Ранний старт

Эпизод 3. Технический антракт

Сцена 1. Во дворе

Сижу во дворе, занимаюсь своими делами. Вчера Басима сразу после того, как накормила и обиходила меня, умчалась в магазин. Совсем забыла, что ей трудно до него добираться. Не было её долго, когда пришла, ещё раз меня осмотрела и сказала:

— Нет, тебе больше досталось…

Как-то даже обидно стало. Фонарь под глазом знатный, красивый и многоцветный, прямо залюбуешься. Готов поверить, что каждому из моих врагов по отдельности досталось меньше, а если все их отметины сложить? Перенести на одного человека, так на нём живого места не останется. К тому же есть воздействия, не оставляющие следов. К примеру, лихо бросить противника, так, чтобы он летел кубарем, собирая на себя пыль и прочий мусор. Если будут синяки, то не на лице и не обязательно на открытых участках тела. Или вот в солнечное сплетение бил, тоже ведь следов не осталось, но удар-то эффективен. Вывод: надо реализовывать полученное преимущество видимыми доказательствами на фасадных частях тела.

Ещё понятно, что бабуля попыталась обрушиться на моих спарринг-партнёров, их родителей и всех, кто окажется рядом. Видел как-то мимолётом, как спорит и скандалит местное женское население. Такая локальная гроза с громом речей и молниями из глаз. Интересно, как они защищались от бабули? Я — шестилетка, они все старше и их трое. Ох, чую, что весёлая жизнь у них начнётся. Всё село, и центральная часть и наши Выселки, будет над ними потешаться. Огромное спасибо Басиме, она постаралась.

Моё главное преимущество — возраст. Могу подраться хоть с взрослым. Огребу на полную катушку, ежу понятно, но. Во-первых, этот взрослый под уголовную статью попадёт. Избиение малолетнего — сильно отягчающее обстоятельство. Во-вторых, лично мне ничего не будет, даже если смогу нанести противнику серьёзную травму. В силу того же возраста неподсуден. Могу даже сам начать задираться, ни один судья не поверит, что мелкий дошколёнок всерьёз по собственной инициативе напал на взрослого мужчину. А если всё-таки напал, то смотри выше: неподсуден.

Сейчас работаю над ошибками. В поленнице дров нашёл то ли яблоневую, то ли вишнёвую ветку толщиной с палку копчёной колбасы. Теперь обстругиваю кору, ровняю кончик. Будь действительно малолеткой, сразу бы отпилил нужные пятнадцать сантиметров, а потом мучился бы с обработкой. А так удобно, упёр на плечо, конец на кусок доски, длинный нож в обе руки и строгай себе. В середине насечку и чуть-чуть, буквально на пару миллиметров поуже, чтобы не соскальзывала.

Не понравилась мне сила удара моего тельца. Когда ещё силу наращу, а воевать приходится сейчас. Кастет делать сложно, к тому же слишком близко к уголовщине. Опять-таки не буду же всерьёз детей калечить. А вот такая деревяшка самое то под мою силу. Немного подумал и начинаю делать насечку по всей длине. Кулак, вооружённый таким снарядом, будет иметь не одностороннюю боевую часть, у него будет три ударные стороны и увеличенный вес.

Скрипнула калитка. В зазор всовывается хорошенькая мордашка. Узнаю сразу, вчерашняя девочка.

— Здрасть! А что ты делаешь?

— Мадемуазель, вас не учили, что сначала надо познакомиться и только затем беседу заводить и вопросы задавать?

«Мадемуазель» слегка подвисает, я продолжаю заниматься столярными работами. Наконец девочка путём незаурядных интеллектуальных усилий вычленяет из непонятной фразы слово «познакомиться».

— Меня Алиса зовут. А ты внук бабушки Серафимы?

— Да. Отношусь к поколению внуков, только из параллельной генеалогической ветви, — хулиганю, но уж больно мне нравится, как она зависает от незнакомых слов. Такое лицо у неё забавное становится.*

— Меня Витя зовут, — вывожу её из транса, вдоволь налюбовавшись.

Продолжаю работать, девочка тем временем уже рассматривает мои боевые отметины.

— Надо подорожник приложить, — не касаясь, девочка показывает пальчиком на украшение на моём мужественном лице.

