Реинкарнация

Глава 8 Семейка Лузеров

Проснулся от того, что услышал, что кто-то по бывшей генеральской кухне шарится. Ну, как это «кто»? Громосека чуть свет соскочил — кто же, ещё! И, теперь увлечённо ищет то — что не очень тёплое и, хотя бы горит:

— Доброе утро, Вова! — вежливый, сука! — где мой утрешний стакан?

— Доброе утро, Михалыч! «Утрешний» стакан будет сразу после утрешнего завтрака… Так, что вперёд — картошку чистить. Ведро с верёвкой — вон в углу стоит, давай на пруд за водой, по-шурику. Чем быстрей завтрак, тем быстрей стакан!

Побурчал, что-то, но чуть ли не рысью понёсся. А, ведь оживает или мне кажется? Вроде, как и, руки поменьше трясутся? Картошку, по крайней мере — довольно бодро почистил…

Оживает, а как же… После «утрешнего» стакана, опять в отключку. Дааа! Вот же, добыл я себе помощника… Ладно, начнём пока без него.

Первым делом, установил в помещении — где в будущем «котельная-мастерская», бензиновый инверторный электрогенератор. Мощность его шесть киловатт — достаточно, даже для небольшой авторемонтной мастерской. Одной заправки бензина должно хватать на семь часов. Вопрос с электроснабжением моего Замка — на ближайшее время, он должен закрыть. Тяжёлый, правда, зараза — почти сто килограмм! Пришлось разбирать его, что бы по лестницам перенести. Нет, надо срочно что-нибудь придумать с транспортировкой грузов, а то уже поясница начинает побаливать…

До обеда собрал этот агрегат, опробовал его — вроде, собрал правильно. После это успел ещё протянуть «времянку» от него на бывшую кухню. Прикрепил наскоро розетку, выключатель на стену и лампочку под потолок — без люстры пока, правда. Ну, на первое время сойдёт… Уже жить можно! Кой-какие блага цивилизации уже имеются.

Далее… Прикинем ещё раз объём работ: двери надо сделать — первым делом, на Парадном Крыльце — а, то не Замок — а, проходной двор какай-то! Значит и, в холл тоже переноску надо настроить.

…Сделано! Вот теперь, можно заняться самими дверьми! Точнее, после обеда.

Как раз к обеду Громосека проснулся. От запаха разогреваемой мной гречневой каши с тушёнкой, что ли?

— Добрый день, уважаемый! — начал потихоньку его строить, — вот наш с тобой договор… Где в нём написано, что ты должен как лошадь дрыхнуть до обеда?

— Больше не повторится, Вова… Ну, честное слово!

— Конечно, не повторится, потому, что ты лишаешься утреннего стакана! Только по выходным, он тебе светить будет. Если, опять не накосячишь за неделю, конечно…, — кто б, видел, как он на меня посмотрел! Камень, бы расплавился. Но, я не камень, я покрепче буду…, — ну и, по праздникам. Ты восьмое марта празднуешь? Гы-гы-гы!

— Праздную!

— Ну, так оно ещё не скоро!

После обеда начали работать. Поначалу Громосека, как ватный был, но потом, ничего — расходился… Даже, на меня покрикивать стал, если я что-нибудь — по его разумению, не так делал. Горластый, гад!

Проработали до шестити — больше бы он не смог, выдохся. Включил ему специально купленный для этой цели дешёвенький ноутбук, с закаченными туда фильмами да российскими сериалами. «Менты» там, всякие — да, «Улицы с разбитыми фонарями»… Громосеке, видать, в своём бомжатнике, ничего такого видеть не приходилось — поэтому он до ужина сидел не отрываясь, чуть свой «вечерний» стакан не пропустил… Шучу, конечно, хрен он его пропустит!

Сам же продолжил до ужина заниматься дверьми на Парадном Крыльце…

После ужина и, перед «стаканом», я отвёл Громосеку в одну из комнат для слуг:

— Вот, Михалыч, твоё жильё на последующие два года. Сделаем мне ремонт, потом сделаем и тебе. А пока, ты уж так потерпи! С мебелью, то же самое… Пока тебе, вот этот коврик и поролоновая подушка. И, спальник, вот возьми… Вот, тебе ведро — приспичит ночью — туда сходишь, а потом утром в дубраве закопаешь. Когда туалет мне сделаем, будешь им пользоваться, ну, а за это — содержать его в порядке. Понятно?

После того, как Громосека после принятия вечернего стакана вырубился, я отправился спать в своё время. Высплюсь, «поиграюсь-поборюсь» с Медвежонком с утречка, позавтракаю по-человечески и, снова в прошлое. А, чё? Складно получается!

…Нет, не складно! В «прошлом» то — опять поздний вечер будет, с только что принявшим стакан Громосекой… Тогда так: сейчас, в этом времени высплюсь, утром — в своё время, а там вечер. Покувыркаюсь с Котёнком и сюда, в прошлое. А, тут утро… Ну и, распорядок дня у меня получается! Может, тоже стакан принять, а то без него никак не разберёшься!?

…За три недели мы с Громосекой практически всё — мною задуманное, сделали. Поставили утеплённые, с внутренней стороны, двойные стальные двери на парадном крыльце, с звездатым колокольчиком — под старину заточенном…

Ну, «звездатый колокольчик», это так — для «шифра»! На самом деле, если дёрнуть его язычок — раздастся электрический звонок по всему Замку. Это если «хозяева» дома… Если их — в смысле меня, «дома» нет, то снаружи раздаётся тревожный ревун — по задумке отпугивающий потенциальных «гостей».

Ну и, хорошо замаскированный под замочную скважину, глазок видеокамеры наблюдения имеется с трансляцией на монитор ноутбука и записью, естественно. Можно, не выходя из комнаты — бывшей кухни, посмотреть, кто пришёл…

Всё это придумал в основном я, а исполнил в основном Громосека… Однако, отошёл, молодец! Не зря я с ним связался и мучился, не зря…

Поставили двойные деревянные двери из холла на кухню и, из холла во внутренний двор Замка.

Кроме того, простые стальные двери на все дверные проёмы в конюшне-гараже: их пришлось сделать и поставить, чтобы Громосека «случайно» до моего тайничка не добрался. Там же водка, а на водку у него нюх — ого-го! Уже несколько раз, как будто невзначай спрашивал, где я её — проклятую, беру и, в сторону гаража при этом косился. Кроме того, крепкую железную дверь в котельную-мастерскую. Это, чтобы вышеупомянутый Громосека — до инструмента в моё отсутствие не добрался, там хранящегося! С целью вскрытия дверей в гараж-конюшню, где хранилась водка…

И, ему самому — в его комнате, где Громосека будет теперь жить, тоже пришлось дверь и окно ставить.

Вообще, с одной стороны посмотреть — Громосека мне очень здорово с ремонтом помог, конечно… А, если посмотреть с другой стороны: у меня сложилось стойкое убеждение, что притащив его сюда — с целью ускорить ремонт Замка, я наоборот создал себе лишнею работу — и, этим ремонт замедлил…

Поставили, где успели окна: на бывшей кухне — в первую очередь и, позже — в громосекинской комнате. Напоследок в холле, выходящие во дворик… Ничего большего — в этом плане, мы сделать не успели…

Санузел шикарнейший мы с Громосекой забацали… Ну, просто загляденье получился — глаз не оторвёшь! Ни у кого на Земле такого нет, отвечаю! Даже, у царей и у королей — не говоря уж про всяких так Ротшильдов с Рокфеллерами! В «этом» времени, конечно… Всё, как положено: современный мне унитаз с водосливом, мойка. Даже, с простенькой душевой кабинкой. Вода, правда, летом всегда будет тёплая, а зимой ледяная…

Вода поступала из левого пруда по метало-пластиковой трубе. Чтобы ускорить работу по рытью канавы — в которой эта труба будет проложена, я по частям перенёс из будущего универсальный мотоблок мощностью шесть лошадок со всеми причиндалами. Клёвая штука, между прочим! Благодаря «причиндалам», то есть — всевозможным насадкам, не только пахать, боронить и окучивать можно — но и, грузы возить, массой до трехсот килограмм на прицепной тележке. И, траншею копать глубиной до полуметра… Докопаем вручную до метра — на всякий случай и, пойдёт! Глубина промерзания здесь небольшая.

На резиновой лодке, тоже разумеется — принесенной мною из будущего, на середину левого пруда вывезли синюю пластмассовую бочку из-под китайского спирта — в качестве буя на якоре. К ней присобачили водозаборник с фильтром. Это, чтобы — даже, при самом низком уровне в пруду, вода сверху забиралась — где почище.

Над туалетом в бывшей кухне, а ныне моей жилой комнате, поставили бак для воды — кубов на несколько. Этот бак, сваренный Громосекой на месте — «здесь», из принесённых «оттуда» листов нержавеющей стали, был оснащён поплавковым регулятором. Как, только уровень воды опускался ниже, чем надо — включалась электропомпа. Теперь, питьевую воду из будущего можно в канистрах или «буньках» не таскать: из крана вода шла пропущенная через фильтр — пригодная, как для питья, так и для готовки-варки.

Еле-еле притащил из будущего четыре камазовских аккумулятора — это «аварийное освещение»: чтоб не гонять по любому поводу бензиновый генератор. С помощью одной простейшей самодельной приспособы — я придумал, Громосека смастырил, подзаряжаются автоматически от бензинового генератора…

На правом пруду сделали мостки и, теперь — после работы, с удовольствием с них ныряли.

Практически, сделали-переделали печь… Глину для неё я навозил на мотоблоке из найденного за селом котлованчика, а песок приходилось таскать в мешках из своего времени — песок в Солнечногорске всю жизнь был привозной — от Бони узнал. Осталось подождать — по словам всезнающего Громосеки, с месяц — когда печь естественным путём высохнет.

Комната у Громосеки была небольшая — размером с детскую спальню в стандартной советской квартире, поэтому сообща решили, что он обойдётся небольшой газовым нагревательным прибором… Ну, а если будет уж слишком холодно — временно переселится ко мне.

Ну и, общий ремонт в обоих жилых комнатах сделали: обои поклеили, потолочку прилепили, линолеум расстелили… Хотя гостей, может, звать в такое жилище и стрёмно, но жить в нём уже можно.

Конечно, быстроте ремонта во многом благоприятствовал электроинструмент — которого, столько в девятнадцатый век натащил, что появилось опасение спалиться. Что б, хоть немного «замаскироваться» — везде, где только обнаружил, уничтожил все надписи и прочие символы, по которым можно сделать вывод в каком времени они были изготовлены.

Немножко мебели принёс для Громосеки: панцирную кровать, тумбочку, да пару стульев. Продавались они, просто парно… Кроме того — советскую стиральную машинку «Малютку» на барахолке приобрёл, (что удивительно — совершенно новую!) видя, как Громосека мучается со стиркой.

Громосека, вполне себе освоился — отъедаться потихоньку начал на моих харчах. Раз попросил его попробовать перебиться без «стакана». Нет, не получилось. До полуночи прошатался, но заснуть так и не смог… Зависимость, однако! Пришлось ему налить.

Ну, а курить — реально меньше стал: сперва ему двух пачек в день не хватало, сейчас же и полпачки ему много…

— Да, что-то не тянет, Вова! — сам удивляется, — самого себя курить заставлять приходится.

…Так, что три недели прошли плодотворно. Ну, три недели — это те, что в прошлом. Ещё неделя прошла в моём времени. Туда частенько приходилось мотаться за всякой необходимой хренью, за бензином, например. Одна заправка, практически — тридцать литров! Ну и, девчонок своих проведать — «здесь» я ещё девчонками не обзавёлся. Некоторые мелкие организационные вопросы решить. Заодно, золотой запас многократно увеличил — «отксерив» через портал.

Пару раз засветился перед подчиненными: пёрвый раз перед Спецом, с которым случайно столкнулись после моего очередного возвращения «оттуда»:

— Что-то не пойму, Шеф! Пятнадцать минут назад я видел тебя гладко выбритым, а сейчас у тебя — как минимум, трёхдневная небритость…

— Сам не пойму, Саша! Временами бриться через каждые десять минут приходится…, — не моргнув ничем, соврал я, — должно быть анормальность Солнечной Пустоши на меня так действует.

Поверил? Конечно, нет! Но, других вариантов ответа на собственный вопрос у него не было…

Другой раз случайно забыл закрыть дверь в гараж со стороны холла и, в гараж так же случайно забрёл мистер Адамс, который — по моим расчётам, должен был смотреть с миссис Адамс на пару, очередную серию каких-нибудь там, «Ментов»… А я как, раз направлялся в погребок с двумя канистрами бензина и рюкзаком, гружённым «золотишком»:

— В гараже жарко, — с ходу придумываю, — боюсь, могут взорваться. Пускай пока в погребке полежат…

Не знаю, поверил или нет, но даже бровью не повёл.

Да, шила в мешке не утаишь! Как любила моя бабушка поговаривать. По крайней мере, долго…

Проверил, нет ли изменений в настоящем — из-за моих движняков в прошлом: сравнил флешки с историей Пустоши — одну из которых я с собой в прошлое всегда брал, а другую здесь в сейфе хранил. Оказывается, есть изменения! Схема канализации на плане Замка изменилась. На старом плане стояк канализации выходил из Замка через полуэтаж под холлом, на новой — через кухню… На остальной ход мировой истории сооружение туалета в прошлом — вроде, не повлияло.

