Расколотый рыцарь

ГЛАВА 2 ИСАЙЯ

Последней женщиной, которую я целовал, была женщина, которую я убил.

Не совсем та мысль, которую жених хочет пронести в голове, стоя напротив своей невесты.

Женевьева выглядела примерно так же напуганной этим поцелуем, как и я. Ее глаза были широко раскрыты и полны страха. Ее губы были сжаты в твердую линию. Не входить. Понял.

Черт. Судья ждал. Женевьев не делала ни шагу, а я просто хотел покончить с этим.

Я опустил свой рот на ее, закрыв глаза по пути. Это не было…ужасно. У Женевьевы не было липкого блеска. Ее губы были мягкими и полными. Я задержался, притворяясь ее любящим мужем, на десять секунд. Этого было достаточно?

Должно было хватить. Я отстранился и опустил глаза в пол. Чувство вины грызло меня изнутри. Я не ел уже два дня. Я не спал три. Все в этой ситуации было неправильно, но что, черт возьми, я должен был делать? Женевьева думала, что все получится и что этот брак поможет мне избежать тюрьмы.

А я умру, прежде чем проведу еще один день в камере.

— Спасибо, — сказала Женевьева мировому судье. Мы все еще держались за руки. Она крепко сжала мою, заставив меня поднять взгляд, а затем практически вытащила меня из комнаты. Клерк за стойкой регистрации улыбалась, рассыпая поздравления.

Я хмыкнул. Женевьева кивнула.

Мы шли молча, держась за руки, пока не вышли на улицу, затем она выронила мою руку, как горячую плиту, и мы оба сделали шаг в сторону.

— Итак, эм, — она коснулась своих губ, — все сделано.

— Да. — Сделано.

Мы были женаты.

Какого хрена мы делаем? Если это взорвется, то будет плохо не только мне, это может разрушить ее жизнь. Уголок нашего брачного свидетельства торчал из ее сумочки. Сомневаемся мы или нет, но пути назад не было.

— Я собираюсь вернуться на работу.

— Хорошо. Хорошая идея. Думаю, я просто… — Она моргнула пару раз, затем покачала головой и пошла вниз по лестнице в сторону улицы, где она припарковалась.

Мой мотоцикл стоял на пять мест впереди ее. Я подождал достаточно долго, чтобы убедиться, что она в машине, затем поспешил к своему мотоциклу и уехал к чертям от здания суда.

Я знал, что Женевьева поедет по Центральной. Это был самый быстрый путь через весь город к гаражу. Я поехал по боковым улицам, нуждаясь в разлуке с женой, чтобы прийти в себя.

Почему мои губы все еще горели? Сколько бы раз я их ни вытирал, ощущение ее губ оставалось. Может быть, потому что я давно ни с кем не целовался.

Шесть лет, один месяц, две недели и четыре дня, если быть точным. День памяти. Это был последний раз, когда я целовал женщину. Я планировал жениться на Шеннон, но потом…

Думать о ней было больно. Каждое биение моего сердца отдавалось болью. Мои легкие горели. Я женился на Женевьеве, когда моя душа была в плену у призрака.

Женевьева и Шеннон были как день и ночь. Шеннон была счастливым, мягко говорящим человеком, ее голос был звонким, а на лице застыла вечная улыбка. У Женевьевы был хриплый, звонкий голос. Даже ее шепот был смелым. Ее темные волосы и темные глаза не сливались с солнечным светом и не плыли по течению. Женевьева была силой, которая навсегда изменила мою жизнь.

Металлический ремешок на безымянном пальце впился мне в ладонь, когда я взялся за руль. Это был дешевый металл, единственное, что я мог себе позволить после покупки кольца Женевьевы.

Сегодня она спасла мне жизнь, и за это она заслуживала гораздо большего, чем тот обломок, который я надел ей на палец. Но ей, похоже, понравилось. Она с благоговением смотрела на ореол из бриллиантов.

Женевьева говорила своими прекрасными глазами. Каждая эмоция, каждое чувство вспыхивали в ее насыщенном, кофейного цвета взгляде.

