Пункт выдачи № 13

Ябкин глаз (3)

— Нормальный агрегат, — я обошел мотоцикл по кругу, забыв о времени. Вот оно как. И ведь все знают, что мотоциклы с колясками давно устарели, но когда смотришь на такое чудо цвета хаки хочется сесть, потрогать, покрутить ручки, погладить черную кожу сидения и газануть.

Оборотень только посмеивался, да я понимал это, но рот не закрывался и глаза не ссужались. Хотелось как девчонке трусики бросать в сторону кумира и визжать, как раненый гном.

— Это что такое? Харли Дэвидсон? А что так можно было делать? — бормотал я, поглаживая холодную резину запасного колеса, — а запах…

— Нет. Наш Урал за границей по своему сделали. Плюс моя аэрографика.

— Вот эта голова собаки на боку?

— Это волк, — слегка обиделся паренёк, — Шутки у вас дурацкие. Мы едем или как?

— Дашь погонять? — я между делом уселся на водительское и посмотрелся в правое зеркальце. Я крут. Еще бы шлем. А вот они лежат в коляске.

— Сейчас точно нет. Мы ведь направлялись куда-то? Все у вас… эмоционально. Причем скачете от одной эмоции к другой, забывая о прошлых услугах.

— Пофилософствуй ещё мне, — я с неохотой слез, не стесняясь вздыхать., — погнали что ли.

Если честно то машина выглядела круто только снаружи, а вот в самой коляске колени уперлись в железо, места маловато для моей не такой уж и широкой задницы, а кресло твердое и после длительной поездки булочки превратятся в два грецких ореха. Ну и запах этой новенькой резины, как будто только с завода, представляю как она на жаре нагревается и воняет — фу.

— Надень шлем, он должен быть где-то внизу.

Он уже достал свой и шлем был тоже крутой. Черт, как же он был крут. Черный с красными точками глазами и длинной узкой пастью торчащей вверх. Я нырнул за своим и достал белую волчью голову с косичками веревочками по бокам.

— Это шлем сестры. Можешь пользоваться пока её нет.

Я и не собирался отказываться. Не нужно чтобы лишние глаза видели, как я сижу в коляске оборотня. Неправильно поймут и передадут отцу, да и вообще лишних врагов не нужно приманивать, сами придут, сами невзлюбят.

— Погнали, — сказал я и натянул шлем. Обдало холодом, будто голову в ледяную прорубь сунул при крещении, но только собрался сдирать головной убор, как уже к нему привык.

Парень тем временем облачился тоже и повернул ключ. Двигатель заработал, сиденье подо мной завибрировало. Где-том он уже медленно выжимал педаль сцепления и крутил ручку газа.

— Куда едем?

— Сначала домой.

***

Мне ехать на кладбище не нужно. Не то что я трушу, боюсь на глаза отцу попасться или столкнуться с озверевшими нечистыми, но ведь смысл был забрать с кладбища Крюкова, а коляска одна и на колени я его не посажу. Поэтому оставалось только руководить операцией на расстоянии. Хорошо, что тарелку не забыл и сейчас чувствовал ее на коленях вместе с перекатывающимся яблочком.

— Скинешь меня не заезжая во двор, дальше пойду пешим! — кричал я на ходу, перекрикивая встречный ветер и шум мотора. — Так нужно для конфиденциальности, парень, сам понимаешь! А ты лети в сторону кладбища, только не по центральной, а по окружной. Там дорога хреновая, но движения почти нет и наши точно там не идут. Проскочишь, обгонишь и минут на десять форы будет! Забирай этого придурка и уезжайте, чтобы никто вас не видел! Я буду на связи с артефактом! Помогу чем смогу!

Пацан только плечами пожал, молодец, всё слышит, но от дороги не отвлекается.

— Может он испугается тебя сначала! Прояви сдержанность! Он глупый, ты вроде ничего, пацан. Понял? Увези его чтобы не достался ни нашим, ни вашим, а там будем разбираться! И не вздумай его сам допрашивать!

Вроде бы кивнул, вроде как понял. А вот и мой поворот. Мотоцикл остановился, я откинул полог и выскочил на землю оглянувшись. Вокруг никого. На дороге пусто. В окнах почти не светится. Такое чувство, что весь город попер на кладбище. Нет, так быть не может. Все равно кто-то из-за занавесок сейчас украдкой выглядывает.

Я снял шлем, кинул его на сидение и еще дрожа от мотоциклетной скачки подошел к волчьей пасти у руля.

— Удачи, парень. Одно тебя попрошу. Ты слышишь?

