Путь Восходящего Солнца

Глава 16

Я даю ему высказаться. Он явно не прочь поболтать. Пока лидер этого сброда по имени Фахир распаляется, рассказывая о себе и своих людях, я бегло изучаю их. Рожи разбойничьи, многие вооружены, да и практиков тут больше половины. Они — выходцы из разных сект, собравшиеся в этих горах. Правда, большинство всё же сбежали из Восходящего Солнца, из-за чего в регионе теперь объявлены в розыск как отступники и дезертиры.

— Раз вы тоже выступаете против секты, мы можем объединить усилия, — предлагаю я. — У нас общий враг — это верхушка Восходящего Солнца и демон.

При слове «демон» многие нервно отступают и переглядываются. Кто-то даже выкрикивает оскорбительные выражения в наш адрес. Фахир гасит волнения, вскинув сжатый кулак, и возвращает себе слово:

— Думаешь, у нас есть шансы? Мы чудом сбежали от этого безумия, и ты хочешь, чтобы мы добровольно вернулись туда? Хочешь нашими телами проторить дорогу к победе? Ну уж нет. Мы не собираемся открыто сражаться против сект — это самоубийство.

Его соратники одобрительно кивают.

— И вообще, может, вы нам лжёте? — скалится он, обнажая меч. — Прикидываетесь врагами секты, а сами их шпионы или патрульные. Даю вам единственный шанс. Оплатите едой за проход через нашу территорию, и мы вас отпустим. Беглецам не так просто прокормиться в горах.

— Мы можем поделиться небольшим количеством еды, но вам это не сильно поможет. Больно много у тебя голодных ртов.

— Выкладывай всё, что у тебя есть! — жадно кричит человек из толпы, остальные одобрительно свистят

— Ты слышал их! — Фахир направляет на меня иззубренный клинок.

— У меня нет желания драться с вами, но раз вы по-другому не понимаете!..

Мимоходом даю сигнал Каору, и на вокруг её кулаков разгорается пламя. Мои побеги уже стелются под снегом.

— Отлично, нам больше еды достанется! — орёт вожак. — Давно я не ел нормального мяса.

Нападают на нас весьма слаженно. Со склона срывается несколько снежных шапок, пропитанных Ки. Белые волны накатывают и тут же ощетиниваются длинными шипами. Вражескую технику встречает стена из растений и пламя моей спутницы.

Сильных практиков среди них немного, но они умело комбинируют стихии, что удивительно, действуя сообща. Ближайших противников я обвиваю корнями и утягиваю в снег. Побеги продолжают тащить их прочь, разрыхляя промёрзшую землю.

Те, кто вырывается, сразу переходят в наступление, осыпая нас мелкими снарядами. К практикам присоединяются лучники и арбалетчики. Похоже, ограбили какой-то хорошо вооружённый отряд.

Стрелы и болты бессильно застревают в растительной ограде. Каору сдерживает натиск стрелков.

Я, покрывшись техникой Крепче Камня, ускоряюсь и врываюсь в ряды бандитов. Удары кастетов ломают кости и орошают снег юшкой. Тех, кого могу обездвижить, окутываю растениями. Практики вырываются, но бесполезно. Каору глушит их издалека, а я добиваю вблизи. Несколько раз огненные шары моей спутницы сбивают подкрадывающихся со спины головорезов.

Сражаются они злостно и напористо, но, ощутив серьёзные потери, начинают отступать. Догнав нескольких и надавав крепких оплеух, спрашиваю о том, что имел в виду Фахир:

— Что значит «не пробовал нормального мяса»? — поднимаю за ворот молодого парня и хорошенько встряхиваю его.

Рот пленника расплывается в щербатой улыбке, и он сплёвывает в снег несколько зубов:

— Человеческого, какого же ещё? — хохочет он, словно безумный. — Думаешь, просто… кха…

Под треск и хлюпанье мой кастет сминает лицевые кости, направляя их в мозг. С отвращением я роняю бездыханное тело на снег. Не хотелось даже думать о подобном, но теперь никто из них не должен выжить. В чём бы ни была истинная причина, людоедам не место в этом мире.

