Путь к сердцу Дракона

Глава 22. Кто я

Полёт был недолгим, энергия города гнала меня прочь из этого места. Зверь чувствовал злобу, похоть, стяжательство тёмной липкой паутиной опутывающий город. Для урбаниста эта среда казалась благоприятной, для зверя смрадной, ненавистной, омерзительной. Дышать воздухом города казалось невыносимо, воздух словно через лёгкие бил в сознание, разрывая его на части. Город хотел уничтожить меня, утопить в своих нечистотах. Быть зверем, не знающим зависти, предательства, лицемерия, гораздо проще, чем человеком.

Вспомнились горы, выбеленные снегом, деревья на белоснежном полотне, кристально чистый воздух, маленькая избушка, утонувшая в сугробах, дымок над крышей.

В хищнике я был счастлив, наполнен жизнью, доволен, спокоен, в человеческом облике я как будто бесконечно страдал, страдал неимоверно. В звере я очнулся от ужаса, который окружал меня всю жизнь, и сейчас передо мной стоял выбор — отринуть человеческую часть или смириться. Час назад я бился с подобным себе и был рад его смерти.

Человеческая жизнь — не жизнь козлика, пасущегося на склоне. Смерть Старха наотмашь ударила в мою человеческую суть. Убийцей я никогда не был.

Перелетев через крепостную стену, я не стал далеко углубляться в заросшие лесом горы. Как только перестала давить атмосфера города, я разглядел лысый склон и приземлился на него. Решил, что ночь проведу в теле зверя, хотя бы высплюсь. Вина за убийство Старха не будет грызть мою совесть.

Делая выбор, я должен осознавать ответственность и последствия своего поступка. Пусть не напрямую, но я убил Старха, смотрел с холодным сердцем на его агонию, почему же сейчас меня мучают сомнения. Мне казалась сила ненависти такова, что не оставит места сожалению, но я ошибался. Я не был готов к тому, что почувствовал, когда пыл борьбы закончил жечь сердце.

Слабый человек, вечно сомневающийся в своих поступках.

Поздно. Дело сделано.

Единственное, что я мог, трусливо остаться в теле зверя. Я злился на себя за свои чувства, но помочь перестать страдать мог только мой дракон. Почему же сейчас в его теле мне всё равно плохо. Я просил оставить в теле зверя сознание, и теперь оно жгло внутренности адским огнём. Я получил то, о чём просил — это тоже было следствием моего выбора.

Дракону хотелось рычать как безумному, с проклятием извергнуть из себя боль, что жгла изнутри. Ярость — хороший советчик в битве, но плохой в битве с самим собой. Я зарычал, выпуская поток пламени из распахнутой глотки, ударил шипастым хвостом по земле, вырывая с корнем траву. Поднял морду к звёздному небу, туда, где сияли звёзды. Я бы мог подняться в вышину, сложить крылья и броситься вниз на камни, но вдруг сдался.

Ярость, что жгла меня, толкая на безумства, отступила. Я был смертельно опасным хищником, мог разрушить здание старейшин — ратушу, сровнять с землёй дворец правителей, жестоко отомстить предателям, но Мир не хотел новой волны ненависти и смертей. Дракон не мог лгать, он передал мне мудрость другой реальности. Не стоит убивать ради мести.

Боль стала затихать, дракон помог пережить её, но и сам человек должен справиться с ней. Мироздание любит равновесие. Оно учит пониманию. Я помнил, как оказался слабее новорожденного ребёнка. С болью, кровью, неимоверными усилиями я переродился, чтобы двинуться из пропасти наверх.

Ночь прошла. Вместе с зарёй я открыл кожистые веки, чтобы решить, что делать дальше. Недалеко от меня высилась крепостная стена с башней. Я помнил эту башню, в ней когда-то обустроил себе логово Эрвин. Вчера к этой стене перенесла нас Соня, чтобы, как я предположил, проверить апартаменты Вышнева.

