Пункт выдачи № 13

Допрос (3)

Не в первый раз. Я здесь не в первый раз. Мне знакомо это чувство. Я справлюсь, если только перестану «якать».

Сейчас я открою глаза и тогда останется только понять, запомнить и хранить в себе на протяжении пути. «Я не дома. Я в гостях. Это не моя реальность. Просто сон. Нужно помнить. И меньше „якать“.

Я открыл глаза.

***

Где-то над головой тамплиеры завывали свой готический стройный как колонны гимн. Мне уже не хотелось спать. Сознание чистое. Руки крепкие, ноги утратили боль. Новорожденный Игорь проснулся. Где? Где я очутился? Вспоминай! В чужом сне. Помню. В чужом сне.Кто притащил меня в это дымящееся облако? А какая разница?Зачем я здесь? Чтобы понять Федьку. Доказать, что он хороший человек. Ненормальный, да, но не плохой. Доказать в первую очередь для себя и вынести уверенность другим на рассмотрение.Руками я развел облака пара и вошел в мирную жизнь. Провалился вниз, как с высокой ступеньки, чуть не упал, но выстоял. О, здесь дети! Сколько детей? Возраст? От годика и до семи. Бегают, скачут, визжат, жизни радуются. Откуда их столько здесь? Целое детское племя, собранное из разноцветных кусочков, как мозаика.Соберись, друг. Ты не просто во сне, ты на задании. Там тебя ждут.Кто? Те кому нужны доказательства невиновности одного человечка, а может и вины. Как получится.Ты должен быть беспристрастным не смотря ни на что. Помни это. И помни еще что всё вокруг ненастоящее. Это не реальность — это сон. Ты во сне. И тебе ничего не грозит, как бы чего не казалось. Помни это друг и переставай говорить сам с собой.Ну что же. Не перестаем шутить над собой даже в чужом сне. Давай серьезнее и правда переставай базарить сам с собой. У нас работа. Вспомни, как ты делал это раньше. Когда мы были другими.Я закрыл глаза, желая погрузиться в воспоминания, как тогда с посылкой, предателями и генералом, но ничего не вышло. Третьей реальности здесь не предусматривалось. Только мой и чужой сон — никаких воспоминаний для успокоения. Только по делу. Я шагнул на детскую площадку.Площадка большая, неестественно огромная, но это нормально для сна. Здесь часто гиперболизируется реальность.Здесь недавно прошел дождь, лужа то там, то здесь, но это не мешает местным жителям.Песочницы наполнены детками, справа и слева качели стоят как в шеренге. Горки уходят в небо и сверху скатывается с визгом разношерстная детвора. Карусели размахивают конечностями как одинокие великаны. Песок мокрый, качели влажные, но дети чистые как куколки.Дети носятся без остановки, угорают, веселятся, хохочут и чувствуют себя судя по всему отлично во сне Феди Крюкова. Я поискал его глазами, но безуспешно и не спеша двинулся по дорожке между брошенных игрушек. Здесь и грузовики, и куклы, и совочки и солдатики — чего только нет и как они потом разберутся где чье. Я наклонился и поднял кое-что. Мельком глянул и положил в карман.Родителям не позавидуешь. Правда взрослых я здесь тоже не видел, что скорее всего символизирует, что Федя их не любит в отличии от детей. Каждый сон можно проанализировать и понять что хочет показать хозяин, главное не ошибиться. Сегодня это важно.На качели в виде большого круга похожего на гнездо аиста медленно раскачиваются мальчик и девочка взявшись за руки. И что это значит? Смотрят друг другу в глаза и молча улыбаются. Глаза сверкают как от слез. Можно спросить, но для объективности расследования лучше по возможности с местными символами не контактировать. Меня здесь просто нет. Они ведь не мертвы?Я присмотрелся и вздрогнул от неожиданности.— Молодой человек, вы отец?На качелях сидела заложив ногу на ногу женщина в белой юбке и постукивала бутылочкой воды по колену. Готов поклясться, что её здесь не было минуту назад.— Молодой человек, вы не слышите? Кого забираете? Юлю? Вы папа Юли?Мне очень сильно не хотелось разговаривать во сне, но воспитательница не отвлекалась, как другие сновидения. Не забывала о разговоре вспоминая о своих глупых обязанностях. Она смотрела на меня и ждала ответ.Что означает эта дамочка и её обращение? Как бы лишнего не сказать.— Нет. Я просто…— Охранник? Ну так смотрите за малышнёй лучше… Не прыгать по лужам, дети!Она вдруг так закричала, что я чуть не бросился прочь, прыгая по лужам. Мне хватило сил просто развернуться, выдохнуть и медленно пойти прочь. Все-таки переключилась на свой алгоритм.Я медленно шел удаляясь от крикливой воспитательницы, стараясь не вставать на пути у бегающих кричащих детей, но они и сами имели нормальные радары и столкновений не было в принципе.Что показывает этот сон? Дети счастливы. Дети играют. За ними присматривают. Может женщина, а может и нет. Площадка уходит в бесконечность, что это? Вечное детство? Федор знает или догадывается, что похищенные дети мертвы? Это вряд ли. Здесь бы было иначе. Темные тучи, грязь, молнии, раскопанная земля и слезы на глазах — но эти маленькие символы счастливы. Воспитательница строгая, но дети её не боятся. Здесь все хорошо, кроме слякоти.— Молодой человек!Да что же ты такая настойчивая дамочка. Я вижу её силуэт вдалеке, сквозь туман вижу скелет качели и раскачивающийся силуэт. Вверх и вниз. Верх и низ.— Охранник! — она зовет меня таким тоном, будто я перепуганный ребенок, который заблудился в лесу. Детей спрятали в лесу? Федя что-то знает?Я разворачиваюсь и ищу сосны, елки, хотя бы кусты когда на плечо ложится женская рука.— Охранник!Не удержав крик я пищу как мышка и отпрыгиваю. Тетка уже рядом, смотрит почти в упор и с интересом. Допивает пепси из бутылочки и отшвыривает тару не глядя. Как она так быстро добралась? Телепорт? Указание на то, что нужно поспешить или то, что смерть бродит рядом?Я молча смотрю на нее. Горло сдавило спазмом, ответить не смогу, только пищать, поэтому молчу. Бояться в чужом сне это нормально, меня сюда не звали и чувства здесь острее.— Спаси их охранник.Я молчу и смотрю в глаза без зрачков, в них можно утонуть.— Спаси их всех.Она протягивает руку и мягко толкает меня, так что я падаю в воду и погружаюсь в нее с головой. Что?

