Путин. Его жизнь и время

В сентябре 1994 г. он объявил о создании на базе Госкомимущества Санкт-Петербургской нефтяной топливной компании (ПТК), которая будет монопольно заниматься реализацией топлива в городе, а также в аэропорту, на железной дороге, в торговом и речном флоте и другим крупным потребителям. Тамбовская банда, выступавшая в роли силовиков, не могла возразить "Сургутнефтегазу". Официальность новой компании была на высоте. Президентом был назначен уважаемый бывший руководитель налоговой инспекции Дмитрий Филиппов. Кумарин стал вице-президентом. На автозаправочных станциях больше не было очередей, а цены на бензин значительно снизились.

Переход Кумарина от бандитизма к участию в легальном или квазилегальном бизнесе стал частью общей тенденции второй половины 1990-х годов.

Аналогичный переход совершил и Илья Трабер. Его прозвали "антикваром", потому что именно так он начинал свою карьеру. Как и многие другие в то время, он находился на грани между легальным бизнесом и черным рынком. Собчак и его жена Людмила, увлекавшаяся антиквариатом, приняли его в свой круг, а когда в 1994 году Петербург посетила королева Елизавета II, Трабер организовал ей подарок - миниатюрный иконостас с тонко прорисованными изображениями ее деда, Георга V, и его двоюродного брата, царя Николая II, оба в военно-морской форме.

Но была у Трабера и другая сторона, менее благородная. Один молодой западный банкир вспоминал, как присутствовал на деловой встрече, где антиквар поразил присутствующих иностранцев тем, что достал пистолет и сказал: «Вот так я решаю проблемы».

Кумарин и два других лидера банды - Сергей Васильев и Геннадий Петров - вместе с Трабером стали фактическими владельцами Санкт-Петербургского нефтяного порта, через который проходила основная часть российского морского экспорта нефти, пока в 2001 г. не заработал Приморск, расположенный ближе к финской границе. На кону стояли огромные суммы денег, что осложняло отношения. Васильев был тяжело ранен, а один из его телохранителей убит снайпером после того, как Кумарин обвинил его в нарушении соглашения.

Путин осуществлял для мэрии контроль за всеми портами Санкт-Петербурга, поскольку они играют важную роль во внешней торговле.

Когда голландская нефтяная логистическая компания Royal Pakhoed проявила интерес к модернизации нефтетерминала, переговоры вел Путин. Соглашение было парафировано, и на церемонию подписания в Санкт-Петербург прилетели генеральный директор и несколько членов совета директоров голландской компании. Путин заставил их ждать. Когда же он все-таки прибыл, у него было каменное лицо. Мы не будем его подписывать, - сказал он. Это не в интересах российского народа". Оставив голландцев с открытым ртом, он повернулся на пятках и ушел.

Причина не была названа. Наиболее правдоподобное объяснение состоит в том, что Трабер и Кумарин в последний момент решили, что, каковы бы ни были практические преимущества модернизации терминала, они перевешивают недостатки, связанные с присутствием западных бухгалтеров, и попросили Собчака и Путина отказаться от сделки. После этого компания Royal Pakhoed подписала контракт с Эстонией и занялась модернизацией портовых мощностей в Таллине.

Россиянам пришлось научиться использовать неформальные связи для решения проблем между собой, поскольку в советское, как и в царское время, судебная система, если таковая существовала, была политическим инструментом. Только когда проблема касалась иностранцев, которые по определению не могли быть частью российских сетей и не понимали российского уклада, можно было обращаться в суд, да и то в крайнем случае.

Франц Зедельмайер на собственном опыте убедился в том, что его дом на Каменном острове был отчужден без компенсации в 1995 г. после того, как Кремль решил, что он станет подходящей резиденцией для президента Ельцина во время его визита в Санкт-Петербург.

Вначале Путин сказал Зедельмайеру, что это, видимо, бюрократическая ошибка, и он легко сможет ее исправить. Он убедил петербургскую штаб-квартиру ФСК сообщить в Москву, что здание не подходит по соображениям безопасности. Однако Госкомимущество, которое стояло за этим предложением, уперлось. Тогда Путин попытался договориться с начальником Главного управления делами Кремля Павлом Бородиным. По итогам переговоров он посоветовал Зедельмайеру написать Бородину официальное письмо с согласием освободить помещение, но с просьбой возместить произведенный им ремонт на сумму 800 тыс. долларов США и компенсировать расходы на переезд в новое помещение. Чтобы убедиться в соблюдении установленных форм, Путин проверил текст письма, прежде чем отправить его Седельмайеру. Но еще до того, как письмо пришло, Ельцин подписал указ о передаче виллы в собственность Администрации Президента. Через три недели Седельмайер получил ответ Бородина. По словам Бородина, компания Седельмайера была создана незаконно. Никакой компенсации не будет, и он должен немедленно освободить помещение.

Это была откровенная ложь. Путин сам зарегистрировал эту компанию. Это было абсолютно законно.

По воспоминаниям Зедельмайера, Путин сказал ему: "Я ваш защитник, а не враг. Мое имя стоит в регистрационных документах. Я знаю, что ваша компания легальна... Но я не могу рисковать своей карьерой из-за этого... Я должен действовать очень осторожно". Зедельмайер сказал, что понимает это. На сайте нет смысла обвинять посланника. '[Путин] точно знал, как работает система, - писал он позже, - и я тоже".

В ельцинской России, как и в Советском Союзе и царской империи до него, слово Кремля было законом. Через несколько месяцев здание было секвестрировано спецназом.

В данном случае российский метод посредничества и компромисса не сработал, поскольку одна из сторон в споре была иностранной, а другая обладала подавляющей властью. Единственным выходом было обращение в суд.

Когда Зедельмайер спросил Путина, что ему делать, Путин ответил: "Подай на них в суд, Франц. Если тебе не нравится, что они с тобой сделали, подай на них в суд". Так, подобно владельцу франшизы Subway, Седельмайер обратился в арбитражный суд в Стокгольме, где ему присудили компенсацию и возмещение ущерба в размере 4,7 млн. долл. Однако в его случае Верховный суд РФ отказался приводить решение в исполнение. Противником Седельмайера был не местный предприниматель, как Бордюг, а администрация президента. В течение последующих 25 лет бывший друг Путина, не отличавшийся упорством, добился в суде ареста в качестве компенсации зданий российских государственных учреждений в Германии и Швеции, на которые не распространялся дипломатический иммунитет, и вернул почти все причитавшиеся ему к тому времени 10 млн долларов США с процентами. Только на судебные издержки - не говоря уже о дипломатических последствиях в отношениях со Швецией, которую Россия считала ответственной за решение арбитража, - Москва потратила в десятки раз больше, чем те жалкие 800 тыс. долларов, которые изначально требовал Седельмайер. Но это уже был конфликт с участием российского государства. Заверения Путина Седельмайеру, что "что бы ни происходило дальше, это не я", уже не действовали. На карту было поставлено "лицо" России.

То, что мэрия поддерживала отношения с криминалом, никем не оспаривается. Как сказал один из заместителей Собчака: «Главе города приходится иметь дело с людьми, которых он предпочел бы не знать».

Но ассоциация - это не вина. Более важным является вопрос о том, были ли, и если да, то в какой степени, коррумпированы сам Путин и его коллеги.

Некоторые из них действительно были преступниками. В октябре 1993 г. был арестован заместитель мэра по торговле и продовольствию Лев Савенков, обвиненный в попытке вывезти в Финляндию несколько граммов осмия-187, редкого изотопа, используемого для биомедицинской маркировки. Партия товара оценивалась почти в 500 тыс. долларов США. При обыске в квартире Савенкова было обнаружено 3,5 млн. рублей (35 тыс. долл.), а также большое количество иностранной валюты. Его официальная зарплата составляла около 80 долларов в месяц.

Мэрия сначала защищала его и разрешила сохранить работу. Путин заявил журналистам, что Савенков уже не в первый раз пытается заключить "нестандартную" сделку, чтобы принести городу доход, и предположил, что в данном случае его обманули мошенники. Вскоре главный следователь прокуратуры Петр Кирошеев вынес постановление об отсутствии состава преступления. По его словам, все дело было сфабриковано сотрудниками ФСК. Это не так уж и надуманно, поскольку другое недавнее громкое дело в Санкт-Петербурге, в котором обвинялся в хищениях судоходный магнат Виктор Харченко, действительно было сфабриковано сотрудниками ФСК в рамках интриги, инициированной Министерством торгового флота в Москве, которое считало недопустимым существование в России неподконтрольной ему частной судоходной компании

Но затем выяснилось, что Савенков также стоял за неудачной попыткой "тамбовской" банды переправить в Германию через Белоруссию семь с половиной тонн икры. После длительного судебного разбирательства он был приговорен к пяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере.

Мэрия инстинктивно сомкнула ряды, пытаясь защитить Савенкова, поскольку все понимали, что потенциально уязвимы. Именно поэтому Собчак послал Путина выступить в его защиту, чтобы скандал не распространился и не привлек других. С конца 1993 года, когда был распущен Петросовет, все ключевые решения принимала городская администрация. Бизнесмены узнали, кому из чиновников нужно давать взятки, чтобы добиться своего. Как выразился Евгений Вышенков, без особого преувеличения: «В то время брали все. Это все равно, что сказать, что ты пять лет воевал во Второй мировой войне и никого не убил... Все брали. Но [делали это] в разной степени».

Уголовное преследование было редким явлением, поскольку никто не был заинтересован в том, чтобы дела доходили до суда. За шесть лет пребывания Собчака у власти, кроме дела Савенкова, обвинения были предъявлены только трем чиновникам. Один из них - юрисконсульт Регистрационной палаты ФРС, получивший взятку в размере 1 000 долларов США за регистрацию фиктивного совместного предприятия. Два других - чиновники Комитета по имуществу, получившие взятку за одобрение незаконной приватизации.

На самом деле это была лишь верхушка айсберга.

Самая распространенная форма коррупции связана с недвижимостью. Еще в советское время чиновники в курортных городах, таких как Сестрорецк, наживались на взятках за разрешение строительства дач. В Санкт-Петербурге, где две из пяти семей до сих пор живут в рабочих общежитиях или коммунальных квартирах, а люди ждут десятилетиями, чтобы получить даже скромную собственную квартиру, давление на жилье было очень сильным. В 1993 году 300 тыс. семей ожидали улучшения жилищных условий. Более 13 тыс. получили новые квартиры. Но большинство счастливчиков не стояли в очереди на жилье. Более 90% - это люди, у которых были "знакомые", "родственники, которые могли помочь", которые могли предложить взамен какую-либо услугу или просто подкупить соответствующих чиновников. В основном это происходило на районном уровне, но доходило и до мэрии. Когда Законодательное собрание попыталось навести порядок в этой системе, Собчак был в ярости. Это был слишком полезный инструмент покровительства, чтобы администрация могла от него отказаться.

В том году Путин таким образом получил квартиру на Васильевском острове. Глава районной администрации Валерий Голубев был его коллегой по работе в КГБ. После прихода Путина в мэрию он нашел Голубеву место в секретариате. Когда пришло время оказать ответную услугу, Голубев разработал сложную схему, по которой жильцов многоквартирного дома под предлогом ремонта переселяли в более дешевое жилье на окраине. После этого отремонтированные квартиры были выделены не многострадальным семьям, которые годами стояли в очереди, а друзьям и родственникам Голубева. Одну квартиру получили Путины. Другая досталась теще Голубева.

Эта схема была коррупционной не потому, что в ней участвовали взяточники, а потому, что Путин незаконно использовал свои связи, чтобы обойти очередь. Впоследствии, пытаясь отвести от себя критику, он наполовину признал, что сделал это, но в то же время оправдывался. Новая квартира, по его словам, досталась ему в результате трехстороннего обмена со старой квартирой его родителей на Среднеохтинском проспекте. Все было сделано по правилам. Я заплатил за дополнительные квадратные метры [так как новая квартира была больше]". При этом он признал, что у чиновников есть "возможности", недоступные обычным гражданам, благодаря их связям в сети, и чем выше чиновник, тем больше "возможностей". 'Я должен признать, - продолжил он, - что, будучи обычным гражданином, а не заместителем мэра, добиться улучшения жилищных условий было бы гораздо сложнее.

Заявление было грамотно сформулировано, оно сильно отличалось от тех пустых опровержений, которые обычно предлагают официальные лица, и создавалось впечатление, что Путин старается быть честным, по крайней мере, более честным, чем большинство его коллег.

Приобретение квартиры на Васильевском острове было не единственной сомнительной сделкой с недвижимостью, в которой он участвовал. Отказавшись в конце 1993 года от арендованной дачи в Зеленогорске, он решил построить собственную дачу. Первоначально Путин планировал отремонтировать полуразвалившийся домик на небольшом участке земли, который он приобрел в Гдовском районе, недалеко от Чудского озера на границе с Эстонией, вскоре после возвращения из Восточной Германии. Но затем, благодаря "связям", ему предложили за бесценок гораздо более выгодный участок земли на берегу озера в Карелии, в трех часах езды к северу от Санкт-Петербурга. Построенная там дача обошлась ему примерно в 60 тыс. долларов США. Кто за нее заплатил, точно не установлено, но это не мог быть сам Путин. При официальной зарплате не более нескольких сотен долларов в месяц накопить такую сумму за пять лет ему было бы не под силу. Возможно, что одна из крупных строительных фирм, работавших в Петербурге и получавших муниципальные заказы, профинансировала ее в знак благодарности за оказанные услуги, а может быть, деньги поступили из других источников.