Я бы поступил с ней правильно. Я буду уважителен и честен. Фиктивный брак или нет, но я не был парнем, который блуждает. Я сделаю все возможное, чтобы ей было легко.

И я не подведу Женевьеву — не так, как подвел Шеннон.

Гараж появился в поле зрения, и мой желудок сжался в комок.

Люди в гараже стали мне небезразличны. Они были моими коллегами, возможно, даже друзьями. Они дали шанс бывшему заключенному построить новую жизнь в новом городе. Возможно, я не был откровенен с ними о своем прошлом, но я был честен.

С сегодняшнего дня я буду смотреть им в глаза и говорить им ложь за ложью.

Но это был единственный выбор. После всего, что произошло на той горе, в той хижине, мы с Женевьевой должны были солгать.

В тот день, отвезя Женевьеву в аэропорт в Бозмане, чтобы она могла улететь в Колорадо и собрать свои вещи, я вернулся в Клифтон Фордж и был атакован вопросами. Мой босс, Дэш, задавал вопросы. Его девушка, Брайс, которая была похищена вместе с Женевьев, задавала вопросы. Дрейвен, Эмметт, Лео — все они задавали вопросы.

У меня не было правды.

Поэтому я уехал из города, не сказав ни слова, и спрятался в Бозмане в доме моей мамы на неделю, пока Женевьев не должна была приехать в Монтану. Здесь было бы легче лгать, не так ли?

Дэш был взбешен тем, что я бросил работу. Мне повезло, что он не уволил меня на месте. Потому что, черт возьми, мне нужна была эта работа. Мне нравилась эта работа, а в наше время было мало вещей, которые мне действительно нравились. Я не заслужил его милости, но я принял ее.

Это было только вчера.

От мельтешения прошедшей недели голова шла кругом.

С тех пор как в моей жизни появилась Женевьева Дэйли, порядок и простота, которых я так жаждал, исчезли.

Я припарковался у гаража и прошел к открытым дверям. Мастерская была светлой и просторной. Инструменты были просто мечтой. Может быть, однажды Дэш позволит мне выйти за рамки замены масла и тюнинга, и я смогу работать над индивидуальными реконструкциями, которыми славился этот гараж.

— Привет, Исайя. — Брайс помахала рукой со стула возле грузовика. Дэш был под поднятым капотом. — Мы только что видели, как Женевьева поднималась в твою квартиру.

— Да. — Я оглянулся через плечо на серую Toyota Женевьев, припаркованную на месте рядом с офисом, одном из трех мест возле лестницы в квартиру наверху.

— Она живет с тобой?

— Э-э-э.…да.

Черт побери. Мы с Женевьевой должны были поговорить об этом. Должны ли мы были сказать людям, что поженились? Должны ли мы держать это в секрете какое-то время? В конце концов, нам придется поделиться, но я не доверял себе, что смогу сообщить новость сегодня и не испортить ее. Они должны были поверить, что мы любим друг друга. Сейчас я никак не мог передать любовь с первого взгляда.

Если я буду молчать, то, возможно, вопросы прекратятся. Это сработало со мной в тюрьме. Я молчал, если не было крайней необходимости. Это был лучший способ убедиться, что я не скажу какую-нибудь глупость и не получу пинка под зад ни за что.

Дэш вышел из-под капота с торцевым ключом в руке. — Привет.

— Привет. Спасибо за перерыв, — сказал я ему, избегая сужающегося взгляда Брайс.

Она была репортером, и чертовски умной женщиной. Скорее всего, в данный момент она вынюхивала невысказанную ложь, но я ни за что не стал бы говорить. Она могла смотреть на меня сколько угодно, задавая вопрос за вопросом. Я провел три года в тюрьме, отгораживаясь от людей. У Брайс не было ни единого шанса.

— Над чем бы ты хотел, чтобы я поработал? — спросил я Дэша.

Он ткнул большим пальцем в сторону грузовика. — Закончи замену масла, если хочешь.

