Развод. После…

глава 8

Оля.

Не помню, как убегала из ресторана, как доехала на такси до дома. Даже как по лестнице поднималась, тоже не помню.

Все в каком-то коматозном состоянии было, плыло и вращалось вокруг, но я уверенно стояла на ногах. Хотя скорее уверенно бежала. Подальше от того ресторана, бывшего мужа и его сестры, которая теперь невесть что обо мне подумает.

Захлопываю за собой дверь и, не разуваясь, спешу на кухню. Наливаю полный бокал воды и выпиваю его жадными глотками. После вина еще очень пить хочется. Ну, и пожар под ребрами потушить, он только вряд ли тушится таким способом.

Внутри все тикает, клокочет, словно сожрать кто-то пытается. Противное ощущение, но вместе с тем усиливается непроходящая дрожь, стоит вспомнить, как на меня смотрел Макс.

Его черные, как угли, глаза прожигали мою кожу с шипением, оставляя корявые края и доходя до самых глубинных секретов.

Это пугало, завораживало и хотелось прям там кинуться ему в объятия и по-настоящему просить его о помощи. Не знаю, в чем именно она бы заключалась. Но… он бы понял. Я уверена.

Стягиваю с себя ненавистную в данный момент водолазку, снимаю джинсы, колготки – да, не очень романтично и сексуально – и закидываю их в дальний угол.

Одежда пропиталась его запахом насквозь, до самых тонких и незаметных ниточек. Я сама пропиталась как губка, ничего от меня не осталось.

Принимаю душ и трусь очень жесткой мочалкой, стараясь смыть с себя и воспоминания этого вечера, и фантомный аромат его бессменной туалетной воды.

Ужасное состояние, болезненное какое-то. Колотит как в лютый мороз, а вода теплая, даже горячая.

Что ж так плохо-то?

На кухне завариваю крепкий чай и ловко кручу телефон в руках. Пальцы все стерла от постоянных вращений.

От простреливающих мыслей раскалывается голова. Хочется отмотать этот вечер и все-таки не ходить. А я, дура, зачем-то пошла у него на поводу.

И Ксения… она же точно все неправильно поняла.

Господи, клубок снова запутывается.

– Привет, Ксюш, – решаюсь набрать сестру бывшего.

Нужно объясниться.

– Ольга? – голос, полный неожиданности.

Цепляюсь за разумные мысли, которые все-таки обитают у меня в голове, и с нажимом произношу:

– Ты можешь ко мне приехать? Я бы очень хотела с тобой переговорить, – на одном дыхании произношу и зависаю в ожидании ее ответа.

На том конце мертвая тишина.

Под кожей скапливаются пузырьки воздуха и стремительно передвигаются по всему телу.

– Ладно. Могу сейчас.

Выдыхаю и улыбаюсь. Камень с плеч еще не упал, но мне значительно легче.

– Да, сейчас было бы отлично.

Не прощаясь, сбрасываем звонок одновременно. Высылаю ей сообщение с адресом и откидываю телефон.

На часах почти одиннадцать вечера. В такое позднее время еще не принимала гостей. Но ждать следующего дня не смогла бы. Меня кто-то отчаянно подгоняет сзади, спина чешется от этих жалящих касаний.

Ксения приезжает спустя полчаса в той же одежде, в которой была в ресторане. Сразу оттуда ко мне?

Сердце клокочет от волнения.

– Я ненадолго, – коротко говорит, разуваясь и осматривая небольшую прихожую.

После развода мы продали нашу просторную трешку, и чуть позже я купила скромную однушку в спальном районе, зато не так далеко от центра.

– Чай? Кофе? Есть коньяк, – решаю как бы пошутить. Хотя в таком состоянии я тот еще шутник.

Несмотря на то что нахожусь на своей территории, мне неуютно, я не чувствую комфорта и… власти над ситуацией.

– Давай кофе. Все равно ночь не спать, – безразлично отвечает, присаживаясь на стул.

– Почему?

– Работы много.

– Помню, ты работала раньше в фармацевтике?

– Хм… полгода назад я уволилась оттуда. Теперь работаю в другой отрасли.

Наш непринужденный разговор о прошлом, настоящем все равно пахнет чем-то невкусным. Мое любопытство напускное, а ответы Ксении настолько завуалированы, не терпится быстрее закончить разговор.

