Реинкарнация

Глава 22 Год убитой лошади

…Закончив «бензиноперегонный» завод и подшаманив пароход братьев Блаженновых, оба моих «левши» оказались — вроде как не у дел и, я собирался отправить их обратно в Солнечногорск. Как раз оказия оказалась — Мозгаклюй нашего Ильича домой везти собирался. Накануне вечером, это случилось…

Сижу я поздно вечером в своём кабинете, на Постоялом Дворе, работаю с бумагами… Ни, об чём таком плохом не думаю — только об приятном! Готовлюсь пойти к себе в спальню и, перед тем, как отойти ко сну — присунуть Рыбке между нижними плавничками для обоюдного для нас с нею удовольствия и последующих приятных сновидений…

И тут, ко мне в кабинет врывается какой-то бородатый тип, падает на колени… Даже, не передо мной — перед моим новым ореховым письменным столом, работы известного в этом — девятнадцатом веке мастера и, недавно мною за бешенные деньги купленном! И, начинает биться головой об новый, недавно уложенный линолеум белорусского производства! Причём, производства начала двадцать первого века — тоже весьма и, весьма не дешёвый…

Я сначала — с перепугу так и, подумал — с линолеумом что-то не так! Типа, просекли местные, что линолеум у меня не времени сего… Однако, я ошибся:

— Ту, тук, тук! Ваше благородие, господин Стерлихов! Тук, тук, тук! Дмитрий Павлович, не дай пропасть! Тук, тук, тук! По миру же пойду, с малыми детками! Тук, тук, тук…

Не, честно! Если бы, прямо сейчас в эту комнату забежала б, сама Клавдия Шиффер — собственной персоной и, сама лично сняла б с себя трусики, я был бы поражён куда меньше!

— Вы что, любезнейший, делаете?! Немедленно встаньте…

— Тут, тук, тук…

В кабинет — на этот стук, по ходу, засунули головы обеспокоенные домочадцы: первой Рыбка, за ней Карп с супругою… Ну, потом — за ними и, все остальные. Мозгаклюя только не было, ибо блудовал где-то.

— Батюшки! — всплеснула руками Антонина Васильевна, — да, это же купец Барышников!

— Кто, кто? — не узнал Карп.

— Купец Барышников, говорю! Помнишь, он к нам с цыганами приезжал?

Рыбка, тут же куда-то испарилась…

— Ерофей Кузьмич, никак-с? — вспомнил Карп, — Ерофей Кузьмич, что случилось?

— Тук, тук, тук! Ыыыыы… Пароход! Тук, тук, тук… Котёл… Ыыыы… Разорён, подчистую разорён… Ыыыы… Тук, тук, тук!

Не! Если, я что и, преувеличиваю — то самую малость, для подчёркивания всей трагичности происходящего и для придания большей яркости картине!

— Да, принесите человеку водки, наконец! — взревел я, ибо снова …издовать в будущее за новым линолеумом мне было в лом, — вы, чё? Не люди, что ли?! Не видите разве — у человека истерика?!

Карп свистнул своему половому и, тот сей момент — как иллюзионист, нарисовал на подносе запотевший графинчик со стаканом и кое-что из закуси.

Выплеснув, куда-то в бороду подряд три стакана, практически не закусывая, купец заплетающимся языком начал рассказывать, в то время, как Антонина Васильевна вычёсывала носовым платком сопли из его бороды…

…Вот, что понял я из его рассказа: купец Барышников, Ерофей Кузьмич — владелец нескольких, в том числе и, одного — весьма крупного, пароходов. Вот с этим то — весьма крупным пароходом, купец то и, по-крупному влетел!

Взял он подряд у военного ведомства на доставку груза с Урала… Причём, на время. Если не доставит вовремя — крупная неустойка. А «бизнес» Ерофея Кузьмича и, так — после последнего кризиса, еле-еле на ладан дышит!

— Думал, этим подрядом все дела свои поправлю…, — продолжал всхлипывать купец, — ан, нет! Вооще, разорюсь… Спаси, Дмитрий Палыч! Век не забуду!

Новую попытку пасть передо мной на колени я ожидал, поэтому решительно её пресёк, поймав купца за расшитый кушак:

— Э, нет, Ерофей Кузьмич! Хорош уже валяться! Ну, что ты раскис, как баба! Возьми себя в руки, наконец-то! Ты же не баба, ты — мужик!

На «мужика» купец Барышников, неожиданно обиделся:

— Какой я тебе «мужик», Дмитрий Павлович?! — и, подбоченись, проинформировал, — пошто обижаешь?! Я не мужик, я — купец!

Не, ну просто Киса Воробьянинов, из «Двенадцати стульев» — такая же горделивая осанка! Ну, умора! Как будто не он сейчас передо мною весь в слезах и соплях валялся…

Но, на пользу пошло! «Купец» вполне внятно и понятно — хотя и, зло зыркая на меня исподлобья, рассказал про свою беду:

— Всё хорошо шло… Даже, раньше времени довёз бы я этот груз. Но, не доплывая немного до Нижнего Новгорода, лопнул проклятущий котёл на пароходе!

— Ух, ты… Жесть! Жертвы были?

— Обварило трёх кочегаров…, — ответил Барышников, пряча глаза.

Что-то он сам, по-моему, накосячил. Ладно, потом разберёмся:

— Сильно?

— Один сразу помер, а двух увезли в больницу… Тяжёлые.

— Больше никого?

— Ну, ещё пятерых… Так, слегка — они на пароходе и, остались.

Купца явно трахала его собственная совесть… Уже догадываясь, на всякий пожарный спросил:

— Ну, а я чем могу помочь? У меня парохода нет… Обратись в Сормово — может там на заводе починят.

Ерофей Кузьмич, опять начав нервничать, схватил меня за рукав:

— В Сормово отказались делать — не выйдет у них заклёпками порванные части котла соединить… Говорят, легче новый котёл купить, чем этот починить!

— Ну, и…

— Люди говорят — ты умеешь и, без заклёпок железо вместе варить… Этот, как его…

— «Электрогефест»?

— Ну, да! Выручи, Дмитрий Павлович, Христом Богом прошу!

Я задумался… Это сколько же с него содрать можно?! Ну, естественно, когда на ноги встанет.

— Сколько у нас времени?

— Что, а? — не понял меня купец.

— За сколько котёл починить надо, чтоб ты груз вовремя доставил?

— Сутки хватит…, — по ходу, Ерофей Кузьмич дышать перестал, так у него от радости в зобу дыханье спёрло.

— Где пароход?

— Ниже города, верст пятнадцать будет…

— На нашем берегу?

— Да…

— Дорога туда есть? Хорошая, хоть?

— Есть, есть… Бричка проедет…

— Пиши мне расписку, Ерофей Кузьмич, что выплатишь мне…

— Десять тыщ! — купец не тормозил!

— Двадцать!

— Пятнадцать!

— Езжай в Сормово и, там торгуйся!

— Хорошо, пусть будет семнадцать — ни тебе, ни мне…

— …Восемнадцать тысяч рублей, по окончанию твоего подряда! Так, что? Я пошёл собираться?!

— Чёрт с тобой, Дмитрий Павлович, портки последние снимаешь…

Уже на бегу я парировал:

— Так, вроде — не я, а ты ко мне прибежал, Ерофей Кузьмич? А? И, вроде это ты, а не я на моём полу вмятину от лба оставил? Али, не так, а?!

— Так, так…, — еле скрывая радость, пробубнил купец.

А не маловато ли я с него собрался содрать?!

— Ну, раз так — иди на кухню и, там съешь лимон, чтоб я не видел твоей довольной рожи!

С час я, как офуевший метеор, летал по Постоялому Двору, собирая нужный инструмент и прочее барахло в кузов «Хадроза». Был погружен один бензиногенератор, два сварочных аппарата, бочка бензина, куча электродов… Всё предусмотрел, вплоть до сухпайков на трое суток — мало ли, чё!

Разбудил обоих «левшей», Самоделкина из города срочно вызвал — за ним смотался на своей учебной тачке Малыш. Пришлось пойти на нарушение «Правил»… Короче, свистать всех наверх — на горизонте галеон, под завязку набитый золотом, нарисовался!

Через час с небольшим наша автоколонна выехала, проехала Нижний и, после непродолжительного путешествия, подкатила к месту стоянки аварийного судна… Несмотря на нетерпеливую нервозность Ерофея Кузьмича, первым делом осмотрел обваренных кочегаров… Ну, ничего страшного, в принципе.

— Не заматывайте тряпками — пусть на свежем воздухе подсыхают…, — посоветовал им и смазал их ожоги специальной — от ожогов, из своего времени принесённой мазью.

Потом осмотрел котёл…Мама, ты моя родная! Картина Репина, называется: «Приплыли…»! Как только сам пароход не разнесло к чертям!?

Ну, чё делать? Назвался груздём — так, пищи, но лезь в кузов! Ничего! Глаза боятся, а руки делают…

Первым делом, наскоро ознакомился с чертежами котла, попутно получая пояснения от присутствующего здесь судового механика… А, фигня война — в моём времени любой сантехнический бойлер сложнее!

Провёл переноску в кочегарку судна и настроил там электрическое освещение от заведённого бензогенератора…

С помощью команды разобрал — к тому времени уже остывший котёл, с помощью обоих «левшей» и Самоделкина зачистил рваные края болгарками… Собрали вместе — стали варить… Сам я варил без отдыха наиболее сложные и ответственные места, «левшей» — подбирающих за мной то, что попроще, по очереди менял — давая каждому по два часа покемарить.

Однако, да! Они оба уже сваривают достаточно хорошо для людей, менее года тому назад, вообще не имевшими никакого понятия про электросварку! Однозначно — таланты!

…Хорошо, что во время «технологического перекура» обратил внимание! Один из пароотводящих патрубков был так изувечен, что здесь на месте я его отремонтировать не смогу…

— Малыш, родной мой! Возьми мою «Хренни», заправься «люксом», смажь солидолом тормозные колодки и, давай газуй изо всех сил в Солнечногорск! Найдёшь там Виталия Петровича — ты его знаешь, пусть срочно выточит вот такую хреновину…, — и, я дал Малышу злополучную деталь, — как только выточит, дуй с нею сюда — да так, как будто за тобой черти гонятся!

Малыш кивнул и рванул, как перепуганный…

— Стой, блин!

— ???

— Про тормозные колодки я пошутил — остальное в силе!

Малыш, так резко сквозанул, что я даже не успел удивиться…

…Уже, практически заварили, а Малыша всё нет и, нет! Я то и, то — весь испереживался, а купец — вообще… Того и, гляди за борт кинется! Пока делать нечего — устранил ещё кое-какие мелкие неисправности, потом присмотрелся повнимательнее… Итить, твою!!!

— …Чё, за дела? — спросил я у механика судна, поймав того в укромном уголочке и, не забыв дать ему под дых — для большей коммуникабельности, — почему у вашего котла предохранительный клапан проволокой обвязан?

Механик к такому обхождению явно был не привычен и потёк, как пластилин на радиаторе отопления:

— Ик, ик, ик…. Дык, сам старпом приказал! Мы так завсегда делаем! Чтоб поднять давление в котле — хозяин больно сильно торопился!

— Так и, хозяин в курсе?!

— Ну, да! Сам и, приказал… По сто рублей каждому обещал, если придём в срок…

— Вы, хоть понимаете, сидоры, что натворили?!

Стоит, хлопает голубыми брызгами:

— Вы же одного человека убили и двух искалечили… Козлы — никак иначе, тебя вместе с капитаном, со сторпомом и с вашим хозяином и, не назовёшь!

Но, на «козла» в этом времени не обижались… Ну и, чё делать? Права качать? Так нету здесь никаких прав у тех бедолаг, которых эти уроды убили и искалечили в погоне за своим барышом…

Тьфу, ты блин! Знал бы — хрен связался, б…

— Ладно я понимаю: купец Барышников — барыга, старпом, по ходу — просто лоцман… Оба они в железяках ни бум-бум. А капитан, так вообще — просто место на мостике занимает… Но, ты то! Ты — технически образованный, же! Твоя же рожа, обезображена интеллектом…

Механик бессмысленно лупал мимо меня гляделками…

— …Ты же не мог не понимать, что делаешь и чем рискуешь! Порвало б, котёл чуть-чуть посильнее — утонул бы пароход…

Может, так попробовать? Конечно, ничего не воротишь, никого не излечишь и, тем более не воскресишь… Но, может в дальнейшем — если не думать, так хоть бояться будет!

— …Так Ерофей Кузьмич и капитан со старпомом, всё бы на тебя — придурка, списали б! Все свои убытки…

Ну, вроде побледнел — кажись дошло. Мозгаклюевские психологические штучки-дрючки хорошо действуют — особенно, если «пациента» сперва — перед «зомбированием», напугать до полусмерти! Нет, ну что за… Что за дебилы живут и, работают механиками и инженерами в этом времени! Долбоё… Тут я вспомнил про Чернобыль и, мысленно прикусил язык…

…Прилетел взмыленный Малыш на дымящей — как сбитый самолёт, «Хренни». Кажись, писец движку!

Чёрт! Размеры чуть-чуть не сходятся! …Или, нет? Блин, резьбы же разные! Эта резьба сделана инструментом, по крайней мере, конца двадцатого века! Не парясь больше, просто тупо забил патрубок кувалдой на место и обварил вкруговую внутри и снаружи… Не себе — пойдёт!

Развели пары… Ну, внутренне я был спокоен — давление в паровых котлах этого времени, так себе. В фунтах на квадратный дюйм я так и, не научился разбираться — но, по-моему, никак не больше десяти килограмм на сантиметр. Фигня, короче…

Купец, зато… Чуть ли, не сам самолично лопатой угол в топку кидал! И, судовое начальство от него не отставало, выслуживаясь — а, может и, взаправду переживая за своё рабочее место. Эх, собрать бы вас — уродов, в кучу и самих в эту топку закинуть! Тьфу!

