Разбитые иллюзии

Глава 23

Боль. Свет. Чужой! Нестерпимо чужой свет. Сжигающий дотла.

Я корчилась в муках, не понимая, почему умираю от света, если мы сражались с Тьмой.

Вдруг нас заслонила тень. Я поняла, что рядом со мной кто-то есть, и ему так же плохо. Несмотря на резь в глазах, я всё же смогла разлепить их и сквозь слезы рассмотреть, что рядом со мной Шон и Седрик.

«Брат мой!»

«Свет мой», — с облегчением выдохнул Шон.

«Пати, — простонал Седрик, — этот ангел, чего он остановился? Решил позабавиться?»

«Ангел?» — удивилась я.

Шон картинками сообщил мне о событиях, происшедших, пока я ушла в себя.

До Роджа и пастора всё же добрались, и, умирая, кто-то из них призвал ангела. Чудовищное, сотканное из чуждой силы существо возникло из ниоткуда и погрузило всех в смертельный свет. А тень?..

Это Сплетающий нити встал между ним и нами.

«Он защитит нас? Спасет?» — с надеждой вырвалось у Седрика.

«Сомневаюсь», — мы с Шоном подумали одновременно.

Словно услышав наши мысли, Сплетающий склонил голову и подался в сторону, открывая нас смертоносному свету.

«Флерсы, Вик, Митх», — вихрем пронеслось в моей голове, пока Страж двигался, и волна света катилась к нам.

«Пати! Эльвиси! Отец!», — вторил Шон, пытаясь накрыть меня собой.

«Мои псы…», — донеслось от Седрика.

И… Волна застыла перед нами. Мгновение мы смотрели на неё, и вдруг она пошла вспять.

Голос… Всё понимающая и всё прощающая любовь…

Я думала, что я белая, что я хорошая, но я всего лишь маленькая слабая эгоистка, защищающая тех, кто стал частью меня. Я понятия не имею о любви и свете. Но Голос не стыдил, голос прощал, понимая, что иной мне не стать.

Казалось, ещё мгновение — и моё сердце разорвётся, не выдержав этого Голоса и того, что он нёс, но… отзвучало последнее слово, и стало пусто. Совсем.

Ни света. Ни тьмы. Ни сил.

Лишь всхлипы… Кто плачет? Я?

Шон вцепился в меня, до боли вдавился безносым лицом мне в живот. Дышит мной. Седрик бьется головой о цементный пол, оставляя капли драгоценной крови, надеясь выбить Голос и то, что он нёс, из памяти…

Пеньковые нитки в зеленоватой и розовой краске… это Кисс? Я, наверное, заплакала бы, если бы у меня остались слезы. Но слез не было, и поэтому я перестала всхлипывать и потянулась к ниткам. Пеньковый монстрик дёрнулся. Жива!!! Жива моя ворчунья. Я схватила её и, подобрав осколок стекла, порезала палец. Напитывая её своей кровью, я вспоминала нашу Кисс: вечно недовольную пакостницу, любимицу флерсов.

Шон очнулся, Седрик перестал биться, а я всё не хотела выныривать из воспоминаний, не ощущая мягкого меха в руках.

— Игрушки, — горько проронил Седрик. — Да, на них можно отвлечься.

— Кисс не игрушка, — ответила я.

Кошка была мало похожа на себя прежнюю, маленькая, блеклая и облезлая.

— До лазарета долетишь? — спросила я, и фамилиар молча попытался взлететь. Ей это удалось, хоть и с трудом. И она, шатаясь, как подбитый бомбардировщик, полетела между стеллажами.

— А чёрный кот? — не унимался Седрик, пытаясь отвлечься хоть на что-то.

— А что ему сделается, если тут Страж был…

Есть.

Сплетающий нити всё это время стоял за нашими спинами и наблюдал. Седрик, обернувшись, глянул на него и выругался.

— Как жить? Пати? Как жить дальше? — а потом махнул рукой в досаде. — Ну да, ты белая, для тебя всё это легче прошло.

Я не стала доказывать Седрику, что он не прав.

— Жить, как жили, Седрик. Мы такие, какие есть, и иными не станем. Мы не люди, а значит, Ему нет дела до нас, пока мы не встанем у Него на пути.

— Ты сможешь? Жить, как жила… — задумавшись, спросил Седрик.

На меня нашло. Смогу ли я жить, как жила?

— Я розовая идиотка! Я всё могу! А тебе пора вспомнить, что ты Собачий Пастух и охрана нашего города. Шон! Отлипни от меня! Надо найти Эльвису и Фрешита! Вперед! Где все? Куда они подевались?