Фахир с небольшим отрядом удирает от нас со всей прыти. Однако мы действуем слаженно, преследуя этих зверей в человеческом обличье. Каору обрушивает на них шквал огненных снарядов, а я под прикрытием пламени врываюсь в их ряды. Девушка бьёт очень точно — оглушает, вырубает и поджаривает врагов. Я же помогаю обездвиживать их Оплетающим Побегом, из-за чего попасть по ним становится гораздо легче.

Сблизившись, я обрываю одну за другой жизни, раскрашивая снег багряными тонами. Фахир ныряет в землянку, вырытую прямо в снегу. Они сами загнали себя в ловушку. Это место становится для них могилой. Пока разбойники стараются пробиться, я сплетаю вокруг землянки стену, а Каору заливает внутрь своё пламя. Душегубы-людоеды превращаются в пепел.

С мрачным выражением на лице я смотрю на бушующий огонь, подпитываемый моими растениями. Каору выглядит не менее хмурой. Последние недели нас волновала только несправедливость, творимая сектой и демоном, но кроме них хватает и других отбросов, потерявших человеческий облик и всякое понятие достоинства.

— Не могу поверить, — в какой-то момент вздыхает девушка, а за нашей спиной вновь усиливается вьюга, подгоняя двигаться дальше. — Даже сбежавшие из секты стали словно демоны. Зачем они это делали? Неужели не могли поймать горных козлов? Спуститься ниже и ловить рыбу?..

— Кто знает, — я пожимаю плечами. — Может, ещё в секте демон залез им в голову, и это наваждение, словно зараза, перекинулось на других.

Природа будто решает испытать нас на прочность. Мы продолжаем взбираться в горы, когда на нас обрушивается неудержимая стихия. Лавина за лавиной сбегает с вершин. Снег сыплется неукротимым бураном. Несколько раз приходится переждать шторм, укрывшись в сугробах среди скал, служащих плохим заслоном.

По пути нам встречаются бушующие горные реки, сметающие всё на своём пути, раскалывающие камни и прогрызающие твёрдую породу. Взбираясь всё выше, приходится карабкаться по отвесным скалам. Во время перехода по карнизу нога Каору неожиданно соскальзывает, и девушка заваливается назад.

— Рен!! — кричит она, устремляясь в бездну.

Реагируя на шум, Ки вскипает во мне, разгоняя тело и разум. Пальцы вгрызаются в лёд и камень под ним. Мелкие побеги разбегаются во все стороны. Удерживаюсь одной рукой, а из второй выпускаю длинную гибкую лиану. Растение подхватывает Каору за пояс над самым острым пиком. Она, дрожа, показывает мне большой палец.

— В порядке? — усилием затаскиваю её обратно и шумно вздыхаю.

— Боги!.. Жизнь перед глазами промелькнула! — часто дышит она. — Прости, я буду осторожнее.

— Передохнём и двинемся дальше, — я сплетаю нам небольшое гнездо, чтобы восстановить силы с минимальным комфортом, а сам изучаю найденную карту.

— Мы уже совсем близко, — устало произносит спутница.

— Надеюсь на это, ведь карта не так уж точна.

В итоге наш путь занимает ещё два дня. Несколько раз приходится подниматься и спускаться по острым и отвесным горным гребням. На исходе третьего дня, измотанные, но непреклонные, мы преодолеваем ещё одну гряду. Вдали открывается заснеженное плато, и у подножия горы таится чёрное пятно. Я прикладываю руки к глазам, закрывая их от падающего снега.

— Впереди хижина, вот теперь мы действительно близко, — поднимаю за руку провалившуюся в снег Каору. — На твоей отметке как раз было какое-то строение.

Ветер усиливается, обрушивая на нас ледяной град, когда мы, наконец, добираемся до плоскогорья. Нам приходится пробираться сквозь бушующие порывы снега. Порой кажется, что тёмное пятно впереди — вовсе не хижина, а лишь видение. Однако мы упрямо продолжаем идти, чтобы убедиться лично.

Через несколько часов цель достигнута. Это действительно жилище, выглядящее на удивление добротно. Брёвна плотно подогнаны друг к другу, все щели забиты. Окно с внутренней стороны закрыто тканью, из-под которой пробивается свет.