По вечерам, когда Громосека вырубался после своего стакана, я катался по окрестностям Солнечногорска на велосипеде. Задумка моя была такова: не ждать пока Автопром мне «драбаган» сделает, съездить всё же за тем — самым близким кладом… Ну, тем — что рыбаки на берегу Волги нашли. Не так деньги нужны были, как обуял меня кладоискательский зуд! А, до него километров сто — чуть меньше. С непривычки ноги отвалятся — вот я и привыкал, с каждым разом заезжая всё подальше и надольше. По моим прикидкам, когда я «привыкну», то смогу до места клада на велосипеде добраться часов за шесть…

…В тот вечер суббота была и, Громосека — на вполне законных основаниях, после «утрешнего» стакана весь день продрых, практически. И, после вечернего, тоже — недолго российские сериалы по ноуту смотрел… Я же, так — ковырялся слегка весь день по хозяйству. Хотел уже, без надоевшего до смерти «катания» свалить к себе — в будущее, но всё же решил поездить на велосипеде, чтобы не терять приобретённые навыки.

Ещё издалека, от Замка заметил — возле Храма, что-то не так… Какая то, там нездоровая тусня нарисовалась!

Я поднажал слегка на педали. Ёкарный бабай! Цыгане, что ли? Да нет, вроде свои… Возле Храма стояла телега, почему-то без лошади. На телеге было сваленое в кучу какое-то убоищное пёстрое барахло, а возле телеги живописная кучка: мужик в лаптях, непонятного возраста. С ним баба, такого же вида и, трое детёнышей женского пола. Все пятеро одеты в, невыразимое — нематерным языком, рваньё и, страшно худы и измождены… Кого, это чёрт принёс по мою душу?

Не успел я, спешившись, открыть рот, как мужик меня опередил:

— Барин, Дмитрий Павлович, где же ты, так долго пропадал? — запричитал он и повалился мне в ноги. За ним, завывая, последовала его баба и трое, видать — дочерей.

«О! Один уже признал за Дмитрия Павловича!» — хватило ума подумать мне.

— Извините, любезнейший… Мы с Вами, разве знакомы? — интересуюсь.

— Как, же так, барин? — запричитал мужик, — ведь обещал же к себе взять, а сам пропал куда-то, али не помнишь?

Ну, ни хрена себе!

— Не помню, конечно — сколько воды, то с тех пор утекло… А зачем это я, тебя к себе взять обещал? Напомни!

— Ну, как это зачем, барин, Дмитрий Павлович? Ведь, из ваших я — из генеральских! Дед мой, царство ему небесное, верой и правдой Вашему батюшке всю жизнь служил, да и отец мой, тоже — ныне покойный, успел ему послужить… Да и, худо мне барин! Тогда было худо, а ныне вообще — край! ПОГИБАЮ Я, БАРИН!!! Вместе со всем своим честным семейством погибаю…

— Крепость, вроде как, отменили. Так, что ты не из «моих», а человек вольный…, — я никак не мог сообразить, что мне с этим «подданным» делать.

Вдруг, боковым зрением я увидел — шмутьё на телеге зашевелилось и, слабый, до могильной жути, голос произнёс:

— Матушка, пить…

От неожиданности я, аж подпрыгнул, уронив велосипед, волосы встали дыбом:

— Кто, это?!

Крестьянин размашисто перекрестился на храм и, с привсхлипом ответил:

— Сыночек мой единственный, Ивашка. Отходит, болезный…

Мелькнула несуразная мысль: «Опять Ивашка… Они, что здесь, иначе как Ванями, сыновей не называют?»

— В смысле, «отходит»? — начал пробирать меня внутренний холодок…

— Помирает, значит… Попа бы — отпеть, да кобылка пала…, — мужик с тоскою посмотрел на мой велосипед.

За его спиной — в голос, отчаянно заголосили бабы.

— А, ну-ка успокой своих, думать мешают!

Пока мужик, чуть ли не пинками, регулировал громкость, подошёл к телеге.

Мальчишка, навскидку лет пяти, явно умирал. Я же на «скорой» подрабатывал, кое-что видеть приходилось…. Восковые, заострившиеся черты лица, предсмертный пот. Потрогал лоб — градусов сорок, больше даже. Очень тяжёлое дыхание, каждый вдох, сопровождаемый страшным хрипом, давался ему — видно, с невероятным трудом и мог быть последним…

В страшной панике я сунул мужику бутылку минералки, что была с собой:

— Напои сына, что стоишь… — блин, он не знает, как открыть! Показал… Пока тот поил, лихорадочно думал. Сам не спасу, нужен врач!

— Вот, что… Вы тут, пока располагайтесь… А, я его к себе отнесу, у меня там лекарства есть…

Уже ни о чём не соображая, схватил мальчишку на руки и, понёсся тяжёлым кавалерийским голопом в Замок. Не каждая лошадь на скачках так резво бегает! Видно, таская тяжести по лестницам, я хорошо натренировал ноги. Ну и, пацанёнок был по причине крайнего истощения, чрезвычайно лёгок. Практически одни кости да кожа…

Добежал до Замка невероятно быстро. Только тут думалка потихоньку включилась. Положил мальчика на пол — он деревянный, тёплый, да и, хуже ему уже всё равно не будет…

Немного отдышавшись, достал из тайника лекарства, сделал укол сильного антибиотика. Потом разбавил в воде таблетку аспирина и дал выпить. Блин, боюсь этого мало! Побежал я с Айболитом договариваться…

Айболита, я практически не знал… На «презентации» его не было, сам он не проявлял особого желания со мной знакомится — вроде как, ему от меня и, ничего не надо было. Ну, раз не надо — так не надо, нам тоже от Вас ни чё не надо — поэтому будем любоваться друг другом издали… Айболитом, я его прозвал за круглые очки и бородку, что делало его издали — а иначе я его и не видел, очень на того похожим.

Вблизи Семён Валентинович — главврач Солнечногорской районной больницы, на Айболита смахивал мало! Сильный и уверенный в себе человек — хотя уже и, в возрасте. Хитрить с ним, как-то с первого взгляда расхотелось, поэтому я начал напрямки:

— Судя, по тому, что Вы ко мне ни ногой, Вам от меня ничего не надо… У Вас, что? Всё есть?!

Айболит несказанно, по виду, удивился такому началу разговора. Немного подумал — по ходу, а не послать ли меня, но всё же вежливо ответил:

— Народ, то у нас в основном здоровый, редко кто болеет чем серьёзным. Климат такой, что ли… Ну, Вы наверняка слышали. Да и, народу, то осталось… Так, что ни в чём таком особенном ни больница мною возглавляемая… Ни тем более — я, не нуждаемся. Брат Ваш немного помог, царство ему Небесное…

Вот, те на! Ёжик то, оказывается, птица гордая!

— Вы и, так — много кому помогаете. Наркозависимым, например…

Однако, надо ближе к телу:

— Видите ли, Семён Валентинович, я много кому помогаю, но вышло так, что надо и мне помочь — а, помочь мне ни наркозависимые не могут, ни кто-либо другой… А, Вы можете. Ну, так уж получилось!

— А вот, оно в чём дело! Ну и, чем же я Вам могу помочь? Надеюсь, не заболели?

Блин, приходилось, чуть ли, не на ходу сочинять. Поначалу, я хотел тупо дать ему денег на какое-нибудь продвинутое медицинское оборудование…

— Дело касается семейной тайны. Поклянитесь, что будете хранить тайну, что я Вам доверю…

— Эвон, даже как! Ну, если это не противоречит моим принципам и не нарушает закон — то клянусь.

Надо сделать паузу. Подумать… Уроки Мозгаклюя могут пригодиться. Жалко, его самого нет.

— …Дело в том, что моя двоюродная сестра… Со стороны матери, попала в тоталитарную секту… Только, я прошу Вас, ни кому про это ни слова! Если, это узнают папарацци… Вы, же должны понимать!

— Я понимаю, понимаю… Продолжайте!

— Лет семь про неё ничего не было слышно. Думали уже, что её нет в живых. И, вот только что, буквально, она откуда-то является, подсовывает мне своего больного ребёнка и, со словами: «Позаботься о нём», исчезает снова!

— Насколько болен ребёнок?

— По-моему, серьёзно. Думаю, воспаление лёгких в запущенной форме… Вы можете лечить детей?

— Шутить изволите, я же педиатр! Заведовал соответствующим отделением почти всю жизнь. Главврачом третий год, как назначили — больше некого, все разбежались…

— Только максимально секретно! Если понаедут репортёры — Вам тоже, мало не покажется… В больнице есть отдельный бокс?

— Да есть и, не один. Даже, есть отдельный свободный корпус… Сейчас очень мало больных.

— У Вас есть какая-нибудь надёжная медсестра? Умеющая держать язык за плечами?

Айболит подумал.

— С этим похуже… Вы, что? Женщин не знаете? Вам придётся материально заинтересовать, чтобы, она держала язык за плечами… Хм… Извиняюсь — за зубами!

— Заинтересую! Двести тысяч рублей сейчас и, столько же ещё, через год — если, никаких слухов не будет.

— Ха-ха-ха! Это Вы, оригинально — может подействовать…

— Когда всё будет готово, чтоб я привёз?

— Да, через час. Позвоню, вот только…

— Я тогда побежал за ребёнком. Куда подъезжать?

— К приёмному покою не надо — раз Вы так о конспирации печётесь… Сразу подъезжайте вон к тому зданию. …Видите? Это пустующий инфекционный корпус. Я распоряжусь, что бы Вашу машину на территорию пропустили.

…Айболит встречал нас с Ваней на крыльце. С ним была пожилая, полная медсестра с очень добрым лицом. Только мельком взглянув на ребёнка, Семён Валентинович, чуть ли не затопал ногами и зло заорал — весь багрово покраснев и вытаращив на меня глаза:

— Вы должны были срочно везти его в больницу, а не ехать со мной договариваться! Почему «скорую» не вызвали?! Если мальчик умрёт, я лично засужу Вас, несмотря на все Ваши деньги и связи!

— Ну, я же не врач, откуда мне было знать…

Когда я отнёс Ваню в отдельную изолированную палату — бокс, Айболит мне прошипел:

— Всё, свободны! И, советую заехать в церковь, поставить за его здравие свечку. И, в грехах заодно покаяться.

И, медсестре:

— Кузьминична, тащи две системы…

Я уходил, сопровождаемый диалогом:

— Семён Валентинович, Вы только посмотрите, во что одет мальчик! …Это, что? Дерюга?! Да, у него чесотка!! Ой, Боже ж, ты мой! Это, же… ВШИ!!!

— Кузьминична, ты оглохла? Бегом две системы! И, кислород! Вшей, что ли ни разу не видела…

— А, где бы я их видела?!

Вот же история, а! Попал, как хрен в рукомойник! Несмотря ни на что, откуда-то появилась твёрдая уверенность, что Айболит Ваню выходит и, оттого настроение немного улучшилось. Пока насчёт здоровья ребёнка непонятно, не стоит отправляться в прошлое. Сказать его родителям нечего… Пока потуссуемся в настоящем. На перекрёстке, ведущем от Храма к Замку, как раз строители — под руководством лично самого Бугра, вели монтаж бетонных блоков «блок-поста». Я остановился и, невольно, залюбовался: работа шла ловко и споро. Бугор был мужик здоровый, весьма брутальный и, со своеобразным чувством юмора. Любо-дорого было видеть, как по его полуслову-полумату, тёртые жизнью мужики срывались с места, как наскипидаренные. Сильно напоминал мне моего отца — не внешностью, конечно. Люди одной профессии, чем-то неуловимым, друг на друга похожи. Отец, правда, выражался поинтеллигентнее… Ага! Много я его на стройке видел!

Во время перекура подошёл:

— Здорово, Бугор!

— Здорово, Начальник! Как видишь, работа кипит, готовь новый заказ! Хочешь, мы тебе линию Маннергейма вокруг Замка забубеним? Ха-ха-ха!

— Очень, блин, смешно! Ты, это… Соблагоизволи со мной сегодня пообедать, приглашаю. Там и, поговорим. И, о «линиях» и, о кругляшках тоже…

— Заеду, коли приглашаешь. В час пойдёт? У нас обеденный перерыв с часу.

— Пойдёт.

Обед проходил в непринужденной, дружеской обстановке, хотя миссис Адамс и слегка на Бугра косилась. Ну, нелюбовь у них с первого взгляда — что поделаешь?! После обеда — за чаем, я начал потихоньку подъезжать:

— Ну, что, Бугор, не надумал ещё вступать в Фонд?

— Да, что-то пока не хочется… Мы люди вольные!

Ну, пипец! В каждом времени, всякий нищеброд гордится тем, что он «вольный»!

— А, ну как хочешь. Вольный, так вольный… «Вольному — воля, спасённому — рай!», — как любила повторять моя бабушка. Просто, пока больше никаких заказов не предвидится, а — будь вы не «вольными», а моими «крепостными» — я хоть по минимуму, хотя бы «детишкам на молочишко», мог бы вам платить.

— Да, как-то жили же, до этого… Что, вообще никаких заказов не будет?

— Ремонт Замка надо до конца довести… Ну, это месяца на три — не больше! Хотя, есть одна — лично для тебя, тема…

— Какая же?

Конечно, я не сомневаюсь, что в конце девятнадцатого века, я сам всё смогу сделать и построить. Но, если мне будет помогать строить Бугор — то это будет ваще!

— А, пойдём-ка, ко мне в кабинет! Надо нам серьёзно поговорить…

В кабинете, только сели, Бугор с моего разрешения, закурил. Ну и, дрянь же он курит! Без фильтра ещё… Даже, своему «рабу» — Громосеке, я покупаю сигареты более качественнее! «Вольный», блин… Подождав, когда развеется дым, я спросил:

— Не надоела ещё тебе эта мышиная возня, Николаевич? По мелочи тырить? А, разве тебе не хотелось бы строить по-крупному? Быть руководителем не мелкой шарашки, а крупного строительного треста, создав его с нуля? Десятки тысяч людей в подчинении? Строить заводы, фабрики, железные дороги? Целые города? Рыть каналы? А? Или, всё уже — «порох отсырел»?

