Реинкарнация

Глава 12 ГУЛАГ, Колхоз и БАМ

Когда я въехал на площадь перед Храмом, кто-то истошным голосом, на всю Ивановскую заорал: «Барин приехал!» Как говорили у нас в Одессе — до появления там хохлов: «И, тут начался грандиозный шухер!» Столько народу, откуда-то повылазило! Кинувшийся, чуть ли не под колёса Лузер, даже по запарке не поздоровался, только развёл руками, мол видишь, что тут творится…

— А, чё так много народу то, Степан? — заглушив двигатель, спросил я у него.

— К тебе, вот, Дмитрий Павлович…, — виновато, смотря куда-то под ноги, как не оправдавший себя перед начальством, возлагавшим на него надежды и обязанности, ответил тот, — я уж и говорил им и, ружом пужал…

— Как, это «ко мне»? — затупил я, — а, на кой хрен они мне?

— Хотим, грят, к нашему барину… Я им и, так и этак… Ни, черта не понимают! — начал громко жаловаться Лузер, — по ночам из-за них спать не могу — картоху с огорода воруют… Я уж и, стрелял солью — так, ничего не бояться! Осмелели с голодухи, как бирюки по зиме…

Тем временем народ, которого собралось вокруг «Хрени», ну просто немерянно — мужики, бабы, дети и, даже, собаки — что-то показалось, как по команде, разом, повалились на колени и заголосили в разноголосицу. Что заголосили, непонятно, только слышно: «Барин, барин…». А, чё «барин», не разберёшь. Собрав всю сокрушительную мощь моих лёгких, я заорал:

— Молчать!!!

Я не говорил, что на втором году службы сержантом был? Ну, это когда я под Архангельском на аэродроме срочную проходил… Так вот, когда я на плацу строил «духов», от моих команд белые медведи линяли через Северный Полюс в Канаду… Прикалываюсь! Но, если серьёзно, я на смотре, как-то раз скомандовал: «Равняйсь, смирно!» — так у проверяющего генерала фуражка с головы слетела… Ну, приврал конечно — с порывом ветра совпало, но анекдоты по части ходили!

Все разом замолкли, даже собаки лаять перестали… Нависла могильная тишина.

— Степан! Доложи коротко и чётко: что за хренотень здесь образовалась? На кой ляд эти люди сюда прибыли?

Из его сбивчивого рассказа я понял, что первые прибыли где-то, через две недели после моего отъезда и до сих пор прибывают…

— Два-три семейства в день — это как хлебом не корми.

Большинство на своих телегах, но около трети, вообще — пешком пришли…

— Больше, оно конечно, голытьба всякая прёт…

Ага. «Голытьба»… Забыл, каким сам сюда припёрся! Около четверти — вдовы с малолетними детьми… Но и, среди мужиков с пяток вдовцов имеется.

— Тяжело бабе одной с детьми по хозяйству управляться… Хорошо, если кто из родственников подсобит, а если нет? Тогда хоть ложись и сразу помирай.

— Сколько их? — нетерпеливо спрашиваю.

— А вот списочек, Дмитрий Павлович! — достал из кармана листки бумаги Лузер.

Бумага, по ходу, из той, что Кузьминична его сыну Ваньке для рисования подарила. Даже, исписаны они теми же цветными карандашами. Ого! Помогал составлять списки, не иначе, как сам Громосека… А, где он сам, кстати? Оглянулся по сторонам. А, вон он! Из Замка на моём велике шкандыляет… До такой таблицы Степан Лузер — дитя девятнадцатого века, сам бы не додумался.

Так, посмотрим… Чуть меньше сотни семейств, чуть больше семидесяти взрослых мужиков, сорок пять лошадей… Ну, если это такие лошади, как та что на углу стоит, то лучше уж, вообще без них. Лучше, уж пару собак запрячь! Так… Даже коровы есть, в количестве восьми штук. О! Какая-то добрая душа и овцу пригнала в такую даль! Пяток коз и, с десяток кур имеется… Дааа… Не густо!

Большинство, конечно, из Новых и Старых Починков, но пятнадцать семейств из Приреченских земель и, даже есть три семейства — вообще, со стороны, как только прослышали — ума не приложу! Больше всего, конечно, детей. Тех более двух сотен душ… Что-то маловато, для такого количества семейств! Не более трех на одно получается. Должно, быть это выжившие после голода… Ну и, что с ними делать?

— Ты главного не сказал, — отдавая листки бумаги обратно Лузеру, спросил я, — за каким бесом они сюда приехали да пришли?

— Говорят, «добрый барин» появился… Хотим под ним быть, — глядя честно мне в глаза, ответил тот, — ружья, даже не боятся! Стреляй, говорят и, нас и детей — всё одно зимой подохнем!

— А с чего они взяли, вдруг, что я «добрый»? Ты сказал? Смотри у меня! — пригрозил я ему, протягивая новый паспорт, — фамилию можно враз обратно переделать… И даже, от себя лично, что-нибудь к ней добавить!

Степан раскрыл паспорт, прочитал его и расплылся в улыбке:

— Спасибо, Дмитрий Павлович, помогай тебе Бог! Нет. Честно, не я… Вот Ферапонт мог!

— А, ему на кой?

— Тебя разорить хочет — да и, от своей голытьбы отделаться… Приезжал он дня три назад, зубы скалил…

— Да тут же и, с Приреченских земель есть! По твоим же словам… Что, Ферапонт и, там влияние имеет?

Степан почесал голову:

— Ну, дык. Не знаю… Большинство же, всё равно наши — починковские… Из генеральских мужиков. Очень уж, они Генерала уважали! Может поэтому?

Путано и бессвязно пытался разгадать загадку «великого переселения» Степан. Не хватало ему умения логически мыслить.

— Говорят, — продолжая, перешёл на шёпот Степан, — что ты, Дмитрий Павлович — сын самого Генерала!

А ты, типа, раньше не знал, что так говорят!

Я поднёс кулак к носу Лузера:

— Ты что несёшь, олень?! Мало ли, кто что говорит…, — впрочем, не очень сурово. Генеральским авторитетом не грех воспользоваться. Хуже не будет, а лучше — очень даже может быть, — так, что? За каждым дураком повторять?!

Нет, ну а что с ними делать, то? Что-то, такого в моих планах не было… «Ну, так привыкай. Ты меняешь действительность и, она становится не такой, как была раньше». Ага и, сразу стало легче и понятнее…

— Степан! Ты в армии служил?

— Так точно, Ваше…!

— До какого звания дослужился? Унтер-офицер?!

— Так точно!

— Ну, так я пойду отдохну с дороги, а ты мне через час… Нет, через два часа построй личный состав на площади. Главы семейств в первой шеренге, остальные в… В остальных. Задание ясно?

— Так точно, ясно! Разрешите доложить?

— Что ещё?

— Часов у меня нет…

— Ах, да…, — я достал из бардачка самые простенькие карманные часы, которые возил там на всякий случай — типа, если придётся по какой-то причине «дать на лапу». Вещами лучше давать, чем деньгами. Деньги мне самому нужны, а вещи мне нужны, чтобы их продавать за деньги… Так, что давая «на лапу» вещами, мы несколько сокращаем технологическую цепочку.

— На вот, возьми. Теперь твоими будут… Не лично твоими, а для работы. Понял?

Счастью Степана обозримых границ не было видно…

— Так точно, понял!

— Вот и, исполнять!

…

Тут дошкандылял на моём велике Борис Михалыч:

— …Здорово, Громосека! Давай-ка проедемся домой — теперь ты расскажешь мне о прошедших здесь событиях… Куда ты так шустро!? Сначала слезь с велика и крутни «стартер»!

Эх! Надо было пару раций сюда… Одну оставить Громосеке в Солнечногорске, другую взять с собой в Нижний. Это, что бы быть всегда в курсе событий и, не получать подобные сюрпризы…

Громосека, ничего особенно нового не рассказал. Печь они с Лузером доделали, занимались заготовкой дров и строительством бани, когда «эти» «понаехали»…

— Чуйка есть, Михалыч, что они «понаприехали» сюда надолго… По ходу, даже навсегда. Так, что нам с ними придётся как-то уживаться и, главное — срабатываться! Ты среди них никого из мастеров каких не заметил?

— Да какие там мастера, — махнул рукой Громосека, — у нас последний бичуган, помастеровитее их всех вместе взятых будет!

— Нельзя так о предках, Михалыч! — пережёвывая еду из вкусной тушёнки и вермишели двадцать первого века, строго сказал я, — вообще, что ли никого? Так не бывает, Михалыч!

— Ну, есть тут один — кузнецом назвался… Не знаю, что за «кузнец» такой… Уж больно он мутный. Ни инструмента, ни…

— Возьми его на заметку. Пусть, хоть такой будет тебе помощник… А, инструментом я обеспечу. Ещё поспрошай — может печник есть… Ну, хоть самый хреновый. Лишь бы кирпичи мог класть. Тоже, под твоё начало пойдёт. И, ещё найди человека три-четыре хороших плотников. С этими то, проблем, я надеюсь, не будет?! На Руси каждый мужик умеет владеть топором — каждый плотник… Тебе просто надо найти среди них самых лучших плотников, понятно?

Покушав, я за чашкой вкусного чая конца девятнадцатого века, которого я с собой — чуть ли не с пуд взял, продолжил грузить Громосеку:

— И, ищи среди ребятишек таланты, Михалыч. Не может быть, чтобы среди такой толпы детей не было хоть одного Левши… А, лучше трёх… Или, пяти. Короче, чтоб к весне было не менее трёх средненьких слесарей и, хоть один — хоть плохонький, но перспективный сварщик!

— Нет, ну ты Вован, даёшь! — возмутился тот, — таланты по приказу не делаются…

— Делаются, Михалыч, делаются. Ещё, как делаются! «Сделаешь» мне этих талантов — материально поощрю.

— А, как это? — заинтересовался Громосека.

— Ну, а чтобы ты хотел? Стакан слегка увеличить?

— Да, меня сейчас особо не тянет…, — что-то новенькое!

— А, на чё тебя тянет?

— Бабу бы мне, Вован…, — охренеть! — на баб стало тянуть, Вован…

Громосека — такое ощущение, мне жаловался на вновь открытое им обстоятельство!

— И, в чём загвоздка? Вон, их сколько «понаехало»! Или, предлагаешь мне за тебя договориться? Ты, чё, Михалыч? Берега попутал?! Меня за шмаровоза держишь?!

Михалыч виновато почесался:

— Да, дикие они какие-то… А мне же, не шестнадцать лет — лишь бы вставить, вынуть да бежать! Мне ж и, поговорить надо…

На ловца, как говорится и зверь бежит…

— Короче, тебе нужна образованная? Чтоб книжки, там, читала… Понятно. Будет! Причём авансом тебе — за трёх «Левшей» к весне. Книжки, кстати, я привёз…

Выложу-ка я подержанные книги — Кисе и, так хватает, чем приторговывать. А эти и, некоторые мои — из генеральской библиотеки, уйдут во вновь образующуюся школьную библиотеку!

— Про те книжки, что в моём кабинете, ты сам знаешь… Напомни попозже, чтоб подогнал — будет тебе с чем подкатывать! Там, специальные дамские сериалы есть…

Громосека повеселел.

— Только учти, Михалыч! Я же сказал — я тебе не шмаровоз! Поручу ей тебя обихаживать — стирать, обшивать, готовить… В комнатах наших прибираться. А, в койку ты её сам укладывай.

— Укладу, кого только не укладывал!

Я скептически на него глянул:

— Она часов через восемь приедет. Ты бы привёл себя в порядок, ё…ырь-террорист! Побрейся хотя бы, что ли… И, чё от тебя какой-то пропастиной несёт?

— Да, я каждый день в пруду купаюсь!

— А, носки с трусами, когда в последний раз стирал? Ну и, на хер, я на стиральную машинку разорялся? …Чуть не забыл: глянь, Михалыч, что за хрень с пружинным стартером на «Хренни». По ходу, там пружина из крепления выскочила. Понапридумывал чёртов Автопром всякой фуйни, а мы потом мучайся!

Покушал, умылся-побрился, на полчаса прилёг, даже минут десять покемарил… И, всё время думал, что со всем этим делать?

Выгнать? Взрослых могу, без проблем! Да, у них же детей… Рука подымится голодных детей взашей гнать? Они же не виноваты, что их бестолковые родители сюда притащили!? Я видел лузеровских дочерей и Ваню, стоящих вперемежку с детьми «пришельцев»… Наверное, старые знакомые. Ну и, как я буду в глаза им смотреть, когда их друзей насильно выгоню?!

Самое главное, что я заметил — в отличие от других крестьян, встретившихся мне в этом времени, у этих не было в глазах пассивной апатии. Ладно, согласен — большинство приехало на холяву! В ожидании, что «добрый барин» хабаром осыпит — как тех троих и Лузера. Ну, так приехали же! Значит, способны проявить инициативу — хоть какое-то усилие для переменны своей участи! Даже — можно сказать, рискнули… Значит, будет с них толк, если правильно за них взяться…

А, как это — «правильно за них взяться?» А так: никаких сюсюканий и холявной кормёжки! Пипл должен пахать и точка! И, ещё надо проверить их на предмет вшивости… Я не про насекомых, хотя и это надо. Надо отсеять тех, кто припёрся сюда исключительно из-за ожиданий холявного хабара, а не из-за крайней нужды. А, как это проверить? Да, молча. Через жадность…

Приняв решение, я поднялся в пресс-конференс зал и посмотрел в окно: народ, хоть и несколько бестолково, но построен.

Переодевшись торжественно — по случаю, я обратился к Громосеке:

— Надень прикид повальяжнее и будешь мне на часок за шофёра…, — тот, только что отремонтировал стартер на «Хрени» и стоял, всем видом говоря: «мастерство не пропьёшь!».

«Повальяжнее», у Громосеки только та самая соломенная шляпа оказалась, да один из моих старых пиджаков с брюками, что я ему подарил. Правда, пришлось ему сильно рукава и штанины закатать…

Итак, подъехав, весь в «белом», я сперва хотел толкнуть речь с «Хрени», как Ленин с броневика, потом передумал… Не люблю стоять на месте в подобных ситуациях, а из-за моего роста меня и так всем хорошо видно.

Оглядев строй, я про себя присвистнул… Ну и, контингент! Два часа назад, когда они были толпой, это было не так заметно. Сейчас же! Такое ощущение, что все униженные и опущенные близлежащих окрестностей собрались здесь… Одни уроды — ни одной более-менее приличной морды! Даже, вон горбатый имеется и парочка с бельмами на глазах… И, с таким сбродом мне предстоит прогрессорствовать?! Да, ну его нах!!!

С другой стороны дал знать о себе мой упёртый характер. «А, ты попробуй вот с этими! С идеальными людьми и дурак коммунизм построит — даже, в отдельно взятой стране… Да только, где их взять, этих идеальных людей?! Да и, имеются, ли они в природе? Вообще, хоть кто-нибудь, хоть когда-нибудь видел, хотя бы одного идеального человека, ну хоть раз??? Ты сам, то? Идеален, что ли?!»

От таких мыслей я очень и, очень рассердился… На себя, конечно! На кого же ещё?!

Я, со свирепым видом три раза медленно прошёлся вдоль строя, каждый раз сатанея всё больше и больше, стараясь каждому заглянуть в глаза… Глаза, конечно, бедолаги, отводили. В первом ряду, в относительном порядке, даже — с претензией на какое-то подобие строя, стояли взрослые мужики и, ненамного меньше баб — главы семейств и вдовы. За первой шеренгой — уже откровенным бардаком, стояли остальные — дети, бабы, старики со старухами… Собак, правда, не видно. Наверное, Степан догадался приказать убрать. Сам Степан, тот, что Лузер — уже и официально, стоял перед строем поодаль и, по виду, сам внутренне охреневал.

Я ещё раз прошёлся, потом встал посередине и громко спросил:

— Вы за каким лешим сюда припёрлись, на мою землю? Я вас, что? Приглашал?

Кто-то из строя, по голосу — баба, заголосил, это же намерение появилось на лицах большинства мужиков…

— Молчать!!! — заорал я так, что самого чуть не контузило, — пасти будете разевать, когда я вам позволю!

— Так, что припёрлись, то, — помолчав, снова спросил я, — чего молчите, то?

Кто-то опять сделал попытку раззявить рот…

— Молчать!!! — снова заорал я, пуще прежнего. Ворона, поселившаяся было где-то под куполом Храма примерно пару месяцев назад, сделала прощальный круг и полетела на Юг — от греха подольше…, — я, что? Кому-то разрешил пасть открывать?

Тишина установилась такая, что было слышно, как в крольчатнике у Лузера, крол ухаживал за какой-то из своих крольчих. Вот, кому хорошо живётся — ни, до чего ему дела нет! Кроме одного — самого приятного! Интересно, крольчихи уже окролились, или ещё нет? По сроку должны, вроде…

Ещё разок пройдясь вдоль строя, взглядом, буквально убивая каждого и всякого, я остановился перед выбранной заранее жертве. Это был лысый плюгавый мужичок — практически старик, с редкой бородёнкой и перепуганными глазёнками. Ну, не понравился он мне с первого взгляда и, всё тут!

— Вот ты, Лысый, какого хрена сюда припёрся? Холявы захотелось, да?! Думал, небось: буду сидеть на печи, да сношек щупать, а барин-дурак пущай кормит!

Лысый, видно до смерти боявшийся хоть слово невзначай промолвить, отчаянно затряс своей подъ…бкой на бороду, а в глазах, то… По ходу, так и думал, утырок плешивый!

— А вот, накось, выкуси! — я сложил огромную фигу и поднёс её к носу Лысого. Потом, прошёлся ещё разочек вдоль строя, — кто, ещё так думал?

Я обвёл глазами весь строй:

— А вот нате, выкусите! — я, не торопясь, показал свою фигу, как всем вместе, так и каждому в отдельности…

Во! А, что это? Кажется, кто-то уже сваливает… В добрый путь! Жалко только, что всего один… Ну да, ещё не вечер!