Наконец, давление пара достигло рабочих параметров… Подержали на них, чуть выше с полчаса и, капитан, по приказу купца приказал готовиться к отплытию… Было одиннадцать вечера — справились, даже на четыре часа раньше срока! Вот, что значит передовые технологии!

Наскоро распрощавшись… Наскоро, потому, что Ерофей Кузьмич сильно торопились — а, я изо всех сил себя удерживал, чтоб не дать ему в морду… И, расстались — я поехал на остывшей «Хренни» отдыхать на Постоялый Двор, купец повёз свой подрядный груз дальше на место назначения.

…Вопреки ожидаемому, ничего с движком моего авто не сделалось! Через день — прямо с утра, его сняли и разобрали. Первый такой опыт для Малыша и Самоделкина. Да и, для меня тоже — если, говорить об этом определенном типе мотора, для этой строго определённой марки машины.

Двигатель «Хренни» по простоте разборки-сборки напоминал конструктор «Лего» — до обеда разобрали, после обеда собрали… И, всё это — не торопясь, подробно изучая!

Дефект оказался пустяковым: от перегрева вырвало из дюралевого картера пару стальных шпилек, через них стало сочиться моторное масло и попадать на выхлопной коллектор… Вот и, всё «дымление»! Подумав, я исправил дело, прикрутив с внутренней стороны картера на шпильки по гайке с шайбою и, хорошенько их законтрогайев. Теперь, хрен вырвет! Надо будет подсказать Шатуну про эту рацуху — пусть в серийных экземплярах применит.

Вообще-то, довольно-таки выносливый движок — прощает самую грубую эксплуатацию! Но, злоупотреблять, конечно, всё равно не надо…

…Через месяц приплыл обратно купец Барышников, нашёл меня и, чуть ли не лобызая руки, полностью со мной рассчитался. Вежливо заманив его в свой кабинет, я не удержался и заехал ему в роговой отсек. В челюсть бить, по причине её зарослости густой бородищей побоялся — запросто мог попасть в гортань и сломать её…

— За что, Дмитрий Павлович?! — изумился тот, когда пришёл в себя, сидя на заднице.

Я подробно рассказал ему, за что:

— …Ты хоть про погибшего человека — твоего кочегара, вспомнил, ушлёпок?

— А, как же! Свечку за помин души поставил…

— Себе в задницу ту свечку вставь! А, про семью его ты вспомнил? А, про детей? По твоей вине они осиротели… Ты, когда ко мне приполз, про своих деток причитал! А про его, что не причитаешь? Кто его сирот кормить будет?!

Купца, по ходу и, так совесть потрахивала — поэтому он, даже и, не обиделся за оплеуху, а отведя взгляд куда-то в сторону, промямлил:

— Сейчас же распоряжусь…

Вот, что значит доброе слово, подкреплённое хорошим ударом по морде! Прямо таки, чудеса творит…

— И, про тех двоих… Тех — коих не убило, слава Богу, а только обожгло, не забудь…, — я уже знал, что те двое кочегаров, что увезли в больницу — уже практически выздоровели, — по твоей вине они сезон, считай, пропустили.

— Заплачу им, как будто они у меня всё лето проработали…, — закивал Ерофей Кузьмич.

В, общем — конструктивно пообщались! На прощанье, я снисходительно похлопал купца по заросшей щёчке, так что у того ноги подкосились и, выдал:

— А, вообще-то, продолжай в том же духе! Благодаря твоей тупой жадности, я за неполные сутки почти двадцать штук срубил! Где, ещё найдёшь такой дисконт?! Хахаха!!!

Вот это, по ходу, Ерофея Кузьмича больше всего проняло! Жаль вот только, что на всех купцов, меня одного не хватит, а правительство на промбезопасность и охрану труда своих граждан — что платят ему налоги, положило член… Даже, Орёл в этом вопросе не «полетел» мне на встречу:

— Да, ты что, Дмитрий Павлович?! За Его Императорское Величество меня считаешь?! Так, здесь и царь — не поможет… Или, может быть — за самого Господа Бога?! Да, только заикнись я об этом! На меня таких собак спустят — вылечу, как пробка из бутылки!

А, вот этого не надо! Не надо, чтоб Орёл — губернатор, то есть, «вылетал как пробка» из своего губернаторского кресла! Не оперился я ещё — самостоятельно не полечу… Но, у меня в «Корпорации USSR» порядки будут совсем другими. Надо внедрить в ней советскую «Технику промышленной безопасности». Причём, сильно не затягивать! Несчастных случаев, уже было полно-полно было. Был и, один смертельный — это когда нижегородский строитель с купола Храма сорвался…

…Ну, это уже потом было! После ремонта же, парохода купца и неполной разборки-сборки движка моей «Хренни»… Ну, ещё точнее — денька через три! Так, вот: не успел я в тот день проснуться — как, ко мне уже целая очередь выстроилась! По поводу этого самого «Электрогефеста»… И, как давай мы с моими «левшами» рубить бабло! Даже, с самого Сормово — с судостроительного завода заказы были! Конечно, на «почти двадцать штук» работы больше не было — но, меньше ста рублей за заказ я не брал! А, нередко заказы были и, на пять «штук» — бешенные по этим временам деньги!

Для проживания «левшей» я специально выделил им по комнате на Постоялом Дворе, с предельно возможными для этого времени удобствами… В «Автосервисе» оборудовал специальное помещение для сварки, максимально обезопасив её противопожарно.

Но чаще, конечно, приходилось варить на выезде… Вывозили оборудование иногда на «Хандрозе», но чаще на ломовой телеге, арендуемой у Бомбилы — бензин экономили.

Работали они оба у меня по шесть часов в день — дети же, ещё! Обоим и, по шестьнадцать ещё нет. Если какой срочняк — я выезжал сам… Молока для «левшей» я приказал выдавать, сколько выпьют — за вредность. Да и, вообще — Карпу приказал их кормить столько, сколько съедят! Одел я их с иголочки — у одного из лучших портных города, настолько мне «левши» хороший доход приносили! Впрочем, они оба «на выход» предпочитали носить рабочую робу, которую теперь шили в Солнечногорске — по образцу моей «афганки»…

В сентябре хватился — им же учиться надо! И нанял для них двух репетиторов — учить по «моим» учебникам. По утрам учение, после обеда — работа… Хорошо пошло! Левша учился неохотно, но схватывал весь учебный материал с ходу. Правша, наоборот: учение давалось ему с превеликим трудом, но он, по-крестьянски набычившись, стиснув зубы упорно занимался… Какие же мы — люди разные, однако!

В самом начале я самые ответственные места варил сам, «левшам» оставляя всякую мелочёвку… Затем, несколько попозже — они уже варили сами, я лишь наблюдал и проверял качество дефектоскопом. Наконец, они начали варить совершено самостоятельно и, даже сами проверяли свою работу!

…Наблатыкавшись в сварке, оба «левши» начали задавать нескромные вопросы об зарплате. Назревал бунт на корабле! Ну, это уже к зиме ближе. Интересно, сами дошли до этой мысли или «подсказал» кто?

— Парни! Давайте раз и навсегда объяснимся! Да, вы приносите мне очень большой доход… Вот только, не забывайте: на моём оборудование, моим инструментом, на моём бензине… Другого такого оборудования нигде в мире больше нет! И, без меня вы — никто и, звать вас никак! Так, что охолоньте!

Ваня — тот что Левша, не «охолонул» — я вижу:

— Это, раз! Теперь, два: вам ещё учиться, учиться и ещё раз — учиться! Хреново вы ещё варите. В таких делах одних способностей мало, вам — базовых знаний не хватает…

— Да, не хуже тебя варим, Дмитрий Павлович! — начал хамить Левша.

— Возможно… Да, я ведь не сварщик, — я старался изо всех сил сдерживаться при общении с подростками, — я — помещик, если забыли… Мне позволительно плохо варить! А, как Борис Михайлович варить можете?

— Ну, нет…

— Ну и, за что вам платить? За то, то варите железо не хуже «барина»?!

Другой Ваня — тот, что Правша, по ходу, был с этим согласен, а вот Левша:

— Так, ты ж Борису Михайловичу вообще не платишь?!

Вот утырок, а?!

— Если, даже ему я не плачу, то с какого перепуга я бы платил вам?

На такой логический довод, у Ваньки Левши не нашлось контраргументов…

— Я конечно, могу платить вам рублей… Да, даже по триста в месяц! Мне денег не жалко!

Оба при…уели… Это, примерно — жалование армейского капитана! Нет, вру: БОЛЬШЕ!!!

— Но, я вам пока платить вообще ничего не буду — мне вас жалко! Большие деньги на молодёжь пагубно влияют. Вы уж, в этом деле, мне лучше на слово поверьте, а не на собственном горьком опыте убеждайтесь! Начнёте по молодости, по глупости по кабакам, да по девкам бегать… Да, не надо меня перебивать, я что не знаю!? Сам, таким был! Сопьётесь, на фиг… Или ещё, что хорошего — сифилис подцепите… А, оно мне надо?! Это же, мне какие убытки!

Помолчал немного, пусть успокоятся…

— Не, парни… Если вам что-то не нравится — идите и, кому-нибудь на меня пожалуйтесь! Губернатору, например… Хахаха! Или, вообще — увольтесь от меня и наймитесь на фабрику… За три рубля в месяц! Хахаха!!! Есть тут, неподалёку — свинцовые белила на ней делают. Через два года сдохните — отвечаю! Молока за вредность там не дают… Двумя придурками на этом свете меньше станет! Хахаха!!!

Наконец, сломал я их гордыню — поняли, кто в доме хозяин!

— Я вам более привлекательный вариант предлагаю!

Притихли оба, навострив ухи:

— Пять лет вы на меня бесплатно работаете, заодно учась варить — повышая свою квалификацию… Я, всё это время вас кормлю, одеваю, учу — всё бесплатно, заметьте! Затем, отучившись, будете работать у меня за хороший оклад… Какой? Там посмотрим. Думаю, он вас устроит. Кроме того, вы оба получите от меня по подарку за хорошее поведение… Вот, ты что хочешь от меня? Говори любую вещь!

Облизнув отвисшую губу, Левша выпалил:

— Автомобиль! Такой, как у тебя!

— Хорошо! Получишь «Хренни-Лох» — такой, как у Малыша… Ты, чего желаешь, Ваня?

Правша подумал, поскрёб подбородок, посмотрел куда-то на потолок и, ответил:

— Хочу я, Дмитрий Павлович сварочный аппарат и генератор…

— Да, без проблем! Будет тебе сварочный аппарат, слово даю!

А всё равно будет он на меня работать, никуда не денется! Со сварочным аппаратом или без него. Только у меня и, нигде более — ещё очень долгое время, можно будет получить электроды, запчасти к сварочнику и многое другое…

— Хочешь своё дело открыть?

— Да. Хочу свой завод!

Я чуть на …опу не сел! Прогресс с момента нашей последней беседы, просто зашкалило! Со всеми бы, у меня так…

— Какой, молодец! Помогу всем, чем смогу! А учиться не хочешь, что ли? Профессором там, стать… Помнишь, я говорил?

— Помню… Мне Антон сказал, что можно учиться и работать. А потом экстерном сдать…

Да, я заметил — Правша всё больше со Студентом в свободное время общается… А с кем в свободное от работы и учёбы время общается Левша? Не знаю…

— Ну, успехов вам обоим! Но, ещё раз запомните — всё это и, даже — ещё что-нибудь сверху, вы получите только при хорошем поведении! Так что, думайте хорошенько головой, прежде чем что-нибудь творить!

За Правшу я теперь мог быть спокоен… А, вот за Левшу — я бы так уверенно не поручился! Тут и, Мозгаклюй не смог ничем помочь:

— Очень непредсказуемый психологический тип… Невозможно со стопроцентной гарантией определить — что от него можно ожидать. Гений короче! А гении — они такие непредсказуемые! Конечно, если возле него постоянно сидеть… Ты, этого хочешь от меня?

…«Этого» от Мозгаклюя, я ни в коем случае не хотел! Он и, так был очень занятой человек! Вот и, опять — только что, Женька опять приехал в Нижний. В этот раз он приехал с Опером — подобрать тому двух помощников:

— Ну, где ты видел шерифа без помощников, Дмитрий Павлович?! — скалил зубы заметно повеселевший после того, как сюда попал, Опер.

— Как дела, Палыч?

— Да, какие там дела? Дела у вора, да у прокурора, а у нас так — делишки…

— Так, как там делишки, Палыч?

— Ну и, контингент ты мне подогнал… Ээээ… Дмитрий Павлович! А, так — ничего делишки!

— Справляешься?

— А, куда они, на хрен, денутся?! — угорает…

Значит, всё в порядке!

— Кстати, Дмитрий Павлович…, — обратился ко мне Опер, перед самым отъездом, уже выбрав себе «помощников» — двух свеже — демобилизованных из царской армии парней, — ты не против будешь, если я в Солнечногорске небольшую «кичу» организую? Назрело, понимаешь…

— «Кичу»?

— Ну, да! Для мелких правонарушителей…, — ну, мент — он и, в Африке мент! — очень, знаешь ли, помогает для профилактики! Не всем, конечно…

— Аааа… Что-то вроде «пятнадцатисуточников»!

— Ну, да! Посидит там, какой-нибудь ухарь, подумает… Глядишь, поумнеет.

— Организуй, раз считаешь, что надо… Помочь чем? Людьми или стройматериалами? Сам же знаешь, какой напряг, что с одним, что с другим…

— Пока, своими силами обойдёмся! Есть у меня уже десятка два залётчиков — вот пусть сами для себя и строят! И стройматериалов пока не надо — обойдёмся поначалу простейшей архитектурной формой, типа «зиндан»!

