Ранний старт

Эпизод 6. Продолжение экспансии

Сцена 1. Стратегический паритет

— А ты чего здесь сидишь? — Не ласково, но с подъёмом спрашивает Вера Егоровна. — Иди в свой класс, тебя обратно перевели.

Это правда, я продолжаю сидеть, когда весь класс вскакивает, приветствуя училку. Зато сразу после слов Веры Егоровны не встаю, а взлетаю. И вылетаю в двери, успевая крикнуть временным одноклассникам:

— Мы победили! Но пасаран! Победа или смерть!

Многие начинают хихикать, некоторые пацаны приветствуют меня сжатым кулаком вверх. Наша фишка, из «В» распространилась по всем первым классам. Как училка их успокаивала, уже не видел. Короткий спурт до родных пенатов, и я — дома.

— Можно, ЛильНиколавна?

Девушка разрешает, когда уже запрыгиваю на своё место. Ерохин оборачивается, подставляет ладонь. Перехлопываюсь не только с ним, но и с Зиной и Катей. Мы снова вместе. Сияем не только мы, будто заражаясь от нас, светится лицами весь класс. И Лилия. Статус-кво восстановлен.

На перемену вылетаю, как раньше, испытывая приятное чувство ностальгии. Играем в слона в расширенном составе, привлекая букашек. По восемь человек в каждой команде.

Яростное столкновение с директором закончилось вничью. Насколько знаю, ему повесили строгий выговор. И даже не по жалобе. По жалобе директору предложили всё исправить самому. Меня — обратно в родной класс, Лилии — премия за стопроцентную успеваемость в подопечном классе. Всё бы директору, как с гуся вода, но «помогла» травма Медникова. Оказывается, случаи травматизма учащихся, которые попадают в травмпункты или больницу, считаются очень тяжёлым ЧП. Несколько дней в школе работал инспектор департамента, такой невзрачный дядечка, который оформил все акты и другие грозные бумаги. Так как никаких других крайних он не нашёл, таковым пришлось назначить директора. Не организовал присмотр за школьниками на переменах, допустил непотребное и всё такое.

И если бы нашлись стрелочники, директор всё равно бы огрёб своё. То есть, выговор ему был гарантирован в любом случае. И как мне объяснила Марь Евгеньевна, уволить человека против его воли сложно. Нужно, как минимум, два выговора в течение полугода, что позволит считать нарушения систематическими. И через суд, если увольняемый упрётся. Долгая, короче, тягомотина. Интересно получается, подготовленный мощный удар справа в итоге парируется, а какой-то вспомогательный и случайный удар слева неожиданно наносит видимый ущерб. Травма Медникова — абсолютно случайный фактор.

Но уволить директора надо. Придётся выбрасывать козырной туз. Прости, дорогой, так уж получится…

Ещё одно изменение. Каждую перемену у входа в наш блок дежурит кто-то из начальниц. По очереди. Чужой теперь не проскочит. Шаг в сторону превращения в полицейское государство. Не знаю, надолго ли эти строгости, но пока так.

Вечером поправляем горку, подтаскиваем с помощью Обормота новые глыбы для последующей модернизации. Пускаем собакена на санках, он почти научился. Настроение восстанавливается до прежнего уровня. Бумажно-бюрократические войны изматывают намного сильнее, чем честные драки.

Сцена 2. Козырный туз волосатой масти

Выбегаем из школы на рывке, притормаживаем, только добравшись до девчонок. Катя со свитой и Зина. Бегущий человек вызывает подозрение, которое сразу испаряется, увидев причину: мы с Димоном подружек догоняем. За нами неспешно выходят гвардейцы, чему-то радуются. Ну, эти ребята всегда повод найдут.

— Наконец-то, — недовольно морщит надменный носик королева.

— Вашличество, где ваше королевское терпение? — Приходится время от времени щёлкать по королевскому вздёрнутому носику. — Гвардия решала важные проблемы с четвёртыми классами.

— Какие?

— Важные!

— Ага, важные, — хихикает фрейлина Ира, — кто кого в коридоре толкнул и кому, что сказал…

Ерохин стартует первым к показавшейся впереди ледяной дорожке. За ним устремляется Зина, за ней — все остальные.

Ещё один трудный и счастливый учебный день закончен. Хотя не совсем счастливый, ни одной драки, который уж день…

Наша учёба закончена, но вся остальная школа всего лишь пересекла медиану.

Школа.

Директор подходит к своему кабинету. Лицо спокойное, обыденно озабоченное. Дела у руководителя учреждения с сотней работников и семью сотнями школьников есть всегда.

Сначала периферийным зрением замечает что-то, подсознание тут же выдаёт предупредительный сигнал «Непорядок!». Директор останавливается, тупо разглядывает рисунок на белой двери. Сзади раздаётся отчётливое хихиканье. Принимать и выполнять решение приходится с максимальной скоростью. Директор чуть ли не с мясом вырывает ключи из кармана, нервно находит нужный ключ, вставляет в скважину. У-ф-ф-ф! Дверь открывается вовнутрь, но из проёма лучше не выходить, чтобы не выставлять на всеобщее обозрение неприличный рисунок.

— Тамара Владимировна! — Окликает директор проходящую мимо учительницу. — Завхоза или уборщицу быстро ко мне!

Через несколько минут закипают аварийные работы. Сначала закрывают несколькими листами рисунок, приносят моющие средства и уборщица принимается за работу. Фломастеры, — какой вредитель придумал настолько стойкий красящий состав? — трудно смываются.

— Пётр Ильич! — К директорскому кабинету, провонявшему ацетоном, подбегает давешняя учительница. — Там на первом этаже ещё один…

Во дворе.

