Разбитые иллюзии

Глава 22

«Пати! Пати!» — надрывался Седрик, и я увидела его глазами, как из дыры в реальности на нас сваливаются новые проблемы. «Уходите!!!»

Арденте обернулся. Мгновенно просчитав ситуацию, он схватил меня за руку и побежал к границе, прочь от кровавого круга. Шон и Эльвиса были ближе к нашим, и хоть вампиры пытались им помешать, они разделившись, обманным маневром проскочили мимо них, Эльвиса — высоко подпрыгнув, а Шон — наоборот, перекатившись по земле. Мы же не успевали. Шестеро оставшихся вампов перегородили проход между ящиками. Арденте дрогнул…

«Ложись!» — мысле-крик Седрика, и я, подбив Красного, повалилась на бетонный пол. Загрохотал пулемет, засвистели пули, обдирая коленки и ладони в кровь, мы уползали с линии огня. Вампы забылись. Слишком тихо сидели наши войска за их спинами, слишком много внимания привлекали мы. В мою неработающую голову влетела гордость Фрешита, это он раздобыл технологию серебряного напыления на патроны. Двое мертвяков всё же ускользнули, четверо издохли, изрешеченные, как дуршлаг.

Нас с Арденте втащили наверх на стеллаж из ящиков. Я повалилась на спину и застыла, глядя в потолок, пытаясь собраться воедино и восстановить контроль над собой. Мысли, эмоции и образы сводили с ума, я не могла понять, мои они или нет. Арденте сам отсоединился от меня, закрывшись, и тут же стало легче. Рядышком чинно сел Кения, а Кисс залезла мне на грудь и затарахтела, якобы мурча. Солнце, цветы, свежий ветер… Лиан и Пижма… и Фиалочка, и Мальвочка, и Незабудка… и Водосбор, и ещё каких-то два цветочка, две флерсы…

Я рассмеялась, приходя в себя. Не только слезами выходит ненужный, вредный vis, но и смехом. Арденте глянул на меня и качнул головой каким-то своим мыслям, возвращаясь опять к бою. Я поднялась, отпуская Кисс и посмотрела на арену, с которой мы бежали. Теперь там бились другие гладиаторы… Треснув себя по лбу, я окончательно прогнала образ мыслей и определения, полученные от Арденте, и всмотрелась в бой.

К нам послали… тролля. Ничем иным это странное существо, похожее на скопище оживших камней, быть не могло. Эта каменная гадость то выстраивалась в башню в два человеческих роста, то обрушивалась, норовя раздавить наших оборотней. Вокруг этого каменного монстра носились братья-мостовики, периодически они выхватывали камни и отшвыривали их куда подальше. Очевидно, сущность не могла управлять своими составляющими, если те были слишком далеко. Я заметила, что мостовики пытаются заложить заряд взрывчатки в эти «камни», но эта «груда» была подвижна, как ртуть, и не удавалось замедлить её настолько, чтобы взрыв был эффективен. Но тролль и мостовики — это лишь один из фрагментов боя, хоть и самый шумный из-за постоянного грохота камней.

Оборотни накрыли сетью и расстреливали из сигнальных ракетниц какое-то тело, больше всего похожее на огромный комок водорослей и тины, от него несло болотом и мертвечиной. Ракетницы служили для удержания, водорослевый студень казался не опасным, но лишь до того момента, когда вдруг выбросил щупальца и в мгновение ока уволок внутрь себя вопящего перевёртыша. Студню были не страшны разрывные пули, только жалящий огонь ракетниц его замедлял. На помощь удерживающим бежали оборотни с пожарными вёдрами. Выплеснув на студень содержимое, они убегали обратно в тыл. Бензин. Они поливали его бензином. Подожжённое горючее загорелось, нехотя застилая всё вокруг чёрным едким дымом.

Дым сыграл против нас — скрыл появление нового врага. Она появилась из душных чёрных клочьев, как порождение кошмара. Огромная змея с торсом женщины. Чудовище схватило ближайшего оборотня и стиснуло его так, что тело с треском лопнуло, забрызгав убийцу кровью. Она захохотала и прошлась длинным алым языком по обломкам рёбер, прорвавшим плоть. В следующее мгновение тело было отброшено, а новая жертва оказалась в её руках. Невероятная скорость… Оборотни стреляли, не обращая внимания на то, что их ряды редеют, а пол устилается раздавленными телами. Они поливали змею дождём из пуль. Бесполезно. Те отскакивали от неё, не причиняя ни малейшего вреда. Перевёртыши поменяли рожки — без толку, ни обычные, ни серебряные пули тварь не брали. Из полутора десятка бойцов остался только один, разрядив автомат, он хладнокровно стрелял из пистолета, стараясь попасть в глаза чудовищу. Тварь медлила, играя с жертвой…

Сквозь выстрелы и постоянный грохот камней донеслось шуршание… Волосы от этого звука встали дыбом. В панике посмотрев на источник звука, я успела заметить стремительную тень гигантской кобры…

И вот уже две змеи свивают кольца, непонятно, кто нападает, а кто защищается. Мостовики всё так же без устали отвлекают на себя взбесившиеся камни, мерзкий студень хоть и горит, а всё же ползет в нашу сторону…

«Фрешит! Ну неужели ты не знаешь, как справиться с этой вонючей дрянью?»