…Жизнь реального попаданца такова — не успеваешь решить одну проблему, как возникает другая! Тяжёлая жизнь, короче… Как-то раз, была попытка ограбления — средь, практически, белого дня: пытались угнать ломовую телегу с бензиногенератором и сварочным аппаратом. Хорошо, добрые люди рядом оказались, помогли отбить! Злоумышленникам удалось скрыться, а мне пришлось нанять специального человека — из казаков, для сопровождения и охраны на месте работы…

Потом я заметил, что Левша стал куда-то, по ночам пропадать… От него, после возвращения попахивало табаком и водкой… Один раз, вообще — вдрызг привезли! Заказчики стали жаловаться — пошёл брак! Репетиторы жаловались — на уроках спит! Непорядок! Теряю ценного кадра… Нанял двух воспитателей: одного из татар, другого из староверов. Нанимал, отбирая из претендентов с помощью Женьки:

— Ни чё мужики… Авторитетные для молодняка! Я их, пожалуй, потом в свою школу возьму.

Коротко проинструктировал «воспитателей»:

— Нанимаю на пять лет… Буду платить вам по пятьдесят рублей в месяц… Ну, это так — голый оклад. Если с подопечными всё в порядке, то в конце года плачу ещё столько же, то есть — годовой оклад!

Несколько узковатые татарские глаза стали идеально круглыми — как циркулем нарисовали!

— Но, будет и, ещё премия: если в течении всего срока — пять лет напоминаю, у ваших подопечных не будет крупных залётов, то при расчёте дам каждому из вас денег на дом и хозяйство!

Татарин буркнул что-то там, про Аллаха, типа — велик он, а Старовер истово закрестился двумя перстами:

— Глаз не спущу! У меня не забалуют!

— Ну, сильно то, не усердствуйте! Любая строгость должна быть в меру…

— А пороть то, можно?

— Пороть? Можно, но лучше не надо… Без моего личного разрешения — никаких телесных наказаний!

— А, как тогда?!

— Крутитесь, я за что вам деньги плачу?!

Дело с «Электрогефестом» пошло так хорошо, что я специально нанял — по рекомендации Племяша, приказчика заниматься сварочными заказами и, вообще коммерческой стороной этого дела.

Это меня настолько «разгрузило», что я наконец-то, я смог полностью взяться за свои — непосредственно организационные дела…

…В середине августа на «Железоделательном заводе» была торжественно открыта «Школа рабочей молодёжи» и, чуть попозже — «Воскресная школа» для взрослых. В жандармском Отделении немного покрутили носом от таких названий, но ни чего не сказали… И не запретили. Там у меня всё схвачено!

В «Школа рабочей молодёжи» должны будут учиться дети работающих у меня рабочих. Все, без исключения! Это и, в контракте, то есть — в условиях найма, который всяк подписывал, нанимаясь ко мне на работу, было русским языком прописано… Ещё в контракте было сказано, что отучившиеся у меня, в моей школе дети, обязаны будут у меня пять лет отработать — заниматься благотворительность я не собирался! Без этого — без согласия на эти условия, на мой завод на работу не принимали. С утра дети учатся, после обеда помогают своим отцам. Предполагалось ещё — для окончивших «Школу рабочей молодёжи» устроить «Заводское техническо-ремесленное училище»… Но, это на «потом».

В «Воскресной школе» учились пожелавшие учиться взрослые. Для стимуляции этим — пожелавшим, давались некоторые послабления по работе: в частности сокращённый на два часа рабочий день — при той же зарплате, плюс раз в полгода по две недели оплачиваемого отпуска для подготовки к экзаменам.

Правда, обе школы испытывали жутчайший голод преподавательского состава… Особенно, по рабочим профессиям. Опытные рабочие наотрез — вплоть до угрозы увольнения, не желали обучать чужих ребятишек. Как я понял — опасаясь конкуренции за рабочие места, со стороны ими выученных… Вот, такие дела! И, как тут быть и, что делать, я — с наскока, так и не смог придумать.

Ну ничего, со временем всё наладится!

На «Железоделательном заводе» также была открыта столовая для рабочих, где могли пообедать они сами и их, учащиеся в «Школе рабочей молодёжи» дети… Причём, за сущие копейки! Столовая была, довольно таки роскошно отделана, расписана лучшими нижегородскими художниками. Сразу видно для людей, а не для скотов. Такая чистота! Работяги, поначалу заходили туда разинув рты и робко по сторонам озираясь…

Кроме того, неподалёку от «Железоделательного завода» был заложен четырехэтажный многоквартирный дом со всеми удобствами. С водопроводом, центральным отоплением от заводской котельной, горячей водой — оттуда же и, даже унитазами в туалетах! Унитазы в России ещё не производились и, их я намеривался закупить за границей.

Именно для молодых — перспективных рабочих предназначался этот дом! Инженеры имеют такие оклады, что сами свободно купят или снимут себе, практически любое жильё в городе… Комнатёнки, правда в этом доме будут небольшие и, потолки — два сорок, как как в советских «хрущёвках».

Сразу хочу сказать, что это я делаю не от того — что я такой добрый, а оттого — что возможность имею! Всё это делалось на деньги, заработанные самим заводом. Для себя я — пока, ничего не брал с прибыли этого завода. Другие промышленники, возможно так поступать не имеют возможности… Впрочем, я никого из них не спрашивал.

Ещё на «Железоделательном заводе» проводились регулярные лекции, для которых был построен специальный лекционный зал. Проводили их, разумеется, питомцы моей «Школы публичных лекторов», причём — в рабочее время! Тема лекций? Да, любая! Хоть про личную гигиену или про вред алкоголизма и табакокурения. Хоть про то, «…а, есть ли жизнь на Марсе?»! Лишь бы интересно было! Часто лекции сопровождались показам диафильмов по теме…

Цель? Ну, кроме всего прочего — отбор лекторов. Те, у которых рабочие на лекциях засыпали, безжалостно отбраковывались. «Стратегическая» же цель — создать «пропагандисткую машину», приучить народ к «моему» слову. Ближе к семнадцатому и позже, совсем другие «лекции» пойдут!

…Наконец, в самом конце августа удалось несколько освободиться и, почаще наведываться в Солнечную Пустошь. Проблемки там, кое-какие замаячили… Самая главная «замаячившая проблемка»: с начала лета у нас работала группа инженеров из Германии — из той самой «Электротехнической Компании», с которой у меня был заключён договор об строительстве электростанции. Так, вот: у них возникли ко мне некоторые неотложные вопросы… Точнее, очень много неотложных вопросов! Ох и, высушили они мне мозги, за неполный месяц!

В силу ряда причин немцам не понравилось ни то место, где я предполагал строить, ни изменённый план прокладки узкоколейки… Короче, им вообще ни чё не нравилось!

— Торф так далеко возить нельзя! — втолковывал мне через переводчика их главный, которого я сразу же обозвал, про себя, Борманом, — торф имеет свойство самовоспламеняться!

— Можно возить влажный торф…, — пожал плечами я.

— Тогда придётся возить много бесполезной воды — а, это ударит по рентабельности!

— Это ваши проблемы! Рентабельность можно поднять и, другими способами — не только за счёт выпрямления путей транспортировки…

Была ещё целая гора претензий, по поводу которых я спорил с Борманом до хрипоты… Но, особенно их не устраивал жилищно-бытовой вопрос — немецкий рабочий, про инженера я уже и, не говорю, ни в какую не желает жить ни в палатке, ни в землянке! Даже временно!

— Вы предлагайт нам построить целый город! Фи не сошёль с фума?! — вообще-то переводчик у Бормана был классный, просто ему передались эмоции шефа.

— Договорились же уже!

— Ми не зналь обстанофк на мест!

Вашу ж, немецко-фашисткую мать!

Ну и, так далее и тому подобное, в том же духе… Достала, короче, меня эта гнида фашистская!

Когда эмоции немного успокоились, Борман ещё раз пояснил свою позицию:

— Мы, конечно, можем следовать буквально букве и духу договора… Но, это не в ваших же интересах — так как сильно затянет сроки ввода объекта в эксплуатацию. И, причём это будут фа-мажорные обстоятельства, то есть — убытки целиком лягут на Вас!

— Хорошо, я понял ваши аргументы! Конкретные предложения будут или только неконструктивная критика?! Кроме предложений по узкоколейной железной дороге, конечно. По ней я уже принял окончательно решение.

Чертыхнувшись на языке Гёте и Гитлера, Борман «внёс» целую кучу «предложений» — главная из которых сводилась к тому, что инфраструктуру «Солнечного» должен строить я. Капиталисты, мля! Причём, реальная стоимость постройки электростанции в целом, для меня уменьшилась незначительно… На мои аргументы Борман выдвигал свои контраргументы и дело грозило перерасти в простую затяжную склоку и встать надолго.

— Чьорт с фами, — наконец, сломался я, ибо осто…издело, — тафайте переделаем догофор…

С другой стороны, это даже хорошо, что строительством электростанции, ключевого объекта — без которого никакого «прогрессорства» мне не видать, как собственного затылка, руководит не какая-нибудь тряпка — а, человек умеющий настоять на своём. Это пойдёт только на пользу делу!

Почуяв мою слабину, долбанный Борман — так и, разэтак его немецко-фашистскую мамашу, приболтал меня ещё и, на то — чтобы возить немецких специалистов из Балахны, где они пока снимали жильё, к месту строительства электростанции на автотранспорте! Инженеров на легковых «Хренни», рабочих на пассажирском варианте «Хандроза». Для себя, эта гнида фашистская, вообще — персональный автомобиль с персональным шофёром «выбил»! На следующий год — осенью, я ему пообещал… Куда деваться?!

К счастью, на этом амбиции Бормана и закончились, а вся переделка первоначального проекта обошлась сравнительно дёшево и быстро. Для строительства посёлка Солнечного мною бы нанят отдельный купец-подрядчик — тут хорошо помог своими связями Племяш, очень хорошо помог своим «административным ресурсом» Губернатор, ещё больше — возможно, сам Господь Бог и, через месяц — в середине октября, в строительство Нижегородской Тепловой Электростанции, компании «USSR РОССЭНЕРГО», был торжественно забит первый колышек.

…В промежутках между нашим с Борманом обоюдным вынесением мозга и трепанием друг другу нервов, частенько — я набегами заскакивал на свои земли. Так, сказать, ревизировал «великие стройки»… Не, не «коммунизма» — свои!

Чаще всего, конечно, приходилось бывать на уже строящейся пристани. Практически здесь, же — чуть севернее, будет построена и электростанция с посёлком Солнечный. Южнее, предполагалось построить крупный нефтеперабатывающий завод. В будущем…

Так, вот… Если, строительство электростанции — ключ к успеху моего «прогрессорства», то эта пристань — ключ к успеху строительства электростанции! Так, что бывать приходилось на этом ключевом объекте частенько… Практически, каждую неделю!

…Каждый раз приезжаю — работа в самом разгаре, в режиме перманентного аврала! Сама пристань уже построена и, на неё как раз выгружали кирпич с причаленного парохода братьев Блаженовых. Строились в большой спешке жилые и подсобные помещения… Да! Мы — не немцы! Особенно много народу рвало пупы на складах — ожидалось прибытие большой партии цемента, а он в этом времени очень дорогой… Не дай Бог дождём намочит!

Конечно, за спешкой всё деревянное — то есть временное… Ну, а что делать? Этот кирпич, к примеру, прямо сейчас в Солнечногорске нужен… Некогда ждать, когда что-нибудь монументальное для его разгрузки будет сооружено!

От самой Пристани рельсы узкоколейки не были ещё проложены — только насыпи да выемки под неё копались… А, вот в самой Солнечной Пустоши полотно узкоколейки уже вовсю укладывалось — там, как на американских Великих Равнинах, поверхность земли была настолько идеально ровная, что шпалы можно было прямо на грунт класть!

…Разговорился с инженером, который руководил этой стройкой:

— К зиме мы эту пристань Вам закончим… А что дальше, Дмитрий Павлович?

Первый раз я его слова пропустил мимо ушей и на его вопрос не ответил… Однако, Инженер был настойчив:

— Да тут максимум три — четыре парохода войдёт, причём — не самых крупных! На ближайшие лет пять этого хватит, а что дальше?

Моих то — «грандиозных планов», он не знал!

Я немного подумал и, его несколько в них посвятил… Совсем немного посвятил — самую малость!

От «самой малости» Инженера несколько вставило:

— Вот, это да! Какой, однако, у Вас размах! Как у Петра Великого…

— Да! Я такой! Вот такой, у меня размах! Что с моей пристанью то, делать?

— А, ничего не поделаешь — рельеф дна, видите ли…

Надо, же — умник!

— А, если подумать?

— Ну, не знаю…

— А если хорошо подумать?

…В следующий мой приезд, Инженер сказал¸ что «хорошо подумал»:

— Поехали, покажу на месте! — Инженер кивнул на мою «Хренни».

Может, просто покататься захотелось?

Приехали на Старую Паромную Переправу — на самый, в этом месте, обрывистый берег Волги, напротив длинного — километров на пять Острова:

— Вот от этого места, до Острова я бы насыпал плотину…, — показал Инженер рукой от крутого берега, где мы стояли до окончания длинного, узкого Острова, — и, получился бы очень вместительный затон, в котором не то, что пристань — судостроительный завод можно построить!

Вообще то, я судостроительный завод строить не планировал… Думал обойтись сотрудничеством с Сормово. Но, как говорится, аппетит приходит всегда не вовремя…

— Перекрыть, получается Волгу? — я облизнулся.

— Да, полноте! Какую ещё Волгу? От Острова до нашего берега расстояние раза в три-четыре меньше, чем от него же до того берега! Ну, ускорится течение в незагороженной части русла и, всего-то дел!

Заманчиво… На перспективу. Я присмотрелся к Инженеру повнимательнее:

— Берётесь составить проект? Только учтите: вон там будет построена электростанция… А вот там — Посёлок Солнечный. А вот здесь — нефтеперерабатывающий завод…Если нужны какие-то расчёты — обращайтесь ко мне. У меня есть классный математик — в момент расчёты делает… Прямо, не успеешь глазом моргнуть!