В России есть существенная разница между чиновником, который берет взятку, и чиновником, который принимает вознаграждение от бизнесмена, которому он помог. По мнению петербургского историка Дмитрия Травина, это различие существует еще с царских времен:

Многие российские чиновники, и не только тогда, но и сейчас, не считают, что брать "откаты" неправильно, они думают, что это просто законная плата за помощь, которую они оказывают бизнесу. Это вопрос морали. В России XVII века взятки обозначались двумя словами: "мздоимство" и "лихоимство". Мздоимство - это соответствующая денежная сумма за помощь чиновнику - она принималась, и это не подлежало обсуждению, потому что чиновники никогда не жили только на свое жалованье. Выражение это уже не употребляется, но идея [сохранилась]. Это значит, что ты можешь взять свое по праву, и это нормально. Лихоимство означает, что просят слишком много.

Путин утверждал, что взятки недопустимы, но по несколько иным основаниям. Человек, который дает взятку, - сказал он вскоре после того, как стал заместителем мэра, - всегда унижает того, кто ее принимает. Чувство собственного достоинства, уважение к себе, на мой взгляд, очень важно.

Уважение было для Путина основополагающим фактором. Будь то для него самого как для мальчика из Баскова переулка или для России как великой державы, необходимость уважения была неизменным принципом всей его жизни.

Большинство людей, работавших с Путиным в Петербурге, с тех пор утверждают, что он не брал взяток, по крайней мере, в смысле лихоимства. Возможно, это правда. Подарки - это другое дело. Но взятки подразумевают получение выгоды и ставят взяткополучателя в зависимость.

Предшественник Савенкова на посту главы комитета по торговле Сергей Покровский утверждал, что Путин - один из немногих чистых чиновников в мэрии. Так же, как и Франц Зедельмайер, несмотря на свою горечь по поводу экспроприации. Как и один из самых известных "новых русских", будущий олигарх Борис Березовский, открывший в Петербурге дилерский центр по продаже иномарок.

Отношения Березовского с Путиным начались неудачно. Вскоре после того, как Собчак стал мэром, Петр Авен привел Березовского на встречу с ним.

Путин был справа от Собчака, Борис - слева [вспомнил Авен]. И Борис... заснул. Собчак, поглощенный своим рассказом, который длился около 40 минут, этого не заметил. Зато Путин увидел все очень отчетливо. Его лицо постепенно краснело... Он подал мне знак, и я, не замечая Собчака, стал бросать в Бориса свернутые бумажки, пытаясь его разбудить. Березовский проснулся, огляделся... и снова заснул... Путин был в ярости. [После этого он не стал пожимать руку Борису и отвел меня в сторону... «Лучше, чтобы этот человек больше не появлялся в нашем городе", - сказал он. Если я его встречу, я ему ноги переломаю».

Очевидно, дело было улажено. Но когда Березовский привез на дачу Путина новенький седан "Жигули" в знак признательности за помощь в организации дилерского центра, Путин поблагодарил его, но принять не пожелал. Березовский был поражен. «Он был первым чиновником, который не брал взятки", - рассказывал он спустя годы журналистке Маше Гессен. Серьезно. Это произвело на меня огромное впечатление.

Вскоре после этого инцидента генеральный директор Березовского Юлий Дубов договорился пообедать с Путиным, чтобы обсудить возникшую деловую проблему. Они встретились в его кабинете в Смольном. Путин позвонил по телефону, сообщил Дубову, что вопрос решен, и удалился. "Я знаю, что мы договорились пообедать, - сказал он, - но потом выяснилось, что у вас есть дела. Давайте не будем путать разные вещи". В Москве, подумал Дубов, ни один чиновник и пальцем не пошевелит, чтобы не пообедать. Кто этот странный человек?" - спросил он Березовского, когда тот вернулся. 'Он такой', - ответил ему Березовский.

Эти анекдоты можно рассматривать на нескольких уровнях. Если воспринимать их буквально, то они являются признаками неподкупного государственного служащего. Однако отказ Путина даже от приглашения на обед оставляет впечатление, что он слишком много протестовал. Точно так же он отказался принять предложение Березовского о покупке автомобиля. То, что предлагал Березовский, было не взяткой как таковой, а мздоимством, "пожертвованием", что Путин прекрасно понимал. Его реакция, скорее, была вызвана недоверием. Он почувствовал, вероятно, правильно, что, приняв что-либо от олигарха, он сделает себя уязвимым, и это может быть использовано против него.

С людьми, которым он доверял и в осторожности которых мог быть уверен, Путин вел себя по-другому. Журналист газеты "Коммерсантъ" Наталья Геворкян вспомнила, как на ужине с друзьями в ресторане Train Bleu на парижском вокзале Гар де Лион присутствовал петербургский бизнесмен. Он вскользь упомянул, что недавно познакомился с Путиным, который был его хорошим другом, и они вместе ходили пить пиво в сауну. По его словам, он только что заключил очень выгодный контракт, и поскольку у Путина, судя по всему, не было больших денег, он дал ему 10 тыс. долларов США. Ни о каком quid pro quo речи не шло. Ближе к вечеру, когда кто-то из присутствующих упомянул, что Геворкян - журналист, бизнесмен покраснел. 'Вы же знаете, что бывает с теми, кто много говорит', - сказал он ей.

Чарльз Райан, молодой банкир, открывший офис ЕБРР в Санкт-Петербурге, разделил российских бюрократов на три категории:

У вас были пятерки, четверки и тройки. Пятерки не брали денег... Они были трусливы или это было просто не в их стиле. Их было очень мало. Группа "В", которая является самой многочисленной, в общем-то, была на государственной службе, но чувствовала бы себя идиотом, если бы не создала хотя бы пенсию для себя. Поэтому они шли на разные сделки, чтобы обеспечить себе хоть какую-то финансовую подушку, но в основном они занимались государственной службой. Люди "С" не подняли бы и ручки, не получив зарплату. И я видел, как люди совершали переход. Я видел, как люди, начинавшие с пятерок с минусом, становились четверками. Я видел, как люди, которые были "четверками", становились "тройками".

Путин был твердой четверкой. Он "брал", по выражению Евгения Вышенкова, как и почти все питерские чиновники, но в виде мздоимства - вознаграждения, а не взятки - незаметно и в скромных масштабах.

Позднее стали утверждать, что Путин незаконно получил крупные суммы денег от Петербургской топливной компании, игорных заведений города, а также от зарегистрированной во Франкфурте-на-Майне компании по развитию недвижимости "Санкт-Петербургский холдинг недвижимости", известной под немецкой аббревиатурой SPAG. При ближайшем рассмотрении ни одно из этих утверждений не подтвердилось.

Единственное, что связывало Путина с Топливной компанией, - это то, что в отсутствие Собчака он подписал указ о ее создании. ФРК не владел ее акциями, и Путин не принимал участия в ее управлении.

Его роль в игорном бизнесе была несколько более значимой. Когда в конце 1991 года Собчак назначил его главой городской комиссии по азартным играм, идея заключалась в том, чтобы мэрия не только выдавала лицензии букмекерским конторам, но и приобретала 51% их капитала, чтобы соответствующая доля прибыли поступала в городской бюджет. Поскольку у городской администрации не было денег для инвестиций, вместо капитала она предоставляла помещения в безвозмездную аренду - схема, придуманная юридическим советником Собчака Дмитрием Медведевым. На практике все оказалось сложнее. Федеральные и региональные законы противоречили друг другу, мэрия за четыре года пять раз меняла форму своего участия, а все букмекерские конторы в городе прямо или косвенно контролировались организованной преступностью. Путин потом утверждал, что владельцы казино скрывали свои доходы и декларировали только убытки. На самом деле схема работала лучше, чем он помнил. В 1994 году, в первый год, когда мэрия выдавала лицензии, в бюджет поступило 1,5 млрд. рублей (430 тыс. долл. США) доходов и налогов от игорных заведений. Реальная прибыль, несомненно, была гораздо больше. Однако Путин руководил компанией только первые десять месяцев, после чего его сменил на посту председателя глава комитета финансов Алексей Кудрин, а первые лицензии были выданы только спустя долгое время после его ухода . Хотя допустимо предположить, что часть доходов оказалась в карманах членов комиссии по азартным играм, доказательств этого нет, как нет и доказательств того, в чьи карманы они попали.

Связи Путина со СПАГ были еще более непрочными. Он входил в состав Консультативного совета по должности, представляя ФРЦ, вместе с Германом Грефом из Комитета по имуществу и Олегом Харченко, архитектором города. Через свою местную структуру - компанию "Знаменская" - SPAG заключила договор на редевелопмент недвижимости на Невском проспекте. Проблемы у компании начались осенью 1999 года, когда Федеральная разведывательная служба Германии (BND) начала расследование по подозрению в связях компании с "тамбовской" бандой и кокаиновым картелем "Кали". В мае 2000 года управляющий директор SPAG, адвокат из Лихтенштейна Рудольф Риттер, был арестован по обвинению в отмывании денег, которое впоследствии было оправдано. К моменту рассмотрения дела в суде Путин прервал все контакты с компанией. Он входил в состав Консультативного совета как представитель городской администрации, и ничто не указывает на то, что он извлекал из этой связи какую-либо выгоду, как, впрочем, и Греф или Харченко.

Единственным основанием для утверждения о том, что Путин обогатился, было то, что все компании, о которых идет речь, были связаны с известными криминальными авторитетами.

Кумарин, лидер тамбовской группы, контролировал Топливную компанию и являлся директором Знаменской, которую возглавлял Владимир Смирнов. Путин познакомился со Смирновым во время визита в Германию в 1991 году и во время продовольственного скандала в том же году выдал одной из его компаний лицензию на экспорт сырья. Позже они вместе работали над созданием Санкт-Петербургской валютной биржи. Смирнов был одной из многих неопределенных фигур, олицетворявших середину 1990-х годов в Петербурге, которые, как и Илья Трабер, существовали на границе между бизнесом, политикой и криминалом.

Миша Мирилашвили, контролировавший большую часть игорного бизнеса в Петербурге, был еще одним человеком. Вместе с Кумариным он финансировал телекомпанию "Русское видео", которая снимала рекламные фильмы для мэрии и одновременно служила прикрытием для более сомнительной деятельности. Он был близок к Собчаку, который следил за тем, чтобы городские власти не чинили препятствий его предпринимательской деятельности, и к Галине Старовойтовой, лидеру демократического движения, которая была советником Ельцина.

Это был мир, в котором все барьеры были подвижны, где вчерашний преступник был завтрашним бизнес-магнатом, а политик сегодня был преступником завтра.

Путин понимал этот настрой. Некоторыми он, казалось, втайне восхищался, как восхищался такими людьми, как его тренер по дзюдо Леонид Усятов и его одно время спарринг-партнер Николай Ващилин, один только мрачный вид которых заставлял потенциальных нарушителей спокойствия поспешно ретироваться. В Турку, городе-побратиме Санкт-Петербурга в Финляндии, где мэром был его друг Юхани Леппя, Путин был связан с Хейкки Элиа, известным деятелем финского преступного мира. В 1995 году Леппя был вынужден уйти в отставку после скандала с недвижимостью. Он был приговорен к условному сроку. Элия, "приятный человек, но с преступным складом ума", по словам Леппя, был заключен в тюрьму. Через некоторое время, когда их общий знакомый посетил Россию, Путин, обращаясь к Элиа, спросил, как дела у "большого человека". Их связь привлекла внимание Национального бюро расследований Финляндии, которое, имея представление о правильных отношениях между преступниками и политиками, весьма отличное от российского, включило Путина в список подозрительных иностранцев - неловкость, которую финские власти отчаянно пытались замять, когда она всплыла несколько лет спустя.

По друзьям их узнаете их", - гласит старая поговорка. Окружение сомнительных личностей само по себе не является преступлением, а в случае с Путиным это произошло в то время, когда в России практически полностью исчезло различие между политиками, бизнесменами и преступниками. Но это также отражало готовность Путина не замечать девиантного поведения, если это было в его интересах.

Это восходит к его буйному детству в Басковом переулке и годам занятий в клубах дзюдо. На одном из уровней ему нравилось изображать из себя непримиримого стража закона. На встрече в Санкт-Петербурге в 1991 г. он потребовал от сотрудников милиции "мгновенно и жестко, а может быть, даже жестоко" реагировать на нападение бандитов. За каждого убитого офицера нужно уничтожить десять преступников. Однако в повседневной жизни он вел себя совсем иначе. Не будучи сам преступником или откровенным коррупционером, он мог жить с теми, кто им был.

Позиция Путина как "второго человека в городе", по выражению Людмилы, теперь никем не оспаривалась. Но он продолжал избегать внимания, приобретя репутацию "самой закрытой фигуры в городском правительстве".

