Разбитые иллюзии

Глава 7

Вечером, после вкуснейшего ужина — Дризл готовила так, что я уволила бы Поля, если б она могла жить в городе — мы все собрались за обеденным столом, за исключением флерсов. Осенью малыши рано ложатся спать, а с наступлением холодов они вообще могут впасть в спячку.

Видя, что я собралась говорить о чём-то серьезном, Дризл шикнула на Оука, выгнав того из-за стола, и сама скрылась в кухне. Стивенсон, заметив, что я их не останавливаю, тоже поднялся и, пробурчав что-то об охране, вышел на свежий воздух.

— Мне уйти? — с детской непосредственностью поинтересовалась Ники.

— Нет. Разговор будет касаться всех оставшихся.

Я рассказала своей семье об Аукционе и о том, кого нам предстоит выкупить, если Джерад не ошибся и детей выставят на продажу. Я хотела, чтоб мы поехали туда все вместе и страховали друг друга, действовали заодно, но так, чтобы враги не заметили согласованности. Никто не должен узнать, что мы увезём купленных лебедей в Нью-Йорк.

Я хотела, чтобы Венди выдала себя за меня и поехала в паре с Фрешитом, Шон — в паре с Эльвисой, а я — с Тони. Ники тоже поедет с нами, но на аукционе присутствовать не будет, её задача — управляться с покупками в дороге. Если там будут флерсы, я не позволю каким-то сомнительным личностям их приобрести. Только весенние divinitas или зелёные пары могут ими владеть. А кроме флерсов, могут быть ещё перевёртыши, ну и сами дети-лебеди. Но за лебедями будем присматривать лично я и Шон.

Венди польстило моё предложение и оказанное доверие, Шон покривился: не хотелось ему подвергать дочь такому риску, но промолчал. И правильно, возражать — значит обидеть её, а присматривать за ней и охранять по мере сил он всё равно будет. Ники согласилась слегка растерянно. Она ещё слабо верила в свои силы и самостоятельность. Ну да мы её надолго одну и не оставим.

А вот кандидатуру Эльвисы как своей возможной напарницы Шон безапелляционно отверг, чем немало меня удивил. Причем какого-либо логичного объяснения не дал и связь нашу закрыл. Мне это совсем не понравилось, но выяснение отношений я отложила на потом.

Наш разговор оказался похожим на совещание штаба перед военной операцией. Я прямо гордилась собой. И откуда только у меня взялась такая деловая хватка? Каждому раздала роли и задачи до поездки, во время и после… Очередь дошла до Шона, и когда он заявил, что вместо Эльвисы с ним поедет Бромиас, перед моим мысленным взором сразу всплыло лицо «старшего грязули», беженца из Майями.

Я вспомнила, что этот хлыщ поначалу пиратствовал, воруя крохи поклонения у стремительно слабеющих богов, а потом стал божком-талисманом племени кочевников, по совместительству разбойников, которым и оставался не одну сотню лет.

Откуда я знаю, кто такой Бромиас?

А откуда я знаю про хаотиков?

Я, наверное, застыла с остекленевшим взглядом, чем напугала своих близких. Шон тут же открыл связь:

«Пати! Пати! Что с тобой?»

«Откуда я столько знаю?»

«От меня», — удивился он.

Уловив бурю эмоций по поводу этого «от меня», Шон тут же принялся пояснять:

«Ты же нас связала. Себя и меня. Крепче и глубже, чем мать дитя. Поскольку я старший, то знаниями наполняешься ты, но я тоже иногда что-то получаю».

«Что?» — испугалась я. Мало того, что я незаметно для себя наполняюсь информацией от кого-то другого, так я и отдаю.

«Пати, — Шон уловил мой страх и агрессию, — я знаю, как ты боишься потерять самостоятельность и контроль над своей жизнью, но мне-то ты можешь доверять. Ведь я весь твой: и мыслью, и словом, и делом».

Усовестил он меня, но извинений даже в мыслях принимать не стал. Уловив моё раскаяние, он тут же вернулся к делу:

«Я знаю о Косте. О том, кем он был для тебя…»

«Даже я не понимаю, кем он был для меня».

«Отцом», — тут же ответил Шон.

«Третьим?» — скептически переспросила я.

«Наставником, если тебе так больше нравится. Но я не разделяю эти понятия. А ещё я понимаю, что значит для тебя Вик, — поспешил добавить он, — и как вести ресторанный бизнес», — в последней фразе я уловила улыбку.