И, зовут того «математика» — Компьютер…

Надо будет после окончания работ этого Инженера к себе его переманить, не забыть. Широко человек мыслит!

Хотя, что тянуть кота за хвост?!

— Я строю «город-сад[56]» и мне нужны помощники… Вы, как? Готовы составить генеральный план на бумаге, а потом воплотить его в камне, бетоне и металле?!

Охренев от такого «метода» вербовки, Инженер, тем не менее согласно кивнул головой…

— Ну, как завершите здесь и закончите «проект» найдите меня…

…В одно из моих следующих посещений строящейся Пристани я снова застал там под разгрузкой пароход братьев Блаженовых. Братья, выгрузив на Пристани большую часть груза, должны были плыть на место Лесоповала. Я воспользовался представившейся оказией, чтоб разок побывать и, там… Само путешествие мне не понравилось — долго и скучно… И страшно! Пароход до того был дряхл — что того и, гляди развалится. Хорошо, что захватил с собой спиннинг — отвлекался от мыслей об грустном рыбной ловлей.

Ход же самого лесоповала меня очень порадовал! Работа просто кипела и била ключом, как камчатский гейзер! То там, то сям под напором стальных топоров и пил двадцатого века валились столетние сосны, так до двадцатого века и, не дожившие: Бугор, с ходу скентовавшийся с подрядившимся на лесоповал купцом, забраковал местный инструмент и снабдил лесозаготовки нашим — из «пещеры Синдбада Алибабаевича»… Двуручными и лучковыми пилами и стальными топорами. Просил у меня ещё и бензопилы, но в этот раз я не дал — присмотреться сначала к купцу надо. Пока же лучковыми пилами обойдутся.

Деревья валились, с них обрубались сучья и оставлялись сушиться до зимы… Всего на лесоповале трудилось человек сто… Ну, ещё человек двадцать его благоустраивали и обслуживали лесорубов. Всем процессом рулил купец, рекомендованный мне опять же Племяшом, по фамилии Елизаров, а звали его Феликс… Нехарактерно, блин для русского купца! При встрече я, немного пообщавшись, дал Феликсу прозвище — Железный Дровосек.

Однако, на поверку оказалось, что тот вовсе не русский, а башкир… Как у нас — в России, все заморочено, то! Феликс реально был дровосеком, то есть — лесопромышленником! Из семьи потомственных лесозаготовителей — купцов, занимающихся лесной промышленностью. Он так много знал, как об деревьях и их древесине, в общем — так и, об их заготовке и переработке вообще, в частности!

Про каждую породу деревьев он знал буквально всё! Когда эту породу надо заготовлять, как сушить, на какой год лучше перерабатывать… Столько много информации — просто в мою черепную коробку столько не умещается! Здесь ещё один ноутбук нужен!

— Это дерево только на дрова и годится…, — пояснял он мне, пренебрежительно указывая на уже заготовленные, — на деловую древесину лес надо валить осенью, когда рост прекращается… И, дать вылежаться на месте года два…

И ещё много-много всевозможных нюансов!

— …Феликс Тагирович, а ты не хотел бы в доле со мной офигенно сильно продвинуться? — по-моему, лучшего компаньона в этом вопросе мне просто не найти!

— Поясни, Дмитрий Павлович, что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду построить на этом месте очень крупный лесозаготовительно-деревоперерабатывающий комбинат и хочу иметь тебя в моих компаньонах… Я даю деньги — ты строишь, а потом рулишь. Прибыль — поровну делим… Если желание будет, свою долю потом выкупишь. Как, тебе такой расклад?

После чего долго-долго терпеливо рассказывал Железному Дровосеку об своих планах и, об его — по поводу моих грандиозных планов, блестящих перспективах…

Однако, Железный Феликс оказался воистину железобетонным по осторожности и, особенно — по упёртости! По упёртости, он вообще — ещё мне, сто очков форы даст! Прямо так сразу он и, не клюнул! Очень осторожные переговоры со мной он вёл аж до зимы… И, всё норовил так дело повернуть, чтоб ему как можно больше преференций!

Зимой (Женька Мозгаклюй немало поспособствовал мне уболтать упрямого и недоверчивого башкирского Железного Феликса), мы всё же подписали договор об создании компании «USSR ЛЕСОПОВАЛ», дочернего предприятия «Корпорации USSR». Вот теперь можно подумать про снабжение лесоповала бензопилами! Штук сто, я думаю, хватит на первое время. Только, не забыть бы про запчасти… А бензин? Не! Все бензопилы сразу не дам. Пока штук десять — за глаза, хватит!

Ну, с этой стороны у меня, вроде, тоже — всё на мази!

…Вернувшись через день на пристань, я на моей «Хренни» проехался по тракту, вдоль строящейся узкоколейной железнодорожной линии. А, что? Пожалуй, ветку до Солнечногорска они к зиме закончат!

Пробыв неделю в Солнечногорске, утрясая некоторые дела, которые без меня никак сами по себе утрясаться не хотели и, сглаживая особенно выпирающие «шероховатости», я вырвался посмотреть, что на Болотах и до них творится… Перед Болотами строился город — ни больше ни меньше! Причём строился не как попало, а по единому плану: видны были намётки ровных — как по линейке улиц.

Экскурсоводом был сам одноглазый Неберия — Бугор где-то в другом месте заправлял:

— Строим в основном полуземлянки, Дмитрий Павлович… Пройдём, покажу!

Посмотрел… Действительно — дёшево и сердито! В полуземлянке могло проживать человек пятьдесят, всего в различной степени готовности было около ста подобных сооружений.

— Что-то внутри она как-то пустовато выглядит, а? Где спать, на чём сидеть?

— Дерева только на перекрытия еле-еле хватает… А, так — вдоль стен двухъярусные нары должны быть, посередине общий длинный стол и скамьи для сидения. Будет дерево — закончим!

— Понятно…

Полуземлянка делалась в два приёма — копался котлован, затем из саманных блоков строились невысокие стены, перекрывались брёвнами… Сверху на всё это укладывался слой жирной глины для гидроизоляции, затем слой грунта и, на самом верху дёрн.

— Строительство ведётся кон… Конв…

— Что?

— …Конвейерно — поточным способом, — наконец вспомнил мудреное слово Неберия, — одна бригада копает котлован, после чего вторая возводит стены, а первая начинает копать котлован для следующей полуземлянки… Третья бригада перекрывает, а четвёртая производит внутреннюю отделку…

Обалдеть! Ещё, Генри Форд про конвейер даже и, не помышляет! Молодец, Бугор!

— Ну и, как экономический эффект?

Неберия сморщил лоб, пытаясь понять смысл вопроса. Понял или нет, но ответил вполне:

— Пока, только начали — непонятно…

И, быстренько переменил тему разговора:

— Такая конструкция, — с умным видом объяснял Неберия, нахватавшись умных словечек у Бугра, — обеспечит прохладу летом и тепло зимой… Относительно, конечно.

— Что-то темновато…

— Так, им же — землекопам, не газеты читать! Друг на друга в потёмках не наступят — и, то ладно!

Оно и, точно! Землекопы же будут, типа, сезонных рабочих: приехали, зашибли деньгу и уехали… А про тех, кто захочет здесь остаться, я позабочусь!

Освещение, конечно слабовато — над входной дверью лишь небольшое окошко, пока без фрамуги и, даже без полиэтиленовой плёнки — которой мы повсеместно заменяли дорогое местное стекло:

— Чтоб не украли, — пояснил Неберия, уловив мой вопросительный взгляд, — пока никто не живёт.

— Что, часто крадут?

Неберия тяжело вздохнул, разведя руками:

— Да, спасу нет! Только отвернись! Народ, то какой? Рвань сплошная! Отовсюду сюда сбрелись… Одним словом — сброд!

Заговорил, блин! Ладно, хорошо…

— А печь где?

— Печь сделаем, когда кирпича вдоволь будет. Вот на этом месте… А это — дымоходы… По одному с каждого края. А вот здесь можно одежду сушить — видите? Это вытяжка вер… Вер…

— Вентиляции?

— Да, да! Вертиляции!

Прошёлся ещё по «городу»…. Строилась баня, здание под мини-хлебозавод, две столовые и, даже — детский сад и школа! И всё по «полуземляночному» методу!

Попозже прибывший Бугор дал ещё пояснение:

— Позже над каждой полуземлянкой возведём нормальный двухэтажный, четырехквартирный жилой дом, а сама она превратится в подвал этого дома…

Ух, ты! Эффективно и экономично!

…Побывали с Неберией и, на уже смонтированном кирпичном мини-заводе. Завод, работая не на полную мощность от бензиногенератора, производил пока только саманные блоки из смеси глины, песка и торфа в качестве утеплителя…

— Кирпич будем делать, когда обжиговую печь соорудим.

— А точнее?

— Когда в достатке топливо для этой печи будет… Что толку на неё сейчас, тоже — дорогой привозной кирпич расходовать, если всё одно простаивать будет?!

— Логично! К весне, значит…

— Ну, не раньше!

— Ладно, пойдёт… А, это что? — в одну их полуземлянок, расположившейся неподалёку от кирпичного завода, тянулись провода от бензогенератора.

— Учебный класс, Дмитрий Павлович!

— Кого учим? Детей?

— Детишек пока здесь не учим… Десятников[57] готовить начинаем.

— Десятников, говоришь? Хорошенькое дело… Зайдём, посмотрим?!

— Конечно, конечно…

В полуземлянке, в холодке, при электрическом освещении за длинным деревянным столом сидели двенадцать человек и, какой-то мужик, по ходу — самый среди них грамотный, читал что-то по складам с какой-то брошюрки будущим младшим командирам производства.

После недолгого ажиотажа, вызванного появлением начальства, Неберия пояснил, в самых хвалебных тонах упомянув Мозгаклюя:

— Евгений Васильевич самолично, в десятники отбирал! Когда сам здесь бывает — самолично учит… А когда его нет — мы сами по его книжкам учимся. Но чаще, конечно Иван Николаевич, как неразумных дитёв вразумляет…

Как всё отлично получается, то!

— Так, ты тоже учишься?!

— А как же? Когда Евгений Васильевич или Иван Николаевич бывают — ни одной минутки не пропускаю!

Кто б, подумал?!

— Ты ж, сам сказал, Дмитрий Павлович, — Неберия ткнул пальцем куда-то под потолок и прочёл, — «Учиться, учиться и, ещё раз — учиться! Учиться строительству надлежащим способом!»

Приглядевшись, я обнаружил плакат с вышеприведёнными словами и подписью ниже: «Стерлихов Д.П.».

Это ж, когда я такое говорил?! Ну, Мозгаклюй, доберусь я до тебя!

— Перевешайте плакат: здесь плохо видно — от лампочки бликует, — вслух сказал я, — вот сюда — напротив…

Слова то верные! А кому они приписаны, не суть важно.

— Хорошо, Дмитрий Павлович, — согласно кивнул мужик, читающий «лекции».

Выходил из «учебной аудитории» под большим впечатлением:

— Не, ну молодцы…

— Я и, сам грамоте этой зимой научился! — продолжал хвастаться Неберия.

— Не, ну молодец!

Переночевав в самой благоустроенной землянке — что-то вроде здешней гостиницы, я продолжил знакомиться со строящемся городом. Самая большая проблема, ожидаемо — вода.

Хотя, она здесь вроде и рядом, за Холмом — по прямой всего километров пятнадцать будет, но… Близок локоток, а не укусишь! Как мне частенько доводилось слышать от местных. Здесь положение с водой даже ещё хуже, чем в Солнечногорске! Там хоть два пруда есть и, в колодцах она — вода, только-только закончилась…

Пока не будет построена насосная станция, воду придётся возить на грузовиках или повозках. Лошади больше пары ходок за сутки сделать не могут и, более трёхсот литров на Холм затащить не силах, а грузовики… Грузовики, тоже имели свои заморочки:

— Большой расход бензина и моторесурса…, — рассказывал только что прибывший на место очередного ДТП Шатун, — последнее в, основном из-за жары и низкой квалификации водителей. Запчасти — просто улетают!

Так как, большая часть нашего автотранспорта работала здесь, то они с Автопромом по очереди в Посёлке дежурили, курируя своих воспитанников и помогая ремонтировать вышедшую из строя технику…

Стоящий перед нами щуплый пятнадцатилетний паренёк виновато шмыгнул носом…

— А этот, вообще — умудрился перевернуться при подъёме на Холм!

— Да, ты что!? Надо ж, осторожно и наискось ехать! Что при подъёме, что при спуске… Хорошо ещё, что жив и цел остался! А с «Хандрозом» что?

— Ну, а что с ним сделается? Он же проще табуретки! Так, по мелочи… Но, цистерна лопнула, а их у нас и, так дефицит. Надо из Солнечногорска Громосеку вызывать — может заварит. Понял, что ты натворил? Из-за твоего раздолбайства люди без воды останутся!

— Я как побыстрей хотел! — отчаянно парировал тот и…

Заревел!

— Ладно, не реви! …Не реви, сказал!

— А, не выгоните? — как-то подозрительно быстро перестав реветь, с надеждой спросил тот.

— А кого вместо тебя? Такого же — как ты, балбеса?! Неделю нужники почистишь, неделю — в ремонтниках и, снова за руль!

— …Так они поймут, что незаменимы и, на шею нам сядут! — наедине предъявил я Шатуну.

— Да, есть такая тенденция… Ну, а что делать? Ты, не помнишь, а я из детства хорошо помню, какими наглыми были шофера в моём селе! Их, всего-то человек пять на весь колхоз было — как тут не обнаглеешь?!