Я достал из кармана свою сотку, включил её и показал всему народу:

— Ну, кто из вас — тупых ушлёпков, скажет мне, что это такое? — «тупые ушлёпки» молчали, боясь даже глубоко вздохнуть, чтоб не пёрнуть громко…, — вот ты, Лысый, скажи, что это такое?

Я сунул сотку ему в морду. Лысый вжал голову в плечи и закрыл глаза.

— Это американский прибор — ну, приспособа такая, которая предсказывает, какая погода будет… Вот что, Лысый, тут написано?

Лысому, по ходу, небо показалось с овчинку…

— Не знаешь? Ты, что? Долбо…б? Ты что, совсем тупой долбо…б?! — я снова вышел на середину площади, — кто-нибудь из вас умеет читать по-американски? Нет?! Все, что ли, тупые долбо…бы?!

Помолчал, усиливая последующий эффект, потом продолжил бомбить:

— А тут, кашалоты вы эфиопские, баобабы тупорылые, написано, что через три года будет три года подряд великая засуха…

Я внимательно обвёл всех глазами. Мои слова произвели эффект… Вслух никто ничего не сказал, но по глазам я видел — вставило.

— Вы, хоть понимаете, что я при всём моём желании, вас всех прокормить не смогу? Тем более, что ещё набежит вас, нищих, только прослышат… Получится, как тогда, при Генерале: и, сам разорюсь и вы все с детьми попередохните.

Пару раз прошёлся вдоль могильно молчащего строя, попил минералочки, взяв её у, тоже впечатлённого моей речью Громосеки, впавшего по виду, в ступор. Кто-то там, в задних рядах заскулил, но еле слышно.

— Я не против, оставайтесь. Помогу, так уж быть… Как, могу помогу!

Раздался еле слышный коллективный вздох облегчения… А, вот х… вы угадали!

— А, как я могу вам, тупым ушлёпкам, помочь? А молча! Запрягу вас так, что хребты ваши от работы затрешат!

Походил, помолчал… Пусть подумают. О! Один подумал и слинял. Попутного ветра, утырок!

— Не вас мне жалко — детей ваших! Которые страдают оттого, что их родители такие тупые… Но! — я понял указательный палец верх и многозначительно помолчал с минуту, — Но, только на моих условиях! Если, мои условия не принимаете — то, катитесь вы к чёрту, пока в памяти. А тем, кто решит остаться, я скажу — подумайте только: как вы должны будете эти три года пахать, чтоб потом три года жить, с голоду не подохнув!

Спустя пару минут:

— …И, ещё. Если, вы себя крестьянами считаете — то мне крестьяне не нужны. Ни крепостные, ни свободные… Никакие. Мне нужны рабочие. Причём, не простые рабочие, а артельные. Чтоб, не только у меня голова за вас болела, но и ваши про меня… Не поняли ни хрена, да?

Действительно, смотрят бараньими глазами… Рановато про это!

— Короче, у рабочих никаких там лошадей, коров, коз не должно быть… Чтоб голова только про работу думала и, ни про что иное! Только личные вещи и то, что на нём и домашняя утварь… Да и ту, если надо — отберу. Если, надо для общего дела. Я ясным языком выразился?

Я снова прошёлся вдоль строя и остановился опять напротив Лысого.

— Ты понял, Лысый? Если я прикажу тебе снять штаны и отдать их на общак, то ты должен их снять и отдать с улыбкой на морде! — Лысый, испуганно-согласно закивал с кривым оскалом, заменяющим улыбку на лице.

Я опять вышел на середину:

— И это всех касается. Если хотите у меня остаться и, потом выжить — то, всё должны мне отдать, типа, в общий котёл — как в артели… Всё ясно? Кто не согласен, может прямо сейчас отваливать…

Прямо сейчас «отвалило» ещё с десяток мужиков…

— Вы хотите знать, что вы за это получите взамен? Вы за это получите возможность пахать, как лошади, не подыхая при этом с голоду. Это я вам твёрдо обещаю. И, дети ваши не подохнут с голоду — это я вам тоже обещаю!

Один из «отваливающих» мужиков приостановился, прислушиваясь к моим словам.

— И, ещё я вам железно обещаю, что если вы будете мне послушны, то дети ваши будут не тёмными крестьянами, как вы — а высококвалифицированными, умелыми рабочими, а внуки — инженерами!

Приостановившийся мужик вернулся в строй.

— Жизнь ваша будет с завтрашнего утра устроена так: все вместе и, я в том числе организуем что-то типа артели. В этой артели у каждого будут свои обязанности: вы до убитого глаза обязаны работать, а я обязан за вас думать — чтоб вам ваши думки работать не мешали… Я, вот как раз сейчас думаю, что вы меня правильно поняли!

Поняли они меня, поняли! Наш народ — русский народ, очень умный. Хотя и, любит иногда дураком прикидываться…

Однако, меня несло дальше… Вот, что значит — кураж поймал!

— Называться она — наша артель, будет…

Я постоянно думал, как назвать свою… Ну, хотелось бы — корпорацию, в этом веке. Но, так и не придумал.

…Часто меня спрашивали, буквально все — от Племяша, до последнего покупателя моих товаров: а что, типа, за маркировка на твоих товарах? Что, это за «Made in USSR»? И, почему на некоторых написано «Сделано в СССР»? Конечно, где только можно я надписи убрал — в основном стёр… Но, попробуй стереть надпись, к примеру, на циферблате часов! Выкручивался, объясняя, что «Made in…» — это «Сделано в…», а «USSR» — это английское название фирмы «СССР», что мы с тем инженером, моим спасителем, замутили в Америке. А, вот что эта аббревиатура значит, хоть убейте — не знаю! Выдумал её покойный инженер-эмигрант с Урала, а он со мной своими мыслями не соблаговолил поделиться… По-русски же, писалось на тех товарах — что заранее для России делались.

Может, мне и «корпорацию» так назвать — «СССР»? Нет, лучше — «USSR», так загадочней. Ну, а чё? Нормальное название для фирмы… Ничем не хуже других. Ведь, что такое благородное название «Форд» в переводе на русский? Какой-то банальный «брод». А «Кольт»? «Жеребёнок», или даже, иносказательно — «новичок, салажёнок»… «Щегол пёстрожопый», короче. «Эпл» — это просто яблоко… Просто, до вульгарности и, никого это не напрягает. «Мерседес» — вообще, бабское имя. Представляю, как бы издевались над русскими, наши же интеллигенты — если б, «Ладу» назвали бы не «Лада», а «Дунька» или, там — «Манька»… А, вот немцам, почему-то такое пролезло… Не знаю, что в переводе означают всякие там «Хонды», да «Тойоты», но наверняка — тоже, какая-нибудь похабщина…

Я обвёл толпу народа просвётлённым взглядом:

— Наша артель будет называться «Корпорация USSR»… Все запомнили? Лысый, а ну-ка повтори! Разрешаю пасть раскрыть… Как, будет называться наша артель?

— Ю… Ю…

— «Ю, ю…». Головка на …ую! — ничего, выучат.

Дальнейшие «бренды» давались легко и непринуждённо:

— В артели будет несколько бригад. Первое время всего три. Самая большая бригада будет бригада землекопов. Она будет рыть канал отсюда и до Болот, чтоб оросить земли Солнечной Пустоши…, — в толпе послышался чуть слышимый ропот, — ничего, ничего! Сперва, конечно, будет очень трудно, затем — очень тяжело, а потом привыкните. Другого выхода у нас с вами нет! Как говорил великий Мао, про которого вы не слышали: «Дорога в тысячу вёрст начинается с первого небольшого шага». Итак, эта бригада будет называться… Называться будет эта бригада… Эта бригада будет называться — «ГУЛАГ»!

— Вторая по величине бригада будет заниматься производством продовольствия для людей и корма для животных… Эта бригада будет называться — «Колхоз». И, наконец, третья бригада — самая малочисленная, но не менее важная, будет заниматься транспортными вопросами и, назовём её… «БАМ»! Первым делом, надо дрова заготовлять — да и, для строительства много леса придётся возить.

— Работать будете от рассвета до обеда, потом два часа отдых и до заката. Суббота и воскресенье — выходные. Работать будут как мужики, так и бабы… Все, короче — с двенадцати лет. Дома в рабочее время — кроме больных, беременных и кормящих женщин, никто не сидит! Кормиться будете три раза в день в столовой, которую ещё построить надо. Дети до трех лет находятся с матерью, которая, будет работать на лёгком труде — в столовой, к примеру, или на приусадебном хозяйстве. Старше трех лет — в детском саде, под присмотром нянек, которых наберём из пожилых женщин, не пригодных ни на что более. Дети с семи лет и до двенадцати будут учиться в школе, которая, по первости, будет в моём Замке… Потом и, дети постарше смогут учиться и, даже взрослые — кто захочет. Вообще, учиться — наипервейшая обязанность для каждого члена нашей «Корпорации»! КТО НЕ УЧИТСЯ, ТОТ НЕ ЕСТ!!!

— Старшим над всеми тремя бригадами будет председатель — Степан Поликарпович Лузер… За всеми вопросами к нему. Бригадиров назначим завтра. Что касаемо работы, то слушаться председателя и бригадиров беспрекословно. Наказание одно — изгнание, после двух предупреждений. За отдельные проступки, например за воровство — немедленное изгнание…

Однако, кроме кнута потребен и пряник:

— За хорошую работу отличившиеся будут награждаться… Одеждой или обувкой, например. Видите, во что одет Степан Поликарпович? — тот, в особо торжественных случаях — как этот, например, ходил в рабочей робе из сэкондхенда, что я ему подарил, а одежду привезённую ему Ферапонтом — в основном использовал как рабочую, — вот такую, примерно. Хорошо учащимся детям тоже будет выдаваться одёжа и обувь.

Детишки в задних рядах после этих слов расчирикались, пришлось на них слегка гаркнуть:

— А кто будет плохо учиться — тех будем пороть! — мужики в первом ряду одобрительно загудели, — скоро приедет мой конюх, так вам лучше с ним дело не иметь!

— Обращаться ко мне, не «барин», — я опять напустил на себя свирепый вид, а то, что-то расслабились, — а, «господин Стерлихов»… Понял, Лысый? Что ты бородой, как козёл трясёшь?! Я вам не барин! Барин с вас кровя пьёт ради своей выгоды, а я — для того, чтобы из такого …овна — как вы, людей сделать. Всем понятно?

— Председателю и бригадирам… А, также особо отличившимся работникам разрешается обращаться ко мне по имени-отчеству: «Дмитрий Павлович». Надеюсь, всем ясно?

Кнут и пряник — они, ещё никого на этой планете ни разу не подводили!

— Насчёт проживания… Чтоб не было скандалов и драк, занимайте те дома, где ваши отцы при Генерале жили, и только если этот дом сильно порушен — оставшиеся свободные… Домов должно хватить. Если по этому поводу или другим возникнут какие-либо разногласия, обращайтесь к председателю, он рассудит… Рассудишь, Степан Поликарпович?

— А, то!

— Ну, на сегодня довольно. Расходитесь по домам и хорошенько подумайте. Завтра, с утра с теми — кто за ночь не сбежит, ещё побеседуем.

Народ, как у Пушкина, безмолвствовал. Угрюмое такое, безысходное молчание…

— Понятно? Кто согласен на мои условия — завтра к семи утра построиться здесь же, на площади со всем своим имуществом, ничего не утаивая! Кто не согласен — до утра должен свалить на все четыре стороны!

Такая же фигня… Парализовало их всех, что ли?

— Если вопросов больше нет то, как я уже сказал — завтра в семь утра на этом же месте…

Из задних рядов раздалось:

— Ба… Господин Стерлихов, покушать бы нам… Третий день без росинки маковой…

С десяток голосов поддержало, превращаясь в нарастающий гул. Я снова прикрикнул:

— Ничего, одну ночь потерпите. На голодный желудок умные мысли в голову приходят…

— Да, сколько уже этих «голодных ночей», уже было, то! — заныл кто-то из самых голодных.

— Пусть те, кто решил у меня остаться и у кого есть продовольствие, поделятся с теми, у кого его нет… Завтра все равно всё у всех заберу — ведь, ясным языком же сказал! Степан Поликарпович, проследи. Кто не поделится — тот пусть сразу проваливает! Мне жлобы не нужны!

Ещё часа два беседовал с Лузером у него дома, делая ему внушение:

— Тебя, Степан, я председателем назначил. Это — что-то, вроде управляющего или старосты. Оправдаешь?

— Что?

— Оправдаешь моё доверие или с города кого привезти?

— Да, я…

— Ничего! Дед твой справлялся и ты справишься, а я если что помогу. Самое главное, Степан, смотри не стань таким, как Ферапонт. Вот этого я тебе точно никогда не прощу!

— Да никогда в жизни, Христом Богом клянусь!

— Никогда не говори «никогда» и, не поминай имя Господа нашего всуе… Ладно, расслабься, я тебе верю! Ты из этих людей, наверное, большинство знаешь?

— Да, наших из Младших Починков всех знаю и из Старших, почти всех.

— У тебя ни на кого из них «зуба» случайно, не имеется?

— Что? Ааа… Да, нет! На этих не имеется.

— Если имеется, то забудь! Начинаем с чистого листа… Как тебе контингент? Ну, что за люди? Толк с них будет, как ты считаешь?

— Да какой там, с них толк? Лентяи да бездельники… Пьяницы ещё.

— Нельзя так о людях говорить! Как ты думаешь, много останется?

— Да почитай всё…, — «обнадёжил» Степан, — а, куды им деваться?

— И, что? Даже имущество отдадут?

— Отдадут… Куды, они денутся?!

— Кстати, тебя тоже касается. Придётся и тебе отдать трофейную лошадь с телегой и Красаву на общак, в смысле — в артель… Времена нас ждут трудные, выживем не выживем — не знаю. Сам пойми: не по-божески, когда у одного много, а у других вообще ничего. Каждому ребёнку, хоть по стакану молока в день, но надо… Но, это первое время так. Как лихие года переживём — хоть десять коров себе заводи, если желание есть… Если это не повредит делу, разумеется. Хотя, сам подумай — ты мужик умный, Степан! Ты теперь председатель! Какие, на хрен, коровы?!?!

— Да, ну их… Коров, — с готовностью согласился Степан Лузер, искоса поглядывая на суетившуюся у чуда-печи Дусю, — а Аренда? Аренду тоже придётся отдать?

— Она пока жеребёнок, в общаке ей делать нечего. Так, что пусть у тебя остаётся. Если всё будет нормально, будет председательскую коляску возить — когда подрастёт и, тебя на ней… Может, зря Ферапонту его бричку отдали, а? — и, мы оба засмеялись, вспомнив то дело, — ну, ничё. Мы тебе новую купим! Ещё лучше — на резиновом ходу, как у моей машины.

Встряла его Дуня. Сначала она надула губки, когда узнала, что её Красаву собираются забрать в какой-то «общак», потом, прислушавшись к разговору, поняла в чём дело и, высказала дельную мысль:

— А, зачем Красаву забирать? И, куда? У нас самый большой и целый сарай в селе… Лучше уж остальных коров к нам. А молоко… Ну, пусть на ваш «общак»… Не жалко, раз надо.

Подумав, я с Дуней согласился:

— Дело говоришь, Евдокия Фроловна! Пусть будет так. Назначаешься старшей над коровником — сама напросилась… Да и, не только над коровником. Бери под себя всю живность — кроме тягловых животных, конечно. То другая песня… Подбери себе из женщин столько помощниц, сколько надо… Хотя нет! Я сам тебе подберу утром.

Наберёт ещё, чего доброго к себе своих бывших подруг или родственниц…

— Кроликов тоже заберёшь, Дмитрий Павлович? — спросила старшая дочь Лузера — Маша, из крольчатника буквально не вылазившая, — там же маленькие…

— Окролились, всё же крольчихи? — обрадовался я.

Хозяйство, помаленьку, потихоньку, но прибывает!

— Зачем забирать? У вас хороший крольчатник. Вот и, образуем на его месте кролиководческую ферму… Хочешь быть на ней старшей? Будешь, но когда подрастёшь.

Не забыть бы какую-нибудь книжку по кролиководству девчонке подарить, раз у ней такая любовь к кроликам. Дети у Лузеров все умеют читать…

Только от Лузеров вышел, провожаемый Степаном — на площадь перед храмом въехал фургон, под управлением Му-му. Он остановился, увидев меня, и из фургона повылазили… А, ЧЁ ТАК МНОГО НАРОДУ, ТО?! Сам Му-му, его жена, три его дочки, Дама и… Тихоновна с восемью «скелетиками» из трущоб!

— Да, вы что? Мать вашу! Решили меня в гроб живьём загнать?!

Минут пять, чего со мной в жизни ещё не бывало — я истерил: орал, брызгал на всех слюной и топал ногами… Разве, что по полу не катался и ковры не грыз, как Гитлер. «Скелетики» слиняли за фургон, Му-му мял в руках картуз и смотрел в землю… Потом, вроде, успокоился:

— Ну, рассказывайте кто, как дело было.

Начал было рассказывать Му-му, волнуясь и отчаянно махая руками:

— Му-му, му-му-му му-му…

— Достаточно, потом доскажешь… Следующий!

Полина Андреевна, тоже волнуясь и сбиваясь, изо всех сил пытаясь опять не разозлить меня, рассказала, что когда я тогда кинул детворе деньги… Ну, перед тем, как мы с семьёй Му-му «сбежали» из трущёб, то самые сильные и наглые ребятишки быстро расхватали брошенные мной монетки да бумажки, а проигравшие в «борьбе за выживание» увязались незаметно за нами… Ну, да! Это поначалу мы рванули. Потом, из-за дочерей Егора, скорость пришлось резко сбросить. И извозчик, которого мы позже поймали, тоже — как на грех, попался какой-то полусонный, с такой же раскумаренной лошадью… Так, что неудивительно, что за нами проследили, не отстав, даже такие полудохлые детишки.