«А то, что я сейчас… руковожу — это тоже пришло от тебя?»

Шон улыбнулся и в мыслях, и в реальности.

«Пати, решения принимаешь ты и только ты. Просто сейчас у тебя больше информации для этих решений. Только и всего. Хотя, если ты не всегда знаешь, где моя память, а где твоя, надо научиться чётко различать. У меня с этим проблем нет: уж слишком чуждо то, что приходит от тебя».

«А у меня есть», — буркнула я.

«С практикой всё образуется».

Придя в себя, я согласилась на замену Эльвисы Бромиасом и вскоре завершила наш разговор. Все расходились из-за стола с разными чувствами и мыслями. Тони, как всегда, был спокоен и готов ко всему, Венди находилась в приподнятом настроении и готовилась доказать, что она взрослая и может быть полезной. Ники сомневалась, предстоящее её скорее угнетало, она искала опору в Тони, как всегда. Шон погрузился в обдумывание частностей предстоящей операции.

А я почувствовала необходимость поговорить с Ландышами. Они прятались от меня весь день, но не ложились спать так рано, как флерсы, поэтому я решила, что вполне могу застать их в оранжерее бодрствующими.

Так и вышло. Они нашлись на куче опилок для мульчирования, неплохое ложе они себе там устроили. Увидев меня, близнецы инстинктивно дёрнулись, будто хотели удрать. Но скрыться было некуда, и они сели рядышком, повесив головы и кутаясь в огромные шарфы-шали.

Меня обидело такое их поведение. Я не сделала им ничего по-настоящему плохого и никогда не была жестока с ними.

— Почему вы избегаете меня? Разве я давала повод бояться себя? — немного раздражённо спросила я.

Мальчик вскинул голову и удивленно глянул на меня.

— Нет, вы не давали повода себя бояться, — ответил он.

Очень информативно.

— Почему вы меня избегаете? — повторила я.

Они поёжились и переглянулись.

— Ваша доброта к нам чрезмерна и почти нестерпима, — тихо промолвил беловолосый.

Я застыла, пытаясь осмыслить эту фразу. Не вышло.

— Почему?

— Мы угроза для вас! Для всех вас! — в отчаянии вскричал мальчик. — Приходил Ласковый Палач… За нами ведь приходил… — тихо прошептал он.

— Ласковый Палач? Оптимус Прайм? Откуда вы его знаете?

Близнецы лишь ещё больше съёжились, втянув головы в плечи.

— Значит, правда, что это его мать вас изуродовала…

Они дёрнулись, будто я их ударила, и задышали часто-часто.

— Всё-всё! — я испугалась такой реакции на свои слова. — Молчу.

Подождав, пока они чуть успокоятся, я продолжила.

— Я смогла договориться с Оптимусом об отсрочке на год. До следующей осени я должна сделать из вас настоящих флерсов.

— Это невозможно, — подала голос девочка. — Это необратимо.

— Необратима только смерть, и то не всегда, — ответила я.

— А убитых нами вы тоже вернёте? — горько кривясь, спросил мальчик.

— Нет. Не верну. Их смерть пала на головы тех, кто отдал вам приказ.

— Без приказа! Мы убили без приказа!!! — завопил беловолосый.

— Угу, — согласилась я. — От опустошённости не соображая, что делаете.

Они лишь сокрушённо покачали головами, мол, со мной бесполезно говорить.

— Отсрочка, — напомнила девочка, — значит, по истечении года он вернется и убьет нас?

— По истечении года он вернется, чтобы засвидетельствовать, что вы вновь стали флерсами, — отчеканила я. — А сейчас я требую от вас полного повиновения мне и моим вассалам, требую беречь свои жизни и всячески сопротивляться попыткам украсть вас или убить. Клянитесь! — грозно закончила я.

Притихшие близнецы поклялись.

— Я действительно знаю, что надо делать, — мягко сказала я. — Осталось уточнить, как.

Ландыши впервые посмотрели на меня нормально, с робкой заинтересованностью. До этого лишь удостаивали взглядами типа «малахольная» и «блаженная дурочка».

Оставив бескрылых, я пошла прогуляться по полям. Сказав, что знаю путь решения проблемы, я не соврала. Пусть не сразу, но я поняла: пока Ландыши не потеряют память, с ними невозможно ничего сделать. Тёмная тварь, изувечившая их, создала гениальную конструкцию: поселив в них черноту, она закрепила её убийствами. Она заставила их быть чёрными, вываляла во тьме, в грязи, погасив память о свете и добре.

