Путин. Его жизнь и время

В отличие от Ельцина, который после выступления в Будапеште поспешно пошел на попятную, Путин еще раз подчеркнул то, что Бернс назвал "драчливым и развязным поведением" России. Запад, по его словам, использует "самые грязные приемы, чтобы попытаться разжечь межнациональную и межрелигиозную вражду" в России. Запад утверждал, что он "сияет белизной, чистотой и непорочностью", а Россия - это "какое-то чудовище, только что выползшее из леса, с копытами и рогами". Некоторые страны - под ними он подразумевал США - пытаются установить империалистическую диктатуру: «Надо прямо сказать об этом и назвать лопату лопатой».

Есть старый советский анекдот, который Путин рассказал группе иностранных журналистов тем летом, о телефонах на столах лидеров стран Варшавского договора. «Как определить, какой из них звонит в Москву? Это тот, у которого есть трубка, а рупора нет". То же самое и с НАТО, только линия идет на Вашингтон». Чего мы хотим? спросил он. «Мы хотим, чтобы нас услышали. Мы хотим, чтобы нашу позицию понимали... У некоторых людей есть иллюзия, что они могут делать все так, как им нравится, не считаясь с интересами других».

Не все было черным. Обе страны согласовали условия подачи Россией заявки на вступление во Всемирную торговую организацию. Продолжались переговоры о совместной работе в Афганистане и по вопросам борьбы с терроризмом. Схожими были и взгляды на ядерное нераспространение, в частности, в отношении Ирана, который, по мнению США, осуществляет тайную программу создания ядерного оружия, и Северной Кореи, которая недавно провела первое успешное подземное ядерное испытание. В июне на полях саммита G8 в Германии у Путина состоялся, по его словам, "очень обнадеживающий разговор" с Бушем, в ходе которого он предложил разместить американскую противоракетную оборону не в Восточной Европе, а в Турции или даже, возможно, в Ираке. 'Для чего, в конце концов, нужна была война?' - спросил он. Хоть какая-то польза от нее может быть". Еще одно предложение заключалось в том, чтобы Америка использовала существующую российскую станцию в Азербайджане, а не строила новую в Чехии. Было решено начать переговоры в формате "2 + 2" между министрами обороны и иностранных дел двух сторон с целью изучения этих идей.

В следующем месяце Путин посетил Бушей в их летней резиденции в Кеннебанкпорте на атлантическом побережье штата Мэн, где они вместе порыбачили и договорились начать переговоры о преемнике Договора о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП), срок действия которого истекал в 2011 году.

Взаимоотношения между ними были по-настоящему хорошими. Путин вплоть до конца президентства Буша настаивал на том, что он " очень надежный партнер и порядочный человек", который честно отстаивает интересы Америки. Буш тоже, несмотря на то, что Путин разочаровал его по многим вопросам, продолжал называть российского лидера другом, а когда спустя несколько лет пришел писать свои мемуары, в основном воздерживался от критики в его адрес. Даже Кондолиза Райс, не самая большая поклонница Путина, написала, что их отношения помогли "успокоить воду".

Но одно дело - хорошие личные отношения, другое - императивы национальной безопасности. Как сказал Путин в Мюнхене, обсуждая ядерный баланс: «Здесь нет ничего личного - все дело в расчете».

Переговоры в формате "2+2" шли своим чередом, но предложения Путина ни к чему не привели. Истеблишмент национальной безопасности США хотел иметь базы в Чехии и Польше, чтобы усилить присутствие Америки в регионе, хотя с точки зрения перехвата ракет Ирана и Северной Кореи это не имело особого смысла. Ни у той, ни у другой страны не было ракет, способных достичь Восточной Европы, не говоря уже о США. Даже если Иран однажды их приобретет, Турция и Азербайджан с географической точки зрения являются более удачными местами для размещения ПРО, в то время как предполагаемая северокорейская ракетная атака на Америку пройдет над Арктикой и не приблизится к Европе.

Единственное, что могло бы примирить Путина с системой ПРО - размещение российских военных наблюдателей на ключевых объектах - было исключено, поскольку ни чехи, ни поляки не были готовы к тому, чтобы на их территории находились российские офицеры.

По мере того как перспектива достижения соглашения уменьшалась, Путин приказал российским стратегическим ядерным бомбардировщикам возобновить регулярное патрулирование впервые с 1980-х годов, а в декабре 2007 года Москва приостановила свое участие в Договоре об обычных вооруженных силах в Европе.

Шквал гневных слов из Кремля, который никогда не стихал, возобновился с удвоенной силой. Путин предупредил, что если США продолжат строительство объектов ПРО в Чехии и Польше, то у России не останется другого выхода, кроме как нанести по этим объектам удар своими ракетами. В 1962 г. советское балансирование на грани войны привело к Кубинскому ракетному кризису. Теперь, хотя Москва и Вашингтон больше не являются противниками, Америка совершает ту же ошибку. "Я бы не сказал, что НАТО - это вонючий труп холодной войны, - сказал Путин журналу Time зимой того года , - но это, безусловно, пережиток прошлого". Иногда у него складывается впечатление, добавил он, что «Америке не нужны друзья. Ей нужны вассалы, которыми она может командовать. Мы не можем строить свои отношения с другими странами на таких принципах».

В первые месяцы 2008 года появились новые источники напряженности.

17 февраля Косово провозгласило независимость, которую признали США, Великобритания, Франция, Германия и большинство, хотя и не все, других членов Европейского Союза. Переговоры с Сербией, в состав которой Косово официально входило, зашли в тупик, и большинство на Западе считало, что другого выхода нет. Путин осудил этот шаг как "незаконный и аморальный" и гневно назвал "чушью" заявления Запада о том, что Косово - это особый случай, но дал понять, что пока не собирается выполнять свою угрозу признать отделившиеся грузинские провинции в ответ.

Мягкость его реакции была обманчивой.

Косово стало первым крупным конфликтом, которым Путин занимался в качестве секретаря Совета Безопасности в 1999 году. Тогда он наблюдал за тем, как НАТО бомбит белградское правительство, оправдывая свое вмешательство гуманитарными соображениями, а Россия бессильно стоит в стороне. Признав правительство в Приштине, Запад в очередной раз продемонстрировал, что может в одностороннем порядке решать судьбы других государств. И опять Россия ничего не могла сделать, чтобы этому помешать. Но он не собирался смиряться с этим.

Через четыре дня состоялась его встреча с Саакашвили на полях саммита СНГ в Москве. Вы знаете, что мы должны ответить Западу по Косово, - сказал он. Нам очень жаль, но вы будете частью этого ответа. Путин продолжил, что Грузия не виновата, но "ваша география такова, какова она есть". Ответ России не будет зеркальным отражением того, что произошло в Косово, сказал он, но она будет расширять свои экономические, политические и правовые связи с Абхазией и Южной Осетией. Затем Саакашвили выступил с масштабным предложением об урегулировании всех нерешенных вопросов. Давайте сядем и поговорим о том, как уважать суверенитет и территориальную целостность друг друга", - сказал он, - "с учетом жизненно важных стратегических интересов обеих сторон, включая те вопросы, которые вас волнуют". Это был намек на возможный компромисс: решение проблем Абхазии и Южной Осетии в обмен на то, что Тбилиси пересмотрит свои устремления в НАТО. Путин не клюнул на эту наживку. В предыдущем месяце на референдуме 70% грузин проголосовали за вступление в НАТО, после чего Саакашвили подал официальную заявку на присоединение Грузии к Плану действий по членству в НАТО (ПДЧ) - программе, помогающей кандидатам подготовиться к переговорам о вступлении. Предположения о том, что грузины могут передумать на столь позднем этапе, не убеждали. 'Вы не волнуйтесь, - ответил Путин. То, что мы будем делать, не будет направлено против вас, это будет наш ответ [Западу]". Затем он объяснил, почему Россия выступает против вступления Грузии в НАТО:

[Если Грузия станет членом этой организации, вы будете вынуждены следовать дисциплине блока и, следовательно, будете представлять угрозу нашему ядерному и военному потенциалу. Никто не потрудится спросить вашего мнения [при принятии решений]... Цель НАТО направлена против суверенитета России... После вступления в НАТО ваш суверенитет будет ограничен, и Грузия тоже будет представлять угрозу для России.

В конце встречи он еще раз предупредил, что членство в НАТО будет контрпродуктивным в то время, когда, по его словам, напряженность в отношениях между Россией и Грузией ослабевает. "Вы думаете, что можете доверять американцам, - сказал он Саакашвили. «Никому нельзя доверять! Кроме меня. Я сделаю то, что обещаю».

Грузия была не одинока, подав в начале 2008 года заявку на присоединение к Плану действий по членству в НАТО. Это сделала и Украина. Франция и Германия сразу же выступили против, заявив, что ни одна из стран не готова к этому. Перспектива вступления Украины в НАТО беспокоила Путина еще больше. Россия надеялась договориться с Киевом о Декларации о стратегическом партнерстве. Представьте себе Севастополь (порт базирования Черноморского флота РФ) с базой НАТО?" - спросил он. Только подумайте, какой это будет эффект! В частном порядке он дал понять, что любой подобный шаг будет абсолютно неприемлем. В начале того же месяца посол Бернс обратился с письмом к Кондолизе Райс:

Вступление Украины в НАТО - самая яркая из всех "красных линий" для российской элиты (не только для Путина). За более чем два с половиной года бесед с ключевыми российскими игроками - от "костяшек" в темных недрах Кремля до самых резких либеральных критиков Путина - я так и не нашел никого, кто рассматривал бы вступление Украины в НАТО не иначе как прямой вызов интересам России. На данном этапе предложение ПДЧ будет рассматриваться не как технический шаг... а как бросок стратегической винтовки. Сегодняшняя Россия ответит.

Даже в случае с Грузией, прозорливо добавил он, предложение о возможном членстве в НАТО, вероятно, приведет к тому, что Россия признает Абхазию, и "перспективы последующего российско-грузинского вооруженного конфликта будут высоки".

Но Бернс был гласом вопиющего. У неоконсерваторов в Белом доме были совсем другие идеи.

Все решилось на саммите НАТО в Бухаресте в начале апреля. Джордж Буш прибыл в приподнятом настроении после визита на Украину, где ему был оказан героический прием, и призвал своих коллег "послать сигнал всему региону ... [и] принять Грузию и Украину в План действий по членству". После того как Ангела Меркель и президент Франции Николя Саркози обозначили свои разногласия, генеральный секретарь Яап де Хооп Схеффер объявил перерыв, после чего министры иностранных дел новых стран-членов во главе с Польшей, выступавшие за прием двух стран, собрались в задней части зала вместе с Меркель и Райс, чтобы попытаться найти компромисс.

Там были все эти пожилые парни в серых костюмах, - вспоминал советник Буша по национальной безопасности Стив Хэдли, - Меркель в лаймово-зеленом пиджаке и Конди Райс, чернокожая госсекретарь, и все они вместе говорили по-русски.

Возможно, в этом и заключалась проблема.

Они говорили по-русски, потому что это был единственный общий язык для восточноевропейцев, Меркель и Райс. Но русский язык Ангелы Меркель был ржавым, а Кондолиза Райс владела им не так свободно, как хотела притвориться. Комсомольская правда пренебрежительно фыркнула. «Жесткая и жесткая Конди... в значительной степени забыла свой русский язык и лишь изредка осмеливается произнести несколько слов с сильным акцентом из вежливости». Независимо от того, было ли это одним из факторов, не было обычного торга по поводу запятых, точек с запятой и непредвиденных последствий, которому обучают профессиональных дипломатов, и результат оказался налицо.

Когда на следующее утро саммит собрался вновь, Шеффер зачитал текст согласованного коммюнике. Оно оказалось, по словам Хэдли, "очень перспективным". После приветствия "евроатлантических устремлений" Украины и Грузии в документе было сказано: "Сегодня мы договорились, что эти страны станут членами НАТО". Когда это предложение было зачитано, премьер-министр Великобритании Гордон Браун повернулся к Бушу и тихо сказал: «Джордж, я знаю, что мы не дали им ПДЧ, но я не уверен, что мы их просто не впустили!»

Меркель и Саркози рассчитывали совсем не на это. Они утверждали, что украинцы слишком разобщены по поводу членства в НАТО, чтобы получить статус ПДЧ, а принятие Грузии в эту организацию было проблематичным из-за репрессий правительства Саакашвили против оппозиционных движений и замороженных конфликтов в Абхазии и Южной Осетии. Как Меркель позволила себе принять новую формулировку, так и осталось невыясненным. Можно лишь предположить, что она была настолько сосредоточена на предотвращении ПДЧ, что не заметила, что неопределенное обязательство, которое Райс и восточноевропейцы представили как крупную уступку со своей стороны, рискует привести к еще большим проблемам в будущем.

Когда стали известны подробности, выяснилось, что ни Грузия, ни Украина не получили всего, чего хотели, равно как и Буш. В конце года министры иностранных дел стран Альянса должны были провести "обзор прогресса", и дальнейшее продвижение к статусу ПДЧ отнюдь не было автоматическим.

