Путь к сердцу Дракона

Глава 11. Башня Ветров

Через три дня, прошедших без происшествий, ближе к ночи я приземлился на площадке около Башни Ветров и огласил округу громким протяжным рыком. Из стойла рядом никто не откликнулся, значит, там не было драконов. Асанна сползла со спины по крылу, с затаённой надеждой, вглядываясь в окна башни.

В одном из них зажегся огонь, мелькнула тень. Асанна беспокойно переступала с ноги на ногу, я не волновался. В Башне нас увидели и скоро выйдут. Мои зрение, слух обоняние фиксировало все детали наступающей ночи: влажный ветер с запахом речной тины и рыбьей чешуи, стук ветки об оконное стекло, крик ночной птицы, пронесшейся в вышине, надвигающуюся с севера грозу. Я чувствовал пространство вокруг себя так отчетливо, словно читал открытую книгу.

Дверь скрипнула, я повернул голову в сторону входа. На пороге стоял встрёпанный Мечислав Княжич. Он сделал к Асе несколько шагов, она пошатнулась, шагнула к нему навстречу и вдруг с рыданием впечаталась в грудь Мечислава. Он растерянно гладил её по голове, переводя взгляд с её макушки на мою громадную тушу.

— Что случилось? Это твой дракон?

Ася ничего не могла сказать, слёзы душили её.

— Я сначала подумал, что Гром, сейчас вижу — это не он. Мощный, красивый, просто чемпионская стать. Первый раз вижу такого.

Мне понравилась характеристика, данная мне отцом, я даже слегка одобрительно рыкнул. Асанна оторвала красное от слёз лицо, посмотрела на Мечислава.

— Это Добромир…, он не может обратиться…

— Что?! — Мечислав схватил Асанну за плечи, вгляделся в её лицо. — Не может быть!

Я неторопливо улегся на остывающие камни площади, поджав лапы, положил голову на землю. Сейчас Асанна долго будет убеждать Мечислава, что перед ним его сын. Но я ошибся. Через минуту Мечислав подошёл ко мне, взглянул в глаза.

— Добромир?

Я нехотя поднял голову. Мне больше нравилась короткая, мощная кличка зверя, как острый шип, пронзающий тело врага.

— Он отзывается на имя Мир.

— Мир? — повторил Мечислав. — Какой ужас…

Ужас? Только что Мечислав сказал, что я прекрасен.

— Что делать? Он не может трансформироваться обратно.

— Сколько дней он в теле зверя?

— Дней восемь.

— Как с ним общаешься?

— Разговариваю, он понимает.

Мечислав схватился за волосы знакомым жестом. В чем-то мы, действительно, были похожи. Он смотрел то на меня, то на Асанну, пытаясь уложить произошедшее в голове. Где-то в глубине шевельнулось чувство, что этот человек переживает за меня, он не чужой. Чувство угасло как огонек свечи, задутый ветром. Хоть я и старший сын, но для Мечислава стою на последнем месте. Сначала Эрвин, потом усыновлённый Клим, и в конце Добромир, так и не ставший родным.

У зверя нет чувства грусти, и понимание своего места в сыновней иерархии не откликнулось во мне неприязнью и болью. Всё так, как и должно быть. Поменялось моё зрение, восприятие звука, способность чувствовать объекты и вещи, словно я стал видеть их суть, но оставаясь человеком в душе, я наблюдал глазами зверя с холодным интересом.

— Скоро ночь, — Мечислав тяжко вздохнул, обращаясь к Асе. — Сейчас всё равно ничего не решим. Пойдём в Башню, тебе надо отдохнуть, а мне подумать.

Асанна двинулась вслед за Мечиславом. Аккуратно прихватив Асю зубами за куртку, я остановил её.

— Что, Мир?

Я не хотел, чтобы она уходила от меня.

— Прости, сегодня я хочу спать в постели. Просто мечтаю о ней. Ты понимаешь меня?

Конечно, я понял. Разомкнул челюсти, отпустил куртку. Доброй ночи. Мы, не отрываясь, смотрели друг на друга.