Одежда наполняется водой и тяжелеет, туфли на ногах как цементные блоки тянут на дно. Я уже глотнул воды и чувствую глухой пульс в ушах, начинаю бить руками, колотить по поверхности как мельница колотит лопастями. Паника хватает за горло и душит так, что я открываю рот в беззвучном крике чтобы кричать.Перестань паниковать! Стоп паника, солдат! Это всего лишь чужой сон!Голос из прошлого, ты как никогда вовремя. Я закрываю рот, осматриваюсь и спокойно определив поверхность по солнцу поднимаюсь вверх, как аквалангист.Когда голова над водой уже можно отдышаться, отдохнуть и оглядеться. Совсем рядом качается одинокая лодка без пассажиров и я плыву к ней. Переваливаюсь через борт и немного отдышавшись разглядывая небо с полной луной. Одежда сохнет быстро как в кино, будто и не было купания.В лодке сейчас никого и осмотревшись я вижу только море без горизонта и отсутствие берега. Титаника тоже не видно, как и катера или другой лодки. Никого. Только я и черное море без конца. Небо кстати тоже без единой звезды, закрыто черными тучами.Я хватаю весло и трясу над головой как индеец кремниевым ружьем.— Крюков! Что же у тебя в голове творится, больной дурак! Зачем я здесь?Призыв не работает и я остаюсь один, покачиваться на волнах. Хорошо, что я во сне иначе урчало бы в животе сейчас, как в первом классе на последнем уроке.Федя не появляется. И что же означает эта галиматья? Одиночество посреди огромного как моря мира? Мир, который может безжалостно утопить одинокого охранника?Я не успеваю толком подумать когда в воду бьет луч как от прожектора. Совсем рядом, в метре от лодки по правую руку почти идеальный квадрат.Я смотрю вверх и вижу просвет между тучами. Там они разошлись, будто открылся люк и боженька будет сверху спускать ангела. Хотя какой же здесь бог. Здесь правят Морфей и Гипнос, Соня и Дрёма, Netflix и Disney. Бога здесь нет.А в проеме и прям мелькнула тень. Махнула ручками и со свистом полетела вниз. Это не свист — это детский крик!Бедный ребенок со всплеском приземлился точно на квадрат и забил руками по воде.— Спокойно! Я тебя спасу! Не дергайся!Это же всего лишь сон? Почему я такой? Почему нервничаю?Я протянул весло и закричал, чтобы пацан хватался и хорошо, что он услышал и выполнил, не придется нырять за ним. Я подтащил его, подсек как рыбку и за шиворот вытащил в лодку.Нормально так.— Ты откуда?Он только молчал улыбаясь и отплевывался, когда ударил еще один луч, на этот раз слева от лодки. Мальчик фыркнул довольный.С неба вертясь и визжа будто от радости летело ещё тело, которое врезалось в толщу воды в положенном месте. И на этот раз это была девочка. «Твою же», — я перекинул весло на противоположную сторону и принялся спасать утопленницу. Мальчик стучал зубами в лодке, скрутившись в клубочек, когда к нему присоединилась довольная напарница, а в небе открылся третий проём и с первого уже молча летел еще один ребенок.Это начинало утомлять, я что должен весь небесный детский сад ловить?