Большинство других лидеров были доступны. Путин был совершенно другим, - вспоминает один журналист. Он всегда старался уйти от светской части мероприятия. Он старался избегать любых контактов. В тех редких случаях, когда ему приходилось давать пресс-конференцию, он обычно довольствовался коротким заявлением, а затем уходил, предоставив задавать вопросы своему заместителю Алексею Миллеру. Это не потому, что он не мог держать себя в руках. Если его загоняли в угол, он мог оживленно и подробно рассказывать о делах города и при этом не сказать абсолютно ничего интересного. Он очень хорошо говорил, - вспоминал тот же журналист. Дикция у него была великолепная. Большинство руководителей того времени коверкали слова, говорили неграммотно. Путин же говорил как представитель ленинградской интеллигенции. Он использовал литературные фразы, изящные конструкции... Но когда его перечитываешь, он как чистая лента.

Он все еще был известен своей тонкокожестью. Когда экономическая газета "Санкт-Петербургское эхо" по ошибке назвала его "Валерием Путиным", он пришел в ярость от этого оскорбления и потребовал извинений. Но он стал немного более общительным, чем в первые годы. Он уже не уходил от вопросов о своем будущем, говоря о том, что станет таксистом. Если в один прекрасный день он покинет мэрию, то скажет интервьюеру: «Я хотел бы заниматься чем-то, что приносило бы мне моральное удовлетворение, материальное благополучие и было бы масштабным... Чем-то сопоставимым с теми задачами, которые я решаю сегодня. Например, работать над каким-то крупным проектом на уровне города или области».

В отличие от многих своих коллег, Путин старательно избегает любого намека на показное потребление.

Кроме служебного автомобиля - среднего седана Nissan, предоставленного мэрией, - у него была подержанная "Волга", которую он привез из Германии, а Людмила ездила на "Жигулях" - совсем не то, что "новые русские" на своих BMW и Mercedes. Квартира на Васильевском острове была, конечно, более комфортабельной, чем все, чем они располагали раньше, с двумя спальнями, гостиной и, по российским меркам, большой кухней. Но она находилась в невзрачном пятиэтажном доме, который никак нельзя было назвать величественным. Лучше было бы назвать его убогим средним классом. Дача находилась не в фешенебельном районе вдоль Финского залива, а в глубине карельской глубинки. Это был далеко не "дворец", как его представляли некоторые западные писатели, это было простое двухэтажное строение, построенное на берегу озера на участке площадью в один гектар рядом с полудюжиной других таких же дач. Позднее владельцы создали кооператив "Озеро" для управления текущими расходами, а один из них, Владимир Смирнов, стал попечителем.

Группе "Озеро" будет придаваться преувеличенное значение в мифологии путинского окружения, хотя, за исключением Владимира Якунина, никто из ее членов не будет играть значительной политической роли.

Виктор Мячин, Юрий Ковальчук и Андрей Фурсенко работали научными сотрудниками Физико-технического института имени А.Ф. Иоффе в Санкт-Петербурге. Якунин также имел научное образование. После трех лет работы в Институте Иоффе в качестве начальника отдела международных отношений, что традиционно является должностью в КГБ, он работал в Нью-Йорке в компании Line X в Первом главном управлении КГБ, занимавшемся техническим и научным шпионажем. Он, Ковальчук и Фурсенко были немного старше Путина, Мячин - на восемь лет моложе. После распада СССР они вчетвером занялись частным бизнесом, как и младший брат Фурсенко Сергей, радиоинженер, специализировавшийся на механизмах управления полетами, и Владимир Смирнов, начинавший свою карьеру инженером-электриком. Седьмой член группы, Николай Шамалов, врач-стоматолог, стал петербургским представителем компании Siemens, занимавшейся импортом медицинского оборудования в Россию.

Осенью 1991 года, после августовского путча, пятеро из семи - Ковальчук, Мячин, Якунин и братья Фурсенко - вложили прибыль от совместных предприятий в банк "Россия", выкупив акции, ранее принадлежавшие Ленинградскому обкому КПСС, который учредил банк в июне 1990 года. В результате инвестиций все они стали чрезвычайно богатыми. Ковальчук стал главным акционером, получив более 30% капитала, а Шамалов впоследствии приобрел 10% акций.

Если не считать Якунина, с которым Путин недолго встречался, когда они оба работали в КГБ, то все они познакомились через Комитет по международным отношениям. Путин, выпускник юридического факультета среди ученых и бюрократ среди предпринимателей, был не в своей тарелке.

Его членство в кооперативе "Озеро" позволило получить редкое представление о его финансовом положении как заместителя мэра Санкт-Петербурга. Он не был богат. Его дача была построена и оплачена другими людьми. В первое лето, которое семья провела там, при пожаре из-за короткого замыкания электропроводки в пламя взлетел портфель с семейными сбережениями. По словам Людмилы, в нем было 5 000 долларов США. Как и многие россияне в те времена, Путин предпочитал наличные деньги в иностранной валюте деньгам в банке. Он отчаянно пытался достать их, но был побежден дымом и жаром. Часть денег, видимо, поступила в виде "пожертвований": Путин не мог накопить такую сумму из своей официальной зарплаты. С другой стороны, состоятельный человек не стал бы рисковать своей жизнью ради нескольких тысяч долларов.

По меркам того времени Путин жил в достатке. У него были друзья, которые были намного богаче его и готовы были поделиться своим состоянием. У него не было проблем с этим.

В то время как карьера Путина процветала, Людмила вела более замкнутый образ жизни.

После их возвращения из Восточной Германии она устроилась преподавать испанский язык четыре раза в неделю в университете. Она также некоторое время работала в компании "Дельта Телеком", которая привезла в Петербург первые мобильные телефоны и имела офис рядом с гостиницей "Астория".Официальные мероприятия наводили на нее скуку, и она почти никогда не сопровождала Путина на дипломатических приемах и других официальных мероприятиях. Собчак приводил ее в пример как идеал женщины, говоря своей жене, которая была светской бабочкой: «Почему ты не можешь быть такой, как Людмила? Она сидит дома с детьми, и ей больше ничего не надо».

Так случилось, что утром в четверг в конце октября 1993 г. она отправилась с дачи в Зеленогорске на семейных "Жигулях", чтобы отвезти младшую дочь Катерину, которой тогда было семь лет, на репетицию школьной пантомимы, в которой она играла Золушку. Когда они уже подъезжали к Смольному, другой автомобиль проскочил на красный свет и врезался в них. Катерина, спавшая на заднем сиденье, получила незначительные травмы, но ее мать с подозрением на перелом позвоночника была доставлена в ближайшую больницу. Ее воспоминания о том месте были диккенсовскими: «Там было полно умирающих людей. В коридорах стояли каталки с трупами... Они не собирались оперировать мой позвоночник, я думаю, они даже не знали, как это делается. [Но ухо было разорвано, и они решили его зашить. Они оставили меня голым на столе в морозной операционной... и ушли».

К этому времени секретарь Путина Марина дозвонилась до главного хирурга военного госпиталя в Санкт-Петербурге Юрия Шевченко, который добился перевода Людмилы в свое учреждение. Там ей сделали экстренную операцию на позвоночнике и обнаружили, что, что гораздо серьезнее, у нее еще и перелом черепа.

В тот день Путин встречался с основателем CNN Тедом Тернером и его супругой Джейн Фондой, кинозвездой, чтобы обсудить организацию Игр доброй воли, спонсором которых выступал Тернер. Узнав о случившемся, он связался с местной больницей, куда была доставлена девушка, но его заверили, что ей ничего не угрожает и она получила лишь незначительные травмы. Тернер призвал его отправиться к жене и оставить своего заместителя Алексея Миллера для продолжения беседы. Путин поблагодарил его, но настоял на том, что в этом нет необходимости. Он провел с ними остаток дня, а также следующее утро до их отъезда в Москву.

Обычный озабоченный муж, узнав, что его жена попала в серьезную автомобильную аварию, бросит все дела и помчится убедиться, что с ней все в порядке. Путин этого не сделал. Он знал, что она сильно пострадала, потому что вечером Шевченко позвонил и сообщил, что у Людмилы серьезные травмы. Но он упорно продолжал работать. Не потому, что ему было все равно. В машине находилась и его дочь, которую он очень любил. Но он не прервал переговоры, чтобы пойти к ней. Самодисциплина, выработанная в детстве, стала для него привычной. На любое неприятное событие он реагировал подавлением своих эмоций, надевая непроницаемую маску, за которой все было скрыто.

Иногда, без всякой видимой причины, его чувства подкрадывались к нему и заставали врасплох. Тогда маска спадала.

Зимой 1994 года, когда Ельцин направил российскую армию, состоявшую в основном из необученных призывников, в Чечню для подавления сепаратистского восстания, Путин, будучи заместителем мэра, отвечавшим за вопросы безопасности, находился в аэропорту, когда с фронта начали привозить первые мешки с телами. Консул Германии Эберхард фон Путткамер, также оказавшийся там, был поражен, увидев, что он находится на грани слез.

Бывали и другие подобные эпизоды, но крайне редко. Более характерной была его реакция, когда их овчарка Малыш, зарывшись под забор дачи, попала под колеса проезжавшей мимо машины. Секретарша вошла к нему и сообщила, что собака погибла. Я посмотрела на него, и на его лице не было никаких эмоций", - говорит она. Я была настолько удивлена отсутствием какой-либо реакции, что не смогла сдержаться и спросила: "Вам уже кто-то сказал об этом?". Он спокойно ответил: "Нет, вы первый, кто мне об этом рассказал". И я понял, что совершила ошибку. Несколько лет после этого он не хотел заводить другую собаку из преданности Малышу. Но он не позволял себе показывать это. Все это было заперто внутри.

Людмиле была сделана вторая операция, на этот раз по закрытию перелома основания черепа, после чего она провела неделю в реанимации, а затем еще шесть недель в больнице, прежде чем ее отпустили домой, надели шейный бандаж, и следующие две недели она, по ее словам, "ползала по квартире". В действительности она отделалась удивительно легким исходом. В январе 1994 года она была достаточно здорова, чтобы присутствовать на небольшом частном ужине с предшественником фон Путткамера, Хеннингом фон Вистингаузеном и его женой, приехавшими из Эстонии, где он был послом. Но у нее были провалы в памяти, и она опасалась, что у нее поврежден мозг. По просьбе Путина Маттиас Варниг, возглавлявший Дрезднер Банк в Санкт-Петербурге, организовал за счет банка ее обследование в клинике в Бад Хомбурге, недалеко от Франкфурта, которое дало положительный результат.

Варниг работал информатором, а затем офицером в восточногерманской "Штази" и вышел в отставку в звании майора. По его собственному утверждению, он впервые встретился с Путиным в Санкт-Петербурге в начале 1990-х годов, когда после объединения Германии был принят на работу в Dresdner Bank и направлен туда для открытия филиала. Другие утверждают, что они не только знали друг друга, но и работали вместе в Восточной Германии. Где бы ни находилась правда, они, очевидно, хорошо ладили. Варниг стал одним из немногих иностранцев, допущенных в ближний круг Путина, и в течение последующих 30 лет делал карьеру в путинской орбите.

Поездка в Бад-Хомбург открыла для Людмилы целый ряд новых возможностей. В следующем году она с детьми провела лето в Гамбурге в гостях у российского генерального консула Дмитрия Черкашина. Там она познакомилась с немецкой писательницей Ирен Питш из старинной патрицианской ганзейской семьи, с которой завязалась невероятная дружба. Позднее Питш писала, что Людмила была эмоциональной, непунктуальной, легко ранимой, склонной к потокам слез и приступам пессимизма, когда все в мире было неправильно, но при этом интересным собеседником и хорошим другом. По ее мнению, было очевидно, что в их браке доминирующую роль играет Путин, а Людмила живет в его тени. Но отношения были сложными. С одной стороны, Людмила утверждала, что Владимир - "именно тот человек, который мне нужен... Лучшего я и представить себе не могу. Он не пьет и не бьет меня", - это замечание удивило хозяйку, но, очевидно, его можно было сказать далеко не обо всех русских мужьях. С другой стороны, Людмила, которая, как и многие русские, была твердо уверена в астрологии, сказала ей, что, "к сожалению", Володя должен был родиться под знаком Вампира.

Она была прямой и не способной на уловки, а он - наоборот. Иногда, по словам Людмилы, когда она пыталась понять, о чем он думает, "глаза у Володи были пустые". Но и Людмила была не самым простым человеком. "Тот, кто может провести с этой женщиной три недели, заслуживает памятника", - ворчал Путин.

Если Путин, будучи первым заместителем мэра, старался не делать ничего, что могло бы оставить следы, способные вызвать неловкость в будущем, то у Анатолия Собчака в шкафу было полно скелетов.

Начиная с 1992 года, мэр каждый месяц ездил в Crédit Lyonnais в Санкт-Петербурге с портфелем, набитым иностранной валютой. Сотрудникам-экспатриантам разрешалось один раз в месяц возвращаться во Францию на выходные и, как иностранцы, они имели право брать с собой до 10 000 долларов. По оценкам финансового директора банка в Санкт-Петербурге Марлен Жюльен, ежемесячно таким образом вывозилось от 80 до 100 тыс. долларов, которые поступали на счет Собчака в головном офисе банка в Париже. Сотрудники банка предположили, что эти деньги поступали в виде взяток. Но оказалось, что этому есть более невинное объяснение. Балтийское морское пароходство, которое возглавлял друг Собчака Виктор Харченко, все еще находилось под давлением московских властей, и его банковские счета были заморожены. Собчак переводил деньги от имени Харченко для оплаты иностранных портовых сборов за свои суда. Формально это было незаконно, но с моральной точки зрения Собчаку не за что было отвечать.