Но для обеих стран этого было достаточно, чтобы представить результат как триумф. Саакашвили ликовал: «Мы получили больше, чем надеялись». Ющенко говорил об "исключительной победе, [которая] превзошла все ожидания".

Для Путина, прибывшего вечером на заседание Совета Россия - НАТО, которое должно было состояться после этого - первое подобное совещание на уровне глав государств за последние шесть лет - это было, по словам Хэдли, "как удар холодной рыбы по лицу". Но его речь была сдержанной, и на пресс-конференции после нее он подчеркнул позитивные стороны отношений. Позже выяснилось, что за десять дней до этого Буш позвонил ему и предупредил, что намерен настаивать на ПДЧ в Бухаресте, и выразил надежду на то, что не произойдет "ссоры", которая затруднит ему принятие приглашения Путина нанести прощальный визит в Сочи после конференции, когда оба президентских срока будут подходить к концу. Путин обещал избежать конфронтации и сдержал свое слово.

И снова мягкость его реакции оказалась обманчивой.

Билл Бернс был прав, предупреждая Кондолизу Райс, что если Соединенные Штаты будут упорствовать в своих планах по расширению НАТО, то Путин примет ответные меры. В Бухаресте он намекнул на свои опасения в дипломатической форме. Украина в ее нынешнем виде была создана в советское время, - сказал он. Треть населения составляют русские. В Крыму 90% населения - русские. Это было "очень сложное государственное образование", и введение натовского измерения рисковало еще больше усложнить его. В Сочи в те выходные он был гораздо более откровенен. Почему, спрашивал он Буша, Америка готова подвергать риску свои отношения с Россией ради незначительных выгод? 'Что такое Украина?', - сказал он. Украина - это даже не страна. Часть ее территории находится в Восточной Европе, а остальное - подарок России". Что касается Грузии, то она не является частью Европы, так каково же ее место в евроатлантическом альянсе? «Вы и я, - продолжил он, - единственные два человека в наших администрациях, которые хотят хороших отношений между США и Россией. Мы единственные... Если бы вы только знали, какие предложения поступают ко мне по системам, которые я должен развернуть против США, вы бы не поверили».

Это, несомненно, так. Путина окружали люди, которые гораздо более скептически, чем он сам, относились к преимуществам тесных отношений с Вашингтоном. Но это было и предупреждением. Личная связь с Бушем стала одной из немногих оставшихся нитей, удерживающих отношения.

Встреча в Сочи - не совсем конец истории. Российско-американские отношения часто движутся на два шага вперед, на один шаг в сторону, на один шаг назад или наоборот, но редко по последовательной прямой линии. Они обсудили то, что Хэдли назвал "Контрольным списком", - план, согласно которому российские министры и их американские коллеги из различных ветвей власти должны совместно работать над областями, в которых обе страны могли бы сотрудничать, и каждые полгода представлять президентам доклады. Путину эта идея понравилась. Затем он вернулся к сделанному им в Хайлигендамме предложению о совместном подходе к противоракетной обороне, над которой Россия и США будут работать вместе. Это предложение обсуждалось еще в Кеннебанкпорте, но потом затерялось в бюрократической системе. Путин заявил о своем "осторожном оптимизме... Если мы сможем договориться о системе противоракетной обороны для Европы, а затем начнем работать над глобальной системой противоракетной обороны, это будет самым большим и самым важным результатом всей нашей работы, которую мы до сих пор вели". Но он предусмотрительно добавил, что "дьявол будет в деталях".

Хэдли и его российский коллега Сергей Приходько работали в течение всего лета, и к началу августа, по мнению Хэдли, они достигли понимания, которое могли принять обе стороны.

Но бомба замедленного действия, связанная с расширением НАТО, продолжала тикать. Министр иностранных дел Сергей Лавров предупредил после Бухареста, что Россия сделает "все возможное", чтобы не допустить членства Грузии и Украины. Через несколько месяцев бомба взорвется и сделает соглашение невозможным.

Размышляя спустя десятилетие после этих событий о неуклонном и, казалось бы, неумолимом ухудшении отношений между США и Россией после прихода к власти Путина, Билл Бернс пришел к выводу, что обе страны все это время обманывали себя. Российская иллюзия, - считает он, - заключалась в том, что их каким-то образом примут, несмотря на то, что силовые реалии сильно изменились, как равного, как полноценного партнера". Американская иллюзия заключалась в том, что "мы всегда сможем маневрировать над Россией или вокруг нее". Должно было наступить время, когда они начнут отталкиваться... В уравнение было заложено определенное количество трений и столкновений.

Оглядываясь назад, можно сказать, что удивительно не то, что отношения России с Америкой закончились крушением поезда, а то, что это происходило так долго.

Путин не был прирожденным либералом, так же как и прирожденным демократом. Но он был реалистом и, рассматривая имеющиеся альтернативы после распада Советского Союза, пришел к выводу, что сотрудничество с Западом является единственно разумной политикой. Именно эта логика привела его к тому, что он стал выступать за хотя бы частичную демократию, но не как самоцель, а потому, что без нее невозможны экономические реформы, а без экономических реформ Россия никогда не станет достаточно сильной, чтобы вернуть себе то место в мире, которое он считал своим.

В многовековом разделении российской интеллигенции на славянофилов, обращенных к православным корням России на Востоке, и западников, обращенных к Европе, Путин был западником. Но это был скорее прагматический, чем идеологический выбор.

Он придерживался этой точки зрения и после прихода к власти, несмотря на то, что его естественные союзники - силовики, военные и государственная бюрократия - относились к намерениям Запада с гораздо большим недоверием. Первые неудачи - выход администрации Буша из Договора по ПРО, второй раунд расширения НАТО за счет стран Балтии, а затем вторжение США в Ирак - были, по мнению Путина, ошибками, но не фатальными для отношений. Поддержка Америкой прозападных, по ее мнению, элементов во время "оранжевой революции" на Украине, совпавшая с вмешательством американского судьи в дело ЮКОСа, оказалась ближе к сердцу и была воспринята более серьезно. Последней каплей стало решение о размещении в Восточной Европе американских подразделений противоракетной обороны и передовых баз НАТО в Болгарии и Румынии. Не помогло и нежелание Америки отказаться от временных объектов в Центральной Азии, предназначенных для материально-технической поддержки ее войск в Афганистане, которые она получила во многом благодаря добрым услугам Путина.

Не меньшее разочарование постигло и Соединенные Штаты. Вера в то, что Москва станет если не союзником, то партнером, отстаивающим западные ценности в мире под руководством Америки, которая определяла политику США в отношении России с начала 1990-х годов, оказалась тщетной. Американская исключительность, к своему удивлению, обнаружила, что столкнулась с не менее упорной российской исключительностью. Идеологические убеждения администрации Буша, разделяемые не только Чейни, Рамсфелдом и Вулфовицем, но и самим Бушем, делали согласие практически невозможным. Основная проблема, решил Путин, заключается в непоколебимой уверенности американцев в том, что их путь является наилучшим, а их решения - оптимальными для всех остальных.

То, что он ждал так долго, прежде чем, наконец, потерял терпение и откинул занавес, открыв сырой клубок противоречий, в который превратились эти отношения, отчасти объясняется тем, что не было очевидного плана "Б". В культурном, духовном и, отчасти, географическом плане Россия принадлежала Европе. Ей больше некуда было идти. Российская элита не отправляла своих детей учиться в Пекин или Шанхай. Они отправляли их в британские или американские школы и университеты. Российские олигархи не хранили свои нажитые состояния в Сеуле или Бангкоке, а инвестировали в Лондоне или Нью-Йорке, покупали недвижимость в Найтсбридже или Челси, на Манхэттене или в Майами.

Была и другая, более личная причина нежелания Путина отказываться от сближения с Западом. Пытаясь наладить сотрудничество с бывшими противниками России, он преодолел сомнения многих своих ближайших коллег. Такие сторонники жесткой линии, как Сечин и Патрушев, с самого начала сомневались в целесообразности доверия западным правительствам в качестве настоящих партнеров. Путин не спешил признать, что их опасения были оправданы.

Можно ли было сделать это по-другому? По крайней мере, теоретически, ответ должен быть положительным. Были ли упущенные возможности, которые, если бы они были использованы, могли бы направить отношения по другому пути? Несомненно. Был бы тогда другой результат? Возможно, но не обязательно, точно сказать нельзя. Но по-другому не получилось, и к 2008 г., когда Путин заканчивал свой второй четырехлетний срок пребывания на посту российского лидера, раскол стал слишком глубоким, чтобы его можно было залечить.

Глава 12.

Русская идея

Распад Советского Союза оставил духовный вакуум. Мы оказались в некой пустоте, - сказал Путин. Сколько себя помнит большинство россиян, марксизм-ленинизм, даже если он соблюдался с нарушениями, был нравственной основой, которая, независимо от того, принималась ли она, игнорировалась или сопротивлялась, придавала смысл жизни людей. Это была "прекрасная, но ложная песня", - заявил Путин. Теперь, когда она отвергнута, встает вопрос о том, что должно прийти ей на смену? Россия - "не осколок советского блока". У нее будут другие убеждения, другая идентичность и другое понимание своей роли в мире.

Ельцин попытался решить эту проблему после своего переизбрания в 1996 году. В России были разные периоды: царизм, тоталитаризм, перестройка", - сказал он на встрече со своими сторонниками. На каждом этапе была своя идеология, своя национальная идея. Но сейчас у нас ее нет, и это очень плохо. Была создана комиссия, которая обсуждала, что можно сделать. Правительственная "Российская газета" под лозунгом "Кто мы? Куда мы идем?" - объявила конкурс с призом в 2000 долларов США за лучшее сочинение на эту тему. Но этим дело не ограничилось. Через год Ельцин потерял к нему интерес, комитет был распущен, а конкурс свернут без вручения премии.

Путин в то время находился в Москве, работал в Администрации Президента РФ и, видимо, был поражен бесполезностью этой затеи, поскольку, когда в феврале 2000 г. в ходе собственной предвыборной кампании вновь зашла речь об этой теме, он был непреклонен: «Не надо начинать заново искать неуловимую национальную идею. Это тема, о которой люди говорят часто и, как правило, довольно бессмысленно». После выборов, однако, он был менее догматичен. Много копий было сломано по этому поводу, - сказал он в интервью газете "Известия". Национальная идея - это не то, что можно придумать. [Пытаться это сделать] тщетно и бессмысленно. [Но люди меняются, меняется их понимание жизни. Я убежден, что контуры новой общенациональной идеологии уже вырисовываются.

Это был странный выбор слов. Путин не любил идеологий. Он был прагматиком. В 2002 году он сказал польскому историку Адаму Михнику, что «единственно правильный подход к политике в целом - это не быть ни левым, ни правым, ни прозападным, ни антизападным». Важно, чтобы у России был нравственный компас и чтобы она бережно относилась к достижениям прошлого. Ключевыми элементами, по его словам, являются "патриотизм, религиозные и культурные ценности - все то, что... делает нас народом, имеющим свою самобытность, непохожим на других". Это и есть основы российской идентичности. Они формируют каждого человека, и их необходимо сохранить.

С одной стороны, это были банальности типа "материнство и яблочный пирог". Но они давали ключ к разгадке мышления Путина. Патриотизм, религия и "бережное отношение к тому, что у нас есть", то есть к прошлому России, - все это были консервативные вывески. Осенью 2000 года, через четыре месяца после инаугурации, они с Людмилой провели вечер с Александром Солженицыным, бородатым летописцем сталинских лагерей, которым Путин, по его словам, восхищался еще со времен службы в КГБ в Дрездене. Писатель, которому сейчас за 80, излучающий ауру ветхозаветного пророка, вернулся в Россию под триумфальный прием после прихода к власти Ельцина. Он разделял мнение Путина о том, что стране нужна сильная президентская система, но считал, что она должна быть компенсирована низовой демократией, которую он видел в сельских общинах Америки во время своей ссылки в Вермонте и которая напомнила ему о традиционной русской практике соборности, или "собирания вместе" для решения проблем. Он призвал к восстановлению религиозных и культурных ценностей, которые большевистская революция пыталась уничтожить, и заявил, что под руководством Путина "нация заново открывает для себя, что такое быть русским".

Первые шаги Путина после их встречи не совсем понравились Солженицыну. В 1990 г., когда Советский Союз начал распадаться, Ельцин выбрал музыкальное произведение композитора XIX в. Михаила Глинки "Патриотическая песня" в качестве нового гимна России, заменив им советский гимн, воспевавший "великого Ленина" и "торжество коммунизма". Но в композиции Глинки не было текста. Попытки заказать слова на эту музыку ни к чему не привели, и каждый раз, когда вопрос обсуждался в Думе, коммунисты требовали вернуть советский гимн.