Мне бы хотелось, чтобы все они были в безопасности. Рассчитывать на их помощь не стоило, по причине всё той же пресловутой безопасности.

Ночь принесла понимание, я буду действовать один. К моей радости, вокруг было тихо. По привычке я бросил взгляд на небо. Небесную синь раскрашивал розовыми красками рассвет. На ноги я поднялся человеком, потянулся, расправляя плечи, и направился в обход стены в город.

Вскоре над горизонтом поднялся диск солнца, распевали птицы, в природе наступала пора цветения. Запах цветущих диких яблонь помог очистить голову от тяжёлых мыслей. Я шёл к ратуше, почти уверенный, что сегодня старейшины должны собраться на большой совет. После смерти правителя в их обязанности входил выбор нового главы Верховии.

Когда-то на эту должность они выбрали моего отца — Бажена Светозарова. Если совет еще не лёг под очередного самозванца, то выборы хоть и формальные обязательно состоятся. Для страны потеря Оракула как и убийство Старха Лютого были чрезвычайными происшествиями, расшатывающими сам фундамент Верховии.

Я шагал по пустынным улицам города. В такой ранний час работали пекарни, дворники мели улицы, садоводы поливали цветочные клумбы. Продуктовые лавки только начинали готовиться к открытию. На меня, кажется, никто не обращал внимания. Голова чуть кружилась от сладкого аромата роз на многочисленных клумбах, в кадках, настенных кашпо. Мать обожала розы, которые её стараниями не переводились около дома в Светозаре.

— Горжусь своей красавицей — женой, — говорил Бажен, целуя руки Селины, — моей самой роскошной розой.

Тогда я соглашался с отцом, а сейчас бы поспорил с ним — колючая нежная роза Асанна заняла в моём сердце первое место.

Идти до площади, где находилась ратуша, пришлось около часа. Город просыпался, людей на улицах становилось всё больше. Я прибавил шагу, жалея о том, что нет плаща с капюшоном, меня слишком хорошо многие знали в лицо. Мой предупреждающий свирепый взгляд отпугивал зевак, обещая им скорую расправу, если посмеют приблизиться ко мне. Никто пока не рисковал, лишь шепотки за спиной заставили стиснуть зубы.

Умение держать себя в руках выжигал огонь дракона, что тёк по жилам. Я был уже не тот Добромир Светозаров, спокойно отражающий любопытные взгляды. Казалось, что огненные змеи обвивали руки, плечи, жгли грудь, расползались по спине, когда я видел взгляды людей, что представляли опасность. Мнимую или нет, дракон не разбирался, он готов был явиться в любую минуту, заявив о своей силе.

На площади я появился, чувствуя за собой толпу испуганных, но крайне заинтересованных сограждан. Перед ратушей в карауле стояли гвардейцы. Сегодня их количество было раз в пять больше обычного. Не сбавляя шаг, я направился к ним.

Ко мне навстречу из-за спин гвардейцев вышел Верг Хоржак с землистым от недосыпа лицом. В мятом камзоле и запылённых сапогах, с прилипшей к ним соломой, он напоминал ищейку, которая всю ночь рыскала в поисках убийцы Старха. Верг криво ощерившись, исподлобья смотрел на меня. Рад, что не пришлось меня ловить, я сам пожаловал в гости.

— Добромир, какая встреча.

Наши взгляды скрестились. Я придавил его ментальной силой дракона. Верг побледнел, попятился, глаза налились кровью от напряжения, с лица сошла кривая улыбка.

— Пропусти к старейшинам, у меня к ним предложение.

Верг замотал головой, не в силах выдавить ни слова.

— Я без оружия, не бойся, никого не трону, — развёл руки в стороны, похлопал себя по бокам.

Про «никого не трону» я беззастенчиво лгал. Да, я принял непростое решение, о котором, наверняка, сто раз пожалею. Добромир Светозаров из рода Светозаровых, чьи предки основали город в честь которых он был назван Светозаром, готовился стать убийцей.