Шмяк! Растягиваюсь на утоптанном до ледяной твёрдости снегу. Друзья, которых иногда хочется злобно закавычить, дружно хохочут. Меня толкает лапами Обормот, оглушая лаем.

— Не ори в ухо, скотина, — отпихиваю пса, встаю.

Не получилось продемонстрировать технику скоростного бега. Слишком скользко.

— Ты обещал кое-что другое показать, — требовательно глядит отсмеявшийся Ерохин.

Точно! Есть такие мысли.

— Пошли! Сделаем ударный макет из снега.

Будем отрабатывать бэкфист. Ногой и рукой. А позже противодействие. Если чересчур лихого и самонадеянного бойца подловить, то можно легко сломать ему руку или серьёзно повредить ногу. Смотря чем бить будет.

А это весело, сбивать со снежного постамента снежную же глыбу. Особенно ногой с разворотом вокруг своей оси по длиннейшей дуге, практически кругу.

Сделал дело — гуляй смело! Или по-другому: свершил пакость — на душе покой и радость. Три дня руку набивал, чтобы быстро и точно сделать примитивный рисунок. Разок чуть Лилия не спалила. Отговорился, что персик рисовал. Успел предупредить её вопрос, — за что себя очень хвалю, — пояснением, что персики натурально лохматые.

И вообще. Не так всё просто. Надо расставить посты наблюдения, чтобы меня не застукали около директорской двери, продумать пути отхода, договориться о сигналах оповещения. Целая спецоперация. В вестибюле намного легче.

Следующие несколько дней по школе волнами из конца в конец привольно гуляет цунами веселья. Мне уже ничего делать не надо. Рисунки с волосатой жопой стихийно появляются в самых разных местах. Некоторые из них весьма зрелищны и заметно превосходят мои первичные в мастерстве и красочности.

Украдкой, прямо опасаюсь, поглядываю при случае на директора, свекольный цвет лица которого приобретает свойство перманентности. Верноподданическое рвение учителей и технических работников результатов не даёт. Не приставишь же к каждому школьнику учителя.

А мы что? Мы — ничего. Нам учиться надо, мы и учимся. Как завещал нам, бляха, великий Ленин.

P.S. Интересно, откуда эта фамилия в голове вспыла? Копать боюсь, голова разболится…

Сцена 3. День победы

— ЛильНиколавна, а правда у нас директор школы сменился? — Как самая правильная девочка, Катя по-уставному поднимает руку, ставя её на локоть. Только затем спрашивает. После разрешения.

— Да. Пётр Ильич уволился. Пока за него завуч Елена Дмитриевна.

О, да! Свершилось! Вскакиваю, изображаю невероятные па из кей-попа, брейк-данса и лезгинки одновременно.

— Ура! Мы победили!

Бегу к доске, не слушая слабых возражений Лилии. Пишу крупными и довольно красивыми буквами:

«1 февраля — день великой Победы 1-го «В» и личного состава всей школы № 7!».

С чувством полнейшего удовлетворения сажусь на место. Класс хохочет. Делаю вид, что не замечаю пристального взора любимой учительницы.

— Признайся, Колчин, — сверлит меня взглядом, — это ты всё сделал?

— Не преувеличивайте, ЛильНиколавна. Я всего лишь первоклассник, — это правда. Только камешек скинул, дальше лавина сама пошла. Даже неизвестно, я ли. Может, Зина, которая первая выкрикнула прозвище, намертво приклеившееся к могучей фигуре директора. Сзади.

— Вся школа старалась…

Как там Гоголь формулировал? А так и написал, на века.

«Выражается сильно российский народ! и если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство, утащит он его с собою и на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света. И как уж потом ни хитри и ни облагораживай свое прозвище, хоть заставь пишущих людишек выводить его за наемную плату от древнекняжеского рода, ничто не поможет: каркнет само за себя прозвище во всё свое воронье горло и скажет ясно, откуда вылетела птица. Произнесенное метко, всё равно что писанное, не вырубливается топором».

Тяжело придётся экс-директору. И кто ему виноват? Уволился бы, когда культурно предложили, обошёлся б малой кровью. А теперь, куда ни пойдёт, поволочится за ним позорная кличка, словно консервная банка, привязанная хулиганами к хвосту несчастного кота. Как печать на лбу, как ни повернись, всё равно увидят, прочтут, и так будут почитать тем самым прозвищем. Одно остаётся — всё бросить, уехать далеко-далеко, сменить фамилию, спрятаться от всех, как свидетель против мафии. Тогда есть шанс. Аминь тебе, директор, в волосатую жопу…

Чужого бэшку из нашего класса тоже убрали. Они, может, и оставили бы, да только нельзя по современным нормам больше двадцати пяти человек в одном классе держать. Двадцать шестой — лишний.

Сцена 4. Обычный день

Очередная перемена, звонок с урока. Лилия улыбается и дисциплинированно ждёт, когда из класса выбежит последний ученик. Она выходит вместе с девочками.

Стихийный выброс энергии наш класс, под моим мудрым руководством, превратил в не менее мощный, но организованный. Как только Оксана открывает двери, выскакивает первая двойка из сидящих впереди в каждом ряду. Дистанция образуется сама собой, в силу разных стартовых позиций. За ними, как только выскакивает в двери последний из пары, выбегает вторая двойка. К этому времени в каждом ряду уже сформирована колонна. И каждый уже знает своё место в боевом строю. Выходящая после нас из класса Лилия может любоваться нашими стройными ратными рядами.

Букашки пытаются брать с нас пример. У них всё бурлит, но пока нашей военной чёткости не достигли. За счёт выучки, ровности шеренг и управляемости мы стали побеждать в четырёх случаях из пяти.

