Путешествия во время пандемии

Письма к юному писателю

Письмо первое

Валерий, здравствуй!

Еще раз перечитал твое письмо, но так и не понял, почему ты решил стать профессиональным писателем. Я о твоем будущем, о твоей семье. Литературная работа — это не только наслаждение красотой фраз, рождающихся на экране. Чтобы прожить, тебе придется писать рецензии на книги, которые тебе неинтересны, читать лекции заскучавшим людям, которых не волнуют твои слова, стряпать статьи в журналы, которые мало кто читает. Но это полбеды. Время на это найти можно. Главное, что это будет занимать твои мысли, отвлекать от главного — от книг, которые ты мечтаешь написать. Уж лучше писать и для денег работать дворником, чтобы сохранять ясность ума, не терять линию сюжета, не повторяться.

Если ты твердо решил выбрать такой путь, забудь про наезженную колею, по которой идут все остальные. Быть писателем — это быть немного больным, не таким как все. Я уверен, что ты хочешь написать книгу, которая заставит думать. А кто сейчас хочет думать? Кто будет твоим читателем? Массовый читатель сейчас смотрит в телефон. Если ты будешь писать для телефонов, для этого не надо поступать в Литературный институт. Твоего лексикона, образования и двадцатилетнего опыта жизни вполне достаточно. Способности у тебя есть, стиль отшлифуешь — а что еще надо для телефонного чтения? Да и зачем тогда писать книги? Можно обойтись блогами, там ты соберешь хорошую аудиторию, там мгновенные «рецензии», общение.

Настоящие книги в телефоне не читают. Это не тексты, после которых облегченно вздыхаешь, радуясь, что герой всех победил. Это нечто, что делает наш мир лучше. Это то, что заставляет удивляться — как автор сумел прочитать мои мысли? Настоящая книга не учит — для этого есть учебники. А для морализации есть басни Крылова. Тебе надо написать такое, чтобы читатель, закрыв книгу, задумался не о прочитанном тексте, а о своей жизни. Пусть он забудет имена героев и автора, места, которые ты описывал, которые так тщательно изучал, перед тем, как сесть за компьютер. Пусть он не оценит твой стиль, над которым ты работал долгие годы. Это как тип кисти у художника, как его манера наносить краски на холст. После настоящей книги должно остаться щемящее чувство, что надо меняться, жить не только чтобы есть, пить и наслаждаться сексом, ожидая чего-то непонятного, но лучшего.

Кто будет это читать в век смартфонов и соцсетей? Вот это — вторая задача, с которой я не справился, несмотря на годы, проведенные за письменным столом. Надо не искать читателя, а создавать его. Сражаться с телефонами, пусть даже быть похожим на Дон Кихота. Верить, что победишь, что правда на твоей стороне. Почему? А потому, что прогресс затормозится, если исчезнут думающие люди. Ты никогда не приходил в голову вопрос — почему при таком развитии техники почти нет фундаментальных научных открытий? А потому, что технику можно развивать с помощью телефонных текстов, а для открытия нужен старый стол, свеча и теплый майский вечер за окном. А еще отключенный телефон, тишина и уединение со своими мыслями. Это то, что отличает нас от животных и роботов — желание и возможность посмотреть на мир со стороны, понять его.

Чем мы будем заниматься во времена, когда «будем только получать»? Какой смысл нашего существования в такие замечательные времена, если люди разучатся думать? Не является ли сохранение таких способностей целью настоящих писателей? Я думаю, что других целей у писателя быть не может. Описание страданий покинутой женщины мало кого остановит от адюльтера. А ужасы войны, льющиеся со страниц толстого романа, никого не заставят отдать приказ о прекращении наступления.

Ты скажешь, что я противоречу сам себе. Говорил, что книга должна заставлять думать, как изменить жизнь, и сейчас написал, что она не способна сделать людей лучше. Да, мало шансов, что твой читатель сразу станет замечательным человеком. Этого человека больше волнуют его ощущения и мнения окружающих. Вот с этими мнениями и должен бороться Дон Кихот, решивший уйти с наезженной дороги. Писатель обязан стать центром кристаллизации того, что делает нас лучше. Ты, возможно, не заметишь, этого, но твой труд не пропадет. Мысли не исчезают, как исчезают города, заносимые песком тысячелетий. Твои слова, если они будут правильными, переживут тебя, найдут тех, кто их поймет и сделают наш мир лучше, а жизнь осмысленней.