Несколько удачнее получалось возить воду на тракторах «Харитон» — тонну в кузове, две тонны на прицепе. Медленно, конечно… В гору — так, пешком быстрей! Но, верно! Бензина, конечно, вылетает… Жуть! Ещё, вот одна проблема: емкостей под воду не хватает. А, ведь через три года здесь столько народу будет… И, чё тогда будем делать?! Надо озадачить Громосеку с его «левшами» — пусть наварит сколько надо. А уже раскроенные железные листы, с «Железоделательного завода» привести надо — не из будущего же их тащить!

Напишу записку Выдвиженцу и перешлю ему с первой же оказией…

…Развести здесь огороды ни хрена не получилось:

— Первый урожай, ещё успели до жары — кое-как с грехом пополам сняли, а второй засох — даже ежедневное рыхление и мульчирование грядок торфом не помогло…, — объяснял «ненароком» прибывший Боня. По ходу, они все, попаданцы — то есть, туда где я сбегались со своими проблемами…, — короче, пока не будет воды, здесь с огородами ловить нечего!

— А что с животноводством?

— Тоже, получилось… Нечто не то, что планировалось! Привозимой воды только-только хватает на технужды да для людей. А стадо и табун приходится каждый день по два раза на Болота гонять…

Стараниями Бони, что стадо коров, что табун лошадей, точнее — кобылиц, уже насчитывало, за малым, по сто голов каждое!

— А прямо там — на Болотах, они пастись и, заодно — воду пить, не могут?

— Шутить изволишь, Ваше Благородие? Там же, гнуса… Забыл, что ли?

Точно, мля…

— Так, что — бегом прибежали, бегом попили и, так же — бегом обратно! От этого удойность у коров где-то вообще в …опе и, что у них, что у кобыл постоянные выкидыши… Несколько животных — вообще, взбесились и убежали куда-то.

Главный агроном двух эпох был в глубокой депрессии:

— Придумай что-нибудь, а?! Ты же — умный, Ваше Сиятельство!

— А на кой ты поторопился — столько скота развёл?! Что я, вот тебе сейчас придумаю?

А придумать что-то надо…

— Может, на Приреченские земли отогнать — пусть там пасутся?

— Шутить изволите, Ваше Попаданчевство?! Какие там пастбища — сплошные пески! Местным еле-еле пастбищ хватает… Ты, что? Хочешь бунт спровоцировать, Ваше Самозваное Величество?! Тесть-губернатор по головке не погладит!

Хреново… Я же обещал приреченским мужикам, что не буду трогать их сельхозугодия.

— Я тут, недавно купца нанимал — насосную станцию строить… Что, он? Строит?

— Да, что он в таких условиях настроит? Вон, привёз насос да паровик… Видишь: на Холме стоят?

— …Вижу. А это что? Трубы, что ли?

— Да, это — чугунные, флянцевые трубы…

— А, где этот грёбанный купец?

— А, хрен его знает — нарезал куда-то… Здесь его механик, да несколько работяг из тех, кто ещё не разбежался.

Где-то с час ушло на то, чтобы найти чуть трезвого механика…

— Что за дела? Откуда здесь пойло среди рабочей недели? — я начинал немного вскипать…

— Эти люди вольные… — начал выкручиваться Неберия.

— А вы, кто? Крепостные? — мне уже попала шлея под мантию, — ещё раз увижу здесь в рабочее время бухого или услышу — сниму с тебя синие штаны и, пойдёшь с голой …опой, крапиву косить на Болотах!

— С собой водку привозят — каждого же не обыщешь! — заступился за Неберию, буквально только что сменивший Шатуна Автопром.

— А может, твои шофера привозят? Ты наведи порядок в хозяйстве, Петрович! А то я его наведу — мало не покажется!

— Ладно, ладно… Разошёлся, блин!

Нет, ну что за хрень! Стоит только на пару месяцев отвернуться…

— Послушайте, любезнейший…, — как можно вежливее обратился я к бухому механику.

— Му, му, му! — не менее вежливо ответил тот и, попытался меня пнуть.

Ах, вот ты как!? Ладно… Знаю я — тут неподалёку, одно местечко, где трезвеют очень быстро:

— Хочу провести инспекцию состояния дел на Болотах… Все со мной!

Боня засуетился:

— Сейчас там косят крапиву на сено и работает бензиновая помпа, закачивающая воду в ёмкости… Человек двадцать пять всего…

— Вот и, отлично! Посмотрим, как они работают. Может, посоветуем что!

— Сейчас пошлю за антимоскитными средствами…

— Этого тоже с нами, — показал я на пьяного механика.

— Может, попозже? — засомневался Автопром, — когда протрезвеет?

— Да, как тут протрезвеешь — при такой духотищи?! Срочно необходима перемена климата!

И — Неберии:

— Не забудь снять с него верхнюю одежду — ишь, как вспотел болезный!

— Ты не перебарщиваешь? — забеспокоился Боня.

Автопром, тоже посмотрел как-то обеспокоенно.

— Ничего, ничего! Отсосут комары дурную кровь вместе с сивушными маслами — ещё и, спасибо скажет!

…На двух машинах — на моей «Хренни», где со мной ехали Автопром и Боня и, на перехваченном ради такого дела «Хандрозе», с Неберией рядом с водителем и механиком в одном исподнем в кузове, мы выехали их посёлка и, вскоре поднялись на Холм… Над Болотами висела низкая облачность — казалось, до края облака можно было достать рукой!

— Ну, облачайтесь! — скомандовал Боня, вытащив несколько свёртков.

— Это что ещё?

— «АЗК[58]»… В армии не служил, что ли?

— Да, сразу и не узнал! Чё, без него никак?

— Как… Вот только потом три дня чесаться будешь…, — и, Боня покосился на полуголого механика, — связать бы! А то убежит куда — ищи его потом на этих Болотах, как тех коров с кобылами…

По моему взгляду Неберия шустро привязал механика верёвкой к борту «Хандроза».

Вспомнив боевую молодость я по быстрому одел защитный костюм, на голову шляпу с противомоскитной сеткой и, подождав других, сказал:

— Ну, что? Поехали?!

Ну, посмотрим на Болота в разгар лета…

…Ну, смотреть особо было не на что. На Болотах шёл мелкий, нудный обложняк… Одно хорошо — стало ощутимо прохладней! Первое время это только радовало… Но, потом! Только спустились с Холма, как нас облепило облако кровососущих насекомых — кроме хорошо мне известных комаров, в этот раз ещё присутствовал какой-то вид мелкой, но злое…учей мошки. Несмотря на все ухищрения, нет-нет, да какая-нибудь сволочь приникала под сетку и приходилось бить себя то по шее, то по щеке… Очень скоро со стороны «Хандроза» стали слышны сначала дикие маты, затем — не менее дикие крики, перешедшие в такой же дикий визг. Кто наблюдал, как режут свинью — тот, в курсе!

— Отходит, болезный…, — прокомментировал я, — в смысле, от состояния опьянения отходит.

— Я начинаю тебя бояться, Вова! — как-то по-особенному, посмотрел на меня Боня.

Я пожал плечами:

— А я, что? Ради собственного удовольствия? Может, я от его визга тащусь?! Это, даже не для этого механика… Это, для других наука! Да закрой я сейчас на этот факт глаза — через месяц здесь бардак с Содомом и Гоморрой будут! Все перепьются, перетрахаются, а потом разбегутся!

Попаданцы угрюмо молчали…

— А вы, что хотели? Прогрессорствовать и чистенькими остаться?! В беленьких перчаточках? Как в книжках?! Не выйдет! И это — только начало. Ещё придётся и, кровушки пролить! Никуда не денемся…

— Так то, оно так…, — согласился со мной Автопром, — человеческая натура такова: дашь послабуху — на шею сядут, а потом на голову переберутся и, гадить там начнут!

— Так, ради кого мы всё это мутим?! — у Бони явно был когниктевидный диссонанс… Или, как там его? — ради людей, которых сейчас мучаем, а завтра ещё и, убивать собираемся?!

— Так, вот ради этих самых людей и мутим! Ради людей — которые порой ведут себя, как дети неразумные, которых иногда приходится по попе хлопнуть, чтоб вразумить…

— Кто тебе право дал «по попке» хлопать?!

— А все те, кому за первую половину следующего века, ни за что, ни про что сгинуть придётся!

— Так, мы что? Фашизм здесь собираемся строить?! — не унимался главный агроном.

— Это Вы бросьте, Василий Григорьевич, идеологическими терминами здесь разбрасываться! Вы не папа Ксении Собчак и, здесь Вам не подиум Европарламента! Это — Россия, девятнадцатый век! Здесь, каждый второй ребёнок умирает не дожив до года, а тебе этого алкаша жалко?!

— Что-то ты, Вася и, вправду лишка загнул! — Автопром Петрович более реалистично смотрел на подобные вещи… Может потому, что в «той жизни» ему и, самому — в «лихие девяностые», чтобы выжить пришлось стать, практически, полубандитом. Зуб даю — и, долги вышибал с помощью недемократических методов…, — можно подумать, этот канал в тридцатые годы строили только лишь «толерантными» методами! До сих пор бы… Тьфу, ты блин! До «тех» — до «наших» пор, бы строили…

— Заставить людей заработать себе и детям на кусок хлеба, по твоему «фашизм», а позволить им подохнуть с голоду — это «демократия»… Так, что ли, по-твоему? — не унимался я.

— «Arbeit macht frei![59]» — ты это хочешь сказать? — не унимался Боня.

— В отличии от концлагеря, я здесь никого насильно не держу! Я сразу всем сказал сам и велел говорить всем вновь прибывающим: «У меня вы будете пахать как лошади, чтоб у ваших детей был шанс жить и работать по-человечески»! Понятно? Кому не нравится — может паковать своё убогое шмутьё и газовать отсюда с пробуксовкой!

…Приехали на место покоса крапивы, не разговаривая больше и, даже не глядя друг на друга. Первая крупная размолвка между попаданцами и, по ходу — не последняя… Печально, да!

Механик, уже не просто визжал, он хрипел, как будто вот-вот кончится.

— Эй, малой! — крикнул я водителю «Хандроза»… Чёртов Боня! — вези эту визжащую свинью обратно на Холм. С него хватит! Там, на вершине Холма, подождёшь нас…

Когда грузовик уже тронулся, я крикнул вдогонку:

— Стой! …Накинь на скотину кукую ни будь дерюжку — а, то не довезёшь неровен час!

…Десять конных косилок рядами косили крапиву. Лошади были в каких-то накидках и, напоминали боевых коней средневековых рыцарей — тем не менее, постоянно дёргались и мотали во все стороны мордами, с надетыми на них сетками…

— Более одного дня лошади не выдерживают. Приходится их использовать по графику — день здесь, два дня по ту сторону…

Люди, вообще смахивали на всадников Апокалипсиса, в одетых противохимических костюмах… Они тоже, постоянно махали руками или ветками, отгоняя насекомых от себя, и от животных. Некоторые на ходу приплясывали.

— Такая же история и, с людьми…

Хреново…

— Косим рядами, — объяснял успокоившийся после увоза бившегося в истерике механика, Боня, — ряд на сено, ряд оставляем расти, а потом засыхать на корню — для семянообразования и последующего использования для производства ткани.

Скошенную крапиву, так же — конными граблями собирали, грузили на телеги и, куда-то увозили.

— Сушим и, потом скирдуем на солнечной стороне Холма…

— Слушай, — нет, ну интересно! — а, как здесь добывали торф… Ну, в будущем, при Советской власти? И, как копали канал?

— Вот этот момент, я как-то пропустил! — развёл руками главный ботаник, — возможно, опрыскивали с самолётов какими-то химикатами…

Перетащить «оттуда» пару мотодельтапланов и посыпать сверху дустом, что ли?

…Подъехали на место забора воды из Озера. Ну, здесь было более-менее нормально: на берегу стояла большая палатка, в ней работала мотопомпа, которая закачивала воду в цистерны грузового автотранспорта и ёмкости, находящиеся на простых телегах. В палатке весьма комфортно расположились двое подростков, следящих за работой мотопомпы. Комары, да мошки в палатку конечно залетали, но в переносимых количествах…

— Это, что за развалины Колизея?

— Это купец пытался соорудить здание насосной…

— Надо достраивать!

— Вова, успокойся! — взбунтовался Автопром, — конечно, достроим — если, всё остальное бросим, поднапряжёмся и побольше антикомаринных средств ты ещё принесёшь… «Оттуда». Ну, а смысл? На чём паровик работать будет?

— На торфе! Как и, планировали…

— А вот, хрен ты угадал! Торф надо добывать здесь, потом везти сушить на ту сторону — здесь он не высохнет, потом — опять сюда!

Млять!

— Ну, а ты что предлагаешь?

— Успокоиться, прежде всего! Осталось то, полтора месяца до сезона осенних ливней на Пустоши…

— Это будут самые жаркие полтора месяца! — напомнил Боня.

— Ну, как-нибудь надо перетерпеть… Потом — осенью и зимой заготавливаем побольше торфа, строим к весне насосную станции и — на следующий год, всё будет тип-топ!

— А, как эти полтора месяца перетерпеть? — не хотел успокаиваться Боня.

— Я же сказал: «Как-нибудь»!

— Как, «как-нибудь»?

Тьфу, ты!

— А, ну-ка замолчали оба! Поехали обратно! Есть одна идейка…

На вершине Холма, сняв с себя защитные облачения, долго молчали… Только несчастный механик жалобно всхлипывал и громко чесался.

— Ну что, педикулёз ходячий?! Будем адекватно общаться или тебя ещё на часок на Болота проветриться отправить?

Спросил я, глядя как очередной гружённый ёмкостями с водой трактор «Харитон», со скоростью черепахи, идущей раком, поднимался на Холм, таща за собой ещё и, самодельный прицеп-цистерну.

— Нет, нет! Прошу Вас!!! — мой визави прямо на глазах опухал, покрываясь какими-то волдырями…

А я не переборщил? Ничего, не сдохнет!

