Разбитые иллюзии

Глава 19

Совершенно трезво и спокойно я взглянула на соправителей и краем глаза заметила, что абсолютно все оборотни застыли, как хищные звери, завидевшие сильного чужака на своей территории.

— Тихо, мальчики, я на вашей стороне.

Никаких изменений.

— Ау, пушистики! Мозги включите-то! Инстинкты — это хорошо, но и головой думать надо.

Вот только не хватало мне сейчас бойни со своими же.

— Продолжайте работу, чего встали? — властно прикрикнул Седрик, и оборотни нехотя зашевелились.

Фрешит пришёл в себя последним.

— Ладно, вернёмся к делу, — вздохнула я. — Вы договариваетесь со Стражем о том, чтобы враги прибыли в определённое место, в определённое время, и мы устроили им там засаду. Я, в свою очередь, обеспечиваю наполнение всех белых амулетов и охранителей. И участвую в бое, естественно. Как и вы, — добавила я.

— Раскомандовалась, — констатировал Седрик.

Я улыбнулась ему.

— Я не командую, а озвучиваю. Делить наших жителей на боевые отряды — ваша задача, определить, что, где и как будет происходить — тоже.

— Вот спасибо, Розочка.

— Всегда пожалуйста, Полуволк.

Седрик оттаял, о чём свидетельствовала наша привычная перебранка, а вот Фрешит погрузился в мрачные думы.

— И всё же, — болотник вынырнул из размышлений, — это эгоистично, мелко и подло с твоей стороны: отказываться от общения с Отшельником.

— Считай, как хочешь, Фрешит. У меня свои резоны, своя правда, у тебя своя. И решение моё неизменно.

В ближайшие четверть часа помост был достроен, и прибывших начали пускать в зал. До этого момента все, кто пришёл пораньше, околачивались в коридорах.

На помосте поставили три кресла, Фрешит сначала хотел сесть в центральное, но, глянув на меня, выбрал крайнее. Я не желала садиться в центре, меня напрягало близкое соседство болотника, поэтому я тоже села с краю. Центр достался Седрику, и уже потом я поняла, что это по-своему правильно. Все привыкли к нему как к главе города, пусть и дальше воспринимают его старшим.

За моей спиной стояли Шон и Тони, за Фрешитом — тигр и медведь, за Седриком — Руман, а мастифф Огги сидел у его ног, причем голова чудовищного пса была почти на одном уровне с нашими лицами.

Как это всегда бывает на собраниях divinitas, входящие разбивались по цветам и рангам: оборотни к оборотням, болотники к болотникам, только обособленная кучка майамских беженцев была разноцветной. Зал заполнялся, а вскоре стали заполняться и зрительские трибуны. Я внимательно разглядывала прибывающих, ведь я редко бывала на советах, а созыв всех жителей в последний раз был полвека назад, после нападения Абшойлиха, и я на нём не присутствовала.

Я узнала старуху — предводительницу змей в компании мрачных индусов: крепких и сильных, хоть и немолодых мужчин. Гиены выглядели, как африканская женская команда по академической гребле: плоскогрудые, широкоплечие, без грамма жира; их пятеро мужчин тоже были мускулистыми, но какими-то более мелкими, что ли. Из-за большого рта и тяжёлой челюсти все гиены казались сестрами, впрочем, кто знает, может, они и были ими. Двое медведей — массивных мужиков с бедной мимикой, войдя, привлекли всеобщее внимание. Лебедь Джерад тихонько пробрался поближе к помосту. Тигрица Мита оказалась крепкой, невысокой и полноватой женщиной, её аура хищника была приглушённой, и если не знать, что искать, то в ней не заподозришь не то что тигра, а и просто оборотня. Прочие кошачьи входили либо поодиночке, либо небольшими группами.

Грязнули-divinitas прибывали по одному, некоторые из них что-то не поделили с майамской тройкой плохих парней, возглавляемой Бромиасом, и время от времени бросали на них красноречивые ненавидящие взгляды. Майамцы в ответ демонстрировали выдержку и презрение. Розовые старожилы пришли стайкой и неуверенно встали поближе к майамцам, к розовым беженцам. Я усмехнулась. Наглядная демонстрация: белые сдружились, чёрные перегрызлись. Арденте, сильный красный filius numinis, вошёл в зал как хозяин, отвесил нам вежливый полупоклон и с удобством развалился на зрительской скамейке. За вальяжным красным как-то не сразу приметили грязнулю Пасьон, следовавшую за ним, как собачка на поводке. На мой удивлённый взгляд Седрик вполголоса сообщил:

— Эдалтери стала совсем невыносима после твоего наказания, и Пасьон сбежала от неё, подавшись в servus к Арденте. А Эдалтери, в свою очередь, смылась из города, и наши враги получили замечательный источник информации.