Седрик наклонил голову, словно пряча улыбку.

«Вот за это я тебя и люблю», — донеслась его мысль.

— Я спрятал всех, кроме вас троих, — произнес Отшельник, и я подпрыгнула на месте. Знала! Знала, что стоит за спиной, и всё равно…

— А нас почему не спрятал? — ляпнула я.

Отшельник проигнорировал дурацкий вопрос. Ну да, кто-то должен был отдуваться за всех, тот, кто принял власть на свои плечи.

— А Фрешита чего с нами нет? — не унималась я.

— Потому что я за него, — ответил Седрик. — Он испугался слишком сильно, и я прибрал его к рукам. Жаль, лишь на пару часов.

— Ты действительно был готов принести себя в жертву? — вдруг спросил Шон.

Седрик нахмурился и отмахнулся.

— Был да перестал.

— Вам некогда отдыхать. И праздновать победу ещё рано, — снова заговорил Сплетающий.

— И почему меня это не удивляет, — пробормотал Седрик.

— Вы должны разорить гнездо дотла, покуда в нём не завелся новый хозяин. А появиться он может очень скоро.

— Ты не мог бы изъясняться точнее, — ворчливо влезла я. — Опустошение делает меня ещё более тупой, чем обычно.

— К утру вам нужно быть в Детройте. Выжечь гнездо вампов и добить Гекатиду.

Седрик коротко рассмеялся.

— Я готов. Мы такие, какие есть, да, Пати? И иными нам не быть. А значит хорошая драка — это лучшее времяпрепровождение.

— Так где все? Куда ты их спрятал? — спросил Шон, думая об Эльвисе.

Сплетающий вдруг распахнул крылья, и за его спиной гурьбой повалились на пол оборотни и divinitas, испуганные и опустошённые.

— А где? Где этот… ангел? — раздались тихие и не очень вопросы.

Я позволила себе закрыть глаза и ненадолго провалиться в сон. У меня должен был остаться глубинный резерв, надо его высвободить.

Очнулась я на рассвете от того, что Шон аккуратно стравливал свой vis похоти мне в ладошку. Оказывается, меня успели доставить на нашу цветочную ферму, и как только взошло солнце, я ещё на слабых ногах побрела в оранжерею. Флерсы, встретили меня радостными криками и, обогреваемые Уту, объединившись в круг, дружно накачали меня vis.

Лиан, руководивший моим наполнением, потом тут же взялся за Кисс, неразборчиво горестно причитая над облезлой и ещё более недовольной, чем обычно, кошкой. Минут через двадцать благодаря объединённым усилиям крылатиков Кисс стала ещё пушистее и мордастее, чем была, и совершила пробный налет на спящего Тони. Пес горестно вздохнул и натянул одеяло на голову.

Жизнь возвращается в своё русло? Ещё нет.

Двор перед домом был запружен массивными внедорожниками, в них спали оборотни, Седрик, Фрешит и Арденте. В роскошном лимузине дремали в объятиях друг друга Отамнел и Ауэ. Венди отказала им всем в гостеприимстве и, позволив остаться на нашей земле, не пригласила в дом. Что ж, её можно понять, несколько месяцев назад я такую ораву нелюдей не пустила бы и на порог моего ресторана, не то, что в дом.

После впихнутого в меня Шоном и флерсами vis я ощущала себя надутым шариком, перетруженные ночью vis-центры и вены отказывались справляться с наполнением — малейший эмоциональный всплеск, и я растеряю силу. Шона подобные проблемы не мучили, похоже, он успел «побыть» с двумя-тремя людьми или оборотнями, и ему этого вполне хватило для хорошего самочувствия. Поскольку я не закрывала от него свои мысли, то он, узнав о моей проблеме, молча укутал меня в два одеяла и отнес в полосу хризантем, оставив там «приходить в себя». Он всё чаще и чаще ведет себя как старший брат, а меня это по-прежнему пугает и радует одновременно.

Без меня будили оборотней и divinitas, без меня они завтракали. А я сидела и размышляла о прошедшей ночи. К счастью, воспоминания об убийстве той полузмеи, вернее, о той бездне тьмы, что высосал из неё Убийца богов, поблекли, стали размытыми. Вообще, начало казаться, что все события этой ночи были не со мной, а кто-то красочно и в деталях пересказал мне их, вызвав липкий кошмарный сон. Который можно забыть… Очень хочется забыть. И чужой свет, и Голос, и страх Арденте, избежавшего гибели от моей руки… А главное, забыть, как чуть не убила всех, кто мне безраздельно верит, всех, для кого моё существование — светлое чудо. Хочется забыть о своей дурости. Но нельзя, дабы не повторить ошибку.