— Ладно, успокойся! Сколько всего труб вы успели завести? Я имею в виду, по общей длине?

— Немногим более шести вёрст…

Это ж, сколько в километрах? Калькулятор достать, что ли?

— Отсюда и, до туда хватит? — я показал рукой до строящегося посёлка у основания Холма.

— Должно хватить…

— Ну, а что тогда сидим и бухаем? Ладно, на Болотах строить трудно — понимаю… А почему не сделали то, что сделать можно?

— Кузьма Никитич команды такой не дал…

— А какую тогда команду он тебе дал? Калдырить, что ли?!

— …

— Короче, дело к ночи… Собирай своих орлов — если они в неадеквате, то я могу им в этом деле посодействовать…, — Педикулёз зачесался ещё громче, — и, начинайте прокладывать трубопровод… Трое суток — вам сроку!

— Да, это невозможно!

— Нет такого слова — «невозможно»! Для тебя! Вы, меня в какие убытки вогнали? Не догадываешься?!

— Да, это не я же! Кузьма…

— Знаю! А, ответишь — ты! Ибо сказано в Священном писании: «Лох — это судьба»!

Педикулёз, аж чесаться перестал… Знаток Священного писания, по ходу!

— Вл… Палыч, ты что мутишь? — спросил Автопром, когда мы уже ехали по направлению к посёлку.

— Половинчатое решение! Довозим воду до вершины Холма и сливаем её в трубу — двойная экономия времени… Неправильно выразился: где-то, примерно вдвое увеличиваем доставку воды — при тех же затратах времени и средств!

— Нууу… «Ноу-хау», млять! — нецензурно выразился пошляк Автопром.

— Придумай что лучше, изобретатель-рационализатор хренов!

— Если воды в два раза здесь будет больше — то и, скот в два раза реже через Холм гонять можно будет…, — быстро подсчитал в уме Боня, — годится!

— Ты представляешь, какое давление воды будет на выходе? — кинул ложку дёгтя Автопром Петрович, — как у небольшой гидроэлектростанции!

— Приедем на место — подсчитаем… Я думаю, эта проблема решаемая.

…Работа закипела немедленно. Плачевный вид незадачливого механика, как будто влил в жилы людям — как его, так и моим, допинга… Народ, так и горел диким энтузиазмом! Особенно, при виде меня. Огоньку добавлял и, Бугор — примчавшийся на «аврал». Практически в каждом углу Посёлка был слышен его «русско-командный» рык, исполняемый им дуэтом с Неберией. Пришлось, даже дать им команду орать потише — уши ведь, уже болят… Хотя, конечно, я тоже бывало орал — заслушаешься!

Практически со всех работ были сняты люди и брошены на очередную, «неотложную» стройку. Пока Педикулёз со своими немногочисленными людьми, подкреплёнными многочисленными моими, носили, состыковывали в ряд, выравнивали и соединяли болтами фланцы чугуных труб, остальные копали котлован под пруд на выходе из трубопровода… Фигня, конечно, был прудик — двенадцать в длину, шесть в ширину и глубиной три метра.

Срочно приехавший Громосека со своими «левшами», по быстрому сварил из привезенного материала, придуманную им самим лично приспособу для гашения напора воды, выбегающей из выхода трубы с огромной скоростью… Должно получиться — но, я не уверен.

Дно и стены вновь образованного прудика обложили слоем жирной, утрамбованной глины, для гидроизоляции, а на самое дно — под слой глины уложили толстую полиэтиленовую плёнку.

Тут Педикулёз в очередной раз «обрадовал» — пока он бухал, кто-то с…издил половину болтов с гайками, которыми крепятся фланцы чугунных труб друг к другу… Еле сдержав себя, чтоб не отвезти его снова на Болота — в этот раз уже навсегда, я послал Автопрома привести необходимые метизы из склада хабара в Замке. Заныкал я там — на всякий случай, несколько десятков ящиков болтов, гаек, шайб и, прочей подобной мелкой хреновины из будущего…

Ровно через трое суток провели испытания… Ну, половинчатое решение и, есть — половинчатое решение! Всю ночь возили воду — а наутро, её в прудике было чуть выше среднего уровня. Разобрали на хозяйственные и бытовые нужды, успели помыться люди — без мыла, конечно… Потом, пришли лошади с коровами и всё выпили! Всё, до дна! Ещё и, влажную глину жрать начали, пока их не отогнали. И, это при постоянном подливе!

— Ну, всё же лучше, чем было…, — резюмировал Боня, почесав затылок, — пожалуй, коров можно поить здесь, а лошадей — хошь, не хошь, а придётся гонять на Болота.

Ещё я заметил, что на Холме — на месте слива воды, то густо, то пусто… То, есть — то очередь сливать воду, порою до десятка единиц транспорта скапливалось, то — никого нет.

Выяснил, в чём дело: шофера — это пока ещё мальчишки, а мальчишкам, естественно, хочется пообщаться… Как и, девчонкам, впрочем… Вот и, собирались они на заборе воды в палатке — языки почесать. Потом толпой ломились на вершину… Такая же фигня и, с гужевыми повозками — хотя возницами на них были взрослые, а иногда и, уж слишком взрослые мужики из «БАМа»…

Пришлось и, здесь наводить порядок — без меня он никак не наводился! Была создана диспетчерская служба… Примитивная, конечно. Но, дело сразу же наладилось — да так наладилось, что позже появилась возможность добрую половину гужевого транспорта освободить от возки воды и использовать на других работах.

…В конце моего недельного пребывания в Приболотном Посёлке, с утра на персональной «Хренни» приехал Генша:

— Шеф, может к нам — в лагерь «Спецназа», на денёк заскочишь?

Блин, столько дел ещё… Наверное, придётся в следующий раз.

— Как там Линь поживает? Не обижают его наши «отморозки»?

— Да нет, что ты Шеф!? Полный консенсус! Кстати, на рыбалку тебя звал…

А с другой стороны, а почему бы и, не «заскочить»?!

— Иван Николаевич, — обратился я к Бугру, — ты с нами, али как? Или уверен, что там к тебе никаких претензий не будет?

— Да, был я там две недели назад… Кажись, всё в порядке. Ладно, съезжу за компанию! Кстати, баньку там костромичи забацали… Отпад!

Посовещавшись, мы тронулись в путь — в место схождения Пустоши, Болот и Приреченских Земель, где располагалась база бригады «Спецназ»… Бугор вёл геншину «Хренни», сам Генша ехал в моей пассажиром, по дороге вводя меня в курс дела — для экономии времени.

В этом месте Пустоши я, ещё ни разу не был. В отличии от других пограничных участков, где переход от Пустоши происходил резко, здесь он происходил плавно и постепенно: по дороге стали попадаться невысокие холмики, дохлые кустики, затем — отдельные чахлые кривые деревца… Чем дальше, тем холмики становились выше и круче, между которыми дороге и, нам вместе с ней приходилось вилять. Кустики стали выше и зеленее, соединяясь в заросли, подросшие деревья стали объединяться в группки, затем в рощицы…

За очередным поворотом мы нагнали пешую колонну: семеро подростков, обнажённых по пояс, в лаптях и соломенных шляпах, бежали строем и, причём… В ногу! Возглавлял колонну знакомый мне невысокий жилистый парень, из тех отставных унтер-офицеров царской армии — которых Пацан и Спец отобрали и завербовали в Нижнем Новгороде с помощью Мозгаклюя. Замыкал — лично сам Пацан на велосипеде.

Увидев нас, Пацан остановился, спрыгнул с велосипеда и заорал:

— Ааа-ррр-тель! СТОЙ!!!

Бежавший первым унтер продублировал его команду и, колонна встала как вкопанная…

— Нааа-ллле-вооо! Ра-ввв-нняйсь! Сми-ррр-на!!!

Ни, хрена вымуштровал! И за такое короткое время… Мои сержанты, из образцово-показательной советской учебки, пилотки бы свои от зависти слопали, б!

Пацан, практически не хромая, чётким строевым шагом подошёл к нам и, глядя на меня, громко отрапортовал:

— Товарищ …! Третья артель бригады «Спецназ» занимается физической подготовкой!

Я, конечно, при…уел… Но, не растерялся:

— Здравствуйте, товарищи!

А голосок у меня был ещё тот… Ну, в курсе, да?! Третья артель не задержалось с ответом:

— Здрав… желаем, тов…….! — ну, несколько вразнобой, конечно.

— Молодцы, товарищи!

— Урррраааа!!!

Не, в натуре — молодцы!

— Разрешите продолжить занятия, тов …? — обратился Пацан.

— Разрешаю!

— Артель, слушай мою команду… На-п-ррра-ввво! Бегом… Ма-рррш! Раз-два! Раз-два!!!

— Впечатляет! — поделился я, уже на ходу, своими впечатлениями с Геншей.

— Стараемся…, — пожал плечами тот, типа — ничего особенного.

— Почему «артель»? Чтоб никто не догадался?

— Абсолютно верно, Шеф! Назови мы «отделением» — любой допетрит, кого мы здесь готовим. А так — «артели», «бригады»… Охотников готовим для промысловой бригады — чего тут не понятного?! Также и, обращение «товарищ» — в «артели» оно никого не удивит…

— И, по той же причины на них не камуфляж, как я ожидал, а «афганки» мышиного цвета?

— Тут ты пальцем в небо попал, Шеф! Про защитный цвет военной униформы, в это время ещё, даже и, не задумываются! Просто, «камуфляж» маскирует хорошо только в определенной среде, а серый цвет, мышиный, или «фельдграу[60]» — всегда! Хотя и, несколько посредственно, конечно.

— …Немножко, не въезжаю…

Генша призадумался, как попроще объяснить:

— «Камуфляж» хорошо видно на снегу, хотя в лесу он просто великолепно маскирует… Так?

— Так…

— А белый маскхалат хорошо видно в лесу, хотя на снегу он просто незаметен… Так?

— Ну, если маскхалат чистый, то так…

— А «фельдграу» маскирует и, там и там — но, не так хорошо, как «камуфляж» в лесу или белоснежно-белый цвет на снегу!

— Ааа! Теперь понял!

Всегда говорил, что немцы не дураки… Были.

— Ну, а для более тщательной маскировки будут применяться специальные виды экипировки, одеваемые поверх «фельдграу» — проблем нет!

Ну, молодцы!

— …И, как часто они так у вас бегают?

— Да, не слишком то часто… Пока. Каждое утро — кроме выходных, конечно, по три километра… Ну и, среди недели каждая артель раз в три дня по шесть кэмэ после обеда. Как эти сегодня. Износ лаптей, конечно, повышенный…

— А почему в лаптях? Лапотный спецназ, какой-то получается… Кирзачи ж, вроде выдавал?!

— Им так сподручней… Сами попросили. Мы подумали, подумали… А, что? Дёшево и удобно. В лаптях они и, прочими делами занимаются. Позже перейдём на специальные виды обуви, опять же — проблем нет, Шеф! А кирзовые сапоги — это вроде парадной обуви…

— Какими такими «прочими делами»?

— Распорядок дня такой: одно отделение занимается физподготовкой, другое учится, третье — в карауле и на хозработах.

— Прекрасно! Чему учите?

— А чему их можно учить, если они поголовно неграмотные? Даже, ваши занятия в Замке пропускали, балбесы…

— А кто учит?

— Ну, мы по очереди… По вашим учебникам. Ещё, хорошо, что унтеров грамотных набрали — очень хорошо нам помогают с образованием. Не хотели учиться у Екатерины Ивановны — будут учиться у Гаврилы Потаповича! — и, Генша злорадно заржал…

Насколько я помню, упомянутый Гаврила Потапович — одни из четырёх нанятых нами отставных царских унтеров, наиболее зверский с виду… Действительно — только от одного на него взгляда, желание шутить куда-то исчезает! Признаюсь, даже у меня. Как ни странно, Мозгаклюй характеризуя Гаврилу Потаповича, сказал что он любит детей… Наверное, забыл добавить слово «кушать».

— Он, кстати у нас старший артельный…, — продолжил знакомить меня с внутренним устройством «Спецназа» Генша, — ну, типа замкомвзвода. Ну и, по совместительству за старшину…

— Понятно… Ну, хорошо, что хоть здесь всё в порядке! — несколько расслабился я.

— Да, хорошо стартовали! — согласился со мной Генши.

— Ко мне никаких просьб, что ли?

— Как это «никаких»? Да, полно просьб!

Ну, начинается…

— Ну, давай — бомби!

— Хотелось бы учебники…

— А те, что выдал, где? Скурили ваши воспитанники?

— Хахаха! Откуда знаете? …Да, были такие попытки! Но, дело не в этом… Нам бы специализированные учебники! Помните советскую «Книгу будущих командиров[61]»?

— Ну, ещё бы не помнить! Сам когда-то зачитал до дыр.

— Вот, такую нам и, надо!

А «таких», то было до едреней Фени! Особенно, при товарище Сталине. Помню по библиотеке своего собственного дедушки, Царство ему Небесное… Надо срочно подсуетиться и достать! Можно привлечь Кису, чтоб быстрее — кто поможет в этом деле, как не знакомый букинист? На крайняк, поменяю одни старинные книги на другие — проблем, по-моему, не будет.

— Хорошо ещё бы, нечто вроде «Учебника допризывника». Пока то — на этом этапе, обходимся. А вот дальше, года через три-четыре — когда по плану бригада должна разрастись до трехсот человек, без специальных учебников будет тяжело….

— Ну, раз надо, то будет!

Хорошая идея, кстати! И, не о том — как убивать, надо делать упор в этом учебнике, а о том — как выживать на войне. И, не только наших «отморозков» учить по этому учебнику, а напечатать побольше экземпляров в какой-нибудь типографии и пустить в свободную продажу. Пусть, как можно больше молодёжи прочитает — хоть кому-то, это поможет выжить в предстоящих России войнах! Это тоже — уменьшение людских потерь, к чему я это всё и, мутю…

Я тут же — пока не остыло, поделился с Геншей своей идеей:

— …Короче, вам всем троим, ещё одно задание до конца нашего здесь пребывания: составить такой «учебник»!

