, и я выпрямился из-за стола, удивленный резким тоном не выдержавшего словесного поноса женщины особенного. А потом я охнул.

Магазин был полон огня. Горела входная дверь, струи пламени вырывались из под плит на потолке, плавилась кабинка для примерки одежды, горел пол.

Женщина завизжала и отбросив пакет с кофе показывала пальцем мне за спину. Там горели железные полки, вместе с посылками и с товарами-передачками внутри. Занялась ручка на двери, которая вела в склад особенных посылок.

«Почему не сработала противопожарка?» успел подумать я, когда женщина закричала, оглядываясь.

Мужчина за ее стеной, перестал пыхтеть — он просто горел, вспыхнул как коробок со спичками и языки пламени вырывались из карманов, из рукавов, ласкали лицо и поджигали кончики волос. Сам он был весь красный и распухал в стороны, как печень алкаша.

— Сделайте что-нибудь! — закричала женщина, прижимаясь задом к витрине, стараясь отодвинуться подальше от раскаленного человека и огня, но пламя было везде, а я не знал, что делать.

Вспыхнувший мужик пошатнулся и потянулся руками к женщине. Она заверещала благим матом, а я бросился туда, где висит одежда, где стоит мусорный бачок и главное в углу стоит круглый бочонок со шлангом — огнетушитель.

Уже не замечая огня схватил его и потащил туда, где трясся от гнева и неприметный человечек, но было уже поздно. В хорошем смысле этого слова, конечно.

Гнилл потом рассказывал, что услышал приглушенные крики, вспомнил кто заходил в магазин пять минут назад и как-то своим холодным мозгом он это сопоставил и бросился на помощь, не забыв захватить ведро с грязной водой.

Добежать я не успел. Хлопнула входная дверь, мелькнул силуэт за стеной огня, тень взвилась вверх и сначала зашипело, потом задымилось, наполняя запахом гари помещение.

«Ты, чего, Гнульчик?»

«Помогите! Спасите!»

«Остынь, Гарри!»

Под все эти вопли я распахнул двери и попытался успокоиться и остальных успокоить.

Никто не пострадал кроме одной упаковки кофе, которую пришлось компенсировать из своего кармана, чтобы замять конфликт. Женщина ушла обиженная и злая.

Нервным посетителем оказался Гарри, человек-вспышка. Пирокинетик, который со своим даром обращается не очень умело. Он кстати, пришел забрать травяной успокоительный чай, чтобы нервишки подлечить. Вот только женщина не вовремя попалась под руку. со своими оскорблениями. Он и не выдержал, и если бы не мертвец, то быть беде.

— Спасибо, — сказал я отсиживаясь на стуле, когда огненный психопат ушел, а Гнилл подметал пол, — а почему следов от пожара не осталось? Я думал все стены черные будут от копоти, ремонта на тысячи кредитов, а здесь...

— Это мираж, — сказал мертвец, — фейк. До импульсного момента. Еще бы чуть и всё. Как только огонь материализируется его уже не остановить. Гарри умеет контролировать свой гнев, но что-то наверное здесь случилось... Кто-то обидел его.

Он вопросительно смотрел на меня

— Что-то произошло?

— Да так. Небольшой скандальчик.

Нужно было сменить тему, срочно и не нашлось ничего лучше, чем принюхаться.

— Одеколоном пользоваться не пробовал?

— Мой естественный запах не перебить, — не смутился Гнулл, — будет только хуже. Просто нужно чаще помещение проветривать и не будет мешать. Тем более я ведь тут не надолго, скоро выйдет ваш наш напарник. Уйдет Гнулл — уйдет запах.

— Гнульчик... Интересно тебя поджигатель назвал.

— Мы знакомы. С одной улицы практически. Община у нас маленькая, дружная. Все знают друг друга. Гарри неплохой, только вспыльчивый сильно.

— Горячий нечистый парень, — попытался я пошутить, — передавай привет. Заходите ещё, и всё такое. Клиент всегда прав, но пусть успокоительные пьёт чаще.

Ответить он не успел, потому что вонь вернулась. Распахнулась дверь и в комнату заглянул негр. Это я сначала так подумал, потому что на фоне светящегося проёма лицо в натянутом чулке кажется очень черным.

Закричали девочки-мороженщицы где-то на фоне, а чёрное лицо повернулось ко мне. Одной рукой посетитель держался за ручку двери, а от второй валил черный, густой дым.

С реакцией у меня все в порядке, но тогда я просто застыл открыв рот вместе с мертвецом и смотрел, как шевелятся толстые губы под чулком пришельца. Кажется, он что-то кричал. Про нечистых. Про темный город, про грязь из под ногтей и трупы. Про дым, который очистит. Очередная чушь от радикалов из уст человека без лица.

Очнулся я когда в помещение полетело что-то крутящееся, воющее и выпускавшее клубы вонючего дыма.

Дверь захлопнулась, крики остались на улице, а на полу крутилась хитро сделанная дымовуха. Всего лишь вонючая дымовуха.

Хлопнула дверца машины. Завыл мотор, звук визжащих шин и что-то закричала бабулька на улице им вслед.

— Я могу их догнать, — мертвец смотрел на меня. Распахнулась дверь и причитая вбежала бабушка, охнула и кашляя бросилась со шваброй избивать вонючку на полу. — Я воскрешенный...

— Так чего ты ждешь!

И он побежал.