Тот кивнул, слышал, значит.

— Если что брось его. Не вздумай с людьми воевать, не надо крови. Пусть забирают — вытащим. И со своими не ссорься, слышишь? Не успеешь, то фиг с ним. Важнее Майю найти, а без тебя я не справлюсь.

Он кивнул и наклонившись вперёд похлопал меня по плечу.

— Всё будет хорошо, дядя. Я его заберу. Беги домой — крути яблочко.

— Ах да, — вспомнил я и пакет из коляски забрал. Похлопал мотоцикл по железному боку прощаясь и побежал домой, не оборачиваясь.

***

Наш дом тоже опустел. Неудивительно, вечер и окна светятся, но процентов на двадцать. Остальные как темные дырки в теле пятиэтажки. Я бегом пересек двор, перепрыгнул через скамейку, пробежался по газону и был уже в подъезде, когда зазвонил телефон. Отец вспомнил про меня, пришлось отвечать, что поделаешь.

— Ты где, Игорь? Я тебя не видел на митинге.

— Слушай, па… Я на работе задержался. Жрать хочу как штангист после тренировки…

— Ясно, — в голосе его явно прозвучало разочарование. Кто-то хрюкнул на фоне, доброжелатели, как без них, — Ну, ничего. Мы всё равно уже в центре. Не нравится мне этот марш. Нужно было в пару машин сесть и уже бы наш был гад, если он там. Но тут же все хотят выделиться.

— Ладно, папа, позвонишь как новости будут! — перебил я его, открывая двери в квартиру, — и в криминал не впутайся. Яйцо курицу не должно учить, да? Эмоции подальше. Вспомни про презумпцию невиновности. И про статью о самосуде и казнях. Странно, что вас до сих пор Завозный с товарищами не остановил. Или он там с вами шагает?

— Ладно-ладно тебе… Яйцо. Как-нибудь разберусь. Кстати о яйцах. Там куриный супчик в холодильнике — разогреешь.

И всё равно чувствую обиду в голосе. Не может старый её скрыть.

— Пап… Я ведь без выходных работаю. Ещё и по новому всё. Сил нет в Зарницу играть.

— Ладно, не плачь. В моё время о выходных и не мечтали, страну строили. Ладно, ешь суп и отдыхай! Какой-то идиот на мотоцикле летит, как бы не не сбил кого, пойду разгоню зевак, давай!

Что там ещё за мотоцикл ночью мчится по городу? Дай угадаю. Какое-то глупое маленькое животное. Говорил же ему по объездной ехать. Надеюсь проскочит, дурак, а я просто кофею хочу напиться. Сначала напиток богов, а потом всё остальное.

Я ворвался в свою же хату, как мародер в торговый центр: разбросал обувь, оставил на табуретке пакет с артефактом и ринулся на кухню. Передумал и вернувшись закрыл входные двери. Ушел, опять вернулся и забрал пакет. Очень уж я боялся потерять свой подарок. Мало ли что. Второй раз не подарят.

И только после этого нагрузил турку кофе, поджег газ, который заплясал над конфоркой приятным синим огоньком. Убрал со стола всё лишнее и разложил свой странный передатчик. Нужно было поспешить. Время деньги. Время жизни. И даже жизнь такого дурачка как Федя Крюков или волосатика-волка Яцека важна — многие понимают это слишком поздно, а кто-то никогда. Надеюсь у отца хватит ума не опозорить меня и не посадить моих новых знакомых на вилы, или как там сейчас казнят маньяков.

— Кручу-верчу, посмотреть хочу. Катись, наливное яблочко, по серебряному блюдечку, и покажи мне мальчика оборотня, тот что мотоциклист.

Яблочко когда хотело ловило на лету и я сразу увидел Яцека. Он стоял у знакомой бытовки и лупил ногой в дверь. Красавец мотоцикл урчал рядом, пуская дым из выхлопной трубы, железный злюка.

— Открывай! Открывай, придурок!

Зашипел кофе, проливаясь и я на секунду буквально убежал, чтобы налить его в кружку, а когда вернулся Яцек уже смотрел на меня.

— Ты здесь, обычка? Алё?

— Что с ним?

— Наконец-то, — выдохнул пацан, — подумал, что ты тоже закрылся. Не открывает он, смотри, а ваши уже рядом!

Он хлопнул в ладони и изображение повернулось. На горизонте по дороге медленно продвигались огни, много огней. А еще сигналили машины.

— И туда смотри!

С другой стороны. Намного дальше, но все-таки приближался еще один лес огней. Там отблески светились не только внизу, но и вверху.