— И как он держаться будет?

— Пластырь нужен, — вздыхает девочка и чуть погодя, — у нас нету.

— Могу только изоленту предложить, — нашёл это полезное средство среди дедовых завалов.

— Пойдёт, — Алиса приступает к лечебным мероприятиям. Слегка поправляю её, под лист подорожника подкладываю ещё один, который иссекаю ножом. Наверняка сок подорожника оказывает заживляющее действие. Хотя не верю в него, по моему разумению, подорожник годится только для царапин и ссадин. Гематомы ему не под силу. Но внимание девочки, лёгкие касания пальчиками неожиданно приятны. Слегка даже млею. Вот так и берут они нас в оборот. Ладно, справлюсь.

*Примечание. Примерно как у Пенни из «Теории большого взрыва», когда она только познакомилась с Шелдоном и его друзьями)

Сцена 2. Плюс бабушка Серафима.

— Кто это у нас тут? — Напевно ласково спрашивает вернувшаяся из магазина Басима.

— Познакомься, бабушка. Это Алиса. Алиса, это бабушка Серафима.

— Я знаю, — одновременно говорят и старая и юная.

— Ох, женщины, — тяжело вздыхаю, — всему вас учить надо. Вы должны поочередно сказать «Очень приятно». А ты, Алиса, должна сделать книксен.

Под хихиканье бабушки обучаю опять подвисшую Алису правилам хорошего тона. Получается у неё быстро, хоть и угловато. Ничего, лёгкость придёт.

— Что это у тебя на лице? — Басиме всё интересно. Но прежде, чем объяснять, надо дождаться паузы, убедиться, что ответ ей нужен. Пауза начинается, ну что ж…

— Алиса оказала мне медицинскую помощь.

Бабушка вскоре уходит, а я, закончив с палкой, приступаю к другому. Мне нужно шило, как ультимативное оружие. Среди взрослых есть уроды, способные напасть на ребёнка, поэтому так. Сделать его несложно, длинный гвоздь не проблема. Ручку придётся склеивать, другого способа надёжно укрепить стальной стержень не знаю. Хм-м, а ведь где-то видел в дедовых завалах убитую отвёртку…

О, нашёл! Только жало длинное, как бы укоротить? Там такая сталь, что ножовка не возьмёт.

— Дети! Обедать! — Нет, не кричит, просто говорит бабушка с крыльца. Встаю.

— Мадемуазель, — встаю, шаркаю ножкой, — не окажете ли вы нам честь, отобедать с нами? Чем бог послал?

Ржу. Опять она виснет. Провожу инструктаж.

— Ты должна сказать: «Благодарю вас. Я принимаю ваше приглашение». И сделать книксен.

По дороге в дом после исполнения требуемого продолжаю наставлять.

— Правилами хорошего тона среди барышень считается приличным немного посомневаться. Сказать что-то вроде «Ну, я не знаю…» или «Ой, это так неожиданно!». И только потом можно соглашаться.

— Ой, это так неожиданно… — пробует Алиса.

— Вот-вот, пошли уже, — заходим в дом.

Мои попытки продолжать учить девочку этикету, — «Не чавкай», «Не торопись», «Дай-ка я тебе салфетку на грудь прилажу», — прерывает подзатыльник от бабушки.

— А ну, хватит! Пусть ест, как хочет!

Хватит, так хватит. Тем более меня манит дающий сок салат из редиски и зелёного лука, политый сметаной. Перед нами ставят дымящиеся щи, дальше нам дают по котлете с обжаренной картошкой. Заливаем всё это чаем с вареньем. Алиса заметно веселеет.

После обеда девочка уходит домой, а Басима вздыхает и рассказывает. И тут не слава богу. Отца у Алисы нет, а матушка с недавних пор приобщилась к бутылке. Бабушка продолжает рассказывать, но дальше и так всё знаю. У женского алкоголизма обратной дороги нет. Вполне возможно, девочка не завтракала. Голодающей она не выглядит, так и мать её пока под заборами не валяется.

Кстати, разглядел её при свете. Никакая она не тёмно-русая, каштанового цвета у неё волосы.

Сцена 3. Рогатка

— Давай! — Темноволосый пацан лет восьми с водянистыми глазами слегка навыкате протягивает руку.