— Ты…, — простонал Хоржак, по лицу которого тёк пот, — дверник?

— Нет, Верг. Но тебе лучше не стоять у меня на пути.

— На Высотомере ты…исчез.

— Вот об этом я и хочу поговорить. Я пришёл к вам, как парламентёр от кругляшей.

Я знал, что Хоржак в курсе моей миссии, недаром верхотуры, посланные за мной, знали, где меня искать. Всё-таки во дворце правителя были уши, и как Бажен не таился, не смог сохранить тайну.

Воспоминание об отце обожгло внутренности, желание войти в ратушу стало нестерпимым. Кажется, ещё миг и ярость выплеснется на Верга, я заставлю его вспыхнуть и осыпаться пеплом. Хоржак, качнувшись, чуть не упал. Он хотел бежать, но каким-то чудом удержался. Верг был достойный противник, просто не знал, что для меня он лишь травоядный кролик.

Тяжело дыша, он махнул рукой, давая знак гвардейцам меня пропустить.

«Не двигаться», — дал мысленно команду толпе гвардейцев вокруг меня. Ни один не посмел преградить мне дорогу. Не столько они выполняли команду Верга, сколько ощущали, как их придавило невидимой безжалостной рукой.

Мощь дракона прорвала внутренний заслон, я менялся, уже не сомневаясь в правильности того, что делал. Не было надобности призывать дракона, его энергия и так била через край, заставляя других подчиняться моей воле.

Зайдя в просторный холл, я уже слышал приглушенные голоса старейшин, рассаживающихся в зале. Поднявшись по широкой парадной лестнице, я вошёл в зал и остановился у входа. Место главы Совета — правителя Верховии пустовало, а на кафедру поднимался Лавр Урсянин, бывший член Совета Меры. Этот очкарик с длинным узким лицом и близко посаженными маленькими бесцветными глазами напоминал крысу.

Когда-то он был в свите Ильзы Раструб, выступал против моего отца, а после свержения законной власти пронырливый тип просочился в старейшины Энобуса. Старху Лютому везде нужны были свои люди, и Лавр Урсянин отлично подходил на роль лизоблюда и стукача.

Растерянность и замешательство Урсянину не удалось скрыть, он запнулся на ступеньках лестницы, покрытой красным ковром, втянул голову в плечи, пригладил растрепавшиеся жидкие волосы, выпрямился, быстро дошёл до кафедры и схватился за её края. Я шагнул в тень бордовых портьер, не торопясь под свет софитов.

Лавр Урсянин обвёл зал глазами. По его дёрганым, нервным движениям, я понял, он сильно трусит. Кажется, крысёныш осознал, что занял не своё место, и сторонников у него здесь не так много. Думаю, сейчас Урсянин просчитывал варианты, какой кандидат поможет ему сохранить место и удержаться на плаву.

— Доброе утро, уважаемые старейшины. Мы собрались сегодня из-за трагедии, что произошла ночью. Старх Лютый — правитель Верховии во время сна был убит…мёртвым драконом, принадлежащим Веригле Могучему.

В зале раздались взволнованно — испуганные восклицания. Старейшины переглядывались друг с другом, делились новостью. Атмосфера в зале резко изменилась.

— Прошу тишины. Сейчас начнём обсуждение. Как мы знаем, наказание этого дракона состоялась днём на площади Восстания, а ночью он — мёртвый каким-то образом очутился в спальне правителя.

— Кроме кругляшей, никто в Верховии не обладает магией, — крикнул кто-то с места.

В зале поднялся шум.

— Вы думаете, это кругляши? Зачем им убивать правителя?

— Минутку, я еще не закончил. В эту же ночь из Калитки исчезли все драконы. Имеется и ещё одно мистическое событие, — Урсянин перевёл дух. — Дикий дракон, появившийся с неба, напал на Высотомер, схватил Оракул и унес его в неизвестном направлении. Посланные в погоню верхотуры не смогли догнать дикаря.