— Как жаль, что я не читаю твои мысли, — сказала Асанна. — Если бы я могла…

Тогда бы не стала умирать от страха, что я не обернусь никогда. Возможно, и не обернусь — это столь мало теперь меня волновало. Мы оказались словно из двух разных миров — человек и зверь. Мы не могли сойтись ни по каким показателям, но я её чувствовал вопреки обстоятельствам. Внутри меня не было границы между нами, Асанна стала частью меня.

— Если ты голоден, лети, поохоться. Здесь рядом река. Давай встретимся утром. Надеюсь, Мечислав что-нибудь придумает.

Асанна с Мечиславом скрылись за стенами Башни, я ещё немного полежал в раздумье.

Странно, конечно, что отец сможет что-то придумать. Он ни чародей, ни целитель, ни дверник в конце концов. Мечислав в прошлом выдающийся гонщик, чемпион Верховии. Что он знает такого, чего не знаю я — действующий чемпион?

Каменные стены вокруг претили свободному духу дракона. Мне нужен простор, ширь, в стойло как ездовой я не зайду никогда. Я ощущал себя диким драконом. Претило само понятие служения людям. Я разрешил Асанне, как части себя, сесть на спину, про других людей речи не шло. Гнев при мысли, что кто-то посмеет править мной, вызвал глухой рык. Никто и никогда не оседлает меня, не положит на спину седло, не накинет поводья, не сунет ноги в стремена, не возьмёт в руки каюр. Никто и никогда!

Мой взлёт оказался стремительным и резким, я решил покинуть огороженное стенами пространство, для ночёвки выбрать другое место.

Вечерняя охота, сон на пустоши среди камней, где я стал одним из тёмных застывших глыб, мгновенно выключил мой разум. Если зверь сыт и хочет отдохнуть, он не мучается бессонницей, глядя на звёзды. Он спит.

Пробуждение наполнило мои мышцы силой и желанием размять крылья. В рассветных утренник сумерках я увидел, как с верхушки Башни Ветров взлетел небольшой дракон. Вчера, облетая Башню, я не заметил и не почувствовал сородичей.

Неужели дракон прилетел в потёмках? Мне до зубовного скрежета захотелось познакомиться с новичком, который летел в мою сторону.

Расстояние между нами уменьшалось, в моей голове был автоматический счётчик, я знал, когда подняться в воздух. Крылья ощутили упругость ветра, все органы чувств обработали сигнал — ко мне приближалась дикая самка, дерзкая и бесстрашная. Ни какой осторожности и неуверенности при знакомстве с самцом, ни единого сомнения в своём праве ворваться в моё пространство. Это чревато для незнакомых драконов и расценивается, как нападение.

Я не собирался выпускать шипы и демонстрировать агрессию дикой самке. Для меня она не представляла угрозы. Но интерес к ней непреодолимо влёк познакомиться поближе. Схватить за холку? Прижать к земле? Лоб в лоб схлестнуться в ухаживаниях? Брачные игры драконов как и все другие инстинкты были записаны на подкорке мозга. Мне не надо ничего придумывать.

Запах драконицы проник в ноздри. Он мне знаком? Ни с одной драконицей я не имел дело с тех пор, как переродился. Над городом я дрался с особями мужского пола. Самки обычно проигрывают самцам в бою, верхотуры предпочитают для службы хищников мужского рода. Имея гибкий ум, смелость и быстроту реакции самки участвуют в гонках, но в ближнем бою они не эффективны, тем более породистых элитных самок обычно берегут для размножения.

Дикарка мне нравилась. Блеском ярких оранжевых глаз, странным прищуром из-под слегка опущенных век, приоткрытой пастью с каким-то намёком на полуулыбку. Драконица словно видела меня насквозь и бросала вызов. Не сексуальный призыв, а вызов моим способностям. Она явно что-то хотела от меня.

Неожиданно алая дикарка словно попала в непроницаемый туман, из него вниз вылетело обнажённое тело девушки. Волосы развевались, руки, ловившие упругий ветер, приветствовали полёт. Инстинкт спасателя не сработал, мозг завис в ступоре. Вниз падала Соня — это был шок.

Почти у самой земли её на мгновение закутал туман, и среди валунов с победным рёвом приземлилась уже алая драконица. В её рыке я услышал столько торжества и свободы, что драконье сердце дрогнуло, из моей глотки раздался яростный ответный рык. Мы были на одной волне, она и я.