— Ничего не отсырело… Есть, ещё порох в пороховницах и ягоды в ягодицах…, — Бугор явно охренел, — но, это разве возможно? Не сыпь мне соль на сахар, Начальник! И без твоих подъё…ок тошно…

— Ничего я никуда не сыплю, Бугор! Разве, я похож на шутника? Я серьезен, как Папа Римский наедине с Мамой Римской — во время их первого непорочного причастия! Так, ты согласен или нет? Только учти: надо будет от много отказаться и переехать в другое место. Тебя здесь ничто не удерживает? Может, есть, что терять? Большая дружная семья, роскошная вилла?!

Бугор яростно почесал в затылке:

— Да, где ж такое возможно, то?

— Да, здесь неподалёку. На планете Земля — не на Марсе, это точно…

— …Ну, а что мне терять? Конечно, согласен! Моих людей можно с собой взять?

— Только одного… Ну, максимум двух. Желательно, не семейных. Только предупреди, что обратно ни ты, не они уже не вернутся…

— Почему, же?

— Ну, как тебе сказать? Им и тебе и, там хорошо будет…

— Странно всё это… Хотелось бы, поподробнее.

— Поподробней будет, но попозже. Если, я правильно тебя понял, в принципе ты согласен?

— Да, но хотелось бы…

— Давай сначала, ты пройдёшь проверку на профпригодность. Если пройдёшь — я тебе расскажу всё. Поподробней…

— Ох, ничего себе! Да, вся моя жизнь — проверка на профпригодность!

— Согласен. Но, дело очень серьёзное! Я должен на все сто быть в тебе уверен. В твоих организаторских способностях.

— Ладно, давай проверяй. Что там у тебя, полиграф, что ли?

— Какой, на хрен, полиграф? Я тебя, что — в шпионы вербую, что ли? Строители проверяются на профпригодность составлением проектов, это мне ещё мой покойный папа говорил — заслуженный строитель, между прочим…

— Да, ты что!? Вот, не знал… Респект твоему уважаемому папе!

— Вот и, составь мне проект — для оценки твоих деловых качеств, так сказать.

— «Проект» чего?

— Сейчас покажу… Ты, главное, сядь!

Я включил компьютер:

— Вот смотри — это карта Солнечной пустоши и её окрестностей…

— Что-то, непохоже… Где каналы, где Солнечногорск?

— Не перебивай! Каналов и Солнечногорска потому нет, что их ещё не построили. Это тысяча восемьсот девяносто второй год…

— Ни, …уя себе! Это, то зачем?

— Хороший вопрос! Это затем, что условия, в которых тебе предстоит жить и работать, несколько схожими будут с теми годами. Понятно? И, давай больше без тупых вопросов! Если берёшься — то берись, а не спрашивай.

— Ладно, Начальник, бомби дальше…

Я перевёл дух… Фу, ты блин, как тяжело, то!

— Вот это, значит, карта. А, это — проект покойного Генерала… Видишь? Подробней, потом сам разберёшь — я тебе сейчас распечатаю.

— …Это — советский проект семидесятых годов. Видишь, практически тот же — что и, у Генерала… Но, более детально, хорошо проработано в деталях — хотя, кое-что не учитывает… Надо их объединить, взяв от каждого лучшее — семечки для тебя! А, это проект, разработанный по заказу моего брата… Поворот одной речки… В, принципе, всё уже подсчитано, рассчитано и по полочкам разложено. Тебе надо только продумать, как это практически — на деле выполнить с учётом местных реалий. И, с дальним прицелом… И, всё это доступным для меня языком записать!

По его «запискам» мне и, без него — если «завербовать» не обломится, легче строить будет!

— Какие такие, эти «местные реалии» и, что за «дальние прицелы»? — Бугор был совершенно сбит с толку, — или, об этом тоже спрашивать нельзя?

— Вот об этом, как раз спрашивать не только можно — но и, нужно! Местные реалии таковы, что никакой техники, кроме — лопат, тачек и телег-грабарок, у тебя не будет… Но! Только что закончился голод, который прозвали «Царь-Голод». По самым скромным подсчетам умерло около четырёх сотен тысяч людей… В девяносто шестом будет ещё один голод — пусть и, не такой свирепый, но тоже… А, это значит: можно привлечь от ста тысяч до двухсот пятидесяти, а то и, больше — до полумиллиона рабочих, готовых трудиться за кусок хлеба. Очень дешёвая рабочая сила, но крайне неквалифицированная… Вот надо, значит, до девяносто шестого года всё приготовить — вплоть до заточки последней лопаты! Надо создать сеть вербовщиков в губерниях — где будет голод, продумать, как доставить голодающих на место строительства, с наименьшими потерями по дороге. Организовать строительные бригады. Построить, заблаговременно пункты проживания на месте строительства канала, с бараками для рабочих и членами их семей… Со столовыми и фельдшерскими пунктами, запасами продовольствия и медикаментов… С мастерскими по ремонту инструмента и оборудования на рабочих местах… Топливо не забыть и пункты обогрева зимой. Строить надо круглосуточно и круглогодично! Пока голод не кончился… Потом твои рабочие обратно по своим деревням разбегутся.

— А, деньги на это есть?

— Деньги, деньги деньги… Про них можешь забыть. Не твоя забота! Считай, что они сыпятся с неба. В необходимом количестве — конечно, не больше. В, общем, ты понял: с девяносто третьего по девяносто пятый у тебя подготовительный период, а потом…

— Главную мысль уловил.

— Но, это ещё не всё. Это только начало! После окончания строительства этих всех каналов, арыков да плотин со шлюзами, у тебя должна создаться целая строительная отрасль! Ну, или трест — если, тебе угодно. Конечно, большая часть народа после окончания голода разъедется по своим деревням, но у тебя должен остаться костяк — который, надо заранее отобрать и обучить. Вот теперь, можно будет подумать об строительной технике! Надо будет строить сёла — точнее, посёлки городского типа с пищевой промышленностью, городки при заводах, сами заводы, дороги, ну и прочее. Причём, всё надо строить быстро — в темпе «хип-хопа»!

— Ты так говоришь, что я подумал, что всё это надо будет делать в реале…

— Это я специально, что бы настроить тебя на нужный лад.

Бугор глубоко задумался.

— Это где-то в Африке, не иначе… Ну, я согласен, в принципе… Может, хоть негритянку попробую. Бугагага!!!

— Попробуешь, попробуешь… Не негритянку, так пингвина.

— Почему пингвина? Они же в Антарктиде, а не в Африке…

— А, это рядом. Бывает заплывают, спасаясь от касаток…. Ладно, что ты глаза круглые делаешь? Прикалываюсь! Попробуешь ты негритянку, зуб даю. Кстати, ничего особенного — так, себе… В потёмках и, не отличишь от наших. Ладно, что-то мы от темы отвлеклись. Так, что берёшься?

— Берусь. А, что я буду от этого иметь? — хитро прищурился Бугор.

— Ты будешь иметь — перед негритянкой, следующее: прям сейчас даю тебе аванс в двести пятьдесят тысяч рублей. Когда закончишь проект и, он мне понравится, то получишь ещё столько же. Тоже рублей… А, если он мне ОЧЕНЬ понравится — получишь предложение, от которого, я уверен — ты не сможешь отказаться. Ну и, как тебе?

Бугор протёр платком лысину. Вроде не жарко, кондиционер в кабинете работает…

— Заманчиво, заманчиво… Но, одному мне… Есть у меня дружок один — в проектной организации работал… Попробую его найти.

— Так берёшься или нет?

— Берусь, берусь… Ты ж, любого приболтаешь.

Кажись, есть ещё один кандидат в члены команды попаданцев!

— Вот и, отлично! Обмыть бы это дело — да ты, я слыхал, не пьёшь…

— Ой, не сыпь мне…, — тяжело вздохнул Бугор.

Только проводил Бугра, заявился Специалист:

— Нашёл я, Владимир Фёдорович, себе помощника. Приехал уже… Позвать?

— Ну, наконец, то! И, кто такой?

— Геннадий Алексеевич Шаталин, Мы с ним с училища знакомы. И, воевать мы с ним начали тоже — одновременно… Там, «за речкой». Только, он пошёл по штабной части, а я наоборот — по «полевой»…

— Понятно. А, я слышал, что вы — боевые офицеры, штабных не любите…

— Ну, это во многом не так. Это, тупых штабных мы не любим! А, Генша таковым не является — это факт! Ёще в училище мы его — то Наполеоном, то Кутузовым дразнили, так он им сто очков форы даст! Генша все низовые штабные структуры прошёл — в том числе и, в «горячих точках». Потом, Академию Генерального Штаба на отлично закончил… Последнее время, там же — при Генштабе и, служил. Мы с ним иногда, кое-где пересекались… У Генши, даже несколько научных трудов по военной доктрине имеется! Признаться, всю жизнь думал, что он не меньше — чем, до Начальника Генерального Штаба дорастёт! Но, что-то не дорос…

— А, не лучше было бы, какого-нибудь — тоже, бывшего спецназовца подтянуть? Или, омоновца?

— Если, приспичит — то подтяну. И, не одного… Но, надо кого и, с мозгами под рукой иметь! Пригодится…

— Ну, смотри сам. Если, «с мозгами» надо — то будем мы его иметь… Под рукой. И, как он к нам согласился приехать?

— А, я тоже пообещал ему, что будет весело. А, будет «весело», Шеф?

— Ну… Будет, не будет…, — надо бы и, их в попаданцы «вербануть» — раз уж «мазь» покатила…, — зови своего «Буонапарта», поговорим. И, про «веселье» тоже…

Без силовой структуры, хрен у меня что «там» получится… Вот, прочитал недавно про Мальцова[14], русского предпринимателя и промышленника — как раз, конца девятнадцатого века. Его ещё, некоторые «русским Фордом» называли. Очень приличная промышленная «империя» им была построена! Около сотни заводов и фабрик, сельскохозяйственные фермы и железная дорога. Свои пароходы… Школы, больницы и, даже свой — «рабочий» университет! Рабочие могли под «ипотеку» за три-четыре года купить себе дом. Даже, каменный… «Империя» Мальцова выпускала практически всё: от хрустальной посуды и стекла, до самых мощных в Европе паровозов и пароходов с винтовым движителем. Мне бы, хотя бы половины такого добиться! Может тоже, попаданец, какой?!

Кончилось всё довольно плачевно: казна сперва заказала, а потом не купила его паровозы — предпочтя заграничные… Банк, где он взял кредит под это дело, объявил его банкротом… Родственники объявили его сумасшедшим… Влез, за каким-то хером, Его Величество Батюшка Царь… Как раз через год, как я «попал» — в девяносто третьем, Мальцов умрёт всеми забытый, а его «Империю» раздербанят. Плохо быть добром без кулаков! Сам, то Форд… Ну, тот что — Генри, имел собственную частную армию, состоящую из бывших уголовников, вооружённых пистолетами-пулемётами системы «Томсон»…[15]

Я пристально смотрел на сидящих передо мной Спеца и Геншу. В отличие от долговязого Спеца, Генша был низкорослый и плотный, с совершенно лысой головой. Даже, с виду он производил впечатление умного человека. Поразил его взгляд: цепкий и внимательный. Фактически, передо мною готовый командир и его начальник штаба. Почему бы и, мне — по примеру Генри Форда, не иметь свою частную военную компанию состоящую из… Из бывших спецназовцев, вооружённых… Ну, если не ППШ, то хотя бы «Маузерами».

— А как Вы, Геннадий Алексеевич, — спрашиваю у Генши, — вообще, оцениваете нынешнее состояние России?

— Я оцениваю это состояние, как медленное, но уверено-поступательное движение к национальной катастрофе. Хотя, агония может и затянуться на десятилетия…

— Наши точки зрения совпадают… А Вы, Александр Олегович, тоже так считаете?

Наедине мы со Спецом друг другу уже «тыкали», но на людях соблюдали этикет…

— Полностью согласен с предыдущим оратором! Когда я, не так давно, проживал у Геннадия Алексеевича — будучи в Москве в известной Вам «командировке», то мы очень много с ним на эту тему беседовали…

Всё складывается, как нельзя лучше!

— Вам не хотелось бы, кое-что в этой жизни изменить? Так сказать, повернуть ход истории в другое русло — более благоприятное для России…

— А, что? Это, возможно?!

— Пока, до конца не понятно… Но, есть одна очень крепкая зацепка — определённо есть! Я думаю… Я уверен: получится! Обязательно получится, если будет хоть и, пусть небольшая, но крепкая команда единомышленников! Не буду пока ничего вам конкретно говорить, хотя бы — чтоб не сглазить… В течении года — может раньше, я думаю, будет ясно. Вот тогда и, поговорим всерьёз!

— От нас с Геннадием Алексеевичем, что требуется?

— Про ЧВК[16] слыхали? Вот, это и требуется.

— Это, разве законно? — это уже Генша подключился к разговору.

— Кажется, нет. Но от Вас, пока, требуются всего лишь сделать предварительные прикидки! То, да сё… Мечтать да размышлять то, не возбраняется. У нас же — слава Богу, пока «демократия»! Ну, а уж потом… Видно будет, короче.

Генша задумался:

— Какие задачи стоять будут перед ЧВК?

— Да, разные. Грядут большие перемены — всё, может быть… Вот только, какие перемены грядут? Как угадать, чтобы получше к ним подготовиться, а? — Специалист и Генша переглянулись и, почти синхронно, пожали плечами, — Вот я и, говорю: заранее не предугадаешь — реальность чаще бывает изощреннее всяких фантазий… Чтоб дать пищу для размышлений и, заодно зашифроваться — обезопасив себя от преследованием законом, давайте оформим это дело так: Вы про исторических реконструкторов слыхали?

— Да, слышал! Больные люди…, — первым пришёл в себя от неожиданности Генша, — хотя, уважаю за увлечённость!