Ага, щ-щ-а-а-а-з-з! Плавали — знаем. В моём родном детстве, не в этом, сталкивался с этим. С откровенным детским и взрослым жлобством. К стыду своему много раз, прежде чем вывел правило: никогда… нет, не так. НИКОГДА не плати авансом! Стопроцентная предоплата, в принципе, возможна. Но только при наличии сильных гарантий. Или сильного гаранта за спиной. Никакого гаранта за моей спиной сейчас нет, можно не оглядываться.

Пацан тянется к пломбиру в шоколаде. Такую премию он у меня заказал. Вчера.

Вчера.

— Ух, ты! Классная вещь! — Нагнетаю в голос побольше всего. Восхищения, восторга, преклонения перед мастерством.

Стоим ближе к концу нашей улицы с парнишкой по имени Серёга. Рогатка, вот что привлекло моё внимание. Неспроста. Рогатка, как я сам до такого не догадался? Оружие дальнего боя, не криминальное и не летальное, вот что мне нужно! Но с секретами изготовления, каюсь, не знаком. Какое-то, с одной стороны, ущербное у меня детство в прошлой жизни было. Хотя нет, я не прав, но вот многие интересные грани нежного возраста остались терра инкогнита.

Потому и не знаю, как изготовить сей крайне мне необходимый девайс. А если чего-то не знаешь, то что надо делать? Простое жизненное правило: надо найти того, кто знает, и спросить у него. Или хотя бы подсмотреть, как надо.

— Дай посмотреть? Сам делал? Ты — настоящий мастер!

Вот с-сука! Не поддаётся на лесть, чуть ли не первый раз такое вижу. Нет, явно она ему приятна, но парадоксальным образом надувающая его гордость не делает пацана податливее. Стопроцентный жлоб! Он заносится настолько высоко от моей лести, что лень ему снисходить то чего-то там мелкого, копошащегося у ног.

Ничо, щас мы тебя на землю опустим.

— Да, красивая, — пользуюсь малейшей возможностью уловить, как крепится резинка, как её фиксирует на рогах проволока и всё остальное, — только, небось, не стреляет? Или так, пшик и всё…

Изображаю лицом максимальное пренебрежение и презрение.

— Чего-о-о? — Пацан делает угрожающее движение. Исключительно из почтительности отскакиваю. Оглядываю округу. Чисто, бляха! Когда и где не нужно, мусор на каждом шагу, а здесь взгляду не за что зацепиться. Ни одной консервной банки, ничего такого.

— Давай вот здесь! — Отхожу в сторонку, нагребаю кучку пыли комков земли рядом с дорогой. Серёга презрительно кривится и командует:

— Снаряд давай!

— А у тебя что, нету?

— Есть! Да не про вашу честь! Я что, зря буду тратить? — Серёга крутит в руках камешек, с ним этот жлоб тоже расставаться не желает.

— Зачем тратить? Потом подберём. Если не промахнёшься и в лес не запулишь…

Серёга, всё так же презрительно кривясь, вкладывает камешек. Надо отдать должное, запуливает влёт, почти не целясь. В-ш-ш-ы-х-х! Камешек, разбрасывая красивый фонтанчик, взмётывает кучку. Пацан начальственно шевелит пальцами. Вот падла! Послушно достаю из кучки округлый голяш, несу стрелку. Глазами всё время выцепляю рогатку, но так исподволь рассматривать сложно.

— Класс! — Мой комплимент принимается, но надменность не уменьшается.

— А где резинку брал? — Резинка красная, никак не могу понять, что и откуда. Что-то напоминает, но никак не уловлю, что.

— Места надо знать, — жлоб, как есть жлоб.

— Чо, жалко дать посмотреть? Зажопил? — Захожу с другой стороны. Психологически. Физически мы всё топчемся рядом с асфальтовой дорогой.

— А чо дашь? Я что, бесплатно тебе давать должен?

— Я ж только посмотрю, — удивляюсь этим людям, — пять минут и всё. Ну, могу взять у бабушки сто рублей и тоже тебе показать.

Ляпнул, а потом минут пять пришлось объяснять ему, что шиш ему, а не сто рублей, которые он может и сам посмотреть, где угодно. Слегка обидевшийся пацан затребовал пломбир в шоколаде. Соглашаюсь. Надеюсь, что Басима не зажопит пятнадцать-двадцать рублей.