— Ваши? — хотелось выругаться, но я только отпил кипяток и чуть не откусил кусок чашки. — Сейчас.

И хлопнул в ладоши.

— Кручу-верчу, посмотреть хочу. Катись, наливное яблочко, по серебряному блюдечку, и покажи мне Федора Крюкова, мать его так.

Мне показало не маму Феди, а обычного дрожащего Крюкова, который прислушивался к затихшей двери.

— Таак! — протянул я, — а что я тебе говорил?

Он задрожал как под напряжением и глазки на меня нацелил, но уже без страха, а скорее с надеждой.

— Там. Там этот приехал. За мной!

— Так я тебе о чем говорил! Он тебя спасает, а ты заперся Федя. Быстро открывай, враги уже близко!

Он с сомнением посмотрел на меня, прищурился разглядывая.

— Ладно, мы умываем руки. Едрить твою налево, делай что хочешь, мудила. Родители пропавших деток уже почти доехали. Будешь сам с ними разговаривать. Надеюсь тут еще есть свободное место, хотя вряд ли они будут напрягаться и тебе могилу рыть. Сбросят в колодец и до свидания.

— Стой!

Насмерть перепуганный парень замахал руками, как перед камерой.

— Не уходи! Я ббоюсь, дядя!

— Дверь открой, если хочешь жить. И делай всё, что тебе скажет оборотень.

Я убедился в том, что он слушается и оборвал связь. Поставил кружку, подул на обожженые пальцы, уже успел разлить на себя, но даже не почувствовал и затараторил заклинание снова.

— Кручу-верчу, посмотреть хочу. Катись, наливное яблочко, по серебряному блюдечку, и покажи мне отца.

Батя шел по дороге. Слева медленно ехал старенький Икарус, торчали лица в окнах. В одной руке папаша нес палку, утыканную гвоздями, а в другой пачку черных мешков для мусора.

— Папа, зачем тебе мешки для мусора? — спросил кто-то подозрительным голосом. Стоп, да это же я сказал. Так громко?

Отец вдруг начал поворачиваться и я хлопнул в ладоши, так что они покраснели. Не знаю успел или нет.

***

Черные мешки? Зачем? Что они собираются с ними делать? У меня уже мороз по коже выбивал немецкие марши . Ну, папа, ну молодец. Какой пример для юного поколения. Вы в тылу похоже развлекались на всю катушку.

Кручу-верчу, посмотреть хочу. Катись, наливное яблочко, по серебряному блюдечку, и покажи мне мелкого оборотня.

Будто ветер ударил в лицо, рев двигателя прорвался сквозь ноосферу и наполнил комнату, завывая.

— Прорвались? — крикнул я погромче и попросил чуть выше подняться. Коляска и правда летела сквозь тьму, рассекая черноту фарами. Выскакивали навстречу статуи детей с крыльями, могильные плиты, деревья, оградки, кресты огромные как мертвецы в кино.

— Почти! — крикнул малой не оглядываясь, — Если нигде не застрянем и не перевернемся то уйдем. Я от охотника ушел и от снайпера ушел.

— Не видели вас?

— Видели. Только пыль в лицо и пролетели. Не знаю я, дядька, не отвлекай!

Они вырулили на старую просеку, метнулись по ней и выскочили через старенькие готичного вида воротца, Крюкову пришлось выскакивать из коляски и самому их открывать, а потом закрывать. Я вроде бы и местный, а не был здесь. И понятия не имею где это находится. Поэтому молчал и висел над ними молча как спутник луны.

Оборотень сам про меня вспомнил.

— Вы еще тут?

— На месте. Не гони так, а то перевернетесь. Куда ты так летишь?

— По объездной и в город вернемся. Пока придурки на кладбище будут тусоваться мы уже своего придурка спрячем. Кстати куда ехать?

И тут я понял, что сглупил. И правда, куда я спрячу человечка которого весь город ищет?

— Что? — оглянулся пацан и съехав на обочину заглушил мотор. Устроился поудобнее и теперь они вдвоем с Федей Крюковым смотрели на мое изображение.

Я замялся не зная что ответить. В голове безумно крутились не менее дикие варианты. Пусть ко мне привезет? Спрятать у себя в комнате? А отец?

Пусть спит под кроватью? Ладно, а днём? И что будет если отец найдет маньяка-педофила у себя дома, под кроватью сына. Страшно представить.