Кения бесшумно вышел из цветов и лег у ног. Пушистый слуга двух хозяев. Странно, что Сплетающий укрыл от света ангела всех оставшихся в ангаре нелюдей, такой альтруизм не в его стиле. Кто-то заключил сделку? Кто? И какую?

— Кения, ты знаешь? — фамилиар прикинулся глухим, но стало ясно, что он знает, знает, несомненно.

Интересно, кто же из нас смог позаботиться не только о себе? А может, это было множество сделок с каждым по отдельности? И теперь у Стража целый отряд должников?

— Пати, пора ехать, — Шон поднял с земли кокон из одеял и, не доставая меня из него, понес к машинам.

Меня встретили полным молчанием, на полуслове оборвались разговоры, и все взгляды притянулись ко мне.

«Чего это они?»

«Хотят убедиться, что их герой с ними».

«Что?»

Шон засмеялся про себя:

«Ты наш герой, убийца вампов и бессмертной ламии. Спасительница от Страшного Света».

«Э?»

«Страж сказал, что распорядился долгом по своему, и что если ты не согласна, то можешь оспорить его решение»

«Эээ?»

Шон подавил вспышку странной смеси раздражения и умиления.

«То есть это благодаря мне он всех спрятал?» — уточнила я.

«Да».

Я подумала.

«Ну ладно».

По большому счету, если бы я хоть чуть соображала в тот момент, то и сама бы об этом попросила. Оспаривать решение Сплетающего нити я уж точно не буду. Значит, он теперь мне ничего не должен. Даже не знаю огорчаться этому или радоваться.

Шон посадил меня на заднее сиденье, и вслед за мной в машину скользнул Кения, пробираясь по своему обыкновению за подголовники к заднему окну. Дверь уже закрывалась, когда в салон влетела Кисс, фыркнув на всех, она принялась карабкаться по мне, пытаясь влезть на плечо. Какой бы скверный у неё ни был характер, а она не раз и не два доказала свою полезность, и я была рада тому, что она со мной.

Машины одна за другой покинули двор. Ники и Венди, ещё не восстановившиеся после работы в лазарете, провожали нас, стоя на крыльце, словно жены, провожающие мужей на войну. Хотя, по сути, так оно и есть.

Мы приехали на небольшой частный аэродром, затерявшийся в разросшемся пригороде, где ждал самолёт средних размеров, вместивший нас всех. Шон незаметно пропал, шепнув, что отец доставит его в Детройт, и он наймет для нас машины, чтоб мы не теряли зря времени по прилёте.

Полет вышел тягостным: divinitas боятся летать, они слишком стары и не могут научиться доверять новшествам цивилизации, а оборотни в принципе очень плохо переносят как бездействие, так и заточение в маленьком пространстве. Только Седрик, для которого полёты, очевидно, были привычны, и фаталист Арденте не боялись оказаться взаперти в консервной банке между небом и землей.

Я тоже не боялась, белым универсалам это попросту не свойственно.

Так вышло, что оба мужчины сели напротив меня, причем сначала Арденте, а уж потом Седрик присоединился, увидев соседство Красного со мной.

Арденте что-то обдумывал и явно хотел пообщаться, но не при Седрике. Собачий Пастух же ничего не мог поделать со своими чувствами ко мне и своей ревностью. Выглядел он ужасно: постаревшим и похудевшим за одну ночь. Я попыталась «постучать» по мыслесвязи, но, увидев, как исказилось болью его лицо, догадалась, что наш ментально-крутой Фрешит вырвался из-под краткой власти своего насильственного побратима и жестоко отомстил, дабы тому не повадно было бунтовать. Я принципиально не вмешивалась в отношения Седрика и Фрешита, но если болотник и дальше будет проявлять такую жестокость, придется пересмотреть свою политику.

Подумав, я порылась в сумке: девчонки упаковали мне завтрак и, как обычно, положили несколько простеньких амулетов, что флерсы вяжут для нас всех. Незабудка сплел что-то веселящее, Пижма-умница — браслетик для сосредоточения, а Фиалочка — для успокоения и хорошего сна. Этот-то амулет я подала Седрику.

— На, тебе это нужно.

Он взял и понюхал плетёнку, по прежнему больше доверяя нюху, чем vis-зрению, а затем приложил амулет к затылку, расслабился и погрузился в дрёму.

