Ранний старт

Сцена № 3. Частично нецензурная. Зина

Примечание. Описанные события произошли после сцены № 2, но до сцены № 1. Вот такая каша пока в моей голове. Так-то хронологический порядок следующий: 2, 3, 1.

Мне снова удалось вырваться на улицу одному. Мачеха всё время норовит сплавить Кирюшку вместе со мной, но удалось отговориться. Пришлось выдержать тяжёлую утомительную схватку. Попробуйте переспорить женщину! Но я победил.

— Вероника Пална, там во дворе часто гуляют страшные мальчики, один я убегу, а с Киром не смогу, — стараюсь выдвинуть аргумент посильнее.

— Так что теперь?! — Мачеха предуготовляется к любимой артподготовке, акустическому воздействию на витины (мои) уши. Знает, что от её грозного голоса ребёнок тушуется. Тушевался, но о том, что излюбленный ею эффект уходит в прошлое, мачеха пока не догадывается.

— Кирюше совсем на улице не гулять?! — Звуковое давление начало нарастать.

Спокойно гляжу на мачеху, не морщусь, как раньше. Встаю ровно, закладываю руки за спину (коренной Витя так любит делать). И неожиданно перехожу на официальный тон.

— Я решу вопрос, Вероника Пална. Но на это потребуется время.

Мачеха от неожиданности закрывает рот, с лёгким «ф-х-с-с-с» выходит заготовленный для акустического залпа воздух. Развиваю успех, терять время нельзя.

— Пока можете гулять с ним сами. Мне нельзя отвлекаться на него, пока я всё не сделаю.

— И что ты там можешь сделать? — почти нормальным тоном спросила мачеха, против логики добавив сарказма.

— Если не смогу, вам придётся всё время гулять с нами, — пожимаю плечами. Про себя гадко, раньше так не умел, ухмыляюсь. Чтобы он не переиграл какую-то глупую вздорную бабу? Да на раз!

— Вот это видел?! — в пяти с половиной сантиметрах перед носом возникает кукиш. Задумчиво кривя губы, разглядываю яркий маникюр на ухоженных пальцах.

— Вероника Пална, вы хотите, чтобы Кирюшку избили до полусмерти? Я не смогу его защитить, их двое, и каждый сильнее меня. И старше, — немного приукрашиваю вражеские возможности.

— Перестань называть меня Вероникой Палной! — истерически выпаливает мачеха.

О-хо-хо, тяжко вздыхаю. Применим тяжёлую артиллерию.

— Хорошо. Одевайте Кирюшку. Только заранее «Скорую помощь» вызовите, а то они, бывает, задерживаются. Бинты приготовьте, йод, зелёнку… аспирин, — на этом мои медицинские познания почти исчерпываются, а про галоперидол и уже не для Кирюшки осторожно умалчиваю.

Мягко надавливаю на мачехину руку, до сих пор увенчанную кукишом, не отказываю себе в удовольствии полюбоваться на её открывающийся и закрывающийся рот и топаю одеваться. Вот так и должно быть! Мужчина делает, баба — молчит.

На миг обернувшись, ловлю мимолётный уважительный взгляд отца. Тот в нашу перепалку не встревал, играет с Киром.

Выходя на улицу, догадываюсь, почему отец не вмешивался, и почему нас выпроваживали на улицу обоих. Выходные хочется провести с толком, а тут дети под ногами путаются. Сочувствую, понимаю, что дело молодое, но пока помочь ничем не могу.

Погода так себе. Солнце то и дело прячется за облака, но хорошо, что ветра нет. Ветра нет, зато злая девочка на месте. Вот она-то мне и нужна. Ещё в окно её заприметил.

Траектория моего якобы бесцельного блуждания по двору неуклонно приближается к объекту. И вот мой Витя в своей излюбленной позе стоит рядом со злой девочкой и начинает подкат. По отработанной схеме, один раз пролезло, почему ещё раз не попробовать.

— Сударыня, вы позволите к вам присоединиться?

Ни фига не срабатывает! Или как-то не так действует. Девочка не захлопала глазками, как Катя, и таращиться на меня не стала. Она скупо бросает мне хмурый взгляд, как медный грош нищему, и недовольно сопит. Всё!

Хм-м, обхожу девочку с другой стороны. Меня игнорят, это минус. Но и не гонят, это плюс.(с)

— Сударыня, имел удовольствие видеть вашу битву на днях. Позвольте выразить вам своё восхищение, сударыня. Вы были бесподобны! — последние слова произношу с неподдельным восхищением. Зачем подделывать то, что есть? Даже не надо вызывать из памяти картинку, она сама то и дело всплывает, переполняя душу благоговейным восторгом. Рычащая от бешенства девочка, зубами повисшая на ноге визжащего от ужаса врага. Блаженное, сладостное видение! Кто из нас не мечтал увидеть ненавистное нам существо в предельно жалком виде? Ну, кто? Пусть первый бросит в меня камень.

Девочка на этот раз награждает меня более долгим взглядом. И вроде огонёк злости горит не так ярко. Хотя это могло и показаться, но приступ воодушевления бросает меня в решительную атаку.

— Я видел, было здорово! Эпичная битва! — Стараюсь изо всех сил, размахиваю руками, пою дифирамбы без всякой меры. Когда говоришь комплименты женщине, одно хорошо — можно не соблюдать меры, главное, чтобы искренность била через край. Тогда можно лепить всё, что угодно.

— Ты богиня войны! Я такого даже в кино не видел! Только Афина Паллада, богиня войны и победы способна на такое!