Отамнел появился под руку с Ауэ, что не могло меня не порадовать. Я лукаво улыбнулась бело-зелёной, и она, вспыхнув, опустила глазки. После исчезновения своего извечного соперника Саббиа Осенний, наконец, простил — и ста лет не прошло — любовь всей своей жизни, и зелёная пара воссоединилась.

Последними прибыли вампы, представляемые Франсом, Пуделем и Блондинкой.

— Итак, — заговорил Седрик, и его голос, усиленный артефактом, долетел до всех уголков зала. — Все ли в сборе? И есть ли кто, не явившийся по уважительной причине?

Старуха-змея сказала, что её дочь за границей и она за неё. Кто-то сообщил, что Белый уже отбыл на зиму в Заполярье, знать бы ещё кто это. А ещё один голос сказал, что Вифур не придет и на рассвете покинет город.

— Отлично, — отреагировал Седрик. — Ну что ж, жители славного города Нью-Йорка, как вы догадались, собрали вас здесь не для того, чтобы сообщить радостные новости. Вести плохие. Сплетни вы слышали, а теперь я говорю вам: предстоит война за этот город, за наше место под солнцем и луной. Участвовать в сражении будет каждый, так или иначе. Способные исцелять будут работать в лазарете, не способные драться будут выносить раненых с поля боя, умеющие держать оружие или содержащие оружие в себе будут драться.

Седрик помолчал, давая осмыслить сказанное, и продолжил:

— Кто не хочет сражаться за свой дом и эту землю, пусть сейчас выйдет отсюда, возьмет всё, что может унести на себе, и уберется из города НАВСЕГДА. Ни он, ни его дети, ни внуки не будут здесь жить.

Увидев отчаяние на лице тигрицы Миты, я поспешила вмешаться.

— Исключение будет сделано только для тех, кто ответственен за несовершеннолетних детей. Детей в сопровождении взрослых вывезут и спрячут на время войны. Мита, Джерад…Кто ещё?

— Откуда это у денежного мешка дети? — пробурчал кто-то.

Гиена сделала шаг вперед.

— У нас четверо, но им не нужна нянька.

— Мы сами спрячем волчат, — сообщил Тод, вожак свободных.

Вперед протолкался какой-то низенький болотник.

— У меня сынок, один, не в полном разуме ещё, высокие господа. А если б вы дали слово присмотреть за ним, если со мной что станет, так и останусь я. Драться буду, хоть на суше я и не мастак, драться-то.

Мы с Седриком синхронно повернули головы к Фрешиту.

— Даю слово присмотреть за твоим сыном, Тиль-Буль, если ты сам присмотреть за ним не сможешь.

— Вот и хорошо, вот и славно, — и странный Тиль-Буль развернулся и скрылся за спинами, вернувшись на свое место.

— Итак, — снова взял инициативу Седрик, — подумали?

И грозно уставился на розовых.

Вдруг раздался голос Арденте.

— Вы не сказали самого главного, дорогой наш… соглава города. С кем нам придётся драться?

Разнесся одобрительный ропот.

Ответила я.

— С оборотнями, вампами и тварями тьмы, — с улыбкой закончила я.

Повисла тишина.

— Тварями тьмы? — несмело переспросил чей-то голос.

— Угу, — я кивнула, как ни в чём не бывало.

Присутствующие скисли. Зачатки энтузиазма и боевого задора улетучились, оставив запах страха и даже отчаяния.

— Оборотни бессильны против тварей тьмы, — пророкотал медведь.

— Да, поэтому и общий сбор. Потребуются таланты и способности каждого, вся магия и умения filiinuminis, подзабытые в привычной клетке города.

Но страх и отчаяние продолжали шириться, и тут…

— Я! Я буду драться! — звонко крикнула Эльвиса. — Я буду драться до последней капли силы, до последнего движения, со всеми выходцами из всех кругов ада. Я обрела здесь дом, и я никому его не отдам!

Щеки Эльвисы вспыхнули румянцем, глаза горели, а невидимый ветер играл её волосами. Все замерли, глядя на неё.