Другая, более серьезная проблема касалась его бывшего помощника Юрия Шутова. После увольнения Собчака Шутов начал писать разоблачительную статью о своем бывшем работодателе, название которой менялось, но в итоге было опубликовано под названием "Собчачье сердце" - непереводимая игра слов, перекликающаяся с аналогичной повестью Михаила Булгакова "Собачье сердце" (Sobache serdtse). Вечером 4 октября 1991 года, когда Шутов вернулся в свою квартиру, его ждали трое мужчин. Они избили его молотками по голове, проломив череп. Единственное, что было изъято, - рукопись книги Шутова. Шутов утверждал, что впоследствии узнал в нападавших сотрудников РУБОПа - Регионального управления по борьбе с организованной преступностью, и впоследствии появились доказательства того, что это действительно так.

Собчак настаивал на том, что это "чисто уголовное дело. В нем нет ничего политического", и следователи милиции последовали его примеру. Но это выглядело как прикрытие. Хотя ничто не указывало на то, что Собчак сам отдал приказ о нападении, кто-то явно это сделал. Подозрение пало на Путина.

Доказательства были косвенными. Написав книгу о Собчаке, Шутов проявил неуважение и нелояльность. Путин ценил уважение и лояльность превыше всего. Его отношения со спецслужбами означали, что он мог легко организовать вмешательство сотрудников, не находящихся на службе. В возбужденном состоянии он не стеснялся угрожать насилием: примером может служить его обещание "переломать ноги Березовскому". Независимо от того, знал ли Собчак о его намерениях, Путин не мог не решить, что Шутова нужно остановить.

Последующие события подтвердили эту мысль. Через полгода после этого Шутов был арестован по обвинению в руководстве преступной организацией, что, казалось бы, подкрепляло утверждение Собчака о том, что произошедшее было не политическим, а бандитским. Обвинение было явно сфабриковано, и суд его отменил. Но на этом дело не закончилось. Через семь лет, в феврале 1999 г., Шутов был вновь арестован по обвинению в организации убийств двух известных политиков. Когда суд снял и эти обвинения, в зал суда ворвались спецназовцы в масках и вновь арестовали его. Последующее расследование длилось еще семь лет. Наконец, состоялся новый суд, но уже не в здании суда, а, вопреки всем нормам уголовного судопроизводства, в тюрьме, где содержался Шутов. На этот раз он был признан виновным и приговорен к пожизненному заключению. Через восемь лет он умер в тюрьме.

Все это не является доказательством вины Путина. Шутов не был широкоглазым невиновным и вполне мог быть виновен в преступлениях. Но нападение на него весной 1992 года, неустанность, с которой его преследовала судебная система, неизменно выполнявшая волю Кремля, обстоятельства его неоднократных арестов и тот факт, что Путин лично ненавидел его, , - все это дает основание считать его виновным. Лучшего объяснения тому, как Шутова преследовали до смерти на протяжении более чем 20 лет, пока никто не предложил.

Если в случае с Шутовым главным инициатором был Путин, то в других случаях они с Собчаком действовали по принципу "хороший полицейский - плохой полицейский".

В 1992 г. Собчак пообещал премьер-министру Швеции Карлу Бильдту, что город выделит помещения для нового шведского консульства. В итоге остановились на здании конца XIX века, расположенном недалеко от Невского проспекта, построенного по проекту шведского архитектора Карла Андерссона. С российской стороны переговоры вел Путин. Но, как вспоминает шведский консул Стуре Стьернлоф, обсуждение прошло не так, как ожидал Стокгольм:

На момент начала переговоров здание было пустым, заброшенным и неотапливаемым, некоторые сквоттеры пользовались ворованным электричеством и опасными для жизни каминами. Но едва начались переговоры, как началась энергичная "реконструкция"... Были снесены и уничтожены или, предположительно, проданы потолки и вся оригинальная отделка - изразцовые печи, дубовый паркет и лепнина... Путин несколько месяцев вежливо уклонялся от ответа, но затем его ждал неприятный сюрприз. Вдруг за столом переговоров появился так называемый "инвестор", требующий компенсации за "работы по благоустройству" дома.

По словам Стьернлёфа, на тот момент никто за пределами мэрии не знал, что Швеция ведет переговоры об аренде здания, и так называемый инвестор мог узнать об этом только от Путина. Выкуп здания обошелся шведскому правительству в один миллион крон (около 130 тыс. долл. США).

Но и на этом проблемы шведов не закончились. Они хотели, чтобы в договор аренды была включена заброшенная лютеранская церковь, примыкающая к зданию консульства, которая была отдана под спортивный клуб. И вдруг из ниоткуда появилась лютеранская община. В июне 1994 года, когда на церемонию подписания договора прибыл заместитель министра Швеции Ульф Динкеншпиль, произошел еще один конфуз. Проект был парафирован обеими сторонами. Но когда уже собирались открывать шампанское, Путин заявил, что подписать его в нынешнем виде невозможно - один из пунктов придется пересмотреть в более выгодном для российской стороны смысле. Через три часа, далеко за полночь, компромисс был достигнут. Стьернлоф вспоминал, как после этого он посмотрел на Путина и увидел на его лице "слабый проблеск улыбки Моны Лизы".

Это был тот же сценарий, что и отказ Путина в последний момент от соглашения с компанией Royal Pakhoed об участии в строительстве нефтяного порта в Санкт-Петербурге. Собчак был полон обаяния и добрых намерений, уверяя западных партнеров, что все будет сделано так, как они хотят. Путин был жестким человеком, который торговался о деталях и заставлял все делать... или не делать.

В случае со шведским консульством большая часть так называемой компенсации за "благоустройство" здания ушла в резервный фонд мэра - резерв Собчака для нештатных расходов. Как и Путин, Собчак остерегался прямых взяток, но принимал блат - "пожертвования" и другие услуги. Один из городских банков в знак благодарности открыл для него специальный счет с годовой процентной ставкой более 1000%, так что любой вклад, который он туда положит, будет удваиваться каждый месяц. Определенная сумма денег уходила и с многочисленных проектов реконструкции старого города. Один из лучших петербургских архитекторов Вениамин Фабрицкий вспоминал, как при осмотре отремонтированного здания он сказал Собчаку: "Господин мэр, вы видите, что работа не закончена, надо еще поставить новые оконные рамы", на что Собчак ответил: "Но Вениамин, это же новые оконные рамы". Работы были оплачены, но деньги ушли в другое место.

Собчак не был жадным. У него не было "Мерседеса" или "БМВ", как у Путина, и он избегал показной роскоши, присущей "новым русским". Но он любил заграничные поездки, любил хорошо жить и содержал целую череду любовниц. Его жена, Людмила Нарусова, обожала дизайнерскую одежду, которая в России стоила столько же, сколько на Западе. Она сказала в интервью немецкому телеканалу: "Escada - моя слабость", что, несомненно, порадовало немцев - Escada - это мюнхенская линия одежды класса люкс, - но не нашло отклика в Петербурге, где миллионы людей едва могли прокормиться.

На официальную зарплату Собчака все это было не по карману. Но именно квартира с видом на реку Мойку в фешенебельном районе недалеко от центра города, наполненная антиквариатом, многие из которых были предоставлены Ильей Трабером, стала для него самым большим препятствием.

Собчак переехал туда из пригорода сразу после назначения на пост председателя Ленсовета в 1990 г. Через четыре года Нарусова решила, что квартира слишком мала, и заставила семьи, проживавшие в соседней коммунальной квартире, переехать в пригород, чтобы объединить две квартиры и сделать из них роскошную резиденцию площадью около 3200 кв. футов (300 кв. м).

Многие аспекты сделки были сомнительными, но главная ошибка Нарусовой заключалась в том, что она попросила риэлтерскую компанию, курирующую сделку, Renaissance Limited, выделить 54 тыс. долл. на оплату выкупа и ремонта. Собчак нарушил правила, чтобы разрешить проекты для Renaissance, включая ремонт жилого дома на улице Рылеева в северной части города, так что ремонт был фактически замаскированным откатом. Как и в случае с домом, где жил Путин, на Васильевском острове, большинство квартир на улице Рылеева были выделены не тем, кто годами стоял в очереди на жилье, а чиновникам и их родственникам. Законодательное собрание выразило протест, но поскольку в 1990-е годы подобное происходило по всей России, это само по себе не стало большим скандалом. Потом стало известно, что одна из квартир была выделена племяннице Собчака с устной договоренностью, что она возместит стоимость квартиры (около 25 тыс. долларов), работая в ней уборщицей. Поскольку племянницу Собчака никогда не видели со шваброй в руках, эта история, как только она стала известна, была встречена с насмешкой. Оказанная племяннице услуга, а также ремонт собственной квартиры Собчака будут преследовать его в дальнейшем.

Шесть месяцев с декабря 1995 г. по июнь 1996 г. были в основном посвящены выборам, как на национальном, так и на городском уровне.

Весной предыдущего года Собчак объявил, что намерен вновь выдвинуть свою кандидатуру на пост мэра, или губернатора, как теперь называется эта должность. Несмотря на то, что на старте он был явным фаворитом, были признаки того, что ему придется столкнуться с сильными препятствиями, многие из которых он создал сам.

Его сильной стороной было ораторское искусство. Но новизна уже улетучилась. Чарльз Райан, молодой банкир из ЕБРР, вспоминал: "Когда вы впервые услышали его речь, у вас чуть не навернулись слезы на глаза. Потом во второй раз, когда ты говорил, ты говорил: "Вау, это здорово, но очень похоже на первый раз". А примерно на восьмой или девятый раз вы подумали: «Дайте мне передохнуть!» Подобно суфле, которое разваливается по мере остывания, здесь было много горячего воздуха и мало сути.

Собчак очаровывал иностранцев. Но он обладал удивительной способностью подставлять спину своим российским коллегам. Депутат Законодательного собрания Дмитрий Запольский вспоминал: «Он умел в совершенстве делать одно дело: из людей, которые в противном случае были бы его друзьями, он делал врагов. На это уходило не более пяти минут... Он ко всем без исключения относился как к неуспевающим ученикам». Александр Беляев, бывший председатель Петросовета, считал, что это потому, что «он всех считал соперниками... даже своих союзников». Отстраненный от должности вице-мэр Вячеслав Щербаков ворчал: «Мы променяли диктатуру КПРФ на диктатуру Собчака».

Результатом стала не только окопная война между мэром и Законодательным собранием. Он оттолкнул от себя и другие избирательные округа.

Бизнес-сообщество вскоре пришло к выводу, что он «безнадежный менеджер. Он дает обещания и ничего не делает». Альфред Кох, который так восхищался им как знаменосцем демократии в советское время, обнаружил, что, когда дело дошло до управления городом, он оказался "ужасным мэром".Собчак обожал общаться с мировыми лидерами, быть приглашенным в Букингемский дворец, выступать посредником на мирных переговорах в Таджикистане или предлагать способы прекращения боевых действий в Чечне. Но административная работа наводила на него скуку, и он не пытался этого скрывать.

Даже Путин, сделавший из Собчака фетиш преданности, признал, что он напрасно враждовал с другими, особенно с армией и спецслужбами. Генералы его очень не любили, - говорит Путин. Собчак называл их "тупицами", а однажды, чтобы попасть на концерт понравившейся ему певицы, отправил сообщение о том, что он слишком болен для участия в военном совещании, что было не очень приятно, когда в тот вечер он появился на телевидении в сопровождении дамы, о которой шла речь.

У мэра были грандиозные планы по превращению Санкт-Петербурга в культурную столицу России. Был открыт кинофестиваль, председателем которого стала итальянская актриса Джина Лоллобриджида. Супермодель Клаудиа Шиффер приехала судить конкурс красоты. Администрация выделила щедрую субсидию на проведение фестиваля "Белые ночи", который открылся серией рок-концертов в середине лета, когда в северных широтах свет никогда не гаснет. Но в период экономического и социального коллапса людям было нужно не это. Газета "Час пик", обычно поддерживавшая Собчак, едко заметила: «Пока тысячи фанатов плачут от радости, увидев своих кумиров вживую, сотни тысяч пенсионеров, которым только что с огромным трудом удалось получить свои месячные гроши, задаются вопросом, действительно ли грудь Саманты Фокс, которую им показали вчера по телевизору, - это та иностранная помощь, которая им нужна».

К концу 1995 г. в Санкт-Петербурге 50 тыс. человек оказались бездомными, а еще миллион рисковали оказаться на улице со дня на день. Одна семья из 25 имела тот уровень жизни, который россияне считают "нормальным"; одна из ста могла съездить в отпуск за границу. Остальные были либо бедными, либо очень бедными, либо нищими.

Усугубляло чувство безысходности то, что те, у кого были небольшие деньги, часто становились жертвами схем Понци. В Санкт-Петербурге и Ленинградской области десятки тысяч людей ежегодно оказывались обманутыми в аферах, которые приносили преступникам миллионы долларов. Уровень самоубийств в Санкт-Петербурге был одним из самых высоких в мире. Вновь появились туберкулез, дифтерия и дизентерия. Средняя продолжительность жизни в городе упала с 72 лет в 1987 году до 64 лет спустя. Основные услуги разрушались, иногда в буквальном смысле. В декабре 1995 г. в центре города обрушился участок линии метро, что, к сожалению, совпало с визитом миссии Международного олимпийского комитета для осмотра объектов, которые Санкт-Петербург мог бы предложить в случае выбора места проведения Игр 2004 г. Из 4000 автобусов в городе 1500 не подлежали ремонту и еще 900 должны были стать таковыми. Половина общественных туалетов не работала. Отключения электроэнергии были даже в Смольном. Четвертый год подряд при отрицательных температурах в жилых домах отключается отопление. На улицах скопился снег, потому что перестала работать плужная техника.