— Вот и, давайте закосим под них! Типа, охренеть как, заинтересовались историей России конца девятнадцатого — начало двадцатого века. Улавливаете?

— Да, пока не очень…

— Чтоб никто ни о чём не догадался, все планы будем разрабатывать — как бы, не для нашего времени, а для прошлого. В компьютерные стратегии играть не приходилось? — спросил у Генши.

— В последнее время пошла мода на командно-штабные учения по компьютеру… В принципе — то же самое.

— Ну, вот видите — Вам уже легче представить! Короче, вводные условия таковы: Предположим, «попадаем» мы с вами, в прошлое — в конец девятнадцатого века. Ну, там используя машину времени или ещё как — не важно!

— Или, в результате удара по голове! — улыбнулся Генша.

По ходу, он в курсе, кто такой «попаданец»! По крайней мере «Янки во дворе короля Артура» читал.

— Не в том суть, как «попасть» — а в том, что после этого попадания делать… Сразу займёмся каждый своим прямым делом, разделив обязанности: я, естественно, толкаю технико-экономический прогресс в нужном направлении и, на благо России — по мере возможности, конечно. Ну, а вы двое создаёте тайную частную военную компанию — чтобы всякие там бяки, не мешали мне этот прогресс двигать. Наша совместная долгосрочная цель: не меняя в целом ход истории, минимизировать человеческие потери России в Первой Мировой и Гражданских войнах… Ну и, во Второй мировой — если доживём. Хотя, я уверен, что снизив людские потери — хотя бы, в Гражданкой войне, мы — автоматически снизим их и, в Великой Отечественной… Во время Русской Смуты надо постараться, если не перехватить рычаги управления Россией, то хотя бы создать второй пункт управления. Ну, как у учебной машины: со стороны смотришь, вроде рулит ученик, но на самом деле инструктор незаметно исправляет все его ошибки и, в любой момент может взять управление на себя — если, тот зарулит не в ту сторону… Аллегория ясна?

— Вполне…, — граждане военные недоумённо переглянулись, а Генша спросил, — а, как это может быть полезным нам в нашей современности?

— Пройдя, виртуально, так сказать, то смутное время, в реальности — в нашем будущем, будет проще ориентироваться! Многие явления и события удастся предугадать… Начало каждого века, чем-то похоже на предыдущее. И, люди всегда одинаковы. Только техника меняется!

— Вы думаете, всё повторится? Как, «тогда»?!

— Я думаю, что повторение событий начала двадцатого века — это наихудший вариант развития событий. А, что говорит народная мудрость? Надо готовиться к худшему… Да, не дай Бог, конечно, но я думаю надо быть готовыми к повторению.

УФФФ!!! Как, я устал…

Пора мне готовится к легализации в «том» времени… Я всё откладывал — думал, до осени не высовываться. Появление этого крестьянина заставило ускориться. Кто его знает, кто в следующий раз заявится? Может — полицейский исправник какой, с некоторыми нескромными вопросами… Так, вот: пока означенный исправник не заявился, надо самому к нему «в гости» заявиться. Я люблю играть на опережение!

До вечера я изучал документы, оставшиеся после Дмитрия Павловича. Пытался с помощью автоматической ручки, заправляющимися чернилами — купленной на местной барахолке, подделать его почерк. По-моему, получается! Изучал правила написания этих самых «еров», да «ятей», чёрт бы их побрал! А ещё же, придётся меры весов и, прочей хрени, выучить! Дюймы, фунты, пуды и прочие вёрсты! Это ж, чокнешься!

Уже ближе к ночи, позвонил Айболиту:

— Как там мальчик?

— Если ночь переживёт, то останется жив. Сейчас, как раз решается… Сделал ему прямое переливание крови. Будем с Кузьминичной ночевать здесь, при нём. Однако, эта «тоталитарная секта», уж очень тоталитарна — до чего ребёнка довели…

На следующий день, перед обедом, Айболит сам позвонил. Голос был жутко уставший, еле языком ворочал, но довольный:

— Всё, Фёдорович! Критическая фаза миновала… Будет жить Ваш Ванька!

— Вы мне прямо, бальзам на душу… Сколько ещё ребёнок у Вас пролежит?

— Ну, десять дней точно надо. Крайне физически истощён… Они, что? Вообще его не кормили?

— Да, кто его знает… Через пять дней забрать, никак нельзя?

Доктор удивлённо помолчал, потом спросил:

— А куда, Вы, собственно торопитесь? И, как Вы в дальнейшем собираетесь с ним поступить?

— Да вот, оказия появилась переправить его к родственникам на Украину, в Донбасс. Те согласны усыновить и оформят всё, как надо сами. А тут оставлять опасно — сектанты могут объявиться! Секта очень тоталитарная — сами же говорите и, у неё длинные руки. Видели двоих подозрительных, каких-то, возле Храма — строители отогнали… Так, что от греха подальше, надо побыстрее… Если что, там долечат.

— Нет! Десять дней — минимальный курс лечения… И, то маловато! Это хорошо, что организм у Вани на редкость — по нынешним временам, сильный! Если б, голодом не морили, даже не кашлянул бы. И, антибиотики действуют на него — ну, просто удивительно, как! Никогда такого не видел.

А вот сейчас можно и, в прошлое — поговорить с родителями Вани. Про то как, это они дошли до жизни такой…

…Когда я подошёл, семья Вани не обратила на меня внимания: они только что, видать, добыли из пруда деревянное ведро воды и, теперь жадно, по очереди черпая из него берестяными кружками, пили. Только младшая девочка — лет семи-восьми, напившись, кажись первой, что-то жевала блаженно улыбаясь… Подойдя ближе, я обнаружил, что она ест глину, подобранную на дороге. Видно, кусочек глины упал с тележки, когда я её для кладки печки возил…

— Отдай, девочка, это нельзя есть! — я попытался вытащить глину у неё изо рта. Укусила, блин. Всё же я, после непродолжительной борьбы, добился своего, — Возьми лучше, девочка, вот кусочек сахара — он вкуснее…

В ответ девочка разревелась. Странная какая-то девочка… Сахара она, похоже, боится. Скажи кому такое! Пришлось ей кусочек рафинада насильно в рот запихать. Ага! Распробовала. Смотрит вопросительно-умоляюще…

— Норма, девочка, норма…

Тем временем семейство напилось и уставилось на меня.

— Будет жить ваш Ваня…

Мужик мелко закрестился, что-то бормоча, а бабы опять завыли — в этот раз от радости. Пойми, вот, этих баб… Только, обожравшаяся сначала глины, а потом сахара девочка, запрыгала и закричала:

— Ура! Не помер мой любимый братик Ванюшка!

Пока бабы выли да скакали, отвёл мужика, тоже вытирающего мокрые глаза, в сторонку, где потише:

— Располагайтесь пока, потом разберёмся. Выбирай любой понравившийся дом…

— А, что мне выбирать, барин? Вот моя изба! Забыл, никак?! Ещё дед мой строил…

Он показал на первый — справа от Храма, большой бревенчатый дом. Я на него тоже, ещё раньше обратил внимание. Ещё подумал, что в этом доме мог жить только местный доминантный самец… Ну, после Генерала, конечно — ни кто другой! Самый большой и крепкий дом в здешнем селе. Хотя и, не самый сохранившийся… Крепко же, его тоже раскурочили! Крыши, дверей, окон, практически нет… От большой русской печи с дымоходом — а, не топящаяся «по-чёрному» как у других изб, в более-менее божеском виде остался только фундамент. И пол, в отличие от других изб — не земляной, а дощатый… Досок, правда, очень большой некомплект не комплект.

— Ну, давай тогда дотолкаем до него — до твоего дома, телегу. Лошадь то, что? Сдохла?

— Да, пала проклятущая, вёрст за сорок до сюда… Да и, лошадёнка была, так… Одно слово.

— И, вы, что же? Сами эту телегу, на себе, досюда дотащили!? — у меня, чуть глаз не выпал…

— Почему же, на себе…, — пожал плечами мужик, — не на себе. Докатили…

Юморист, блин…

Мужик взялся за оглобли, я толкал сзади и, мы довольно быстро затолкали телегу с барахлом во двор дома. Барахла, то в ней — кот наплакал: соха — мне в диковинку, деревянная борона с железными зубьями, да сундук… Ну и, хомут с причиндалами от покойной кобылы. Глиняная и деревянная посуда… А нет, вру! Чугунный котёл с таганом имеется. Тряпки какие-то… В моём времени последний бомжара, с пропитыми насквозь мозгами, побрезговал бы к таким прикоснуться.

— Давай собирай дрова, будем разводить костёр, готовить ужин. Не ели, поди, долго?

— Третий день, как последние корки кончились…

— Ну, ничего! Всё уже позади…

Ничего, то ничего… Да, как бы все нищие со всей округи сюда не сбежались на халяву. А, вот халявы, никакой не должно быть! Отъестся немного мужик и, надо так его припахать — чтобы сто раз пожалел, что сюда припёрся. Утрирую, конечно, но задаром кормить я никого не собираюсь!

Развели костёр из собранных во дворе, а по большей части на соседних дворах всяких деревянных щепок и палок. Костёр я зажёг с помощь спичек, а то опять захочется зажигалку кому-нибудь подарить… Ладно, фиг с ним, подарю мужику начатый коробок спичек — а, то будет постоянно ко мне «за огоньком» бегать!

Как, в этом времени надо мало, чтобы сделать человека счастливым! Мужик обрадовался так, как в моём времени не каждый бы обрадовался подаренному «Мерседесу»!

Поставили на разведённый костёр таган с чугунным котлом — тот, что был у мужика в телеге…

Чтобы народ поменьше исходил слюной во время приготовления пищи, раздал каждому по кусочку рафинада. Вообще, я в сильном раздумье: хочется накормить их «от пуза», но боюсь, как бы, с непривычки, с ними какого-нибудь заворота кишок не было. Всех, я их к Айболиту не утащу. А если и, утащу — то, как всё это объяснить? Типа: «Вот, Доктор и, остальные члены тоталитарной секты». Ха, ха, ха! Вот умора то, будет!

Поэтому, сначала бульончик и только бульончик! Когда закипела вода, я кинул в кипяток порезанный на мелкие кусочки куриный окорочок и, также мелко порезанные овощи: морковь, картошку и лук. Всего понемногу… Чуть-чуть соли. Когда всё сварилось, я ещё долго их отгонял, чтобы кипяток жрать не начали. Как остыло, налил им в кружки куриного бульона. Удивительный результат: выпив бульон, они все попадали! Сначала хотел испугаться, потом понял: просто спят. Поборов брезгливость, достал и подложил под каждого, какие-нибудь тряпки из телеги.

Сам же остался их караулить. Покатался туда-сюда на велосипеде… Через два часа разбудил всех и накормил тем же бульоном, но уже, с варёнными овощами. В конце — по очень маленькому кусочку куриного мяса. Где-то в Сети вычитал — очень давно, такой способ вывода из голодовки… Снова уснули, уже самостоятельно перебравшись в дом. Ну, теперь до утра проспят, пора и мне в своё время сваливать. Там сейчас как раз обед, после него, до вечера прозанимаюсь подготовкой к легализации. Потом, после ужина, «позанимаюсь» с Котёнком, а спать возвращусь сюда — в прошлое…

…С утра снова замутил им варево из куриного окорочка и овощей, утроив последние количественно. После завтрака ещё и слабенький чай с сахаром, а через полчаса каждому по яблоку… Ну, будем считать, от голодной смерти я их спас! Теперь надо думать, что с ними делать дальше…

— Ну, что? Давайте, наконец, познакомимся! — обратился я к вновь обретённым подданным, когда те — благополучно переварив сытный завтрак, задвигались по двору, — меня зовут Дмитрий Павлович Стерлихов… Я — здешний помещик, а вы кто?

Громосека, принял по случаю «праздничного» дня — воскресенья, свой утрешний стакан и сейчас дрых без задних ног, поэтому меня опровергнуть не мог. Блин! Ещё ему надо, как-то про вновь прибывших грамотно разжевать, чтоб не спалился сам и не спалил меня…

Мужик заговорил, отчего-то старательно пряча глаза:

— Я — Степан Поликарпович… Крестьянин, стало быть… А, это семейство моё: жена, Евдокия Фроловна, да дочери — Маша, старшая, Фрося, да — Даша, младшенькая… А, что с Ваняткой, барин?

— С Ваняткой — всё ровно! Привет вам передавал…, — всё семейство истово закрестилось на верхушку Храма, где на куполе виднелся крест, ещё с остатками позолоты, — пускай у меня покамест побудет, слаб ещё больно.

— Век тебя благодарить будем, барин, сына ты мне спас единственного, — Степан Поликарпович пал передо мной на колени, за ним, с привычными завываниями, всё семейство, — то всё Бог дочерей давал… Еле-еле сына вымолил и то, хотел Господь его прибрать… Чуть я верой не пошатнулся! Ты, барин, удержал…

— Барином, кстати, меня называть не надо — шибко не люблю! Называйте по имени-отчеству. Или, просто — «господин Стерлихов», но никак не «барин». Уяснил?

— Уяснил, ба… Дмитрий Павлович.

— И, вот это… В ногах у меня валяться не надо. Чтобы в последний раз! Если, в дальнейшем, сильно приспичит — иди в Храм и там валяйся, сколько хочется. Заодно и, лбом побейся! Понятно?

— Понятно, Дмитрий Павлович…, — вообще-то — по морде судить, этот мужик, вроде, не глупый. Просто тут, возможно, среди нижнего сословия, принято перед высшими придурковатыми прикидываться… И, физически, должно быть, весьма здоров. Вон, костяк какой крупный! И, на голову, кажись, выше тех мужиков, что я ранее видел. Истощен, конечно, очень сильно… А то, что Степан бреется, хотя и зарос уже недельной щетиной, вообще говорит о его некоторой, даже «продвинутости».