Зря интеллектуалы с надменным пренебрежением смеются над анекдотом: «Какие же вы умные, если строем ходить не умеете?». Строй — величайшее изобретение военной мысли. Поэтому римские фаланги легко громили орды варваров. Как сейчас мы громим численно превосходящих нас букашек.

— Правый фланг — шаг вперёд! Левый на месте! Выровняться!

Наша фаланга поддавливает противника справа. Левый фланг примыкает к нашим дверям, поэтому его нельзя продвигать. Стоящий в центре Рогов хватает очередного дерзнувшего и мощным толчком отправляет в сторону дверей. Остальной строй не даёт угаснуть приданному импульсу, и букашка влетает в наш класс. Очередной пленённый попадает в «концлагерь».

Шаг за шагом продвигается фаланга к нашей королеве и враг ничего не может сделать. Катюша привычно царственно подаёт руку и выходит из круга. Привычно мало огорчившиеся букашки расходятся.

В нашем классе на видном месте рядом с доской висит Конституция, вернее, её основные положения. Первым пунктом провозглашается, само собой, что источником власти является народ, хи-хи. Прописан статус королевы и принцессы, их права, обязанности и привилегии. На стене висит таблица со списком класса. Возглавляет список, разумеется, Катя. Таблица разделена на две части, в первой в строке против фамилии висят красные звёздочки. За достижения и успехи. Во второй части — чёрные метки, соответственно, за проколы и недостойное поведение. И то и другое в ведении королевы или принцессы. У букашек такие же есть, у нас передрали.

Двоек нам пока не ставят, политика ведётся такая, не травмировать психику ребёнка. Но их вполне заменяет чёрный кружочек в таблице. Только в отличие от двойки в школьном журнале, его можно снять, если провинившийся искупит свою вину. Нет никаких меток только у Кати. Напротив её фамилии приклеен вырезанный из жёлтой фольги силуэт короны. У принцесс букашек серебряная корона и тоже никаких меток. Пока единственная королевская привилегия Кати в том, что принцессы букашек свои решения о награждении или наказании утверждают у неё. В присутствии провинившегося или отличившегося обычно.

Чёрная метка за крупные залёты. Намного более часто — дежурство вне очереди.

Красная звёздочка весит больше пятёрки. Сильно больше. Надо получить пять пятёрок подряд, чтобы получить звёздочку. По любому предмету. И ещё у меня особый статус. Я вне юрисдикции королевы, напротив моей фамилии висит что-то вроде герба, вертикально расположенный меч на фоне щита с острым низом. Никто не оспаривает моего лидерства, но отметить его явным образом не помешает.

Если коротко охарактеризовать все процессы, это освоение завоёванной территории. Исподволь приучаю учителей к мысли, что ни один приказ классной руководительницы, предметного учителя, когда он будет, и даже администрации без согласования с королевой не законен и к исполнению не принимается. За исключением обычной рутины, разумеется. Кстати, эта королевская привилегия в Конституции не прописана. Ничего. Накопится куча предложений, рассмотрим в будущем году всем пакетом. Лилия и так соблюдает.

Дисциплина в классе практически идеальная. Необходимые для детской психики отвлечения обеспечивает Эдик. Вернее, символические подзатыльники, отвешиваемые Роговым. Кстати, за патронаж над Эдиком у него висит премиальная звёздочка. А наши добросердечные девочки, даже не королева, запретили Лёне бить Эдика чувствительно. Хотели совсем прекратить, но тут уже я на дыбы встал. Нельзя, он уже привык, у него рефлекс, как команда «Фу!» для обученного пса. Позже заменим устным замечанием, когда совсем в норму войдёт.

Сцена 5. Во дворе весной.

— Эй, а ну верни! Стой, зараза! — Не сговариваясь, наша основная боевая тройка рвёт с места вслед какой-то шустрой паршивке, умыкнувшей наш теннисный мяч.

Сцуко! Конечно, она воспользовалась преимуществом, почти пробегая мимо нас, но как-то быстро разрыв между нами увеличивается. Нет, чо за хрень! Играем, никого не трогаем, проходит мимо, подхватывает мячик, пропущенный Димоном, и с места рвёт от нас скаковым аллюром.

В вышибалу играем, когда Обормота нет. Тренируем ловкость и точность. Мячик бросаем не прямой наводкой, а с подскоком. Далеко подскок, можно пригнуться или в сторону отпрыгнуть. Близко, тогда подпрыгивать надо, разводя ноги и пропуская мячик под собой. Пойманный мячик даёт одну жизнь, нейтрализует одно попадание. Кто дольше продержится, тот и выиграл.

Можно и с Обормотом, только игра превращается в сплошной цирк и бардак. А сейчас жалею, что его нет с нами. Он бы живо эту быстроногую лань… то есть, дрянь догнал.

Погода самое то для побегушек. Апрель перевалил за середину, не жарко и не холодно. Градусов семнадцать ближе к вечеру, как сейчас. Снега и луж давно нет, деревья выпускают клейкие листочки, трава, так вообще, чуть ли не из под снега начала пробиваться. Короче, лето проводит успешный блицкриг.

Разрыв увеличивается метров до сорока. Надо что-то делать.

— Народ! Ф-фых! Надо включать, ф-фых, скорость! Как я учил? Ф-фых! Широкий шаг и, ф-фых, без лишнего напряжения!

Мы ускоряемся, разрыв стабилизируется. Давно уже выскочили из своего двора, пересекаем следующий блок домов. Прямо какая-то чемпионка, да года на два старше. Или один и просто высокая.

Между нами тоже появляется разрыв. Больше всех отстаёт Зина, она немного меньше ростом, шаг чуточку короче. Отродье кикиморы отвоёвывает у меня сантиметр за сантиметром. Сцуко, она ту же технику использует, что и я! То ли по наитию, то ли тренированная.