Проследовав за нами до Постоялого Дома «скелетики» поселились в кустах на пустыре неподалёку. Да, точно — есть такой пустырь и кусты на нём… Я ещё планировал выкупить этот пустырь и на нём автодром устроить — «чайников» учить и автогонки за деньги устраивать… Построили там шалашик из подручных материалов и спокойненько там себе жили-поживали. На следующий день связались с дочерьми Му-му и, те им хавчик носили… А я всё думал, что так много на еду уходило?! Каюсь, грешил на Му-му. Приглядевшись на «скелетиков», снова высунувшись из-за фургона, заметил: да, не такие они, уже и «скелетики»! Отъелись, слегка, на моих харчах. Перед самым отъездом, подтянули и Тихоновну… Потом, когда Му-му с семьёй двинулся в Солнечногорск, запрыгнули потихоньку в фургон, затащили туда же, и Тихоновну, благо старушка лёгонькая и сухонькая и ненамного превосходит их габаритами. В фургоне накрылись разным барахлом и незаметно ехали, пока их — аж за Балахной не обнаружили, когда Му-му полез в фургон за овсом для лошадей.

— Ну, не везти же их было обратно! — совсем разволновалась Полина Андреевна. Дааа! Дилемма… По ходу, придётся открывать ещё и детский приют! Приют имени Мишки Квакина[22] — как всегда осенило на название…

Я прошёлся вдоль подобия строя «скелетиков», заглядывая им в глаза. По годам им где-то от пяти, до двенадцати лет. Мальчиков трое — самых маленьких, девочек пятеро. Во! Даже, двойняшки есть!

— А, родители вас не ищут?

В ответ самая старшая девочка — лет двенадцати, черноволосая, долговязая и тощая, как спортивный велосипед, но бойкая как воробушек, которая — как я понял, была у них заводилой, ответила:

— Смеёшься, дяденька? Будут они нас искать, как же… Наши родители только и думают, чтоб мы побыстрее сдохли!

Я подошёл к девочке вплотную, посмотрел ей в глаза, приставил палец к носу и тихо, но «страшно» сказал:

— Никогда, никогда, слышишь, девочка? Никогда, не говори так о своих родителях! Думать — думай, что хочешь. Но, вслух не говори! Понятно, девочка?!

Девочка фиг испугалась:

— Понятно, чего тут не понятного…

— Как зовут?

— Настя.

— Будешь, Настя, старшей пионервожатой…

— Кем, кем?

— Потом объясню…

Я подошёл к Тихоновне:

— Вы кем этой гоп-компании приходитесь?

— Ась?

— Кто они вам? Дети, внуки или просто, племянники?

Старушка замялась, вместо неё ответила опять Настя:

— Да, никто она нам. Прибилась откуда-то. Но дороже, чем родная мать…

— Ещё раз, что-нибудь нехорошее про мать услышу — задеру юбку и выпорю похлеще родного отца!

Ага! Испугалась она, а как же!

— А, давай! Ни разу, родной отец не порол! В основном, не замечал — когда как обычно пьяный, а так — в ухо бил, когда трезвый и злой…

Нет, ну вы видали? Ох и, хапну я с ними горя, чуйка у меня есть!

— Встать в строй! — рявкнул я.

«Подходи, как-нибудь — когда подрастёшь. Так, по попке отшлёпаю!», — хотел добавить, но сдержался.

— Назначаешься, Тихоновна, директором этого дурдома… То бишь, детдома.

— Чаво, это?

— Таво, это. Будешь рулить приютом, Тихоновна. А, эта чертовка пусть будет у тебя помощницей…

— Настюха, то? Настюха помошница…

Тьфу, ты блин! Ну ладно, потом разберёмся…

Ну, чё делать?

— Егор! — обратился я к Му-му, — выдай из фургона пайку на пару дней этой шайке и езжай с семьёй в Замок.

— Михалыч, — это я Громосеке, — садись с ними. Фургон и лошадей поставите в гараж… В конюшню, то есть. Накачай им воды для питья, готовки и поения лошадей. Пускай, в общем, располагаются — а ты им помоги… Комнату я им сам подберу — подумаю ещё, какую… Наверное ту — угловую, она побольше. Временно разрешаю в оранжереи костёр палить — для готовки… Понял, да?!

Подумал. Подумал… Что ещё?

— Ладно, езжайте.

Теперь с «скелетиками»…

— Степан! У нас есть ещё дом, побольше и поцелее? Для детского приюта?

Степан на минуту задумался:

— Побольше есть. Поцелее — навряд ли…

— Ну, пойдём посмотрим тот, что побольше. Эй, бандформирование! Собрали шмутки и строем за мной!

Да… Дом был, ещё тот. Хотя стены и крепкие, но нет ни окон ни дверей. Пол земляной… На крыше ошмётки соломы… Куча битого кирпича и иссохшей глины на месте печи…

— Ну, располагайтесь. Не царские палаты, конечно — но, по любому лучше того подвала!

Вернувшись в Замок, я первым делом провёл беседу с Дамой:

— Вот, Катерина в этой комнате ты будешь жить…, — я показал ей комнату для прислуги, рядом с комнатой Громосеки, — извини, конечно, но удобств никаких. Пока. Дверь на первое время какой-нибудь тряпкой завесь… На эту ночь я дам тебе матрасик, а потом помогу обустроиться. В твои обязанности входит поддерживать порядок на первом этаже Замка, в моей комнате и в комнате моего человека… Видишь у костра того головастенького?

— Того дедушку?

— Зовут его Борис Михайлович… Ну, ни такой уж он и, дедушка… Просто жизнь у него была трудная… Вроде, как у тебя. Этот человек мне очень нужен и, ты должна за ним… Ну, уж очень прислуживать!

Я под новым углом посмотрел на Даму — она очень изменилась к лучшему с момента нашей встречи. Хотя, конечно, шрам с левой щеки никуда не делся и ранняя седина и преждевременные морщинки сильно портили её облик, но похорошела и помолодела она несомненно… Вот, что значит здоровый образ жизни!

— Прислуживать — это значит присматривать, готовить, стирать и прочее по женской части… Насчёт чего другого, ну ты понимаешь, про что я? …Это твоё личное дело. Понуждать я не буду. И, его я тоже предупредил. Чтоб не очень… Понятно?

— Понятно…

Что-то уже надоело, будучи в собственном Замке самому себе еду готовить…

— Готовить умеешь?

— Нет. Меня не учили…

— А чему тебя учили?

— Вышивать, вязать, музицировать… Танцы… Французскому…

— Здесь тебе это пока не пригодиться. Ну, ничего! Дам тебе книгу — по ней научишься готовить. Стирать же — вообще, проще простого. Стиральная машина у нас есть. Если чего не умеешь — обращайся к Борису Михайловичу. Он человек очень отзывчивый и добрый, а руки у него, ну просто золотые! — пропиарил я Громосеку, — Борис Михалыч!

Громосека, улыбаясь, как кот на сметану важно подошёл.

— Это Катя, она будет работать у нас служанкой. Помоги ей устроиться, приготовь чего, накорми… Возьми под свою опеку, короче! Стакан будет, как обычно, в ужин.

— Катенька, Вы пьёте водку? — начал светский разговор Громосека.

— Нет…, — несколько промедлив, ответила та.

— Ну тогда и, я сегодня не буду… Пройдёмте в комнату Влад… Дмитрия Павловича, я Вас научу готовить «ролтон»… Такое, знаете ли, объедение!

Нет, ну это — просто звездец!

Когда Му-му управился с лошадьми в конюшне, а его жена по-быстрому приготовила на костре какое-то варево для семьи, провёл и показал им угловую комнату для семейных слуг:

— Вот тут вы будете жить… Конечно, не фонтан, но всё же… К зиме, я думаю всё отремонтируем.

— Мы вам очень благодарны…

— Ничего, отблагодарите, я думаю. Кстати, Полина Андреевна, всё забываю спросить… Вы какого направления у купца служанкой были?

— Не поняла Вас, Дмитрий Павлович…?

— Ну, что Вы у покойного купца делали? Готовили, стирали… Какую работу Вам можно дать?

— Я шила.

— А, портниха! — обрадовался я. Наконец-то, хоть один реальный специалист попался! — и, что же Вы шили?

— Постельное и нижнее бельё…

— А верхнюю одежду, не приходилось?

— Нет. Верхнюю одежду хозяева у портного заказывали…

— Придётся освоить! Ничего сложного, я думаю! Принесу Вам книгу по кройке и шитью, почитаете — научитесь. На мужиках потренируетесь пару лет…, — как обычно понесло меня от открывающихся передо мной блестящих перспектив, — и, откроем мы с Вами мастерскую по пошиву готового платья! Потом — цех, потом — если, всё удастся, целую фабрику…

Навряд, ли Полина Андреевна, хоть половину поняла, но согласно кивала.

— На швейной машинке доводилось шить?

— На «Зингере» что ли? Нет, ни разу не приходилось. Даже, видывать не видела… Но, слышать, слышала.

— Ничего, доведётся! Дочерей, естественно, к швейному делу приучайте — когда подрастут… А пока выберите себе работниц из девушек лет двенадцати — четырнадцати… Трех — четырёх, я думаю, на первое время будет достаточно.

В пещере Синбада Алибабаевича я видел штук пять электрических швейных машинок Подольского завода. Правда, сам Синбад Алибабаевич говорил, что они бракованные — то есть те, что покупатели вернули. К тому же, раскуроченные. Ну, я думаю, Громосека починит — куда он, на хер, денется!

Ещё я вспомнил, что зайдя как-то раз — с год назад, за каким-то чёртом в комиссионку в одном городишке, увидал там в продаже штук десять старых швейных машинок того же — Подольского завода… И, ручные и ножные… «Там» — у нас, они стоят, зуб даю — сущие копейки, а «здесь» — целое состояние каждая. Как-то прое…ал я этот момент, надо будет заняться…

…Всё! Вроде, раскидал я на сегодня в этом времени. Сейчас пойду в своё время… А, какое там число должно быть и месяц что-то я забыл… Кажись, тридцатое сентября — воскресенье. После бурного вечера с Котёнком я отправился в прошлое на легализацию. Как давно это было! Целых сто лет… Вперёд. Для истории. Для меня же — месяц назад…

…Как-то, в самом начале моего пребывания в Нижнем — когда я «легализовывался» и попутно всякой мелочью занимался, мне приснился очень страшный сон — после которого я в холодном поту проснулся и, до утра заснуть не мог. Вообще-то, мне сны редко снятся, а страшных — я вообще с детства не припомню, а тут привязался и, всё тут… Хоть раз в неделю, но приснится, проклятый!

…Снится мне, что я стою перед дверью портала, весь гружённый: в обоих руках по тяжеленной сумке, на спине неподъёмный рюкзак, а пройти через него не могу… Не работает портал, короче! А за дверью портала, почему-то — прозрачной, стеклянной, стоят и ждут меня мои Племяш-прадедушка с совсем ещё юной прабабушкой — с которой он меня перед самым моим отъездом познакомил… И, дедушка с бабушкой стоят там же… И, старшая сестра моего дедушки — сгинувшая вместе с семьёй где-то на Западной Украине в самом начале войны… И, его погибшие на этой войне братья… И, мои погибшие в начале «лихих девяностых» папа с мамой… И, мой брат Герман, застреленный в конце «благополучных нулевых»… И, все они печально-насмешливо смотрят на меня, как будто говоря: «Мы поверили в тебя! А ты слабак оказался…».

А за моей спиной стоят Спец, Генша, Мозгаклюй, Боня с Батыем да Автопром с Шатуном и, тоже так же смотрят на меня — как на последнего неудачника. А Автопром Петрович, скотина, в открытую говорит: «Да, ты лошара несусветная, Вован! Такое дело и, так прос…ать!» И стою я, как последний дурак, меж двух времён — пыжусь, тужусь, а пройти ни туда, ни сюда не могу! И груз сбросить тоже, не получается…

Очень страшный сон, короче… Лучше бы мне снилось, как за мной «Чужой» гоняется на пару с «Хищником» — на предмет меня оттрахать, а потом сожрать! Или, ходящие мертвецы какие — не так страшно было бы… И, я призадумался. А, что если правда, портал перестанет работать? И, с чем я здесь останусь? С деньгами, что получится к тому времени «отксерить»? Да, копейки это! Разойдутся — глазом моргнуть не успеешь!

С ноутбуком, «забитым» информацией? Да от него больше вреда будет, чем пользы, это даже доказывать не надо — всё и, так понятно… С одной-единственной «Хренью»? Ну, а какой от неё — одной-единственной, толк? Продать её не продашь и, «бомбить», даже, на ней не тоже получится — за отсутствием бензина. Сам же её я в производстве освоить не смогу. Потому, что пока я её буду осваивать, я тоже что-то должен буду кушать… И, платить рабочим и, обучать рабочих. И покупать станки, оборудование, сырьё… Платить налоги, аренду помещений. Где деньги, Зин?! Пока я её освою, встанут на ноги зарубежные автопроизводители. И, «задушат» меня, как удав душит кролика!

Нет, за себя лично я не боялся. Я с голоду не помру… Наоборот, я смог бы очень хорошо устроиться в прошлом. Но, что? Я за этим всю эту бучу чебучил? А, что я этим людям скажу, которых я обнадёжил?

Когда мне этот ужастик ещё — во второй раз приснился, я встал, сходил в сортир, зажёг газовую лампу на баллончиках, достал кучу бумаг и стал прикидывать хрен к носу.

…Если я здесь «останусь», то естественно, ни о каком освоении Солнечной Пустоши, даже думать не приходится. При нормальных условиях, без всякого «попаданчества» и без «роялей в кустах» — это скорее прерогатива государства, чем частных лиц. Значит, мою программу следует слегка скорректировать. Как?

Ну, от освоения Солнечной Пустоши, всё же, целиком отказываться не следует… У меня есть «прогноз» скачанный мне Боней. И можно, не копая никаких каналов из Болот, просто тупо сеять в благоприятные годы и не сеять в неблагоприятные… Половинчатое решение, конечно. Но, решение!

На чём ещё можно двигаться?

…Перебрав мысленно кучу вариатов я ничего, кроме производства автомобилей не придумал — все остальные ниши, или уже заняты или я про них имею весьма туманное представление. Автомобили — это же то, в чём я более-менее шарю. Итак, на этом варианте и окончательно остановимся.

Теперь вопрос — на производстве каких автомобилей я буду крутиться? …Ну ничего, кроме производства именно «Хренни» мне не остаётся! Можно, конечно, смастырить нечто вроде тогдашних подобий авто… Но, это значит изначально проиграть в конкурентной борьбе забугорному автопрому! Даже, при одинаковых технических характеристиках с моим, их авто — за счёт более низкой стоимости, из-за более высокого уровня технологий, из-за более массового производства, будут стоить меньше моего на порядок. Массового же производства мне не достичь, из-за низкой покупательной способности российского населения, а на зарубежные рынки меня не пустят. Здешние буржуи далеко не интеллигентно-пассивные мальчики-либерасты из команды Тимура… Тьфу, ты блин! Гайдара, не к ночи он будет помянут… Не любят они чужаков к своей кормушке подпускать! Здешние буржуи — это акулы капитализма! Кто «Челюсти» видел, тот имеет представление об нынешних буржуях.

Нет! С зарубежными автопроизводителями я смогу конкурировать только производя то, что они не могут… Вот, «Хренни» они производить не смогут — это однозначно! И высокооктановый бензин для неё тоже. А спросом она будет пользоваться, потому, что в конце девятнадцатого века она, «Хренни», то есть, по сравнению с тогдашним «Мерседесом» — это всё равно, что в моём времени шестисотый «Мерседес» по сравнению с ушастым «Запорожцем» моего дедушки… Значит, что? Значит, мне надо лет десять-пятнадцать форы. Именно столько может занять освоение производство «Хренни»… Полное освоение, вплоть до последнего болтика. И это, ещё — при условии, что никто мешать не будет!

А, если крутиться на патентах? …Конечно, от этого полностью отказываться не след, но особенно губу раскатывать не стоит. Забугорные фирмачи на патентном деле не простую собаку съели, а целое стадо гиен и шакалов, количеством с их африканское поголовье… У них есть деньги, есть опытные, натасканные на таких делах юристы… Поддержка родных правительств, наконец. А, у меня что? Вообще, кто я в этом мире?

Странный изобретатель без связей в научном мире, без имени, без публикаций, без лаборатории и опытной производственной базы… Их адвокаты заведут десятки, сотни дел о нарушении прав, если я стану серьезной помехой в бизнесе.

Да, они меня просто порвут, как Тузик грелку! Моё родное государство меня хрен защитит, а судится с ними — зря деньги и время расходовать… На прогрессорство ничего не останется. И, главное — без толку! Самый простой фортель, что они могут выкинуть, это — годами судятся со мной из-за патента, а сами в это время производят без патента… Потом, когда «пенки» снимут, кинут мне объедки, чтоб соблюсти приличия… Это в лучшем случае. Вся история изобретательства пестрит подобными примерами. Наши западные «партнёры», джентльмены только промеж собой и, то — в очень исключительных случаях…

Значит, что? Остаётся только крутится, выпуская эту «Хренни»! А я смогу? Да должен смоч! Ведь конструкция до предела простая — специально её Автопром такой и, делал!

…Да, фиг там! Это для нашего времени она простая! А для конца позапрошлого века эта конструкция — не целиком, а некоторые её элементы запредельно сложная! По крайней мне с ходу эти технологии не освоить…

Значит, что? Значит, надо срочно натаскать в прошлое деталей от «Хренни», которые я не смогу освоить на месте в течении… Ну, порядка десяти — пятнадцати лет. Пока буду сам учиться и своих рабочих учить их делать, машины буду собирать из этих — «нахомячиных» заранее деталей. А, сколько их надо «нахомячить»? Надо подсчитать… А сколько автомобилей надо выпускать в месяц, чтобы иметь необходимые средства для развития производства и прочего? Ну, я думаю — не менее ста… Значит, в год это получается тысяча двести… За десять лет, значит, я должен буду произвести двенадцать тысяч «Хреней»… Впечатляет!

Ага. А, как же… В Штатах, накануне Первой Мировой выпускалось полмиллиона автомобилей в год. Вот это впечатляет! И тем не менее, двенадцать тысяч автомобилей для России того времени — это очень много. Это, практически, более половины её совокупного автопарка накануне Первой Мировой Войны!