— Ну, а документ какой, у тебя, Степан, имеется? Паспорт или, что там у вас? — вообще-то, его документ мне никуда не упирался — просто любопытство стало посмотреть на здешние документы…

— А, на что тебе? — неожиданно забуксовал Степан Поликарпович, почему-то покраснев, как красна девица. Мне стало ну, ужжж, очень любопытно…

— Хочу посмотреть. Вдруг, ты каторжник беглый, какой! Отвечай потом за тебя перед властями и Государём Императором…

— Так, я ж его Вам показывал…

— Когда это было? Не помню. Давай документ, говорю! А, если нет его у тебя — поедем в полицию! Новый выдадут, коль чист перед Богом и Государём…

— Ага, выдадут они, как же! Обдерут, как липку, да, ещё и поизголяются… — мужик, почему-то, чуть не плача, залез в сундук, всё ещё находящийся на телеге, достал оттуда замызганный узелок, развернул его и, на свет божий появилась закопчённая икона, книга — похоже библия и небольшая пачка бумажек. Порывшись в бумажках, Степан выудил одну и, не смотря мне в лицо, протянул.

— Степан Поликарпович… Что? — у меня глаза на лоб полезли, — Ху… Ха, ха, ха! Как, такое может быть?! Ха, ха, ха!

Минут пять я сотрясался от хохота… Такое я раньше — такие фамилии, я только в анекдотах слышал!

Наконец, я успокоился. Мужик, насупившись, стоял рядом и, молча смотрел в землю… Я вижу, пора с ним по душам поговорить.

— Ну что, Степан! Пойдём вон туда — в холодок, присядем на завалинку и, ты расскажешь мне, как ты докатился до такой жизни…

Вот, что я из его рассказа узнал:

…Деда Степана Поликарповича — отставного унтер-офицера, Генерал с собой из Польши привёз. В этом селе старостой его поставил. Мужики его боялись, но не любили. Во-первых — чужак, а во-вторых — в крепкой узде их держал. А, как иначе? Работы то, вон сколько! Одна заготовка и возка за тридевять земель дров, чего стоит… Когда — в разгар голода, Генерал «пропал», а мужики начали разбегаться, Староста отправил сына — уже женатого, за пределы Солнечной Пустоши, а сам остался «Генерала дожидаться». Здесь и умер, вместе со старухой…

Меньшая часть генеральских мужиков направилась на северо-восток, к Волге, на «приреченские земли». Большая часть на запад, вдоль тракта, на земли Князя, основав село Младшие Починки, или пополнив население Старших Починков. Отец Степана попал в Младшие Починки. Отношения с односельчанами сразу же не заладились. Припомнили ему отца, Старосту! Не получалось пнуть льва, попинали после смерти льва львёнка… Эти же отношения перешли и, на самого Степана. Пока были деньги, от деда оставшиеся — ещё терпимо было, когда деньги кончились — худо стало! Потом, отец при ночном пожаре сгорел вместе с матерью и парой хороших лошадей:

— Странный пожар — всё сразу занялось и изба и, сеновал с конюшней… А лошади то, какие были! — внук Старосты покачал головой.

По ходу, он больше сожалел о потери лошадей, чем о гибели отца с матерью… Поразмыслив, я решил, что таковы местные реалии: отец с матерью уже старые были и, рано или поздно сами бы умерли, а без хороших лошадей крестьянину тяжело жить… И, не очень сытно — по крайней мере.

После пожара Степан вообще разорился. Тут и, услышал он, что «Генеральский сынок» в Солнечногорск вернулся.

— Съездил, договорился с тобой, Дмитрий Павлович… Продал всё, что после пожара успели вытащить… Приезжаю к тебе, — с лёгким оттенком укоризны, рассказывал Степан, — а, тебя и нет… Пропал ты!

Пришлось возвращаться обратно, под издевательские комментарии односельчан. Дело осложнялось ещё тем, что Степан и управляющий княжеским имением некто Ферапонт, по молодости ухлёстывали за одной девкой. «В девках то, моя Дуня, ох какая смазливая краля была! — облизнулся, вспомнив Степан, — и, сама она меня выбрала». Чтобы, как-то расставить все точки над «ё», Степан набил Ферапонту репу. Тот, с тех пор — как выбился в управляющие, его и щемил.

— Верно ты говоришь, Дмитрий Павлович, — вздохнул Степан, — крепость и, вправду отменили… Но, быть временнообязаным, тоже… Ох, как не сладко. Все деньги Ферапонт, не мытьём, так катаньем выгребал — вот и, довёл до сумы…

Постепенно, постепенно Степан Поликарпович обнищал вконец, задолжал всем местным кулакам.

— А, кто такие, эти кулаки? Уже не в первой раз слышу… Справные хозяева, что ли?

— Да не в том дело, ба… Дмитрий Павлович, что справные! Вот, предположим, надо мне семян на посев. Прихожу я к нему, а он и говорит: «Ладно, дам тебе семян, спасу тебя с голоду, но ты мне по осени исполу за это отдашь».

— Чего отдашь?

— Исполу, говорит, отдашь… Ну, половину урожая, значит, — пояснил Степан.

— Добрые они, однако…

— Или, вот. Лошадь на день попросишь, так потом неделю ему отрабатывать приходится…

Про лошадь мне уже приходилось слышать…

— Так и, то — мне в долг давать перестали! Не засеялся я ноне… Не иначе Ферапонт научил. Ну, ничё! Худо ли, бедно ли, а в моей семье все живы — никто с голоду не помер. Даже, Ванятка! — Степан, уже уверенно и размашисто перекрестился на Храм, — а, кости целы — мясо нарастёт…

— А, как так получилось, что у тебя семян весной не оказалось… Пропил, что ли?

— Почему, сразу «пропил»? — обиделся Степан.

— Если не пропил, тогда получается, что ты — лентяй, Степан! Плохо работаешь, коль даже на семена не заработал!

Я специально его троллил, с целью выудить побольше информации об здешних порядках. С обиды, человек обычно выкладывает всё, как на духу! И, да! Сработало:

— Да, тут хоть заработайся! Семена, то от урожая… Нет урожая и семян нет! А, сам урожай от земли зависит. Какая земля, таков и, он — урожай будет. Землю, же — каждый год на сходах делят. «Передел» называется, не слышал, что ль?

— Слышал, да не вникал. Ну и, чё там с этим вашим «пределом», не так?

— Ну, так вот… Они, то на сход со здоровыми сыновьями приходят, или с родственниками, землю делить. До драки нередко дело доходит. И, делят так, что им — чёрная земля, а нам, голытьбе — супесь да суглинок… Да и, та — у чёрта на куличках! И, попробуй возрази — враз бока намнут, — почесал правый бок Степан, — а, я с кем на передел приду? Родственников то, у меня нет! Не местные мы…

— Так, прямо за землю и дерутся?

— Ещё, как люто дерутся! Бывает за оглобли или, хуже — за топоры хватаются, до смертоубийства доходит. Так, что без сыновей никак! А ты, Дмитрий Павлович думал, отчего наши бабы, как кошки рожают? Чтоб, поболе сыновей было — без них загонят, куда на пески… А, какой на песках урожай? И, откуда семена на следующий год?!

Ну, прямо Голливуд!

— …Так, так, так… Хреново, что-то у вас… Это то, понятно… Ты не рассказал ещё, почему у тебя такая неприличная фамилия? Не верю, чтоб у Генерала мог быть староста с такой фамилией!

Степан опять покраснел:

— А, это не от Генерала! Фамилии нам после отмены крепостного права давали. Приехал волостной староста с писарем, паспорта выдавать и фамилия записывать. Староста то, с местными богатеями пропьянствовал неделю, а писарь поборами за паспорта занимался… Отец мой ему денег не дал, да ещё и поругался крепко. Вот, писарь ему такую фамилию и записал…

— Весело тут у вас…, — еле сдержался, что бы опять не заржать, — и, что? Исправить никак?

— Можно, но денег надо! Без денег, они даже разговаривать не хотят.

Вообще, какой-то беспредел…

— Ладно, помогу я твоему горю. Как только я тут освоюсь, поедем в волость и поменяем тебе фамилию. Ты, какую хочешь?

— Дык, я не знаю…, — по-моему, онемел от счастья Степан.

— Предлагаю тебе американскую фамилию — Лузер. Степан Поликарпович Лузер… А, что? По-моему звучит…, — только бы не расхохотаться! — Пускай все обзавидуются!

— А, что это, «лузер»? — насторожился Лузер.

— Ну, «лузер» на американском языке означает: человек, много натерпевшийся в этой жизни всяческих невзгод. Но, неунывающий и уверенный, что всё хорошее, у него всё ещё впереди… Ну, как тебе? Годится?

— Годится, годится! Как раз про меня, — обрадовано закивал головой тот, — пускай я буду Лузером…

Проконтролировав ещё и обед, перед ужином привёз я им на мотоблоке, создавшем Лузерам кучу переполоху и ворох впечатлений, два мешка перловки, мешок гречки, мешок гороху из своих запасов. Литров пять подсолнечного масла И килограмм десять сухого молока. Ещё и, пару килограммовых пачек соли и, так — по мелочи… Отовсюду старательно удалил все компраментирующие надписи — Лузер, то грамотным оказался! Читать и писать умел!

— Дальше сами себе готовьте! Только потихоньку первое время, не переешьте, а то заворот кишок будет. И, поэкономней — запасы у меня ограничены! А, завтра огород вспашем и картошку посадим…

Подумал, подумал… Надо бы с Боней посоветоваться, что в это время тут посадить можно. Жара же — как бы, не сгорело всё!

— Ну, может ещё что…

— Пахать на нём будем, что ли? — спросил Лузер, косясь на мотоблок, с опаской, любопытством и восхищением одновременно. Я же, говорил — умный он…

— А, то! В нём — шесть кобыл, прикинь! Только, пахать ты будешь, я только покажу как. Ещё вот, что… Тут со мной человек один живёт. Хороший человек, но только чудной. Рукастый — на все руки дока, но пьёт зараза, как лошадь! Я его из дурдома вытащил, где он на почве пьянства очутился. Так вот: у него ещё не прошло и, он может всякие чудные вещи нести. Меня с кем-то путать. Так вы, не обращайте внимание… Понятно?

Получив утвердительный ответ, покатался вокруг на велосипеде, тренируясь и, заодно, контролируя ситуацию. Потом, убедясь, что ужин у них прошёл благополучно и никто не переел и от переедания не заболел, отправился в своё время. Какое время суток, хоть там? Что-то, я совсем запарился…

В будущем тоже вечер, оказывается. Только ужина не будет… Вернее, он уже был. Да, ладно — пару бутербродов из холодильника и, спать…

До десяти утра — то да сё и, проводив Медвежонка, к Боне в офис… После продолжительных чаепитий и пустопорожних трёпов, начал потихоньку закидывать удочку:

— Слушай, Боня, я как аграрий у агрария, у тебя спрашиваю: а, картошку в конце мая здесь садить не поздно?

— Да, нет — не поздно, если поливать и почву мульчировать. Раньше — когда вода была, по два урожая в год снимали… — Боня причмокнул, — вот такая картоха была! Тонна с сотки, прикинь!

Боня показал руками нечто огромное. Арбуз, что ли?

— Ну, это ты врёшь! Даже, на Украине — у деда, я такой картошки не видел.

Боня порылся, где-то в недрах стола и вытащил альбом:

— На, смотри!

— …Ну, ни фуя себе! — ну, не с арбуз, но тоже ничё…

— А, ты фули думал! Ну это, конечно — рекорд. А, так с одной лунки ведро — полтора в среднем получается.

Однако, в натуре, впечатляет!

— А, что за сорт?

— Местный. Специально под местные условия выводили. Я ж, говорил — раньше здесь на научной основе всё делалось, селекцией занимались! Не то, что сейчас… Если, хорошо поливать и удобрять, то два урожая за лето можно снять. Некоторые умельцы — рассадой весной высаживая, умудрялись и, по три снимать… Ну, это они, конечно — дурью маялись. Ясное дело — если сейчас посадишь, то два урожая не получишь… Тебе то, на что?

— Так, на всякий случай. Вдруг, в будущем пригодится…, — …или, вернее, в прошлом, — и, где клубней картошки на семена можно взять?

— Лучше, конечно, на семенной станции — она ещё на ладан дышит. Ну, или у частников…

— Что ещё можно в конце мая — начале июня, посадить?

— Да, хоть что! Что привязался, то? Я, же говорил — если есть вода, здесь растёт всё! Капусту, морковку, да редиску с редькой… Корнеплоды, в общем — я бы не советовал в это время года, а так — можно всё.

— Понятно…, — сказал я, листая альбом, — а это, что за зверь?

— Где? А это — кролик породы Белый Пуховый. Раньше, очень развито было у нас здесь кролиководство пухового направления. Из-за местного климата, опять же — сухого и тёплого — кролики у нас меньше болеют и дохнут, чем в других местах…

— Ну и, на кой? Лучше б¸ баранов разводили — баран, он толще!

— Сам, ты… Да, чтоб ты понимал в животноводстве, Ваше Благородие! — рассвирепел, обидевшись за ушастиков, Боня, — пух кроликов — под вид кашемира или ангорки, в несколько раз теплее овечьей шерсти. Совхоз специальный — кролиководческий здесь был и трикотажная фабрика при нём, которая из этого пуха — на шерстяной или хэбэ основе, делала свитера, варежки, тёплые носки и прочее. В войну у нас из пуха вязали тёплые вещи для полярных лётчиков, моряков северного флота. Прибыльное дело, вообще-то… Было. Сейчас по производству кроличьего пуха первое место в мире занимает Китай… Докатились, блин!