Выбор Ельцина не пользовался популярностью: мелодия была неинтересной, а из-за отсутствия слов ее нельзя было исполнять на футбольных матчах и других массовых мероприятиях. В октябре 2000 года Путин использовал это как повод для повторного рассмотрения вопроса. Позже выяснилось, что он с самого начала решил, каким будет результат. Но, чтобы прикрыть себя, он пошел на поводу у населения. Была заказана новая музыка - было представлено не менее восьми новых композиций - и Сергей Михалков, написавший текст как для сталинского гимна времен войны, так и для новой версии, введенной Брежневым в 1970-х годах, был вытащен из отставки, чтобы написать новые слова, в которых ссылки на коммунизм и Ленина были заменены на "Святую Русь" и Бога.

В начале декабря свой вердикт вынес Государственный совет - совещательный орган, созданный в качестве утешения для губернаторов областей после того, как они лишились мест в верхней палате парламента. Сначала он одобрил принятие дореволюционного бело-сине-красного флага и герба с двуглавым орлом на красном геральдическом щите, которые были временно введены Ельциным. Затем, что еще более противоречиво, было объявлено о восстановлении музыки гимна СССР.

Выбор был представлен как тщательно взвешенный компромисс: коммунисты приветствовали музыку советских времен, но ненавидели дореволюционные флаг и герб; либералы ненавидели музыку, которая ассоциировалась у них со сталинскими чистками и преследованием диссидентов, но приветствовали восстановление имперской символики.

Восстановление гимна вызвало бурную реакцию.

Ельцин, до этого момента воздерживавшийся от публичной критики своего преемника, заявил, что он "категорически против". Виолончелист Мстислав Ростропович заявил, что останется на своем месте, когда будет исполняться новый гимн. Целая плеяда деятелей российской культуры - актеры, художники, артисты балета, композиторы, кинорежиссеры, историки и писатели - подписали петицию, в которой предупредили, что "раны истории все еще кровоточат" и что возрождение музыки советских времен станет "эмблемой мести... оскорблением памяти жертв советских репрессий".

Путина это не тронуло. Через три недели он подписал закон об этих мерах.

Он признал, что у обеих сторон есть обоснованные возражения. Во время Второй мировой войны советские дезертиры, воевавшие на стороне немцев, использовали бело-сине-красный флаг. Царский герб был эмблемой страны, которую "не зря называли тюрьмой народов". В случае с гимном СССР "еще живы люди, которые лично испытали ужасы сталинских лагерей".

Однако, по мнению Путина, было бы ошибкой ассоциировать эти символы только с "темными сторонами нашей истории":

Если руководствоваться этой логикой, то ... куда мы поместим Пушкина, Достоевского, Толстого или Чайковского? ...Ведь их имена и достижения тоже были связаны с этими символами. А разве о советском периоде нечего вспомнить хорошего? Неужели кроме сталинских лагерей и репрессий ничего не было? ... Я не могу с этим согласиться... [Да,] мы можем придумать новый гимн, флаг и герб. Но тогда мы превратимся в народ, не помнящий, откуда мы родом.

Восстановление старого гимна с новыми словами, по его словам, «окончательно преодолело несоответствие между прошлым и настоящим... Нельзя постоянно находиться в противоречии с собственной историей».

Идея о том, что Россия должна принять свое прошлое, сосредоточившись на своих достижениях, а не на недостатках, станет руководящим принципом всего президентского срока Путина. "Почему мы не можем, слушая гимн, думать о победе во Второй мировой войне, а не о ГУЛАГе?", - спрашивал он. Почему мы должны ассоциировать его с худшими сторонами советской жизни? Он признал, что восстановление старого гимна имеет политическое обоснование, поскольку многие россияне испытывают "определенную ностальгию" по нему, и, заручившись их поддержкой, он сможет реализовать другие, более важные части своей программы. Но есть и моральный аспект... Нельзя лишать людей всего, что им дорого. Я думаю об этом, когда вспоминаю своих родителей. Это было частью их жизни. Неужели мы должны выбросить все это на свалку истории? Как будто они вообще не жили?

По аналогичным причинам Путин отверг уговоры либералов убрать мумифицированное тело Ленина из мавзолея на Красной площади.

Анатолий Чубайс и другие утверждали, что если он настаивает на восстановлении музыки гимна СССР, что, по их мнению, является ошибкой, то самое меньшее, что он может сделать, - это упокоить основателя большевистского режима. Путин с этим не согласился. Общественное мнение разделилось. Не менее 40% считают, что большевистская революция была в основном положительной. По его словам, для многих пожилых людей удаление символа этой революции означало бы, что «они поклонялись ложным ценностям... и их жизнь прошла впустую. Я считаю, что главное достижение последнего времени - это достижение консенсуса в обществе. Я не буду делать ничего, что могло бы его нарушить». Присутствие мавзолея на Красной площади было неуместным, согласился он, и в какой-то момент этот вопрос должен был быть решен. Но это надо оставить на другой день.

Соответственно, на государственных праздниках и спортивных соревнованиях вновь зазвучала музыка советского гимна. Ленин остался на Красной площади, похороненный в своей светской усыпальнице из красного гранита, которую обслуживает бригада бальзамировщиков, периодически осуществляющих косметический уход за его трупом. А Путин продолжал попытки примирить, казалось бы, непримиримое - лояльность большинства, сожалеющего об уходе Советского Союза и укорененного в прошлом, и устремления молодых, более эмансипированных россиян, представляющих будущее.

В 2005 г., к ярости коммунистов, он объявил, что годовщина большевистской революции 7 ноября, переименованная Ельциным, скорее в надежде, чем в ожидании, в "День согласия и примирения", будет заменена новым праздником, который будет отмечаться на три дня раньше и будет называться Днем единства. Он был посвящен изгнанию польского войска из Москвы русскими добровольцами в 1612 году. Он добился того, чтобы останки генерала Антона Деникина, возглавлявшего одну из антибольшевистских "белых" армий во время гражданской войны 1918-20 годов, были привезены из Америки, где он умер, и перезахоронены в Донском монастыре в Москве. Это оказалось менее спорным: хотя Деникин был антикоммунистом и, как и большинство белого офицерства, ярым антисемитом, многие россияне считали его честным патриотом. Затем, в 2007 году, Путину удалось добиться примирения Русской Православной Церкви с ее отлученной от Церкви сестрой - Русской Православной Церковью Заграницей, основанной белоэмигрантским духовенством, что положило конец расколу, длившемуся 80 лет.

Но разобраться с конфликтами, которые почти столетие назад поставили белых против красных, оказалось проще, чем достичь консенсуса по более недавней истории.

Самым острым вопросом был вопрос о Сталине: для одних - тиран-убийца, для других - героический военный лидер. На протяжении почти двух первых сроков Путин отклонялся то в одну, то в другую сторону. Сталин, по его словам, был "в значительной степени виноват в неудачах первого года или полутора лет войны", отказавшись поверить предупреждениям о том, что Гитлер готовится к вторжению. Он также несет ответственность за "трагедию депортации", когда целые народы, в основном на Кавказе, были вырваны из своих домов и сосланы в Среднюю Азию, поскольку он опасался, что они могут сотрудничать с немцами. Но эти критические замечания были сведены на нет открытием огромной бронзовой доски в Кремлевском Дворце съездов, прославляющей роль Сталина в военное время.

Когда речь зашла о пакте Молотова-Риббентропа, по которому в 1939 г. Россия и нацистская Германия договорились о разделе Восточной Европы между собой, Путин попытался удовлетворить обе стороны. С одной стороны, это было "личное решение Сталина", не отвечающее интересам советского народа, заявил он. С другой стороны, это было необходимо как ответ на Мюнхенское соглашение, которое Великобритания и Франция подписали с Гитлером в предыдущем году, надеясь пересидеть войну, пока Германия и Советский Союз будут уничтожать друг друга.

Найти золотую середину в споре, где страсти накалились еще больше, чем по поводу Ленина, было невозможно. Одно дело - спорить по символическим вопросам, совсем другое - когда железная власть Сталина коснулась каждой российской семьи и впечаталась в память. У каждого был друг, или брат, или сестра, или двоюродный брат, или отец, или дядя, или дедушка, или бабушка, которых отправили в трудовой лагерь, откуда они либо вернулись, либо нет.

Окончательно Путин решился на решение этого вопроса в октябре 2007 г. во время посещения места расстрела в Бутово, расположенного в 15 милях к югу от Москвы. Там в разгар сталинской "Великой чистки" в 1937-1938 гг. было убито и захоронено в братских могилах более 20 000 человек.

Мы собрались здесь, чтобы почтить память жертв политических репрессий... 1937 год считается годом пика репрессий, но он был хорошо подготовлен жестокостью предыдущих лет. Достаточно вспомнить расстрелы заложников во время гражданской войны, уничтожение целых социальных слоев, духовенства, декулакизацию крестьянства, уничтожение казачества. Такие трагедии... происходили, когда идеалы, привлекательные на первый взгляд, но оказавшиеся в итоге пустыми, ставились выше фундаментальных ценностей человеческой жизни, прав и свобод человека. Миллионы людей были уничтожены, отправлены в трудовые лагеря, расстреляны и замучены до смерти. Как правило, это были люди, которые имели свою точку зрения, не боялись ее высказывать. Это были самые способные люди, цветок нации... Необходимо сделать многое, чтобы это никогда не было забыто.

Российские либералы восприняли его слова как существенное уточнение его позиции по отношению к сталинизму. Но далее он заявил, что жертвы погибли в "политической борьбе". Память об их гибели, заявил он, является предупреждением о том, что "политические споры и разногласия" никогда больше не должны принимать столь разрушительную форму.

Это было нечестно, и Путин выглядел не в своей тарелке - "необычайно рассеянным", как выразился корреспондент "Коммерсанта". Большинство убитых в Бутове не принимали никакого участия в политической борьбе. Среди них было более 900 православных священнослужителей, расстрелянных исключительно за свои убеждения, и бесчисленные тысячи лояльных граждан, арестованных НКВД по квоте, независимо от их вины или невиновности.

Не менее сомнительный аргумент Путин использовал для оправдания сотрудников НКВД, приводивших в исполнение смертные приговоры. По его словам, «спецслужбы не были инициаторами этих массовых репрессий. Скорее, они были инструментом в руках коммунистической партии».

Это все равно что оправдывать СС на том основании, что она была всего лишь инструментом нацистов.

Сидеть на заборе было неудобно и лживо, но Путин, очевидно, считал, что это наименее плохой вариант. Опросы общественного мнения в 2001 году показали, что 60% россиян считали деятельность Сталина в целом положительной, а 25% - наоборот. Среди основной базы поддержки Путина - силовиков, бюрократии и старшего поколения - ностальгия по Вождю была еще сильнее. Спустя шесть лет почти 40% населения по-прежнему считают, что роль Сталина была положительной.

Отношение к этому вопросу постепенно менялось, но он по-прежнему вызывал глубокие разногласия, о чем свидетельствуют злоключения Зураба Церетели, скульптора, получившего известность еще в советское время. В 2004 году он создал монументальную бронзовую статую Сталина, Рузвельта и Черчилля, которую хотел установить перед Ливадийским дворцом в Ялте, где в 1945 году состоялась встреча трех лидеров. После нескольких недель гневных дебатов парламент Крыма отклонил его предложение. Волгоград, бывший Сталинград, также отказался. Так же поступил и Сахалин, на Дальнем Востоке России. Нам предлагают установить памятник, который никому в России не нужен", - жаловался губернатор области. "Сегодня у россиян крайне противоречивое отношение к этому историческому деятелю". Статуя Сталина только вызовет "нежелательное напряжение, бессмысленные споры и напряженность в сахалинском обществе".

Путина волновали не статуи, а место Сталина в истории и, в частности, в учебниках истории, используемых в российских школах.

"От некоторых вещей в российских учебниках... волосы встают дыбом", - ворчал он. «Сохраняя память о трагедиях прошлого, мы должны опираться на все лучшее, что совершил наш народ». Путин жаловался на то, как преподается история, с первых дней своего президентства. Летом 2007 года, вскоре после выступления в Бутово, он наконец-то собрался с силами. Под присмотром кремлевского идеолога Владислава Суркова было подготовлено пособие для учителей, а затем и учебник для старшеклассников. Основными принципами учебника было то, что история царской империи, Советского Союза и постсоветской России должна рассматриваться как единое и непрерывное целое, а также то, что необходимо подчеркивать положительные стороны российской истории, а не "черные страницы".

Путин назвал его "объективным и тщательным". Другие увидели в этом "лакировку" истории. "В России непредсказуемо только прошлое", - язвительно написал один из комментаторов, повторив старый советский анекдот.

В новой авторизованной версии путинского учебника сталинский деспотизм изображается как создание необходимых условий для модернизации экономики страны. Большевики смогли решить эту задачу только с помощью насилия", - поясняется в учебнике. Других инструментов для модернизации России у них не было, поэтому насилие было неизбежно. Критиковался Хрущев за "заумные планы", Брежнев, как и Путин, за стабильность, Горбачев обвинялся в том, что привел к распаду СССР, но при этом нехотя признавался, что, по словам Путина, "разрушил систему, которую русские больше не могли терпеть". Ельцина критиковали за "кризисное правление", но хвалили за то, что он "дал россиянам свободу, что, бесспорно, является великим достижением эпохи Ельцина". Президентство самого Путина описывалось как время эффективного правления и демократии.