— Всё слишком странно.

— Дикарь не мог унести в лапах Оракул. Это невозможно!

— Многие видели, как он это сделал.

— Но как мёртвый дракон очутился в спальне правителя?

— Двери и окна в апартаментах были в целости. Никто ночью туда не вламывался.

— Что говорит Верг Хоржак?

— Не хочу вас пугать, но такое мог сделать только дверник.

— Дракон — дверник? Чушь! Если он дверник, как бы он дал себя убить?

С места поднялся Алекс Рыков:

— Давайте попросим Нелу взглянуть в будущее. Может она увидит, чего нам ожидать.

Головы старейшин обратились в сторону седой дамы с лицом амазонки и пронзительным взглядом голубых глаз.

Нела Ведельф — старейшина из Базиса обладала даром прорицания, что являлось огромной редкостью в Верховии. Она могла видеть будущее. Благодаря своим видениям Нела много лет занимала кресло старейшины, но своим даром пользовалась крайне редко, только в исключительных случаях, всегда отказывая любителям погадать на «кофейной гуще».

— Нела, помоги, — к ней обратились другие старейшины. — Дай хоть какую-нибудь подсказку.

Ведельф поднялась со своего места с прямой спиной, холодным взглядом обвела собравшихся.

— Ничего не гарантирую. Вы же знаете, у меня редко получаются видения.

— Прошу, — Лавр протянул руку, приглашая Нелу пройти к креслу, которое тут же вынес слуга и поставил в центре подиума.

— Благодарю за доверие, — Нела, подобрав подол длинного синего платья, взошла на подиум.

— Лавр, спустись в зал, я не смогу сосредоточиться, когда за спиной кто-то стоит.

У старейшины вспыхнули уши, он как нашкодивший пацан вышел из-за кафедры, вмиг потеряв опору под ногами, поспешно спустился, плюхнулся на место в первом ряду.

Нела села в кресло, сложила руки на колени ладонями вверх.

— Прошу всех закрыть глаза и направить луч внимания на меня. Соединить энергию в один мощный пучок. Эта очень древняя забытая практика.

Старейшины заволновались, переглядываясь друг с другом. Они хотели быть зрителями, а им предложили стать участниками.

— Не совсем понятно.

— Объясни!

— Без болтовни в голове, луч света на меня, — спокойно ответила Ведельф. — Прошу вас сосредоточиться, закрыть глаза.

— И за руки взяться? — спросил ироничный женский голос.

— Не стоит ёрничать, уважаемая Арисса. Если не хотите помочь, сидите тихо.

Из рассказов отца я знал о вечном противостоянии Нелы Ведельф с Ариссой Мур из Митополя. Дамы обычно обменивались колкостями, не упуская ни единой возможности посостязаться в словесных баталиях. Болтали, что на заре своей юности девушки не поделили одного кавалера. С тех пор между ними вспыхивали искры каждый раз, когда они сталкивались на Совете Старейшин.

— Уважаемая Нела, видимо, мой луч уже достиг вашей головы.

— Не стоит напрягаться, мне ваши усилия ни к чему.

По залу пробежал смешок. Женщины в который раз повеселили старейшин. Противостояние двух дам, затянувшееся на десятилетия, добавляло веса мужчинам, якобы свободным от подобной грызни. Думаю, старейшины, как истинные политики, умели подавать месть холодной и хорошо подготовленной, а посему пикировки дам вызывали у них чувство глубочайшего удовлетворения и превосходства.

— Ариса, сегодня в буфете подают красное игристое, наверное, вам лучше посидеть там.

Её реплика вызвала сдавленные смешки. Перепалка двух женщин приближалась к кульминации.

— А вы, видимо претендуете на звание «Самой безгрешной и безупречной»?

В середине зала неожиданно поднялся невысокий седой старейщина и глухим, надтреснутым голосом произнёс, перекрывая шум.