— Кто там кидается! — крикнул я, вытаскивая очередного ребенка. Еле успел перекинуть через борт и похлопать по плечу очередного довольного паренька, как вниз рухнул очередной бедолага, а в небе со скрипом раскрывалось очередное окно.Теперь в черном небе светилось условно четыре дыры — две слева от лодки и две справа. Одновременно летел один подросток из рандомного места, но едва я успевал вытащить очередного на борт как зайца из поэмы Некрасова, так уже падал следующий.

— Решил поиграть в игру Федька? — крикнул я в небо, будто шизоид из кладбища был каким-то архангелом, — Волк ловит яйца корзинкой или типа того? Ты в детстве не наигрался? Или до сих пор держишь «Электронику» под кроватью? Что значат эти намеки? Кто-то играет со мной с помощью детей? Все это игра? Что сказать хотел? Или это ты кукловод?Свет моргнул, четыре темных пятна на мгновение стали черными. И фигурки полетели одновременно с четырех сторон. Супер игра?

— Еще чего! Не буду плясать под твою дудку! — я достал весло из воды и закрепил в уключине. — Это же сон! А это просто маленькие кошмарики.

Я вздохнул, положил руки на колени и отвернулся, стараясь не слышать звуки ударов, молчаливое барахтанье.— Они даже не кричат! Это призраки!Я посмотрел на мокрую кучку в лодке. Дети как мокрые воробышки схохлились и сбились в кучку.-Что смотрите? Вы всего лишь кошмарики, даже не мои. Мне тонущая молодежь по ночам не снится. Я вообще снов не вижу!По правую руку кто-то сильно бил руками по поверхности воды, поднимая брызги. Старался выжить, точнее делал такую картинку для меня.Девочка смотрела на меня из-под лба, мокрые волосы свисали на глаза шнурками, но я видел её глаза и кажется чувствовал что отражается в них. Смех, ирония, издевательство.— Они даже не кричат. Не зовут на помощь.Она не слышала меня. Свет опять моргнул. Я посмотрел наверх. Еще четыре тени собирались рухнуть вниз.— Эй! Еще эти четверо не утонули!Они и правда бултыхались, когда четыре маленьких фигурки полетело вниз. Сколько в игре яиц нужно уронить чтобы проиграть? Кажется три, а у меня восемь промахов. Или нужно чтобы они утонули? Девочка что-то сказала. Они еще и разговаривают? Я наклонился ближе к ней— Что? Что ты сказала?— Ты тоже молчал.— Что? Что ты…

И тут пришло воспоминание. Поездка на пикник в пятом классе. За городом, на берегу Дички. Всей толпой идем купаться, мне стыдно за то, что я не умею плавать, но знают ли об этом пацаны и девчонки? Конечно же нет. Поэтому я плещусь подальше ото всех. Ближе к берегу, к мелкоте. А потом как-то Ленка улыбаясь подплывает и дурачится, и хватает руками и плещет водичкой в лицо. Очень красивая девочка, даже сейчас в глазах как живая её улыбка. А потом она толкает меня в грудь обеими ручками и обиженно уплывает, а я улыбаюсь счастливо и осознаю, что не чувствую землю под ногами.