— Конечно.

Я подошел к столу с инструментами и посмотрел на свои джинсы. Они были самыми красивыми из всех, что у меня были, и единственными без жирных пятен. Я купил их в Бозмане специально для сегодняшнего дня, потому что не хотел жениться в грязных джинсах.

Женевьева осмотрела мен с ног до головы в здании суда, и хотя она сказала, что я хорошо выгляжу, я понял, что джинсы были ошибкой. Я чувствовал себя как мусор, стоя рядом с ней, с этой потрясающей женщиной в зеленом платье.

Она заслуживала большего, чем джинсы. Женевьева заслуживала лучшего, чем я. Но я был эгоистичным ублюдком и позволил ей прицепить свою повозку к моей.

Возможно, я собирался разбить нас обоих.

— Ты в порядке? — Дэш подошел ко мне и хлопнул рукой по плечу.

— Да, чувак. Я в порядке.

Как он отреагирует на новость о том, что я теперь не просто его сотрудник, а его шурин? Или сводный брат? Эта семейная динамика была странной.

Я не был уверен, что происходит в семье Слейтеров. Я переехал в Клифтон Фордж только этим летом, чтобы устроиться механиком в гараж. Я отчаянно хотел уехать из Бозмена, где воспоминания преследовали каждую дорогу.

Парень, который был со мной внутри, связал меня с Дрейвеном, отцом Дэша. Он провел собеседование и взял меня на работу, хотя официально я подчинялся Дэшу. Зарплата поначалу была невелика, но, видимо, это был испытательный срок, потому что мне быстро повысили почасовую оплату. А когда мой арендодатель надул меня, Дэш предоставил мне квартиру над гаражом без арендной платы.

Был ли переезд сюда правильным выбором? Если бы я остался в Бозмане, я бы не женился сегодня. Я бы не ввязался в гребаное похищение. Я бы не связал свою жизнь с бывшей мотоциклетной бандой.

Tin Gypsies закрыли двери своего клуба, но это не уберегло от беды, не так ли?

Шесть недель назад мать Женевьевы, Амина, была убита в местном мотеле. Она была жестоко зарезана. Дрейвен, первый человек, которого я встретил в Клифтон Фордж, и человек, которого я считал порядочным, был обвинен в этом преступлении.

Дрейвен был президентом Tin Gypsies, пока не передал этот титул Дэшу. Они больше не носили свои нашивки и кожаные жилеты, но мишени оставались на их спинах.

Я не знал всех подробностей об этом клубе — да и не хотел знать. Дэш и Дрейвен молчали об этом. Эмметт и Лео, два других механика, работавших в гараже и состоявших в клубе, тоже молчали.

Все они укрывали меня от подробностей, но я уловил несколько вещей. В основном, что Дрейвен был невиновен. Его подставили из-за смерти Амины. Я не вмешивался, пока не похитили Брайс.

В тот день все изменилось.

Я пошел с Дэшем и ребятами спасать ее. Мне нравилась Брайс, и я хотел помочь. Мы нашли ее в горах, замерзшую и испуганную. Там же я нашел и Женевьев.

В центре ада, который уже вырвался на свободу.

Нам с Женевьевой нужно было разобраться в своих историях. Нам нужно было разобраться, какую ложь мы говорим и какой правдой восполняем пробелы. Сегодня у меня не было сил разбираться в этом.

Сейчас мне нужна была надежность работы.

Пока я натягивал комбинезон, чтобы спасти свои джинсы, Дэш убрал инструменты в ящик. Когда они были убраны, он кивнул мне. — Рад, что ты вернулся.

— Ценю второй шанс.

Он пожал плечами. — Здесь мы верим во второй шанс. В третий и четвертый, вообще-то. Просто спроси Лео, сколько раз отец увольнял его за эти годы.

— Я больше не подведу тебя, — пообещал я.

— Хорошо. — Дэш кивнул, затем исчез в офисе вместе с Брайс.