В ответ лишь сбивчивое: Смертельная Топь… Саббиа и не снилось…

«Вытяни из него воду, Фрешит! Ты же водяник!»

«Пати, я не водяник! Я отказался от данного мне при рождении. Обменял!»

«Позвать Ауэ?»

«Она не справится».

«Кто-нибудь у нас есть? Кто-то может побороться с этим?»

«Нет», — отрезал болотник.

— Давай… Тащи! Тащи сюда! Сейчас мы ему!!! Сейчас! — двое худющих котов волокли мешки, к ним на помощь пришли два волка.

Видя, что я смотрю на них, щуплый кот бросил:

— Это негашеная известь. Сейчас мы его накормим!

Взрыв сбил с ног и оглушил. Я потеряно оглянулась. Мостовики всё же взорвали «тролля». Дерущиеся змеи и не заметили града увесистых обломков. За клубами уже развеивающегося дыма было видно, как крупные камни дрожат и стремятся друг другу, словно намагниченные. Один из братьев использовал цепь чтобы растаскивать их, а второй дробил кайлом.

В нос ударил специфический запах: это оборотни всё же вкинули в студень негашеную известь, и тому это очень не понравилось. Ободренные результатом перевёртыши тащили новые мешки… Кобра заглотала чудовище по грудь, но оно и не думало сдаваться — ухватившись руками за край пасти, полуженщина-полузмея пыталась разорвать поедающего её врага. Как-то внезапно пришло понимание: дела кобры плохи, монстр намеренно дал себя заглотать и ничего по-настоящему плохого с ним не происходит.

Делать нечего. Если кобра не справится…

Кения послушно сел мне на колени и подставил грудь. Стилет выжидающе молчал, прикидываясь неодушевлённым предметом. Ну-ну, кого он хочет обмануть?

«Убьешь эту полузмею быстро», — приказала я.

Молчание в ответ. Стиснув зубы и отогнав страх, я спрыгнула со спасительного стеллажа и побежала к змеям. Мне всего-то и надо ткнуть стилетом в огромное тело. И всё.

Ударила — но стилет не вошёл, соскользнув по чешуе.

«Что происходит⁉ Отвечай!»

«Она неуязвима».

«Не может такого быть! Всегда остается лазейка для смерти!»

«Ну да. Только ты не знаешь, где её искать».

«А ты? Знаешь? Разве ты не хочешь забрать её жизнь?»

Стилет замялся и нехотя признал:

«Я не знаю, где у неё уязвимое место. И да, я хочу её жизнь».

Я в отчаянии отвела взгляд и наткнулась на жёлтые глаза Кении, такие схожие с глазами Отшельника…

«Может, ты сможешь отыскать, куда её можно ткнуть?» — вырвалась шальная мысль. Кот согласно сузил глаза и запрыгнул на извивающееся тело. Несколько секунд он ухитрялся носиться вперед-назад, словно по полю, а не по взбесившейся змее, что-то вынюхивая у себя под лапами, как собака. Потом замер и посмотрев на меня, передал картинку — светлое пятно в чешуе, размером с полбанкноты.

Но до него ещё надо добраться…

Наверное, я совсем обезумела, потому что кинулась вперед и дала кольцам оплести себя. Это было кошмарно, я словно окунулась в предсмертный ужас всех её жертв.

Смерть, тьма, липкое всепоглощающее отчаяние, обещание вечных посмертных мук… Они душили меня сильнее, чем змеиная плоть. Высасывали из меня жизнь.

Наверное, я бы сгинула, не обладай Убийца Богов собственной волей. Он направил мою руку и сам вошёл в тело монстра… И вся та смерть, вся бездна отчаяния скрутилась в воронку и всосалась в стилет. Больше всего на свете я захотела разжать пальцы, отбросить его, никогда вновь не видеть и не думать даже о том, чтобы коснуться его. Но нет, он часть меня, и эта бездна… и такие маленькие, в сравнении с ней, кляксы мерзости — жизни вампиров… всё это часть меня… Тьма… Тьма…

— Пати! Пати! — знакомый голос, и такой родной… Появился свет, тёплый и нежный, он вырвал меня из тьмы. Я почувствовала свое тело, и мне было больно.