Я пробую открыть дверь, но она не поддаётся, даже с места не двигается. Кулак опускается на тяжёлое дерево, но в бушующей вьюге стук почти не слышен. Ветер крепчает, обрушивая на нас новые порции ледяного града.

Стучу ещё несколько раз. Каору не выдерживает, бросается ко мне и начинает молотить по деревяшкам без остановки. Плотно подогнанные части двери словно высечены из камня, а не из дерева. Каждый удар звучит приглушённо.

Жестом показываю Каору отойти. Всё равно она меня плохо слышит, а драть глотку на морозе не стоит. Наглотаюсь отравленного демоническим присутствием снега — мало ли что может случиться. Проверять на себе последствия влияния твари, которые мы уже видели, не очень хочется.

Оплетающий Побег с трудом находит мельчайшее отверстие и пробивается внутрь, но приходится повозиться. Дерево словно обладает собственной энергетикой и неохотно пропускает постороннюю растительность. Удивительно, ведь оно уже не живое. Через пару минут мне удаётся добраться до засовов. Их здесь четыре, каждый запирает одно из направлений. Понятно, почему дверь едва шевелилась. Отодвинув все, распахиваю створку.

Каору сразу же кидается закрыть дверь за нами, чтобы отсечь пронизывающий ветер. Я использую только два засова. Этого достаточно, чтобы она не дёргалась от ветра. Неизвестно, что нас ждёт внутри, поэтому на все не запираю.

В первой небольшой комнате стоит лишь лавка у стены. Проходим дальше, попадая во вторую. Здесь есть немного мебели: камин, он же очаг для готовки, рядом — тренога с котелком. В камине ещё тлеют угли, а по всей комнате раскидан десяток свечей. Вместо кровати — настил из шкур животных прямо на полу в тёмном углу.

Улавливаю плавное и едва заметное течение энергии.

— Там кто-то есть, — указываю в сторону спального места.

Подходим ближе. За стеной-перегородкой на полу, скрестив ноги, сидит высохший пожилой мужчина. Из одежды на нём лишь набедренная повязка, прикрывающая причинные места. В остальном он полностью голый. Вид его пугает — кожа да кости, мяса почти нет. Глаза впали, грудь очень медленно шевелится.

— Рен, что с ним? Он же не умер? — встревоженно спрашивает Каору.

Прикладываю палец к губам:

— Тише, видимо, он погрузился в глубокую медитацию, — подношу руку, почти коснувшись кожи старца. — Слышал, что высокоранговые адепты могут месяцами проводить в такой медитации, культивируя и прорываясь на новые ступени. Посмотри, на нём уже слой пыли. Значит, он давно погружён в себя.

— Ты прав. А я ведь заметила, что свечи необычные. На них наложена несложная, но эффективная огненная техника, — добавляет спутница. — Она позволяет им гореть в разы дольше обычного.

Осматриваемся рядом с хозяином жилища, но он никак не реагирует, словно спит или даже умер.

— Что мы ищем? — спрашивает Каору. — Ты же не думаешь, что древние записи секты будут храниться где-то в этой халупе? Тогда бы любой мог прийти и легко забрать их.

— В первую очередь надеялся найти записку от него, — киваю на старика. — Как рассказывал один из учителей, во время глубоких медитаций адепты часто оставляют заметку, чтобы в случае чего их можно было вывести из такого состояния. Да и вообще, в одиночку погружаться слишком сильно в свой мир опасно. Должен быть проводник, способный тебя вернуть.

— Видимо, этот дедуля очень уверен в себе, раз практикует подобное, — хмыкает Каору.

А я улавливаю, что течение духовной энергии в теле старика изменилось. Стало более шустрым и активным.

— Зачем вы пришли сюда? — его правый глаз открывается, веки с трудом разлепляются.

Он трёт рукой второй глаз и открывает его. Нас изучают два недовольных серых зрачка.

— Как вы нашли это место? — сухие губы кривятся, а голос становится жёстким. — Отвечайте!

В его теле разгорается ядро. Неприятные волны Ки раскатываются по хижине.