Теперь посмотрим чертежи, детализацию… Что я смогу, а что не смогу производить в первое время? Посмотрим, сперва движок. Так… Свечи. Смогу я их производить? А, хрен там! Даже, советские свечи позднего СССР качеством не отличались. Сколько надо свечей, чтобы произвести двенадцать тысяч автомобилей с двухцилиндровым мотором? Двадцать четыре тысячи… Охренеть… Ещё, надо добавить тысячу, на всякий пожарный: брак там, на запчасти… Ну, штуку накинем — получится двадцать пять тысяч одних только свечей… Даже, представить себе не могу такое количество! А, что интересно, за свечи? Что-то я раньше не поинтересовался… А, фигня! Газоновские подойдут.

Что, ещё? Клапана… Тоже надо, мне быстро их не освоить. Помню, дедушка всё жаловался, что на его «Запоре» часто прогорали клапана… Их четыре на один автомобиль. Да, блин… От чего они, интересно? Или оригинальные? Надо будет у Шатуна поинтересоваться.

Сама головка цилиндра… Она, млять, из алюминиевого сплава! Как поршня и картер двигателя. Но, если картер можно сделать и из чугуния — разницы нет, только вес движка станет больше, что не смертельно. А, вот с головкой и поршнями такой фокус может не получиться. Значит, надо натаскать в прошлое слитков этого самого алюминиевого сплава… Ни, фига себе, задачка! А ничего не поделаешь: вдобавок ко всему, стоимость алюминия в прошлом просто заоблачная!

Вот высоковольтные провода, идущие на свечи… Надо взять пару километров. Одно хорошо: с чувством юмора у меня в порядке! Иначе, повеситься можно… Да и, вообще: электропроводов и, заодно лампочек, надо при возможности, нахомячить побольше. Мало ли, что…

Трамблёр… Взять одни контакты, остальное — ничего такого сложного. Они жигулёвские — заметил ещё тогда, когда момент зажигания ловил, с туземным бензином возясь.

Генератор… Хрен его знает, где Автопром такой выцепил… Отложим пока. А, вот ремней на генератор и, заодно, на вентилятор охлаждения надо натаскать. С резиной в то время напряг. Вспомнил, как часто рвётся подобный ремень у меня на «Волге»… Иногда, вроде ничё, а порой — как, с чего-то там срывается, не успеваешь менять! Надо, значит — три ремня на машину, не меньше…

Реле-регулятор… Вообще, об электронике надо со знающими людьми посоветоваться, чем можно заменить полупроводниковые современные аналоги. Думается, особых проблем не будет.

Диск сцепления… Ну, ферридо надо натаскать — это однозначно! Как и, фрикционные накладки для тормозов. Иначе придётся их кожей заменять, а это нежелательно. От чего у нас корзина сцепления? Ух, ты! От «Запорожца»! Ну, здравствуй, детство… Интересно, а они производятся? Ну, если нет, то — не беда. Заменим чем-нибудь. Глушак… Проблем не будет. Механический стартёр… Сложное изделие, конечно, сложное. Особенно сама пружина. Ну, да ладно! На крайняк, перебьёмся вообще без него, без стартера…

Ну, в движке и коробке, вроде, больше ничего такого… Сверхъестественного. Быстрорежущего инструмента надо натаскать поболее… И, контрольно-измерительных приборов. Это пожалуй, даже — важнее всего!

Теперь сам автомобиль… Ну, рама его особых проблем не доставит. Только придётся её клепать, а не варить. Ничего критичного — просто вес будет слегка больше… А, может сварочного оборудования натащить побольше? И, электродов… Это, сколько тысяч электродов надо? Или, я смогу наладить их производство? Это дело надо обсосать…

Подвеска… Ну, Автопромовские амортизаторы проблем не доставят. Действительно, просто и примитивно до мозговой изжоги! Пружины… Передние от того же байка, что и колёса, задние — это передние от «Волги». Надо натаскать на всякий случай. Остальные элементы подвески и рулевого управления можно на местном оборудовании изготовить, без проблем… Наверное.

Сами колёса и резина на них… Некритично. Могу сам делать. Но, качество будет… Натаскать! Можно с Китая в разобранном виде заказать через Барыгу — отдельно ободья, спицы и ступицы. Подшипники на них, тоже. И, не только на них, на колёса, то есть. Вообще, в «Хренни» применяется минимальное количество подшипников качения, но применяется… Надо посмотреть, что за подшипники в пещере Синбада Алибабаевича имеются. Может, под них — если не всё, так хоть, кое-что подогнать удастся.

Резина — шины, то есть… Как их хоть делают? Без понятия! Надо узнать и прикупить хоть немного подходящего оборудования для их производства…

Насчёт бензина… В принципе, мне ясно, как из местного плохого бензина сделать хороший. Надо его снова перегнать, по соответствующей технологии и поднять октановое число. Перегоняем в аппарате под вид самогонного, только надо контрольно-измерительные приборы — чтоб за параметрами следить… Поднять октановое число можно добавлением соответствующих добавок. Можно простым этилом, то есть спиртом… Не пойдёт! Спирт имеет свойство «испаряться». К тому же — в те времена спирт делали из зерна. Опять, не пойдёт! Зерна на прокорм не хватает — столько его вывозится, тут ты ещё… Кажется, я хочу увеличить население, а не сократить! Значит, остаётся тетраэтилсвинец. Он, конечно, вреден — в моё время его в большинстве стран запретили, ну а что делать?

Вспомнилась прочитанная где-то история, как перед самой Второй Мировой, немцам удалось перегнать из Америки целый танкер этого тетраэтилсвинца. И, этого танкера им до конца войны хватило. А, мне сколько надо? Бочек десять? Или, сто? Надо выяснить… А, этот тетраэтилсвинец хоть производится? Ну, даже если и, нет — то, где-нибудь на складе должен храниться.

И, моторное масло. Хрен его знает, производится в конце девятнадцатого века нечто подобное или нет… Надо натаскать — хотя бы на первое время.

Ещё надо учесть, что время ни навыков эксплуатации, ни навыков ремонта автомобилей ни у кого нет… Значит, эксплуатировать будут по-зверски, ремонты будут часто. То есть, все эти мои расчёты смело можно увеличить, как минимум в полтора раза. Дааа… Задачка, однако!

С той поры я постоянно на эту тему думал, что-то в этот список дописывал, что-то вычёркивал. Некоторые детали рассчитывал натаскать через портал с запасом на пять лет, некоторые на меньший или больший срок, в зависимости, как скоро я смогу — предположительно, наладить производство их аналогов… Колёса, например, рассчитал по количеству на три года. Что-то в первую очередь «натаскать» поставил, что-то в последующие… Короче, вернулся я в своё время, вооот с таким списком!

…Первым делом — как попал к себе в кабинет, хоть и спать хотел зверски, проверил ход мировой истории, сравнив историю в ноутбуке, хранящегося здесь, с историей в ноутбуке, что я брал с собой в прошлое. С помощью программы подогнанной мне Джостиком, это не долго…

…Ну, слава Богу, я нигде не накосячил и история значимо не поменялась… Моё появление и проживание в прошлом нигде не отмечено и «артефакты» тоже не засветились. Вот и, ладненько!

Потом я позвонил Мозгаклюю. Конечно, сейчас полночь — но, не хрен спать, когда такое в городе твориться… Забыл, блин. Он и, не должен спать! Перед тем, как я отбыл на легализацию, я мы с ним по скайпу беседовали. Я сказал, куда иду и, что как вернусь, сразу же позвоню ему. Женька ответил, что будет ждать. Итак, звоню:

— Здорово, Женька!

— Да, вроде виделись…, — ответил тот, внимательно рассматривая меня через монитор, — что, вернулся? То-то, смотрю, прическа твоя поменялась…

Да, волос на мне растёт быстро! В армии, помню, доставало стричься часто. Хотел в прошлом в Нижнем у цирюльника постричься, но посмотрел и решил, что с той прической ещё заметнее будет…

— Вернулся, вернулся… Давай, я тебе вкратце расскажу, а то с позапрошлого века не спал!

И я Мозгаклюю быстренько всё обо всём рассказал… Очень быстренько. Где-то, с час.

— В, общем, у тебя всё получилось — можно и, нам с Ильичём готовиться?! — суммировал Женька.

— Да! Только, давай по-шурику, как договаривались… Как, там Ильич?

— Ильич бодрячком! Давай его пораньше к тебе отправим, а? А, то хоть и держится старик, но чую недолго ему осталось… А там, в твоей Пустоши, может посвежеет.

— А он готов? Ты как с ним? Поработал?

— Поработал, поработал… Он хоть сейчас — только книжки свои соберёт. Кстати, статей у него! И рукописей! Как уволили его в начале девяностых демократы за ненадобностью, так он всё пишет и пишет, пишет и пишет… Готовый живой классик марксизма-ленинизма! Немного отредактировать с поправкой на время и, можно… Да кстати, надо ему псевдоним клёвый подобрать. Чтоб, не стыдно было нам с тобой перед Марксом и Энгельсом! Хахаха!

— Хахаха! Подберём, подберём… Ещё, не то подбирали! — у меня на это большой опыт…, — а, чё подбирать, то? Тебе, что? Псевдоним «Ильич» чем-то не нравится, а?!

— Блин, даже не подумал!

— Вот, потому-то подобные тебе и, будут всегда в самом конце пищевой цепочки! Кстати, а старика никто не хватится? Ведь в этом мире он для всех пропадёт. А, туда-сюда я таскать его не буду… По причине, которую я тебе ранее рассказал.

— Да, он практически один живёт… Ну, скажет, что в гости поехал. А, там ты письма от него будешь отправлять. Придумаем, короче, что-нибудь…

— Да, надо его переправлять… Тринадцатого августа девяносто третьего года в Нижний будущий вождь мирового пролетариата приезжает. Нельзя упустить такой момент…

— Да, ты что?! Правда, что ли? Конечно, нельзя! Надо, что бы наш Ильич познакомился с настоящим — с реальным Ильичом и, тот его запомнил и заценил его мнение… Я, к тому времени, тоже должен быть там!

— К тому времени, возможно, всё мы будем «там»… Сам, то Ильич знает, куда отправляется и на что подписывается?

— Я его уже вплотную подвёл…

— Тогда, давай так. Где-то, через неделю — через две, ты с ним приезжаешь ко мне в гости. Затем мы с тобой побегаем через портал туда-сюда, выполняя некоторые мелкие миссии, а Ильич пока пусть восстанавливает здоровье в моём Замке… И, как только у него восстановится здоровье «здесь», а «там» будут созданы подходящие жилищно-бытовые условия, мы его «туда» отправим надолго… Скорее всего навсегда. Лады?

— Это когда, примерно?

— Я думаю, весной… «Там». «Здесь» — не знаю.

— Лады! Если, что — то, ещё созвонимся.

— Ну, давай… Пока. Чуть не забыл: пусть Ильич историю своих болезней захватит… В смысле, больничную книжку. И, лекарств побольше, которыми он от этих болезней лечится. Ведь, я же «там» ему ничего — кроме, разве что экологически чистого воздуха и продуктов без ГМО, предложить не смогу!

Не удержался и позвонил Автопому. Тот, спросонья, начал было громко материться.

— Спишь, да? — наехал я на него, — это, так ты за отечественный автопром анус рвёшь?!

— Ты, что? Вернулся?!

— Представь себе, да!

— Ну и, как «там»?

— «Там», все уже тебя ждут…

— Ну, а серьёзно?

— Всё нормально! Легализовался. Теперь, я для половины Нижнего в доску свой…

И я ему, вкратце — на полтора часа, рассказал о своих приключениях. Особенно, упирал как на достоинства, так и на недостатки «Хренни».

— Ты бери ручку и лист бумаги, Петрович и, записывай рекламации…

— У меня комп есть…, — пробурчал тот.

— Отвыкай. «Там» у тебя компа не будет…

— Что, совсем?

— Совсем. Будет парочка с нужной информацией… Но, это на всех! Тебя туда я лично подпускать буду очень редко.

Перечислил ему все «косяки»…

— Ерунда, — ответил Автопром, — исправим…

— Как с движками?

— Шатун железно обещал первый дать в следующем месяце…

— Как, там с грузовичком и трактором?

— Какой ты шустрый! Только начали… Это, для тебя целый месяц «там» прошёл… Ты бы, кстати, постригся бы… А, для нас то, «здесь» — нет!

— Ладно, ладно… Трудитесь! Тут, вот ещё что… Что-то я очкую, Петрович, — я рассказал ему про свои опасения, насчёт внезапного «отказа» портала, — и, с чем я «там» останусь?

— Ты, случайно, не хочешь свалить без меня? — подозрительно смотря на меня, спросил Петрович.

— Да, ну тебя на хер! Захотел бы свалить — свалил бы. И, к тебе за советом не пришёл бы…

— Аааа! Ну, извини. Спрашивай, что хотел?

— Всё же, «Хрень» слишком сложна для уровня тамошней технологии. Нельзя ли, что-нибудь ещё проще? Под тот уровень? Самому делать в металле не надо, мне только чертежи и технологическую карту…

Автопром почесал подбородок:

— Да, куда ещё проще… Ладно, подумаю.

Короче, проговорили мы с ним часов до четырёх утра… Проснулся… Мать моя! Десять часов! А, где Медвежонок? Звоню миссис Адамс:

— Что за дела? Почему горничной не наблюдаю?

— Доброе утро, Владимир Фёдорович! Горничная убралась и отпросилась… У неё «красный день календаря»… Вы, разве не в курсе?

Ах, да… Припоминаю… Забыл за месяц. Позвать Котёночка? Да, ну его… То есть, её. Потерплю до вечера, тут столько дел!

После завтрака, в столовой, когда пил чай… Тот самый. Половину я на кухню отдал, половину секретарше, Котёночку, то есть… Что бы мне запаривала, когда я работаю. Ох, и вкусный чай! Когда пил чай, подошли Спец с Геншей. Поздоровавшись, оба уставились на меня…

— Здорово, орлы! На мне, что? Цветы растут?!

— Здравствуйте шеф… Как, это Вы за ночь так обросли? — удивлённо спросил Генша. Спец же, невозмутимо молчал, только где-то в глубине глаз была лёгкая ирония… По ходу, он что-то прочухал.

— Сам вот — сижу, пью чай… И, потею, и потею…

— А, у нас к Вам серьёзный разговор…

— Если серьёзный, то садитесь, наливайте чай… Вы такой ещё не пили, отвечаю! Пейте и, спрашивайте.

Сели, налили… Сидят, пьют…

— Действительно, отличный чай! — аж, причмокнул Спец, — никогда такого не пил. Где взяли, Шеф?

— У меня свои поставщики… Так, что за вопрос возник?

Генша, покрутив вокруг глазами, переглянувшись со Спецом, спросил, тщательно, как на допросе подбирая слова:

— А, вот в этой «реконструкции»… Ну, про которую Вы нас подумать просили… Мы на какой стороне будем? За «белых» или за «красных»?

— За «красных»…, — не раздумывая, ответил я.

Генша опять переглянулся со Спецом — перед тем, как ещё спросить:

— А, извините, если что… Интересно было бы узнать, а почему?

— А, что Вас так удивило?

— Ну, Вы же из купеческой семьи, сам миллионер… Вам, по всем признакам за «белых» бы быть…

— Ага. И, в эмиграцию потом свалить. Нет, уж! Я собираюсь быть «красным» миллионером…

— А, не расстреляют?

— А, за что? — вполне искренне удивился я, — вы посмотрите на большевистское руководство тех лет: что-то простых рабочих от станка и крестьян от сохи я там не замечаю! Ну, разве что Ворошилов — слесарь… Да ещё Сталин — сын сапожника. Остальные, если не дворяне — как сам Ленин, так из банкиров — как Троцкий. Ну, или просто — из интеллигентов… Так, что среди них я буду выглядеть своим в доску! Если, конечно буду …издеть в тему.

Геньша подумал и согласился:

— Вообще то, да!

— Да, к тому же… Для чего, тогда я вас двоих подтягиваю? Чтоб меня расстреляли?! Нет, уж! Скорее мы с вами кого-нибудь — особенно шустрого, к стенке поставим… Ну, а вы? Вот Вы лично, Геннадий Алексеевич, за кого бы быть желали? За «белых» или за «красных»?

— Мой прадед, потомственный дворянин и штабс-капитан русской армии, добровольно вступил в Красную Армию и воевал за большевиков. Был взят белыми в девятнадцатом году в плен и расстрелян… Мотивы, такого его поступка мне неизвестны, но воевать против своего прадеда я не буду!

— Так, не взавпраду же… Это, же реконструкция! — что-то, разговор получается какой-то… Содержательный, но палимый. Или, они всё уже знают? — воевать то будем… Ну, типа, виртуально. Как в компьютерных стратегиях…

— Даже виртуально, не буду! — настаивал Генша.

— Вы могли бы поговорить со своим прадедом, рассказать ему о сталинских репрессиях, переубедить его…

— Переубедить своего прадеда??? Вы, случайно не издеваетесь? А, кто я такой, чтоб переубеждать своего прадеда??? Он, то — полный георгиевский кавалер, с пятнадцатого года воевал, а я кто?!

— Ну, к тому времени и, Вы могли бы стать георгиевским кавалером…

— Мой дед — тоже офицер Красной Армии, погиб в Великую Отечественную… Его, тоже надо переубеждать? Мой отец…

— Да, ладно, ладно… Что Вы развоевались? Вы спросили, я спросил… За «красных», значит, за «красных»… Даже, если меня и расстреляют! Заводы, что я построю, не расстреляют — это точно. А, умирать — когда-нибудь, да всё равно придётся! Тем более, за «белых» тоже небезопасно. Вон сколько народу с девяносто первого — кого «расстреляли», кого взорвали… Брата моего, хотя бы, вспомнить! А кого, вообще — под асфальт закатали…

Помолчали…

— Ну, а Вы, Александр Олегович, что молчите? — обратился я к Спецу, — Вы, за кого хотите «реконструироваться»? За «белых» или за «красных»? Кто Вы по происхождению?