На фоне всех его противоречивых заявлений трудно определить, что Путин на самом деле думает о Сталине.

Вероятно, он ближе всего подошел к раскрытию своего собственного мнения, когда сказал: «Сталин, конечно, был тираном, многие называют его преступником, но он не был нацистом». Вряд ли это была восторженная оценка. Хотя в новом учебнике преступления Сталина преуменьшались, и эта тенденция усилилась в последующие годы правления Путина, он не опускал их полностью, и такие книги, как "Архипелаг ГУЛАГ" Солженицына, в которых с неотразимыми подробностями рассказывалось о жестокости сталинских лагерей, оставались в списке литературы для чтения в средней школе. Россия переписывала свое прошлое, как и многие другие страны, но это не было полным обелением, которого опасались правозащитные организации.

Акцент Путина на правильном, по его мнению, преподавании отечественной истории, в частности, роли России во Второй мировой войне, отражает то значение, которое он придавал патриотизму как важнейшей составляющей идеологического клея, необходимого для сплочения народов посткоммунистической России.

Американцы с помощью голливудских мифотворцев любят верить, что главную роль в разгроме гитлеровской Германии сыграли Соединенные Штаты при поддержке отважных англичан. Уинстон Черчилль, выступая в Палате общин в августе 1944 года, был более ясен. «Очевидным, существенным фактом, - заявил он, - является то, что именно русские армии сделали основную работу по вырыванию кишок из немецкой армии... Ни одна сила в мире, которую можно было бы призвать... не смогла бы разорвать и сломить [нацистский режим], если бы она не подверглась той ужасной резне, которая выпала на ее долю благодаря силе советских русских армий».

В ходе войны Россия потеряла 27 млн. человек, т.е. 15% населения, что стало гигантским кровопролитием, от которого страна до сих пор не оправилась. Для россиян она стала определяющим событием ХХ века, затмив большевистскую революцию, Гражданскую войну, ужасы сталинских чисток и крах коммунизма. Память о тех, кто сражался в ней, как ничто другое способна объединить народ в дань уважения. Ежегодно в День Победы 9 мая на Красной площади проходит военный парад, в котором с 2008 года принимают участие бронетехника и МБР, а также пролетают самолеты ВВС России. После этого проходит шествие "Бессмертного полка", в котором участники, в том числе Путин и другие руководители страны, несут фотографии родственников, участвовавших в войне. Спустя более 75 лет после окончания войны это способ сохранить память о ней, когда ветеранов остается все меньше.

Патриотизм, олицетворяемый героизмом русских солдат во Второй мировой войне, был для Путина одним из двух ключевых элементов того, что он называл "нравственной основой России". Другим элементом была религиозная вера, которая на практике - хотя Россия является многоконфессиональным государством, население которого включает буддистов и иудеев, а также 25 млн. мусульман - означала русское православие.

Традиционно Церковь была настолько важной частью русской идентичности, что в XVIII-XIX веках на вопрос о том, к какой нации принадлежат граждане, они отвечали: "Православной". Принципами царского правления были "православие, самодержавие и национальная сущность", что означало верность России своим традициям и отказ от иностранного влияния. В советское время Церковь была репрессирована. Но в годы перестройки и особенно после 1991 года она вновь появилась, по словам Путина, "как трава в большом городе, которая прорастает сквозь асфальт". Будучи заместителем мэра Санкт-Петербурга в середине 1990-х годов, он посещал пасхальные богослужения. Так же поступали Собчак и Ельцин, которые были убежденными атеистами. Это был политический жест избранных чиновников, демонстрирующий уважение к верующим. Несмотря на его крещение и крест, который он показывал Джорджу Бушу, ничто не указывает на то, что в 1990-е годы он сам был верующим.

Первые высказывания Путина в качестве президента подтвердили это впечатление. Он говорил о христианстве как об "идеологии", а не как о вере. На вопрос, является ли он верующим, он ответил, что "верит в человека". Убеждения человека находятся "в его сердце", а не выставляются напоказ на публике.

Постепенно ситуация изменилась. Он стал говорить, что Русская Православная Церковь дает ему "некий внутренний покой". К середине 2001 года он говорил о себе как о "христианине, православном". В Кремле, в здании, где располагался кабинет президента, еще при Ельцине была освящена часовня. До прихода Путина она стояла пустой. Теперь он стал водить туда иностранных гостей. Его спин-доктор Глеб Павловский считает, что, как и история с его крестом, используется для создания эмоционального контакта с ними, приоткрывая завесу над своей личной жизнью. Также была восстановлена разрушенная церковь в Ново-Огарево.

Банкир Сергей Пугачев, имевший тесные связи с православным патриархом Алексием, считает, что принятие Путиным церкви было вызвано прагматическими соображениями. Поначалу, говорит Пугачев, он не знал, как держать свечу, как перекреститься нужным количеством пальцев и как вести себя во время службы. Но потом, по его мнению, Путин понял, что «православие - это воплощение национальной идеи, способное объединить народ больше, чем любая политическая партия». До 80% россиян, даже если они никогда не читали Библию и ничего не знали о христианском учении, считали себя православными. Церковь могла заполнить идеологическую пустоту, образовавшуюся после коммунизма.

Учитывая, что Путин вписал себя в традицию, восходящую к царским временам, близкие отношения с православием, имитационные или реальные, были неотъемлемым атрибутом президентства. Однако то, что, как представляется, начиналось как политический маневр, со временем могло перерасти в нечто более глубокое.

Он стал посещать православные монастыри и религиозные объекты чаще, чем это было необходимо в целях пиара. В его несерьезных высказываниях стали появляться религиозные аллюзии. Все народы равны перед Богом, - говорил он. Бог дал мне счастье работать на благо моей страны. Смертная казнь - это "дело Всевышнего". Во время длительных перелетов, признался Путин - правда, в интервью, рассчитанном на американскую аудиторию, - он часто читает Библию.

Он приобрел привычку перекрещиваться при упоминании дьявола, что принято у православных монахов, но не принято у мирян. В Кремле стало известно, что духовником Путина стал архимандрит Тихон, настоятель Сретенского монастыря, расположенного недалеко от Лубянки. Тихон, который моложе президента на десять лет, с ржавой коричневой бородой и длинными волосами, завязанными в хвост, отказался подтвердить свою связь, но Пугачев, познакомивший их в конце 1990-х годов, когда Путин был главой ФСБ, сказал, что у него явно необычный доступ.

Был ли это искусный фарс или Путин действительно был новообращенным, так и осталось невыясненным. Православные верующие, присутствовавшие на его богослужениях, говорили, что он, как истинный прихожанин, полностью погрузился в ритуал. Возможно, что, как и многие другие люди, "нашедшие Бога" окольными путями, он сначала принял Церковь по политическим причинам, а затем стал верующим. Возможно также, что, как и большинство россиян, считающих себя православными, он принял мантию христианства, но не более того.

Только сам Путин знает, во что он верит на самом деле. Некоторые из его ближайшего окружения, например, Владимир Якунин, член кооператива "Озеро", ставший впоследствии министром путей сообщения, и Николай Патрушев, преемник Путина на посту главы ФСБ, по слухам, были искренне набожны. Другие, такие как Виктор Иванов и Сечин, а также целый ряд чиновников низшего звена, приняли православие не столько по личным убеждениям, сколько потому, что в путинской России это было политически корректно. Никто из них, будь то верующий или нет, не вел себя особенно по-христиански. Но это относится к лидерам - да и к людям - в любом случае, какую бы веру они ни исповедовали.

Единый взгляд на историю России, превознесение патриотизма и приверженность традиционным православным ценностям стали основой национальной идентичности России. Тот факт, что более шестой части населения России исповедует ислам, ничего не менял. Тезис Сэмюэля Хантингтона, который был поддержан администрацией Буша, о том, что мир движется к столкновению цивилизаций, является пагубным, считает Путин. «Мы прежде всего люди, - сказал он, - и только потом представители разных религий и вероисповеданий». Мусульмане и христиане сосуществовали в России веками, и, несмотря на войну в Чечне, нет причин, чтобы они не сосуществовали и впредь.

В первый президентский срок Путин заявил, что его целью является превращение России в "нормальное демократическое общество с рыночной экономикой и демократической политикой", которое станет частью так называемого "цивилизованного мира", под которым он подразумевал Запад. Но по мере того, как отношения с США ухудшались, а перспектива полного принятия России в этот цивилизованный мир уменьшалась, он начал рассматривать альтернативные варианты.

К этому его призывали многие. Силовики, хотя и разделились на различные кланы, враждующие между собой, были едины в своем подозрении к западным мотивам. Архимандрит Тихон, даже если его влияние на Путина было не столь велико, как об этом говорят, выступал от имени православной иерархии, опасавшейся, что Россия будет подорвана Западом так же, как в средние века Византия была ослаблена нападениями крестоносцев, экономическими уступками Венеции и Генуе, требованиями подчинения православного духовенства примату Рима. Но решающим стал голос кинорежиссера Никиты Михалкова, отец которого, Сергей, написал текст гимна России.

Михалков был импозантной фигурой в российской культурной элите, его отличали остроумие, кустистые усы и готовность играть с властью. Его фильм "Опаленные солнцем", рассказывающий о судьбе офицера Красной Армии, расстрелянного во время сталинского террора в 1930-х годах, получил Гран-при Каннского фестиваля и "Оскар" за лучший фильм на иностранном языке в 1995 году. Михалков установил тесные отношения с Путиным во время его первого президентского срока, приглашая его к себе домой на встречу с Джеком Николсоном и другими голливудскими звездами. Они обсуждали важность привития традиционных российских ценностей молодежи, которая, по словам Путина, "потеряла связь со своими культурными корнями [после] бомбардировки суррогатной продукцией из-за рубежа".

Михалков был конспирологом, ярым православным верующим и славянофилом, считавшим, что Россия должна идти своим путем, а не подчиняться либеральному Западу. Одним из его героев был белоэмигрантский философ Иван Ильин, умерший в Швейцарии после Второй мировой войны. Где-то в 2004 году он познакомил Путина с трудами Ильина.

Как и многие другие белоэмигранты, Ильин был глубоко антисемитом и поначалу приветствовал приход к власти Гитлера и Муссолини, полагая, что они спасут Европу от большевизма. После того как в 1934 г. новые нацистские власти уволили его с преподавательской должности в правительственном институте в Берлине и установили за ним слежку, энтузиазма у него поубавилось. Тем не менее, он утверждал, что, несмотря на "глубокие и серьезные ошибки", фашизм в принципе исходил из "здорового национально-патриотического чувства". Для Михалкова это было важно в контексте того времени и не имело большого значения. Важны были представления Ильина о России.

Будучи убежденным монархистом, он выступал за самодержавный режим с сильной централизованной властью, необходимой для управления страной с огромной территорией. Он предсказывал, что после неизбежного краха коммунизма Россия пойдет по особому пути, отвергая как западную демократию, так и тоталитаризм. Демократия - это тупик", - писал он. Идея Авраама Линкольна о "правительстве народа, от народа и для народа", которая на протяжении 150 лет считалась политической панацеей, привела к "величайшим трудностям и катастрофам". Государства были либо корпоративными, состоящими из равноправных субъектов, которые добровольно собираются вместе и определяют свое будущее с помощью избирательных урн, либо институциональными, построенными по принципу опеки, когда народ управляется сверху. Первый вариант, если довести его до крайности, привел бы к анархии, второй - к уничтожению всякой человеческой свободы и инициативы.

Россия, по мнению Ильина, должна стремиться к разумному сочетанию этих двух направлений. Как это сделать, Россия решит сама. Единого мерила не существует, - писал он. Россия должна будет найти для себя свою собственную, оригинальную государственную форму... которая будет соответствовать ее национальной истории.

Путин был заинтригован.

В то время, когда Америка увязла в Ираке, а отношения с Западом становились все более напряженными, Ильин, казалось, предлагал иной политический путь.

В этот период он также начал читать работы Николая Бердяева, православного философа, который в 1920-х годах после изгнания Ленина поселился в Париже. Представления Бердяева о русском народе были более приземленными, чем у Ильина. Русские - это "конгломерат противоречий", - писал он, - "которые могут внушать как горячую любовь, так и лютую ненависть [и] оказывать тревожное воздействие на народы Запада". В некоторых отношениях Бердяев был для Путина любопытным выбором. Его часто называли философом свободы, творчества и личности, что странно сочеталось с принципами государственного режима. Но как часть свободы личности он защищал неравенство, а путинская Россия в результате приватизации 1990-х годов стала одним из самых неравных мест на земле. В 2005 году чистый капитал десяти самых богатых россиян составлял 10% ВВП страны, что в два раза больше, чем у десяти самых богатых американцев.