Память — вот ключ ко всему.

А из всех знакомых мне нелюдей именно вампы лучше всех работали с памятью: извлекали необходимое, искажали воспоминания, подменяли их. Ведь мне не просто надо лишить близнецов памяти, нужно подменить её. Прочно и чётко. Это помимо того, что нужно уничтожить их vis-систему, не убив при этом, и создать новую. В общем, то, что мне предстояло совершить, очень напоминало операцию по пересадке сердца, совмещённую с сеансом гипноза. Поэтому-то я и не спешила браться за неё: очень сложно, и в случае ошибки второго шанса не будет.

Я сидела и смотрела в густую синеву небес, ожидая появления звёзд, когда меня нашёл Шон.

— Ты не поедешь кормиться? — поинтересовался он.

— Нет.

— Но тебе нужно, — несколько растерянно ответил он.

Я кивнула, мол, нужно, но…

— Не хочу ещё раз встречаться с тем человеком, это может ему навредить. А абы кого не хочу, — ответила я.

Шон кивнул своим мыслям.

— Значит, я наполню тебя сейчас и потом, когда вернусь.

Я не стала спорить. Завернувшись в его объятия, впитывала силу дразнящего жара. Шон изредка целовал-покусывал мою шею, и я словно видела его призрачные клыки, впрыскивающие ярко-красные капли vis, разбегающиеся по телу приятным жидким огнём.

Утром мы впятером выехали в Нью-Йорк. Венди до последнего не могла расстаться с флерсами, как заботливая мать — напоминала и напоминала, что где брать и как себя вести. Шон, не выдержав, сгреб её в охапку и отнес в машину. Во время долгой дороги мы ещё раз обсудили свои роли на Аукционе. Вернувшись в город, я тут же связалась с Фрешитом и рассказала о нашем плане. Болотник, немного подумав, без возражений согласился.

Времени на подготовку осталось совсем мало, по сути одни сутки. В четверг вечером мы выедем и в пятницу днём уже будем на месте. Полдня на то, чтобы осмотреться и подготовиться, а потом решающий бой, то есть собственно Аукцион.

И почему у меня не возникает сомнений, что это будет именно бой?

Все эти сутки Лиан и Пижма с одной стороны и Шон с другой накачивали меня силой. Я с трудом успевала упаковывать vis в резерв, устала страшно и ничего не соображала от напряжения. Когда мы выехали, я радовалась возможности просто поспать, без всяких vis-конвертаций.

Тони вёз меня в огромном «ренджровере». Фрешит и Венди поехали в «мерседесе» болотника. Шофёром у них была Джес: волчица, влюблённая во Фрешита и по-собачьи преданная ему. Шон и Бромиас ехали, как короли, в моем «роллс-ройсе» с переставленными номерами. Вообще-то, в отличие от зелёных пар, где бело-зелёный отлично уживается с чёрно-зелёным, смешанных красных пар практически нет: тому, кто питается радостью, не по пути с тем, кто живет печалью. Но и Шон, и Бромиас максимально нивелировали, скрывали главную силу и выглядели сейчас просто красными, как Арденте или Эльвиса.

Ники ехала отдельно в пассажирском микроавтобусе, выделенном Седриком, и в сопровождении охраны — спокойных, недоминантных волков из стаи нашего соправителя. В последний момент Седрик одумался и решил дистанционно поучаствовать, чтобы минимизировать вред, как он выразился. Ни я, ни Фрешит не возразили против такой инициативы.

Мы не ехали кортежем, но периодически появлялись в поле зрения друг друга, а оборотни ещё и постоянно перезванивались по мобильной связи. Спокойная, свободная дорога и удовольствие Тони от вождения такой махины расслабляли и усыпляли. Кения привычно дрых в сумке у меня на коленях — и я, задремав, тоже благополучно проспала всю дорогу.

Городок, где проходил Аукцион, оказался небольшим, сумрачным и пропахшим мертвечиной. Слишком большая община кровососов на слишком маленьких угодьях. Люди — словно тени: с серыми лицами, ушедшие в себя. Распятия на дверях домов и мрачная, без изысков, церковь кальвинистов в центре города, как цитадель и убежище. Увы, обманчивое и бесполезное. Достаточно было посмотреть в vis-диапазоне, чтобы увидеть отсутствие радужной дымки силы Единого. Не удивлюсь, если даже не старые вампы в состоянии войти в эту мнимую святыню.