Ни одна женщина не устоит перед таким каскадом комплиментов. Злая девочка уже не отрывает взгляда, и злобы в глазах… нет, она никуда не делась. Но лежит спокойно, ждёт своего часа. Решаюсь на последний бросок.

— Я заснуть не смогу, если не узнаю имя богини. Как тебя зовут? — Замираю, как азартный рыбак, старательно пуча глаза.

— З-зина! — Выплюнутое звериным рыком короткое слово сопровождается едва слышным глухим ворчаньем.

Мои нервы не выдерживают напряжения, рыком, сопровождающим короткое слово, меня отбрасывает от девочки, шарахаюсь назад… тум-м! Спотыкается о снежный ком, падаю на спину. В голове из того омута памяти, где внавал хранится всякая хрень, всплывает фраза «Это фиаско, брат».

— Ёрш твою медь, бл…ский выхлоп, ржавый якорь мне в ж… — немного подумав, добавляю, уперев очи в дурацкие серые облака, — это пиз…ц какой-то!

Удручённо поднимаю голову и вдруг вижу совсем близко чрезвычайно заинтересованный взгляд злой Зины. Она помогает, — о, боги! — злая девочка помогает мне подняться! Ошарашенный этим фактом, сажусь на снежный валунчик. Зина пристраивается рядом. И повторяет всё, что я только что непроизвольно сказал, нисколько не смущаясь фактом нецензурности произносимого. Но всё повторить не может.

— Ржавый… ржавый… а дальше? Дальше что сказал? — на меня глядят серые, — оказалось, что они у неё серые, — глаза. В них горит, полностью забивая обычный огонь адского зла, неизбывный интерес к новой, запретной и такой соблазнительной лексике.

С облегчением вздыхаю. Всё, злая девочка у меня в кармане. Я с ней познакомился, она начинает общаться, и испытывают ко мне неслабый интерес. Аплодирую сам себе, никогда до этого так не гордился своими победами на переднем крае гендерного фронта.

— Хочешь научиться? — Зина кивает часто-часто, — Ну, смотри, если говоришь это мальчику или дяденьке, тогда так…

Беру паузу, набираю воздух в лёгкие и выдаю на одном выдохе:

— Ржавый якорь тебе в жопу, с-сучий ублюдок! — Дурное дело нехитрое.

Испытываю парадоксальное чувство гордости от того, что Зина буквально излучает на меня откровенное восхищение и огромное уважение. Уважение увеличивается ещё больше, когда на вопрос «Кто придумал?» отвечаю кратко:

— Я, — и добавляю, — меня, кстати, Витей зовут.

Справившись с приступом восторга, Зина приступает к изучению конкретных приложений ругательного заклятия.

— А если тётенька?

Обсуждаем варианты. Время пошло весьма плодотворно. Пикантные идеи рождаются на ходу. Пришлось ещё пояснять, что такое якорь. Рисунок на снегу и заявленные габариты такелажного оборудования приводят Зину в восторг.

— Зина, не торопись. Заучи сначала основу, а потом подставляй разные слова. Самые обычные слова могут быть ругательными, понимаешь? Вот видишь толстую девочку или тётеньку, как их обругать? Да назови её жирной ватрушкой и всё.

— Якорь тебе в жопу, жирная ватрушка, — радостно выпаливает Зина.

— Ржавый якорь, — поправляю назидательно, — не пропускай, это очень важное слово: «ржавый».

В какой-то момент спохватываюсь.

— Только не говори никому, что я тебя научил!

— А то что? — В глазах Зины начинает разгораться презрение. Да уж, с этой девушкой не забалуешь.

— Мама будет ругаться.

— Ты её боишься? — Презрение разгорается всё ярче.

— Нет!!! — Испытываю неподдельное возмущение, — клал я на неё. Но когда она визжит, ушам больно. Понимаешь, мужчины очень плохо выносят женский визг.

Эти объяснения Зина принимает благосклонно.

Конец необычной прогулки выглядит под стать необычному знакомству со злой девочкой. Благодаря ей же. Из подъезда вываливает массивная хмурая тётка, и двор оглашает зычный вопль.

— Доченька! Домой! Быстро!

Зина молча сгребает свои скудные принадлежности и бежит к матери. В мою сторону бросает взгляд, совсем не злобный и почти не хмурый. Уверенно расшифровываю это, как сердечное дружеское прощание. На половине преодолённой дистанции Зина, к моему огромному изумлению, радостно кричит матери:

— Ржавый якорь тебе в жопу, сучья ватрушка! — И через пару секунд утыкается ей головой в колени.

— Ух, ты! — Восхищается мама злой девочки и ласково спрашивает. — Тебя кто этому научил, дрянь такая?

— Он, — краткий ответ сопровождается тычком руки в мою сторону. «Это пи…ц какой-то!», — цензурно думать я не в состоянии. Просил же!

Хмурая тётка смотрит на меня, одобрительно рычит:

— Смотри у меня, сучёнок! — Показывает литой кулак. Зина приветственно машет рукой. Парочка злобных женщин удаляется. Занавес.

«Это полный пи…ц!», — провожаю их мысленным комментарием.

Так началась моя дружба с Зиной.

Проблема безопасности решена. Он обещал мачехе решить вопрос, он его решил. Мужик сказал, мужик сделал. Если они будут рядом с Зиной, братья Ерохины, те самые, к ним ближе ста метров не подойдут. Лучше с этой проблемой не мог бы справиться даже могучий бульдог или питбуль со страшной мордой, покрытой шрамами, следами жестоких и кровавых битв. Не дотягивают эти глупые животные до маленькой Зины.