Когда Василий Леонтьев, эмигрантский лауреат Нобелевской премии, чьи работы по экономике вдохновили Ельцина на реформы, вернулся из Гарварда с визитом, ему показалось, что город "лежит в руинах, ... в плачевном состоянии".

В начале 90-х годов спад промышленного производства был сильнее, чем во время Второй мировой войны. Приватизацию многие считали гигантской аферой, похожей на "уличного пьяницу, распродающего свое имущество за гроши", как выразился Юрий Лужков, преемник Гавриила Попова на посту мэра Москвы. Леонтьев и Анатолий Чубайс утверждали, что неважно, кто купит приватизированные предприятия, они все равно окажутся в нужных руках - это положение известно как теорема Коуза. Для этого каждому гражданину России выдавался приватизационный ваучер номиналом 10 000 рублей. Если идея заключалась в том, чтобы сделать Россию страной акционеров, то она потерпела грандиозный провал. Инфляция подорвала стоимость ваучеров, и большинство людей продали их за сумму, эквивалентную бутылке водки или меньше, лоточникам, действующим от имени директоров заводов или "новых русских" бизнесменов.

Путин сказал потом, что не помнит, что именно он купил на свой ваучер, но это точно было "что-то глупое". Так было и со многими другими. В результате произошла скупка активов, рост неравенства и появление небольшой группы предпринимателей-миллиардеров.

Позднее Чубайс утверждал, что альтернативы не было. В отличие от Восточной Европы, где коммунизм укоренился только после Второй мировой войны и сохранились элементы рыночной системы, в России, за исключением криминальной братии, все предпринимательские инстинкты были уничтожены за 70 лет большевистского правления. Можно ли было провести реформы по-другому - не важно. Реформы были проведены именно так, и в середине 1990-х годов они были отчаянно непопулярны.

К началу 1996 г., когда приближались городские выборы, худший период кризиса миновал. Инфляция в этом году прогнозировалась на уровне 55% - все еще пугающая цифра, но гораздо более управляемая, чем 1000 и более процентов в начале десятилетия. Но люди видели все иначе. 70% опрошенных считают, что Россия идет по неверному пути.

К трудностям Собчака добавилось ухудшение его отношений с Ельциным. В декабре 1993 г. он публично обвинил Ельцина в неожиданном поражении правительства на выборах в Госдуму. Коммунистическая партия, воссозданная в феврале предыдущего года после того, как Конституционный суд признал незаконным ее прямой запрет, и правое националистическое движение, странно названная Либерально-демократическая партия, возглавляемая популистским демагогом Владимиром Жириновским, получили достаточное количество мест в парламенте, который фактически оказался подвешенным. Успех этой "красно-коричневой коалиции", как ее называют демократы, был результатом ошибок Ельцина, считает Собчак. Если так пойдет и дальше, то Жириновский и Ко окажутся в правительстве.

Этим выступлением Собчак переступил черту, считает Чубайс: «Он сознательно позиционировал себя как человека, который имеет право негативно высказываться о центральной власти».

Через год раскол усилился, когда Собчак осудил как "безумное" решение Ельцина о вводе армии в Чечню. Это было «средство прикрытия некомпетентности политических, военных и специальных служб, ... очередное оскорбление многострадального чеченского народа ... и угроза правам человека повсюду в России».

Многие россияне согласились с этим.

Кремлевские "ястребы" - министр обороны Павел Грачев, первый вице-премьер Олег Сосковец, начальник службы охраны Кремля Михаил Барсуков, впоследствии возглавивший ФСБ, в которую была переименована ФСК, и начальник личной охраны Ельцина Александр Коржаков - этого не сделали.

Они решили, что Собчака надо проучить.

В мае 1995 г. прокуратура Санкт-Петербурга начала расследование в отношении компании "Ренессанс Лимитед", которая занималась ремонтом квартиры Собчаков, по подозрению в даче взятки мэрии. В октябре давление ослабло, и казалось, что достигнута кулуарная договоренность не продолжать это дело. Но затем Собчак высказал мнение, что премьер-министр Виктор Черномырдин был бы лучшим кандидатом на президентских выборах 1996 г. Он был не одинок в этом мнении. Популярность Ельцина находилась на дне: опросы общественного мнения давали ему 10% голосов избирателей. Российские демократы были в ужасе от того, как он вел чеченскую войну. Некоторые считали, что поддерживать его, какими бы ни были последствия, стало морально невозможно. Ельцин сильно пил. Осенью прошлого года в Берлине он выхватил палочку у дирижера духового оркестра, игравшего у здания ратуши в его честь, и в пьяном виде несколько минут руководил ансамблем, после чего взял микрофон и спел несколько куплетов из зажигательной русской народной песни. В июле и октябре 1995 г. у него было два инфаркта, а в декабре - еще один, не получивший широкой огласки, приступ.

Собчак выступал против Ельцина не по моральным соображениям. Скорее, он был обеспокоен тем, что Ельцин не выдержит избирательной кампании, а если и выдержит, то проиграет. «Господин Президент, - спрашивал Собчак, - а если с Вами что-то случится... Нам придется голосовать за коммуниста. Вы понимаете, в какое положение вы нас ставите?»

Для окружения Ельцина, если не для самого Ельцина, это стало последней каплей. Собчак должен был уйти.

За несколько месяцев до этого Коржаков, похожий на быка, чьи отношения с Ельциным сделали его одним из самых влиятельных людей в стране, назначил новым генеральным прокурором своего соратника Юрия Скуратова. В декабре Скуратов, Барсуков и министр внутренних дел Анатолий Куликов создали специальную следственную группу для расследования фактов взяточничества и злоупотреблений со стороны городских властей Санкт-Петербурга. Собчак не был назван, но всем было очевидно, что именно он является объектом расследования.

Между тем, на выборах в Государственную Думу в том же месяце "красно-коричневая коалиция" коммунистов и националистов выступила даже лучше, чем двумя годами ранее, получив 208 мест из 450, что не так уж мало для большинства.

Это вызвало тревогу не только в Кремле, но и в США, где президент Клинтон, которому в 1996 году также предстояли выборы, не желал возвращения к власти в России коммунистического правительства. То же самое чувствовали и европейские лидеры. Так же считали и ведущие российские бизнес-магнаты.

Все они, в разной степени, сделали все возможное, чтобы этого не произошло. Клинтон оказал давление на МВФ, чтобы тот выделил задержанную помощь. Президент Франции Жак Ширак предоставил секретный кредит в размере 1,5 млрд. долларов США, а Германия - 3,5 млрд. долларов США, которые должны были пойти на выплату задолженности по пенсиям и финансирование других социальных нужд. Бизнесмены, собравшиеся в феврале на Всемирный экономический форум в Давосе, договорились предоставить Ельцину все средства массовой информации и финансовые ресурсы, которые они могли собрать.

Начало кампании оказалось непростым.

Когда 15 февраля 1996 г. Ельцин объявил о выдвижении своей кандидатуры в своей старой екатеринбургской вотчине, он оказался перед двумя конкурирующими избирательными штабами, выдвигавшими противоречивые стратегии. Один возглавляли Коржаков, Барсуков и Сосковец, другой - Чубайс и дочь Ельцина Татьяна.

Коржаков, считавший, что Ельцин обязательно проиграет, хотел, чтобы президент объявил чрезвычайное положение, оправдывая это продолжающейся войной в Чечне, и отложил выборы на два года, чтобы в нужный момент уйти в отставку и назвать своим наследником Сосковца или другого подходящего кандидата. Чтобы убедить Ельцина в разумности такого решения, он предложил провести выборы в Петербурге, которые должны были стать зеркальным отражением общенациональных, раньше, чем планировалось. Если, как предполагал Коржаков, Собчак проиграет, это подкрепит аргументы в пользу отсрочки. Соответственно, Собчаку было сказано, что городские выборы должны состояться не 16 июня, в день президентских выборов, а за четыре недели до них.

Однако почти сразу же эти тщательно продуманные планы были разрушены.

Как это часто случалось, когда Ельцин оказывался прижатым спиной к стене, он пережил новый прилив энергии, и его показатели стали расти. Коржаков и его союзники были оттеснены на второй план, а затем и вовсе удалены. Чубайс, работая с Березовским и его соратником-олигархом Владимиром Гусинским, которые вместе контролировали два основных телеканала - ОРТ и НТВ, взял на себя руководство кампанией. На национальном уровне президент сравнялся со своим главным соперником, лидером коммунистов Геннадием Зюгановым, и имел все шансы превзойти его. В мае прекращение огня в Чечне устранило последнее серьезное препятствие на пути к победе Ельцина. Но в Петербурге фитиль, зажженный Коржаковым, продолжал тлеть.

Владимир Путин относился к политике с желтухой. Он считал себя администратором - "шиновником", как он любил говорить, используя старый царский термин "бюрократ", - и его задача состояла в том, чтобы обеспечить работу городской администрации. Он объяснил это Наталье Никифоровой, журналистке "Час Пик", с которой у него сложились хорошие отношения и которой иногда удавалось заставить его говорить более откровенно, чем с другими:

ПУТИН: Я не считаю себя политиком и не занимаюсь политикой.

НИКИФОРОВА: Что для Вас значит "политика"?

ПУТИН: Это создание имиджа и продвижение себя с целью сделать себя популярным и, скажем так, помочь найти себе дальнейшую работу. Основной способ сделать это - выставить свою кандидатуру на выборах. Я к этому не стремлюсь.

Никифорова: Почему?

ПУТИН: Если честно, я не хочу быть марионеткой... В любой рыночной экономике... деньги накапливаются в руках определенных групп. При этом стоимость избирательных кампаний растет и будет расти. В этих условиях политики практически всех уровней оказываются под контролем тех групп, которые накопили наибольшее количество богатств.

НИКИФОРОВА: В принципе, вам не нравится, когда вам диктуют?

ПУТИН: Кто?

В его ответах есть доля правды. Однако менее чем через семь месяцев, в мае 1995 года, Путин был избран исполняющим обязанности председателя Санкт-Петербургского регионального отделения новой партии Виктора Черномырдина "Наш дом - Россия" и вскоре после этого утвержден в этой должности II съездом партии, на котором он возглавлял петербургскую делегацию.

Почему Путин передумал вступать в политическую борьбу, не совсем понятно. Несомненно, на него повлияла Собчак. Его жена, Людмила Нарусова, в декабре выдвигала свою кандидатуру в качестве независимого кандидата в депутаты Государственной Думы. Как председатель местного отделения партии Путин мог бы ей помочь и, собственно, так и сделал. Но, возможно, он также решил, что это будет ценный опыт и позволит ему завести полезные знакомства в московской политической элите.

Как бы то ни было, вскоре выяснилось, что у него это не очень хорошо получается. Он приказал заклеить рекламные щиты города плакатами "Наш дом Россия", чем вызвал ответную реакцию избирателей, обвинивших его в пустой трате денег. Затем он заявил на предвыборном митинге, что, придя к власти, партия сделает так, что каждый россиянин сможет иметь собственный автомобиль и не будет считать это роскошью. "Не роскошь!" - воскликнул один из авторов заголовка, отметив, что даже самые дешевые "Жигули" стоят эквивалент пятилетней зарплаты рабочего.

Нарусова была избрана. Но в городе, считающемся оплотом демократии, где 41,5% голосов получили партии, выступающие за реформы, что вдвое больше, чем в среднем по стране, "Наш дом Россия" получил лишь 12,8%, что не намного больше, чем в остальных регионах России.

Когда весной следующего года началась кампания по выборам в муниципальные органы власти, Собчак решил, что будет руководить ею сам, а Путин и глава комитета финансов Алексей Кудрин займутся администрацией. На Путина была возложена ответственность за распределение бюджетных средств - самая деликатная задача в любой администрации, которая обычно является прерогативой самого мэра. Расходы в том году оценивались в 2,5 млрд. долларов США, доходы - на 20% меньше. Чтобы убедить депутатов одобрить дефицит, Путин предложил, чтобы каждому, кто проголосует "за", был выделен миллион долларов специального финансирования, который можно было бы потратить на проекты по их выбору. Бюджет был принят.

Собчак был уверен в своей легкой победе. Опросы общественного мнения свидетельствовали об этом. В середине марта за него проголосовало 34% избирателей против 23% у его ближайшего соперника Юрия Болдырева.

Но 27 марта, менее чем за восемь недель до первого тура, Владимир Яковлев, технократ, которого Собчак продвинул на четвертый по значимости пост в городском правительстве, заявил, что тоже намерен выставлять свою кандидатуру. Это было предательство, жаловался Собчак, "удар в спину", которого он не ожидал.