А вот и та самая страшная глубина. Я осознаю это когда пытаюсь проплыть вперед, опускаю ноги и все равно не достаю до дна. А потом приходит паника, которую никогда не понять тем, кто не боится глубины. Я боялся. Очень боялся.Как сейчас помню десяток одноклассников буквально в метре. Все смеются, кидают мяч, балуются и никто не смотрит на меня. Я колочу руками по воде. Глотаю воду, вода уже в носу, я уже два раза погружался с головой и только перепуганные глаза торчат над поверхностью, но никто так и не повернулся.И, да. Я тоже молчал. Хотя мог бы закричать. Почему сейчас и не вспомнить. Не в чужом сне.Четыре поплавка с одной стороны лодки и четверо с другой. Одна уже тонет, я узнал этот взгляд — будто себя со стороны увидел.— Ну ладно, — и прыгнул с лодки.***Врезался лбом во что-то твердое так что загудел колокол в ушах и хрустнула челюсть. Кто-то хихикнул или мне показалось? Я так и стоял в позе страуса пару секунд пока не пришел в себя. Да, на четвереньках и лбом в пол.Похоже я в новой сонной реальности. В первой было детской счастье, во второй страх за детей, что же у нас сейчас? А, ясно.Я поднялся.— Привет, Игорь. Как голова? Как водичка?Страх смерти?Нас было трое в комнате. Я, Федя Крюков и Касьян.— Какие люди, — сказал я осматриваясь и потирая ушибленный лоб. Вырастет большая шишка, — и что это вы здесь делаете?— Правосудие, -сказал Касьян, и Федька застонал.А как ему еще реагировать? Даже во сне страшно сидеть на таком стуле, к которому подводят веселый ток. А когда тебя еще к нему и привязали.Фёдор Крюков сидел на электрическом стуле. На жуткой деревянной коричневой фигне, которую я раньше видел только в кино. Сам стул стоял на платформе. Ноги несчастного ремнями стянуты внизу, руки привязаны к подлокотникам. Вокруг туловища плотно затянуты два кожаных ремня. Макушка выбрита так что виден голый череп. Шлем еще висит на спинке.Касьян стоит рядом с большим настенным щитком и улыбается. Вот кого ты боишься больше всех Федя? Нечистого, который казнит тебя?Нормальный сон. Кажется я пропустил этап суда, сбора доказательств и так далее.— Всё есть, — сказал Касьян, — всё будет.Касьян одет можно сказать празднично. Красный пиджак, белая рубашка с алым платком. Черные широкие штаны, такие широкие, почти юбка. Он идеально причесан, наглажен и напудрен. Он счастлив и в руке у него на шнурке болтается железный старинного вида ключ. Он вешает ключ на шею и медленно подходит к Феде. Наклоняется и достает ведро из-под трона, вылавливает губку и тщательно выдавливает воду. Капли воды бьют по поверхности как пули.— Начнем? — смотрит.— Меня спрашиваете? Федькин сон — его правила. Мы тут гости в его кошмаре.— А с чего ты взял, что это сон?— Бывает.Он выпрямляется и Федька дрожит, когда Касьян кладет мокрую губку ему на лысину. Насколько я знаю это для хорошей проводимости. Чтобы осужденный был убит мгновенным электрическим выстрелом в мозг, а не поджаривался на медленном синеньком огне. Надеюсь, что Касьян хорошо намочил губку, а не так как в одной известной книжке.— А с чего ты взял, что я здесь гость?— С подключением, — сказал я оглядываясь. Выхода из комнаты не было. Даже дверки рядом с пультом не было и через стекло никто не наблюдал за казнью. Полностью замкнутое вокруг стула пространство, хорошо что я не клаустрофоб. И попробуй скажи, что это не сон. Очень плохой, но сон.— А может и ты не гость?— Что сказать то хочешь?— Показать, — сказал Касьян снимая шлем со спинки и расправляя ремешки, — именно показать.Он надел шлем на голову бедного паренька и завязал шнурки. Вода из-под губки течет по лицу бедолаги и тот слизывает одну каплю синим языком. Касьян закончил, сняв ключ с шеи отправился к трансформатору и открыл его. Там был пульт с множеством проводков и конечно длинный рычаг.— Обычно таких рычагов несколько и нажимают их одновременно, чтобы никто не знал кто именно убийца, но я сильно угрызениями совести страдать не буду, поэтому сделаю все сам.