Развод. После…

глава 28

Оля.

Пока ожидаю в коридоре своего врача, несколько раз открываю сумки и смотрю на три теста с яркими полосками на каждом. Не могу поверить до сих пор. Сердце отчаянно стучит в груди, готовое разорваться.

– Кречетова Ольга? – медсестра с приветливой улыбкой зовет в кабинет, а мне вдруг кажется, что в этой больнице все прекрасно знают, кто я такая и зачем пришла.

После вчерашней новости, разлетевшейся не пойми пока каким образом, в голове бродят не самые радужные мысли. Я во всех людях теперь вижу тайного агента или шпиона.

Мое доверие подорвано.

Кажется, я и сама себе перестаю верить.

– Присаживайтесь пока.

Коротко киваю и выполняю простые действия: сажусь на стул.

Врач погружен в компьютер, и я приглядываюсь к каждой черточке на его лице. На ее, если быть точнее. К Анастасии Геннадьевне сложно попасть. Но, опять же, каким-то чудом меня приняли через двенадцать часов после звонка.

В просторном кабинете приоткрыто окно, но мне душно. Я не чувствую ни капли прохлады, и постоянно хочется пить.

Белый цвет стен, да вообще всего вокруг, раздражает слизистую глаз, и я прикрываю веки, снижая нагрузку. Голова кружится. Неужели токсикоз бывает на таких ранних сроках?

Хотя я слышала, это случается, если беременность двойней. Боже, тошнит сильнее, чем пару минут назад. С ума скоро сойду.

– Рассказывайте, Ольга, причину вашего визита. Что вас беспокоит?

– Думаю, что я беременна.

– Делали тест? Сдавали анализ крови?

– Тест. Три штуки. И все три показали один и тот же результат, – сглатываю и не моргаю, когда перекидываемся с врачом фразами.

В районе грудной клетки начинает печь и что-то тяжелое опускается на ребра, мешая дышать.

Никогда не любила врачей, особенно гинекологов. Да кто их вообще любит?

– Ложитесь на кушетку, сейчас сделаем УЗИ и посмотрим.

Молча делаю то, что мне говорят и, не ощущая тела, укладываюсь на жесткую поверхность. Взгляд бегает от врача до космического аппарата. В воздухе пахнет не то спиртом, не то лекарством, в общем, неприятно.

Анастасия Геннадьевна проделывает какие-то манипуляции с маленьким компьютером и, наконец, выдавливает холодный гель на живот.

Уфф, я аж мышцы втянула, потому что контраст с разгоряченной кожей слишком сильный.

Пока врач водила своим датчикам, я не дышала. Смотрела только в ее глаза, которые бегали по экрану, и на пальцы, нажимающие кнопки на аппарате.

Неужели так сложно сказать хоть слово?

– Дата последней менструации? – строго спрашивает, вгоняя в тупик. Так-то я всегда знала, когда у меня приходят месячные, а тут… растерялась.

Называю дату, и доктор хмурит брови.

Ой, не нравится мне все это. Тело коченеет от лежания, а пальцы на ногах покалывает от малого количества крови в конечностях.

– Вы уверены?

– Да. А что-то не так? – хриплым голосом спрашиваю.

Анастасия Геннадьевна подает мне одноразовые полотенца, чтобы смогла вытереть остатки геля и… молчит.

Сцепляю зубы и прикусываю кончик языка. Вопросов крутится тысяча, но я вынуждена молчать, потому что боюсь уже что-то спрашивать.

Все проблемы касательно странного и быстрого слива о моей беременности сразу отодвигаются на дальний план. Если со мной какие-то проблемы, разве я могу думать о чем-то другом, кроме как о ребенке?

– Беременность маточная, проблем в развитии плода не наблюдаю, но вам нужно будет обязательно сдать необходимые анализы. Сейчас выпишу направления.

Улыбаюсь как дурочка.

Не думала, что такие сухие слова, сказанные сухим голосом, могут быть так приятны слуху. Да что там, я расцеловать врача готова.

Со мной и ребенком все хорошо.