— Уважаемые старейшины, мы собрались сегодня по архиважному поводу. Над Верховией нависла реальная угроза. Мне кажется, некоторые не до конца сознают масштаб трагедии. Вы забыли черные страницы нашей истории? Вчера днём начались волнения. Бунтовщики арестованы. Но сегодня после известия о смерти правителя, могут появиться новые недовольные властью. А если их окажется в десять раз больше? Мы не знаем, чего ожидать. Надо принимать меры, а мы привычно обмениваемся… любезностями.

Нела слушала старейшину с отстранённым видом. Конечно же, её задели слова старца, но оказавшись в центре внимания, она смогла удержать непроницаемое лицо.

— Стилиус, откуда такой высокопарный обвинительный тон? — произнесла Арисса. — Мы равные по статусу старейшины, выбранные нашими согражданами. За мной стоят тысячи, в отличие от вашего местечкового Лорика, поэтому не стоит обвинять меня в легкомыслии, я видела, как вы только что смеялись вместе со всеми.

В зале опять поднялся шум.

— Зря мы попросили председателя покинуть кафедру, — громко сказал кто-то с первого ряда. Его голос мне показался знакомым.

Неужели Маркус Дробина — ещё один бывший член команды Ильзы Раструб? Похоже, Лютый собрал вокруг себя всех ренегатов Империи. Ильзу Раструб после всех её махинаций отправили в ссылку без права жить в больших городах. С того времени никто не слышал о ней и не знал о её местонахождении.

Седой из Лорика покачал головой и сел на место, не стал браниться с Ариссой, видимо, испугавшись её острого языка. Получив поддержку от Маркуса, поднялся Урсянин, повернулся лицом к залу.

— Уважаемые старейшины, давайте дадим возможность Неле посмотреть в будущее. Будьте благоразумны, сделайте так, как она просит.

Я вдруг ощутил себя совершенно чужеродным элементом. Как отец мог столько времени проводить здесь, участвовать в баталиях, образовывать коалиции, бодаться с врагами и завистниками. О такой жизни я никогда не мечтал, а отец в этой мутной воде чувствовал себя прекрасно. Он аккуратно, а иногда безрассудно вступал в бой с ядовитыми зубастыми хищниками.

Его соратники сейчас сидели на своих местах, а отец с матерью в лучшем случае где-то прятались. Про иной расклад я старался не думать.

Мне вдруг захотелось перекинуться в зверя, напасть на это сборище предателей, увидеть страх на их лицах, поджечь одним огненным выдохом кресла, на которых они так уютно устроились, сбить огромную люстру, чтобы прозрачные кристаллы градом осыпались на их головы.

— Повторяю, у меня редко получаются видения. Мешает фон из ваших, мягко говоря, чувств и мыслей. Вы бросаете камни в тихую воду — моё сознание и баламутите её.

Нела Ведельф была не так проста, как показалось вначале. Её просьба о тишине и направленном луче света имели смысл. Ощутить чужой поток возможно?

Старейшины угомонились, хотя кто-то из них ещё недовольно хмыкал. Намёк на их неприязненные чувства не многим пришёлся по душе.

— Закройте глаза, расслабьтесь. Дышите спокойно, равномерно. Вдох — выдох, вдох — выдох. Отпустите все мысли, — грудной голос Нелы понизился, стал негромким, тягучим, как будто сонным. Многие из старейшин опустили голову, — сосредоточьтесь и направьте на меня силу вашего намерения.

Тело женщины слегка покачивалось, впадая в транс. Естественно, что я не закрыл глаза. Нела поморщилась, что-то пробормотала себе под нос. Кроме меня, никто не услышал.

— Ничего не вижу, — прошептала она.