— Я тоже буду драться, — произнес сильный голос. Странно, но он принадлежал старухе-змее. — Я и мой народ!

И она зашипела так, что у меня волосы на затылке встали дыбом.

— И мы! — гиена сопроводила свои слова странным взлаиванем.

Три женщины глянули друг на друга и вышли вперед к помосту. За змеёй последовали индусы, за гиеной её сестры-сородичи, а за Эльвисой… все розовые divinitas, мрачные и сосредоточенные.

В зале стояла потрясённая тишина. Волки, медведи, грязнули, вся эта тестостероновая мачистская братия смотрела, не веря своим глазам, на розовых слабаков, презираемых гиен и старуху-змею в окружении людей.

На тех, кто принял вызов и готов драться до конца.

Первым не выдержал медведь, взревев, он выдал какое-то ругательство, сплюнул на пол и тоже встал рядом. Второй медведь коротко ругнулся и присоединился к собрату.

Бромиас, поправив галстук манерным жестом, пробормотал что-то вроде:

— Это будет даже забавно, — и подошёл к кучке «вояк». Двое майамских грязнуль последовали за ним, один с широкой предвкушающей улыбкой хулигана, второй с кислым выражением «а что ещё остается?». За ними последовали братья-мостовики.

— Ой, да бросьте, — раздался насмешливый голос.

— Арденте! — три гневных голоса прозвучали как один, мы еле сдерживали свою силу, чтобы не ударить по эгоистичной скотине. Боковым зрением я заметила, что наша спонтанная синхронность произвела впечатление.

Арденте поднял руки в жесте «сдаюсь».

— Я только хотел сказать, — произнес он медленно, осознав, на что нарвался, — что нечего тут думать. Бежать некуда. Нью-Йорк — последний свободный город на этом побережье, а в Лос-Анджелес так просто не попасть. Да и попав, свободы не увидишь: либо служи, либо плати дань.

Я уняла свою силу и смутно почувствовала, что Седрик с Фрешитом тоже успокоились.

Слово взял Фрешит, он встал и подошёл к краю помоста:

— Никто не хочет сражаться, никто не хочет умирать или калечиться. Но у нас выбор между «Драться и победить или умереть» и «Бежать, прятаться и сдохнуть». Выбирайте.

— Мы в деле, — мрачно произнес молодой вожак Тод. — Деваться некуда. Но если вы нас бросите одних, мы, умирая, проклянем вас так, что жизнь ваша превратится в ад на земле.

— Никто вас не бросит, Тод, — ответил Седрик. — Победить мы можем только вместе. А победа нужна всем.

Пока шёл разговор, в дверях время от времени быстро мелькали тени. Тихо и незаметно бежали слабаки.

О вампах все забыли. Кроме меня. Пудель и Блондинка что-то жарко доказывали Франсу.

— О чём вы там спорите, господа? — спросила я. И все замолчали, посмотрев на мертвяков.

Пудель спесиво выпрямился и выкрикнул:

— Мы не…

Договорить ему не удалось, потому что Франс схватил его за горло и сдавил. Удушить уже мёртвого нельзя, а вот заткнуть получилось отлично.

Я встала и спрыгнула с помоста, Шон последовал за мной.

— Какую роль вы нам отводите? — спросил Франс.

— Как это — какую? — удивилась я. — А что? Есть варианты? Ваша роль — заниматься привычным делом: уничтожать себе подобных, наш дорогой князь.

— Чего это ты при… — Блондинка увернулась от руки Франса. — Приказываешь нам?

— Изабэ, мерзкая неблагодарная тварь, — прорычал князь на французском, — заткнись немедленно!

— Черта с два! Ты стелешься под них, слабак, недаром тебя свергли, ничтожество! Недаром ты валялся в дерьме и только с чужой помощью выбрался из него. Ты нам не князь, понял⁉

«Ты сможешь сжечь её прикосновением?» — спросила я Шона.

«Да!» — ответ был полон страсти и предвкушения.

— Франс! — я отвлекла беловолосого на себя, чтобы не дёрнулся помогать. Князь повернул голову ко мне, а Шон в броске, словно змея, налетел на вампирицу, впечатав ладони ей в лицо. Раздался визг, Франс дёрнулся на помощь, но остановился, правильно оценив ситуацию, я бы не позволила ему помешать Шону. Князь отпустил горло Пуделя, схватив его за волосы и заставив смотреть. От вампирицы пошёл дымок и мерзко завоняло тухлятиной и горелым мясом. Визг прекратился и Шон убрал ладони от лица. Тело вампирицы тлело и осыпалось серыми лохмотьями жирного пепла, так, будто попало на полуденное солнце. Даже Франс струхнул, а Пудель от страха застыл статуей, Шон многозначительно посмотрел на нашего князя.