Пришлось выдержать тяжёлый бой с бабушкой. До чего скупы местные старушки! За эти вшивые двадцать рублей впоследствии мне придётся долго расплачиваться. Ладно, прорвёмся.

И вот мы у магазина. Центровых нет, и замечаю, что Серёга их не опасается. Без оглядки ходит. И вот теперь тянет лапу к пломбиру.

— Давай!

— Сначала рогатку, — отставляю холодный брикетик в красивой упаковке в сторону.

Плавали — знаем. Запомнился мне один случай из позапрошлой жизни. Одному пацанчику во дворе то ли дядя, то ли отец смастерил отличнейший наган. С насечкой, барабаном, со всеми делами. Деревянный. И что самое удивительное, он стрелял. Маленький камешек в ствол, взводишь курок, нажимаешь спуск, из ствола с хорошей скоростью вылетает «пуля». Моё детское воображение было потрясено. Упрашивал его дать разок стрельнуть долго, очень долго. Он сначала затребовал булочку, потом конфет ему вынес. Всё методично стрескал, сволочь такая. Полчаса жрал. Потом неохотно дал наган в руки. Благоговейно закинул мелкий камушек, выстрелил. Что-то не получилось. Сейчас понимаю, что ни на секунду нельзя было ствол ниже горизонтали опускать. Камешек выплюнулся крайне неубедительно, на пару метров.

— Не получилось! Дай ещё разок! — В отчаянии исторгнул из себя огромное разочарование.

Нет. Хозяин отобрал драгоценный шедевр обратно. Жрал сука вкусности полчаса, я же держал в руках чудо всего несколько секунд. Вот же падла! Ржавый якорь тебе в задницу вместе с этим чудесным наганом и с проворотом!

А этот падла ещё хуже.

— Не хочешь, как хочешь, — с равнодушием засовывает рогатку за пояс, но меня не обманешь. Равнодушие наигранное. Он идёт к оврагу, а я быстро отхожу с его пути. И всё-таки бросок пропускаю. Не ожидал такой наглости. Кубарем лечу в траву. Когда встаю, вижу наглую рожу, распаковывающую брикет на палочке.

— Рогатку, — протягиваю руку. Нет даже микроскопической надежды на порядочность жлоба, но мне надо политесы соблюсти.

Ожидаемо вижу кукиш и наглую улыбочку. Уточняю:

— Не дашь? — Опять ухмылочка, — тогда должен будешь.

— И чо? — Жлоб, — теперь он навсегда для меня Жлоб, а не Серёга, — с наслаждением откусывает ещё раз.

Кое-что до меня доходит. Жлоб страстно желает насладиться тем, как ловко он меня прокинул с нашим договором. Подыгрывать не собираюсь. Никакой обиды и злости на моём лице нет. Только ожидание.

Доев вкуснятину, слегка разочарованный моим равнодушием, но всё-таки довольный собой, Жлоб двигает к оврагу. Он тоже в Выселках живёт. Плетусь за ним с понурым видом. Время от времени удовлетворённый удачным жульничеством Жлоб оглядывается, радуясь наглядным доказательством своей славной жлобской победы.

Его оглядки меня раздражают. Мешают примериться. Потихоньку и почти незаметно сокращаю расстояние. Плетусь так же замедленно, когда он оглядывается, и тут же прибавляю, когда отворачивается.

Жлоб подходит к краю оврага. Пора! Резко спуртую с места и с такой силой толкаю руками в спину, что жлобская голова откидывается назад. Спустя мгновенье он катится кубарем по крутому склону. Поспешаю следом. Настигаю почти в самом низу, когда он кое-как воздевает себя на четвереньки. Сразу резкий удар кулаком в морду. Пусть скажет спасибо, что без палочки-ударялочки. Ошарашенный пацан возится на земле. Быстро обшариваю пояс, выдёргиваю рогатку.

— Т-ты… гад! — Жлоб мотает головой, добавляю ему острого пинка в бедро. Хромота минут на пятнадцать обеспечена.