Как же я забыл?! Выхватываю рогатку, шарю в небольшом подсумке, на улицу хожу в той же амуниции, что сделал в Березняках. Мы пробегаем уже третий блок и выходим на оперативный простор, обширный пустырь. Следующие застройки примерно в полукилометре. Это хорошо, мои друзья сильно отстали, а тут ещё долго будем в пределах видимости. На выдохе выдаю оглушительный свист, чтобы сориентировать друзей. Глядь! Свистом придаю импульс коротко оглянувшейся дряни, она одним рывком увеличивает расстояние на несколько метров. Ну, держись! Сам не догоню, пуля догонит!

Останавливаться нельзя! Дистанция метров в восемьдесят равна практической недостижимости. Забежит за угол любого дома и спрячется. В квартире у подружек, где-нибудь в кустах, а то и до угла следующего дома успеет добраться. Ищи-свищи её тогда! Поэтому исхитряюсь пульнуть прямо в очередном прыжке-шаге, почти не теряя скорости. И рука уже вытаскивает следующий снаряд, до конца полёта первого. Есть попадание! Я — снайпер! С сорока метров, а то и больше, на ходу! Засохший кусок глины чувствительно клюёт воровку в плечо. От неожиданности та слегка запинается. Тут же прибавляет, но успеваю отыграть метра полтора-два.

Погоня, погоня, погоня! В горячей крови! Гы-гы! Промежуточная победа за нами! Дрянь бросает далеко в сторону нашу священную и неприкосновенную собственность. Делаю знак сильно отставшим друзьям. Димон машет ответно рукой, понял, подберут. Но преследование продолжаю, в рогатку заложен следующий заряд. Камень? Они там вперемешку лежат, и перезаряжаться не буду. Только уже не буду палить высоко, чтобы голову не разбить. Сцуко, жалеть я её ещё обязан, дрянь такую! Ш-ш-у-у-у-х! Камешек вскользь задевает ногу, девчонка подпрыгивает от неожиданности, выигрываю ещё метр.

Воровка добегает до следующего квартала. Резко поворачивает, а вот это тактический промах. При таких резких сменах курса скорость неизбежно падает, поэтому я закручиваю плавный вираж. Бегу по однополосной дороге для машин, девчонка же ныряет сразу за угол на узкую дорожку у стены. Есть контакт! Скорее всего, она живёт здесь…

И где она? Быстро обшариваю взглядом весь двор. В принципе, такой же, как у нас, обнесённый домами, только одними пятиэтажками. Только обширнее, Намного раньше построено, деревья высокие и кусты густые. Кусты не шевелятся, и не… не шевелились, когда я вбежал. У меня очень тренированная зрительная память, — спасибо систематическим занятиям по рисованию, — не знаю на сколько мегапикселей, но мне хватает. Внимательно пересматриваю кадр, когда только что вбежал. Есть! Дверь во второй подъезд от моего края еле заметно затворяется. Буквально пару сантиметров улавливаю. Она точно там! Или живёт или прячется.

Иду по дороге к этому подъезду, останавливаюсь напротив, сверлю взглядом каждое окно, она может сидеть на любой междуэтажной площадке… Хлоп!

Сцена 6. Столкновение

На хлопок по плечу с силой, далеко пересекающей черту наглости, моя реакция нулевая. Как и на требование предъявить свой мандат, которое в данных реалиях звучит так:

— Ты чего тут в нашем дворе делаешь?

Как много намешано в этом вопросе! Кроме прямого значения, обычного интереса, скрытая угроза, требование подтверждения легитимности, например, в гости пришёл. Всё знакомо. Сами такие. Вариантов ответа у меня несколько, обычно в стиле Терминатора.

1. Пошёл в жопу!

2. Отвали!

3. Тебя не спросил!

4. Катись нахер!

И самый интеллектуальный:

5. Ищу, кому в морду дать.

Ещё можно, ни слова не говоря, зарядить в репу. Но выбираю мирный вариант. Драка никуда не денется, а мне кое-что узнать надо… о, кажется, засёк движение между вторым и третьим этажами.

— Тут у вас девчонка вроде живёт. Второй или третий класс. Надо бы познакомиться…

— Чего?! — Пацан становится передо мной. Белобрысый, на голову выше. Двое с ним, моей комплекции. В отдалении, у смежного дома, образующего с ближним угол, ещё компания человек в пять. Видно, посчитали троих достаточным, чтобы построить одного залётного.

— Хочешь познакомиться с нашей девчонкой?! Не припух, часом? — В голосе угроза, придвигается ближе.

— Нафиг она мне не упала, — грубо ответствую я, — мне интересно с её тренером познакомиться. Очень быстро эта девочка бегает…

— Варька-то? — Ухмыляется клеврет слева. — Она да, скачет так, что фиг догонишь…

Оп-па! Салют тебе, о, мальчик неизвестного имени и роду. Не потому неизвестного, что нельзя узнать, а потому, что нафиг не нужно. Спасибо, незнакомый друг, теперь я знаю имя! И то, что она точно здесь живёт. Местная звезда, не фигли-мигли.

— Я во втором классе учусь, — лучше соврать, противнику, даже потенциальному, лишнего знать не надо, — у нас тут с пятой школой соревнования намечаются. Если она второклассница и в пятой школе учится, то нам каюк. Первое место за ней.

— Займёт, — подтверждает белобрысый, — она всегда их занимает. Но в этот раз вам повезло, она хоть и во втором классе, но учится в нашей 11-ой школе. Только она не тренируется нигде.

— Да? — Делаю вид, что жутко огорчён. — Тогда ладно.