— Так мы же не литераторы! Сухо и не интересно получится, читать не будут!

— За это не переживай! Есть у меня, кому литературно обработать…

Веронике Алексеевне придётся поднапрячься…

— Ещё, что?

— Ещё бы нам верховых лошадей… Ну, хотя бы на одну артель.

Как я вычитал из геншиного «реконструкторского плана» он собирался создавать «бронекавалерийские бригады»… Не, не! Никаких лихих конных атак с шашками наголо! Ездим верхом, сражаемся пешком. Броневики оказывают огневую поддержку… Своя лёгкая артиллерия, сапёры. Разведка с воздуха… Всё по-взрослому!

— А, чё? Обыкновенные лошади не подходят? Для начального обучения?

— Нет, не подходят. Один из нанятых унтеров служил в драгунах… Говорит, если на крестьянских лошадках учить верховой езде — то ничего путнего из этой затеи не получится! Лучше тогда, совсем не учить — на телегах пусть ездят…

— А какая, на хрен, разница? В чём отличие, то? Вроде, и там и, там — четыре копыта, хвост да грива…

— А, хрен его знает! При мне, теорию хомута и оглобли в Академии уже не проходили — не то время. Но, вроде не врёт… Если хочешь, Шеф сам с ним поговори — может ты поймёшь.

— Да, куда уж там! Гриву иногда с хвостом путаю… Ладно! Значит, нужны кавалерийские лошади…

— Со всеми прибамбасами — оснасткой, то есть… Сёдла, там… Со сбруей, короче.

— Хорошо. Где взять?

— Драгун сказал, что выбракованных лошадей и списанную… Упряжь, можно задёшево приобрести в любой кавалерийской части. Хоть в том драгунском полку, где он служил… Обещал посодействовать, познакомить с «нужными людьми».

— Хорошо, собирайтесь в командировку… Хотя, нет — пускай Спец с тем Драгуном едет. Он хоть немного на лошади ездить умеет. А, выбракованные лошади сгодятся?

— Говорит, сгодятся пока… Для обучения. А в дальнейшем надо будет специального человека нанять — молодых лошадей тренировать для…

— Понятно, наймём.

Геморра столько с этими лошадьми…

…За разговором не заметили, как приехали в лагерь «Спецназа»… Впрочем и, без разговора не заметили б! Разве, что услышали бы по стуку топоров строителей, продолжающих строить лагерь. Просто, после очередного поворота, когда поневоле пришлось сбросить скорость, перед нами неожиданно — как айсберг перед «Титаником», появился грубо сделанный полосатый шлагбаум. Я резко тормазнул, чтоб в него не врезаться. Бугор, едящий сзади, не удержал дистанцию и, слегка «въехал» мне в «зад»…

Захотелось грубо выругаться, но… Как-то расхотелось! Бугор, сзади тоже — было начал, но заткнулся на полуслове: по бокам возле нас, как материализовавшиеся приведения, возникли две фигуры в… В маскировочных костюмах! С трудом узнал в этих «фигурах» своих «отморозков». Костюмы были сделаны из знакомых мне пеньковых сетей, применяемых местными рыбаками, с вплетёнными в них тряпочками, ленточками и веточками с листиками. «Отморозки» в этих маскировочных костюмах были похожи на недоношенных леших. В руках у них были заострённые колья, нацеленные на нас.

— Покажьте документ! — громким ломающимся детским баском, с неправильным ударением во втором слове, потребовала одна из фигур и, сделала угрожающее движение своей «зубочисткой».

Тут я заметил, что на дереве рядом была оборудована площадка и, с неё наблюдала за нами третья фигура в камуфляже. С трудом, надо сказать, заметил…

— Не «покажьте», а предъявите! — иронично-твёрдо поправил Генша, — не «документ», а «пропуск»!

— Предъявите пропуск, иначе будете срестованы! — ничуть не смутилась фигура.

Смутятся они, а как же! Я немного этих «отморозков» знаю…

В этот раз Генша не стал спорить, вынул из нагрудного кармана какой-то кусок цветного картона и «предъявил» его часовому. Спектакль они передо мной разыгрывают, что ли? Пусть! Для многих в моё время, тоже всё с «Орлёнка» и «Зарницы» начиналось…

«Отморозок-часовой», взял одной рукой «пропуск» и стал, шевеля губами, его читать, при этом умудряясь ещё искоса разглядывать меня, Геншу и Бугра.

— Можете ехать, — наконец, сказал он, возвращая пропуск.

Второй «отморозок» поднял шлагбаум.

— …Серьёзно тут у вас всё! — когда чуть отъехали, поделился я с Геншей первыми впечатлениями.

— Вооон там ещё и, «ДЗОТ[62]» находится. Амбразура, как раз на вход в лагерь смотрит.

Я посмотрел по направлению геншиного пальца, но так ничего и не увидел.

— Проскакиваешь КПП[63] и получаешь очередь из пулемёта в спину! Красота…

Генша, аж прищурился от удовольствия, по ходу, представляя, как в реале это могло бы происходить… У товарищей военных, очень своеобразное чувство прекрасного — давно заметил!

— …Правда, пока это только так — учебный макет или декорация, если угодно, — уточнил Генша, — как и, сам этот блок-пост.

Очень скоро подъехали с единственному бревенчатому домику одиноко стоящему на невысоком бугорке среди довольно большой берёзовой рощицы.

— Это штаб бригады, — объяснил Генша, — снизу блиндаж, а это так… Летний домик для совещаний.

Ну, прям как у Гитлера в его «Волчьем логове»[64]!

— Через полчаса все на обед соберутся…, — Генша посмотрел на часы, — пройдём вовнутрь или по лагерю походим, Шеф?

Я посмотрел вокруг: именно так я представлял себе партизанский лагерь! На небольшой возвышенности, в довольно-таки густой и большой рощице… Ни одного деревца или кустика не было вырублено! Всё, сооружённое здесь людьми, очень искусно — просто идеально, было вписано в уже созданное самой природой! Идеальная маскировка, даже от наблюдения с воздуха! Хотя, самолёты, способные на это, появятся ещё не скоро…

— Ну, давай походим, осмотримся… Насидеться ещё успеем. Иван Николаевич, ты с нами?

Бугор пожал плечами, типа: а, что я здесь не видел? Но, с нами «осмотреться» пошёл…

Прошлись… Генша, по ходу давал пояснения мне и замечания Бугру, которые тот записывал карандашом в блокнот.

Всего в лагере «Спецназа», кроме «штабной», было уже готовы три жилые землянки и одна землянка под склад имущества, для трёх артелей «отморозков»… Землянка-кухня, она же столовая и землянка-учебный класс. Это не считая землянок для рыбаков и охотников Линя, сделанных ещё прошлой осенью и шалашей строителей-костромичей. Впрочем, пока лето, весь личный состав — по примеру вышестоящего начальства, спал на свежем воздухе в шалашах над землянками.

Была готова и, внушительная по размерам, землянка-столовая с кухней. Опять же — летом принимали пищу на свежем воздухе, под навесом.

— С продовольствием как? — из открытых дверей «столовой», шли такие запахи, что у меня обильно началось слюноотделение…

— Очень даже неплохо! Летом, правда, мяса почти не видим, зато рыбы…

Оно и, правда — запахи из кухни-землянки шли в основном рыбные… Вроде бы, как жареной рыбкой попахивало. Жареную рыбку, вообще люблю — ням, ням… Вкусняшка!

— Одна из артелей — та, которая на хозработах, помогает рыбакам Линя, заодно учась методам выживания в средней полосе. Местные мужики, столько примитивных методов рыбной ловли знают… Сам бы, ни за что не додумался бы!

— То-то местные мужики, постоянно лапу сосут с их «методами»…

Генша наморщил лоб и попытался объяснить сей парадокс:

— Видишь ли, Шеф, эти старинные методы позволяют выживать небольшим группам людей — а, не большим селениям, в которых уже живут местные. С тех пор, как эти методы придумали, плотность населения значительно увеличилась.

— То-то и, оно…

— Но, для нас, для военных эти методы — ну, прямо находка! Опять же — для небольших подразделений.

— В общем, с Линём вы плодотворно сотрудничаете?

— Конечно! Выделяем ему наших «отморозков» для вспомогательных работ, взамен они их учат выживанию в средней полосе. С осени ещё, вот — охота начнётся. Это уже конкретно очень пригодится для наших целей. Не говоря уже про зиму…

— Никаких непоняток не было?

— Как не быть непоняткам, при таком скоплении мужиков?! Ещё вот строители, блин… Но, ничего, разруливаем пиковые ситуации сами.

— Ну, молодцы!

Из дверей кухни, на звук нашего разговора, выглянула какая-то незнакомая мне старуха в белом переднике и, недобро на нас посмотрела. Генша заторопился:

— Что, Шеф? Пойдём дальше? Потом вернёмся, со всеми пообедаем…

— Пойдём дальше, если обедать ещё рано…, — в животе уже громко урчало.

«Дальше» был учебный «класс»: такая же землянка, только побольше — чтоб все три артели могло поместиться. Одна стена в ней была тщательно оштукатурена и побелена — на ней «крутили» диафильмы. Стараниями Фотографа в старом «КБО» «моего» времени с исторических фильмов было сделано с десятка два диафильмов военно-исторического содержания. Диафильм «Отечественная война 1912 года», например, был сделан с «Войны и мира» Бондарчука…

Опять — пока тепло, занятия и просмотры шли на свежем воздухе.

Спец, стоя перед чёрной доской исчерченной мелом, что-то втирал в уши семерым подросткам во главе с парнем весьма брутального облика — ещё одним бывшим царским унтером, сидящих на деревянных чурочках вместо стульев… Близко подходить не стали, чтоб не мешать.

Прогулялись ещё по строящемуся тиру, тактическому полю и, почти готовому спортгородку, где уже вовсю занималась артель, встреченная нами первой по дороге.

Постояли, посмотрели… Сразу же вспомнилась моя боевая молодость и дважды краснознамённая, образцово-показательная, гвардейская учебка! Взяв, попарно, в руки по приличной толщине куску бревна, «отморозки» поднимали его над головой… Невооружённым глазом было видно, что некоторые жмут бревно уже из последних сил, только усилием воли… Закончив это упражнение, «отморозки» по команде Пацана, положив этот же кусок бревна на плечи, стали приседать… Причём, всё по команде «раз-два», подаваемой Пацаном! Унтер тоже, наравне со всей своей артелью занимался, встав в паре с самым щуплым и, взявшись за бревно чуть ли не посередине. Приседания сменились качанием пресса… А в спортгородке ещё имелись брусья, ряд турников и полоса препятствий!

— Жёстко вы за них взялись!

Генша только пожал плечами:

— Не так уж и, жёстко! День предельных физических нагрузок, потом два дня отдыха… Относительного, конечно.

— Хорошо! Только не переборщите, смотрите! Всё же не взрослые — почти дети, ещё…

— Эти «дети» такое повидали! В наше время, взрослому за всю жизнь такого не увидеть!

— Знаю! И, всё же… Ладно, вам виднее. Пойдём, жилые землянки посмотрим.

Что землянка, что шалаш над ней были рассчитаны на десять — двенадцать человек, хотя в них пока проживало всего по семь-восемь.

— Что? Недокомплект? — поинтересовался я, — не хватает «отмороженных»?! «Настоящих буйных мало…»

— Да, нет, Шеф! «Отмороженных», конечно всегда мало… Просто мы тут посовещались и решили, что семь человек, плюс восьмой — командир отделения-артели, самая оптимальная структура подразделения самого нижнего звена! В каждом отделении командир, по два снайпера, остальные четверо — бойцы-штурмовики… Ну, а лишние места в землянках пусть будут!

— Понятно… Попозже, через два года — когда канал строить будем, а в России будет очередной голод, сюда столько народу за куском хлеба приедет! Вот тут вы и, не зевайте — ищите подходящий контингент!

— Да, Шеф! По плану, после того периода значительное расширение: будет образовано три-четыре стрелковых взвода по три отделения в каждом, плюс отделение огневой поддержки в каждом взводе — два ручных пулемёта с командиром отделения. И, если получится — отдельный сапёрный взвод.

…Спать обитатели, как в землянках — так и, в шалашах над ними, должны были на двухъярусных деревянных нарах, застеленных тощими дерюжными тюфяками, из которых торчала солома… Вместо подушек в головах нар были личные вещевые мешки.

— В бытовом отношении — увы, ещё ничего не налажено! — опередил мой вопрос Генша.

Я ещё раз обвёл помещение землянки глазами… Какой там быт! Дерево и земля.

— Ничего, наладится!

— Недолговечно всё…, — ещё подлил дёгтя Бугор, — из сырого дерева построено — сгниёт года через три.

— За три года что-нибудь посерьёзнее построим… Я надеюсь! Печек и, здесь ещё нет?

— В кухне-столовой и бане печи соорудили, а в других землянках на потом отложили… Сам же знаешь, какой напряг с кирпичом?!

— Да, знаю…, — хоть из будущего его таскай, блин! А, дорогущий какой…

Ну, в принципе, нормально… Посетили и, отхожее место — справили мелкую нужду. Тоже, ничё — выше среднего…

— Какие работы ещё остались?

Тут, точки зрения Генши и Бугра радикальным образом разошлись:

— Нужна ещё резервная жилая землянка — ну, мало ли что… Вдруг, заболеет кто?! Чтоб отселить было куда. Фельдшерский пункт, пару землянок под склады, конюшню…, — раскатил губу Генша.

В ответ, Бугор достал губозакатывающий аппарат:

— Не, не, не… Что сейчас строят — закончат и, я убираю людей! Ты у меня не один! По осени — как с кирпичом наладится, пришлю печников…

— И, что? Мы в таком состоянии зимовать будем?