Бердяев много писал о роли России в слиянии Востока и Запада: «В России сталкиваются и влияют друг на друга два потока мировой истории. Русский народ не есть чисто европейский и не есть чисто азиатский. Россия... соединяет в себе два мира, и в русской душе всегда борются два начала - восточное и западное». Ильин писал в похожих выражениях. Это перекликалось с размышлениями самого Путина о месте России в мире. Россия, как он иногда утверждал, была одновременно европейской и азиатской, сочетая в себе "европейский прагматизм и восточную мудрость". У нее были общие европейские корни с Западом, но они дали разные ответвления.

Другим философом XIX века, чьи работы стали его интересовать, был Владимир Соловьев, потусторонний, мистический мыслитель, друживший с Достоевским и, как говорят, вдохновивший его на создание образа Алеши, героя романа "Братья Карамазовы". Соловьев посвятил свою жизнь идеалу Вселенской Церкви в русской традиции соборности, что соответствовало путинской концепции единства России, в которой в гармонии уживаются разные национальности и этнические группы, далеко не все европейские.

Еще одно влияние оказал Василий Ключевский, крупнейший историк России XIX века. Ключевский считал, что государство представляет собой договор между властью и различными общественными классами, и утверждал, как и Путин, что Россия должна развиваться эволюционным путем, а не революционными скачками.

Но ключевой фигурой был Ильин. Начиная с 2005 года, Путин начал цитировать труды Ильина в своих выступлениях. Его примеру быстро последовали другие. Один высокопоставленный чиновник заметил, что "спрос на его идеи в современной России настолько велик, что иногда возникает ощущение, что Иван Ильин - наш современник. Путин распорядился привезти останки Ильина из Швейцарии и похоронить их в Донском монастыре, рядом с генералом Деникиным. Было опубликовано собрание его сочинений. В следующем году российский миллиардер Виктор Вексельберг приобрел для государства архив Ильина у Мичиганского университета.

С одной стороны, реабилитация таких людей, как Ильин, чьи произведения были запрещены в советское время, была средством связи России с ее дореволюционным прошлым. С другой стороны, она стала идеологической основой для попыток Путина сформировать новое постсоветское государство. Эта новая Россия должна была отвергнуть "формальную демократию" Запада, провозгласить евразийскую идентичность, объединить множество конфессий и этносов под знаменем русской культуры и православия и ориентироваться на сильную централизованную власть.

Как назвать эту новую демократию и из чего она должна состоять - вопрос более сложный. Виталий Третьяков, редактор "Независимой газеты", предложил назвать ее "управляемой демократией", но Путину этот термин не понравился, и он не очень убедительно заявил, что это создаст впечатление, будто российская демократия "контролируется извне", наравне с такими странами, как Грузия, находящимися под властью США. На самом деле, как представляется, его больше беспокоил подтекст, подразумевающий ограничение демократии, а это не тот образ, который он хотел создать ни у российских либералов, ни у партнеров России на Западе.

Затем идеолог Кремля Владислав Сурков выдвинул идею "суверенной демократии", которая понравилась Путину гораздо больше. Не так много в мире сегодня суверенных стран, - заявил Путин. Кроме России, Китая, Индии и некоторых других, все остальные либо зависят от других, либо от лидеров своих блоков". Действительно, - озорно добавил он, - Европейскому Союзу и некоторым его странам-членам следовало бы больше думать о суверенной демократии. Тогда Россия смогла бы иметь дело с независимым ЕС, который защищает свои собственные интересы, а не постоянно подчиняется Вашингтону.

В чем именно должна заключаться "суверенная демократия", было намеренно неясно. Путин бесконечно повторял, что «принципы демократии должны быть адаптированы к реалиям сегодняшней российской жизни, к нашим традициям и истории» и что никто другой не вправе указывать России, какой строй ей следует иметь. В то же время он отверг идею "изобрести какую-то местную, доморощенную демократию". Возможно, отчасти это объясняется тем, что он обращался к разным аудиториям: с одной стороны, к патриотически настроенным россиянам, с другой - к западным либералам. Но, похоже, он искренне сомневался в том, как России следует действовать на практике. Теоретически евразийство - это хорошо. Но культура и верования России были в основе своей европейскими.

Ключевыми моментами, к которым Путин возвращался вновь и вновь, были необходимость создания развитых политических партий, процветающего гражданского общества и сильного среднего класса - "знаменосца [демократической] идеологии", который будет защищать социальную стабильность. Они не будут такими же, как на Западе. В России, по словам Путина, политические партии подотчетны как государству, так и обществу. Централизованная власть и демократия не противоречат друг другу, и утверждать обратное - значит создавать "ложный конфликт".

Тот же принцип распространялся на СМИ и крупный бизнес: политические партии и гражданское общество были свободны, но только в тех рамках, которые устанавливало государство. Когда-нибудь это может измениться, сказал Путин, но на данном этапе Россия все еще делает первые шаги на пути к демократии. В Европе и Северной Америке демократические системы развивались сотни лет. «Создание полноценных, функционирующих институтов [в России], - продолжил он, - это не то, чего можно достичь в одночасье». Страна прошла прямой путь от царизма к коммунизму. Затем, при Ельцине, свобода и демократия были переданы сверху. Не было возможности для эволюционного развития, [когда мы могли бы] растянуть реформы на десятилетия и ждать, пока сознание людей изменится.

Те, кто на Западе отказывается признать, что Россия стала более демократическим государством, "не совсем честны", - заявил Путин. Однако настоящая парламентская демократия - дело будущих поколений. Пока же России нужна "сильная президентская власть".

К концу второго срока Путин смирился с необходимостью национальной идеи. Поиск ее - это "старая традиция, любимое занятие... что-то сродни поиску смысла жизни", задача бесконечная, но при этом "полезная и интересная". Для достижения поставленных целей России, заявил он парламенту, необходима "общая система нравственных ориентиров". На этот вывод у него ушло почти восемь лет, но, оглядываясь назад, можно сказать, что он был неизбежен. Своеобразие российской культуры и истории таково, что, кто бы ни сменил Ельцина, рано или поздно Россия пошла бы своим путем. Но то, как это произошло, означало, что поиск этого пути осуществлялся в противостоянии с Западом. Это не было предопределено.

Глава 13.

Политика тела

Вступая в должность в 2000 г., Путин объявил, что его администрация будет заниматься в первую очередь внутренней, а не внешней политикой. Это оказалось легче сказать, чем сделать. После создания "вертикали власти" с вершиной в Кремле ключевыми задачами внутри страны стали административная и экономическая реформы. Справиться с регионами, СМИ и олигархами было проще простого. Следующий этап был гораздо сложнее.

То, что нужно было сделать, было достаточно ясно. Проблема заключалась в том, как это сделать.

В своей речи Путин перечислял препятствия для экономического роста: высокие налоги, бегство капитала, "офшоризация" прибыли, произвол бюрократии, коррупция в государственных монополиях, разгул преступности, неконкурентоспособная промышленность, недостаточные гарантии прав собственности, ограничения на куплю-продажу земли, все еще примитивная банковская система, бремя внешнего долга, недостатки судебной системы, демографический спад.

Были и положительные моменты. Девальвация рубля после финансового краха 1998 г. дала толчок развитию экономики, а Путину повезло в том, что в первый год его правления цены на нефть выросли почти вдвое. Они продолжали расти практически без перерыва в течение двух первых сроков его правления.

Было бы легко растратить эти преимущества. Путин этого не сделал. Опыт работы заместителем мэра Санкт-Петербурга, где при Собчаке был постоянный дефицит бюджета, сделал его фискальным консерватором. Сначала надо восстановить экономику, а потом уже повышать уровень жизни", - говорил он. Нельзя ставить телегу впереди лошади, иначе она упадет в канаву. Его главные экономические советники - министр финансов Алексей Кудрин, который извлек аналогичные уроки из работы в Смольном, и Андрей Илларионов - были согласны с ним. Илларионов призвал его досрочно погасить 130 млрд. долларов США иностранных кредитов, взятых Россией при Ельцине, в основном у МВФ и Всемирного банка, что и было сделано. Кудрин предложил создать стабилизационный фонд в качестве стратегического резерва, финансируемого за счет налогообложения сверхприбыли нефтяных компаний, определяемой как чистый доход, получаемый при превышении цены на нефть определенного контрольного уровня, первоначально установленного в 20 долларов за баррель. Так и было сделано, что позволило создать финансовую подушку безопасности, которая вскоре превысила 100 млрд. долл. Был введен единый подоходный налог в размере 13%, самый низкий в Европе, взамен более высоких налогов, которые на практике собирались крайне редко.

Достичь договоренности о купле-продаже земли оказалось сложнее. За исключением короткого промежутка времени после революции 1905 года, когда премьер-министр-реформатор Петр Столыпин разрешил крестьянам индивидуальную собственность на землю в качестве альтернативы общинному землевладению, почти вся земля в России принадлежала государству, а до этого - императорской семье, дворянству или, в конце XIX века, богатым купцам с аристократическими замашками. Идея о том, что землю можно покупать и продавать, как любой другой товар, была настолько чуждой, что при обсуждении этого вопроса в Думе в 2001 году коммунисты заполонили трибуну, началась кулачная драка. К моменту восстановления спокойствия спикер Геннадий Селезнев был доставлен в больницу с жалобами на высокое давление, а у одного из депутатов был сломан нос. В итоге закон, разрешающий частную собственность на несельскохозяйственные земли, был принят, но его действие распространилось на сельскохозяйственные угодья только через несколько лет.

Наметился прогресс в снижении преступности. Бандитизм 1990-х годов, когда в крупных городах люди часто боялись выходить на улицу, чтобы не быть ограбленными или не попасть в перестрелку между враждующими бандами, ушел в прошлое. Уровень убийств начал снижаться в 2002 году и к концу второго срока Путина сократился вдвое, а в последующее десятилетие снизился еще раз. В Москве и Санкт-Петербурге в соотношении к численности населения было совершено меньше убийств, чем в большинстве американских городов. Уличная преступность и кражи со взломом снизились до уровня, сравнимого с парижским или лондонским. Организованная преступность была более серьезной проблемой, поскольку часто была связана с влиятельными фигурами в силовых структурах и органах местного самоуправления. «Не всегда понятно, кого люди боятся больше, - ворчал Путин в 2004 году, - преступников или милиции». Частично проблема, по его признанию, заключается в "повальной коррупции" в силовых структурах и правоохранительных органах. Но с точки зрения местных властей , доминирующая преступная группировка могла поддерживать порядок и держать в узде более мелких преступников, способствовать привлечению голосов на выборах и неофициально выполнять деликатные задачи, которые администрация не хотела бы выполнять сама. Именно по этой логике мэрия Санкт-Петербурга наладила отношения с "тамбовской" бандой. То же самое происходило и на государственном уровне. Были задачи, которые ФСБ предпочитала не решать самостоятельно, а отдавать на подряд.

Путин все это прекрасно понимал. Но он считал это либо неизбежным, либо приемлемым компромиссом, либо, что более вероятно, и тем, и другим. Каким бы ни было обоснование, в российских городах стало меньше насилия.

Разделительные линии между организованной преступностью, политическим истеблишментом и легальным бизнесом, и без того размытые во второй половине 1990-х годов, полностью исчезли. Когда главарь банды хотел захватить активы легальной компании, он теперь посылал не бандитов с АК-47, а юристов, вооруженных липовыми показаниями. Марк Галеотти в своей книге о российском преступном мире "Воры" пишет следующее: "Мало-помалу все меняется... По мере того как Россия приобретает филиалы HSBC и Starbucks, по мере того как россияне смотрят "Симпсонов" и "Сопрано", путешествуют и учатся за границей, по мере того как их финансовые системы становятся все более взаимосвязанными с другими, ... постепенно их преступники все больше будут походить на наших.

Путин прямо заявил о недостатках унаследованной им системы. Люди, которые стремятся прильнуть к власти, - это как раз те, кого нельзя подпускать к ней на пушечный выстрел", - сказал он. Так было всегда, так есть сейчас и так будет всегда. Россия должна попытаться построить такое общество, в котором "государственные чиновники и разного рода фразеры не смогут использовать государственные интересы и демократическую риторику как прикрытие для набивания собственных карманов".

В принципе, это хорошо, но трудновыполнимо. В России действительно "так было всегда". Крупные чиновники в царское время разворовывали государство. В гораздо более скромных масштабах они делали то же самое, когда у власти находился Брежнев. Только при Сталине страх сдерживал жадность. Путин пришел к власти, пообещав искоренить подобную практику. В 2000 году во время предвыборной кампании он заявил телезрителям: «Не может быть никакого позитивного развития в нашей стране, пока не будет решена эта проблема (коррупция). Я убежден в этом. Абсолютно убежден! Иначе она сожрет все изнутри. Она сожрет все».

Он был прав. Но его признание, что "так будет всегда", не обнадеживало.

Однако действия Путина говорили совсем о другом. Павел Бородин был пойман с поличным на получении откатов в десятки миллионов долларов от компании "Мабетекс" за реконструкцию Кремля. Путин не стал его наказывать, а назначил на прибыльную синекуру. Спустя несколько месяцев был уволен министр энергетики Виктор Калюжный, также имевший неоднозначное прошлое. Через некоторое время он был назначен специальным представителем по Каспийскому морю, а затем послом в Латвии.