Подмигиваю подошедшим друзьям, переводящим дыхание. У Димки с Зиной физподготовка дай бог каждому, но пробежать километра два на высоких оборотах по силам только регулярно тренирующимся спортсменам.

— Пошли! — Командую своим, и мы неторопливо выруливаем на выход со двора.

— А эти чо? — Подозрительно смотрит на троицу Димон. Те, дальние, завидев, что соотношение сил изменилось, начали было подтягиваться.

— Да ничего! — Отвечаю намеренно громко. — Классные парни, всё объяснили!

Сопровождаю кивком в сторону «классных парней», которых мой комплимент ощутимо успокаивает. Тихо сдувается не успевшая созреть стычка. Мирно уходим.

— И что, мы просто так уйдём? — Возмущается Димон уже на пустыре.

— Зачем просто так? Я уже много чего узнал про эту Варьку. Живёт в том подъезде, где мы стояли…

Оборачиваюсь, смотрю на номер дома на улице Новозаречной. Запоминаю.

— Учится во втором классе в 11-ой школе. «А», «Б» или «В», не знаю. Вряд ли в «А», хотя… — хотя в силу незаурядных легкоатлетических способностей могла и в «А» попасть. И кто там знает, такие же у них обычаи отделять зёрна от плевел с первого класса, как у нас, или нет?

— И что, мы ей не отомстим? — Димон играет с мячиком, он здорово от поверхности отскакивает.

Испытываю укол разочарования. Не оценил мой юный и немного недоразвитый друг моих усилий разведчика. Собранная инфа, плюс мы её в лицо знаем почти хорошо, позволяет нам отловить её в любой день. Выяснить номер квартиры? Нет ничего проще! Стучусь в любую дверь на третьем этаже, — скорее всего, она там живёт, — и спрашиваю: «А Варя на улицу выйдет?». И она выходит, если угадал. Не угадал, так ещё лучше, мне показывают квартиру, где она живёт. Злодея в таком мальчике-зайчике, как я, никто не заподозрит.

— Если хотите, то без проблем…

По дороге обсуждаем план действий. Зина участвует междометиями, а также одобрительными или осуждающими взглядами.

В родном дворе садимся на лавочку у подъезда.

— Пора вас учить скоростному бегу. Завтра и начнём. Или послезавтра… — чую, от сегодняшнего забега у моих ратников ноги будут болеть.

Сам-то уже нарабатываю нужные навыки. Типичная ошибка желающего бежать быстрее в том, что он старается нарастить обороты, а нужно, как в автомобилях включать повышенную передачу. Дело в том, что частота шага — параметр не то, чтобы совсем неизменный, но его увеличение сопровождается непропорциональными затратами энергии. Бегущий человек подобен колебательному контуру с собственной частотой, иногда именуемой резонансной. Собственная частота — параметр постоянный, константа. И бег на собственной частоте шага — самый энергоэффективный. Попытка увеличить частоту ведёт к резкому расходу энергии, затрачиваемому впустую.

Короче говоря, чтобы быстрее бежать, надо увеличивать длину шага. Ни в коем случае не частоту. Бесполезно.

— Никогда такого не было, — задумчиво произносит Зина, — чтобы кому-то врезать, приходится догонять. Всегда сами приходили.

Переглядываемся с Димоном. Что-то он чувствует, но пока не осознаёт. Меня скрючивает от хохота. Димон улыбается, сочувственно и удивлённо. Не дошло. Придётся объяснять.

— Нет, ха-ха-ха, ты слышал? Ой, не могу!

Зиночка начинает хмуриться.

— Ха-ха-ха! Она заговорила! Гы-гы-гы! Ни одного матерного слова! Впервые!

Улыбающийся Димон разворачивается к Зине, улыбка становится шире.

— Моржовый хер насквозь вам в уши обоим! — Выдаёт Зина.

— У-ф-ф-ф! — Мне резко легчает, восстанавливаю положение сидя. — Я даже испугался слегка…

Димон только сейчас начинает мелко хихикать. Зиночка уходит домой, дружелюбно обложив нас напоследок.

Сцена 7. Дома

— Ты почему Кирюшу одного во дворе бросил? — Хмурится недовольная мачеха.

Не понял. Чего это она? Опять инстинкт самосохранения отказывает? Но быстро доходит. На мне образ пай-мальчика, которого можно попытаться взять в оборот. Бляха, но она же меня знает! Не, иногда жалею, что мы не в дикой природе, там такие тупые долго не живут.

— Как бросил? — Поиграю чуток в поддавки. — Он же дома!

— Его Катя привела, — мачеха поджимает губы. Отца нет, он в дальнем рейсе на неделю, вот и начинает от рук отбиваться.

— Ты что-то имеешь против Кати? — Сбрасываю маску, смотрю холодно и прицельно, как волк, готовый напасть. Она, как первый раз не выдержала моего прямого взгляда, так до сих пор он её пугает.

Мгновенно приходит в замешательство. Теряется и отстаёт. Про себя, чтобы я не слышал, ещё побурчит что-то, но мне это до лампочки. Против Кати она ничего против сказать не может. Во-первых, она ей нравится. Во-вторых, мачеха страдает тяжёлой формой чинопочитания и хорошо помнит, кто её отец.

Иду мыть руки и ужинать. Помощь мне не нужна, даже наоборот. Не хочу давать ей возможность незаметно мне в тарелку плюнуть. Поэтому насыпаю себе сам.

— Посуду за собой помой, — находит к чему придраться мачеха.

— Это твоя обязанность, — отвечаю спустя короткую паузу, во время которой воздерживаюсь от ответа в стиле Терминатора.