Я открыл ящик на верстаке, и кольцо на моей руке загорелось в свете верхнего люминесцентного фонаря. Черт. Я оглянулся через оба плеча, чтобы убедиться, что других парней нет поблизости, затем снял кольцо и положил его в карман, где оно и осталось. По крайней мере, у меня было оправдание, почему я его не ношу. Кольца на работе были хорошим способом для механиков лишиться пальцев.

Как это произошло? Однажды я пришел на работу, отправился в погоню на мотоцикле, чтобы спасти девушку своего босса, и теперь у меня есть жена.

Мама всегда говорила, что неприятности находят меня, куда бы я ни пошел.

Я схватил горсть инструментов и приступил к замене масла. Я недолго проработал механиком, но быстро учился, и автомеханика давалась мне легко. Шестеренки вставлялись в другие шестеренки. Болты вкручивались в гайки. Винт затягивался поворотом вправо и ослаблялся поворотом влево. Я впитывал простоту того, что одна деталь предназначена для другой, и отгораживался от хаоса своей жизни.

Остаток дня я потратил на замену масла и один осмотр от бампера до бампера. Даже после того, как Дэш и Брайс ушли домой, а вскоре за ними последовали Эмметт и Лео, я продолжал работать.

Меньше всего мне хотелось идти наверх, где меня ждала Женевьева.

— Исайя? Ты все еще здесь?

Я повернулся от раковины в магазине, когда голос Пресли пронесся через гараж. — Да.

— Хорошо. Хочешь, я запру?

— Неа. Я сам. — Я пожал сухие руки.

Пресли вышла из дверей офиса и прошла вглубь магазина. Ее волосы были как снег, коротко подстриженные по бокам и длинные на макушке. При приближении она засунула руки в комбинезон, джинсовая ткань мешковато облегала ее небольшую фигуру. Эмметтт всегда дразнил ее, что она не больше сказочной принцессы.

— Я знаю, что сказала это сегодня утром, но я рада, что ты вернулся.

— Я тоже. Как дела?

— Хорошо. — Она пожала плечами. — Я просто собираюсь домой на день. Тебе тоже пора.

Я скоро потащу себя наверх. — Да.

Пресли должно быть знала, что Женевьева в квартире, но она не спрашивала. Она была единственным человеком в гараже, у которого не было вопросов. Может быть, потому что она знала, что я не буду говорить.

Между нами двумя быстро завязалась дружба. Она тоже не была частью мира Жестяных цыган, и это объединяло нас как чужаков. Мы вписались в семью гаража, но пока остальные шептались о секретах, мы с Пресли общались за чашкой кофе в офисе.

Она не спрашивала меня о тюрьме. Она не спрашивала меня о моем прошлом. Когда мы разговаривали, то в основном о ней или о жизни в Клифтон Фордж. Она рассказала мне, где в городе лучше всего есть чизбургер и где лучше всего стричься. Пресли была моим советчиком, когда мой домовладелец поднял арендную плату.

— Как дела наверху? Ты все убрал? — спросила она.

Я кивнул. — По большей части. Нужно покрасить и кое-что обновить, но я хочу обсудить это с Дэшем, прежде чем что-то менять.

Когда я переехал в город, я снимал квартиру недалеко отсюда. Хозяину не нравился мой послужной список — никому не нравился, включая меня. Тем не менее, он разрешил мне снять квартиру на срок от месяца до месяца. Не прошло и двух недель, как Дэш повысил мне зарплату, и он пришел сказать, что удваивает арендную плату.

Возможно, это было потому, что я был бывшим заключенным, и он знал, что я не найду другого жилья. По версии Пресли, он узнал, что я работаю в гараже, и знал, что Дэш платит своим механикам справедливую зарплату.

Она была хороша, когда была в своем углу.

Пресли без моей просьбы пошла к Дэшу и поговорил с ним о том, чтобы он разрешил мне переехать в квартиру наверху. Все, чего мне это стоило, — это немного времени на уборку.