На самом деле его противники уже несколько месяцев тайно маневрировали, чтобы найти другого кандидата для борьбы с ним. Юрий Рыдник, глава крупнейшей в то время частной компании "Союзконтракт", сделавший состояние на импорте куриных ножек из Америки - "ножки Буша", как их называли русские, в знак уважения к президенту США, подписавшему с Горбачевым соглашение об импорте, - решил, что Петербургу нужен мэр, который будет уделять первостепенное внимание экономическим интересам города. Рыдник обратился за советом к Алексею Кошмарову-Трубецкому, молодому эпатажному стратегу, возглавлявшему кремлевский аналитический центр. Первоначально они обратились к главе администрации мэрии Валерию Малышеву, который, как не знал Собчак, тоже думал о том, чтобы выступить против него. Но Малышев струсил. К ноябрю 1995 года Трубецкой пришел к выводу, что лучшим кандидатом будет Яковлев. Яковлева, который знал о том, что Малышев рассматривает возможность выдвижения своей кандидатуры, уговаривать не пришлось. "Я подумал, - говорил он позже, - а почему бы мне не попробовать?".

Затем Трубецкой обратился к генералу Георгию Рогозину, заместителю Коржакова. Известный в Кремле как "звездочет" и "темный маг" из-за своего увлечения астрологией и оккультизмом, Рогозин был тем мозгом, за которым стояли мускулы Коржакова. Он сказал Трубецкому, что надо действовать.

Тем временем Собчак, устав самостоятельно организовывать свою кампанию, решил назначить руководителем избирательного штаба свою жену Людмилу Нарусову.

Из всех ошибок, которые он мог совершить, эта была далеко не самой удачной. Среди интеллигенции и либерал-демократов, составлявших ядро его поддержки, Нарусова была глубоко непопулярна. Большинство россиян в то время (а многие и сегодня) считали, что жены политиков должны оставаться на втором плане. Нарусова отказалась оставаться, как она выразилась, "в тени мужа", и, как Раиса Горбачева, была за это ненавидима.

Позднее Путин сказал, что он настоятельно просил Собчака собрать профессиональную команду. 'Я ему сразу сказал: "Вы сейчас находитесь на совершенно другом поле. Вам нужны специалисты". Но мэр его проигнорировал - отчасти, по мнению Путина, потому, что не было денег на оплату профессиональных консультантов. Кроме старого друга Собчака, судоходного магната Виктора Харченко, почти никто из представителей бизнес-сообщества города, с которым мэр систематически враждовал на протяжении многих лет, не захотел внести свой вклад. Рыдник же выделил на кампанию Яковлева 12 млн. долларов США - поразительная сумма для провинциального конкурса, когда на президентских выборах Ельцин, возможно, потратил лишь в три-четыре раза больше.

Те небольшие деньги, которые были у Собчак, были потрачены нерационально. Нарусова совершила ту же ошибку, что и Путин на думских выборах, заклеив город плакатами. На этот раз на них была изображена улыбающаяся Собчак на фоне туристических достопримечательностей города и лозунг "От мэра к губернатору!" - посыл преемственности, который для миллионов петербуржцев, живущих в нищете, был как красная тряпка для быка. Дмитрий Ежков, входивший в состав предвыборного штаба, впоследствии признал: «Ничего хуже придумать было нельзя. Это могло вызвать только одну реакцию - глубокую ненависть к кандидату». Плакаты оказались настолько ядовитыми, что по ночам приходилось отправлять волонтеров для их снятия.

Подача Яковлева была проще и вызвала гораздо больший резонанс: "Голосуйте за меня, и Собчак уйдет!".

У Собчака были и другие проблемы. Компания "Русское видео" сняла рекламные ролики, в которых по настоянию Нарусовой рассказывалось об усилиях Собчака по продвижению Санкт-Петербурга как культурного и финансового центра. Это лишь напоминало людям о том, как мало он сделал для повышения уровня жизни.

Нарусова была уверена, что кто-то из ее помощников тайно информирует штаб Яковлева о стратегии Собчака. Возможно, она была права. Но в результате в команде возникла атмосфера паранойи и взаимной подозрительности, которая сделала ее практически неработоспособной.

Ко всему прочему, нависал призрак уголовного расследования деятельности мэрии, начатого Скуратовым зимой предыдущего года. Леонид Прошин, главный следователь Скуратова, вспоминал, как в начале марта его вызвали в Москву на встречу с Барсуковым, Куликовым и главным помощником Ельцина Виктором Илюшиным, который все время спрашивал его: "Почему вы до сих пор не предъявили обвинение [Собчаку]? Обвинение так и не было предъявлено, но утечки в прессу происходили регулярно, а команда Яковлева распространяла листовки, некоторые из которых разбрасывались над улицами города с вертолета, с подробным описанием предполагаемой причастности Собчака к скандалу.

Путин не принимал участия в избирательной кампании до конца апреля, когда стало ясно, что усилия Нарусовой провалились. Тогда он, Кудрин и Маневич организовали офис на студии "Русское видео", где заказывали телевизионные ролики, демонстрирующие практическую работу по улучшению инфраструктуры города, рассчитанные на избирателей из рабочего класса. 13 мая, за шесть дней до первого тура, все члены городского правительства, кроме Яковлева, подписали подготовленное Путиным заявление о поддержке Собчака и обещании уйти в отставку, если он не будет переизбран.

Путин работал в усиленном режиме, - вспоминал Ежков. Он был измотан, «почти не знал, какой сегодня день недели и какое время суток на улице».

Все это было слишком поздно.

19 мая Собчак заняла первое место, набрав 29% голосов, а Яковлев - второе, 21,6%, что означало, что они встретятся во втором туре выборов.

Болдырев, на которого Собчак рассчитывал, как на своего соперника во втором туре, выбыл с 17,1%, в том числе благодаря грубому маневру, организованному Трубецким и его командой. По мере приближения дня выборов они начали беспокоиться, что поддержка Болдырева растет и Яковлев может не выйти во второй тур. Поэтому в одном из городских парков была организована фальшивая демонстрация "Гей-прайда" якобы в поддержку кандидатуры Болдырева. Многие россияне тогда, да и сейчас, плохо относятся к гомосексуализму, и когда по телевизору показали репортаж о демонстрации, десятки тысяч скандальных пожилых людей решили проголосовать за кого-то другого.

Грязные трюки были в порядке вещей. Профессор психологии Александр Юрьев, работавший у Собчака стратегом на выборах, однажды утром открыл дверь, думая, что это студент, который хочет сдать задание. Вместо этого мужчина плеснул ему в лицо серной кислотой. Он не ослеп, но ему потребовалась обширная восстановительная операция, и до конца кампании он находился в больнице. Люди Яковлева обвинили Собчака в том, что он поставил на карту жизнь их кандидата. Команда Собчака распространила слухи о том, что Яковлев коррупционным путем заключил контракты с фирмой , принадлежащей его жене. Александр Беляев утверждал, что несколько лет назад британские таможенники в аэропорту Хитроу обнаружили в чемодане Собчака миллион долларов США наличными и задержали его до вмешательства российского посольства. Беляев утверждал, что на эти деньги были куплены виллы для Собчака и Путина на атлантическом побережье Франции. Собчак проигнорировала нападение. Путин подал в суд, но после выборов дело замяли. Ни одно из обвинений не имело под собой никакой основы. Как признался Беляев спустя годы: «Это была просто политика».

Несмотря на все факторы, складывающиеся против него, выборы Собчак все равно должен был проиграть.

Он обладал преимуществом действующего президента. Его основной электорат - интеллигенция, художники и либерал-демократы - оставался верен ему, многие молодые люди поддерживали его. Яковлев мог рассчитывать на рабочий класс и пенсионеров. Хотя результат был бы близким, большинство людей в его собственном лагере и в лагере Яковлева считали, что Собчак вырвется вперед.

Затем, вечером 31 мая, за два дня до второго тура, они встретились в телевизионных дебатах. Собчак был уверен в себе. В аналогичных дебатах семь лет назад, когда он баллотировался на Съезд народных депутатов, он вытер пол со своим оппонентом. Яковлев не был оратором. Даже на технических обсуждениях в мэрии он часто казался бестактным. Но в этот раз все было иначе. Собчак, как обычно, появился в элегантном профессорском костюме и начал сыпать статистическими данными, демонстрируя свои достижения. Яковлев же был в рубашке с рукавами и галстуком, но без пиджака, что создавало впечатление приземленного, практичного человека, который отказывается от громких фраз и просто доводит дело до конца. Когда он выступал, то доносил эту мысль до слушателей. Имиджмейкер Яковлева Александр Ершов, находившийся вместе с ними в студии, сказал, что «примерно через 20 минут я понял, что мы победим». Так же считает и Анна Шароградская, руководитель Российско-американского института прессы в Санкт-Петербурге. 'Эти дебаты были катастрофой', - сказала она. Как мэр города, он не знал простейших вещей, и все его изящные слова не помогли. Трубецкой и Ершов готовили Яковлева несколько часов. Собчак почти не смотрел на брифинги, которые готовили для него Путин и Кудрин.

Когда были объявлены результаты, Яковлев оказался впереди, набрав 47,5% голосов. Собчак получила 45,8% - разница в 28 тыс. голосов при электорате в 3,7 млн. человек. Позже в том же месяце Ельцин занял первое место в первом туре президентских выборов и, несмотря на очередной инфаркт, который держался в секрете, выиграл второй тур у Зюганова со счетом 54,4% против 40,7%.

Выборы 1996 года стали переломными как для Путина, так и для России.

Если бы Собчак победил в Петербурге, Путин, скорее всего, остался бы при нем, а через три с половиной года Ельцин выбрал бы себе другого преемника.

Для России средства, с помощью которых Ельцин добился победы, имели не менее масштабные последствия.

В 1993 году, когда Ельцин использовал армию для подавления мятежного, но законно избранного парламента, заявив, что у него нет выбора, поскольку Россия становится неуправляемой, западные правительства поддержали его, несмотря на то, что применение вооруженной силы для подавления политической оппозиции было грубым нарушением демократических принципов. Новая конституция, принятая в том же году, заложила основу для авторитарного правления, системы управления "сверху вниз", которую позже назовут "вертикалью власти", где, по крайней мере, в теории, президент отдает распоряжения, а государственный аппарат обеспечивает их выполнение.

Выборы 1996 года вывели это на новый уровень.

Чтобы гарантировать, что возврата к коммунистическому режиму не произойдет, США и другие западные страны оказали помощь Ельцину в его перевыборной кампании. С одной стороны, в этом не было ничего нового. На протяжении всей холодной войны и Россия, и США пытались влиять на выборы в государствах, принадлежащих к противоположному лагерю. Но это был первый случай, когда Запад попытался напрямую повлиять на исход голосования в самой России. Применяемые методы по большей части не выходили за рамки нормальных межгосударственных отношений: тайные кредиты, ускоренное выделение помощи МВФ, официальный визит президента Клинтона в период избирательной кампании, направление по просьбе российской стороны американских электоральных стратегов для консультирования кампании Ельцина. Тем не менее, был создан прецедент, который спустя 20 лет стал преследовать американцев - или должен был преследовать, если бы кто-то об этом помнил.

Тем временем предвыборный штаб Ельцина предпринял то, что Петр Авен, бывший министр, ставший впоследствии одним из богатейших российских банкиров, назвал "гигантской манипуляцией общественным мнением". Телеканалы , ОРТ и НТВ, не просто поддерживали Ельцина. Они очерняли его коммунистических оппонентов всеми возможными видами клеветы.

В эпоху, когда на Западе "фальшивые новости" стали кличем негодяев всех мастей, это может показаться причудливым. Но в России 1990-х годов журналисты мучительно, хотя и не всегда успешно, пытались соблюсти вновь обретенные свободы. Эта принципиальность получила почти смертельный удар в ходе избирательной кампании 1996 года. Эпоха невинности прошла, - говорит один из ведущих тележурналистов страны Владимир Познер. Все, что происходило в дальнейшем, имело под собой почву. Авен согласен с ним. В значительной степени это заложило основу той системы, которую мы имеем сегодня", - писал он в 2019 году.

Отход России от демократических норм, которые Запад считал таковыми, начался не с Путина. Он начался в 1990-х годах, когда у власти находился друг Америки Борис Ельцин.

Глава 7.

Вид с Невы

Путин часто говорил, что за шесть лет, проведенных с Собчаком в Санкт-Петербурге, он узнал гораздо больше, чем за все последующее время работы в Администрации Президента в Москве.

У него не было иллюзий относительно человека, которого он считал своим наставником. Собчак, по словам Путина, был эмоционален и "любил быть в центре внимания". Он был сложным, излишне прямолинейным, ему было все равно, что о нем думают, и он не обращал внимания на последствия своих действий. Работа с Собчаком научила его не становиться заложником фортуны, не раздражать окружающих без необходимости, а в политике, как и в жизни, не "плевать против ветра". Кампания Собчака по переносу тела Ленина из мавзолея на Красной площади и перезахоронению его в Петербурге, по его мнению, была классическим примером того, как не надо поступать. Хотя Ленин сам этого хотел, это была политическая ошибка, поскольку она вызвала враждебность коммунистов и ничего не принесла взамен. Если бы он был более тонким политиком, - говорит Путин, - он бы промолчал по некоторым вопросам или сказал бы более окольными путями. Но тогда он не был бы Анатолием Собчаком.