Обегать его или перепрыгивать не нахожу нужным. Перехожу прямо через него, наступив на спину. Быстро дёргаю наверх и уже на нашем краю оврага мысленно хлопаю себя по лбу. Камешки не забрал! Да и фиг с ними! Обшариваю взглядом окрестности, нахожу подходящий по калибру комок засохшей земли.

Жлоб уже ковыляет наверх, когда ему в живот влетает тот самый комок. Д-да! Я — снайпер! Жлоб вскрикивает, исторгает угрозы. Спокойно двигаю домой, подбирая по пути подходящие камешки.

Жлобяра пытается меня догнать по дороге, остужаю его предупредительным выстрелом из трофея. Затем резкий спурт до дома, надо как следует разобраться с устройством. Там прячусь в заросшем малиннике и приступаю к съёму технологии с образца трофейного оружия.

Но заключительный акт сегодняшней драмы ещё впереди. Хотя для кого как. Для меня — боевик с хэппи-эндом.

— Витя! Витюша!!! — Корабельный ревун по имени Басима прерывает моё уединение. Я уже и пострелял по наглым воронам, а может быть, грачам, пока не различаю их. Клубника ещё не созрела, а они уже примериваются.

Выруливаю во двор. О-о-у! Жлобяра тут. Стоит с каким-то представительным и серьёзным мужчиной. Самой собой, Басима тут.

— Вот он! — Тычет пальцем Жлоб, — бил меня и… вещь мою отнял.

— Он врёт, бабушка! — Громко возмущаюсь я и тут же жалуюсь. — Наоборот, это он у меня мороженое отобрал! Представляешь, бабушка?! Подстерёг у магазина и отнял! А потом стоит передо мной и нагло жрёт!

Жлоб выпучивает на меня и без того выпуклые глаза.

— Папа, это он на меня напал!!!

Выглядит неубедительно. Почти на голову выше, заметно крупнее. А я старательно изображаю мальчика-зайчика, которого все обижают. С прошлых подвигов синяки-то ещё не сошли.

— Бабушка, пусть они деньги за мороженое отдадут! Двадцать пять рублей!

Неожиданно истцы превращаются в ответчиков. Отец мальчика хмуро достаёт кошелёк, вытаскивает мелочь, отдаёт бабушке. Она даже с прибытком, брал-то у неё двадцать. Хотя нет, долг с неё в магазине всё равно стрясут.

Я так понимаю, Жлоб скрывает от отца, что у него рогатка есть. Деваться ему некуда, и он хнычет, выпуская злую слезу.

— Он у меня рогатку отнял… мне её брат подарил…

— Я ж тебе запретил на улицу её таскать! — Строго смотрит на него папаша. Потом так же строго на меня:

— Придётся вернуть.

Да я и не против, договор-то исполнен. Попросив минутку, ныряю в сад. Возвращаюсь, отдаю. Мужчина рассматривает её, сынулька утихает. Мужчина вдруг резко сильными руками разламывает девайс. Жлоб снова заходится плачем. Занавес. Истцы-ответчики уходят.

— Ничего не поняла, — заключает Басима, — но помогать ты мне всё равно будешь.

За эти вшивые двадцать рублей она повесила на меня новую обязанность, помогать ей вечером натаскивать корове травы. Насколько понимаю, корова это устройство для тотального уничтожения зеленых насаждений. Работает постоянно с перерывом на сон.

Да, мы договорились, у меня есть свой интерес, но повредничать не помешает. А то знаю этих взрослых.

— С фига ли, бабушка? Деньги тебе возвращены, причём больше, чем ты мне дала, мороженого мне не досталось, наш договор аннулирован в силу обстоятельств.

— Да? — Басима недолго думает и принимает крайне тяжёлое для себя решение, — тогда забирай.

Суёт мне деньги, я не отказываюсь, но уточняю:

— Мороженое стоит двадцать пять, там в магазине ты… — прерываюсь. Пусть лучше она с продавщицей объясняется, чем мне мозг выносит. Уже вижу, что она и те двадцать рублей мне в задолженность нарисовала и эти двадцать пять. Долг в пять рублей в магазине её в ступор вгонит.

Следующие несколько дней посвящаю изготовлению страстно желаемого девайса. И ещё шила. Пацаны, Петя и Вася, меня просветили, откуда брать резину для рогатки. Аптечный жгут. Его накладывают, чтобы кровотечение останавливать. Приходится выдерживать ещё одну битву с Басимой. Только угроза расторгнуть договор о гуманитарной помощи бурёнке заставляет её сдаться.