Что-то она сегодня не в духе. Скучает по отцу? Того пятый день нет. А тут ещё раздражение не на ком сорвать, ха-ха-ха. Полтора года назад я уже наполучал бы ремнём по рукам. Любимая забава у неё такая была.

Сижу в комнате и думаю. Мне нужен планшет с выходом в интернет. Вздыхаю. Уговорить папахена — тот ещё квест. Хорошо, хоть в библиотеку разрешил записаться. Там, в библиотеке заставили разрешение принести, с принятием ответственности. И то ладно. Взял там самоучитель по рисованию, каждый месяц продлеваю.

Очень важной вещи научился. Как-то неожиданно и само во время наших игрищ проявилось. Как будто я какую-то важную кнопку в организме нашёл. Случайно. И случайно же нажал. Подозреваю, во взрослом состоянии освоить это невозможно или очень трудно. Какие-нибудь специальные технологии нужны. Крайне полезная способность — включение ускорения. Скоростное восприятие окружающей обстановки. В драке или игровой свалке всё вокруг замедляется. Вовремя засекаю летящий в лоб кулак и уклоняюсь, уворачиваюсь от мяча или наоборот, ловлю его или перепасовываю. Двигаюсь почти так же, как остальные, пусть лучшие из окружающих, но реакция заметно выше. А в драке, как на войне: кто успел, тот и съел.

Очень важное преимущество — скорость реакции. Иногда кажется, что могу увернуться если не от пули, то от стрелы точно. Пробовать, ха-ха-ха, не буду. Хватит мне тренировок на включение/выключение быстрого режима.

Вот неоспоримое преимущество нежного возраста. Скорость обучения фантастическая для взрослого.

Сцена 8. Расплата

Утро. Хорошенькая второклассница выскакивает на лестничную площадку, получив напоследок от мамы поцелуй в щёчку. Погода замечательная, яркое весеннее солнышко заливает город теплом и светом. Задорной дробью сыпется стук от веселой побежки вниз по лестнице через ступеньку. Д-р-р-р-р, — по лестнице, шырх-шырх по площадке, снова — д-р-р-р-р.

Весёлая симпапуля, по всему, ученица начальной школы выскакивает из подъезда навстречу новому и, наверняка, радостному дню. Кроме волны свежего воздуха, непередаваемо пахнущего нежнейшего цвета листвой, неопределимыми запахами первых цветов, — возможно, одуванчики, или занесло ветерком растительные феромоны от буйно цветущей черёмухи из ближайшего сквера, — очаровательную девочку встречает буйство красок, свойственных только весне, окончательно вступившей в свои права.

И ласковый голос, замечательно гармонирующий со всем окружающим благолепием.

— Привет, Варенька! Какое замечательное утро, не правда ли, сударыня?

— Ш-ш-то? — Девочка округляет глаза. Деликатный лязг двери за спиной звучит, как захлопнувшаяся ловушка.

Симпатичный мальчик на лавочке ей не знаком, но кого-то напоминает, кого вспоминать не хочется. Сильно не хочется. В животе разрастается холодок, хотя мальчик смотрит очень приветливо и даже ласково.

У Вареньки есть козырь, который всегда с ней и который она не стесняется выкладывать в случае нужды. И когда мальчик встаёт и с улыбкой неторопливо приближается к ней, девочка резким спуртом рвёт к ближайшему углу дома. Дальше дорога, пустырь и до школы рукой подать. Её настигает резкий короткий свист, тоже неприятно знакомый. Но свист ей не страшен, свистом её не остановишь. Хотя у него тогда рогатка ещё была…

Стремительная девочка не добегает до угла всего каких-то пару миллиметров. Ну, может, двух с половиной. Т-тум! Навстречу вылетает крепкий кулак и втыкается чуть ниже грудины. Тут же её вытаскивают за угол и отпускают. Пытающаяся ухватить ртом воздух девочка плюхается на задницу и сразу не может сфокусировать глаза на приблизившемся хмуром девчоночьем лице.

Из-за угла неторопливо выходит приветливый мальчик, спустя несколько секунд выбегает ещё один. Уже не такой приветливый, как его друг, а неприятно радостный. Приветливый мальчик присаживается рядом на корточки и советует хмурой девочке.

— Тормоза ей включи, а то больно быстро она бегает…

— Ай! О-ё-ой! — Варенька вскрикивает два раза. По разу на каждый пинок носком ботинка по внешней стороне бедра. Постаралась не только девочка, мальчик, прибежавший последним, берёт на себя левое бедро.

— Скажи, Варюш, — ласково вопрошает приветливый мальчик, — зачем ты это сделала? Это первое. И второе, ты всё время так поступаешь? Что-нибудь украдёшь и тупо удираешь? Догнать-то тебя почти невозможно.

Варя упрямо молчит.

— Скажи: хочешь, мы сейчас отведём тебя в твою школу и всем расскажем, что ты — воровка?

Немного подумав, Варенька отрицательно мотает головой.

— Хорошо, Варюша, как скажешь, — покладисто соглашается мальчик и делает какой-то знак хмурой девочке.

Дум-м! Дум-м! В глазах на мгновенье поочерёдно вспыхивает солнце и тут же гаснет. Разрастается боль и расползается по всему лицу. Заливаясь слезами, Варя кое-как встаёт и видит забегающую за соседний дом троицу. Теперь даже она их не догонит. Не в этом состоянии.

Мы.

На первый урок мы почти не опоздали. Всего на пять минут. На вопрос Лилии небрежно отвечаю:

— Старушку через дорогу переводили.

Димон удерживается от хмыканья и слава небесам. Зиночкино лицо — всегда синоним покерфейса. Лилии, наверное, хочется построить из себя строгого следователя, но урок вести надо.