Зря ей тогда звонила. Мне не нужно было спрашивать у нее про Макса и вообще лезть с этими дурацкими папками. Я виновата в том, что с каждым днем моя жизнь крутится в обратном направлении.

– Слышала, что сейчас государство активно поддерживает заводы по производству калийно-фосфатных удобрений?

Сглатываю большой глоток чай, чуть не подавившись. Он как горькая полынь стекает по стенкам гортани, в горле першить начинает, а глаза предательски слезятся.

Странный разговор. Очень. Не то чтобы я хочу про масштабные скидки в “Золотом яблоке” говорить, но удобрения? Серьезно?

Семья Кречетова всегда была поехавшей, но настолько?..

– Да, что-то слышала.

Оскар говорил с кем-то по телефону о таких заводах несколько раз. Но об этом умалчиваю. Мы не подруги, чтобы я стала откровенничать и упоминать своего жениха в присутствии сестры бывшего мужа.

– Ну вот я работаю теперь в компании, владеющей несколькими такими заводами.

– Круто! Поздравляю.

Снова глоток. Чая осталось на дне, а я никак не начну разговор.

Оказывается, это сложно – говорить о том, что тебя волнует, особенно когда сложно сформулировать мысль, вьющуюся беспрестанно в голове.

– Так зачем ты меня звала, Оля?

– Поговори с братом, чтобы перестал меня донимать, – резко произношу, истекая потом от напряжения.

В глаза ее впечатываюсь, стараясь считать реакцию и эмоции.

– А разве ваши отношения не закончились два года назад? – с той же резкостью отвечает мне.

Между нами вспыхивает явное напряжение. Имя ему Максим.

– Послушай, – чуть смягчается, – ваша любовь прошла. Так бывает. Оставь его. У него… девушка есть. Хорошая. Возможно, и свадьба скоро будет.

Меня режут на живую, не применяя даже легкого анестетика. Медленно разрезают все слои кожи, мышцы, доходят до кости и одним движением вонзают острие ножа.

“Любовь прошла”.

“Девушка есть”.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ “Свадьба”.

Меня не должно это трогать. Ни на грамм.

Но я еле стою на ногах. Выдавливаю смазанную улыбку, больше похожую на движение губ человека после инсульта.

– Мы просто сцепились. Макс давит на мою больную точку, я на его. Пришлось пригрозить компроматом, – зачем-то рассказываю.

Чтобы как-то оправдать наши встречи? Наши слова?

– Уау, всю жизнь знаю брата, и у меня нет ни одного компромата на него. Правда, есть чем припугнуть Макса?

В глазах неподдельный интерес. Какой-то ядерный, опасный. Он слепит меня, выжигая сетчатку. Передо мной картинка расплывается, лишь красные объемные круги вырисовываются. И подкатывающая тошнота в желудке, которая заставляет чуть сгорбиться.

– Есть. Документы одни. Скопировала, когда была зла на него. Ну, и сохранила.

От стен моей кухни отбивается сердечный ритм. Грудную клетку стискивают ребра.

Я, наверное, сошла с ума, раз прошу о таком его сестру. Но видеться с ним, пока мы не решим все безумие, которое сами и заварили, больше нет ни сил, ни желания.

– Хорошо, я помогу. Но ты обещаешь закончить ваши отношения и никогда не появляться в его жизни. Дай ему свободу.

Мгновенно бросает в жар, и пот ручьями выталкивается из пор на спине. Ткань домашней футболки липнет к коже, образуя некрасивые влажные следы.

Выражение “кожа пылает” воспринимается теперь буквально.

– Тем более, ты сама вот-вот замуж выйдешь.

Обнимаю себя руками, затравленно опуская взгляд на плитку. Моя вина перед Оскаром нарастает с каждой минутой. Он ведь просил не видеться с бывшим за его спиной. А я ослушалась.

– Откуда знаешь?

– Хм…

Ответа нет.

Оскар Брандт – довольно известная личность. Не медийная, конечно, но в бизнесе он давно. Думаю, и информацию о личной жизни в каких-то изданиях нет да нет, но публикуют.

Ксения уходит через несколько минут после нашего с ней уговора, пока я разбираюсь на кухне и тупо смотрю в окно. Уходит спешно, но уверенно. Мы даже не прощаемся.

Я теперь вдвойне глупо себя чувствую. Да и осадок после разговора какой-то тухлый, неприятный.