— Прошу простить наше вторжение, — я сажусь на пол прямо напротив него, но выдерживаю дистанцию, как положено традициями.

Между нами несколько метров. Почтительно поклонившись, обращаюсь к нему:

— Мы стучали, но ответа не было. Что касается вашего вопроса, мы нашли карту в секте Восходящего Солнца. Нам требуется совет адепта-отшельника, который должен вести записи секты.

— Чушь. Убирайтесь! — рычит старик. — Я слышал таких историй сотни. Вы выбираете любой предлог, сочиняете сказки, а потом приходите брать то, что вам не принадлежит. Я знаю, что нужно таким, как вы. Только сила ради силы. Вам я помогать не буду!

— Господин, — нежным голосом обращается к нему Каору. — Выслушайте нас. Прошу! У нас благородные цели. Вы даже не знаете, что творится сейчас в секте! Патриарх Эмрисс совсем обезумел…

— Прикуси язык, девчонка! Забирай своего спутника и проваливай! Какого только вранья я не слышал. И мне уже, честно говоря, плевать, кто вы. Члены секты, разбойники, да хоть сам Император. Вам всем нужно одно — узнать, как стать сильнее. Как победить демонов, — старик после каждой пары слов выворачивает отборные ругательства. — Аранг забери мою душу! Да некоторые сами хотят стать демонами! Человеческое безумие не имеет границ, именно поэтому я больше не верю людям. Убирайтесь, пока я вас ещё отпускаю.

Ки вокруг него уплотняется. По её уровню я чувствую, что он слабее меня, но ненамного. Конечно, он может скрывать свою силу, однако меня это не останавливает, и я не выдерживаю:

— Отшельник ты или кто. Мне тоже плевать. Ещё одна бездушная марионетка Восходящего Солнца. Раз так упираешься, значит, ты готов на всё, чтобы сохранить источник своих знаний и силы. Из-за твоего равнодушия к окружающему миру уже много лет гибнут ученики секты и жители региона, — мои слова обрушиваются на него, словно удары молота. — А теперь угроза стала ещё серьёзнее. Демон вырвался на свободу. Он пожирает учеников и копит силы, чтобы погубить всю провинцию.

Тыкаю в него пальцем, вокруг которого на миг появляется янтарный росчерк Длани Асуры.

— Такие, как ты, старик, мне уже словно кость поперёк горла. Вы только и можете, что бранить других, когда сами ничего не делаете! Если ты хранишь силу и знания, которые могли бы помочь уничтожить демона, почему ты ещё ими ни с кем не поделился? Почему не уничтожил его сам? Вот кто здесь настоящее зло!

Каору тоже не выдерживает и, повышая голос, выплёскивает свои эмоции:

— Сказки⁈ Я лишилась брата из-за таких же чёрствых мерзавцев, как ты, старик! Он спас меня, променяв свою жизнь на служение этой чёртовой секте. Он умер из-за меня! Ради меня!

— Секта — это не конец жизни, — вворачивает словечко отшельник.

— Не для всех, но для многих. Как будто ты не знаешь, что там творится? — Каору тычет рукой куда-то в сторону. — Его убили эти ублюдки. Как это произошло? Демон или мастера — неважно. Думаешь, я хочу отомстить? Хотела, но сейчас я хочу лишь одного: чтобы таких, как я, больше не было! Никогда! Чтобы дети возвращались к своим родителям. Там зло таилось долгие годы, и сейчас оно вырвалось на волю. Сколько у нас есть времени? Неделя, месяц? Люди продолжают погибать. Членов секты просто ведут на убой этому монстру. Нам закрыть глаза на это? Уйти в другую провинцию? Или отгородиться от всего мира, как ты⁈

Старец вздыхает и расплетает ноги, начиная разминать их.

— Эх, долго же я медитировал. Видать, в этом мире много чего изменилось, — он устало смотрит на нас. — Простите старика. Накинулся на вас, как коршун, не разобрался. Ладно, пожурили вы меня за дело, голова моя седая. Уже и в людях разбираться перестал. Давайте начнём заново. Расскажите всё по порядку, а я подумаю и скажу, чем смогу вам помочь.