В целом, я доволен. Это ведь не так просто, приходится проводить целую спецоперацию. Накануне бегал на тот пустырь с театральным биноклем, другого у меня нет. Выследил в какое время Варюшечка выходит со двора. И бегом до своей школы.

Засаду сделали по всем правилам. Зина за одним, ближним углом, Димон — за дальним. Уговорились о сигнализации. Один короткий свист — приготовиться Зине, два — Димону. Теоретически могла побежать прямо, а не за угол, но тогда мои соратники сами бы её увидели.

Особо предупредил, что по именам друг друга называть нельзя. Грубейшее нарушение конспирации. И выходить из дома надо минут за сорок, чтобы запас времени иметь. Не бежать же туда, сломя голову. Поэтому бежали туда, не торопясь, на крейсерской скорости.

Дело сделано. Надеюсь, последствий не будет…

Сцена 9. Подлинное хулиганство

Вместо эпиграфа:

— Говорить буду только я!

— И чтобы не ржал никто!

— Всем ясно?!

Во дворе товарищи мужчины соорудили столик для игры в домино. Столешница из толстого стального листа, — с замечательным бахом объявляется рыба или лысый козёл, — деревянное покрытие и звук не тот даёт и непогоды боится. Опять же стальной стол крепко стоит на железных ногах. Что угодно будет крепко стоять на ногах из пятидюймовой трубы, вкопанных в грунт на полметра.

Лавки тоже стальные, но сидушки из брусков. На них и отдыхаем. Только неутомимый Кир носится с Обормотом. Дюже мне интересно, кто кого первым замотает. Делюсь озабоченностью с друзьями и лениво спорим. Почти все ставят на Кирюшку и я тоже. Льстит мне вера в моего брательника. Только Зина на стороне Обормота. Очень её подкупает его зверский и страшный вид.

— Это кто сюда идёт? — Димон напрягается первым. — Ох, ты ж ни фига себе!

Делает движение спрыгнуть с лавки и сделать ноги. Останавливаю. Кратко инструктирую. Нежеланные гости подходят. Какой-то полицейский с небольшим брюшком непроницамого вида завзятого охранителя закона и порядка. С ним русоволосая женщина среднего роста, симпатичная, при тех округлых формах, которые ещё не позволяют заклеймить их обладательницу толстухой.

А вот за руку дама с возмущённым лицом держит нашу знакомую. Всего пара дней прошла, так что украшения лица, вбитые в её лицо щедрой и крепкой десницей Зины, в самом расцвете сине-фиолетовых тонов.

Надо приготовиться, мало ли что.

— Обормот, ко мне! — Машу рукой и не обольщаюсь выполнением команды. Псина бежит за Кирюшкой.

— Зина, придержи его на минуточку.

Процессия подходит.

— Это они, — бурчит Варюша, тыча в меня рукой.

— Ах, вы паршивцы! — Женщина оставляет дочку и делает движение к нам.

Именно на этот случай Обормота позвал и поручил его в определённые моменты весьма сообразительной Зине. Французский мастиф, как мы, наконец, выяснили его породу, выглядит устрашающе даже в спокойном виде. Сейчас его обнаженные клыки и сдержанное глухое рычание, от которого вроде и стальной стол слегка дрожит, не останавливает женщину, а буквально отбрасывает.

С лица полисмэна на секунду смывается строгое выражение вершителя судеб и знатока грозных протоколов. Делает рефлекторное движение рукой. Очень характерное. Но кобуры на поясе нет.

— Чья собака? Почему без намордника?

Обормот поворачивает морду к нему, что полисмэна слегка смущает. Ещё больше сбивает с толку мой ответ.

— Собака наша. Без намордника, потому что у себя дома. А почему она без намордника? — Тычу рукой в женщину.

— Да как ты смеешь? — Вякает женщина.

— Куда вы смотрите? — Не обращая внимания на женщин, строго вопрошаю представителя закона. — Только что на ваших глазах она хотела напасть на нас. Угрожала жизням и здоровью несовершеннолетних. Как вы могли такое допустить? Предъявите ваше удостоверение, а то у меня подозрение, что вы — самозванец и этот, как его… оборотень в погонах.

Друзья смотрят на нашу пикировку с интересом. Под моим требовательным взглядом полицейский показывает красную книжицу. Внимательно читаю: Харитонов Владислав Николаевич, лейтенант и человек.

— Зоя Сергеевна, держите себя в руках, пожалуйста, — это он возбуждённой даме, которая, впрочем, уже успокоилась под благотворным и внушающим миролюбие взглядом Обормота.

— А собачку всё-таки уберите, — просит полицейский, — или намордник наденьте.

— Хорошо, — насилуя собственную натуру, соглашаюсь, — но она будет недалеко. Я ей (киваю на женщину) не доверяю. И вам тоже. Первое впечатление, ничего не попишешь. Кир?!

Возвращаем Обормота в ведение брата.

— Иди, иди, Обормотина! Иди, кому говорю! — Мою команду Зина подкрепляет шлепком и псина, напоследок бросив на незваных гостей подозрительный взгляд, уносится вслед за Киром.

Полицейский выкладывает на стол кожаный планшет, вытаскивает бланк.

— Варя, иди сюда. Скажи, кто тебя бил?

Девочка уверенно нас опознаёт. Ухмыляюсь про себя. Кроме нас троих, тут только Катя. Процедуру опознания так не проводят. Только полисменчик не знает, что я знаю.

— Ваши фамилии, имена, отчества, возраст и адрес, — полицейский строчит протокол.

— Мои? — Спрашиваю я, остальные, согласно инструкции, молчат.

— Давай твои, — покладисто соглашается полисмен Харитонов.