В следующем, 2001 году Путин вынудил уйти в отставку губернатора Приморья Евгения Наздратенко. В результате его недобросовестной деятельности территория осталась без отопления в одну из самых холодных зим за последнее время, когда температура опускалась до минус 50 градусов и ниже. За восемь лет своего губернаторства он обескровил Приморье. Ельцин неоднократно безуспешно пытался сместить его. Путин сделал это, пообещав ему более высокую должность. На возражения премьер-министра Михаила Касьянова Наздратенко был назначен главой Госкомрыболовства. Через два года он снова был уволен. После перевода на должность в Совет безопасности он был уволен в третий раз, но все же получил другую должность.

Преемник Собчака в Санкт-Петербурге Владимир Яковлев, которого Путин называл "иудой", был смещен примерно таким же образом. В июне 2003 г. Путин предложил ему специально созданную должность заместителя председателя правительства, курирующего вопросы жилищно-коммунального хозяйства, благоустройства и развития транспорта. После отрыва от провинциальной властной базы его перевели на менее заметную должность, но позволили доработать до конца срока на ряде младших постов.

Я не держу зла, - сказал Путин. Я не склонен считать, что вчерашние оппоненты - это враги на всю оставшуюся жизнь. Увольнять людей, добавил он, достаточно легко, но как можно быть уверенным, что те, кто придет им на смену, будут лучше?

Были и исключения.

Одним из них был Николай Аксененко, его предполагаемый соперник на пост премьер-министра в 1999 году. Через несколько дней после вступления в должность Путин понизил его в должности. После этого, осенью 2001 года, против него было возбуждено уголовное дело по факту хищения денежных средств. Был ли Аксененко виновен в этом больше, чем другие члены правительства, вопрос спорный. Касьянов считал, что нет, и утверждал, что он должен остаться. Но Путин хотел его убрать. В январе 2002 года он подал в отставку, получив обещание, что в этом случае дело против него будет прекращено. Этого не произошло. Он был болен лейкемией, и в конце концов ему было разрешено покинуть Россию для лечения в Германии, где он умер три года спустя в возрасте 56 лет.

Нежелание Путина увольнять людей, как это делал Ельцин, можно объяснить тем, что он только что избран и участвует в жестокой войне в Чечне. Ему меньше всего хотелось наживать врагов, если этого можно было избежать. В этом была одна из главных ошибок Собчака. Даже Аксененко уговорили уйти в отставку, а не отправили в отставку. Друг Путина, Сергей Степашин, считал, что он взял за правило "не избавляться от людей", если только не действуют исключительные факторы.

На самом деле, причина была более глубокой.

Система власти, которую строил Путин, была внутренне коррумпирована. Она была не просто патримониальной, как это было в имперские времена. При царях высокопоставленные чиновники, поднявшиеся на вершину власти и сколотившие огромные состояния благодаря благосклонности престола, могли в один день оказаться без должности и лишиться своего богатства. В путинской России это происходило только в самых необычных случаях. Высшие уровни власти были структурированы в виде матрицы, состоящей из взаимосвязанных частей, сконфигурированных в неформальные сети, каждая из которых защищала свою собственную. Они конкурировали между собой за влияние, но обеспечивали Путину, стержню системы, надежную опору. Как и в штабеле, отдельные части можно было переставлять с места на место. Но если их убрать совсем, то конструкция станет неустойчивой. Путин может сколько угодно говорить о необходимости борьбы с коррупцией. Но выше определенного уровня в структуре власти реальные действия по борьбе с коррупцией будут связаны с риском, на который он не готов пойти.

Аналогичные соображения действуют и ниже по шкале.

Выступая на встрече с бизнесменами незадолго до своего избрания, Путин посетовал на "неутолимое" желание чиновников вымогать прибыль у частного сектора. «Оно настолько сильно, - сказал он, - что я не представляю, как с ним бороться! Это было странное признание. Путин прекрасно понимал, в чем проблема и что нужно делать, да и бизнесмены тоже.

Они уже привыкли к тому, что полиция требовала поставить на окна решетки для предотвращения взлома, а после этого пожарный инспектор настаивал на их снятии в целях безопасности. После этого приходил санитарный инспектор. Каждая проверка сопровождалась дачей взятки. По имеющимся данным, одно предприятие за год 300 раз проверялось различными ведомствами. Затем возникли трудности с получением лицензий. По признанию Путина, малые и средние предприятия были задушены "волокитой и "вознаграждениями" чиновникам за разрешения и подписи". Для открытия нового предприятия необходимо было получить десятки, а иногда и более сотни различных разрешений. «Люди справедливо говорят, - продолжил он, - что без взятки нельзя решить даже незначительную проблему».

Меры по исправлению ситуации несложны: необходимо упростить процедуры лицензирования, снизить роль государства, укрепить гражданское общество и обеспечить верховенство закона.

Путин сказал все правильные вещи. Он предложил создать "единое окно" для лицензирования и проверок и призвал к «диктатуре закона, единственной диктатуре, которой мы можем согласиться управлять» - фраза, которая шокировала многих на Западе, где ее восприняли как признак того, что Путин отступает от демократии. На самом деле ее придумал Горбачев, который десятью годами ранее заявил: «У нас должна быть одна диктатура для всех - диктатура закона».

Однако одно дело - слова, другое - их реализация на практике.

К моменту прихода Путина к власти численность российской бюрократии, состоящей из государственных служащих, сотрудников силовых структур и работников государственных предприятий, составляла 25 млн. человек, т.е. более трети от общего числа работающих. В марте 2004 г. он приступил к реализации амбициозной программы по оптимизации государственного аппарата, который, по его словам, превратился в "бюрократическую трясину формальностей и некомпетентности". Идея заключалась в создании трехуровневой структуры, в которой министерства разрабатывали бы политику, федеральные агентства ее реализовывали, а промежуточный слой чиновников контролировал бы ее выполнение. Ни один министр не должен был иметь более двух заместителей, штатная численность должна была быть сокращена на 15-20%, аналогичные сокращения должны были произойти и в Администрации Президента.

На бумаге все выглядело хорошо, но в результате, как писала деловая газета "Ведомости", "ситуация ухудшилась по всем фронтам. Вместо того чтобы повысить эффективность государственного аппарата, реформа его парализовала. Путин сам признал это. По его словам, в России по-прежнему существует "сверхбюрократизированная экономика", "и сверхбюрократизированное государство, где чиновники имеют право решать все". По оценкам, 60% его распоряжений были проигнорированы или выполнены лишь частично. В 2008 г., после неоднократных попыток реформ, в стране было больше государственных служащих, чем в Советском Союзе с вдвое меньшим населением за 20 лет до этого. Занятость в государственном секторе за первые два срока Путина не сократилась, а увеличилась на три миллиона человек и достигла 40% рабочей силы, что почти вдвое выше, чем в странах с развитой рыночной экономикой.

Бюрократия представляла собой гидру. Сместить укоренившегося чиновника, кроме как арестом и тюремным заключением, было практически невозможно. Когда должности закрывались, смещенные переходили на другую сторону, открывались новые департаменты и создавались новые должности. Государство не может содержать и не нуждается в таком огромном государственном секторе, - сетовал Путин. Он отягощен бюрократией и не имеет мотивации для позитивных изменений, не говоря уже о динамичном развитии.

Так было всегда в России. Но если что-то и изменилось, то только потому, что Путин отказался действовать. Та самая бюрократия, которую он осуждал – «исключительная и зачастую высокомерная каста, рассматривающая государственную службу как альтернативную форму бизнеса» - составляла основу его политической базы. Против нее он не был готов пойти на риск.

Время от времени в качестве жертвенного агнца выбирался чиновник, чтобы показать российской общественности, главной жертве бюрократической алчности, что власть не совсем бездействует. Когда в мае 2005 г. в Москве отключилась большая часть электричества, Путин обвинил руководство "Мосэнерго" в том, что вместо замены устаревшего оборудования оно использовало значительные доходы компании - почти 200 млн. долл. Глава компании Аркадий Евстафьев, бывший сотрудник КГБ, подал в отставку. Но он не был привлечен к уголовной ответственности и впоследствии продолжил успешную деловую карьеру. Даже Путин был вынужден признать, что успехи в борьбе с коррупцией были минимальными. К концу второго срока президентства Россия заняла место в индексе восприятия коррупции Transparency International, которое было почти самым низким: лучше, чем у Камбоджи, но не так хорошо, как у Египта.

Токсичное сочетание бюрократии и коррупции стало главной, но не единственной причиной неспособности российской экономики развиваться в полную силу. Недостаточная защита прав собственности и злоупотребления в сфере законодательства отпугивали иностранных инвесторов и убеждали россиян, имевших такую возможность, скрывать свои доходы в офшорах.

Несмотря на это, в течение первых двух президентских сроков рост ВВП составлял в среднем 6,6% в год. Производительность труда увеличивалась более чем на 5% в год, инфляция оставалась умеренной, каждый год наблюдалось значительное положительное сальдо торгового баланса, и к 2008 году Центральный банк располагал третьими по величине в мире золотовалютными резервами в размере 570 млрд. долларов США. Реальные доходы населения росли повсеместно: в среднем на 10% в год для нижнего квинтиля, на 12% для верхнего и в разы больше для самых богатых 0,001%.

Нефть и газ составляли примерно половину экспортных доходов России. Путин с самого начала решил, что должен взять их под свой личный контроль.

Самым трудным орешком оказался газовый монополист - "Газпром".

Рем Вяхирев, генеральный директор и председатель правления, был ставленником бывшего премьер-министра Виктора Черномырдина, который во время своего правления предоставил "Газпрому" чрезвычайные привилегии. В результате оба они стали чрезвычайно богатыми. Чарльз Райан, молодой банкир, работавший в ЕБРР в Санкт-Петербурге, подсчитал, что суммы, выводимые из "Газпрома" и попадающие в карманы членов правления, составляли порядка 2-3 млрд. долларов США в год.

Путин был намерен вытеснить Вяхирева.

Проблема заключалась в том, что Черномырдин сформировал совет таким образом, что Вяхирев и его союзники получили шесть мест, а государство, несмотря на то, что являлось основным акционером, - только пять. Даже после того, как Путин назначил председателем совета директоров Дмитрия Медведева, Вяхирев сохранил эффективный контроль.

Решение было предложено бывшим министром финансов Ельцина Борисом Федоровым, который в настоящее время возглавляет московскую инвестиционную компанию UFG Asset Management, финансовым директором которой являлся Райан. UFG накопила почти 10% акций "Газпрома", что давало ей право на место в совете директоров. Вместе с другим миноритарным акционером, компанией Hermitage Capital Management, основанной Биллом Браудером, британским финансистом американского происхождения, внуком Эрла Браудера, многолетнего главы американской коммунистической партии, UFG хотела заставить "Газпром" избавиться от непрофильных активов и выплатить акционерам дивиденды, которые отражали бы реальную стоимость компании. Если изменения в совете директоров будут одобрены, сказал Федоров Путину, то представитель UFG проголосует вместе с Медведевым и другими назначенными правительством директорами, и удушающий контроль Вяхирева над компанией будет разрушен.

По словам Райана, Путин принял предложение Федорова, но при одном условии, значение которого станет ясно лишь много позже: соглашение должно оставаться секретным. Они нападут на вас, - предупредил он, - но когда они это сделают, я хочу, чтобы вы знали, что у вас есть моя полная гарантия вашей личной безопасности, собственности ваших клиентов и вашего бизнеса".

Нападения не заставили себя ждать. В сцене из фильма "Крестный отец" была убита собака Федорова. Райан был задержан людьми, представившимися сотрудниками спецслужб, и допрошен в подвале. Газпром и UFG получили судебные решения о замораживании акций друг друга. В этот момент Медведев вызвал обе стороны и приказал им разойтись. UFG так и сделала. Газпром отказался. Через несколько часов был арестован его финансовый директор.

Только тогда, видимо, Вяхирев осознал, что его проблемы - не дело рук группы назойливых западных инвесторов, а исходят гораздо выше.

В октябре 2000 года Федоров вошел в состав правления. Восемь месяцев спустя, когда члены правления собирались обсудить продление контракта с Вяхиревым, Путин вызвал руководство "Газпрома" в Кремль. Он не собирался вмешиваться в дела частной компании, сказал он, но "Газпром" играет исключительную роль в экономике России, и если никто не возражает, то он хотел бы переговорить с Ремом Вяхиревым до начала встречи. Они провели вместе около часа. Когда Вяхирев вышел, он сообщил своим коллегам, что принял решение уйти в отставку.

Ни Путин, ни Вяхирев не разглашали, о чем шла речь, но, судя по всему, Путин поставил его перед выбором. Либо его бесславно изгонят по решению совета директоров, в котором Федоров будет иметь решающий голос, и тогда вполне может последовать уголовное расследование по факту коррупции, либо он может уйти в отставку, сохранив все свои привилегии и место в совете директоров на приличный срок. В любом случае ему придется уйти.