— А, кто его знает, кто я по происхождению?! Моего отца из блокадного Ленинграда вывезли, совсем маленьким, без всяких документов… Ничего не помнит — ни имени, ни фамилии, ни отца с матерью. Помнит только, как какой-то доходяга его слопать хотел, да сил не хватило задушить… Как выпьет, так постоянно рассказывал, как сидел этот доходяга и, плакал от бессилия и прямо на глазах подох. Мать тоже, из таких же… Из детдомовских. Эвакуирована была из Белоруссии. Так, что может я из потомственных пролетариев, а может из недорезанных большевиками буржуев… Кто его знает?

— Так Вам, что? Плоскопараллейно, за кого воевать?

— Почему, же плоско… Совсем, не плоско, а очень даже выпукло! Я начал карьеру в Советской Армии, присягу давал, воевать начинал за Советский Союз. Значит и, в этой «игре», я тоже буду за «красных»…

— Понятно… Ну, если вопросов больше нет, то я бы хотел заняться своими делами, — сказал я, вставая из-за стола, — а, вы занимайтесь своими… В том числе и, «реконструкцией». Что-нибудь, хоть «нарисовывается»?

— Да, есть кое-какие намётки…

— Вот и, великолепно! Как-нибудь попозже, ещё поговорим — более серьёзно.

Чуть не забыл…

— Валентина Ивановна! Пригласите, пожалуйста, мужского парикмахера на дом!

Первым делом позвонил в Нижний, Пушкину:

— Ассалям алейкум, Пушкин-джигит! — с Пушкиным у меня, с самого начала, установились самые дружеские отношения.

— Ваалейкум ассалам, Вова-ага!

— Как твоё здоровье, как дела, уважаемый?

— Спасибо, каждому бы так…

Поговорили минут пять, о том, о сём… Потом, я перешёл к делу:

— Мне понравилось, как твои узбеки прошлый раз у меня поработали…

— Представь себе: им тоже понравилось, как ты им заплатил!

— А, они не хотели бы работать у меня регулярно? По понедельникам, на целый день? Обедом за мой счёт, даже, накормлю! Четыре грузчика мне надо… Ну и, ту грузопассажирскую «Газель»… Привозят кой-чё от тебя, разгружают… Потом здесь есть, что возить тудым-сюдым и разгружать…

— А, что от меня моя «Газель» привозит? Фрукты, какие надо?

— Да, нет… Автомобильные запчасти от твоего соседа, Костоправа.

— Что-то, он ничего мне не говорил…

— А, он ещё ничего не знает, вот и не говорит. Так, как насчёт «Газели» и узбеков?

— «Газель» без проблем, а с узбеками поговорю, скорее всего — подпишутся. В понедельник на рынке санитарный день — делать им всё равно нечего, а подзаработать узбеки никогда не откажутся!

— Ну, давай тогда. Позже позвонишь, скажешь результат, а я пока с Костоправом потрещу…

Звоню Костоправу:

— Здорово, Илья Владимирович! Как, Ваше ничего?

— Наше «ничего» — ничего, как Ваше?

— Аналогично. Я вижу, по платежам, дела у Вас наладились?

— Да, вот… Ещё, конечно…

— А, хотите ещё подзаработать?

— Конечно, хочу!

— Тогда, вот что: будете покупать кое-какие вещи, складировать их у себя, а потом отправлять на пушкинской «Газели» ко мне… Я, по электронной почте Вам скину списочек, что именно мне надо. За это будете иметь некоторый гешефт. Сам Пушкин в курсе, только что с ним переговорил.

— Что за вещи?

— В основном автозапчасти…, — незаметно мы перешли на «ты», — у тебя на автозаводе связи есть?

— Да, есть кое-какие…

— Вот ладенько! Чем дешевле покупаешь запчасти, тем выше тебе гешефт… Соображай! Список я тебе сейчас по электронной почте скину. Деньги попозже перечислю… В общем, ты не против?

— Конечно, нет…

— Вот и, договорились! Пока…

Познакомился я, в самом начале, с местным бизнесменом… Ну, точнее — тот сам на знакомство напросился. Я обозвал его Олигархом. Хотя, конечно, какай он там — на хер, олигарх… Ему принадлежала в Солнечногорске сеть магазинчиков, да киосков. Половина местной барахолки тоже. Звоню ему:

— Здорово, Артурьевич!

— Здорово, Фёдорович!

После, опять же из вежливости, традиционного разговора о здоровье, да делах, перешёл к, собственно, делу:

— У тебя случайно, нет на примете ушлого парня, который хотел бы подзаработать?

— Ушлого? Да, таких парней, как грязи! Что надо?

— Надо по всей округе и, за её пределами, скупать швейные машинки советского производства. За целую — рабочую, плачу пять тысяч рублей, за поломанную, не рабочую — от штуки и выше, смотря на состояние. Если, попадётся оригинальный «Зингер» — плачу в три раза больше.

— А, зачем?

— Бизнес, бизнес…

— Не скажешь?

— Не скажу! На фиг мне конкуренты…

— Ладно, займусь лично, — пообещал Олигарх, — деньги, что ты предлагаешь — неплохие, а у меня что-то, дела не ах…

— Так, кризис же… Капиталисты мутят!

— Это точно! Они, проклятые…

Звоню Шатуну:

— Здравствуйте, Ростислав Ефимович!

— Здравствуйте, Владимир Фёдорович!

— Как наши дела?

— Ничего, потихоньку двигаются… На днях первый движок отправлю Виталию Петровичу. Он, конечно, наполовину из старых деталей… В смысле, из произведённых до нашего с Вами знакомства. Есть некоторый запасец…

— С поставщиками комплектующих никаких проблем?

— Как это «никаких»? Проблема одна — просят, уж чересчур много… Большинство деталей оригинальны и, нигде больше не встречаются. Так, что разоритесь Вы… А, я ведь предупреждал!

— Ничего, ничего! — может, поговорить с Мао, когда в Хабаровске буду? — Ростислав Ефимович, что-то я прошлый раз, когда у Вас был, не догадался… Вы бы не могли выслать списочек деталей, что Вы заказываете на стороне и списочек предприятий, где это великолепие производится?

— Могу, конечно.

Вот и, отлично! Закажу напрямую — сразу оптом, сразу на двенадцать тысяч комплектов двигателей!

— Ещё вот, что… Ваш двигатель работает на высококачественном, высокооктановом бензине… Много ли, геморроя переделать его для работы на низкокачественном? Бензине прямой перегонки?

— Очень, много геморроя, как Вы говорите! Проще другой двигатель сделать. Можно, конечно, слегка понизить степень сжатия, увеличив рабочий объем двигателя… Для этого надо расточить… Ну, самое простое — вставить прокладку потолще между картером и цилиндром. Накрутив момент зажигания в нужную стороны и, может быть удастся ездить на «шестьдесят четвёртом», не говоря уже о «семьдесят шестом» или «восьмидесятом»… Вам то, на что? Какие-то проблемы с бензином у нас в стране?

— Да, нет никаких проблем… Так, для расширения кругозора.

Звоню Боне:

— Здоров, Бонифаций!

— А, его Святейшество! Здорово, коли не шутишь…

— Как сам, то?

— Твоими молитвами… Надо, что?

— Как ты угадал?! Конечно, надо! Один мой приятель, фермер, просил подогнать ему семян озимой ржи…

— Ну, у тебя и приятели-фермеры… То, не знают, чем лошадей кормят, то не знают где семена ржи достать…

Это, он уже с Бату пересёкся… Палюсь всё больше и больше. Ну, а что делать? Ничего не делать, что ли?

— Да, вот такие у меня приятели! Так, что посоветуешь? Мне мешков пятьдесят надо…

Хватит, интересно пятидесяти мешков на семена? А хрен его знает! А вдруг не хватит?

— …Вернее, сто мешков ровно! — пусть лучше останется!

— На семенной станции есть, там же, где ты картошку на семена покупал…

— Хороший сорт?

— Местный…

— Ааа… Это хорошо.

— Что хорошего, то? Для других условий может не подойти. Почва там, не та, или пчёлы не так низко летают… Или ещё, что…

— Да, нет! Почва там, что надо… И пчёлы, вполне адекватные.

— Чудишь, Ваше Благородие…

— А, кто ныне не чудит? Ты на нашего министра обороны глянь! Вот, тот чудит… Тут, ещё такой вопрос: где можно провести экспертизу бензина? Лаборатория, какая есть?

— А, что с бензином не так?

— Да купил, понимаешь, партию по дешёвке… Короче, надо узнать, что за фуфло мне подсунули.

— У нас лаборатории нет… Надо в Нижний тебе ехать. Хотя… Может, в Балахне есть?

— Чёрт, не охота ехать…

— Ну, к Борисовне обратись, может она поможет…

— Кто, такая эта Борисовна? Почему не знаю?

— Да, знаешь ты её. Это директриса нашей школы…

— Заучиха, что ли?

— Вот ты, вечно всё обо…рёшь!

— Как может помочь директриса школы в определении качества бензина?

— Это она сейчас директриса. А раньше, большую часть своей жизни была преподавателем химии… И, заканчивала не педагогический, а нефтехимический. Вообще, в химии — очень большой специалист!

— А, что здесь делает, раз специалист?

— Ну, судьба так сложилась. С мужем, там какая-то история вышла. Хочешь, спроси при случае! А я — если мне не надо, не лезу никому с расспросами в душу.

— Ну, давай её координаты! Номер сотки, что ли…

Звоню Заучихе:

— Здравствуйте, Ирина Борисовна! Это Вас беспокоит Стерлихов Владимир Фёдорович… Я, не помешал Вам?

— Да нет, вроде…

— Вы не могли бы произвести анализ бензина? Подсунули мне вот, партию…

— Завезите в школу… Посмотрим, что Вам подсунули.

— Вот, спасибо! Я позвоню на сотку, когда подъеду.

Всё завертелось, закрутилось и я тоже… Позвонил Пушкин, сказал, что узбеки согласны за деньги на меня сверхурочно поработать… Я позвонил Костоправу и дал ему отмашку готовить к следующему понедельнику хабар… Пришла парикмахерша и навела мне на голове марафет…

После приведения моей головы в современное состояние, нашёл миссис Адамс:

— Валентина Ивановна, пока не забыл… У нас по понедельникам будут работать узбеки — четыре грузчика и шофёр. Надо будет кормить их обедом… Ну и, сами понимаете — мусульмане… Никакой свинины, там…

— Понятно. Восточная кухня мне очень хорошо знакома — всё в наилучшем виде сделаю, не беспокойтесь!

Вот человек! Никогда никаких с ней проблем… Со всеми бы так!

Сам поехал в школу, отвёз канистру с древним бензином… Потом Заучиха сделала мне экскурсию по школе, жалуясь на состояние классов. В особенно бедственном состоянии, по её словам, был кабинет химии… Ну, оно и понятно. Была бы она из физруков, жаловалась бы на состояние коня… Ну, того — через которого на уроках физкультуры прыгают. Несколько её обнадёжил, но ничего конкретного не пообещал.

Заехал на рынок и пообщался с Синбадом Алибабаевичем. Огорчил его известием о том, что забираю в следующий понедельник весь шанцевый инструмент из пещеры…

— А, мне чем торговать прикажете?

Действительно, чем?

— А, чаем торговать не желаете?

— Каким чаем?

В ответ я протянул ему жестяную, расписанную коробку:

— Это Вам, Василий Васильевич. Дарю! Попробуете сначала сами… Потом — если захотите, я Вас таким чаем для реализации снабжать буду. Столько к Вам покупателей будет… Столько с ними наобщаетесь… Язык, как пятка от мозолей станет!

…Заехал на семенную станцию и, договорился там, купить у них партию семенной озимой ржи.

…Заехал к Бату. Бату пожаловался мне, что реализации проекта мешает отсутствие на конеферме интернета:

— Надо с другими конефермами да конезаводами общаться, а связи нет! Приходится за каждым пустяком в город бегать…

Подошедший доктор Россман, тоже пожаловался на отсутствие интернета. Позвонил куда надо по сотовому, обещали в течении недели провести… За деньги, разумеется.

— Ну, а вообще, как продвигается работа по проекту конезавода?

— Есть несколько дельных идей… Пока прорабатывается.

— Понятно, трудитесь. Успеха Вам…

Россману, чего-то надо…

— Владимир Фёдорович! Зайдите, пожалуйста, на пять минут ко мне в кабинет, поговорить надо…

Зашёл… Ну, нормальненько Бугор со товарищи, ремонт здесь сделали… Мастерство и, взаправду не пропьёшь!

— Я Вас слушаю, доктор.

Доктор Россман несколько нервничал:

— Вы обещали работу для моих пациентов…

— Я ничего не обещал…

— Вы обещали подумать!

— Это — не одно и, тоже! Думать я никогда не отказывался — вот до сих пор и, думаю…

— Вам смешно, а всё дело под угрозой! В том числе и ваш Фонд…

— Ваш Фонд… Он как называется? «Доктор Россман. Планета без наркотиков». Я тут при чём?

— Ну, деньги в этом фонде под угрозой… От денег, то Вы не отказываетесь? Или скажите, что и деньги не Ваши?

— А это другое дело! Так кто, говорите, покусился на мои деньги? Кстати, Вам немного денег не надо?

— Мне денег не надо… Мне нужна работа для моих пациентов — это очень серьёзно. А Вы ведёте себя несерьёзно! Пациенты без работы заскучали. Интернет, конечно, немного снимет напряжение, но ненадолго. Скука — вещь сильная! Если, хоть один сорвётся, то последствия могут быть непредсказуемыми… Вы, ещё не знаете, на что способен наркоман, сорвавшийся с лечения! Тем более, эти люди, мои пациенты — люди влиятельные или родственники влиятельных людей…

Да, блин! Что-то я с этим Фондом расслабился…

— Я же Вам советовал разведением кроликов заняться? Что толку от моих советов, если Вы их не выполняете?

— Да, разводим мы кроликов… Это конечно, жутко интересное занятие, но всё-таки не то, что надо. Мои пациенты — люди творческие, вот им бы чего по творчеству…

— Ладно! Давайте личные дела ваших подопечных, прикину на досуге, чем их занять…

Вот же, навязался на мою шею! Хотя, конечно, ты как думал? Делать на Фонде деньги и всё? Никаких проблем? За всё надо платить…

Приехав домой, я попил чай и позвонил по скайпу Барыге в Хабаровск:

— Здорово, Борёк!

— Здорово, Вовчик! Куда пропал?

— Да прикинь, фазендейро заделался…, — и, я ему вкратце рассказал о произошедших со мной в последнее время событиях, пропустив, конечно, историю с порталом. Не из-за того, что не доверяю — просто нетелефонный разговор.

— Да, ты теперь реально крут! — восхитился Барыга, — и, что ты с этим великолепием собрался делать?

— Да, как обычно. Буду стараться выжить, только уже в новом качестве… Ты, то как? Накосил свой заветный «лярд»?

— Накосишь тут… Не выходит ни хрена с «лярдом»… На ста «лимонах» — как, заклинило!

— Кризис, мать его ити… Ты мне с одним делом не поможешь? Заодно, сам подзаработаешь!

— Помогу, если смогу…

— Сейчас я перекину тебе списочек товаров… Ты бы не мог оптом, напрямую покупать их у китайцев и мне высылать?

В «списочке» были ножички, замочки, деталюшки от «Хренни» — например, колёсики от неё в разобранном виде…

— Ааа! Всё-таки понравилось тебе делать деньги! Я ж, говорил! Это сильнее цепляет, чем наркота — хотя, сам я наркоту пока не пробовал…

— Ну, типа того…

Получив «списочек», Барыга бегло прочитал его и небрежно мотнул головой:

— Да, без проблем… Деньги, то есть?

— Деньги? Деньги есть. Сколько с меня?

— Попозже скажу, тут подсчитать надо… Плюс транспортные расходы. На фуре гнать в такую даль дорого, придётся контейнерами по железной дороге до Нижнего, а там, дальше — ты сам. А ты, что? Что-то мутишь?

— Ну, а как же? Конечно, мутю! Жить, то надо как-то…

— Сейчас все мутят. Если, решил куплей-продажей заняться, смотри не влети!

— Там, где я «мутю», у меня монополия.

— Счастливчик…

— Тут, ещё дело, Борёк… Ты с этим китайцем, как его… Ну, компаньон твой, я его ещё Мао прозвал… Так и, общаешься?

— С Ли Чжицзян, что ли? Конечно, общаюсь. Мы с ним и сейчас компаньоны. На что он тебе?

— Помнишь, он говорил как-то, что всё сделает, что не попросишь?

— Ну, не знаю… Есть такие вещи, сделать которые мужчину лучше не просить…

— Хахаха! Спроси, не сможет ли он сделать мне три мине… Хахаха! Тьфу, ты! Ну, тебя, Борёк, с твоими приколами! Мне надо сделать три мине… Ха, ха, ха! …Три мини — завода. Один по производству перочинных ножиков, второй — навесных замков, третий — бензиновых зажигалок… Численность персонала каждого: от пятнадцати до тридцати человек. Заводы должны быть приспособлены к крайне неквалифицированному персоналу — детям, короче, от двенадцати до шестнадцати лет. Изделия должны будут выпускаться из местных материалов, никаких пластмасс и нержавейки! Только углеродистая сталь, цветные металлы — кроме алюминия. Ну, и — дерево, натуральная кожа, рога и копыта… То есть, кости. Поменьше всякой там, автоматизации и механизации…

Воспитать из крестьянского ребёнка высококвалифицированного рабочего, можно только так — через труд на предприятии по выпуску простейших вещей.

— …Условия: всё оборудование должно быть разборным на модули определённых габаритов и предусматривать возможность переноски одним — двумя, в самом крайнем случае — четырьмя людьми…

Я немного помолчал, сам подумал, дал время подумать Барыге и, продолжил:

— Кроме того, мне надо заказать кое-какие оригинальные детали одного офигенного движка… Подешевле только, Борёк! И, желательно — оборудование для их производства. Опять же — мини-оборудование, понял?! Чертежи я тебе попозже вышлю по электронной почте… Ну, ты как?