Сцена 4. Лесная сказка

Гуляем с Алисой, изучаю местные лесонасаждения. Следы суровой битвы на моём лике настоящего воина почти сошли. У меня важная цель в таких прогулках, это Алиска грибы высматривает, а я ищу заготовку под рогатку. Найти идеально раздвоенную ветку не так просто. Параллельно уговариваю Басиму купить мне медицинский жгут. Не без успеха, уже два раза пообещала, но каждый раз возвращается из райцентра с криком «Ой, Витюша, опять забыла» и далее причитания, что память совсем дырявая стала и всё такое. Обычные такие, тупые отмазки.

Алиска грибы собирает, их немного, но дно небольшой корзинки потихоньку закрывается. Какие-то травки рвёт.

— Попробуй, — девочка суёт мне какие-то длинные неровные листики. Жую. Кисленько.

— Дикий щавель, можно в суп класть или салат делать, — девочка продолжает обшаривать окрестности. Хожу за ней осматриваю деревья.

Параллельно рассказываю ей сказку, подслушанную в прошлой жизни.

— Жил-был Буратино, и как-то стало ему очень любопытно, почему у него вместо пупка закручен какой-то шурупчик…

— А это было до того, как он золотой ключик нашёл?

— После, много времени после, — подумав, отвечаю и сразу предостерегаю, — но ты не перебивай, я и так могу запутаться.

Тэк-с, что у нас тут? Осинка, как подсказывает Алиса. Оглядываю — голяк. Сказка меж тем льётся из моих велеречивых уст.

— Приходит Буратино к папе Карло и спрашивает: «Зачем у меня в животе шурупчик? Поведай мне, о папа Карло. Это же ты меня из полена вырезал». «Ой, так давно это было, Буратино. Я уже и не помню, зачем его туда вкрутил». Видит папа Карло, что загрустил его деревянный и непоседливый сынок не на шутку. Советует ему: «Сходи к дядюшке Джузеппе, может быть, он знает». Вприпрыжку помчался Буратино к дядюшке Джузеппе. Но напрасно. Джузеппе тоже не мог вспомнить, откуда и зачем взялся этот загадочный шурупчик…

Прерываюсь. Любуюсь Алиской, она замирает, как загипнотизированная и не сводит с меня глаз. И, кажись, она млеет. Ну, как же! Мальчик её развлекает. Точно сказку не помню, только общий сюжет и концовку, но фантазия работает, смело впутываю в канву фрагменты из остального фольклора. Если они вписываются, конечно.

Уходим дальше, осматриваю развесистую, толстую, но не слишком высокую липу. Что это липа, опять сказала Алиса. Не вижу пока нужной развилистой ветки, но дерево интересно в другом смысле. Чуть отхожу. Замечательно! Липа не возвышается над остальными деревьями, она на краю полянки.

— А что там дальше было? — Алиса выражает глазами и всей мордочкой нетерпение.

— Погоди, — со всего маху втыкаю в толстенную кору шило. Да, я его сделал. Обломать стержень отвёртки оказалось не просто, а очень просто. Сделал насечку обломком топора, и это было самым сложным. Потом засунул в трещину в бревне, попросил придержать Алису кусок толстого бруска и ахнул по торцу кувадой. Не с первого раза, но обломал. После этого осталось сходить в местную колхозную мастерскую и упросить какого-то покладистого мужичка наточить четырёхгранное остриё. Длина получилась чуть больше пяти сантиметров. Самое то.

Пробую шатнуть. Сидит вроде крепко. Одновременно подтягиваюсь и выпрыгиваю. Продолжая держаться за шило, хватаюсь за полузасохшую ближнюю ветку. Глять! Она обламывается, я валюсь на лиственно-травяной покров. Ближайшая толстая ветка не меньше, чем в двух метрах. Минут пять пыхчу, изо всех сил обнимая шершавое дерево, пытаюсь влезть. Алиска подталкивает в корму. Не, не получается. Навыка нет, и сил не хватает. Ладушки, я тебя запомню, мы ещё встретимся. Вытаскиваю шило с раскачкой.

Потихоньку смещаемся ближе к речке.