Готов ли нести такой крест? Работать не для денег и популярности, а чтобы сказать то, что не сказали другие? Что-то важное, что понял только ты. И сказать не прямо, не в виде схем и формул, а так, чтобы затронуть души.

Если готов, то я желаю тебе удачи. И буду ждать твою первую книгу.

Письмо второе

Валерий, здравстуй!

Ты спрашиваешь, как сложилась моя писательская судьба, сумел ли я приблизиться к тому идеалу, о котором написал в предыдущем письме, написал ли идеальную книгу?

Я не заканчивал Литературный институт. Сначала литкружок в школе, потом литклуб в институте, городской литклуб. Много читал; причем, собраниями сочинений. Читал быстро — толстая книга за два дня. Теорию литературы изучил по учебникам. В клубах мы разбирали написанные рассказы — так я научился писать рецензии, анализировать тексты.

Что это дало? Я пытался понять, о чем уже написано, что я могу сказать нового, никем не сказанного. Наивно? Да! Скоро я понял, что все темы исчерпаны, можно только переносить старые сюжеты в наше время. Мои первые рассказы были патетические, романтичные. Я любил, страдал — об этом и писал. Получалось ужасно, как я сейчас понимаю. По горячим следам можно писать только путевые заметки. Все остальное должно «вылеживаться» — чувства остыть, страдания затухнуть. Иначе — тривиальный пафос, красивость на пустом месте. Все через это проходят, сказать новое можно только холодно оценив прошедшее, пропустив чувства через безжалостный фильтр разума.

Стиль — вот с этим была беда. Начитавшись классиков, я захотел писать красиво, витиевато. Мои предложения занимали три строчки. К одному существительному прицеплялись три прилагательных: «плотные, темные, тревожные тучи». И каждое прилагательное казалось важным. Я не заметил, как книги стали читать в транспорте. Появились покетбуки — дешевые книги для одного прочтения. Затем настала эпоха Интернета — люди стали читать с экранов компьютеров. Популярными стали тексты из коротких предложений, разбитые на небольшие абзацы. Тоже произошло и с кинофильмами — исчезли затянутые сцены, кода герой долго идет по улице или стоит у окна и думает. Жизнь стала динамичной. Того же ожидалось от литературы и фильмов.

К тому времени я написал несколько повестей. Мой стиль стал простым, исчезли длинноты, искусственная красивость. Сюжеты я брал из своей жизни или из рассказов приятелей. Это самое простое. Героев придумывать не надо, сюжет очерчен, места знакомые. Садись и пиши.

Несколько повестей удалось опубликовать, отзывы получил сдержанные, но в целом положительные. Это были времена, когда на авторские гонорары можно было неплохо прожить. Появилось свободное время, я задумал свою главную книгу.

Для кого? Это была проблема. Мои первые повести были просты — их читали в метро, в отпуске на пляже. Читали все, даже литературные снобы. Эти читали для отдыха и чтобы потом сказать, что написано живо, но это не литература.

Моя мечта была написать книгу, о которой будут говорить, герои станут нарицательными персонажами, а цитатами будут украшены тексты других писателей. В тот момент я уже понимал, что никакая книга не сможет сделать людей лучше. Поступки определяются не прочитанными книгами. Хорошая книга может заставить только задуматься, не более того. А о чем будут читатели думать, когда перелистнут последнюю страницу — это зависело от них самих, их окружения, их прошлого. Потенциальных читателей этой книги я нашел среди друзей. Рассказал им о замысле, получил благословение и решил, что таких, как они, достаточно много. Да, это не будет легким чтением, но легкие книги, если они не детские, долго не живут.

О чем книга? О том, что добро побеждает зло, даже если добро проиграло. Сюжет книги довольно сложный: несколько историй с разными героями, попавших в драматические ситуации. Истории независимы, мало связаны. Потом героев судьба начинает сводить вместе, и оказывается, что их драмы не такие уж и драмы. Все преодолимо. «Ромашка» историй, сведенная к центру, начинает распускаться, герои поодиночке или вместе перемещаются в старые истории, но действуют уже по-другому. И жизнь начинает улыбаться. Сейчас я понимаю, что сюжет был абсолютно провальным. Слишком поучительным, назидательным. Мне казалось, что я сумею избежать морализирования, но привязанность к основной идее не позволяла писать так, как подсказывало сердце, мой опыт. Герои не жили самостоятельно, я водил их за веревочку идеи, получалось ходульно и скучно.