— Ну, раз китайцы пуховым кролиководством занимаются…, — был у меня некоторый опыт общения и работы с китайцами, — значит, по любасу дело стоящее!

У меня дедушка, тоже кроликов держал. Правда, Серых Великанов и Шиншилл… Так, что представление я имею. Всё равно, почитать по этому делу надо кое чё… У Лузера три дочки — надо же им чем-то заняться!

— …Боня! Вот ты как-то говорил о чередовании засушливых и нормальных лет в Солнечной Пустоши… А, нету ли у тебя исторической справки на эту тему, ну, метеорологических наблюдений, с восемьсот девяносто второго года?

Боня выпучил глаза:

— Да, зачем тебе?

— Историей стал интересоваться… Ты, что? Не одобряешь?

— Ты заинтересуешься! Пакость какую-нибудь замутил, поди…, — Боня достал из стола какую-то тетрадочку, — …вот, есть. Жил в те далёкие времена, южнее Пустоши один энтузиаст, сдвинутый на Солнечной Пустоши — вроде меня. Местный помещик. Устроил, что-то типа частной метеорологической станции. Вёл записи, ежегодные метеорологические наблюдения. Умер, правда, в девятьсот седьмом и, до тридцать первого никто никаких наблюдений здесь не вёл. Систематических, по крайней мере.

— Пойдёт… Что, там лет пять — с девяносто второго?

— Сам смотри, — Боня пару минут порылся в компьютере, — …девяносто третий — так себе, половинка на серединку… Потом три года — очень, даже ничего. Хорошие — особенно осенью осадки… Даже, выше средней нормы! Зимой тоже — снега достаточно… А, вот с девяносто шестого, три года подряд — конкретная засуха. Да и, по России в целом — в те года была конкретная голодуха… Не слышал, что ли?

«Ещё услышу… Даже увижу, блин!», — подумал я.

— Потом до конца наблюдений, то есть до тысяча девятьсот седьмого — ни то, ни сё… Вроде, как в тринадцатом здесь были обильные осадки — просто заливало, да в начале двадцатых — лютая сушь…

— Как в годы перед засухой, вести сельское хозяйство?

— В сентябре, перед дождями, надо посадить озимые. Весной, как можно раньше, в конце марта, начале апреля — яровые. Видишь, весна какая эти годы ранняя? — с энтузиазмом начал районный агроном. Потом спохватился, — Тебе то, на что? Стебаешься, что ли?

— Да, какой там стёб… Слова то, такого не знаю… У меня просто, этот… Как его? Диссонанс, какой-то, короче… Когтевидный, что ли…

— Когнитивный?

— И, такой тоже…

Опупевший Боня, удивлённо вытаращил глаза:

— Чего, это вдруг?

— Хорошие вы, здесь, в Солнечной Пустоши, люди! Возможно даже, лучшие в России. Хотелось бы вам помочь, но боюсь — вряд ли, что у меня получится…

— Помогаешь же, чем можешь! Горничную, вон — на содержание взял… И, секретарша у тебя — я слыхал, тоже не бедствует… Так глядишь и, население увеличится!

Пропустим мимо ушей — я на его месте, тоже завидовал бы…

— Это капля в море! Тут, дело даже не в деньгах. Деньги, может я и, найду… Не сразу, конечно.

— А, в чём же?

Я встал. Походил, посмотрел в окно…

— А, ты что, Василий Григорьевич, думаешь — на отдельном острове живёшь? Россия катится, хрен знает куда — а, Солнечная Пустошь процветать будет? Так не бывает! Не могут ноги быть здоровыми, коли сгнившая голова отваливается…

— Неужели, всё так плохо? Может, просто, у тебя паникёрские настроения? «Всё пропало!».

— Просто ты, районный ботаник, живёшь тут в глуши — у медведя в берлоге, на происходящее в стране и мире по тому, что тебе жуют по «ящику», судишь. А, я поездил, посмотрел, подумал… Пока, да! Вроде, не совсем таки плохо. Но, это ненадолго! Нас специально высокими ценами на нефтегаз прикармливают, что бы мы побыстрей с остатками промышленной мощи расстались. Ну и, ждут — когда последняя ракета с «кузькиной матерью» сгниёт… Правда, что-то уж слишком долго «гниёт» и, кое-кто уже терпение теряет.

— Да, фигня всё это! Да — положение, конечно, не из лучших… Но, что-то всё равно делается и, этого «что-то» вполне достаточно — что бы, этот «кое-кто» сидел на попе ровно и дышал через раз. Главное — сорок первого не будет, а остальное мы как-нибудь переживём!

Ладно, зайдём с другого конца…

— Давай-ка, мы с тобою, Боня, ещё чифирбакнем…, — сказал я, наливая ему и себе чай, — разговор то, серьёзный пошёл! Ну, хорошо… Не будем лесть в высокую политику — где и, без нас с тобой дураков хватает. Вот, элементарно: предположим, возвели мы с тобой ту плотину, прокопали канал, повернули ту речку — вода пошла в твои каналы с арыками… Кто у тебя работать будет? Где народ, Боня? Кто будет картошку выращивать и пуховых кроликов разводить? Московские офисные хомячки или студенты к тебе на «картошку» — как в старые, добрые, советские времена приезжать будут? Гастарбайтеров из Узбекистана, вместе с таджиками позовёшь? Ты, что? Халифат решил здесь устроить?

— С народом, конечно, да…, — почесал в затылке Боня, — без народа, никак… Как, говорил товарищ Сталин: «Кадры решают всё»… Может, из Украины приедут?

— Кто? Хохлы приедут тебе картошку окучивать, да навоз за кроликами чистить? Да, они лучше в Польшу — туалеты пшекам чистить! Польские сантехники все в Германию слиняли — рабочие места освободились… Не веришь? Съезди в Москву, с украинскими путанами поговори… Я могу адресок — где искать, если что, черкануть. Может, уговоришь какую сюда перебраться — грядки картошки окучивать… С твоим то, мужским обонянием!

Боня поник головой:

— Пожалуй, так…

— Могу продолжить…, — добивал я настроение местному энтузиасту, — это, сейчас на вашу Пустошь все хрен вытаращили — так, как поиметь с неё практически ничего. А, создай мы с тобой нечто — приносящее хоть какую-никакую прибыль…. Знаешь, сколько воронья слетится? Начиная с губернаторских ворон, заканчивая московскими стервятниками… Если конечно, с той стороны лужи — птеродактиль какой-нибудь, раньше не нарисуется…

— У тебя же здесь два секьюрити! Чуть ли не Рэмбо, с Терминатором на пару? Да ещё ты вокруг Замка линию Мажино строишь. Чего ж, боишься?

Блин, деревня она и, есть деревня. Все, всё уже знают!

— Бери, Боня, выше! Рэмбо, по сравнению с моим Специалистом — просто, как твой пуховой кролик против уссурийского тигра. А, напарник у него не какой-нибудь, там, тупой Терминатор — а, сам Кутузов! Ну, почти…

— Тем более! С такими орлами и, ссать!

— В «лихие девяностые», я бы может и, не ссал! Но, сейчас времена другие… Сейчас с «тэтэшниками» друг за другом, на «девятках» не гоняются! Ныне один умник с шариковый ручкой больше отнимет, чем раньше целая бригада бандитов с автоматами… И, всё — по закону и, родная милиция его, ещё и охранять от тебя будет. Чтобы ты ему грабить себя не мешал! Если за ним стоит кто, конечно. Тот же губернатор, например… Ты слышал, что-нибудь про рейдерские захваты?

— Слышал…, — угрюмо ответил Боня.

— Это — система! А, система — это государство, уважаемый Василий Григорьевич! А против государства не попрёшь…

Боня реально набычился. Минут пятнадцать мы с ним молчали, только чай швыркали.

— Ну и, что делать, то?

Знакомый вопрос, блин! Где-то я его уже слышал…

— Что делать, что делать… Ну, двигаться в любом случае надо, хотя бы, для того, чтобы на плаву удержаться. А, там посмотрим… Я что, этот разговор то, затеял? Люблю я помечтать, понимаешь…

— Помечтай, это не вредно. Некоторые даже, особо одарённые, думками богатеют…

— Глядя на тебя, этого не скажешь… Ты можешь не перебивать, Боня?

— Могу, могу…

— Вот, подумалось мне, попади мы с тобой в прошлое… Ну, не в средневековье, конечно… В конец девятнадцатого века, приблизительно. Сюда же, в Солнечную Пустошь… Предположим, удалось нам с тобой прокопать каналы, арыки и прочую хрень… Вот, что бы ты делал? В сельскохозяйственном смысле? Какие культуры, как, где, когда и что. Ну и, так далее… Короче, я вижу — ты меня понял… Можешь прикинуть?

Минут пять Боня смотрел на меня, как на идиота. Потом опять открыл стол, снова порылся в его недрах… Наконец, достал довольно толстую пачку бумаги:

— На, читай! Никому не показывал, теперь похер. Можешь даже, кому рассказать и постебаться — ты ж¸ это любишь делать!

— Уважаемый Боня, — сказал я, поворачивая к себе пачку бумаги, — терпеть не могу этих новых словечек, да ещё и…

Оба, на!

— «Серенада Солнечной Пустоши»… «Фантастический роман»! Боня, так Вы у нас поэт?

Конечно, не поэт… Но Боня, оказывается, увлекается «попаданческой» литературой! Даже, сам вот, пишет. Вернее, написал… Ну, блин!

— Не опубликовывал? — спросил я.

— Нет, писал для себя.

— Значит, «пишешь в стол»! Как Булгаков. С надеждой, что потомки найдут, прочитают и оценят…, — подкалывал я, бегло читая, — зря… Мог бы где-нибудь, типа, «Литр…»… Тьфу ты, блин — «Либрусеке» или «Флибусте» опубликовать.

— Ни на что я не надеюсь! — разозлился Боня, — вообще, дай сюда…

— Э, нет. Ты мне дал почитать — значит, я прочитаю! Дома. В спокойной обстановке. А то здесь, один из нас, уж шибко — почему-то разнервничался…

Вечером, до ужина и после — до прихода Котёнка, читал этот плод больного ботанического воображения… Я, с детства обладаю техникой скоростного чтения — поэтому, как раз успел все триста с лишним страниц прочесть.

Конечно, как худлитра — так себе… Сюжет тоже, вполне ожидаемый — наивняк, кромешный! ГГ — молодой агроном, в котором легко можно узнать самого Боню, только очень юного, после окончания соответствующего учебного заведения приезжает по распределению в Солнечногорск. Поселяется в брошенном частном доме — вместе с которым и, кучей «роялей» в гараже, наш герой «попадает» в середину девятнадцатого века. Прямо в руки к Генералу!

Далее, они уже вдвоём мутят — строят каналы, заводы и железные дороги… Построив всё как надо, они — от нечего больше делать, кошмарят наглов, лягушатников и, турок в Крымскую войну… Ну, всё — как положено, короче! Полный попаданческий набор…

Никогда ещё не читал, ни фантастики, ни просто художественной литературы, столь узкого сельскохозяйственного направления! Боню смело можно называть родоначальником нового направления в искусстве. От меня зависело б, я бы ему прямо сейчас Нобелевку — прямо из кармана, вынул бы и вручил!

Для меня же это — ну просто кладец, какой! Практически готовый план по развитию сельского хозяйства в Солнечной Пустоши с реалиями девятнадцатого века! Об большей удаче можно и, не мечтать! Если, это — не «рояль в кустах» то, что же? Ещё, бы найти толкового исполнителя… Может, сблатовать самого Боню? Ладно, поговорю с ним, но попозже — после легализации «там». Насколько я его уже изучил, он должен согласиться.

Не, весь роман, конечно — наиболее полезные для меня места, отсканировал и записал себе на ноут…

На следующий день, поужинав, ещё раз перечитав кое-что из бониного «произведения» я, отправился в прошлое, кое-что с собой прихватив. Четыре мешка семенной картошки, в частности и так — по мелочи…

Ещё, при самом первом общении с Лузерами, я заметил у них вшей. Как головных, так и бельевых… Первых мамаша Лузер выискивала у дочерей в головах прямо при мне, ничуть не стесняясь. А, вторые сами временами — тоже меня не стесняясь, передвигались по одежде Лузеров короткими перебежками. Ну и, чесотка… У детей, особенно, куда же без неё! Поэтому, я конкретно затарился лекарствами, купленными в той же аптеке, у той же — вконец обалдевшей провизорши… Я, что виноват, что на весь Солнечногорск одна приличная аптека!? Кроме мази от чесотки, купил специальный гребень для вычесывания головных вшей. Мелькнула мысль, а неплохо было бы наладить торговлю подобными вещами в девятнадцатом веке… Чуйка имеется — спрос будет, прямо бешеный!

От бельевых вшей я купил специальные китайские карандаши — проводишь по швам одежды и, по идее, вши и их гниды должны сдохнуть. В довесок, купил им несколько кусков специального мыла… Вообще-то, это мыло для собак! Но, думаю Лузерам тоже подойдёт — хуже от него, им точно не будет!

Это я, не так о Лузерах забочусь — сколько о себе, любимом. Как бы, поменьше цеплять от них разную гадость…

Неплохо, было бы наладить производство таких препаратов в прошлом — это просто золотое дно! Не говоря уже о том, что снизятся людские потери от сыпного тифа.

Громосека ещё, естественно, не спал, дожидаясь меня и ужин. Но, в основном свой любимый стакан… Перед стаканом предупредил его:

— Тут, по соседству — в заброшенной деревне, странные соседи появились… Особенно не вникал, но по-моему, это старообрядцы. Откуда-то из скита сбежали. Ну, вроде Лыковых, может, помнишь про таких?