— Пати! «Свет мой».

«Шон, брат мой».

И новый поток тёплого света окончательно вырвал меня из лап забытья.

«Кения, забери…»

Кот послушно подставил грудь. Я из последних сил преодолела бешеное сопротивление артефакта, почуявшего мою слабость и предпринявшего новую попытку сломить меня. Стилет плашмя вошёл в прохладный мех кота, и я потеряла сознание…

Холодно, сумрачно на моем лугу… Мне надо с него уходить, меня ждут…

Я вынырнула в реальность на руках Шона под тарахтение Кисс… Но отчего-то мой названый брат был холоден и пуст. Это плохо…

— Шон… — прошелестела я, но он услышал и крепче прижал к себе.

— Пати… — выдохнул он. Я увидела Эльвису, и она был напугана ещё больше.

— Что случилось? — я попыталась приподняться, но опустошённое тело не слушалось, и Шон поддержал меня за плечи, помогая увидеть, что же их так напугало.

Умертвия. Твари тьмы. Они вываливались из портала, как из мешка. А рядом стояли… Майямцы Тори и Грэд, предводители волков. Бывшие предводители волков. Бывшие Тори и Грэд. Эти двое изменились, стали по-настоящему чёрными.

А Смерть и Тьма лезли и лезли к нам…

Я оглянулась, ловя испуганные взгляды пополам с робкой надеждой или отчаянием. Divinitas и оборотни нашего города надеялись, что я, белый универсал, смогу разобраться с тварями тьмы. Но… Я много сделала сегодня, многих спасла и потеряла почти все силы. Но даже будь я полна под завязку, с этой смрадной стаей я бы вряд ли справилась. Их слишком много, и это не привычные вампы, страдающие от света. Это смерть, обретшая плоть.

Она не должна оказаться на улицах города.

Ну, вот и настал черёд…

Я поднесла руку ко рту и коснулась губами небольших шрамов.

«Сплетающий нити!»

Он услышал.

«Я хочу, чтоб ты оказал мне услугу».

Безмолвная заинтересованность.

«Пусть умертвия и их предводители будут уничтожены здесь, в этом месте, до рассвета».

Некое замешательство и уточнение.

«Да. Именно: уничтожены в этом месте до рассвета».

«Будет сделано».

И мир всколыхнулся, как гладь воды от капли, как воздух от удара колокола.

Шон, поняв всё, прижал меня к себе так крепко, что я пискнула от боли.

Я знала, о чём просила. Я знала, что Сплетающий нити судеб может выполнить мою просьбу, уложив нас всех в этом последнем бою. Но я хотела умереть не напрасно. Я хотела, чтобы с нашей смертью город не захлестнули порождения тьмы. Давать себе надежду я боялась, хотя, конечно же, Сплетающий мог выкрутиться и по-другому.

Время словно замедлилось, умертвия всё так же прибывали, но словно вязли в воздухе, как в патоке. Минута… Другая… Ещё…

Хлипкая стена ангара с треском проломилась, и внутрь въехала пожарная машина, она сдала назад, давая обломкам упасть на пол, и вернулась. С водительского места тут же выскочил человек…

Родж… И пастор.

Я непроизвольно закрыла рот ладонью.

Пастор споро, будто всю жизнь служил в пожарной команде, размотал брандспойт. Умертвия перестали вязнуть в воздухе и волной пошли на людей. Вода, искрящаяся и радужная, хлынула на тварей. Тихий речитатив пастора забивался в уши, не давая соображать. Эльвиса скрючилась, отворачиваясь, зажимая уши. Арденте, Седрик и Фрешит сжимали головы, пытаясь прийти в себя. На оборотней же это всё действовало куда слабее.

Твари тьмы от святой воды дымились и плавились, будто та была кислотой. Но бывшие Тори и Грэд не собирались сдаваться.

— Не дайте разгуляться этим двоим! — крикнула я оборотням-снайперам, залегшим на балке.

Те, видно, и без моей команды знали, что делать. Мои слова затихли, и тут же прозвучали выстрелы… Пули прошили головы бывших майямцев, как туман, и, не потеряв силы, пробили хлипкую стену ангара… От Тори и Грэда оторвалась клякса чёрного vis и полетела, словно рой, на снайперов. Не знаю, откуда у нас с Шоном взялись силы, но мы оба вспыхнули и успели волной света сжечь явно смертоносный vis.