После этого все 11 членов совета директоров, включая Вяхирева, проголосовали за то, чтобы вместо него генеральным директором и председателем правления стал Алексей Миллер, одно время работавший заместителем Путина в мэрии Санкт-Петербурга. В тот день акции "Газпрома" на Лондонской фондовой бирже выросли на 134%.

Райан считает, что это был очень умный ход. Назначение Федорова в совет директоров сделало возможным смещение Вяхирева, но Путин провел маневр таким образом, что он не был связан с UFG, как было бы, если бы Федорову пришлось голосовать решающим голосом. В действительности же это было просто голосование совета директоров "Газпрома" по вопросу замены одного руководителя на другого.

Миллер оказался не на высоте положения на новом месте, и в первый год работы ходили слухи о его увольнении. Путин отмахнулся от них. Он сам принимал стратегические решения в компании и продолжал это делать на протяжении всего срока своего президентства, часто удивляя своих иностранных коллег своим глубоким знанием отрасли. Миллер был предан, а это главное.

После того, как "Газпром" был привлечен к сотрудничеству, последовали другие шаги.

Путин дал Игорю Сечину, председателю совета директоров "Роснефти", который в другой своей шляпе - заместителя главы администрации президента - получил неофициальный мандат на курирование нефтяной отрасли в целом. Николай Токарев, служивший с Путиным в КГБ в Дрездене, стал главой "Транснефти", государственной нефтепроводной компании, которой также принадлежали крупнейшие в стране нефтяные порты. Владимир Якунин, бывший сосед Путина по кооперативу "Озеро" в Карелии, возглавил Российские железные дороги, еще одну крупную компанию, приносящую доход.

Это был откровенный кумовство. Но это означало, что во главе государственных предприятий, генерировавших самые большие финансовые потоки, стояли люди, которым Путин доверял.

Путин поспешил "приструнить" "Газпром", учитывая его значение для экономики и как инструмента внешней политики. Обычно его стиль был более взвешенным. Спешка нужна только при ловле блох", - любил говорить он. Во всем остальном осторожность была предпочтительнее.

На Западе это было воспринято как признак того, что он еще не полностью контролирует ситуацию. Это была ошибочная оценка. Волошин, лучше других знавший, что происходит в Кремле на самом деле, был категоричен: «С того момента, как он стал президентом, вся власть была в его руках».

Изменения в высших эшелонах власти часто происходили в два этапа. Тех, кого Путин хотел поставить на высшие посты, например, Миллера или Дмитрия Медведева, переводили на должности более низкого уровня, с которых в нужный момент можно было перейти на повышение. Второй этап часто затягивался. Волошин оставался руководителем Администрации Президента РФ при Путине почти четыре года. В октябре 2003 года он был заменен на посту главы администрации президента, безуспешно выступая против ареста Ходорковского, который, как он правильно опасался, отпугнет иностранных инвесторов.

Уход таких людей, как Волошин и Аксененко, и замена их лояльными людьми, работавшими с Путиным в Петербурге, многие российские комментаторы расценили как чистку от тех, кто был связан с "семьей" - ближним кругом окружения Ельцина. На самом деле все было не так просто. Путин не придавал большого значения "вине по ассоциации". Те, кто был еще ближе к "семье", например, Валентин Юмашев, продолжали выступать в роли советников. Так же как и Владислав Сурков, работавший на Ходорковского.

Конечной целью Путина была перестройка политического тела, контроль над региональными сатрапиями, основными политическими партиями и, прежде всего, над центральным аппаратом власти.

Для этого он мог обратиться к своим бывшим соратникам в Петербурге, которые часто, но не всегда были синонимом либеральных реформаторов, к бизнес-магнатам, бросившим вызов Кремлю, таким как бывший соратник Березовского Роман Абрамович и алюминиевый миллиардер Олег Дерипаска, к силовикам, а также к молодым технократам, привезенным из провинций.

Ни одна из этих групп не была однородной. Игорь Сечин, Николай Патрушев, Виктор Иванов, Виктор Черкесов в Наркокомиссии и главный телохранитель Путина Виктор Золотов имели свои интересы и союзников, а скрытые конфликты между ними часто перерастали в то, что Черкесов называл "клановой войной". То же самое можно сказать и о либералах, где такие люди, как Кудрин, Греф, Медведев и Чубайс, хотя и разделяли в целом одну философию, имели разные цели и амбиции.

С точки зрения Путина, это не обязательно было плохо. Речь шла не о разделении и властвовании в том грубом смысле, как это делал Ельцин, а о поддержании баланса интересов внутри правящей элиты.

Касьянов вспомнил, как в декабре 2000 года в Кремле на фуршете отмечался День чекиста - годовщина создания ВЧК в 1918 году. Обращаясь к собравшемуся руководству ФСБ, В.В. Путин негромко сказал: «Хочу доложить, что группа сотрудников ФСБ, которой вы поручили работать под прикрытием в правительстве, выполнила первый этап задания». Генералы бурно зааплодировали. Но далее он сделал острое и, несомненно, нежелательное напоминание о том, что времена изменились. Они должны усвоить горькие уроки прошлого КГБ, сказал он. Давно прошли те времена, когда спецслужбы занимались подавлением и - я хочу это подчеркнуть - именно подавлением прав и свобод человека". Теперь, по его словам, их задача - защита конституционных прав и свобод граждан.

Послание Путина - даже если на практике оно будет выполнено с нарушением - заключалось в том, что не следует полагать, что раз у власти находится бывший сотрудник КГБ, то спецслужбы будут иметь свободу действий.

Точно так же, когда в начале первого срока Сечин, резкий человек-бульдозер, начал расправлять крылья слишком широко, чтобы это могло понравиться Путину, он был смещен в сторону, уступив контроль над президентской повесткой своему либеральному коллеге Дмитрию Медведеву. Это было не совсем понижение в должности. Сечин остался главой личного кабинета Путина и контролировал поступление документов на стол президента. Но контроль над распорядком дня Путина означал контроль над тем, что в России называется "доступом к телу". В системе, где все ключевые решения исходят от одного человека на вершине, это дало Медведеву огромную власть, ознаменовав начало его восхождения к высшим должностям.

Путин ставил перед собой задачу создать единую команду, способную реализовать его видение будущего России. В значительной степени ему это удалось. Но поскольку он сохранил за собой всю полноту власти и, как следствие, ничего не могло произойти без его личной подписи, то в итоге он получил непосильный объем работы. Если американский президент, британский премьер-министр или почти любой другой европейский лидер посвятил бы свою энергию относительно небольшому числу ключевых вопросов, требующих решения на высшем уровне, то Путин тратил большую часть своего времени на вопросы, которые в других странах решались бы на уровне министров или ниже.

В один из типичных трехмесячных периодов он участвовал в конференциях и выступал с докладами на такие обыденные темы, как модернизация регионального здравоохранения, повышение безопасности дорожного движения, образование и профессиональная подготовка, финансовая поддержка олимпийской сборной России, государственная помощь благотворительным организациям, меры по развитию золотодобычи - все это, несомненно, важно само по себе, но в демократической системе не требовало бы вмешательства Президента.

Это было сделано в дополнение к регулярным заседаниям правительства, которые проходили три раза в неделю. Каждый понедельник в 10 часов утра Путин проводил заседание внутреннего кабинета, в который входили до десятка высокопоставленных министров и советников, в среду утром он принимал премьер-министра тет-а-тет, а по субботам председательствовал на Совете Безопасности. Вне этих фиксированных точек - постоянный поток посетителей, благодаря которому с утра до позднего вечера его приемная была заполнена.

За те же три месяца Путин провел в Москве встречи с более чем 20 иностранными лидерами и высокопоставленными чиновниками. Он провел две международные конференции и пять раз выезжал за рубеж: сначала в Великобританию и Бельгию, затем с государственным визитом в Нидерланды, в Турцию, в Японию и Южную Корею, в Малайзию. Не обошлось и без джетлага. Когда Путин возвращался с Дальнего Востока или из Америки, он прилетал в Москву утром, целый день проводил встречи в Кремле, а вечером нередко отправлялся на торжественное мероприятие.

Когда Путин не был в командировке, его день начинался в Ново-Огарево с получасовой тренировки и 20-30 кругов в бассейне олимпийского размера. По возможности он занимался еще час - либо дома после завтрака, который обычно состоял из каши, либо в спортзале, примыкающем к его кабинету в Кремле, после обеда, который часто состоял из кефира, йогуртового напитка, и фруктов. 61 По его словам, где бы он ни находился, он старался заниматься полтора-два часа в день. Плавание было его навязчивой идеей. Владимир Брагин, его бывший коллега по КГБ в Дрездене, вспоминал, как во время визита в Сочи он пытался уговорить его остановиться и зайти выпить пива. Но Путин настаивал на том, чтобы завершить 50 кругов, которые он себе наметил. «Я должен, - цитирует Брагин его слова. Если я не буду поддерживать себя в форме, я не смогу работать, не смогу успевать».

Обычно он приезжал в Кремль вскоре после 9 часов утра и начинал с изучения документов и справок, которые Сечин раскладывал на своем столе. Среди них была ежедневная сводка разведданных ФСБ. Если какая-то тема представляла особый интерес, Путин мог попросить показать ему необработанные файлы разведки, из которых она была взята. Встречи начинались в 10 утра, если только он не продлевал утреннюю тренировку в Ново-Огарево, тогда они начинались в полдень. Он старался сам пролистывать основные газеты, а не получать их краткое изложение от официальных лиц, и смотрел как можно больше выпусков теленовостей, обычно на видеокассетах в машине, когда его везли на работу и с работы.

Во время первых двух сроков пребывания Путина у власти шоссе, ведущее в Москву, было закрыто для движения транспорта, когда проезжал его кортеж, что приводило к образованию чудовищных пробок. Позднее для него была построена вертолетная площадка у стен Кремля.

Рабочий день обычно заканчивался в 10 или 11 часов вечера, хотя иногда он продолжался до часа ночи, после чего он в течение часа занимался с репетитором, пытаясь улучшить свой английский. Он понимал язык. Когда он работал в мэрии Санкт-Петербурга, он поправлял свою переводчицу, когда ему казалось, что она не совсем правильно передала его смысл. Он снова начал заниматься после первой встречи с Тони Блэром, в результате которой он был разочарован тем, что, понимая многое из того, что говорил Блэр, он не мог ответить.

Этот образ трудоголика можно списать на пиар-акцию - и действительно, ему удавалось вырваться на день покататься на лыжах зимой или на неделю в Сочи летом, причем перерывы становились все более продолжительными по мере затягивания его президентства. Тем не менее, график работы был сокрушительным. Его руководитель аппарата Александр Волошин позже говорил: "Я просто поставил черту через пять лет своей личной жизни... Я видел недовольные лица своих детей: "Папа, когда ты будешь со мной играть?". «В воскресенье". И в воскресенье что-то происходило. И так месяц за месяцем». Для Путина это было еще хуже, особенно в первые два срока, когда он практически не выходил на работу. На вопрос, какие романы он любит читать, он смог назвать только тех авторов, которых читал в детстве или в начале своей карьеры. Он редко слушал музыку - когда слушал, это были Лист или Чайковский - и почти никогда не смотрел фильмы. Единственным исключением была история России, которая его увлекала. Если у него не было времени читать самому, он слушал аудиокниги в поездках.

Иногда даже для него самого все это становилось слишком тяжелым. Я чувствую себя как рабочая лошадь, которая тащит за собой телегу с тяжелым грузом", - ворчал он. Спросили, что он делает, чтобы поднять себе настроение. "Я работаю", - ответил он.

Одной из отличительных черт первых лет пребывания Путина у власти стала его терпимость к публичным спорам о политике.

Андрей Илларионов, главный герой президентской администрации, вел едва скрываемую войну с министром экономического развития Германом Грефом. Касьянов и Степашин, назначенный главой Счетной палаты Госдумы, препирались по поводу контрольных функций палаты. Глеб Павловский осудил Сечина за его роль в деле ЮКОСа. Даже в армии, где разногласия по вопросам политики обычно считались государственной тайной, произошел громкий публичный спор между министром обороны маршалом Сергеевым и начальником Генерального штаба генералом Анатолием Квашниным по поводу статуса Ракетных войск стратегического назначения, отвечающих за ядерные ударные силы России. Квашнин хотел, чтобы ракетные войска, подчинявшиеся Сергееву, были подчинены тому же командованию, что и другие виды вооруженных сил. Он сошел с ума, - негодовал Сергеев. Это "преступление против России". Путин назвал эту ссору дискуссией профессионалов. "Полное спокойствие можно найти только на кладбище", - сказал он журналисту. Там, где есть живые люди, есть столкновение мнений и разные взгляды. В этом нет ничего странного.

Однако, несмотря на то, что Путин был готов предоставить своим высокопоставленным чиновникам необычную свободу в выражении противоположных взглядов, существовали границы дозволенного.