— … — выдаю, ни разу не запнувшись. Чтобы это выудить, пришлось испытать укол в мозг. Но такие кратковременные неудобства могу стерпеть.

— Что-о? — Полисмен слегка подвисает. — Как-как?

— Автандил Годердзиевич Пехшвейлашвили, — без запинки повторяю я, — а что не так? Вы что-то против грузинов имеете, генацвале?

Грозно смотрю на Ерохина, который с трудом давит рвущееся наружу хрюканье. К нам медленно, как бы невзначай придрейфовывают гвардейцы. Им тоже интересно.

Кое-как, с огромным трудом, — не собираюсь помогать, поэтому проговариваю ФИО не сильно быстро, но и не медленно, — полицейский лейтенант вносит моё «имя» в протокол. Адрес называю наобум, из ближайших домов, естесно, не мой.

— Теперь ты, — лейтенант смотрит на Ерохина, который оглядывается на меня. Еле заметно качаю головой, поэтому Димон отмалчивается.

— Он стесняется, — поясняю полицейскому.

— Стесняется он, — бурчит женщина, — девочек бить не стесняется…

— Его зовут Ландехеркт, поэтому часто дразнят Ландехером или Хертом…

Лейтенант выпучивает глаза, даже я так не умею, женщина цепенеет, Варюшенька открывает от удивления рот. «Ландехеркт» багровеет и неестественно пучит глаза. За него хрюкает Зина. Заинтересованные гвардейцы подходят ближе.

— Что опять не так?! — Вскакиваю со скамейки. — Немцев тоже за людей не считаете?!

— Ладно, ладно, Лангерехт, так Лангерехт, — сдаётся полицейский, — дальше как?

Дальше ещё хуже. И поправлять его я не собираюсь. Пока.

— Ландехеркт Сиджисвалдович Розенкранц, — повторять приходится пять раз и всё равно правильно не смог написать.

На лицах подкравшихся гвардейцев весёлое недоумение, впрочем, бесшумное под моими грозными взглядами украдкой. В женщине уже не остаётся никакой агрессии, сидит рядом с полицейским совершенно оцепеневшая. Димон дышит со странными перерывами, но пока держится. Держится настолько хорошо, что адрес выдумывает сам.

Отличный рецепт противодействия любителям составлять протоколы. Опыта нет, но думаю, мало кто сможет преодолеть этот квест. И вот доходит очередь до Зины. На вопрос полицейского она ожидаемо молчит.

— Она с незнакомцами не разговаривает. Ей мама запрещает, — объясняю начинающему уставать лейтенанту, — после одной истории. Рассказать?

Душещипательный, хотя и короткий рассказ заготовлен, но осторожный лейтенант обходит ловушку.

— Не надо. Как её зовут?

А вот эту западню ты не обойдёшь!

— Клеопатра Кашфуллаевна Данизбулбекова, — невозмутимо и без запинки отбарабаниваю ФИО, — тоже семь лет.

Димон втягивает в себя воздух с каким-то хрипом. Гвардейцы, давясь от смеха, отбегают подальше, лейтенант глядит с нарастающим подозрением. Катя тоже удрала и, как вижу, уже лежит на скамейке у дома и вздрагивает всем телом. Молодец, сообразительная девочка.

— Что опять не так?! — Снова вскакиваю со скамейки, переполненный возмущением. — Везде одно и тоже! В детском саду, в школе, везде!!! Не нравится — топайте отсюда!

В моём голосе неподдельное горе человека, которому неудачное имя ломает жизнь и судьбу. В итоге заставляю мрачного лейтенанта записать и это имя. С выдуманным адресом разумеется. Потом сочиняю номер школы, где мы дружно учимся. Как позже выяснилось, школа такая существует, только коррекционная. Грубо говоря, для дебилов. Только когда узнал, расшифровал долгий и задумчивый взгляд полицейского лейтенанта.

Варя-воровка ведёт себя странно. Поначалу смурная, сейчас поблёскивает глазками.

Наконец, с ФИО покончено. Лейтенант приступает к обвинению.

— За что избили Варвару Климову?

— А кто это? — Интересуюсь с максимальной вежливостью.

— Не понял ещё? Вот она!

— Первый раз её вижу, — лицо моё предельно честное.

— Она вас опознала, — холодно говорит полицейский, — только что.

Протягиваю к нему руку.

— Что?

— Протокол опознания покажите.

Даже сейчас он не сдаётся. Упорный. Уважаю. Но у меня ещё много сюрпризов.

Упрямый лейтенант заканчивает всё-таки дописывать протокол. Требуемый мной документ, естественно, не предоставил.

— Подписывайте.

Всё это абсолютно не законно, нацелено только на то, чтобы запугать неопытных деток. Протокол этот он никому не покажет. Кроме нас. Смотрю и про себя начинаю ржать. Опять вскакиваю со скамейки.

— Да что ж такое! Вы все имена переврали! Не «АвтОндил», а «АвтАндил»! А где буква «д» в отчестве?! Переписывайте всё заново! Я такое подписывать не буду!

Только сейчас лейтенант ломается. Сгребает неподписанный протокол в планшет, встаёт и, не прощаясь, уходит вместе с потрясёнными дамами. Мы терпеливо дожидаемся, пока они не удаляются за угол дома. Варя постоянно на нас оглядывается. А мы вместе с подошедшими гвардейцами и Катей хохочем до икоты. Даже Зина смеётся. Это показатель, между прочим. Царевна Несмияна — её второе имя.

Последствия.

Стоило огромных трудов впоследствии угомонить гвардейцев, которые норовили назвать нас Автандилом, Клёпкой и Ландехером. А как мне Ландехер, тьфу ты! Димон за это пенял…