Федька завыл, так что у меня спина замерзла от холодных мурашек. Даже для сна это слишком реалистично.Мне кажется я понял, что ты хочешь мне сказать. Ты боишься за свою жизнь и не доверяешь Касьяну. Ты думаешь, что это он украл детей? А зачем?— Убери-ка руку с пульта, патлатый, а то я тебе покажу, что мы в молодости делали с волосатыми панками!Он не послушал, но и нажимать не спешил. Когда-то закончится казнь, и сон уйдет в следующую фазу. А поддельный Касьян уходить не спешил, наверное что-то сказать хотел.— Ты такой же как они. Глупый человеческий ребенок. Рожденный в провинциальном роддоме глупой кричащей маткой. Вы приходите в этот мир разрываясь и уходите крича на разрыв. Сейчас продемонстрирую.Он вдруг полез под плащ и вытянул клинок, сверкающий, с зазубренным лезвием почти в мой локоть. С любовью осмотрел его, чмокнул губами и хитро покосился в мою сторону. Несмотря на то, что я знал где нахожусь все равно стало не по себе. У меня ведь оружия не было. И подручных средств для обороны не наблюдалось, а клинок страшно выглядел не скрою. Я уже чувствовал как острое лезвие разрезает кожу, прорывается сквозь мясо и кончиком достает до сердца. Какое оно холодное инородное тело внутри меня.— Страх, — сказал я, стараясь не фальшивить, — страх за собственную жизнь перевешивает все остальные. Только материнская ответственность за ребенка способна перебить страх за собственную жизнь.— Хороший философ — мертвый философ.Касьян отделился от стены и мягко пошел в мою сторону. Клинок смотрел вниз, будто чертил невидимую линию.— Это всего лишь сон, — я начал пятиться, — давай поговорим, как нормальные сновидения.— Сюда. Просто не мешай и быстро проснешься на том свете.Сонники говорят про смерть во сне, рассказывают что это некое предупреждение от подсознания. Нужно что-то менять, пришло время, хватит тянуть. А ещё говорят, что смерть во сне это долгая жизнь. А еще, что это к деньгам. Каждый сонник мелет по своему, да.Зато насильственная смерть в чужом сне это однозначно нехорошо. Может развиться депрессия, переходящая в алкоголизм, гипнофобия почти сто процентов и минимум неделька ночных кошмаров. Я не проходил, но видел кое-что, о чем и вспоминать не хочется. Синяки под глазами, бледная кожа, попытки заснуть при свечах и паника, когда свечи тают на глазах. Потом связанные руки и ноги, кляп во рту и наконец приезжают врачи, которые забирают визжащее тело. Не хотелось бы.Свистнуло лезвие над ухом и прыжок в сторону. Довольная ухмылка Касьяна. Этот волосатый кот не промахнулся — он играется со мной, как и положено кошмару он не хочет заканчиваться.— Федька! Ты не хочешь помочь?Еще один свист. Чуть задело рукав, разрезая ткань у запястья.— Это твой сон и ты здесь хозяин!Ещё удар!— Знаешь песню? «Встань! Страх преодолей! Встань в полный рост!» Так это про тебя. Только встань и отгони этого металлиста!Удар кулаком в плечо, такой сильный, что я сжимаю ушибленное место, как открытую рану и как краб семеню боком от наступающей угрозы. Во сне я трусливый какой-то. Что за дела? Можно ведь сопротивляться, но так жмет одно место, что пальцы в кулаки не скручиваются.— Если я умру во сне, то вряд ли помогу тебе в реале! Не заигрывайся!— Ты понял? — открыл рот Касьян и пнул ногой зацепив бедро, так что треснула кость, — Понял всё?— Конечно, — отвечаю я, хромая бочком и смотрю на лезвие, которое начинает подниматься, — яснее некуда. Отвали, нечисть поганая!Вот жеж. Язык мой — враг мой. Касьян гудит, как трансформатор и поднимает оружие над головой, как самурай свой меч. Нет, это не он гудит. Это опустился рубильник на стене и Федька дергается на стуле покрывшись искрами как ёлка конфетти и огоньками.— Хороший расист — мертвый расист, — медленно говорит Касьян и медленно опускает оружие. — Правосудие!