Даже после нескольких часов мытья стен и шампуня для ковра, Женевьеве это было недостаточно хорошо. Это была квартира, созданная для холостяка, а не для стильной, уравновешенной женщины, которая входила в комнату и приковывала к себе всеобщее внимание.

— Все в порядке? — спросила Пресли. — Я знаю, что вы с Женевьевой сейчас держитесь сами по себе, и это нормально. Вы не обязаны рассказывать мне подробности. Я не пытаюсь вмешиваться в вашу личную жизнь. Но… у вас все хорошо?

— Да, — честно ответил я. Спасибо Женевьеве. Может, она и не в своем уме с этой идеей брака, но, если бы все получилось, я был бы более чем счастлив. Я буду свободен. — Спасибо, Прес.

— В любое время. Увидимся завтра?

Я кивнул. — Завтра.

Пресли вышла через офис, пока я закрывал все в магазине, выключая ряды люминесцентных ламп и закрывая каждую из больших дверей отсека. Я запер боковую дверь, долго стоял на асфальте и, не в силах больше избегать этого, зашагал вверх по черной железной лестнице, ведущей в мою квартиру.

Я остановился у дверной ручки. Стоит ли стучать? Я жил здесь. Моя кровать, мои вещи — все было внутри. Но после того, как Женевьева переехала вчера, я больше не чувствовал себя здесь как дома.

Я постучал костяшками пальцев по двери, прежде чем открыть ее.

Женевьева сидела на диване, скрестив ноги и положив ноутбук на бедра. Ее спина напряглась, когда я вошел. — Привет.

— Привет. — Я закрыл за собой дверь и пошел на кухню слева от меня, взяв из холодильника стаканчик. — Работаешь над чем-то?

— Пытаюсь найти работу.

— Хм. — Банка шипела, когда я открыл ее. Я сделал три глотка, позволяя шипучке и сахару проскользнуть в горло.

Женевьева закрыла ноутбук и отложила его в сторону. Ее темные волосы были уложены на макушке, а волны, образовавшиеся в начале дня, были перевязаны белой лентой. Платья уже не было. Она сменила его на бордовые леггинсы и футболку, которая спускалась через одно плечо, демонстрируя ключицы.

Только этот маленький кусочек кожи, и мое сердце заколотилось. Мои пальцы чесались от желания погладить ее гладкую, кремовую кожу. Я выпил еще одну порцию колы, отгоняя от себя реакцию на красоту Женевьев.

Желание прикоснуться к ней было просто физическим. Сегодняшний поцелуй всколыхнул сдерживаемую сексуальную неудовлетворенность, которой не было уже много лет. Через несколько дней оно снова будет похоронено и забыто. Я научусь жить с этой великолепной женщиной, которая была слишком красива, чтобы находиться в этой мрачной комнате даже в нижнем белье.

Ее наряд был сексуальным, но не таким сексуальным, как зеленое платье из здания суда.

— У нас не было фотографии, — пробормотал я.

— А?

Я подошел к дивану и сел так далеко от нее, как только позволяло место. — Фотографию. Мы не сделали ни одной сегодня. Думаешь, это будет подозрительно? Люди будут ожидать фотографии со свадьбы, верно?

— О. — Ее плечи опустились. — Я тоже об этом не подумала. Может, мы могли бы сказать, что сделаем их попозже или что-то в этом роде.

— Да.

Неловкая тишина повисла над диваном. Это была та же тишина, которую мы пережили вчера после того, как она перенесла коробки и чемоданы из машины. Я продержался несколько часов, но мне стало не по себе, поэтому я ушел на ночь и снял комнату в мотеле.

— Итак… — Я растянул это слово.

— Итак.

Как мы должны были убедить людей, что мы женаты, если мы не могли сказать друг другу больше одного слова?

Мой взгляд метнулся к кровати, стоящей рядом с нами, и я сглотнул. Господи. Это была наша брачная ночь. Она ведь не ожидала, что мы доведем дело до конца?

Ее глаза проследили за моими, затем расширились от страха.

Это нет.