Илларионов, который не умел скупиться на слова, первым перешел границы дозволенного. Он заявил, что продажа Роснефти основного нефтяного месторождения ЮКОСа была "аферой года". Она представляла собой преднамеренную экспроприацию частной собственности и была проведена "чудовищно непрофессионально и некомпетентно", что нанесло бы колоссальный экономический ущерб. После этого заявления он был снят с должности представителя России в "большой восьмерке". Но даже после этого Путин попросил его остаться в качестве своего экономического советника.

Аналогичная степень открытости наблюдалась и в Кремле. Премьер-министр Михаил Касьянов вспоминал, что заседания Совета Безопасности были настолько напряженными, что, хотя никто не повышал голоса, было ощущение, что "мы кричим друг на друга".

При этом соблюдался определенный этикет. Только премьер-министр и глава администрации президента могли напрямую противостоять Путину. Но от других чиновников ждали аргументов в свою пользу.

Ему нравились яркие люди с необычными идеями, - говорит Волошин. Это одна из причин, по которой он хотел взять на работу Илларионова и сохранил его, несмотря на его публичные выступления против политики правительства. Идеолог Владислав Сурков - еще один человек, которого Путин ценил за умение мыслить нестандартно. Людей, которые действительно говорят то, что думают, очень мало, - сказал он. Это настоящие объективные духи, те, у кого есть немного диссидентской жилки.

В отличие от Ельцина, который не терпел, когда с ним не соглашались в лицо, а тем более при посторонних, Путин ценил тех, кто отталкивал. Если собеседник все время соглашался и не мог предложить ничего оригинального, он быстро терял к нему интерес. На Мюнхенской конференции по безопасности, после своей боевой речи, которая так шокировала американцев, его первые слова, когда аудитория начала задавать ответные вопросы, были: «Жаль, что у нас так мало времени. Я хотел бы иметь возможность поговорить с каждым из вас индивидуально. Мне это нравится!»

Путин также способен мыслить нестандартно. В ходе визита в Японию вскоре после того, как он стал президентом, он удивил своих хозяев, предложив им построить железнодорожный тоннель от Хоккайдо до острова Сахалин, который, в свою очередь, был бы соединен мостом с материковой частью России. Технически это было осуществимо, экономически - сомнительно, но важность этого жеста заключалась в другом: это была попытка убедить японцев взглянуть на отношения с Россией с другой стороны, обойти территориальный спор двух стран по поводу Курильских островов, который и через 60 лет после окончания Второй мировой войны по-прежнему блокировал японские инвестиции в Россию. По той же логике он предложил Южной и Северной Корее соединить свои железнодорожные системы с Транссибирской магистралью, обеспечив сухопутный путь на рынки Европы - идея, нереалистичная в то время, но призванная заставить обе стороны задуматься о возможности иного будущего.

У него был живой ум и дар речи. На вопрос о том, как он изменился за первый год пребывания на посту президента, он лаконично ответил: «Я стал на три года старше». Как бы он охарактеризовал отношения между государством и СМИ? Есть такая поговорка: «Порядочный мужчина всегда должен стараться, а порядочная женщина всегда должна сопротивляться». Об утечке мозгов из России: "Если мозги уезжают, значит, по крайней мере, они были".

Не во всех спорах он одерживал победу. Юхан Моландер, посол Швеции, вспоминает небольшой частный обед в Кремле, который Путин устроил для короля Карла XVI Густава. Путин хотел привлечь короля к обсуждению первого газопровода "Северный поток" по дну Балтийского моря, который в то время находился на стадии планирования и должен был поставлять российский природный газ в Германию. Король, имевший инженерное образование, но при этом являвшийся ярым экологом, отказался. Он уклонился", - вспоминал Моландер. "Что он сделал, так это прочитал чрезвычайно знакомую, чрезвычайно подробную и очень скучную лекцию об экологии Балтийского моря. Он начал с водорослей, затем с сельди и трески, и так далее по всей пищевой цепочке. Путин сидел и, очевидно, думал: "Почему я должен терпеть этого идиота? Но он - царь, и я ничего не могу сделать". И он начал делать пирамиду из сухарей. Через некоторое время он начал их есть, пока, наконец, король не пришел к выводу". На этом, подумал Моландер, король закончил. Но затем он перешел к новой теме: необходимости использования двухкорпусных судов для транспортировки нефти с целью защиты экологии Балтики. "Это была незабываемая трапеза", - усмехался потом Моландер. О "Северном потоке" они так и не поговорили. Когда обед подошел к концу, Путин попеременно смотрел то на короля, то на то, что осталось от груды сухарей.

Мастерство Путина в составлении брифинга, поразившее Мадлен Олбрайт и Тони Блэра, когда он был исполняющим обязанности президента, со временем только возросло. Тони Брентон, которого трудно заподозрить в симпатии к Путину, учитывая преследования, которым он подвергался, сказал, что единственным лидером, которого он когда-либо встречал, который был так же хорошо проинформирован, была Маргарет Тэтчер.

Дело не в том, что Путин никогда не пользовался брифингами: иногда он это делал, как, например, во время встречи в Любляне с Джорджем Бушем-младшим. Но он редко в них нуждался. Предшественник Моландера, Свен Хирдман, вспоминал, что во время первого срока Путина он присутствовал на встрече ЕС и России в Москве вместе с премьер-министром Швеции Гёраном Перссоном, председателем Комиссии ЕС Романо Проди и представителем ЕС по внешней политике Хавьером Соланой. Он знал все факты... о визах, о полетах в Сибири, о свободной торговле... в общем, все", - говорит Хирдман. Многие из ЕС, мой премьер-министр и другие, знали красивые слова, демократию, права человека, стратегическое партнерство и т.д., но они не знали ничего по существу... Это были два разных мира, которые разговаривали друг с другом. Перссон, понятно, выразился совсем по-другому. Но он тоже запомнил, как на той же встрече Путин в течение получаса говорил без записок, с мельчайшими подробностями рассказывая о каждой отдельной террористической группе, которая может угрожать России на тысячах километров ее южной границы, от Кавказа до Китая. Ангела Меркель позже имела похожий опыт.

Современник Хирдмана, посол Германии Ганс-Фридрих фон Плётц, был поражен необычайно цепкой памятью Путина. Это было постоянным явлением", - сказал он. Мы часто разговаривали один на один. Он никогда не делал записей. Но когда он говорил, что сделает что-то, это обязательно делалось.

При этом, как и прежде, он лучше всего работает с небольшими группами. Перссон присутствовал на праздновании трехсотлетия Санкт-Петербурга в 2003 году вместе с примерно 40 главами государств и правительств со всего мира, включая Китай, Индию, Японию, США и большую часть Европы. Путин обратился к собравшимся высокопоставленным лицам перед многотысячной аудиторией. "Это заставило меня осознать разницу между политиком, избранным на свободных выборах на Западе, и лидером, избранным в России", - сказал Перссон. Такое событие бывает раз в жизни, а он произнес ужасную речь. Она была бессмысленной... Риторика была катастрофой... Это произошло потому, что он не был воспитан как политик, который должен был научиться выражать свои чувства перед аудиторией.

Со временем это изменилось. Перссон писал, что позже он нашел его более зрелым политиком, а его застенчивость стала менее заметной. Но это не пришло само собой. Путин оставался интровертом, которому, как говорила много лет назад его жена Людмила, приходилось прилагать усилия, чтобы казаться непринужденным. Брентон, наблюдая за ним вместе с Тони Блэром, считал, что тот никогда не расслабляется. В отличие от других государственных деятелей, он никогда не отключался - он всегда искал способ продвинуть свою повестку дня.

Осенью 2003 года грянули выборы. Сначала в декабре в Думу, а следующей весной - в президенты. Неприязнь Путина к выборам осталась неизменной. Он жаловался, что они относятся к "неизбежным издержкам демократии", заставляя лидеров думать о политической тактике, необходимой для победы, а не о решении проблем страны.

Четыре года назад, во время думских выборов 1999 года, он старался держаться в стороне. На этот раз он публично поддержал "Единую Россию". Ее главная задача, по его словам, - сформировать в парламенте "мощный центристский блок", который будет надежно поддерживать политику правительства. Но его готовность к партийному политиканству все же имела определенные границы. Когда весной следующего года он выдвинул свою кандидатуру на переизбрание в президенты, то это был независимый, а не партийный кандидат.

На парламентских выборах "Единая Россия" набрала наибольшее количество голосов, получив 223 места в Думе из 450, что при поддержке независимых кандидатов обеспечило ей железное большинство и председательство во всех парламентских комитетах. На втором месте оказались коммунисты, получившие 52 места, что значительно меньше 90 мест, которые они имели в предыдущем парламенте. За ними следовали две националистические партии - либерал-демократы во главе с В. Жириновским и вновь образованное движение "Родина", возглавляемое Д. Рогозиным, крепко сложенным правым фанатиком, риторика которого привлекала недовольных как из крайне левых, так и из крайне правых группировок. Многие подозревали, но так и не доказали, что Рогозин получал тайную поддержку из Кремля с целью ослабления других оппозиционных партий.

Наблюдатели от ОБСЕ и Совета Европы пришли к выводу, что само голосование прошло с относительно небольшим количеством "нарушений", однако имело место массовое использование так называемого "административного ресурса" и систематическая предвзятость государственных СМИ в пользу "Единой России". В целом, по их мнению, произошел "регресс демократии". Выборы "не соответствовали европейским стандартам".

Путин с этим не согласился. По его словам, если некоторые российские депутаты и пытались использовать "грязные методы выборов", то только потому, что научились этим дурным привычкам на Западе. В любом случае, результаты выборов действительно свидетельствуют об "укреплении демократии".

Ответная реакция была шутливой. Российские политики не нуждаются в том, чтобы кто-то учил их, как играть с системой. Но это не было полной неправдой. Геримандеринг, ограничения на голосование, вбросы бюллетеней и прочие способы фальсификации результатов выборов были придуманы не в России. Они десятилетиями процветали в США и некоторых странах Западной Европы и продолжали существовать в так называемых "нелиберальных демократиях", таких как Венгрия и Польша.

Через десять дней после оглашения результатов голосования в Госдуме Путин подтвердил, что, как и ожидалось, будет баллотироваться на второй срок. Вопрос только в том, кто будет ему противостоять. Отсутствие оппозиции означало бы отсутствие интереса, а значит, и низкую явку.

Непродолжительный ажиотаж вызвало исчезновение на несколько дней бывшего председателя Госдумы Ивана Рыбкина, выдвигавшегося от небольшой оппозиционной партии, который заявил, что был похищен сотрудниками ФСБ в Киеве. По его словам, похитители накачали его наркотиками, а когда он пришел в себя, показали ему "отвратительную видеозапись", на которой он изображен совершающим половой акт, который он предпочел не описывать. Этот эпизод так и не получил должного объяснения. Рыбкин набрал менее одного процента голосов избирателей и не представлял никакой мыслимой угрозы для Путина. Возникает соблазн предположить, что весь этот эпизод был придуман Кремлем для того, чтобы вызвать интерес к кампании, что в течение примерно недели и происходило. После этого Рыбкин сбежал в Лондон и снялся с предвыборной гонки.

Более серьезным и гораздо более интригующим было внезапное решение Путина 24 февраля, менее чем за три недели до дня выборов, отправить в отставку правительство премьер-министра Михаила Касьянова. В то время это было расценено как очередная уловка, призванная оживить кампанию, которая даже после "дела Рыбкина" оставалась довольно скучной. Ожидалось, что Касьянов уйдет сразу после выборов. Он был последней крупной фигурой, связанной с "Семьей", которая все еще занимала ключевой пост. Путин не скрывал своего раздражения тем, что правительство, по его мнению, затягивает с налоговыми и другими реформами, и они с Касьяновым все больше расходились во взглядах. Увольнение премьер-министра, когда этого меньше всего ожидали, было бы тем непредсказуемым шагом, выводящим всех из равновесия, в котором Ельцин преуспел.

Единственная проблема, связанная с такой трактовкой, заключается в том, что решение было принято в большой спешке.

По словам Касьянова, когда Путин вызвал его, чтобы сообщить о своем решении, он выглядел нервным и избегал смотреть в глаза. Ни он сам, ни его министры, ни, видимо, помощники Путина в Администрации Президента не догадывались о том, что должно произойти. Сначала Путин сказал ему, что принял решение об отставке премьер-министра, но о сохранении правительства. Касьянов напомнил ему, что это невозможно. По Конституции, если премьер-министр уходит в отставку, то автоматически уходит в отставку и правительство. Это была не та ошибка, которую обычно допускает Путин. Но это была и не единственная аномалия. Обычное правило заключалось в том, что уходящий в отставку премьер-министр должен был оставаться в должности до тех пор, пока не будет назначен его преемник. Но Путин этого не захотел. Тогда Касьянов предложил ему назначить одного из своих заместителей, Виктора Христенко, исполняющим обязанности премьер-министра до утверждения Думой его постоянной замены, и президент согласился с этим предложением.