Подход Путина к политике во многом формировался на основе наблюдений за ошибками Собчака. Он старался не наживать себе врагов. За редким исключением, он тщательно взвешивал каждое решение и принимал его только тогда, когда убеждался, что баланс преимуществ в его пользу. По возможности он избегал действий, которые могли бы рассорить общественное мнение или его основных сторонников. Это не только результат его работы в Смольном. Путин также осознавал необходимость контролировать свои рискованные порывы. Немаловажную роль сыграли и импульсивность экс-мэра, и его способность вызывать неприязнь у окружающих.

Годы, проведенные в городе на Неве, были важны и в другом отношении. Санкт-Петербург был точкой обзора, окном не только на Запад, но и, по словам Путина, "во внешний мир, [через которое мы можем] укреплять экономические и культурные связи России со всеми странами". Он любил говорить, что впервые начал думать о внешней политике, когда работал в КГБ, и в какой-то степени это, несомненно, так и было. Но его убеждения относительно внешней политики - и будущего России - сформировались в те годы, когда он работал с Собчаком в Смольном.

Главным событием в жизни большинства россиян того времени стал распад Советского Союза. Путин не стал исключением. В телевизионном интервью в феврале 1992 года, через шесть недель после того, как на Кремле в последний раз был спущен советский флаг, он изложил свои идеи:

Мы должны видеть историю такой, какой она была, и этот [советский период] нельзя вычеркнуть из нашей истории... [Коммунизм был] вреден, потому что... попытка реализовать его на практике в нашей стране нанесла огромный ущерб... [В этом корень] той трагедии, которую мы переживаем сегодня, трагедии распада нашего государства... Именно эти люди в октябре 1917 года заложили бомбу замедленного действия под эту конструкцию, конструкцию унитарного государства, которое называлось Россия. Они разделили нашу Родину на отдельные территории, которых раньше даже не было на карте земного шара. Наделили эти территории правительствами и парламентами. И теперь мы имеем то, что имеем... Одновременно они уничтожили все то, что объединяет и сплачивает народы цивилизованных стран, - они уничтожили рыночные отношения, они уничтожили зарождающийся капитализм. Единственное, что у них было, чтобы удержать страну в общих границах, - это колючая проволока. И как только эту колючую проволоку убрали, страна развалилась. Я думаю, что это во многом вина тех людей [которые совершили большевистскую революцию]. Они этого хотели? Я думаю, что нет. Но объективно это была та негативная роль, которую они сыграли.

Несмотря на осторожную формулировку - 'Это то, чего они хотели? Я так не думаю". - мысль о том, что распад Советского Союза произошел по вине отцов-основателей, была спорной и не получила широкого распространения. Но многие согласились с Путиным в том, что это была трагедия. Сам Горбачев назвал ее "величайшим несчастьем" и "крестом, который я буду нести до конца своей жизни".

Урок, по мнению Путина, заключается в том, что Россия, или то, что от нее осталось, должна оставаться единой любой ценой. Он не стал напрямую критиковать политику Ельцина, позволявшую республикам, входящим в состав РФ, "брать столько суверенитета, сколько они смогут проглотить", но дал понять, что не согласен с ней. У нас должна быть единая таможенная служба, единое правовое и налоговое пространство, с ярко выраженной федеральной направленностью", - сказал он. Разделение на отдельные княжества приведет лишь к полной неразберихе.

Следствием этого стало восстановление, насколько это возможно, разорванных связей между Россией и другими бывшими советскими республиками. Но даже на уровне политики, не говоря уже о ее практической реализации, это представляло собой непреодолимые проблемы.

Что, например, делать со свободным передвижением людей? В 1992 г. в Санкт-Петербурге в росте преступности обвинили - ошибочно - приток грузин и азербайджанцев, что привело к призывам ограничить иммиграцию. Путин выступил за это. «Любое ограничение перемещения людей, товаров и капиталов только усложняет задачу восстановления утраченных связей [между бывшими республиками СССР], - признал он, - но, к сожалению, социально-экономическая ситуация сегодняшнего дня диктует иное. Мы обязаны обеспечить нашим гражданам возможность нормально жить и быть хозяевами в своем городе». Иными словами, интересы россиян, в узком смысле этого слова, должны стоять на первом месте. Выход, по его мнению, заключается в том, чтобы ввести вид на жительство для иммигрантов из других бывших советских республик. Но это нецелесообразно, поскольку повлечет за собой ответные ограничения в отношении российских экспатриантов в этих странах.

Нигде эта проблема не стояла так остро, как в отношении стран Балтии и, прежде всего, для петербуржцев, соседней Эстонии. Ельцин официально признал их независимость 24 августа 1991 года, сразу после провала путча. Но этот вопрос оставался невралгическим. Для Путина это была одна из немногих тем, способных заставить его отказаться от привычного стоического самообладания. Родрик Брейтуэйт, посол Великобритании, ярко вспоминал разговор с ним в ленинградском аэропорту Пулково в ноябре 1991 года, когда они ожидали прибытия британского министра. Это был самый трудный разговор, который я когда-либо переживал", - сказал Брейтвейт. Все, что я получил, - это разглагольствования об Эстонии, которые продолжались около 20 минут". Если Путин думал, что таким образом он сможет убедить своего западного собеседника в важности этой проблемы для России, то он ошибался. Брейтуэйт сделал себе мысленную пометку впредь держаться от него подальше. В тот вечер он записал в своем дневнике , что Путин говорил "с большим чувством" - что обычно бывает не так часто - и затронул, в частности, два вопроса: требования Эстонии о возвращении территории, которая "десятилетиями была частью России", и предложения эстонского парламента о лишении гражданства большей части русскоязычного населения.

Эта тема не давала покоя Путину, поскольку он недавно был в Нарве, где участвовал в переговорах по заключению договора о временном порядке пересечения границы между Россией и Эстонией. Договор был подписан в сентябре Собчаком, которого Горбачев назначил главой советской делегации, и Эдгаром Сависааром, эстонским премьер-министром. После дальнейших переговоров было достигнуто соглашение о де-юре делимитации границы, и в итоге договор был подписан, но из-за возражений эстонских националистов спустя десятилетия он так и не был ратифицирован.

Если вопрос о границе носил в основном символический характер, то практические вопросы стояли гораздо выше. Весной 1993 г. Эстония открыла в Санкт-Петербурге консульство, которое вскоре стало самым крупным зарубежным представительством страны, даже большим, чем посольство в Вашингтоне, с 20 штатными сотрудниками. У первого исполняющего обязанности генерального консула случился нервный срыв, и он был отозван. Его преемник, Мерт Вольмер, вскоре выяснил причину. Мало того, что каждый день выстраивались очереди в сотни дворов из недовольных петербуржцев, разъяренных необходимостью получать визы для посещения дач за границей, так еще и криминальная братия города была на взводе. Эстония была важным маршрутом контрабанды для организованной преступности. Это была наша главная проблема, - вспоминает Вольмер. Мы должны были закрыть границу для этих ребят... Они все пытались закрепиться в Эстонии, поэтому мне ежедневно угрожали расправой. Это единственный случай в моей жизни, когда я заглядывал под машину, прежде чем уехать... [Мы] говорили им, что им отказывают в визе. А они в лицо говорили: "Завтра ты умрешь"".

По воспоминаниям Вольмера, Путин и его референт по странам Балтии Владимир Чуров были отзывчивы и старались решать проблемы прагматично. Но иногда чувства Путина по отношению к Эстонии брали верх. Эберхард фон Путткамер, консул Германии, вспоминал об одной такой вспышке:

В глазах Путина факт создания независимого государства был абсолютно нелепым... Это было просто возмутительно. Для него Эстония все еще была частью России. Он был очень эмоционален. При этом присутствовал мой коллега из Эстонии - ему, наверное, было очень, очень тяжело... Это продолжалось недолго. Но... это было очень необычно. Его идея заключалась в том, что Эстония не может быть независимой страной.

Собчак был настроен еще более враждебно, отказавшись принять Волмера для традиционного прощального звонка по окончании срока службы, пока Волмер не пристыдил его, сообщив об этом остальным членам консульского корпуса.

Эстонцы отдали столько же, сколько получили. Вольмеру было предписано быть непримиримым, и тот факт, что ему было всего 27 лет и он занимал свой первый крупный пост, еще больше усиливал его стремление выполнить это предписание. Если ты слаб, ты не победишь в переговорах", - говорил он. Надо бороться и смотреть, что из этого выйдет. Первая проверка такого подхода произошла в декабре 1993 г., когда истекал срок аренды помещения консульства, а путинский комитет по международным отношениям тянул с поиском альтернативного жилья. Вольмер объявил, что 1 января представительство будет закрыто, что и произошло, оставив возмущенных петербуржцев ездить за визами в Киев или Москву. Через шесть недель недовольство дошло до того, что Собчак вынужден был уступить. Было найдено подходящее здание на Петроградском острове и спешно заключен договор аренды на 49 лет - настолько спешно, что никто не заметил, пока не стало слишком поздно, что в договоре не было предусмотрено повышение арендной платы, что сделало его, безусловно, самым выгодным с финансовой точки зрения среди всех иностранных консульств.

Они были очень недовольны, - вспоминает Волмер. Они просто хотели закончить работу, и никто не смотрел на нее как следует. Иногда они могли быть неаккуратными.

Это был хрестоматийный пример того, как не надо вести переговоры.

Мэрия не только была вынуждена отступить, но и не получила ничего взамен. Просьба Путина о выдаче россиянам, владеющим недвижимостью в Эстонии, годовых многократных виз была отклонена - ему было сказано, что действующие правила, по которым они ограничены трехмесячными визами, действительными для трех посещений, останутся в силе. Если бы он действовал активно, предложив здание на Петроградском острове раньше, а не под давлением, у него было бы гораздо больше шансов получить "услуга за услугу". Это был полезный урок, который он не забудет.

Но самая большая проблема, с которой пришлось столкнуться Путину, касалась русской диаспоры в Эстонии. Население страны составляло всего 1,5 млн. человек, из которых 900 тыс. были эстонцами, 74 тыс. - русскими, а еще 500 тыс. человек, почти все русскоговорящие, были лицами без гражданства. Согласно закону об иностранцах, принятому в Эстонии в июне 1993 г., неграждане должны были в течение года подать заявление на получение вида на жительство. Постоянные жители могли получить гражданство путем натурализации, но только при условии владения эстонским языком, которым большинство русскоязычных не владеет, и при условии отсутствия службы в иностранной армии, что исключало ветеранов военной службы, обосновавшихся в Эстонии. Негражданам было запрещено вступать в политические партии, быть депутатами местных советов и работать на государственной службе.

За исключением положения о прохождении военной службы за рубежом, оно мало чем отличалось от аналогичного законодательства в Западной Европе. Однако Россия настаивала на том, что это "грубое нарушение прав человека", и объявила о приостановке вывода советских войск из Эстонии. Реальная проблема заключалась в том, что закон применялся к людям, имевшим ранее советское гражданство, которое они потеряли не по своей вине после распада Союзного государства. Под давлением Совета Европы и Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) в первоначальный проект были внесены изменения, которые придали ему менее откровенно националистическую окраску. Однако основные положения были сохранены, и летом 1993 г. на северо-востоке страны, где проживает много русофонов, в районе Нарвы и Силламяэ, где три года назад уже вспыхнули сепаратистские настроения, руководители городов объявили референдум о "национально-территориальной автономии", что вызвало немедленное осуждение со стороны Таллинна, который осудил это как попытку отделения.

Оглядываясь назад, можно сказать, что кампания за автономию Нарвы напоминает сатиру 1950-х годов "Мышь, которая скакала". Даже в Эстонии, спустя 30 лет, о ней почти забыли. Но в то время все выглядело совсем иначе. Карл Бильдт, занимавший в то время пост премьер-министра Швеции, вспоминал:

Мы были крайне обеспокоены... Там были значительные советские военные активы и интересы, а также русские меньшинства, некоторые из которых были напуганы и агрессивны... Так что все могло пойти очень плохо, [с] значительными беспорядками - вероятно, насилием, смертями, большими потоками беженцев... Можно составить довольно зловещие сценарии. И мы это делали - мы знали, что могло произойти.

Бильдта беспокоило то, что, поскольку советские войска все еще находились в Эстонии, а сроки их окончательного вывода не были определены, если Нарва объявит себя автономной, начнется замороженный конфликт, подобный тому, что произошел в Приднестровье, где годом ранее русскоязычное меньшинство вело короткую войну за отделение от Молдовы и основало непризнанное независимое государство со столицей в Тирасполе. Шведская разведка сообщила ему, что, по его словам, на той стороне есть "неприятные типы... планирующие плохие дела". Президент Эстонии Леннарт Мери тоже беспокоился по этому поводу. Некоторые руководители города Нарвы ранее служили в Молдавии и поддерживали контакты с тамошними сепаратистами. Поступали сообщения о том, что на российской границе собираются силы ополчения - или, по другим данным, полк казаков.

В начале июля в качестве посредника прилетел Верховный комиссар ОБСЕ по делам меньшинств Макс ван дер Стул. Бильдт посетил Таллин. Приехал и премьер-министр Украины Леонид Кучма, чтобы выразить солидарность с эстонцами против Москвы.

Через несколько дней президент Финляндии Мауно Койвисто пригласил Мери и Собчака на тайную встречу в Култаранта, недалеко от Турку, где призвал Мери найти общий язык с русскоязычным населением.