— Помню, помню… В тайге жили…, — отвечал тот, интенсивно жуя. На пустой желудок наливать ему я категорически отказывался, — картошку ели, а водку не пили…

— Так вот… Поможем им завтра — мотоплугом огород вспашем. Ну и, дом надо им помочь отремонтировать… Попозже. И, ещё: называй меня при них Дмитрием Павловичем Стерлиховым, понятно?

— А, почему?

— Потом расскажу. Смотри, Громосека, не проколись! Стакана лишу…

— Да, не проколюсь, не проколюсь… Дмитрий Павлович, так Дмитрий Павлович! Мне не по х…, что ли?!

У каждого здешнего крестьянского дома был приусадебный участок — примерно, в десять-двенадцать соток. Так, как соседей у Лузеров не было в наличии и, они не предвиделись в обозримом будущем, я решил в этом году обработать ему четыре участка.

В первый день мы по очереди, но в основном — Лузер под нашим с Громосекой руководством, вспахали и засадили картошкой два участка. Сажали картошку в борозду от плуга, поэтому управились сравнительно быстро.

На второй день вспахали ещё один участок — чисто под «ботву». Принесенными мной семенами жена Лузера и три его дочки засеяли хренову кучу грядок огурцов, помидор… Ну и, побольше гороха, фасоли да бобов. Ещё успели замульчировать огород: Лузер, на смастыренной Громосекой на скорую руку тачке — бензин для мотоблока экономили, навозил со всей округи соломенную труху, перепревший навоз, остатки листьев из дубрав и, ровным слоем нанёс мульчу на почву — предохраняя её от прямых лучей солнца.

На третий день возвели вокруг огорода более-менее приличный общий забор, собрав древоколье с других участков.

На четвёртый день, на правом пруду — со стороны Лузеровского дома, построили мостки — аналогичные тем, что были построены возле Замка. К ним прикрутили водозаборник с сеткой, установили на мотоблок помпу, протянули шланги и специальными брызгалками полили огород.

Только полили — как, по закону подлости, прошёл дождь. Первый дождь — виденный мной в здешних краях. Да, какой дождь! Я раньше думал, что такие только в тропиках бывают. Мы занимались своими, огородными делами, как внезапно резко потемнело… Лузер глянул на небо и, на мгновение замер с открытым ртом. Мы все невольно к нему присоединились: на небе образовались неведомо откуда взявшиеся тёмные — почти чёрные с синевой тучи, ходившие по спирали, как будто в огромной воронке, с эпицентром над Замком. Налетел сильный вихрь, поднявший в небо разнообразный мусор… Я подумал, грядёт торнадо!

— Сейчас светопреставление будет, я помню такое! — заорал Лузер, крестясь, потому, что уже вовсю загремело, — бежим в Храм, там хоть крыша есть! Дуня, хватай барахло и, в Храм, промочит до нитки! Я, пока продукты накрою чем!

Только мы толпой успели забежать под крышу, как вокруг засверкали молнии. Дети с перепуга, даже забыли плакать, уткнувшись мамке в подол… Старшие Лузеры неистово крестились, шепча молитвы. Через минуту к ним присоединился, по ходу, наложивший в штаны Громосека и я… И, клянусь, я крестился не только для того, чтобы не выделяться! Не знаю сколько — засечь время как-то не догадался, вокруг гремело и сверкало, как в эпицентре артподготовки… Несколько раз молнии попадали в Храм и, я видел через открытые ворота — в Замок. Спасибо Генералу, что здания снабжены громоотводами!

Потом, как с ведра… Это слишком мягко сказано — сплошной стеной обрушился ливень. Несколько минут — и, он кончился, как и, не бывало. С безоблачного неба снова палило вовсю Солнце… На сегодня работы кончены, мы с Громосекой поплелись в Замок, еле волоча ноги по раскисшему враз чернозёму.

Перед ужином Громосека делился впечатлениями:

— Совсем отсталый народ, эти староверы… Прикинь, Вова, считают, что у нас до сих пор царь правит! А, про машины и самолёты, вообще ничего не знают! Кто такой Гагарин не знают! И, смотрят на меня, как на дурака…, — он, вдруг призадумался…, — Вова, а почему пока я здесь над нами ни одного самолёта не пролетело?

— Не, знаю… Может, над нами нет воздушного коридора или, территория для полётов закрыта, — пожал плечами я, — ты бы поменьше с ними языком болтал! Может, людям неприятно, а? Скажешь ещё, что царя с семейкой шлёпнули, а он тебя топором по темечку… Народ, то дикий! Говорю тебе — только что из скита. А, оно мне надо — тебя хоронить, да его ментам сдавать? Держи язык за зубами, очень тебя прошу! А поговорить захочется, так поговори со мной! А лучше — с ноутбуком или сам с собой! Хочешь, я тебе большое зеркало принесу?!

Однако, пора забирать Ванюшку — десять дней уже прошло. Айболит сообщил, что ребёнок практически здоров, хотя и нуждается в приёме некоторых лекарств… Но, главное — в хорошем питании. Решил забирать поздним вечером: меньше его увидят лишние, меньше он увидит лишнего… Перекину Ваню в его родное время — там тоже уже почти ночь. Переночует у меня, позавтракает, примет лекарства и отведу к родителям.

Предварительно созвонившись, поехал в районную больницу. Подъехал прямо к корпусу — как и, в тот раз, когда Ваню привозил. Как и, в тот раз — на крыльце встретил Айболит с Кузьминичной. После взаимных приветствий, Айболит сказал:

— Ребёнок спит, будете забирать?

«Ой, как хорошо, то!»

— Конечно, буду. У меня всё готово, люди ждут — прямо сегодня мы его в Донецкую область и переправим. А, почему он спит?

Айболит улыбнулся:

— Ну, во-первых: ребёнок. Чтобы, Вы знали: дети по ночам должны спать! Во-вторых: хорошо поужинал. В третьих: некоторые лекарства, которые я ему даю, имеют успокаивающее действие. Зайдёмте ко мне в кабинет, нам поговорить надо…

Ещё не легче! Что там у него ещё? У него, «там», были «ещё» вопросы:

— Вы уверены, что всё делаете правильно? Может, в детский дом лучше, а там усыновит кто…

— Усыновит, какая-нибудь однополая семья с нетрадиционной ориентацией из Америки… Вы, что? Не в курсе, что ли? Нет, я уверен, что всё делаю правильно. Будет воспитываться в нормальной, в нашей, хм… Хотел сказать: в советской семье. Вырастет — будет, как его приёмный отец — шахтёром. Уважаемым человеком, а не п…арасом каким-нибудь!

— Правильно хотели сказать! Ничего плохого в нашей — советской семье, нет. А, я смогу, как-то проследить за судьбой мальчика? Я конечно, Вам доверяю! Но извините, пожалуйста…

— Не извиняйтесь, Вы правильно ставите вопрос! Самое простое, что могу прямо сейчас — на ходу придумать: я Вам буду показывать периодически фотографии или видео с мальчиком, которые мне будут присылать мои родственники… Это Вас устроит? Посёлок небольшой — я не уверен, что там уже есть Интернет и сотовая связь.

Айболит, раздумывая, помолчал…

— Пожалуй, да… Всё таки, странная это какая-то секта… Я, уже не говорю о том, что чуть ребёнка в могилу не загнали. Так, мало того! Ребёнок, вообще понятия не имеет о современной жизни. Ничего не знает о автомобилях, самолётах… Да, что там! Он электрического света боится! От телевизора под кроватью прячется! Очень, знаете ли, странная секта…

— Да, что там электричество с телевизором! — продолжила перечислять странности мальчика Кузьминична, — мальчик понятия об трусах и носках не имеет, не носил их ни разу! Унитазом пользоваться не умеет! Конфет никогда не ел! Да, что там конфеты! Белый хлеб впервые в жизни увидел… Карандаши и бумагу ни разу в жизни в руках не держал! Но, умный и хозяйственный не по годам! Быстро сообразил сухари на подоконнике сушить — на «чёрный день», говорит…

— Вот такие странные бывают у нас секты. Это, всё с загнивающего Запада понаехали… Ну, теперь у мальчика всё позади, слава Богу. Давайте-ка, собираться, большое вам обоим спасибо!

— Я, там мальчику узелок собрала с вещами… У подруги от внуков остались — ношеное, конечно, но целое, крепкое.

— Хорошо, хорошо! Возьму, спасибо Вам ещё раз!

Однако, приодели они с Айболитом мальчика! И, вещей понадавали…

Переход совершился очень удачно — Ваня, всё также спал, я перенёс сперва его, а потом и его «узелок». Отрадно было заметить, что мальчик заметно потяжелел! Положил ребёнка на свою кровать — самому придётся спать на туристическом коврике на полу в спальнике. Ну, ничего — ещё и, не там спать приходилось! Надо прошманать этот узелок, как бы чего «этакого» не было.

Да, нет… Единственное, что может натолкнуть на некоторые подозрения — это книжки раскраски с изображениями поездов, самолетов, в том числе реактивных, автомобилей… Да, фигня! Что, я сам не был ребёнком? Через месяц от этих книжек одни лохмотья останутся, которые будут благополучно сожжены… «Русские народные сказки». Ничего криминального — Баба Яга, как Баба Яга, ничего не говорит, что она родом из двадцать первого века… Другие персонажи тоже, ничем не выдают своей временной принадлежности. Ещё несколько книжек… Тоже ничего, уж такого. Просто, закрасим имеющимися здесь же, в «узелке» фломастерами надписи, где стоит дата и типография и, всё… Конфет, то сколько! Интересно, у мальчика ничего, там, не слипнется? А, это что? Да, никак сухари, которые Ваня успел на «чёрный день» насушить! Ого! Прилично запасся…

Ну, Ванька в этой одежде будет выглядеть здесь, как иноземный принц. Жалко, только, никто его здесь не увидит и не оценит… Да ещё, он скоро из этой одежды вырастет — хотя, некоторые вещи явно на вырост…

Утром Громосека был крайне удивлён появлением мальчика:

— Откуда?

— Оттуда…

— Хм… Хм… Твой, что ли?

— Нет. Их…, — я показал рукой в сторону дома Лузеров.

— Не было же, вроде! Откуда взялся!?

Выручил проснувшийся Ваня:

— Я на небе был, у Боженьки!

Так вот и, рождаются легенды… Ну и, чё делать будем? Да, ничё делать не будем — авось само забудется и рассосётся со временем.

После завтрака и приёма переданных Айболитом лекарств, я повёл Ваню к родителям. Радости, то было — словами не описать! Я и, сам то ходил, почему-то — счастливый и довольный и, как идиот улыбался… Как приятно, оказывается, делать людям добро! В двадцать первом веке этого, как-то, не замечаешь…

После бурных, продолжительных эмоций с целованиями, обниманиями — не без соплей радости, разумеется, все занялись делом… Бабы — своим бабским, мы с мужиками своим. Нас, мужиков, теперь в Солнечногорске четверо. Я в, основном — командовал, Лузер с Громосекой строили крольчатник. Кролей пуховой направленности я решил содержать по прочитанному в Бонином романе клеточно-вольерному методу. Сразу заведу десять крольчих и одного крола. На каждую особь вольер — два на три метра, в нём клетка — где зверёк прячется от непогоды и кормится, с подземным маточником. Клетка примыкает к стене вольера, поэтому насыпать корм и чистить клетку можно не заходя в вольер. Маточник, закрытый сверху утеплённой деревянной крышкой, тоже находился за пределами вольера, что тоже — очень удобно для обслуживания.

Пока — за день, все деревянные части сделали, потом перекину сюда сетку-рабицу, ею и обтянем. Ваня от нас не отходил, постоянно об чём-нибудь спрашивая Громосеку. Я заметил тот охотно, с удовольствием отвечал, рассказывал и показывал. Иногда, побуждал что-либо простейшее сделать. Да никак, у Бориса Михайловича педагогический талант! Недаром его почётными грамотами при Советах награждали…

На обед отвёл Ваню домой, в Замок. Тот, ещё нуждался в усиленном питании и приёме лекарств. На ужин тоже, с последующей ночевкой — у меня в Замке хоть крыша над головой есть, а Лузеры всё ещё под открытым небом спят. Да и, непонятно пока: успели они вывести своих вшей или нет.

За три местных дня крольчатник был полностью готов. Несколько раз ходил в своё время — в основном, за стройматериалами. В последний раз за кроликами. Кролики пока молодые — случать нельзя, только через месяц. Вот и, хорошо — как раз ботва с огорода пойдёт! А, то с кормами зашьюсь…

Подарил Лузеру и Громосеке по простенькой бамбуковой удочке, купленных у знакомого уже деда на барахолке в Солнечногорске. Теперь они каждое утро, чуть свет — хоть часы по ним сверяй, рыбачат на прудах, ловя здешнего мелкого карасика. На жарёху сойдёт… И, удовольствие и, разнообразие какое, особенно — для Громосеки. И, дополнительный белковый рацион для Лузеров. Попозже — как здоровье позволило, к ним присоединился и Ваня…

В романе у Бони большую роль играли лошади, особенно тяжеловозы. Боня писал, что по силе тяги хороший тяжеловоз не уступает небольшому грузовику… Надо завести, надо! Мне в прошлом, лошади-тяжеловозы не помешают! Пока я достаточно тракторов да грузовиков настрою…

Надо на эту тему Батыя прощупать… Другого, такого как он — с кем на эту лошадиную тему можно побеседовать, я в нашем времени не знаю. Итак, как-то с утра, похлопав на прощанье Медвежонка, заправляющую кровать после бурно проведённого утра, по сногсшибающей попе, я поехал на конеферму.

После непродолжительной беседы на отвлеченные темы, любованиями на пасущихся лошадей и играющихся жеребят, я выпил предложенные Бату пол-литра кумыса и начал:

— Вам не кажется обидным, уважаемый Борис Саналович, что такие прекрасные лошади, выведенные специально для войны, сейчас, по большому счёту оказались никому не нужны?