— Эм… где твое кольцо? — спросила она.

— О. Я не был уверен, что мы скажем людям. Или как, по-твоему, нам следует поступить. — Я сдвинулся, чтобы достать кольцо из кармана, затем надел его обратно на палец. Чертова штука была тяжелой.

— Что мы будем делать? — прошептала она. — Люди должны думать, что мы влюблены, но я понятия не имею, как мы собираемся убедить кого-либо в этом, когда мы только познакомились на прошлой неделе.

Слава богу. — Я тоже.

— Это неловко, ужасно и.…черт. — Она помахала руками в воздухе, стирая слова. — Я не имею в виду, что ты ужасен, просто вся эта ситуация. Ты замечательный, и я очень многим тебе обязана.

Я поднял левую руку, пошевелив безымянным пальцем. — Думаю, с сегодняшнего дня мы в расчете.

— Нет. — Ее плечи опустились. — Ты спас мне жизнь, Исайя. После церемонии я поняла, что не сказала тебе спасибо.

— Тебе и не нужно.

— Нет, нужно. — Она положила руку мне на колено. — Спасибо.

Я бы сделал это снова, снова и снова, если бы это означало спасти ее. — Не за что.

— Это не навсегда. — Она грустно улыбнулась мне. — Несколько лет, может быть. Мы убедимся, что все утихнет, и тогда мы сможем завязать с этим.

Годы. Это казалось долгим сроком для брака с незнакомцем. — Я не готов рассказать об этом людям.

— Я не против подождать несколько дней. У нас и так сейчас достаточно вопросов, так что давай не будем добавлять к ним еще и этот.

— Звучит неплохо, — согласился я. — Брайс поднималась ранее из гаража? Я видел ее, когда возвращался из здания суда.

— Да. — Ее глаза опустились на пол. — Я не ответила на стук в дверь. И на ее сообщения. Я чувствую себя так плохо. Я знаю ее не так давно, но она кажется мне другом.

— Трудно не любить ее.

— Попробуй засунуть ее в багажник, потом затащить на гору и привязать к дереву. Брайс держалась вместе. Она заставила меня держаться. Я никогда не смогу отплатить ей за это. Она заслуживает правды, но…

Наша безопасность была во лжи.

— Я ненавижу лгать, — призналась она.

Женевьева Дейли была хорошим человеком, попавшим в чертовски ужасную ситуацию. Или теперь она была Женевьева Рейнольдс?

Может, она сменит фамилию? Странно ли, что я хотел, чтобы она это сделала?

— Как ты думаешь, кто-нибудь купиться на это? — спросил я.

— Нет. — Она засмеялась. — Но, может быть, если мы продержимся достаточно долго, они примут это.

Снова наступила тишина. Я допил свою колу. Женевьева тупо смотрела на всю квартиру. Проклятая кровать все время попадалась мне на глаза.

Я встал с дивана и отнес свою банку в мусорное ведро на кухне. — Я собираюсь отправиться в мотель еще на одну ночь.

— Ты уверен? — спросила она, хотя в ее голосе звучало облегчение.

— Я думаю, на сегодня нам достаточно было пожениться. Мы оставим брачную ночь на другой раз.

Ее лицо побледнело.

О, черт. — Нет, я не это имел в виду. Я имею в виду брачную ночь, когда мы оба будем под одной крышей. Нет, ну ты понимаешь. — Я бросил руку в сторону кровати. — Мы не должны, э.… делать этого. Никогда.

Она вздохнула.

— Увидимся завтра. — Я пошел к двери, оставив ее с широко раскрытыми глазами на диване. Я трусцой спустился по лестнице и побежал к своему велосипеду. Только когда он выехал на дорогу, я снова начал дышать.

Брачная ночь? О чем, черт возьми, я только думал? У нас с Женевьевой не будет брачной ночи. Притворяться, что мы женаты на Женевьеве, не означало, что мы должны спать вместе.

Нет, сегодняшнего поцелуя было достаточно.

Тем более что он все еще оставался на моих губах.