Арденте, постреляв глазами на размякшего соправителя города, всё же не рискнул заводить беседу. Оно и к лучшему.

Когда шли на снижение, даже боявшиеся летать не смогли удержаться и смотрели на землю с высоты птичьего полёта.

— Люди… иногда мне думается, что они нас всё же превзошли, — сказал вполголоса сам себе Арденте.

Тони, слышавший это, лишь скептично хмыкнул, он почти человек и уж точно знает, какие чудеса настоящие, а какие нет.

Самолёт все покинули с нескрываемой радостью, кто-то был счастлив снова оказаться на твердой земле, а кому-то просто надоело сидеть без дела.

Увы, напряжённость между охраной Седрика и Фрешита была видна любому, сами же побратимы старательно делали вид, что не замечают друг друга.

Я хотела пообщаться с Ауэ, поблагодарить её за работу в лазарете, да и Отамнел не отсиживался за стеллажами, получив рваную рану в руку. Но при моем приближении зелёная пара напряглась и подобралась. Странно и обидно было видеть такую реакцию на себя, хоть умом я их и понимала. Сказав всё, что намеревалась, и получив сдержанные кивки в ответ, я уже развернулась уходить, когда Ауэ неуверенно окликнула меня:

— Сейчас не время и не место, но… когда всё это завершится… Мы бы хотели заключить брак. Официальный… — Она неуверенно и просительно смотрела на меня, чего-то ожидая.

Я ничего не понимала.

— О… Отличная новость. Думаю, вы хорошо взвесили все за и против. Ну, время у вас было за эти годы, да? — попыталась я пошутить. Но зелёные продолжали на меня внимательно и выжидательно смотреть.

Я сдалась:

— От меня что-то нужно? Для заключения вашего брака, — уточнила я.

— Вы проведете церемонию? — спросил молчавший до этого осенний.

— Проведу.

Оба зелёных враз расслабились и заулыбались.

К нам подошёл Фрешит, бросив удивлённо настороженный взгляд на непонятно почему радующуюся пару.

— Где ваш… Шон Чери? — спросил он.

— Нанимает нам машины, — пожав плечами, ответила я, и, словно по заказу, пять просторных седанов подъехали к краю посадочного поля.

Мы дружной гурьбой направились к ним, из машин выходили шоферы и прощались с Шоном, как с лучшим другом.

— Ну и как он тут оказался? — тихо спросил Седрик, поравнявшись со мной.

— Родственные связи, знаешь ли.

— Сын Солнца, — хмыкнул полуволк, а на мой удивлённый взгляд пояснил. — Ну, его клич боевой, ты перевела его в своей голове, а мы услышали. Поаккуратнее с нашим болотником, — добавил он, — он перепугался и сейчас боится, а мы все от страха горазды на глупости.

— Чего он боится?

— Кого. Тебя и брата твоего, инкуба с большими и неожиданными возможностями.

Видя, что я нахмурилась, обдумывая, Седрик вбил последний гвоздь.

— Пати, ну ты ж не думала на самом деле, что наш болотник такой добрый альтруист, взявший под свое крыло инородцев. Он долго шёл к власти и, наконец, дошёл. Теперь он боится её потерять. А то, что я обрёл над ним контроль этой ночью, напугало его истерики, до безумия — он убил бы меня, если бы не псы и не свидетели.

— Ты ударил его по самому больному месту, Седрик. Больше так не делай, если не думаешь умереть сам или убить его.

— Вот как? А меня, значит, можно…

Но мы уже дошли до машин, и разговор пришлось прервать на полуслове. Вперед вышел Фрешит.

— Ну, хорошо, мы в Детройте, и где нам искать гнездо вампов, а?

Все уставились на меня, очевидно дожидаясь ответа. Я растерялась на мгновение, однако быстро нашла выход из ситуации — достала Кению из сумки и сурово поинтересовалась:

— Где гнездо вампов?

«Раз уж твой второй хозяин послал нас сюда, то пусть подсказывает, куда нам ехать».

Кения попытался прикинуться спящим, но я его встряхнула, и он, недовольно мявкнув, выдал мне картинку здания — заброшенной фабрики.

Я подробно описала увиденное, но никто из присутствующих это место не опознал. Пришлось вытребовать у кота направление движения.

Вся эта сценка позабавила лишь Шона с Тони да Седрика, у всех остальных вызвав какой-то священный страх. Ну да, если не знать, что фамилиар у меня совместного владения со Стражем, то можно и испугаться его возможностей.