— Ты, действительно, что-то мутишь…, — после довольного долгого раздумывания, после сравнительно короткого периода обалдевания, спросил Барыга, — не расскажешь, что?

— Расскажу! Обязательно расскажу! — на Барыгу у меня тоже есть определённые виды, — но, ты сначала мне товар вышли и со своим Мао на эту тему перетри! А потом я прилечу к тебе, в Хабаровск — с ним контракт подписать и, мы с тобой обо всём конкретно подробно переговорим…

— Что? Правда, прилетишь?

— Прилечу, прилечу… И возможно, сделаю тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться!

— Надеюсь, предложение будет приличное? Для мужчины?!

— Хахаха!!! Ну тебя на хер, Борёк!

…Только переговорил с Барыгою, в дверях кабинета нарисовалась Котёночек:

— Ещё чаю, Владимир Фёдорович?

— Какой чай, Котёночек? Обед скоро…, — посмотрел на её… Вот, это попа! — слушай, тут такое дело: британские учёные недавно установили, что секс на рабочем месте повышает эффективность труда менеджеров среднего звена… А, тут как раз эффективность труда куда-то пропала!

— Так, Вы же не менеджер среднего звена?

— Да, ну?! Думаешь, мне не поможет?

— Ну, попробовать всё же можно…

— Правильно мыслишь! Пока на себе не испытаешь — не узнаешь! Встань-ка, вот здесь, у этого стола. Ты бы знала, сколько лет этому столу… А, на нём ещё ни разу не …ались!

— Хи-хи-хи!

— Вот и, я говорю… Ты, главное, юбчонку придерживай, а остальное я сам… Ты бы знала, Котёночек, как тяжело было нам…, — припомнив недавнее былое, разоткровенничался я, — как, тяжело было нам, мужикам, раздевать женщин в конце девятнадцатого века! Пока до «сокровенного» доберёшься… Бывает, забываешь что и, хотел! А счас без проблем — бжик и… Готово!

— Хихихи! …Однако, Вас как будто месяц до «сокровенного» не допускали!!!

После обеда рассматривал личные дела пациентов доктора Россмана… Блин, ну никаких идей! Действительно, одно из двух — или британские учёные …издят, или я не менеджер среднего звена. А, идёт оно всё в баню! Поеду к Бугру, потрещать надо…

Бугор встретил ожидаемой похабщиной:

— Ну, что? Капиталист фуев, где заказы? Хочешь проканать за балабола?

— А, не надо было так …опу рвать… Куда ты, как голый на …блю? Я ещё, подожди, качество проверю!

Бугор слегка приостыл, но дерзить не перестал:

— А проверяй! Подкати пушку и ё…ни по своему «блок-посту»… Сколько положено, столько и строим, а специально затягивать не приучены! Мы за имидж …опу рвём, он нам дороже денег!

— Что, это ты всё «мы» да «мы»? Николай Второй, что ли? Тот, тоже всё «мыкал», «мыкал» — пока не домыкался… Как, там с «проектом»? Продвигается?

— Продвигается… Только сразу скажу, непонятно мне…

— Что тебе непонятно?

— На хрена на Солнечную Пустошь проект? Делали бы сразу на Африку…

— Я ж, тебе объяснял, зачем? Ты чё тупого включаешь?

— Это ты меня за дурака держишь… Придумал какую-то фуйню.

Опа-на! Бунт на корабле!

— За эту, с Вашего позволения — «фуйню», я тебе — конь педальный, деньги между прочим плачу!

— А я, что? Что-то за деньги сказал? Просто не люблю когда со мною втёмную…

— А, я не люблю непроверенному человеку в чём, либо доверять! Ты сначала сделай «проект», а потом я посмотрю, стоит тебе что-либо рассказывать и доверять, или нет… Я тебе про то сразу сказал, так что никакой «тёмной» — всё «насветлую».

— Ладно, — махнул рукой Бугор, — замнём для ясности… Над «проектом» работаю, благо времени из-за тебя много появилось. Но, сразу скажу: в реале, выполнить его мне одному не под силу. Нужно ещё несколько человек…

— Сколько?

— Ну, сам подсчитай: мне надо пару замов, хотя бы трёх начальников участков, хороший логистик, снабженец…

— …Министр капитального строительства СССР… А, ты не охренел? Если бы у меня столько людей было, на кой чёрт ты бы мне сдался? Три человека и, не одним пенисом больше! И сам себе их подбери — тебе с ними работать, не мне.

Бугор почесал свой лысый череп:

— Тебе, с твоими замашками, в «ГУЛАГЕ» бы работать, зеков заставлять «Беломорканал» вручную рыть…

— Только, что оттуда…, — зевнув, серьёзно сказал я и посмотрел ему в глаза.

Бугру, аж поплохело:

— Ну, у Вас и шуточки, гражданин начальник!

— Шутка шуткой, а к тебе есть небольшой заказ…

— Во! Це дило! С этого нельзя было начать? Обязательно было в душу нас…ать!?

— Сначала надо обязательно на…рать! Потом, только дела…

Я решил «выселить» мистера Адамса, Спеца и Геншу из гаража… Так надо! Ну, то есть — не их самих, а их машины. Для этого надо построить рядом нечто вроде крытой автостоянки. Благоустроенной, конечно, заасфальтированной и освещенной.

Ещё я придумал, как на первое время решить проблему с перебросом в прошлое бензина, который я замучался руками в канистрах таскать. Для этого я замутил сделать бак на колёсиках, тонны на полторы-две бензина, по размерам проходящий через портал. Загоняем в гараж бензовоз, отправляем шофёра на часок домой, пообедать… Потом, опускаем шланг в погребок и сливаем в бак бензин. Откатываем бак через портал в прошлое и, так же — через шланг, накачиваем накосом бензин наверх в стандартные железные двухсотлитровые бочки… Так называемые «баррели». Несколько приёмов и, всё готово! «Баррели» я куплю, с насосом и шлангами, я думаю — проблем тоже не будет…

Бензовоз можно в местном автопарке на прокат взять… Не. Не пойдёт! Пойдут ненужные обывательские разговорчики. Пусть он лучше раз в неделю, предположим, откуда-нибудь издалека приезжает.

Где-то в Замке — в прошлом, надо сделать склад для нахомяченного хабара. Почти идеально подходит полуэтаж, где в этом времени у меня тренажёрный зал и сауна. Только, для этого надо опять забацать стальные двери понадёжнее, с хорошими замками…

Всё это я закажу у Бугра, а потом отдельные части при помощи Громосеки соберу и установлю в прошлом. Вот, с этим всем я и, подкатил к Бугру.

— Ну, не густо… На две недели работы…

— Чем могу. Больше времени на «проект» останется!

— Что-то нечисто с этим «проектом»…, — опять он за своё!

— Хочешь, чтобы всё было «чисто» — устройся работать на конфетную фабрику! Карамельки в фантики заворачивать.

…Пока туда-сюда — вот и, вечер! Посетив баньку, поужинал и обсудив с Котёночком вопросы повышения эффективности труда у менеджеров различных уровней — от низшего, до высшего, я завалился спать.

Проснулся… О, Медвежонок уже здесь! Протирает мебель тряпкой…

— Привет!

— Здравствуйте…, — здоровая же девка, а всё меня до сих пор стесняется!

Даже прикольно, порой…

— Как там у нас?

— «Там у нас», ещё пару дней, — слегка покраснев, ответила та.

Вот же облом…

— Слушай, Медвежонок…, — как, бы так, чтоб не обиделась, — кроме традиционных способов секса, есть и нетрадиционные… Может, попробуем?

— Как, это? Что-то, не пойму я Вас…, — вот, же темнота!

Да в Москве, этому прямо на уроках в школах учат!

— Традиционный секс — это, когда «туда»… А, нетрадиционный — это, когда «не туда»…

В меня полетела мокрая тряпка, еле увернулся:

— Да, идите Вы «туда»! И, «не туда», тоже! Вы, что? Совсем меня за б…дь держите? Думаете, если мне деньги платите, то и издеваться, как хотите, можете?

Ну и, ещё на полчаса бабской истерики… Критические дни, одним словом! Однако… Пока, такие бабы на Руси есть — рано на нас, на русских, крест ставить!

— Ладно, ладно…, — пошёл я на попятную, — не очень то и, надо… Это я так, сон эротический приснился — вот я берега и, попутал. Ту, так что? Мир, Медвежонок?

— Мир, мир…, — а, сама дуется.

— Ну, раз мир, то иди сюда, поцелуемся… Присаживайся, вот рядом…

Целуемся…

— Ой, как хорошо, Медвежонок… Тебе, тоже хорошо? А, теперь ниже… Ещё ниже…

— Опять, Вы за своё!

— А, ты на «это» посмотри! Вот, видишь! Доцеловались, блин… Ну и, что мне теперь с «ним» делать?

— А, что Вы раньше в подобных случаях делали?

— Когда, это раньше? Да, не было раньше подобных случаёв…, — заливал я, — это ты, Оленька, одна только, на меня так возбуждающе действуешь!

— Это Вы специально!

— Клянусь, нет! Даже, в мыслях не было! Ну, так что делать? Что? Мне и, на завтрак так идти?

— Может, Катю позвать?

— У Кати по графику «дежурство» вечером. Будет считаться нарушением трудового договора, я на это пойти не могу, да и профсоюзы могут не понять…

— …Ну, Вы хоть в душ, сперва сходите…

Русскую бабу надо брать на жалость!

Ну, скажем так… Не очень. В любом деле мастерство надо, а тут полное его отсутствие. Короче и смех и грех — в буквальном значении этого слова! Ладно, займёмся — после завтрака, своими делами…

Чем же, всё-таки, занять этих чёртовых наркоманов? Я снова и снова перелистывал их личные дела… О! Эврика! Как, это я сразу не заметил? Вероника Афанасьевна оказывается… Ну та, которая подруга Феллини — кинорежиссёра, до того, как сделалась писательницей, состояла в комитете по разработке советских учебников. Долго состояла…

Тут я вспомнил, что как-то раз видел старые учебники Малыша — сына Поликарпа Матвеевича, по которым он учился в начальных классах гимназии. Что-то, они мне показались туфтовыми. Вообще не понятно, как по ним детям учиться можно!

Особо меня поразил учебник арифметики. Мало того, что из-за всяких там пудов, фунтов да дюймов — само по себе …бнуться можно, так он ещё местами носит явно некрофильский характер, какой-то… Вот такие задачки там, для примера: «Ребенок родился 12-го мая в 9 часов утра, а умер 11-го июня того же года в 1 час пополудни. Сколько времени жил ребенок?» Каково, а? Или же: «Мальчик родился 17 января 1873 г. Когда он умер, если прожил 3 года 4 месяца?». А каково вот это: «25 нищих получили 2 руб. 75 коп. По сколько коп. досталось каждому?» Ещё, вот пёрл: «В деревне было 75 домов. Во время пожара 36 домов сгорело. Сколько стало домов в деревне после того, как погорельцы поставили 22 новых дома?»

Не знаю, может в конце девятнадцатого века жили и, учились дети с железными нервами, но мне после прочтения пары страниц такого учебника, захотелось пойти и повеситься! Итак, бегом на конеферму… А ведь и, впрямь секс на рабочем месте повышает эффективность труда! Только, британские ученые утаили от мировой общественности тот факт, что повышает эффективность труда не любой секс, а только нетрадиционный… Империалисты, что с них взять!

Собрав наркоманов в кабинете у доктора Россмана, я толкнул им краткую, но содержательную речь:

— Друзья! В мире в целом и, в нашей стране в частности, творческие люди увлечены историческим реконструкторством… Понимаете, про что я? Кто-то изображает из себя средневековых рыцарей, кто-то увлечён наполеоновскими войнами… Ну, в общем, вы в курсе, да?! Почему бы и, нам с вами не зашагать в ногу со временем? …Ну, точнее: шагнуть мысленно в прошлое. Короче, предлагаю заняться реконструкционым прогрессорством… Вы только прикиньте, такого ещё нигде нет! Мы с вами будем первыми!

— Вы нам объясните, что это такое? — подал голос, то ли самый любопытный, то ли самый тупой.

Остальные пока помалкивали, не желая видно прослыть за долбо… Несведущих.

— Всё очень просто… Давайте прикинем, что мы с вами попали в самый конец девятнадцатого века. Вот, что бы Вы стали делать? — спросил я у самого любопытного.

— Ну, не знаю…

— Вот и, пусть каждый из вас подумает, что он в таком случае будет делать, как выживать… Причём, не просто выживать, а выживать на благо родной страны! Желательно «подумать» в письменном виде. Ну, для примера: вот Вероника Афанасьевна полжизни писала советские учебники…

— В основном, редактировала…

— Не важно! «Попав» в прошлое, она б, могла продолжать этим заниматься. Короче, надо написать учебники по русскому языку — без литературы, математике, физике и химии… По геометрии с черчением ещё. На срок обучения в пять лет. Велосипеда изобретать не надо! Надо просто взять старые советские учебники, отредактировать их, избавить от разной идеологической шелухи, привести в соответствие с эпохой. Основное требование: учебники должны быть интересными. Такими, чтоб читались запоем, как хорошие детективы!

— Такое разве возможно?

— Вероника Афанасьевна, неужели не справитесь, а? Ведь Ваши детективы весь российский народ запоем читает! Кроме того, учебники должны быть рассчитаны на широкий возрастной спектр — по ним будут учиться и, пионеры и пенсионеры… Не забывайте, что Россия тех времён — страна поголовной неграмотности.

— А, почему русский язык без русской литературы?

— Ну, во-первых: нам надо за пятилетку сделать из неграмотного крестьянина грамотного рабочего… Поэтому, надо на основных предметах сконцентрироваться и не тратить время на тех, которые ему — рабочему из крестьян, не пригодятся. Во-вторых: у меня за время моей жизни сложилось убеждение: заставлять детей читать Толстого и Достоевского — значит воспитывать из нормальных детей заведомых неудачников…

— Вы не правы…

— Я может быть и неправ, но жизнь права! Посмотрите, где мы в итоге оказалось. Как говорил, по-моему — Бисмарк, про итоги франко-прусской войны: «В этой войне победил немецкий школьный учитель…». В нашем проигрыше — в том, где мы оказались, виноваты, в том числе и наши школьные учителя! Вернее те, кто заставлял их учить детей тому, чему они их учили. Так, что давайте попробуем этого избежать, раз нам дана вторая попытка! А тот, кому положено быть лохом конкретным, тот и сам — самостоятельно, прочитает книги про себя — лузера любимого: и «Преступление с наказанием» и «Идиота»… Сам я их, если честно — так и, не осилил! Хотя и, брался читать несколько раз.

— Может, Вы и правы…, — вздохнула Вероника Афанасьевна.

— Ну, в общем вы все поняли… В конце будет конкурс и победитель получит приз от Фонда… Какой, не скажу, пусть будет сюрпризом!

Какой будет «сюрприз», я и сам покамест не знал. Может, переходящий кубок какой? Кубок имени Растамана Эфиопского…

Доктор Россман смотрел на меня, как на сумасшедшего. В ответ на его взгляд, я развёл руками, мол, чем могу, тем и помогу… А, ты что думал? Что я тебе тут ансамбль песни и пляски устрою?

Только я вышел из кабинета Россмана, как нариманы, молчавшие при мне, яростно о чём-то загалдели… Ну, некоторое время им скучно точно не будет!

Перед обедом я сказал принесшей мне чай Котёночку:

— А, может британские учёные умолчали некоторые подробности? От них, буржуинов проклятых, всего ожидать можно…

— Какие подробности?

— Может, не обычный секс повышает эффективность труда всяких там менеджеров, а только нетрадиционный? — закинул я крючок, не торопясь помешивая чай в стакане…

Котёночек на такой развод не повелась:

— Про эффективность нетрадиционного секса, не знаю — не читала, но читала, что увлечение молодёжи минетом способствует ранней импотенции…

— Да, ну! …Чё, правда, чё ли?!

— Ну типа, мышцы, которые при «этом деле» у мужчин приводят «его» в рабочее состояние, при минете не нужны и, со временем атрофируются… Проверять будем?

— Нет, уж! Да, ну её — эту эффективность, нах… Давай по-человечески!

После обеда позвонила Заучиха, насчёт анализа «позапрошловекового» бензина и я поехал к ней в школу.

— Судя по всему, — сообщила она мне, сунув мне по столу листок бумаги со столбиками каких-то формул и чисел. Сразу признаюсь, в химии я несилён…, — Вам подсунули самодельный северокавказкий бензин… Вот только, почему-то из бакинской нефти. К тому же, плохо очищенный. Даже, можно сказать, вообще не очищенный. В составе всё — от воды, до тяжёлых нефтепродуктов.

— Как его можно привести хоть в какое-то сносное состояние?

— Вам на что? Бензин в нашей стране, слава Богу, не дефицит. Я понимаю, если бы в конце восьмидесятых…

— Меня «кинули», понимаете? Из-за недосмотра и разгильдяйства с моей стороны и недобросовестностью с другой, мне этого «добра» подсунули очень много…

— Вы ещё больше разоритесь…

— Не разорюсь.

— Ну, смотрите сами. Чтобы привести «это» в товарный вид, надо дать этой смеси отстояться, затем дренировать процентов пять… Можно использовать дренированный бензин как топливо для дальнейшей перегонки. Затем, перегнать снова этот бензин, строго при определённых параметрах. Ну и, в конце концов с помощью присадок поднять октановое число. На выходе должен получиться бензин марки АИ-80.

«Восьмидесятый» уже подойдёт! Если — по совету Шатуна, уменьшить степень сжатия поместить толстую прокладку между цилиндром и головкой…

— Какие присадки? Тетраэтилсвинец?

— Можно, конечно и его… Только учтите, что он ядовит и сейчас запрещён. И, ещё: тетраэтилсвинец гробит современные двигатели… Значит, опять нужны специальные присадки.

— А как раньше на нём ездили?

— Раньше двигатели специально проектировали для работы на этилированном бензине. Те, наоборот — от работы на неэтилированном бензине гробятся…

Как всё сложно, то…

— Ирина Борисовна! Помогите мне, а я помогу Вам с кабинетом химии…

— Чем же я Вам могу помочь?