Трещит разряд и я прыгаю, но зависаю в воздухе горизонтально, между небом и землей. Синяя переливающаяся струя искр бьет и разлетается искрами где-то между ног. Я с трудом поворачиваю голову и вижу как поднимается ёлка со стула и как бьет синий луч, как разлетаются деревянные осколки и лопается трансформатор, а я всё еще в полете и вижу как движется объятый электричеством начальник кладбища. Выкручиваю шею и вижу как бьется в конвульсиях длинная фигура с поднятым оружием, а из клинка льется вверх ярко-синяя энергия, расплываясь черным живым пятном на потолке.— Ты тоже молчал! — кричит то, что было казнено, — Ты тоже молчал!Бок взрывается болью, кажется достал меня гад.***Четвертый сон за один заход это уже много. Я поднялся с пола, в который уже раз и осмотрелся. Вокруг белым-бело будто в облаке находишься пушистом и светлом. Ярко светит солнце, но не может разогнать туман вокруг.Из тумана навстречу выходит белая, сияющая фигура, похожая на ангела и я отступаю. Я тоже в белом. Широкие рукава, свободная легкая, как паутина одежда, жаль такое бывает только во сне.— Теперь ты понял? — спрашивает фигура и подходит ближе. Я вглядываюсь в неё и узнаю. Это Федор Крюков, изменившийся напрочь, его светлая копия. Он весь в белом, гладко выбритый, причесанный, а может быть и постриженный. Никаких морщин, кругов под глазами, прыщей. Даже походка и постановка головы изменились.Теперь он уверенный в себе и своих силах, шагает так, как будто перестал бояться навсегда. Держит голову прямо, как римский император. Смотрит на меня так, что мне хочется опустить глаза, а не наоборот.— Здравствуй, Игорь. Теперь ты понял?— То что ты хотел сказать? Думаю да.— Расскажи мне. Расскажи им. Ты хочешь выйти?— Я еще немного побуду. Это последняя сцена? Это всё, что ты хотел показать?— Я ничего не показываю. Меня здесь нет. Разве ты не видишь? Это просто твой сон и работа подсознания. Что ты понял?— Ты изменился. Похорошел. Умылся даже. Есть попить, а то в горле пересохло?Он было потянулся куда-то идти, но замер.— Может есть, а может и нет. Что ты делаешь, Игорь?— Ищу символы. Вот же… Во сне не могу соврать. Правда, и ничего кроме правды. Спроси меня о чем-нибудь постыдном, посмотрим, смогу ли я увильнуть?Крюков замер и молчал. Во сне не любят говорить о символике и образах. В отличии от нас, тех, кто пришел извне.— Есть кто дома? Федька, ау?— Что ты увидел во время этого путешествия? Расскажи мне, Игорь.— Мне нравится, как ты разговариваешь здесь. Не то что вовне. «Детки-конфетки, „боюсь-боюсь, что делать“? Тебе следует поучиться у своего сонного приятеля, как вести себя в обществе.— Что ты увидел на детской площадке?— Не бубни, Федька. Но раз уж так хочешь.Я сделал вид, что вспоминаю и пару секунд смотрел вверх, почесывая подбородок.— Вспомнил. Я видел там детей. Счастливых, радостных веселых детей, которые играют в любимые игры и счастливы. Так? А за ними следит строгая, но справедливая и ответственная воспитательница.— И что это значит? — продолжал допрашивать меня человек из сна.— Наверное то, что ты любишь детей. Желаешь им добра. Может быть иногда подглядываешь за ними, только ради того чтобы защитить их. Воспитательница это ты? Твой образ?— Что ты видел потом?— Так значит? Допрос. Ну окей. Во втором сне я видел падающих с неба детей и мне пришлось их спасать. Почти как Дед Мазай и зайцы. Это значит, что дети в опасности и кто-то должен прийти им на помощь? Так? Верно? Чего молчишь.Сияющая фигура молчала и искрилась. Но ни что не длится вечно, а во сне не бывает тишины и пауз.— Дальше, пожалуйста.— Вот как? Уже просьба. Что же было дальше? Дай вспомнить. А, там начался совсем жестяк. Если честно, я не понял. Ты прошелся по зеленой миле, а рычаг нажал тот, кого нельзя называть одним именем. То есть Касьян Безымянный. Вроде бы как наш союзник, хоть и немного злой и больно дерётся, но наш. Или нет?Человек из сна молчал. Думал. И заговорил.