— Так и ожидаешь увидеть толпу полуразложившихся трупаков, — хмыкнул Тони, — Чувствую себя статистом трэшевого фильма ужасов.

— Нет-нет, Тони, у тебя одна из главных ролей, — похлопала я его по плечу. — Тебе выносить меня на своем плече на рассвете и смотреть, как догорает этот филиал ада.

Моя шутка подняла настроение нам обоим.

— Без заварушки не обойдется? Да, хозяйка?

— Очень хотелось бы всё провернуть тихо, — серьезно ответила я, — но филейной частью чую, что не выйдет.

Тони опять хмыкнул и остался всё так же спокоен. Похоже, больше всего я в нём люблю это спокойствие, означающее постоянную готовность ко всему.

Покружив по городу и найдя здание заброшенного кинотеатра, в котором, собственно, и проводятся торги, мы увидели хмурых, болезненных, но оттого не менее опасных ренфилдов на страже.

— Мертвячий корм, — зло бросил Тони.

— Только люди, — пробормотала я себе под нос, осматривая vis-зрением охрану, вполне сносно маскирующуюся под праздношатающихся.

— Не думаю, что у них только люди, — ответил Тони, — Я слышал, везде, где есть сильное гнездо трупаков, оборотни становятся их кормом и рабами.

— Седрик тоже пил вашу кровь, — обронила я.

Мы направились за город к месту встречи с Ники.

— Ха! Сравнила, хозяйка. Отдать лорду кровь всегда было большой честью, только сильные удостаивались её.

— А слабых он трахал, — не удержалась от подколки я, но Тони ответил серьёзно.

— Может, кто-то с ним и трахался, но только не слабый. Лорд Седрик настоящий волк, и слабаки его раздражают. Слабаков у нас не было… Я не преступал грани и не хотел знать, кто преступает, — тихо закончил он.

— А соблазн был велик? — не унималась я. Бывают у меня такие опасные приступы острого любопытства.

— Велик, Пати, велик. Оттого и пошёл к тебе с радостью, ты ж помнишь.

— Но я уделяю тебе мало внимания, — с запоздалым раскаянием заметила я.

Тони рассмеялся особым мужским смешком.

— И это хорошо. Главное, чтобы Ники мне его уделяла.

— Интересно, а подтравливал Седрик вас красной силой? — спросила я скорее саму себя.

— Нет. Он никогда не пах так, как ты или Чери. Мы просто преклонялись перед ним, его силой, мощью и властью. Он был для нас всем. Я б даже сказал — слишком многим. Персональное божество.

Мне вдруг вспомнился раненый Руман, вымаливающий прощение у Седрика, хоть ни в чём не был виноват.

— Это гадко, — вырвалось у меня.

Тони ухмыльнулся.

— Хочешь сказать, что для Чери и твоих крылатиков ты не божество? Они ради тебя что угодно сделают.

— Седрик забывает об ответственности. Я надеюсь, что никогда о ней не забуду.

Тони глянул на меня, но промолчал.

До места встречи мы добрались, погружённые в свои мысли. Я думала о предстоящем испытании, а Тони… кто ж знает, что у волкодава на уме?

Ники сразу повеселела, как нас завидела, Тони при встрече придирчиво её обнюхал и остался доволен. Только после этого он вполне благосклонно кивнул волкам-охранникам, скромно стоявшим в сторонке.

Мне нужно было углубиться в лес, найти полянку, где меня никто бы не потревожил. Волки, Ники и Тони сопровождали меня на расстоянии, охраняя.

Наконец, найдя подходящее место, я пристроилась под старым ясенем, а мои провожающие заняли в отдалении посты, окружив меня.

Дело в том, что мы с Кенией, носившим Убийцу Богов, были неразлучны. Стилет не мог находиться вдали от меня, а значит, и Кения тоже. Фамилиар всегда неотступно следовал за мной, пока я не догадалась носить его в сумке. Счастье ещё, что Кения, как и Кисс, очень лёгкий, несмотря на размеры настоящего сервала.

Я не хотела брать с собою кота на Аукцион. Сумки досматриваются и незаметно его пронести я не смогу, а значит, выдам своим врагам яркую примету: белый универсал с чёрным фамилиаром. Кроме того, если всё пойдёт совсем плохо, мне может понадобиться Убийца Богов.