Я пристально глядел на Нелу, чуть наклонив голову вперёд. Ну, давай же, Ведельф, подтверди своё звание лучшей прорицательницы. Нела вдруг села неподвижно, направив взгляд вглубь себя. В тишине раздавалось чьё-то тяжелое дыхание. Черты лица Нелы исказились, нос заострился, челюсть отвисла, рот приоткрылся, как у покойницы.

— Огонь приближается…, — чуть слышно произнесла она.

Сквозь тело женщины прошла судорога, Нела дёрнулась и замерла.

— Король варваров, он силён. Никто не сравнится с ним. Он идёт сюда…. Отдайте ему трон…

Нела Ведельф дернулась…

— Огонь, — её голос отозвался эхом в зале, — всё горит!

Кто-то вскрикнул, многие испуганно выдохнули, самые нервные вскочили с мест. Воздух зала раскалился, старейшины вытирали пот, оглядываясь друг на друга.

Ведельф, открыв глаза, сидела белая, как мел, словно не понимая, где находится. В её глазах плескался ужас.

— Страшно, — прошептала она трясущимися губами.

— Прошу успокоится, — заголосил Урсянин. — Нела увидела будущее.

— Войну с кругляшами?

— С кем ещё мы можем воевать?

— Нела, ты увидела короля варваров?

— Я? — изумилась провидица. — Кажется, да. В черной короне и плаще.

— Надо вернуть Оракул! — истерично заорал Маркус Дробина, — восстановить Высотомер. Надо уничтожить кругляшей раз и навсегда. Прекратить это безумие.

По жилам хлестнуло огнём. Прихвостень Ильзы Раструб, похоже, выразил общее «безумное» мнение. Видение Нелы меня поразило, больше прятаться в тени не имело смысла, я всё услышал.

Глядя на царивший кавардак, я двинулся по проходу к подиуму мимо возбуждённой толпы старейшин. Меня заметили не сразу, настолько горячо обсуждали прорицание. По мере того, как я двигался вперёд, возгласы стихали. По залу пополз шепоток.

— Добромир Светозаров…?

— Он не погиб?

— Говорили, его разорвал дракон.

— Кто его пропустил на Совет Старейшин?

— Почему он здесь?

— Надо немедленно вызвать Верга. Он отвечает за нашу безопасность.

Я слышал всё, о чём переговаривались старейшины. Сейчас эта разнородная толпа напоминала бесхозное стадо без пастуха, настолько растерянными и жалкими они выглядели. Дойдя до подиума, я обернулся к «народным избранникам», мрачно оглядел старейшин, сдерживая силу хищника.

Шум стих.

— А разве Оракул принадлежит людям? Кто сказал, что он наш! — я рявкнул так, что задрожала люстра на потолке, пространство наполнилось хрустальным перезвоном. — Ильза Раструб обманом похитила Оракул. И когда кругляши вернули своё, вы — мудрейшие из мудрых хотите начать войну?

Люстра на потолке звенела тысячами кристаллов, я посмотрел на испуганные, задранные вверх лица старейшин и понял. Не хочу смертоубийства.

Звон прекратился, все взоры вернулись ко мне.

— Добромир, — раздался сбоку слабый голос Нелы. Она, пошатываясь, поднялась с кресла, — без Высотомера империя рухнет — таково самое древнее пророчество.

Она держалась на ногах будто из последних сил.

— Разве в пророчестве говорится о том, что надо отобрать то, что нам не принадлежит?

— Они убили Старха Лютого…

— Его убил дракон, а не кругляши.

Лавр вместе с Маркусом подскочили к Неле, помогли ей спуститься по ступенькам, усадили в кресло рядом с собой. Кто-то принялся обмахивать бедняжку платком, приводя её в чувство.

Испуганные люди не могли мыслить здраво. Бешеный дракон, как их убедить? Они воспринимают только угрозы и смертельную опасность. Значит, буду играть по их правилам.

— Кругляши уничтожат каждого из вас, если пойдёте против них. С Оракулом они непобедимы.

Урсянин вскинулся, сверля меня маленькими, близко посаженными глазами.