Путин все организовал, но в переговорах участия не принимал. По словам Мери, когда три лидера уединились в сауне, били друг друга березовыми прутьями и обильно пили, пытаясь выработать стратегию, которая позволила бы избежать гражданской войны, Путин сидел снаружи, а Собчак время от времени кричал: «Еще пива, Володя!» После референдума, который проходил 16 и 17 июля, Бильдт направил Ельцину послание с призывом успокоить ситуацию. В Москве в это время разгоралась борьба за власть между Хасбулатовым и Руцким, и Ельцин передал этот вопрос Собчаку. Тот, в свою очередь, передал его Путину, которому было поручено следить за тем, чтобы ситуация не вышла из-под контроля. Русскоязычное население северо-востока проголосовало за автономию, но меньшим числом, чем ожидалось. На встрече с председателем Нарвского горсовета Владимиром Чуйкиным в Санкт-Петербурге Путин призвал к осторожности, предупредив, что в случае развития вооруженного конфликта сепаратисты рискуют быть раздавленными. Северо-Восточная Эстония, отметил он, гораздо меньше Приднестровья, и хотя Россия сочувствует целям автономистов, она не намерена принимать в них непосредственное участие. Агитация угасла так же быстро, как и началась.

Путину предстояла последняя встреча с Мери. Девять месяцев спустя, в марте 1994 г., президент Эстонии был почетным гостем ежегодного банкета в Гамбурге, организованного бургомистром города. Путин и генеральный консул России представляли Санкт-Петербург. В своей речи Мери обвинил Запад в умиротворении России, которая, по его мнению, стремится проводить неоимпериалистическую политику в отношении других стран бывшего советского блока. Если Запад и дальше будет выдавать желаемое за действительное, предупредил он, это будет означать, что "он не видит дальше своего носа ни на дюйм". В том же духе было сказано и многое другое. После того как Мери назвал Советский Союз оккупационной державой, Путин решил, что с него хватит, и в сопровождении генерального консула вышел из зала, их шаги гулко отдавались по мраморному полу, пока тяжелая железная дверь банкетного зала не закрылась за ними с громким лязгом.

Это оказалось последним "ура". В июле Мери встретился с Ельциным, и было решено, что все российские войска покинут Эстонию к концу следующего месяца. Визовые проблемы продолжались, но в 1995 году в Таллине пришло к власти новое, более примирительное правительство, и отношения стали постепенно улучшаться.

С одной стороны, это была буря в яичной чашке. С другой стороны, стратегические последствия замороженного конфликта в Эстонии - какой бы отдаленной ни была его возможность - были бы потенциально взрывоопасными. Как бы то ни было, страны Балтии останутся острой точкой давления как для России, так и для Запада.

Однако для Путина значение "нарвского дела" заключалось в другом. Впервые в жизни он столкнулся не только с вопросами торговли и совместных предприятий, которые входили в сферу его ответственности в мэрии, но и с внешней политикой, причем в регионе, который, по крайней мере, на несколько месяцев стал центром дипломатической активности не только Санкт-Петербурга и Москвы, но и стран Балтии, скандинавских соседей и дальнего зарубежья.

Этот опыт заставил его глубже задуматься об остальном постсоветском пространстве, для которого российские комментаторы все еще пытались придумать подходящее название. Газета "Санкт-Петербургские ведомости" запустила рубрику "Ближнее зарубежье", "Час пик" говорил о "Новом зарубежье", потом о "Ближнем зарубежье", но в итоге решил: "У других стран есть соседи, у России - ближнее зарубежье".

Ближнее зарубежье застряло. Оно охватывало территорию от Прибалтики до Средней Азии и от Украины до Каспийского моря. Путин знал, что бывшая советская империя держалась на грубой силе. Но он предпочитает думать об общем наследии постсоветских государств. Мы все являемся членами одного экономического сообщества", - сказал он. Исторически сложилось так, что у наших народов много общего - родственные связи, культурные связи, общая история и общие проблемы.

Украина находилась в центре этой общей истории. Российское государство ведет свою историю от Киевской Руси, основанной в IX веке со столицей сначала в Новгороде, а затем в Киеве. В 1991 году настойчивое стремление Украины к независимости привело к распаду Советского Союза. После этого на протяжении всех 1990-х гг. центром напряженности был Крым. Одним из предметов спора было будущее Черноморского флота, базирующегося в Севастополе. Другой вопрос - политический статус Крыма, ведь две трети из 2,4 млн. его жителей - русские. Кровь может пролиться в любой момент", - предупреждала в 1992 г. одна из российских газет. Крым, писала другая, рискует стать "очагом опасности и нестабильности в сердце Европы".

Эта территория, представляющая собой полуостров размером почти с Бельгию, вдающийся в Черное море, входила в состав России с 1783 года. Она была передана Украине Н.С. Хрущевым в 1954 г., когда ни он, ни кто-либо другой не предполагал, что Советский Союз когда-нибудь распадется. Формально эта территория называлась "автономной республикой". В начале 1990-х гг. администрация республики неоднократно пыталась организовать референдум о независимости при поддержке мэра Москвы Юрия Лужкова и других сторонников, что вызывало гневные протесты со стороны Киева. Когда в марте 1994 г. референдум все-таки состоялся, Верховный суд Украины признал его незаконным. Как отметил один из российских комментаторов, в конфликт вступили два основополагающих принципа: право народов на самоопределение и нерушимость послевоенных границ. Спор был замят в надежде, что со временем удастся найти окончательное решение, но глубинная проблема затухла.

В 1990-е годы ... русские были заняты Украиной, - вспоминал один из западных лидеров много лет спустя. Не думаю, что в то время мы в достаточной степени оценили это.

Для Путина Украина была примером неблагодарности бывших советских республик. Киев должен нам 4,5 млрд. долл. за [субсидируемые российские] поставки энергоносителей", - жаловался он в 1995 году. И, конечно, они не могут заплатить... Так почему бы с завтрашнего дня не продавать им энергию по мировым ценам ? Но очевидно, что никто этого не хочет. Все хотят получать больше, а платить меньше. Вот как это происходит.

По словам Путина, России нужен "разумный баланс интересов" с государствами ближнего зарубежья, а не некое предполагаемое "равноправное партнерство". Этого России не нужно. У нас десятилетиями были такие громкие лозунги, и мы их достаточно проглотили... Бывшие советские республики... финансировались Россией. И что мы видим сейчас? Разруху, кризисы, войны... И что от этого получает Россия?".

Речь шла о замороженных конфликтах в Абхазии и Южной Осетии, отделившихся от Грузии, и Приднестровье в Молдавии; о противостоянии Армении и Азербайджана за спорный анклав Нагорный Карабах; о гражданской войне в Таджикистане, где Путин сопровождал Собчака в бесплодной посреднической миссии в октябре 1991 года. Все они вспыхнули в последние годы перестройки и, по мнению Путина, уходят корнями в ошибочную национальную политику большевиков 1920-х годов, в результате которой Советский Союз превратился в мозаику этнически определенных республик и областей.

Разочарование Ельцина в отношениях с ближним зарубежьем отражало его тревогу по поводу чрезмерной, по его мнению, свободы, которую президент предоставил субъектам РФ. Очевидно, это чувство было глубоким, так как на встрече с консульским корпусом в Санкт-Петербурге в декабре 1993 года он отказался от своей обычной осторожности. Текста его высказываний не существует. Единственная запись - конфиденциальная телеграмма, отправленная вечером того же дня генеральным консулом Франции Роланом Блатманом в МИД в Париже. Она представляет собой краткое и неприукрашенное изложение взглядов Путина в условиях, когда он мог говорить откровенно, зная, что его не будут цитировать публично:

Отвечая на один из моих вопросов, Путин разразился диатрибой... против политики расчленения России, которая потеряла "Крым, отвоеванный у турок, [а также] Казахстан и так далее", страны Балтии, где жестоко обращаются с русским и русскоязычным населением, не говоря уже о территориальных притязаниях некоторых государств, например Эстонии. С 1991 года, продолжал он, Россия потеряла слишком много, она была слишком унижена... Внешняя политика правительства не соответствовала истинным интересам России.

По словам Блатмана, он говорил так, как будто защищал тезисы националиста Владимира Жириновского, и излагал их "с необычной для него энергией".

Для Путина в середине 1990-х годов с его точки зрения в Санкт-Петербурге на первом месте стояло единство России. На втором месте было ближнее зарубежье. На третьем месте стояли отношения с Западом.

Как и большинство россиян, Путин поначалу неоднозначно относился к западным инвестициям. По его словам, мысль о том, что западные компании владеют историческими зданиями в центре Санкт-Петербурга, вызывала у него беспокойство, пока он не понял, что во многих западных городах первоклассная недвижимость находится в собственности иностранцев. Западная помощь, по его мнению, в принципе приемлема, но он опасался, что Россия превратится в свалку "второсортного импорта и устаревших технологий", которые не будут способствовать развитию страны.

После десятилетий пропаганды "холодной войны", когда Запад изображался вечным и непримиримым врагом России, недоверие было неизбежно. В апреле 1992 г. в ходе опроса общественного мнения выяснилось, что более половины опрошенных считают, что Россия должна идти своим путем, а не по западной капиталистической модели. Три года спустя та же доля считала, что Запад пытается ослабить Россию, и лишь четверть полагала, что он пытается помочь. У многих были нереалистичные надежды на то, что принесут отношения с Западом. В начале 1990-х годов была эйфория, - вспоминает один известный российский бизнесмен. «Мы объединимся с Западом, мы теперь будем дружить вечно». Путин тоже вспоминал, как все, не только в России, но и в Восточной Европе, думали, что окончание холодной войны принесет мгновенное процветание, но это оказалось миражом, 'чем-то вроде китайского 'Великого скачка''.

Со временем он выработал прагматичный, приземленный подход, который отличал его от большинства коллег. Если Собчак сетовал на то, что условия МВФ по оказанию помощи России слишком жесткие и невыполнимые, то Путин утверждал обратное:

Финансовая политика МВФ, Европейского сообщества и стран "семерки" проводится взвешенно и целенаправленно. Она направлена на поддержку реформ в России и ее интеграции в мировую экономику и, на мой взгляд, является искренней и последовательной... Философия Запада заключается в том, чтобы создать в России зародыш будущей эффективной рыночной экономики, сдвинуть дело с мертвой точки, помочь нашим предприятиям понять философию рыночных отношений... И это все правильно.

Там, где Собчак ворчал, что Запад скуп – «они потратили миллиарды на борьбу с коммунизмом, - говорил он, - а теперь не могут найти денег на поддержку демократии, свергнувшей коммунизм» - Путин признавал, что помощь Запада будет лишь каплей в океане российских потребностей. По его словам, это "реальная помощь в процессе трансформации нашей экономики", но не панацея. России больше всего нужна не помощь, а "равные условия для работы". В этих условиях иностранные инвестиции могли бы сыграть положительную роль. Нам нужны иностранные ресурсы, западный опыт, новые экологические технологии. Не надо бояться привлечения крупного западного капитала. Бизнес по своей природе эгоистичен, но [мы можем] установить жесткие законодательные рамки.

Путин не питал иллюзий относительно способности России продавать свою продукцию за рубеж и не скрывал, что она низкого качества. Мы должны честно признать, - сказал он, - что у нас нет ни одного наименования популярных товаров народного потребления, которое могло бы конкурировать на мировом рынке. У нас все допотопное, ужасное, уродливое и немодное". Единственный способ изменить ситуацию, по его мнению, - это открыть экономику, чтобы местные производители были вынуждены конкурировать с иностранным импортом. Иначе мы просто вернемся к тому, с чего начали много лет назад.

Эти взгляды характеризуют Путина как экономического либерала. Он призывал к репатриации российского капитала из-за рубежа, к налоговой реформе, направленной на поощрение иностранных инвестиций, а также местного производства, к созданию четкой законодательной базы и "фонда поддержки внешнеэкономических связей", который он не определил, но, возможно, имел в виду как зачаточную форму фонда национального благосостояния. Если он и не соглашался с Чубайсом и Гайдаром по поводу шоковой терапии, то только потому, что считал, что она требует слишком многого от населения, которое и так находится в отчаянном положении.

Однако в вопросах политической демократии он проявил заметно меньше энтузиазма. "Лично я, - сказал он, - считаю, что все политические силы имеют право выражать свое мнение" - слово "лично" говорит о том, что это не основополагающий демократический принцип, а вопрос, по которому правомерны и другие мнения. Что касается разделения полномочий между исполнительной и законодательной властью, то, по его словам, это необходимо, поскольку это "наиболее продуктивный путь". Это было похоже на личную поддержку идеи, против которой он не мог, а возможно, и не хотел выступать, но к которой он не испытывал большой симпатии.

Аналогичное различие Путин проводит и в отношениях с Западом. Западные инвестиции и торговля были выгодны России. А вот внешняя политика Запада в 1990-е годы и реакция на нее России, по его мнению, нет:

Многое из того, что публично говорилось в то время ... первыми лицами нашего города, области, страны, мне казалось ошибочным... Мне было абсолютно ясно, что одностороннее разоружение России по всем направлениям не пойдет нам на пользу. Наше братание с недавними геополитическими противниками было в меру хорошим. Но те, кто в то время отвечал за это братание, не знали, как далеко зайти.