– Амм… мне кажется, меня начал беспокоить токсикоз.

– Как проявляется?

– Тошнота, головокружение. Чувствительность к запахам. Я и до этого была к ним чувствительна, но сейчас особенно остро.

– Ну, на вашем сроке токсикоз уже возможен.

– На каком сроке?

Врач перестает печатать что-то в компьютере, спускает очки на нос и вздыхает. Все в животе сжимается в комок, а ладони предательски потеют.

– Понимаете, Ольга, бывает, но нечасто, что на ранних сроках беременности организм дает сбой, и у женщины, несмотря на ее особое положение, все равно случается менструация. Скудная и по количеству дней меньше, чем в обычное время. Как было у вас?

– Все, как вы описали, – тихо произношу, не веря тому, что сейчас слышу. Будто собственный слух играет со мной злую шутку.

– Срок по УЗИ у вас 6-7 недель.

– Но… но как?

– Так случается.

Происходящее кажется мне бредом, и я отказываюсь в это верить. Все внутри, как ошпаренное, горит, и вдоха не могу сделать, потому что больно.

Воспоминания откидывают меня назад, в тот момент, когда у меня была последняя близость с… Оскаром, и сама вгоняю себя в ступор.

Тошнит. Жутко, беспрерывно тошнит.

– Это не может быть ошибкой? Срок, я имею в виду? Может, мой ребенок развивается слишком быстро?

Анастасия Геннадьевна первый раз ласково усмехается. Выгляжу, наверное, со стороны, чудно. Ох, если бы она знала причину моего вопроса…

– Погрешность, разумеется, есть. Но она не критическая. Развитие плода соответствует 6 неделям и 4 дням.

– Как все четко, – трясет от полученной информации, а листочек с цифрами хочется смять и выбросить.

В эту секунду я поняла, что готова разразиться истеричным смехом. Или заплакать. В любом случае меня мощно подбрасывает от эмоции.

Щеки вспыхивают, а губы леденеют, и слова произнести не могу. В голове гул из голосов, которые твердят по-разному ненужные мне слова.

Это не ребенок Макса.

Это ребенок Оскара.

Последний секс с ним был до мероприятия, где я встретила Кречетова. Это было чуть меньше двух месяцев назад.

Все мои мечты и планы рушатся как старое трухлявое здание, и я морщусь от этих раскатов. Ведь так хотела быть счастливой, с любимым человеком, но кто-то там наверху решил обратное.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Свой шанс с Максом я упустила два года назад. И другого нам не предоставили.

Кладу руку на живот и прикусываю нижнюю губу. Главное, не разреветься, когда слезы так близко.

– Вот ваши направления, не забудьте, что анализы сдаются на голодный желудок. Первый скрининг через месяц. Это важно.

Забираю бумаги и молча выхожу из кабинета.

Хочу провалиться в сон, а когда проснусь, увидеть Макса рядом со мной. Он бы улыбнулся и сказал, что все это мне приснилось.

Господи, как я отчаянно этого желаю.

Практически не различая ничего перед собой, накидываю верхнюю одежду и выхожу из здания. Как назло, повалил снег крупными хлопьями, что ни черта не видно.

И я даже не знаю, что мне сейчас делать и куда идти. Вся в раздрае нахожусь. А думая над тем, что мне предстоит, попросту цепенею.

“Надеюсь, теперь ты в жизни Макса не объявишься”

Язвительное сообщение, которое мне отправила сестра бывшего мужа, хочется тут же стереть. Первый раз за все время мне так тотально по фигу на нее.

“Это все ты?”

Решаю спросить. Не имею понятия, как Ксения могла обо всем узнать. Не жучки же она мне в квартиру понаставила, в самом деле?

“Я просто прочитала новости”

Липкий страх перед будущим окольцовывает все тело и душит. Теперь я не одна и не могу дать своему страху полностью мной овладеть.

Теперь я мама.

Сев на заснеженную лавочку, обдумываю свои дальнейшие шаги. И осознаю, что для меня только один правильный путь.