Предводители умертвий впились в нас пустыми мертвыми глазами.

«Оболочки…», — испуганно выдохнул Шон, и на меня выплеснулось знание о том, кто способен на такое.

Информация эхом расплескалось по головам: Седрик, Фрешит, Эльвиса, Арденте.

«Надо уходить», — эта мысль пришла сразу от двоих: Фрешита и Арденте.

«Куда?» — отрезал Седрик.

«Туда, где сможем выжить и…»

«И сдохнуть на коленях⁈ Фрешит!!!» — мысли потеряли связность, взорвавшись ворохом эмоций.

«Арденте?» — холодно поинтересовалась Эльвиса.

«Я думаю», — пришёл еле слышный ответ.

— Эльвиси! — Бромиас влез на наш стеллаж. — Уходим! Тори и Грэд — аватары!

Грязнуля протянул руку, чтобы ухватить красную, но она занесла свою косу. На мгновение они застыли друг против друга.

— Ну и дура! — выплюнул он и в следующую секунду, уже спрыгнув со стеллажа, быстро, но со странным достоинством покидал ангар.

Покидал поле боя.

— Все здесь ляжем. На этой мёртвой осквернённой земле, — с глухой злостью произнес Арденте и добавил: — Если чуда не случится.

За те несколько секунд, что Бромиас нас отвлек, Седрик и Фрешит смогли достичь согласия. В глазах болотника стояла смертная тоска, а Седрик со странной яростью пообещал:

— Ты выживешь! И ты будешь править городом! Слышишь, Пати? Ты станешь единственным правителем этого города!

«Что ты натворил? Что ты задумал, Седрик?» — спросила я мысленно.

«Не смей бояться, Пати! Тебе уже нечего бояться! Поняла?» — с той же яростью ответил он.

«Я понял, — вмешался Шон, — Я объясню», — и, предвидя мою реакцию, тут же добавил: «Чуть позже».

Мы отвлеклись от происходящего возле прорыва реальности совсем ненадолго, на минуту или около того, но события развивались слишком быстро.

Пастор и Родж оказались в окружении тварей, тех сдерживала только разлитая вокруг людей святая вода. Но сдерживала недостаточно. Сила противостояла силе, без хитростей и тактики. Либо пастор и его вера сожгут всех, либо твари тьмы задавят людей. А тварей было слишком много, и они не знали страха и боли.

Стало совершенно ясно — людям не выжить, святая вода не успевает разрушать полчища тварей.

«Родж!»

«Он сам выбрал свою судьбу, Свет мой», — тут же ответил Шон.

«Он не выбирал смерть!»

«Он — воин, знал, на что идёт».

«Пати, они дали нам передышку. Не делай их смерти напрасными. Соберись! Вспомни кто ты», — Седрик вмешался в наш разговор.

Скрепя сердце, я поняла, что он прав. Роджу и пастору я сейчас уже ничем помочь не смогу. Надо собраться с силами для последней атаки.

Я ушла в свою реальность, дабы не быть свидетелем смерти двух светлых людей: моего вассала и слуги Единого.

Мой луг. Сумрачный, холодный. Словно осенью в предрассветный час. Я встала на колени, упершись руками в колкую траву и мерзлую землю. Осень — оборотная сторона весны. В осени тоже скрыта сила. Сила противиться смерти и холоду, сила укрыть и сохранить искру жизни. Но на моем луге зимы не будет. А значит, и сила эта не нужна…

— Нет! — звонкий голос Лиана был неуместен в этом сумрачном холоде. — Не разрушай… всё, прошу.

Я посмотрела на него, зябко обхватившего себя за плечи, и вспомнила, что луг не только мой, а и моих флерсов. Уничтожив его, я уничтожила бы и их, вытянула бы из них силы — все, до последней капли. Заставив истощиться и убить цветы вокруг, как в ту ночь, когда Лилия стал Лианом. А они отдали бы, отдали бы добровольно и беспрекословно, ведь я их Белая Мать. И только Лиан, не совсем уже флерс, нашёл в себе силы попросить…

Покрывшись испариной от страха перед тем, что только что собиралась сделать, я отняла руки от земли, словно положила оружие.

— Да… Да, конечно же…

— Я наполню тебя, я смогу, — флерс решительно двинулся ко мне.

Я закрыла глаза. Какой богатый выбор: принять помощь и убить того, для кого ты весь мир, или умереть самой, имея лишь тень надежды, что те, кто всецело вручил себя тебе, выживут.

— Нет, Лиан, — отрезала я, и он замер в шаге, испуганно глядя на меня.

— Ты должен….

Вспышка света поглотила всё, выдернула куда-то вверх и бросила на ледяные камни.