— Откуда у тебя такие сведения?

— Разве я не сказал, что прибыл от них? От их имени мне поручено вести с переговоры. Главное условие кругляшей, договариваться только с законной властью. С Баженом Светозаровым.

Я приглушил голос, чтобы не видеть бледные лица и головы втянутые в плечи, когда над ними зазвенит люстра.

— По…почему только с Баженом Светозаровым?

— Мы не знаем где он.

— В ваших силах разыскать его, потому что имперская печать — символ истинной власти…, — я сделал короткую паузу, — не действует. Все указы Лютого незаконны. Вы знали об этом и молчали. Не так ли, Лавр Урсянин из Энобуса?

Я специально назвал его полным именем, чтобы он понял, скоро ему придётся ответить за всё.

— Ты пришёл нам угрожать? — крикнул истеричным голосом кто-то из старейшин.

— Если вам мало Старха Лютого, можете продолжать свою политику. Но помните, никто из вас не избежит наказания.

— Почему кругляши выдвигают нам условия? Мы не желаем с ними договариваться.

— Вам придётся слушать и договариваться с кругляшами, иначе наступит час возмездия. Вы слышали предсказание Нелы Ведельф. Вы изгнали кругляшей с исконных земель, охотитесь за ними, воруете их камни. Кругляши хотят жить в городах, иметь равные права с людьми. Я могу поклясться, что сказал правду, на имперской печати. Мне она отзовётся. Такова магия кругляшей!

Всё, что я сказал в зале старейшин, не имело к реальности никакого отношения. Я словно нёсся в потоке горной реки, лавируя в изменчивом бурном течении, и каждый раз мне удавалось миновать опасные, смертельные места.

Страх перед будущим заставил старейшин разговаривать со мной. Где находится имперская «бесполезная» печать, они не знали, но обещали найти её. Слуги народа остались в зале решать, как разыскать Бажена Светозарова или хотя бы найти способ сообщить о том, что он реабилитирован.

Я хотел, чтобы старейшины прониклись ужасом возмездия, нашли выход и исправили то, что натворили самозванцы при их попустительстве, лицемерии и стяжательстве.

Суды, которые раньше работали, основываясь на показаниях Высотомера, теперь должны были начинать с нуля. Я не обещал им камень для основания Мерки, теперь им придётся действовать по-новому.

— Как только я узнаю, что вы нашли Бажена, тогда появлюсь для переговоров. Срок — неделя.

Я ждал, что старейшины отдадут приказ арестовать меня, но они не посмели это сделать, глядя мне в глаза, но я не верил в их благие намерения. Мне требовалось самому позаботиться о безопасности и беспрепятственно покинуть здание.

Попытку напасть и уничтожить они, скорее всего, решили осуществить чуть позже, когда я покину зал.

Через боковую дверь я стремительно вышел в холл, поднялся на верхний бельэтаж по лестнице, устланной красной дорожкой с золотым бордюром и вышел в коридор. Расположение дворца как-то показывал мне отец, много лет работавший в совете старейшин.

Убранство здания напоминало театр. Дворец старейшин иногда открывал свои двери для посещения простого люда. Витрины с историческими документами, предметами разных эпох, дарами для правителей, даже одежда государственников и их личные вещи. Всё для того, чтобы проникнуться атмосферой превосходства, незыблемости и значимости власти.

Гвардейцы ещё не появились, но я уже услышал их шаги на главной лестнице. По кольцевому фойе с колоннами верхней галереи, между которыми стояли скульптуры известнейших мастеров, я удалился от центральной части, выходящей на площадь Восстания.

Прыгать из окна на глазах толпы людей было неприемлемо. Дракон предпочитал взмыть в облака, скрыться от любопытных глаз, покинуть как можно быстрей душное пространство города.

Разбив окно, я вспрыгнул на широкий подоконник. Не оглядываясь, качнулся вниз, чтобы в ту же секунду за спиной распахнулись крылья.