— Теперь когда мы встретились, что ты скажешь, друг? Что ты сделаешь с Касьяном? Мы справимся?Хорошо, что в этой мантии есть карманы и то, что я нес сквозь сны осталось со мной. Я сунул руку в карман и сжал резинового утенка. Он крякнул. В тишине это прозвучало как выстрел. Я вытянул игрушку и протянув руку сжал кулак. Сквозь пальцы потекла вода и капли шипя падали на пол.— Что? — теперь человек из сна шагнул назад, а я заговорил.— Прихватил с детской площадки. Так захотелось. Я что-то понял уже тогда и сейчас убедился окончательно, но можно поспорить.— Что? — беспомощно повторил сон.— Был у меня небольшой опыт в разгадывании символов. Нырял и выныривал удачно, поэтому меня такими дешевыми постановами не проведешь. Начнем с начала. Детская площадка с маленькими воробышками.Я сплюнул в лужу, образовавшуюся у ног после утенка.— Что могло пойти не так? Долго думать не пришлось.Я сделал паузу, ожидая ответа или нападения, но не дождался.— На площадке были только обычные дети. Только наши. Ни одного вампирёныша, домового, оборотня, призрака, гномика — никого. Только наши, местные, чистая кровь. Ни одного пришельца. Что странно, пропали ведь и те и те. Переживать ты должен был за всех деток, потому что носил конфетки и тем и тем. Это была первая зацепка. Как тебе это, Иван Дурак?Он не повелся даже на прямое оскорбление. Держал марку, но мне было о чем ещё рассказать.— Знаешь, что я заметил в лодке? Дети улыбались. У них не было страха в глазах, они не кричали. Детки улыбались, будто играли в игру. Опять фейковый сон, напущенный чтобы запутать проверяющего или ты просто дурачок? Не думаю.„Сонный Крюк“ вздохнул, но так и держал руки за спиной, будто прятал что-то. Еще немножко осталось чтобы добить его.— Третий сон почти провел меня. Это было круто придумано: электрический стул и Касьян у рычага.— И что же тебе не понравилось? — открыл рот Крюков. В голосе чувствовалось напряжение.— Ты не боялся смерти. Я много видел умирающих солдат, видел как пытают пленных, много чего насмотрелся в своё время. Напуганные до смерти люди выглядят не так. Есть что-то у них в глазах, чего нет у других. А у тебя было только притворство. Я должен был пройти все эти стадии и спросить у тебя в конце. Хорошо, я спрашиваю. Где дети, Федя?Федор Крюков больше не молчал. Он наконец-то перестал прятать руки за спиной. На правой руке была натянута старая кожаная перчатка. На четырех пальцах блестели длинные почти по полметра длиной острозаточенные лезвия.— Вскрываем карты?— Давай. Толкай финальную злодейскую речь.— Да хрен тебе!Он бросился вперед размахивая клешней. Взмах. Я нырнул под руку и зарядил ему в челюсть снизу так, что хрустнуло в костяшках. Он вытянулся в сторону и махнул рукой, зацепив рукав мне и щеку. Второй удар бросил его на землю. Он упал, раскинув руки и бренча лезвиями, как доспехами, но почти сразу вывернулся ужом и полоснул по ноге лезвиями.Больно, обжигающие полосы прошлись горизонтально. Больно, но терпимо. Я наступил ногой на его запястье, прижав извивающиеся клешни и левой рукой схватив его за голову правой начал обрабатывать голову так что только кровь летела.Лицо Фёдора из сна быстро менялось. Сначала он хмурил брови, рычал, пыхтел пытаясь вырваться, сопротивляясь. Потом ноздри раздула ярость и он шипя рванул с трехкратной силой выплевывая зубы наперекор боли пытался вырваться из плена и броситься на меня, полосуя перчаткой, но и не таких удерживали.Я продолжал уродовать его ударами. Лицо залило кровью и распухло, целых зубов почти не осталось, противник харкал кровью и продолжал дергаться, но уже слабее и без фанатизма. Он все понял и смирился, хотя верить твари во сне было бы наивным. Даже когда его вбивают в реальность из сна он может что-то выкинуть. Поэтому я продолжал держать его и выбивать из него дух, пока мы наконец-то не вывалились в мою реальность.