На работу? В принципе я могу отключить сигнализацию и устроить его там на ночь, но охрана может обратить внимание на нестандартное поведение и не поленятся приехать. А даже если не заметят, то оставлять чужого человека, практически незнакомца, на складе за который я вообще то материально ответственный это как минимум глупо.

Спасительной трелью запищал мобильник и я пообещав вернуться взял трубку.

— Привет, батя. Как успехи на ниве поимки маньяка?

— Плохо, сын. Ушел гад. Прямо из-под носа.

— Как так? — сделал я вид, что удивился.

— Да тут черт знает что творится. Голоса какие-то слышатся. Люди круги видели над головами, вспышки. Сам бы не слышал голос из ниоткуда не поверил бы. А пока мы до места добрались и ворота открывать начали, как мотоцикл завыл и вглубь кладбища унесся. Я сразу понял, что упустили и первый побежал. Только толку уже. Вагончик, где этот хрен живет, нараспашку, внутри все раскидано, собирался в спешке. Мы только дым от мотоцикла понюхали. Гоняться с ним по кладбищу смысла нет, с нашими навыками. Здесь ведь одно бабье и пенсионеры. Куда нам угнаться за молодыми. Короче ушел он. И знаешь, что самое интересное? С другой стороны дорогу перекрыли нечистые. Большая толпа явилась. С факелами. Все злые как собаки и на нас гавкают. Чуть драка не началась, но обошлось. Они тоже за ним пришли. Получается, что у них тоже молодежь пропала. И он тоже с их детьми играл. Представляешь, какой хитрый член?

Я буркнул что-то невыразительное, чтобы просто не молчать, а отец продолжал рассказывать.

— Мы чуть не подрались, думали они его прикрывают нас пускать не хотят. А они вместе с нашими поехали искать, пока остальные домик этого урода обыскивали. Ничего толком не нашли. Пара детских книжек-раскрасок. Букварь разрисованный. И много конфетных оберток в мусорном пакете. Нужно было взять на экспертизу отдать, вдруг они там наркотиками пропитанные, а мы психанули и большой костер у колодца разожгли. Люди сначала хотели его дом сжечь дотла, но вовремя остановились. Это как минимум уничтожение муниципального имущества. Да и рядом с усопшими творить такое как-то некрасиво. Но вещи его сожгли. Всё, что нашли.

— Однако, — сказал я, — народные волнения. Хорошо, что подозреваемого не схватили. А то даже не представляю чтобы вы с ним сделали.

Отец наверное тоже когда остыл об этом успел подумать поэтому не возражал и только вздохнул.

— Возвращайся домой, батя, или вы еще на дискотеку неместных пиздить? Завтра тебе в ночь.

Он только хмыкнул и отключился. А я уже профессионально крутил яблоком.

Кручу-верчу, посмотреть хочу. Катись, наливное яблочко, по серебряному блюдечку, и покажи мне оборотня с Федей Крюковым

Они уже заехали в какой-то лесок, свернув с дороги и ждали только моего появления. Оборотень выбросил дымящийся огонек, Федя выскочил из коляски и ко мне тянулся как оборотень к луне тянется.

Я кратко описал ситуацию и сознался, что понятия не имею куда Федьку девать. А Яцеку рядом с ним находиться тоже долго нельзя.

— Как у тебя с выживанием в лесу?

По его реакции я понял что никак. Не выйдет из Феди Крюкова партизана-выживальщика. Беда.

— Может тогда тебе лучше добровольно сдаться? Посадят пока за решетку, там никто не тронет, а мы поищем детей и доказательства твоей невиновности.

Его так затрясло, будто ток пустили от земли.

— Пожалуйста, не отдавайте Федю. Федя боится очень. Милиция страшная, бьют больно и без следов. Завозный улыбается и свистит когда пинает.

— Ладно! — выкрикнул оборотень, — хватит! Есть у меня один знакомый из наших. Попрошу его спрятать сторожа на недельку.

— Не сдаст?

— Этот нет. Он сам по себе, никого не любит. Не наших, не ваших. Только я должен слово дать, что это не тот, кого мы ищем. Если потом окажется, что мы обманули дядя Гарри очень обидится и вспылить может.

— Какое знакомое имя. Где-то я его уже слышал.

— Так приезжайте познакомитесь. В нашу котельную, он там истопником работает.

— Завтра после работы, почему бы и нет. Вам лучше уже выдвигаться, чтобы не встретить никого.

.

— Ладно. Дядька, скажи «пока» своему спасителю и погнали.

Федя угрюмо молчал, наверное не понял, что к нему обращаются.

— Счастливо, — сказал я, — Звони если что. Но лучше не надо.

А он все-таки позвонил.