— Мне надо технологию по приготовления более-менее приличного бензина из этого суррогата… Всё: от «а» до «я». Чертежи аппарата для вторичной перегонке… Ну, одной тонны бензина в день. Оптимальный состав присадок, сколько процентов и как… Ну, я думаю, Вы меня поняли?!

— Ну, самой мне…

— Есть же Интернет, есть я думаю, друзья-знакомые… Если знаешь, что искать — узнаешь и, где искать!

— Хорошо, — после, довольно-таки долгого раздумья, согласилась Заучиха, — но, на кабинет химии я у Вас запрошу по высшему разряду, как для московской школы…

— Да, хоть как для вашингтонской!

Примерно в таком темпе пролетела вся неделя… В конце недели Олигарх привёз первые три десятка швейных машинок, больше половины в нерабочем состоянии. Я нашёл в Солнечногорске двух рукаделистых дедов и бабку — бывшую работницу местного ателье, шарящую в этих швейных машинках. Купил, под это дело целое двухэтажное здание — бывший «Комбинат Бытового Обслуживания». Где, кстати в пункте проката — с советских времен ещё, сохранилось немало интересных вещей… Дедки с бабкою, при ненормированном рабочем дне, но за хорошую сдельную зарплату — по здешним меркам, конечно, доводили эти машинки до ума — ну и, подкрашивали, там где надо… Приводили в товарный вид, короче. Оригинальных «Зингеров» пока не было, но я выкрутился из положения, наняв одного местного художника рисовать логотип тогдашнего «Зингера» на советские швейные машинки производства Подольского завода.

Вспомнил, что читал где-то — даже, в позднесоветское время иголки для швейных машинок были страшным дефицитом… Заказал их по Интернету в Германии целую тонну… Надолго должно мне хватить!

Наконец, в понедельник — после предварительного звонка приехала «Газель» Пушкина с четырьмя узбеками-грузчиками, привезшая хабар от Костоправа. Ну, по свечам зажигания и контактам на трамблёр, я — в основном, запасец уже нахомячил…

Узбеки шустро перетаскали весь привезённый ими же хабар в погребок, не задавая лишних вопросов. Затем мы за пару ходок привезли мешки с семенной рожью и, также — стаскали их вниз.

Кроме того, я купил несколько мешков продовольствия — в основном гречки, ячки да перловки, пару мешков сухого молока — ну и, так по мелочи… После обеда у меня в столовой, которым узбеки оказались весьма довольными и, небольшого перерыва на послеобеденный отдых, мы с ними сделали несколько ходок в Пещеру Синбада Алибабаевича. Перевезли и снесли вниз все лопаты, которые я там обнаружил, все перочинные ножи и навесные замки, что были… Ну и, пару ящиков всяких-разных часов, несколько ящиков подшипников, эмалированную посуду и ещё много чего, что я заранее — в течении недели отобрал… В общем, свой обед и свои деньги молодцы узбеки отработали целиком, на все сто!

Весь погребок оказался заставлен ящиками, мешками, коробками… Кое-что, даже, не влезло и стояло наверху — в гараже. Кое-как, бочком, можно было пройти к порталу. В тот же вечер я начал переброску всего этого добра в прошлое. Конечно, сначала самое необходимое, семена, лопаты, продукты питания. Устав, как собака, я перекусил из холодильника в своём времени и отправился спать в прошлое…

Следующий день, целиком, смело можно было назвать пожаром в бардаке, при землетрясении, во время наводнения… Проснулся ещё затемно, от поставленного будильника. Пошёл будить Му-му. Передав его жене продукты, я повёл его самого в погребок.

— Слушая сюда, Егор и запоминай: как позавтракаешь сам и накормишь-напоишь лошадей, это всё добро надо вынести наверх, желательно до обеда…, — сказал я ему, — первым делом вот эти мешки. Потом лопаты. Лопаты и мешки сложишь в фургон, сеялка и плуг пусть там же, и остаются…

Му-му что-то промычал и ломанулся наверх. Пока я раздумывал, что бы это значило, он вернулся с какой-то деревянной штуковиной. Типа деревянного щита, с одной стороны которого — сверху, были два деревянных бруска, а снизу другой стороны — нечто вроде полки… Положив на эту полку два мешка семенной ржи, Муму присел, подлез под те верхние бруски, так что те оказались у него на плечах, взял их в руки и так же шустро, не успел я и слова промолвить, встал и побежал наверх… Однако, силён! Он уже — после нашего с ним знакомства, довольно таки набрал вес и, сейчас весил килограммов сто десять-сто двадцать, а в тех мешках по полтиннику в каждом… Понимаю тех мужиков, которых из-за Му-му со стройки уволили!

Когда он вернулся, я не дал ему снова положить два мешка на эту приспособу, которую называли, я вспомнил — «коза». Слышал, но вживую первый раз видел такое чудо техники:

— Егор! Носи по мешку… Если будешь так надрываться, то надорвёшься, а мне ты здоровый нужен. У нас с тобой ещё, дел впереди!

От проявленной к нему моей заботы, у Егора, аж слёзы на глазах навернулись!

— Как закончишь, покорми лошадей, пообедай сам и, выезжай на площадь, — закончил я инструктаж.

Надо будет ему эту «козу» из титана сделать…

Вернувшись в свою комнату я застал Громосеку, обучающего Даму готовке на газовой плите. Под левым глазом «…быря-террориста» лилоливел небольшой фингал:

— Доброе утро! Я вижу, вы уже успели подружиться…

— Доброе утро, Фёд… Палыч! Да, успели… Хотя, по некоторым вопросам литературы эпохи раннего реверанса[23] у нас возникли кой-какие разногласия.

— «Ренессанса»…, поправила Дама.

— Вот! Я ж, говорю — сплошные разногласия!

— Давайте сегодня без «разногласий»! По-шурику кушай и выезжай на площадь на мотоблоке. Сегодня будем пахать! Реально пахать, понимаешь?! Землю! В тележку загрузишь все причиндалы для вспашки, бензин на день работы… Что-то, ещё… Ладно, вспомню — скажу.

Пока готовился завтрак, сходил на верхние этажи посмотреть на площадь… На площади происходил какой-то нездоровый ажиотаж. Куча людей, телег, лошадей и прочей скотины и, все туда-сюда почему-то бегают. Между ними скачет, как кенгуру, Степан Лузер и — отсюда даже видно, отчаянно матерится.

Когда я после завтрака, выехал на верной «Хрени» на площадь, кой-какой порядок на ней наведён всё же был… Измученный, невыспавшийся и злой Степан подбежал ко мне для доклада.

— Здорово, Степан! Что, много лишенцев сбежало?

В ответ он протянул мне лист бумаги… Ага. Пятнадцать семей нарезало…

— Правда, за ночь ещё три семьи прибыло… Одна семейка сразу же оглобли назад повернула, а две остались, согласившись на все условия.

Я, наскоро ознакомился с списком… Чёрт, не совсем ладно! Слиняли то, как раз те, у кого наиболее хорошие лошади и коровы и, все как один — полные семьи с мужиками во главе… То есть, мне больше вдов да сирот достанется! Конечно, вдовы войну на своих плечах вытянули, но всё же…

— Как с продуктами? Поделились?

— Поделились… Только, сами — чтоб меньше отдавать, так наелись, что некоторые до сих пор их нужника выйти не могут. Овцу, единственную съели, одну козу и всех кур… Что с такими делать?!

А, что с такими сделаешь? Как говорил кто-то из великих, не помню, кто: «Эх, люди, люди! Жалкие отродья крокодилов…».

— Постараться понять и простить… Что ж, ещё?!

Оглядевшись на «строй», я заорал:

— Здорово, утырки! — и, не обращая внимания на ответные разноголосые приветствия, продолжил:

— Ну-ка, по шустрому: своё добро оставили на этой стороне площади, а сами перешли на ту и построились! Бегом, мать вашу!

Ещё с час продолжалась бестолковая сутолока. За это время подтянулись из нужников обожравшиеся и приехал на мотоблоке Громосека, вызвавший бурю разнокалиберных эмоций у пипла.

Я прошёлся вдоль «строя»… Млять! После недельного проживания в своём времени их рожи показались мне ещё более уродскими. И, вот с этими типами мне предстоит прогрессорствовать? Да, с мартышками из Африки будет легче! Может, туда и слинять? Поселиться у буров, показать им инфу из ноута про предстоявшую британскую агрессию, научить что делать… Сделать им атомную бомбу — урана то, в Южной Африке, хоть завались! А ещё больше в Южной Африке золота и алмазов… Хотя бы по одному месторождению того и другого и, «жить» можно! Хахаха!!!

Мечты, мечты… Буры — мужики серьёзные, себе на уме, да к тому же — религиозные фанатики. Ничего не выйдет!

Ну, ладно. Помолясь, приступим к делу. Первым делом надо выписать им трендюлей, чтоб бояться не переставали:

— Сегодня утром я, с возмущением и негодованием, увидел, как бабы набирали воду с этого пруда, — я показал рукой на левый, если смотреть от Замка, пруд, — тут же они мыли руки, ноги, а кто-то даже стирался… Вы, что? Совсем скоты?

Народ недоумённо безмолвствовал.

— Вы, что? Совсем скоты? — повторил я вопрос, — где пьёте там и гадите? В этом пруду вода для питья людям! Скоты, вроде вас пьют из правого пруда.

Пускай ещё спасибо скажут, что расстреливать сразу не стал — хотя, настроение такое сперва было. Поостыв, продолжил:

— Для питья Степан Лузер будет два раза в день — утром и вечером, включать помпу из левого пруда. Для животных и на хознужды, он же будет включать также, два раза в день, помпу с правого пруда. Там же — в правом пруду, можно и купаться… Если, ещё кого увижу возле левого — пусть, даже мимо проходит, убью падлу! Потом пусть не обижается.

На глаза, как на грех, опять попался Лысый:

— Ты, Лысый, назначаешься за это дело ответственным, — а, какой с него ещё был бы толк? — будешь следить, чтоб даже птички, пролетая над этим прудом, в него не какали… А, меня колышет, как? Построй себе будку на берегу, сиди в ней и гавкай… Степан! А, ты из молодёжи кого посмекалистее да пошустрее найди и, научи помпу включать, а то запаришься, на хрен…

— Тут среди вас, говорят, кузнец был… Выйти из строя!

Вышел какой-то гоблин…

— Ты, что? Кузнец?! Ну, тогда я — электрический самовар. Ещё, есть мастеровитые? — тишина в зале. Ладно, внесём уточнения, — печники есть? …Ну, кто хотя бы видел, как печи кладут?

Вышло двое… Тоже, не лучше — один другого краше…

— Плотники есть? Только, по честноку… Наеб…те, мзды получите!

Ещё трое вышло… Ну, топор в руках, по ходу, держать умеют — не более того.

— Все вы направляетесь в ремонтно-восстановительное подразделение, к Борису Михайловичу… Михалыч! — обратился я к Громосеке, — принимай контингент! Переписать, анкетные данные и, всё такое прочее. Сначала на общих основаниях пахать будете, потом восстановление домов и так далее. Ремонт инструментов, там и прочая мудотория… Кузницу сделать надо — лошадей ковать… Гоблин, ты лошадей подковывать могешь? Ну, смотри у меня, если что… Сам напросился!

Прошелся вдоль животных, остановился у коров… Ну и, коровы! Если б не характерные рога и коровьи сиськи, подумал бы, что это такие большие собаки…

— А, они хоть молоко дают? — из строя прозвучали утвердительный ответы, — ну, ладно… Пока есть их не будем, посмотрим на удойность.

Прошёлся ещё раз вдоль коров… Из восьми, их осталось только шесть.

— Где хозяйки вот этих двух коров? …Я сказал — «хозяйки», куда ты, на хер, вылез?! Те, кто их за сиськи дёргает…

Вышло две женщины.

— Направляетесь в животноводческое подразделение «Колхоза», в распоряжение Евдокии Фроловны…, — их коровы наиболее ухожены — значит, я надеюсь, и за «общаковскими» лучше других ухаживать будут… Не факт, конечно, — Евдокия Фроловна, забирайте коров, коз, этих двух женщин и идите заниматься своими делами. Как отпашемся и отсеемся, ещё пару дедов себе выберите — пастуха и скотника.

Подошёл, вернулся — точнее, к строю… Прошёлся пару раз вдоль него, присматриваясь.

— Выйти из строя! — обратился к здоровущей, хотя и высохшей и измотанной бабе, с рябым лицом. Раз она стоит в первом ряду, значит — глава семьи, значит — вдова…, — как звать, то?

— Фрося…, — женщина, по ходу, до смерти перепугалась.

— Дети есть? — кивает, хотя можно было и не спрашивать — за её спиной кучковалось с пяток разновозрастных ребятишек, мал мала меньше.

— Назначаешься, Фрося, — а, как это имя «по-взрослому»? Блин, не знаю! — заведующей столовой. Сейчас я отберу тебе с десяток баб почистоплотнее, будете готовить еду на всю эту толпу… Ну, что встала, как вкопанная? Бегом по телегам с барахлом, отбирать посуду для столовой… Не тормози, Фрося!

Прошёлся, отобрал для столовой десять баб в более-менее опрятном виде и одежде и двух дедов покрепче для мужской работы — дрова носить-рубить и прочего.

— Степан! Выбери дом неподалёку отсюда для столовой…

Степан, по ходу, сегодня запарился, но подсказал дельно:

— А чего его «выбирать»? Вон же — трактир бывший есть!

— А ведь и, точно… Там правда, от печи одни воспоминания остались! И из мебели ничего — ни стола ни лавки.

— Были б стены целы!

Пиломатериал в этом времени, по ходу, в немалой цене, поэтому во всём Солнечногорске днём с огнём, не найдёшь ни одной — хоть самой, что ни на есть, задрипанной доски…

Теперь надо озадачить Громосеку:

— Михалыч! Быстренько метнулся со своими орлами в тот трактир, что тебе Степан укажет — сооруди там нечто вроде временной печи, чтоб хавчик можно было готовить! К обеду чтоб всё было готово! Давай, только пошустрей — на том свете отдохнём с тобой, на этом нам с тобой отдыхать некогда!

«Михалыч» — Громосека, то есть, попытался было разинуть варежку:

— Я тебе, чё? Электрический?!

— Бегом сказал, ушлёпок!

Что-то, до фуя звездеть стал!

Прошёлся вдоль лошадей… Мля… Зайдём с того же конца — что и, с доярками и поварихами:

— Чья лошадь?

Лошадь была — набор костей для холодца, со слезящимися глазами… Но — почищена, расчёсана, в хоть и старенькой, но аккуратно чиненой сбруе. А телега, в которую она была впряжена, имела даже, нечто вроде украшений из разнообразных самодельных фиговин. Сразу видно, хозяин — заботливый лошадник:

— Как звать? …Да не лошадь, балбес! Тебя!

— Тихон, господин Стерлихов!

— Назначаешься, Тихон, бригадиром «БАМа». Это, если ты помнишь — подразделение «Корпорации USSR», занимающееся транспортными перевозками. …Извозом, блин! Если увижу, что справляешься — получишь зелёные штаны, как у Степана. Если увижу, что нет — пойдёшь в «Гулаг» простым землекопом. Сейчас мы с тобой отберём наилучших лошадей, телеги и людей к ним…

Из тридцати с небольшим лошадей и телег, мы с ним выбрали восемь более-менее приличных тех и других. После этого я назначил восемь человек «обслуживающего персонала» — ездовых к ним. «Обслуживающий персонал» я выбирал по тому же принципу, по которому выбрал Тихона, иногда советуясь с последним… Выбранных лошадей я приказал накормить овсом, а оставшихся просто пасти на подножном корму и потихоньку есть.

— Как, «есть»? — не понял Тихон.

— Вот так: ням, ням, ням… Прямо сейчас отведи одну из этих кляч на кухню, зарежьте её и прикажите бабам варить… Кстати, можешь прямо со своей клячи и начинать. Это — тебе первая проверка и, пример для подчиненных заодно.

— У нас не едят конины…

— Прикажу — будете жрать даже сырых лягушек! — вокруг собравшиеся навострили уши, — мне нужно, чтоб вы работали, а какие с вас работники, если вас ветром качает? Тех, кто не будет кушать конину я приравняю к саботажникам и членовредителям и, выгоню на хер! Понятно?

В ответ — угрюмое молчание. Значит, поняли…

Оставшиеся телеги я приказал откатить на кухню и пустить на дрова… В них, практически, ни одной железной детали! Такую же участь я приготовил всем найденным на телегах деревянным боронам и, более чем трём десяткам сох, большинство которых имело, всё же, железные наконечники. Хотя…

— Постойте-ка! — одну телегу, наиболее убоищную на вид, и такие же борону и соху, я приказал оставить на площади, — построим здесь постамент и водрузим на него это убожество — чтоб вы и, через сто лет не забывали, из какого …овна я вас вытащил!

Подумал ещё и, отобрал ещё одну соху — Боне в музей.

В одной из наиболее древних телег я заметил некий знакомый предмет:

— Кому принадлежит это изделие Страдивари?

Немного помявшись, вперёд выступил Лысый:

— Это моя балалайка, ба…

— Так ты, что у нас? Музыкант?

— …

— Макаревич плешивый, блин! Забирай инструмент, чё встал? Будешь на ней иногда бренчать — народ тешить… «Мурку», хоть знаешь?

— Чаво?

— Понятно… А «Владимирский централ»?

— ???

— Темнота! Ладно, забирай свою балалайку и, вали с глаз моих долой, на хер!

Пока с лошадьми и телегами туда-сюда, вернулся Лузер:

— Степан! Перепиши всех этих людей побригадно: этих баб в «Колхоз», этих мужиков в бригаду «БАМ»… Кстати, возьми в машине специальные журналы и автоматическую ручку для подобных записей… Да, да… В этом портфеле… А портфель что оставил? Он теперь тоже твой.

Вспомнился товарищ Бывалов из старого советского фильма — мой Лузер, не так комично смотрится с этим портфелем, но тоже — похож!