— Почему же? Кое-кому, очень даже нужны… Известно несколько случаев, когда зарубежные спортсмены выигрывали конные соревнования на лошадях будёновской породы, выдавая их за европейские. Обидно, конечно, что поделаешь… Время такое. Этой породе ещё повезло! Российские тяжеловозы вообще на грани вымирания. Мода на всё заграничное, доведенная до абсурда, дошла и, до коневодства: наши доморощенные олигархи за бешенные деньги покупают английских шайров[17], а наши — ничем не худшие тяжеловозы, на хрен никому не нужны и, потихонечку вымирают. Спохватятся, же блин, да поздно будет!

От бессильного бешенства, Бату аж заколотило.

— Борис Саналович, а Вы не могли бы этим заняться?

— Чем?

— Тяжеловозами. Я собираюсь завести реальный конезавод. Не здесь, правда — в другом месте. Нужен грамотный специалист — ну, вроде Вас.

— В каком другом месте? Надоело, знаете ли, кочевать…

— В таком месте, где люди ценят и нуждаются в лошадях. А, что касается кочёвок — ну, уж Вы сами себе профессию выбрали! Тут уж, извините…

— Да я б, не против, вот моя… А есть, разве такое место ещё?

— Есть, есть — не сомневайтесь!

— За границей, что ли?

— Да нет, что Вы! В России. И причём, совсем неподалёку… Вот там, можно развернуться! Во всю ширь.

— Заманчиво, конечно…

— Я Вас не тороплю, Борис Саналович! Пока подумайте и прикидывайте с чего начать. Вы же, если я не ошибаюсь, сельхоз академию заканчивали? Как раз, отделение коневодства? Вот и, составьте мне нечто вроде бизнес-плана — как быстро и наиболее эффективно организовать крупный конезавод. Породы две: вот эта, будёновская и тяжеловоз… Сами выберите какой породы тяжеловоз — Вам виднее… Финансовую часть рассчитать Вам жена поможет.

Я призадумался… А, чего там!

— Даже вот, что: организуем с Вами акционерное закрытое предприятие! Пятьдесят на пятьдесят! Мои — только деньги. У Вас же — полная самостоятельность в вопросах племенного разведения. За вашей супругой — вся хозяйственно-бумажная работа. Я же, буду только первое время обладать пятьюдесятью процентами акций, с последующей возможностью Вами их выкупа. Будете полным хозяином этого конезавода! Кончится, короче, Ваша кочевая жизнь…

У Бату загорелись глаза. Ну, всё! Он мой…

— Вижу, Вы согласны…

— Да, я то согласен! Но, вот как моя жена…

Елена Дмитриевна, женщина очень властная и упрямая — как я заметил…

— С вашей женой, Вы уж как-нибудь сами договаривайтесь. Ладно, разрабатывайте пока план, а там видно будет! И, ещё вот, что: один мой хороший знакомый — фермер, просил жеребёнка. Как раз такого вот размера, — я показал на одного, — ему под телегу… Когда подрастёт, естественно… У нас найдётся такой?

— Да, есть одна кобылка… Под седло не пойдёт — ноги коротковаты… Хотел выбраковать, да что-то пожалел. А, вот под подводу — как вырастет, в самый раз! — он показал рукой на одного жеребёнка.

Если честно, я разницы никакой в ногах у «кобылок» не заметил…

— Доставьте её ко мне в гараж к четырём дня! У Вас же есть, специальный прицеп, я вижу.

— ???

— Фермер заедет и заберёт. И, кстати, фермер спрашивал, как и чем кормить…

— Странный фермер, какой-то! Не знает, чем лошадей кормят…, — да, блин… Мой прокол! — взрослая лошадь спокойно подножным кормом обходится — если не работает, конечно. Жеребёнка надо немного овсом подкармливать.

— Ну и, заодно — пару мешков овса закиньте. На дорогу…

Бату, «заодно» закинул два мешка овса и два прессованных тюка сена и, со словами: «Похоже Ваш „фермер“, ничего кроме кроликов не держал», — удалился, оставив меня наедине с жеребёнком и, с раскрытым ртом… Это, что, намёк? Что, это за намёк, интересно?

Намёк, не намёк, а жеребёнок — попав в незнакомую обстановку, к незнакомому человеку, почуяв незнакомые запахи, начал немного беспокоиться… Даже, заржал. Хорошо, что во всём Замке звукоизоляция хорошая — не должен кто услышать. Пришлось потихоньку, помаленьку его успокоить, прикормить морковкой и яблоком… Лошадь, в принципе — скотина такая же, как и кролик. Только несколько побольше и, с твёрдыми копытами.

…Очень твёрдыми, блин! Коленка, однозначно, распухнет! Тем, не менее, мне удалось, накинув ей — жеребёнку кобыльего пола, на голову мешок, чтоб меньше боялась и, в таком виде, спустить в погребок и провести через портал. Правда, при выходе из портала, жеребёнок очень сильно начал брыкаться и ржать. Опять заполучил копытом по ноге.

Да! Это, далеко не кролик! На выходе из погребка в прошлом — на лестнице жеребёнок, так рванул вперёд, что я только ноги переставлял, держась за недоуздок. В гараже кое-как успокоил, скормив почти весь запас сахара, яблок и морковок, что был у меня в карманах.

Не, на хер! Устал я пашущая лошадь, что-то с этим попаданством… Отдам этого кролика-переростка Лузеру и отдохну недельку. За компом посижу — книжки умные почитаю, постреляю, полетаю…

Дождавшись утра, отвёл жеребёнка Лузеру. Такое ощущение, что он жеребёнку обрадовался больше, чем ранее возвращению живого сына… Аж, неприятно стало, на мгновение. Ну и, семейка его, прыгала вокруг, без всякого преувеличения — на ушах.

— А как зовут кобылку то, Дмитрий Павлович? — спросил Лузер, гладя жеребёнка так, как я бабу не всякую в жизни гладил.

— Не знаю… Назови сам, как хочешь. Ты, только не подумай ещё, что я тебе её подарил! Считай, что эту лошадь я отдал тебе в лизинг…

— Куда отдали, Дмитрий Павлович?

Тьфу, ты блин! Не русский, он что ли?

— Ну, в аренду, значит…

— Значит и, назову так: Аренда! — радость Лузеров меньше не стала.

— А откуда жеребёнок взялся, то? Ведь не было ж, никого?

Вот же любопытный, а? Брал бы, пока дают, не спрашивал…

— Цыгане ночью проезжали, не слышал что ли? Ну, вы и, дрыхните! У них и сторговал недорого…

Проболтавшись в прошлом до вечера, ничем особенно не занимаясь, я дождался ужина, покормил Ваню, дал ему лекарства, налил Громосеке его традиционный стакан и отправился в своё время — собираясь с недельку отдохнуть от прошлого. Да и, подумать надо было кое о чём…

…Не успел я и, часу посидеть за компьютером — «отдыхая», как по внутренней связи позвонил мистер Адамс:

— Владимир Фёдорович, спуститесь пожалуйста вниз! К Вам из мил… Из полиции пришли…

Голос, что-то, какой-то перепуганный…

Спускаюсь. В холле уже собрались все мои, встревоженные не на шутку. Ну, ещё бы — служебно-розыскная собака и, с нею весь местный ОМОН в полном вооружении, под руководством самого Аниськина! И, Айболит здесь же — бледный, как его халат… По-моему, кто-то нас сдал. Кажется, двести тысяч рублей я сэкономлю…

Поздоровавшись вежливо со всеми — даже собаке по-дружески кивнул и лапу протянул, я спросил Аниськина:

— Судя, по вашему четвероногому другу, Вы что-то ищите… Я могу Вам чем-нибудь помочь?

— Извините, Владимир Фёдорович! Поступил сигнал, что Вы прячете у себя какого-то похищенного мальчика, — Аниськин развёл руками, типа дружба дружбой, а служба службой, — глупость какая-то, конечно, но я должен этот сигнал проверить… Вот ордер на обыск.

Вся моя «верная дворня» в полном охренении, уставилась на меня. Вот, же блин! Подумают ещё невесть, что…

— Кроме этих трёх, — я показал на Мистера Адамса, Спеца и Геншу, — у меня в Замке больше никаких мальчиков нет. Какой из них Вас более интересует? Ах, да! Забыл… Есть, ещё кот Васька. Но, он обычно в это время суток в городе кошек охмуряет…

— Мне надо провести обыск, — не оценил юмор Аниськин.

— Ну, если надо, то проводите. Я буду у себя… Игорь Сергеевич, — обратился я к мистеру Адамсу, — окажите сотрудникам правоохранительных органов всю помощь, что им понадобится.

Один из ментов достал из какого-то мешка рубаху Вани и дал понюхать собаке.

— В городе старьёвщика ограбили, что ли?

Вежливо поинтересовался я, но мне не ответили. Народ увлечённо следил за действиями собаки…

Собака, обнюхав тряпку, пошла по кругу, ища след. Вот, блин, сыскари! Ваня в холле не был — собака след не возьмёт. А, в гараже след наверняка выветрился или был перебит жеребёнком, который в гараже даже описался и обкакался.

Но, это была, видимо — очень хорошая собака! Поэтому где-то, через полчаса мне позвонил по внутренней связи сам Спец:

— Владимир Фёдорович, спуститесь в погреб! Срочно…

— Это, ещё зачем?

— Собака привела из гаража к нижней железной двери и, заскулила. Полиция хочет вскрыть кирпичную кладку за дверью и требует вашего присутствия.

Внутри что-то заныло, как в детстве — перед получением очередной …издюлины:

— Скажи только, что обратно заделывать они за свой счёт будут! — а, я ещё попрошу Бугра — чтобы счёт за заделку был как можно круглее…

Два омоновца с автоматами уже поднимались за мной. По их виду, они только ждали — когда я дёрнусь, чтобы пристрелить… По крайней мере, мне это показалось.

В погребке меня встретили очень недружелюбными взглядами. Айболит, по-моему — вообще пал духом и, вот-вот сейчас расколется… Собака скулила в углу, с ужасом посматривая на дверь в портал.

— Вы, нам ничего интересного сообщить не желаете, Владимир Фёдорович? — довольно резко спросил Анискин.

— Нет, не желаю…, — беспечно ответил я.

— Зря Вы, это! Сошло бы за чистосердечное признание… Что, там за кирпичной кладкой?

— Без понятия! Сам давно хотел узнать, да всё руки не доходили…

— Почему собака взяла след по запаху мальчика и привела к этой двери?

— Не знаю, честное слово! Саму собаку спросить не пробовали? Перепуганная она у вас, какая-то…

Один из омоновцев, нацелился было, заехать мне стволом автомата под рёбра, но Спец одним взглядом остановил его.

— Почему кирпичная кладка свежая?

— Она такая была ещё до приезда Владимира Фёдоровича, — заступился за меня мистер Адамс, — наверное, строители там чего-нибудь искали…

— Ломайте! — скомандовал Аникин и, очень дюжий омоновец (просто слоноподобный какой-то!), нацелился кувалдой начать крушить дверной проём портала…

Вот, если портал сработает и, этот Слонопотам — вместе с кувалдой улетит в прошлое… Вот, кипеша, то будет! Был мент… Раз — и, нет мента! Вот, поржу! Эх! Видеокамеру не взял…

Но, кошки то, коготками острыми душу царапали… Айболит, по-моему, вообще — в предынфарктном состоянии.

Нет, не улетел слоноподобный омоновец — к счастью, в прошлое… С одного удара вынес кирпичную перегородку — пробил дыру, где-то метр на полтора в диаметре. Анискин с ментами светили вовнутрь и, даже туда — в дыру, залазили. Рылись там, все перепачкались, но ничего такого криминального не обнаружили… Подошёл посмотреть — издалека и, я. Ну, земляная ниша небольшая, в ней немного строительного мусора и, всё… Даже, какое-то разочарование. Айболит вытирал пот, который по нему просто градом катился.

Аниськин облегчённо вздохнул:

— Ну, слава Богу, ничего не нашли! Извините, Владимир Фёдорович за беспокойство… Поступил сигнал, и я должен был его проверить. Очень рад, что сигнал не подтвердился. И, всё же, странная история, Вы не находите? А, зачем Вам здесь вот эта тележка? А, откуда здесь конский навоз? Свежий…, — посветил фонариком на пол, хотя здесь и так светло. Затем, вопросительно посмотрел на меня.

Я пожал плечами:

— Наверное, ваша собака нагадила! Странная она у вас, какая-то… Здоровая, как лошадь. Что, за порода?

Напряжение отпустило… Все, как-то разом, перестали смотреть в мою сторону, пряча глаза. Некоторые, Айболит, например, уже начали выходить из погребка. Я стоял возле портала и решил похулиганить. Улучив момент, я шагнул в портал, поднялся из погребка в гараж, снял строгую деловую одежду, в которой был, одел бриджи в цветочек, шлёпанцы и соломенную шляпу. Вообще-то, я всё это купил в «секонд-хенде» для Громосеки, но он такое носить гордо отказался. Теперь, вот, «пригодилось»… После этого, я выпил из начатой бутылки стакан водки и, так — с бутылкой в одной руке и стаканом в другой, вернулся в своё время… Как, в ни в чём не бывало шествуя мимо остолбеневшего Аниськина с группой вконец охреневших от моего резко изменившегося облика закамуфлированных сотрудников и моей «дворни», я процитировал классика:

— «А, был ли мальчик?» Ну, если ко мне вопросов больше нет, то я к себе…

Проходя мимо стоящего как экспонат с острова Пасхи Аниськина, я дыхнул на него свежаком:

— Счёт за ремонт я Вашей конторе завтра к вечеру пришлю, Михалыч! И, подберите дерьмо за вашей собакой — а, то я ещё на вас и, за моральный урон подам…