— Я не услышала твоего согласия, Франс, — деловым тоном произнесла я.

— Моё гнездо за последний год перенесло две чистки. Все, кто хоть чего-нибудь стоил, рассыпались пеплом. Мы будем драться на вашей стороне, только толку с этого вам будет мало.

— Ну-ну, Франс, зачем так пессимистично. Ты ведь очень хорошо соображаешь. До боя придумаешь, как уравнять шансы.

Он задумчиво глянул на меня и хищно осклабился.

— Вы, как всегда, правы, Белая леди. Позволите нам идти готовиться?

— Идите.

И Франс двинул к двери, так и не отпустив волосы Пуделя, тому пришлось бежать рядом с ним вприсядку.

— Плохой дохлый пёсик, — бросил им в спины Шон, Пудель что-то булькнул, а Франс оскалился, почти весело.

Когда мертвяки покинули зал, Арденте озвучил то, что у всех вертелось на языке.

— Впечатляюще.

— Но слишком медленно, — проронил кто-то

— И совсем даже не медленно, — заспорил ещё один неизвестный.

— Да я о другом! — отмахнулся Арденте. — Уважаемый Шон Чери ведь проделал это сам, без помощи прекрасной госпожи Пати.

Шон сдержанно с достоинством поклонился в знак согласия, а Арденте одарил меня странным оценивающим взглядом. В ответ на это я, как говорят люди, «прикинулась шлангом», не собираясь признаваться, что таким умением Шон обязан не мне, а новообретённому батюшке — богу солнца.

На этом эксцессы закончились, и мы занялись деловыми вопросами: кому какое оружие выдать, кто и какие возьмется наполнять артефакты и совершать чары. Это отняло ещё полтора часа, но расстались все полные мрачной решимости, а кто-то и азартного предвкушения большой драки.

Прямо ночью мы забрали спящих Лиана и Пижму и поехали загород на мою цветочную ферму. Утром Лиан, получив от меня vis, присоединился ментально к новым девочкам-флерсам, а после я помогла ему их раскачать и превратить в маленьких. Затем началась одуряющая, в прямом смысле этого слова, работа по зарядке амулетов-накопителей и воды. В этом участвовали все, даже Уту, гревший прилежно трудившихся флерсов.

Ники составила какие-то сложные графические чары, которые позволят Тони многократно перекидываться в пса и обратно в человека без обязательной подпитки. Как ни крути, а в оборотничестве она знала толк. Память её никуда не делась, а чем дальше она входила в полный разум, тем больше полезного извлекала из своего тяжёлого прошлого.

Так что пока мы возились на кухне, влюблённая парочка была занята друг другом: татуировкой и сексом, сексом и татуировкой. Если рассматривать происходящее с позиции Тони. На самом деле Ники наносила vis-рисунок и наполняла его. К вечеру она выложилась так, что напоминала собственную тень, с ввалившимися щеками и трясущимися руками. Венди, помогавшая мне, кинулась реанимировать подругу, к ней присоединился Пижма, и то, что Ники никак не отреагировала на флерса, всегда вводившего её в восхищённый ступор, говорило само за себя. Ники навела на Тони лёгкий морок, чтобы не мешал ей во время процесса. К счастью, пёс-оборотень окончательно очухался, когда мы уже привели его любимую в более-менее нормальное состояние и отправили в глубокий восстановительный сон.

Я, задумавшись, решила последовать примеру нашей бело-зёленой и составила простенькие, но действенные солнечные чары — последний довод. Нанесла хной на всех членов своей команды символ солнца и, объединившись с Уту и Шоном, наполнила его, заложив силе приказ высвободиться при телесном контакте носителя с концентрированной тьмой. Теперь если вамп или тварь тьмы схватит ту же Венди, знак на щеке полыхнёт, как полуденный солнечный луч. Жаль, только один раз. Подумав, Венди и Ники я наградила тремя такими оберегами, Тони смог вынести лишь один, а Шон и вовсе не нуждался в них, вспыхивая по собственному желанию. Причем вспышка обжигающим светом солнца раскалённой пустыни ему давалась легко и естественно, а вспышка белым vis любви — как и раньше: с болью в сердце, и только от мыслей обо мне.