Драконица ждала, когда я приземлюсь. Увиденное в воздухе потрясло меня. Глядя на хитрую морду алой дикарки, я понял, в чём была задумка Мечислава. Отец знал о второй ипостаси Сони, и предполагал, что её оборот вызовет во мне ответную реакцию. Но психика дракона оказалась гораздо устойчивей. Напрягая мышцы под взглядом дикарки так, что из ноздрей от натуги повалил белый дым, я не чувствовал в себе изменений.

Дракон не хотел уступать место человеку.

Мы ещё постояли друг против друга, пока я не сдался и не прекратил бесполезные потуги. Дикарка рыкнула, зовя за собой и взлетела. Слабый ученик последовал за ней. На верхушке башни нас ждала Асанна с какой-то хламидой в руках. Дикарка камнем упала на каменную площадку. На обнажённое тело Сони, Ася тут же накинула светлый балахон. Облетев Башню по кругу, заметил, как Ася машет рукой, призывая присоединиться к их компании.

На самом деле я успел сложить все недостающие кусочки в общую картину. Соня получила вторую ипостась довольно давно. Об этом знала небольшая группа посвященных: знала Асанна, рискнувшая мне влить в вену кровь Грома, знал Мечислав, знал Эрвин, и никто ни разу не проболтался. Асанна говорила со мной полунамёками о своём знании, хотя я чувствовал присутствие чего-то сакрального совсем рядом.

Удивительно, как Соня мгновенно меняла ипостась. Я перерождался мучительно долго, и застрял в убеждении, что обратная трансформа будет такой же болезненной и затяжной. Сопротивление, которое вызывала эта мысль, видимо, и была ключом к моему обороту. Соня продемонстрировала такую лёгкость трансформы, что хотелось укусить себя за хвост от зависти.

Приземлившись на зубцы, огораживающие площадку, немного покачавшись на них, я обрёл баланс и клацнул зубами в ожидании разговора.

— Ты понимаешь, что в теле зверя угасают человеческий разум? — сказала Соня, правильно истолковав мой посыл. — Мне хватило двух дней, чтобы почти забыть себя, потому что жизнь на инстинктах проста и понятна, никакой боли, никаких страданий.

Асанна повторяла мне эту мантру не раз, я знал.

— Ася рассказала, что ты прошёл сложный путь трансформации. У меня первый раз всё произошло мгновенно. Я увидела, как Горыныча тащат в сетке, упала и взлетела в воздух уже дикаркой. Мы хотели поразить тебя, но уровень стресса у тебя всё-таки оказался не таким сильным.

Соня рассказала всю свою историю, я не находил точек пересечения. Возможно, Оракул, находившийся в пещере, помог ей. Но сейчас Оракул лежал в основании Высотомера — святыни всех верховенцев, и попасть туда дракону было почти невозможно. Если бы Бажен Светозаров остался у власти, он обязательно что-нибудь придумал, но в ситуации, когда я не знаю, жив ли отец и мать, мне в первую очередь следует приняться за их поиски.

— Ты слушаешь её? — спросила Асанна, потому что заметила, я, действительно, отвлёкся.

Асанна считывала мои эмоции в теле дракона. Ни хорошо, ни плохо, это то, что есть. Дни, проведённые вместе, смертельные испытания, физическая близость, проросли в нас гораздо глубже, чем мы предполагали.

— Тебе нельзя никуда лететь, пока ты не можешь…себя контролировать.

На площадку из двери вышел Мечислав. Девушки одновременно взглянули на него. Соня развела руками, Ася нахмурилась.

— Не получилось, — сказала она. — Он не может.

— Мир, — отец обратился ко мне. — Трудно давать советы тем, кто шагнул дальше, чем ты сам, но я попробую. Я всю ночь искал в памяти упоминания о человеке — драконе. Они есть в легендах. Все думают, что читают сказки, но это не так. Люди с двойной ипостасью когда-то существовали в нашем мире. Не знаю, что случилось потом, но природа разделила эти половины. У одних остались крылья, небо, у вторых разум, неуёмная жажда высоты и боль от покорения высоты.