— Так что дальше-то было? — Опять пристаёт Алиска.

— Дальше? — Вспоминаю, на чём остановился. — Ага. Джузеппе дал Буратино хороший совет. Сходить к черепахе Тортилле. А что? Ей триста лет, она много чего знает. И пошёл Буратино к Тортилле…

Тэк-с! Кажется, нашёл очень перспективное дерево. Ива — подсказывает девочка. Так вот, на этой иве с десяток развилок на каждой крупной ветке. Осматриваю со всех сторон.

— Тортилла тоже не знала, зачем у Буратино шуруп вместо пупка. Но она дала ему подробные указания, — продолжаю повествование.

— Пойди, говорит, в лес, и Тортилла машет лапой в ту сторону, найди там старушку. Она живёт ещё дольше, чем я. Она уже была старой, когда я только вылупилась из яйца. Если она не знает, как тебе помочь, то никто не знает. Сказала так старая черепаха и уснула. Кое-как разбудил её Буратино, колотя носом по панцирю. Так, где тот лес, говоришь? Как его найти? Дубрава там, говорит Тортилла, и показывает лапой. И мнится Буратино, что уже в другую сторону. Вот ты калоша старая, — думает он про себя. И снова сомкнула глаза черепаха и уплыла на дно, чтобы отстал от неё надоедливый деревянный мальчик…

— О-о-о-у! — Издаю торжествующий вопль. Нашёл! А вот как теперь добраться? Лезу на дерево с ножом в зубах, как бывалый индейский воин.

До самого конца не доберусь. Так что приходится пилить и резать ветку с большим запасом. Алиса терпеливо ожидает. Наверняка продолжения, а не конца моих эквилибристических упражнений.

Ива не из твёрдых пород, к тому же ветка не сухая, так что дело движется споро. Наклоняю вниз, Алиска подпрыгивает, тащит вниз. Общими усилиями справляемся. Хочу разделать на месте, но девочка останавливает.

— Не надо сорить. Отнесём домой, обрезки в печку.

Хозяйственная барышня. Так что тащим покорно шуршащую сзади ветку целиком. За моими россказнями время уходит незаметно.

— Вернулся домой Буратино озадаченный. Вечером собрался семейный совет, сверчок, Буратино, папа Карло и дядюшка Джузеппе. Судили-рядили они до самой ночи, наконец, кое-что вспомнил Джузеппе. Ходил он как-то в тот лес с дубравой. Старушку не видел, она в самой чащобе жила. Следующим днём собрал папа Карло Буратино в дорогу. Снабдил его тремя железными хлебами и тремя парами железных сапог, чтобы дольше не снашивались. Ещё изладил лук со стрелами. Мало ли что. На следующее утро дядюшка Джузеппе вывел деревянного прид… то есть, мальчика в нужную сторону и показал, куда надо идти… А вот мы, уже пришли.

Во дворе к моему восторгу выясняется, что ветка одарит меня сразу двумя подходящими рогатульками. Принимаюсь за работу. Алиска, зараза, не отстаёт от меня, требует продолжения.

— Продолжение позже. Щас некогда, — тут выходит бабушка, сразу ору на неё, знаю, что сейчас будет. — Басима! Сегодня за травой не пойду, ты мне до сих пор жгут не купила!

Начинается жаркий спор. Заканчивается компромиссом. За травой мы идём, но завтра, прямо вот с утра, бабушка поедет в райцентр. Там есть аптека.

— Сразу предупреждаю, — строго говорю бабушке, — не поедешь, одна за травой будешь ходить.

Бабуля обречённо вздыхает. У меня есть свой интерес. Я тренируюсь. Кипа травы на горбу — неплохое отягощение. И с ней возвращаюсь бегом. Причём несколько раз, так что бабуля нарадоваться не может. Она ликует, как кот Матроскин, «С тобой, дядя Фёдор, мы в два раза больше сена для нашей бурёнки заготовим!». Но про свой интерес помалкиваю. Знаю этих взрослых, они тут же ещё плату навесят за то, что на них работаешь. Как в анекдоте: так любил свою работу, что платил деньги за то, что позволяли её делать. Маркс отдыхает со своей теорией прибавочной стоимости. Он ничего про мою бабушку (и родителей) не знал.