Роман с треском провалился. Магазины отказывались брать книги на реализацию, меня занесли в негласный список непродаваемых авторов. Мечты рухнули, я чудом удержался и не начал пить. Я не знал, о чем писать дальше. Писать детективы, фантастику или исторические анекдоты — эта ниша была крепко занята. После этого романа я уже не мог писать простенькие вещи, когда число написанных страниц определяется только временем, проведенным за компьютером.

Мои накопления растаяли, чтобы выжить, пришлось заняться извозом. Сидя за рулем я отчаянно пытался убедить себя, что я еще писатель, подрабатывающий таксистом, а не таксист, который на досуге мечтает написать книгу. Замысел книги созревал при общении с пассажирами. Они рассказывали свои истории, из которых постепенно вырисовывался герой нашего времени. Это успешный бизнесмен, честный, думающий о своих сотрудниках и о городе, в котором живет. Есть ли такие? Говорили, что есть. Да, начальный капитал был нажит непонятно как, но вот сейчас… Вторым героем был некий романтик, любящий природу, женщин и спокойно относящийся к деньгам. Он был настолько замечательным, что женщины прощали ему гордую бедность, любили его, но замуж, правда, за него не хотели. Третьим героем был я сам — очень творческий, немеркантильный, мечтающий сделать мир лучше.

Я дал себе слово, что буду избегать привязке к идее, герои будут жить сами по себе. Главное — представить их становление, а дальше они подскажут сами.

Опять провал! Бизнесмена подставили компаньоны, и он не успел совершить ничего хорошего. Романтик спился от одиночества, а писателя накрыл такой творческий кризис, что он дал себе слово никогда не открывать текстовый редактор.

— Вот она, правда жизни! — сказали друзья, прочитав рукопись.

— Не пойдет, — заявил знакомый издатель, тот единственный, кто еще немного в меня верил. — Сплошная бытовуха, нет динамики, скучно.

И все закончилось. Пришло горькое понимание, что идеальная книга, которая заставит думать, должна рождаться по-другому. Ее надо пережить самому. Нет, не писать про свои приключения, а выстрадать книгу, понять, что именно тебе не хватает в жизни, что важное ты еще не понял.

Иногда хочется вернуться к моей главной ненаписанной книге. Силы еще есть, время найду. Вот только не пойму, что же то главное, что мешало мне жить счастливо. Какие-то мелочи крутятся в голове, но главное ускользает.

Вот и вся моя история. А ты думай о своей главной книге! У тебя еще много времени. Не разменивайся по мелочам и все получится. Надеюсь, что мой печальный опыт тебе поможет.

— Да… Послушал и даже захотел написать книгу, которая заставит думать. Даже не спросил, где это все происходило. В Москве, наверное. Так что же нам не хватает в жизни? Денег, ответят многие. А что скажут те, у кого есть деньги? Все удовольствия им доступны. Смысла жизни, наверное. Но тут мы в такие дебри погрузимся…

— Почему в дебри. Одни богатые скажут, что хотят видеть своих детей и внуков счастливыми. Другие скажут, что им нужна власть, чтобы изменить мир к лучшему. Или хотя бы часть мира, в которой они вращаются.

— Но такая книга будет тривиальной.

— Вот в этом и проблема писателей, которые не хотят писать просто для удовольствия или гонораров. Поэтому пишут о частных проблемах. Например, что делать, если о любит ее, она любит другого, а другой любит горные лыжи.

— Можно еще поработать, чтобы отвлечься от таких мыслей.

— Ну да… Представь ситуацию, когда тепло, светло, ты сыт, пьян, квартира убрана и даже машины заправлены. Тогда становится страшно — для чего ты живешь? От страха ты хочешь поработать, и только могучая сила воли позволяет не делать такие глупости.

— Это твой любимый стёб. Про диван еще скажи. Или Оскара Уайльда процитируй: «работа — последнее прибежище тех, кто больше ничего не умеет делать».

— Про диван обязательно надо бы сказать. А если серьезно о работе, то да, она отвлекает от дурацких мыслей. Это если не думать о бесполезности твоей работы для мирового пролетариата. Если для денег, то да, любая работа важна. Ладно, мы это уже обсуждали. Давай поговорим о целях, которые мы сами себе придумываем, когда они не связаны с работой для денег или для счастья всего человечества. Есть у меня короткая история на эту тему.