Далее, набрал персонал «детского садика» из бабок:

— Будете следить за детьми от трех и до двенадцати лет — пока их матери заняты на производстве. За это я буду вас кормить… Старшую сами себе выберите. Ну, что встали, старые? Забирайте детей и ушлёпывайте! Степан, выдели место где-нибудь на окраине под детский сад!

— А бывший постоялый двор не подойдёт? И столовая будет рядом, через дорогу — детишкам харчеваться …

— Ой, молодец, Степан!

Ещё на час кутерьмы да суеты…

Набираем бригаду «Колхоз»:

— Среди вас есть те, кто работал в барских усадьбах на плугах, сеялках и жатках? Никого нет? — обалдеть! — ну, хоть есть те, кто видел, как на них работается?

Прямо, как в старом анекдоте: «Давай спросим у Василия Ивановича! Он умный, он паровоз видел…» Вот же, блин! Вот, это уровень!

Вышло семнадцать человек. Да…

— Вы будете работать в «Колхозе» — то есть, заниматься сельским хозяйством… Как звать? — спросил у самого адекватного на вид.

— Савельев… Иван Савельев, — «Бонд. Джеймс Бонд» — вспомнилось мне.

— Будешь Иван Савельев бригадиром «Колхоза». Надеюсь, про штаны тебе напоминать не надо?

После организации «Колхоза» вышел на середину площади и громогласно заявил:

— Оставшиеся образуют бригаду «Гулаг»… То есть будете копать канал отсюда и, до Болота — от рассвета и, до заката, — походил вдоль строя, посмотрел… Блин и выбрать то, не из кого! — кто хочет зелёные штаны?

Мужичок с бельмом на глазу, даже по морде было видно — злой, как чёрт, вышел из строя:

— Я хочу!

— А справишься?

— Справлюсь. Куда они, на хрен, денутся!

— Молодец! Как зовут?

— Лаврентий…

— Ого! По батюшке, случайно не Павлович?

— Нет… Никитич.

— А жаль! Очень подошло бы! Фамилия то у тебя есть, Лаврентий Никитич?

— Есть! Пупкины мы…

— Э, нет… Не пойдёт! Человек с такой фамилией — по определению, не может быть моим бригадиром!

— …А, чё делать? — растерялся кандидат в бригадиры.

— Поменять фамилию, вот чё! …Будешь теперь Неберия! Лаврентий Никитич Неберия… А, что? По-моему звучит! Сам то, как на такое дело смотришь?

Неберия смотрел на это дело, своим единственным глазом, очень положительно:

— По всякому лучше, чем «Пупкин»!

— Ну, вот и ладушки!

После образования бригад, бригадиры под моим чутким руководством разбили свои бригады на звенья и назначили звеньевых… Всё! Организационный период закончился.

До обеда выехать в поле и, начать пахать ни фига не получилось. Организационная машина «Корпорации USSR» с самого начала заработала с дикими перебоями… В конце концов, логично рассудив, что пока народ не пообедает — толку с него не будет, я все усилия сосредоточил на наиболее узком месте — то есть на столовой. Туда и, пригнал все три бригады — чтоб организационные вопросы по их устройству совмещать с устройством работы кухни.

Пока Громосека, страшно матерясь и зло зыркая на меня исподлобья, занимался со своими «ремонтниками» изготовлением какого-то подобия печи из обломков кирпичей, найденных камней и сырой глины, я думал чем заменить не предвидевшиеся нам в ближайшем обозримом будущем столы и скамейки: не жрать же людям, в самом деле, стоя!

Вспомнив исторический пример — «пир» Петра Великого после окончания Полтавской битвы, приказал копать две параллельные траншеи. Пространство между ними накрыли привезённым мной брезентом. Получилось нечто вроде импровизированного длинного общего стола. Свесив в траншеи ноги и присев на край, можно было обедать, как за столом. Ну, а что делать?

Заметил, что периодически представители народа бегали на «дальняк»… Пришлось озаботится об устройстве двух сортиров, а то «заминируют» всю окружающую местность. Такая же траншея — только покороче, подальше, разделенная посередине куском брезента — вместо перегородки… Мальчики налево, девочки направо. На первое время сойдёт!

Умывальник… Нашли старое рассохшееся корыто, кое-как его подшаманили и налили в него воды… Я положил рядом большой кусок хозяйственного мыла, которой немедленно с…издили. Положил ещё кусок мыла и, поставил рядом ответственного из дедов, а тому, кто с…издил — пообещал засунуть этот кусок мыла в …опу, если найду. Не успел отвернуться, как с…изженный кусок мыла появился на своём родном месте.

Продуктов, «конфискованных» у членов корпорации оказалось до обидного мало, а кормить их одной кониной — слишком жирно будет! Много мяса вредит человеческому организму — как бы животами опять не разболелись. Да и, не надолго той конины хватит…

Съездил, привёз несколько мешков всякой разной крупы из будущего, но в дальнейшем надо будет на местные ресурсы переходить.

Передал Фросе десять килограммовых кулёчков соли… Не прошло и пяти минут, как Фрося прибежала вся в слезах — два кулёчка пропало… Прикинул — кроме персонала столовой, больше некому. Построил всех этих баб и двух дедов, временно оторвав их от дел:

— Я сейчас пойду в Храм и, помолюсь за вас, грешных. Если, когда вернусь, сворованная соль не окажется на месте — пойдёте все вместе, с заведующей во главе, в «ГУЛАГ» грызть зубами землю… А на ваше место я наберу других!

Не торопясь дошёл до Храма, зашёл вовнутрь и постоял там минут десять. Когда вернулся, соль была на месте, а у одной из поварих под глазом красовался свежий фингал…

Прибежали «скелетики» с Воробышком и Тихоновной во главе и… Попросили покушать!

— Да, вы что? Я же приказал выделить вам еды на три дня!

— Всё уже съели!

Вот же, ещё саранча на мою голову!

— Ну, тогда ждите! Будете питаться в столовой на общих основаниях.

Зарезали бедную клячу… Перед смертью она — почуяв, жалобно ржала и, даже плакала… Многие, особенно дети, тоже плакали. Чёрт! Надо было отвести куда подальше и пристрелить. Мяса оказалось, ожидаемо мало: шкуры, хвоста и гривы и, то — больше! Приказал использовать всё — сухожилия, кишки… Даже, кости дробить и вываривать. Дня на три мяса и субпродуктов от одной лошади должно хватить — если экономно конечно.

Женщины готовили нечто вроде кулеша. Не хватало большой посуды… Лузеровского казана и четырёх моих эмалированных выварок не хватило, чтоб зараз приготовить еду на всех. Пришлось готовить в три приёма. Варенная конина пахла, даже для меня весьма аппетитно, поэтому, вопреки моим опасениям нос никто воротить не стал… Сначала накормили детей, которым досталось и, по чуть-чуть молока — как коровьего, так и козьего. Также, понемногу овощей с лузеровского огорода. Затем пообедали женщины, кормящие грудью… Так, как всё натуральное молоко выпили дети, пришлось дать им молоко, приготовленное из принесенного мной сухого… Наконец, покушали и взрослые.

Дал им два часа на послеобеденный отдых и сам, с Громосекой поехал в Замок покушать и отдохнуть перед вспашкой.

Ровно в три часа дня завыла ручная сирена, которой я снабдил Лузера. Я на «Хренни», Громосека на мотоблоке и Му-му на фургоне выехали на площадь, где Лузер уже строил в колонну по четыре членов «Корпорации USSR». Пахать я решил справа от Замка — залежные со времён Генерала земли. Около часа я размечал участки ответственности между теми — кто за неимением тяги и орудий вспашки будет «пахать» лопатами… Каждой бригаде и каждому звену, я — лично, выделил свой участок и предупредил об ответственности за халтуру.

Выкопали и здесь сортир по той же — что и, возле столовой, схеме. Поставили «штаб» из самой большой палатки, которую я нашёл в пункте проката бывшего КБО и перенёс в прошлое из будущего. В ней бачок воды для питья и походный стол, с парой стульев. Из «колхозников» выделил их бригадира — Джеймса Бонда и, ещё одного паренька лет четырнадцати-пятнадцати — наиболее смекалистого на вид, которых Громосека будет учить пахать на мотоблоке.

Двоих назначил пахать тяжёлым плугом — что купил в Нижнем, на наших лошадях, выпряжённых из фургона. Ещё, один на лошади «отжатой» у Первого из Молодцов, железной бороной — тоже привезенной мной из Нижнего, будет боронить. Двое из «колхозников» будут работать на сеялке, а пока я с ними изучу её устройство… Я, что-то в ней — в сеялке, не очень копенгаген… А про этих — так, вообще говорить нечего!

Громосека, без проблем — минут за пять, рассказав что-то прикреплённым к нему «колхозникам», завёл мотоблок и начал пахать. Ширина вспашки у мотоблока была около полуметра и народ только диву давался. Начал было пахать и закреплённый за лошадьми с фургона «колхозник»… Но, что-то он сделал не так и, покатился наземь от оплеухи Му-му. За плуг встал следующий. Минут через пять с ним приключилась такая же история. Получивший …изды первым, снова встал за плуг… А, ведь так и, научатся!

Сам же, взял под контроль «пахавших» лопатами… Конечно, можно было бы принести в этот мир ещё пяток мотоблоков. Неделя — максимум, ушла бы на то, чтоб пять человек научились работать на них… И, дня за два они бы вспахали бы ту площадь, что лопатами вся эта толпа вскопает за две недели, что остались до дождей. Но, тогда пришлось бы кормить остальной народ даром… А, это — не пойдёт! Человек должен зарабатывать на хлеб насущный сам, в поте лица.

Помнил я историю об одном английском лорде, жившим в… Не помню в каком столетии. Тот, имел манию кормить нищих и, они к нему со всей Англии сбегались — плюс на месте неимоверно плодились. В один прекрасный день нищих стало очень много, а средств их кормить у лорда, напротив, очень мало… И, нищие устроили бунт. Английский бунт! Бессмысленный и беспощадный…

Пахали и копали по сорок пять минут в час, потом пятнадцать минут — «технологический перерыв» — отдых, короче. За этим следил Лузер с часами и сиреной. Я во время копки следил, чтоб копали на полный штык. Для этой цели я специально сделанной для этого мерной палочкой ходил и проверял глубину вскопки… Тех, кто халтурил — бил в морду. Пока, очередь не дошла до перепуганного подростка — девочки лет четырнадцати. Её я просто поругал. Потом поймал на «халтурке» пожилую женщину… Её я и, ругать не стал, просто посмотрел посуровее и сказал:

— Для меня, что ли, пашете? Для себя же… Сами же, с голоду подыхать будете через два года, а я — если что, снова в Америку уеду!

Однако, одним битьём и разговорами с суровыми погляделками ничего не добьёшься! Нужен ещё и, «пряник»… Однозначно нужен! В следующий «перекур» я обратился к народу:

— Как говорил один великий человек, про которого вы ещё не слышали: «Лучше меньше, но лучше!». Копайте меньше, но глубже… Кто хорошо работает — тот получит доппаёк вечером! Покушать, что-нибудь вкусненькое, короче… А, кто плохо работает, тот тоже получит — но, не дополнительное питание, а салу… Салу… Как, это по-русски?

— Сала кусок? — подсказал самый тупой, по ходу.

— Да, не… Салупу на форотник!

Приходилось мотаться и в столовую, контролировать ситуацию и, там — хотя «там», был относительный порядок… Я сказал — относительный!

Надо сказать, что от этих «бригадиров», «звеньевых» и, даже — от самого «председателя» Стёпки Лузера, толку было — как от тех коров молока. Периодически я вызывал их в «штаб» — то есть в большую палатку, вставлял им «фитиля» и «песочил» их там за плохой контроль за подчиненными. Но, пока — воз и, ныне там. Ну, не созданы люди для руководящей работы! И заменить их некем — другие ещё хуже. Пока эти перевоспитаются…

Как бы там не было, первый день подходил к концу… За полчаса до его завершения «сгонял» в будущее, купил там кое-что и вернулся. После того, как завыла сирена, оповещающая об окончании рабочего дня, я громко объявил народу:

— Кто без «косяков» — по очереди в палатку. Бригадирам и звеньевым обеспечить порядок!

Вошедшим я раздавал доппаёк — по хорошему куску хлеба с приличным шматом сала. Подросткам, кроме того, роздал по конфете.

После чего построил народ и сообщил им ещё одну новость:

— Хорошо работать — выгодно! Кто неделю проработает без «косяков», тот получит ещё кое-что.

И, народ «строем» отправился в столовую…

Следующий день прошёл примерно так же, но порядка уже стало побольше и, главное: у народа появилось хоть какое-то рвение.

Поэтому, свалив основной контроль за пахотой на Лузера я занялся сеялкой. Надо сказать, устройство довольно-таки примитивное, но что-то не работает… Провозившись с двумя «колхозниками» до обеда, я потихоньку начал психовать. Под горячую руку один из моих «подопечных» предложил сеять как в старину руками. Типа, он был лучший сеятель в их деревне… Я, в свою очередь, предложил дать ему в ухо…

Положение спас Громосека. Его «ученики» уже вовсю самостоятельно пахали на мотоблоке и, он освободился… Поковырявшись минут пятнадцать, Громосека гордо сообщил:

— Ну, вот и всё, а ты боялся! Палыч, я слетаю домой на полчасика, а?

— Слетай, слетай…, — вот же, блин!

Седина в голову — бес в мошонку…

— Ну, так я возьму твою «Хренни»?

— А, ты не охренел? Ладно, бери…

— Через часок приеду…, — уезжая, на ходу уточнил срок отлучки офуевший Громосека.

Вот так вот, помаленьку потихоньку всё и, налаживалось… В конце трудовой недели, в пятницу вечером, я выдал особо отличившимся по стакану водки и по банке тушёнки. Подросткам стакан водки заменил на банку сгущёнки. Народ на ушах стоял от счастья! Немножко остудил их пыл, приказав за выходные в каждом дворе устроить образцово-показательный сортир. Пообещал в воскресенье вечером проверить и наказать нерадивых, макнув их в собственное дерьмо. Культура, она ведь с сортира начинается!

За неделю прибыло ещё с десяток семей — хотя, поток «переселенцев» заметно иссяк… Видимо, прослышали в округе, какие порядки я здесь установил. Да и, новый урожай крестьяне собрали и угроза голода немного отступила… В основном, из вновь пибывших, были вдовы с малолетними детьми, которым терять было уже нечего. Одна из них сообщила о том, что похоронила своего умершего от голода и жажды ребёнка на полпути сюда. Пришлось одного мужика из бригады «БАМ» отправлять на телеге, с запасом воды, по тракту собирать ослабевших. К счастью, таких оказалось не слишком много…

Через неделю где-то — может чуть попозже, Порфирий Аристархович — мой «шпион» через «гонца» предупредил, и ещё через сутки — перед самым обедом, заявился становой пристав из Балахны. На коляске приехал и, с ним два полицейского урядника верхом. Я как раз находился на полевых работах с «членами корпорации»… После взаимных приветствий и оценивающих взглядов, он неожиданно спросил:

— Говорят, Вы тут у себя коммунию устроили Дмитрий Павлович?

— Чегой, это?

— Коммунию, говорят, Вы тут устроили… Исправник велели-с разобраться.

— «Коммунию», говорите? …Не знаю, что там за «коммуния» такая, где объявилась — а я устроил так, что у меня мужики пашут, — и, поднеся ко рту мегафон, я заорал, — работайте ниггеры, Солнце ещё высоко!

К тому времени подопечные Му-му научились пахать на закреплённых за ним лошадях довольно таки хорошо — ровно, прямо, не дёргая их… И, тому стало реально нечего делать. К тому же времени, у «пахарей» лопатами, от усталости иссяк энтузиазм — вызванный «пряником» в виде доппайка. И, даже «наркомовский» стакан по пятницам, уже не мог воодушевить их на ударный труд во имя светлого будущего — которое я им обещал!

Да! Устали «члены корпорации» капитально — силой и физической выносливостью, эти крестьяне — ещё не отошедшие от голода, в лучшую сторону не отличались… Вот мне и, приходилось их опять подгонять и, даже — кое-кого по новой бить. Ну, а что делать? Пахать то, надо…

Му-му — от нечего делать, тоже подключился к этому благому делу. Он, мрачно ходил за крестьянами и зорко следил. Как только, кто-нибудь начинал волынить, щёлкал кнутом в непосредственной близости от задницы провинившегося. Причём, так мастерски, что мог кнутом порвать штаны, не задев тела… Но, задница после этого с час чесалась! Ну, а уж если — в самых запущенных случаях, по самой заднице попадал… Жуть, короче!

При этом Му-му — в отличии от меня, не делал разбора между мужиком и бабой, взрослым и подростком… Боялись его — пуще огня!

Вот и, сейчас — услышав в моём голосе недовольство, он защёлкал кнутом… Работавшие «ниггеры» задёргались, как ошпаренные, втрое увеличив темп вспашки.

— Да у Вас тут, уж точно не «коммуния»! — удовлетворённо крякнул становой, — скорее, рабство египетское, какое-то…

Он внимательно, оценивающе посмотрел на меня:

— А рабство у нас в Империи запрещено, Дмитрий Павлович! Как и, у вас — в Америке…

— Какое, такое «рабство»? Я их держу, что ли? — искренне-удивлённо ответил я, — кому не нравится — пускай проваливает, я никого не неволю!

— Ещё говорят, Вы у них имущёство отбираете…

— Кто, я? Шутить изволите, сударь — какое имущество может быть у такой рванины? Вы только на них посмотрите!

Становой не нашёлся, чего ответить… Я пригласил его отобедать со мной в Замке. После обеда с бутылочкой хорошей «американской» водки — выпущенной на московском заводе «Кристалл» в начале двадцать первого века и, разговора в доброжелательной тональности, я подарил ему авторучку и проводил восвояси… Будем считать, что мы расстались друзьями! Обошлось даже, дешевле чем я первоначально планировал! Я, то хотел сперва подогнать ему карманные часы — чтоб, особо не рыл. Ну, это я с перепугу, не иначе!