Развод. Цена ошибки

ГЛАВА 29

Рита

Больничный коридор остался позади — серый, холодный. Врачи улыбались, успокаивали, а я чувствовала себя выжатой до последней капли — как старая тряпка, которую забыли развесить сушиться.

Такси везёт меня домой. Дочка спит на руках, её дыхание — единственное, что удерживает меня в реальности.

Марк...

Телефон в руках — он весь в его фотографиях.

Вот он в синем комбинезоне — лужи, брызги, восторг трёхлетнего мальчугана. Вот — первый поход в цирк, огромные глаза, игрушечный слон в руках. А вот мы вместе — его щёчка прижата к моей, оба смеёмся.

Пальцем глажу его вихрастую макушку на экране. Слёзы капают прямо на смартфон — солёные, горькие. Где ты, мой мальчик? Что с тобой? Скучаешь ли? Спрашиваешь ли обо мне?

Да, я не его родная мать. Но я стала родной. С первого дня, когда Вадим привёл его, моё сердце ёкнуло — непослушный, напуганный комочек, которой захотелось сразу прижать и не отпускать.

"Мой сынок", — шепчу. И сердце разрывается на части.

Я воспитала его, после того, как его оставила родная мать. Он проводил первый год своей жизни с чужим людьми — нянями, конвейер чужой заботы, мелькающие лица, отсутствие стабильности.

Я — его настоящая мама. Не по крови — по душе.

Всегда говорила "мой сыночек", "наши дети", "наш Марк". Чтобы он не чувствовал себя чужим, урезанным, неполноценным. Чтобы знал — он любим. Целиком и полностью.

Помню каким он был — сплошной комок нервов. Истерики, крики, панические атаки — подарок от бывшей жены Вадима, которая бросила сына ради голливудской мечты. Психолог говорила: "Посттравматический синдром брошенности".

Виолетта... Её имя — как яд. Актриса, которой важнее премьеры, чем собственный ребёнок.

Но ещё тогда я не знала имя настоящей матери Марка — Вадим сказал, что не хочет обсуждать свою бывшую. Какая разница кто она? Как её имя? Хочу забыть и начать с чистого листа.

А я... Я растила его. Каждый день — битва за его психику. За его улыбку. За его спокойствие. И мы победили. Марк научился доверять. Смеяться. Любить.

А что теперь? Опять брошен. Только на этот раз — мной?..

Больше недели мы не виделись. Никаких звонков. Никаких новостей. Он даже в садик не ходит. Что с ним происходит? Как переживает это расставание?

Нелюди. Бездушные существа...

Такси останавливается. Серые стены, знакомые окна — двор проступает сквозь стекло, как старая фотография.

Дочка посапывает на руках — она ещё не понимает, какой шторм творится вокруг. Повезло ей. Маленький кораблик в огромном море родительских конфликтов.

Ариша заёрзала — чувствует моё напряжение. Крошка только-только победила болезнь, а мне ещё предстоит разбираться с разводом, с жильём, с адвокатами.

Где жить в этот период? Что делать? Как быть, если муж оказался врагом номер один.

Может, он съедет сам? Или придётся делить квартиру? Ту квартиру, где мы были семьёй. Где Марк впервые назвал меня мамой.

Мамой.

Смотрю на дверь подъезда — и не могу заставить себя войти.

Холл дома встречает меня холодом — не температурным, а каким-то внутренним, от которого становится не по себе.

Консьержка — тощая, нервная женщина с глазами испуганной птицы — буквально взлетает навстречу:

— Вам нельзя, Маргарита Сергеевна! Вадим Викторович сказал — вы разводитесь, вас выселили из квартиры.

Время замедляется — каждая секунда растягивается, как резинка, готовая лопнуть.

Выселили? Выселили?!

Да я здесь пять лет прожила! Вложила душу в каждый угол!

— Это бред! У меня тоже права на квартиру. Куда мне сейчас идти с ребёнком? На улицу?!

И тут — шаги. Властные, мужские, с таким напором, будто человек идёт не просто по коридору, а завоёвывает территорию.

Вадим. Весь — как кусок льда, обтянутый дорогим костюмом. Опасный. Холодный. Чужой.

Схватил под руку — больно, до синяков. Тащит на улицу, как какую-то сумасшедшую. Я брыкаюсь, ругаюсь, цепляюсь за стены — бесполезно.

— Успокойся! У меня нет времени на твои капризы и скандалы! — сразу грубит он.

— Я хочу вернуться домой! Отдохнуть после больницы!

— Здесь твоего дома больше нет.

Не смотрит в глаза. Даже этого не стоит мне дать — возможности прочитать, понять, что творится в его тёмной душе. Будто я — досадная помеха, которую нужно срочно убрать.

Заталкивает меня в свою машину.

Тесно. Душно. Каждое его слово — новый удар.

— Это квартира числится в качестве имущества фирмы, — он прокашливается, — а ты не имеешь права на мою фирму.

Вадим молчит. Профиль — будто высечен из гранита. Никаких эмоций. Только холод делового решения.

— Ты работала неофициально, — жёстко роняет он. — Никаких документальных оснований.

А были ли они — эти основания? Любовь оформляется печатями? Привязанность — договорами?

Город проваливается в туман. Я — клочок бумаги, который выбросили. Моя дочь — единственное, что осталось.

— Теперь там будет жить Виолетта. Она — новая хозяйка квартиры и владелица акций "Вавилон Групп", — небрежно бросает он, добивая меня наотмашь.

Виолетта? ЕГО бездарная секретарша?! Которая бросила собственного сына?!

— Сволочь! — колочу его кулаками. — Сволочь!!!

— Уймись! Мы разобьёмся! — рявкает Вадим.

Машина опасно дёргается, чуть не впечатываясь в придорожный столб.

Адреналин зашкаливает. Меня накрывает отчаяние... бешенство.

Куда он меня везёт? Зачем? Что будет дальше?

Вадим привёз нас с Аришей в спальный район города. Остановил машину в небольшом дворе пятиэтажки.

— Я порядочный мужчина, — цедит он, — без крыши над головой я тебя не оставлю. Но по всем документациям — ты мало на что претендуешь. Разве что только на алименты…

Его слова как иглы, методично вонзающиеся под кожу, препарируют каждый нерв.

Во взгляде — смесь превосходства и снисхождения, будто я какая-то бродяжка, которой он великодушно бросает спасательный круг. Лицемер!

Вадим протягивает ключи, его голос становится медоточивым — словно я некая несмышлёная марионетка, которую он милостиво спасает от нищеты:

— Живи! Это твоя квартира. Я её тебе купил. Это даже больше, чем ты… Чем моя мама хотела. Она вообще настаивала на том, чтобы ты ушла с пустыми руками. Ведь я вытащил тебя из самых низов, а от твоей семьи никакой поддержки. Да, всё-таки моя мать была права... Нужно выбирать пару себе под стать!

Я медленно поднимаю на него глаза. Внутри — вулкан, готовый извергнуться.

— Моя нищета была твоим входным билетом в успех. И знаешь, Вадим, ты прав только в одном — я действительно была на самом дне. Но не там, где ты думаешь. Я была на дне твоего мира — мира, где любовь измеряется квадратными метрами, где женщина — просто средство достижения твоих целей. Это низко.

— Бери это… или ничего не получишь! — последняя его реплика, жест человека, который считает, что может манипулировать судьбами.

Окидываю взглядом пятиэтажку — серая, основательная, окружённая старыми деревьями — встречает меня холодным безразличием стен.

Но деваться некуда.

— Мне нужны мои вещи! И вещи Арины.

— Я пришлю их доставкой.

Вадим садиться в машину, громко хлопнув дверью. Я не смотря на него, направляюсь к подъезду.

"Я вытащил тебя из самых низов", — эхом отдаются его слова.

Низов? Каких низов? Моя семья — простая, честная. Да, у нас не было лоска и блеска его буржуазного мирка, зато были искренность, тепло, объятия.

А что было у него? Расчёт, холод, презрение…

_______