— А, кому ныне легко? — нагло, даже хамовито — как только он один умеет, закатил геншину губу Бугор, — на дворе девятнадцатый век, ёпсель!

Генша беспомощно посмотрел на меня, ожидая поддержки… Напрасно, это он!

— Боюсь, что Николаевич в данном случае прав… Придётся эту зиму перебиваться так. И, с лошадьми до следующего года давай отложим.

— Что, вообще, ничего?

Мы с Бугром молчали…

— А с топливом как? Самим дрова на зиму заготовлять? Мы, что? Решили дровосеков готовить?

— С дровами надо помочь, Николаич!

Бугор почесал в затылке и, взялся за ручку, записывая себе в блокнот:

— Дам бензопилу и подводу для возки… Это всё! Там — ближе к Волге, сушняка — валом. За пару месяцев напилят и навозят.

Пока то, да всё — со стороны столовой раздались частые удары по чему-то железному… Я вопросительно посмотрел на Геншу:

— Сигнал на обед… Надо будет нечто вроде сирены сделать.

— Ну, пойдём, пообедаем…

Помыв руки в донельзя примитивом умывальнике, мы зашли в то, что называлось столовой… Три длинных стола параллельно друг другу, один — поперёк их.

Мда…

Столы из тонких, расщеплённых повдоль брёвен, с одной стороны обтёсанные топором. Примерно, такие же скамьи вдоль столов.

— Местные деревья на деловую древесину не пойдут, — заметив мой взгляд, извиняющимся тоном просветил Бугор, — кривые и больные какие-то… А, ничего более лучшего, пока — тупо нет!

Куда бы сесть… Где здесь место для самого главного?

— Вот за этот, — подсказал Генша.

Я сел — как и, положено хозяину, во главу поперёк стоящего стола — за которым, по ходу, трапезничало местное начальство…

Постепенно, но довольно быстро, подтягивался народ… Первым из начальства заявился бригадир «Спецназа» Линь, формально — здесь самый главный:

— Доброго здоровьица, Дмитрий Павлович!

— Здравствуй, Линь! — я пригласил его сесть рядом с собой по правую руку, отчего тот засиял, как новая галогенная лампочка, — как сам, то?

— Да, ничего вроде… Кряхтю, потихоньку!

Рожа у Линя, с тех пор, как последний раз его видел, слегка округлилась…

— А как рыбалка?

— Да, это разве рыбалка? Так, себе… Вот, помнишь в прошлом году! — ну, начинается вечер воспоминаний…

Пока вспоминали, все собрались: «отморозки» с унтерами за параллельными столами, остальное начальство — Спец, Генша, Пацан и Бугор, справа и слева от меня.

Четверо из «отморозков», по ходу — из дежурной артели, разнесли в больших кастрюлях обед — холодный суп и какой-то из видов кулеша… Ну и, по приличному куску жареной рыбы к нему. Раздали чёрный, ржаной хлеб… Не первый свежести. Далеко, не первой!

Заметив мой взгляд, Генша объяснил:

— С хлебом напряг. Из Солнечногорска два раза в неделю привозят… Но, не хватает!

В Солнечногорске недавно заработал первый мини-хлебозавод. Но, не на полную мощность и, качество пока… Короче, оставляет желание быть лучше. И, это ещё мягко сказано!

Рассевшись, все уставились голодными глазами на меня… Ну, я уже у курсе: как самый главный, хозяин — даже, я обязан прочитать молитву. Я её уже успел наизусть выучить:

— А, что? Все собрались?

— Все. Строители обедают вторым потоком.

— Ну, тогда — с Богом…

Я скороговоркой прочитал соответствующую случаю молитву и, в воздухе замелькали деревянные ложки и раздалось громкое, почти синхронное чавканье — как будто кормится стало… Ну, простой народ, же! Никто его «хорошим манерам» не учил! Не пердят вслух — и, на том спасибо… Стал кушать и, я.

На первое был какой-то необычный холодный суп… Ммммм… Вкусно!

— Что это? — спросил я у Линя.

— Мурцовка…, — ответил тот, уплетая за обе щёки.

— «Мурцовка»? — слышать то, слышал…

— Русский холодный суп…, — Генша объяснил более информативно, — похлебка из воды или кваса, в которую накрошен хлеб, яйца, лук.

— Кто готовит?

— К рыбакам на неделю, по очереди их бабы приезжают…, — ответил Линь, — Ну и, моя старушка здесь постоянно живёт — она за старшую стряпуху.

Какая-то семейственность получается — а, это не есть хорошо!

— Надо будет и из ваших кого-нибудь натаскать готовить, — обратился к Генше со Спецом, — не таскать же повсюду — по полям будущих сраже… «Охот», его «старушку»!

— Потихоньку всех натаскиваем…, — ответил Генша, — а, чтоб специально кого-то… Нет, не будем!

— При необходимости можно будет кого-нибудь из вольных нанять, — поддержал его Спец, — а это — не тот контингент, Шеф!

— Ладно, вам виднее…

На второе была жареная рыба… Тоже, ничего — очень вкусно!

Хрен с ней, с этой «семейственностью»! Надеюсь, наглеть не будут…

Ну и, на «третье» — жиденький чай… Правда, с сахаром. Ну и, правильно — рано им ещё чифирить! Да и, дорогущий он — чай, то есть, в этом времени!

…Покушали… С нашего стола убрали посуду и понесли мыть бабы, а со столов «отморозков» — они сами. У каждого, как мне объяснил Генша, свой индивидуальный комплект посуды. Как, прочем и, белья и всего прочего… Каждый должен сам мыть свою посуду, стирать и чинить свою одежду.

— Пускай привыкают — «в поле» у них ни официантов, ни прачек с портнихами не будет…, — объяснил Генша.

— Ладно, хорошо… Что там дальше у нас по расписанию?

— После обеда — двухчасовой отдых…

— Вот, как хорошо вы придумали!

Я вспомнил свою учебку — с этим делом, там — ну, просто дурдом был! Самая неотложная и тяжёлая работа, обязательно находилась именно в послеобеденное время!

— Конечно, пускай покемарят после обеда — по русскому обычаю… А, боеготовность?

— Дежурная артель продолжает нести службу — караул и хозработы! — уточнил Спец.

— Отлично! Враг не дремлет — надо быть всегда начеку! Пока подопечные отдыхают, пойдём-ка мы с вами посовещаемся…

«Посовещаться» собрались в летнем штабном домике… Ну, неплохо они тут устроились! Камышовые кресла, более-менее приличный стол, широкие лавки вдоль стен…

— Тоже, летом здесь спим…, — вот, без всезнающего Генши я бы не разобрался, где они спят летом!

С полным осознанием своего права, я опять уселся во главу стола и, спросил:

— Ну, рассказывайте, как вы добились такого взаимопонимания с «отморозками»? Я, если честно, махнул на них рукой — лично мне не мешают и, ладно!

— Просто ты, Дмитрий Павлович, времени на всё не имел, — ответил Пацан, — а мы конкретно этим занялись.

— А, поподробнее?

— Поговорил по душам — как со всеми разом, так и с каждым по отдельности… Евгений Васильевич, кстати, хорошо помог! Объяснили, что у них три пути в этой жизни: первый путь — гнуть спину на кого-нибудь чужого богатого дядю в поле или на фабрике. Второй путь: в тюрьму и на каторгу — что для них, с их замашками наиболее вероятно… Или же третий путь: быть в «вольной артели» «вольными» рыбаками и охотниками!

— Естественно, они выбрали «вольную артель» — кто б, сомневался… Никакого противоречия не замечаете?

— А, чтоб стать «вольными» рыбаками да охотниками, надо пройти специальную проверку — мы же в «вольные охотники и рыбаки» кого попало не берём! Только настоящих мужиков, после суровых испытаний…

— Начинает доходить…

— Ну, а чтоб те «испытания» пройти, надо специально в особой рыбацко-охотничьей школе отучиться — иначе не пройдёшь! Ни в жизть!

— Про военную направленность, значит — ни слова?!

— Конечно, нет!

— А, дальше что?

— А дальше — как обычно! Ломаем человека психологически, лепим из него другую личность — всё отработано до мелочей в течении всего двадцатого века.

— И, как «идёт процесс»?

— «Процесс» — в самом начале… Лишь бы исходный материал был подходящим!

— И как «исходный материал»? — меня такая прямолинейность несколько корёжила…

— Если сравнивать с «нашим»?

— Ну, да!

— Ну, свои плюсы и свои минусы…, — Пацан задумался…, — физически я бы не сказал, что здоровее, скорее — наоборот. Малорослы и недостаточно сильны. Но, на порядок выносливее и неприхотливее «наших»… Неприхотливы, вообще — до изумления.

— Ну, а по морально-интеллектуальным качествам? Мы же на них, не воду собрались возить?

— По интеллекту? Да, кто его знает… Лобачевских среди них, вроде нет. Но и, полные дебилы — тоже не отметись. Пацаны, как пацаны… Неграмотные только. Зато на лицо хорошо развитое чувство ответственности — чего у их сверстников «у нас» днём с огнём не сыщешь. И ещё, вот что… Ну, просто неуёмная жажда знаний — просто никогда такого «у нас» не наблюдал!

«Информативный голод» называется — мне Мозгаклюй объяснил эту неуёмную жажду знаний у местных… Нет здесь, как «у нас», в каждой семье — даже самой нищей, самого завалящего телевизора хотя бы с тремя программами.

— Ну, а морально… Как? — хотя и, сам хорошо знаю, но оценка свежего человека…

— По моральным качествам? Я таких «там» — «у нас», в смысле, не видел! Таких «отмороженных»! Люди с детства ничего хорошего не видели, наоборот — только унижения, страх, боль, смерть своих близких… Какие «моральные качества», например, когда на твоих глазах умирают с голода все твои братья и сёстры? А ты — сам подыхая от голода, ходишь с матерью выпрашиваешь объедки?

Хотя для меня это не что-то, там невиданное — но, где-то в глубине души, я всё равно поёжился… Для большинства — для подавляющего большинства детей, моих современников, самая большая трагедия — это когда родители не купили новый айфон на день рождения. Был случай, когда пятнадцатилетняя девочка по этому поводу выбросилась с балкона девятого этажа… И, не один подобный случай был!

— …Абсолютное большинство людей, такая жизнь ломает — превращая в бессловесных тварей, в рабочий скот. А некоторых — как в нашем случае, наоборот — ожесточает… Смерть для них — что своя, что чужая, это не что-то там далёкое и неизвестное, а значит — ужасное, а напротив — близкое и понятное.

— То, есть…

— То, есть — что стоит убить для них чужого человека, по какому-то — пусть самому ничтожному поводу, если на их глазах умирали свои — близкие и родные, причём — за просто так, вообще без всякого повода?!

— Да вроде и, в наше время — когда никто не хоронит родных, умерших с голоду, полно отморозков, в том числе и убийц? Даже, в вполне обеспеченных семьях?

— Генетические отклонения, они везде могут быть — в любой семье! И психологическая способность убивать от социальных условий не зависит. Так, сказать… Просто те — волки, способные только резать овец! А эти — волкодавы, прошедшие естественный отбор в тяжелейших условия! И ещё — наш, искусственный отбор плюс нашу же натаску…

— Что-то, всё как-то слишком заморочено…

— Я в теории не особо силён — по большей части практик. Если сильно интересуешься — обратись к Евгению Васильевичу…

— Да, уже неоднократно мы с ним на эту тему беседовали! Короче, понятно: ваши подопечные — прирождённые убийцы…

Пацан, досадливо поморщился:

— Ну, пока они никого — слава Богу, не убили… Поэтому скажем так: прирождённые бойцы. То, есть — не драка ищет их, а они сами ищут драку… И, это уже от нас зависит, кем они станут! То ли прирожденными убийцами, то ли прирождёнными воинами…

— Хм… Убийца убивает ради своих — каких-то шкурных интересов. У воина же должна быть какая-то мотивация — ради чего или кого убивать… Какая-то высокая цель… Хотя бы номинально. Как с этим?

— Шеф! Ты же сам идею подал! Ты же, что делаешь? «Корпорацию USSR»! — горячо заговорил Генша, — это, мужики мне здешние объясняли — такая большая артель, где всё по справедливости… Забыл, что ли? Вот, чтобы этой «большой артели» не мешали всё делать «по справедливости» и стоит убивать всяких нехороших людей!

— Что-то я не подумал… Или не додумал…

— Конечно, не додумал, Шеф! Некогда тебе было додумывать, то! Зато мы за тебя всё додумали! Вот и, будем подводить наших «отморозков» под эту идеологическую базу! Медленно и осторожно, конечно…

— А действительно — ничего более лучшего и, не придумаешь!

Действительно, солдат убивает и умирает из чувства патриотизма — из чувства долга по отношению к своей Родине… Что такое патриотизм, в чём его идея? Да, идея то, очень простая! Её, по большому счёту, можно выразить двумя словами: «Наших бьют!» Заменяем чувство долга к Родине на корпоративное чувство долга к своей группе — «Корпорации USSR», а потом — после семнадцатого, объявим «корпорацией» всю Россию!

…Вдруг попросил слова Спец:

— Понимаешь, Шеф, эти ребятишки подходят нам как ничто лучше!

— Обоснуй…

— Понимаешь, Шеф, хороший боец должен быть хорошим драчуном и забиякой. Предприимчивым, самоуверенным и напористым самцом. Активно агрессивным и, уверенным в себе — в своей неотвратимой победе! При этом — он со своим оружием должен обращаться очень грамотно и, исключительно аккуратно, а с врагом — быть осторожным и предусмотрительным… Среди тех — остальных забитых деревенских ребятишек, такого не водится!

Я вспомнил кое-что из истории и усмехнулся:

— Заведётся, дай только срок…

— У нас нет времени ждать!

— Хорошо! Добавь с сказанному тобой ещё понятие «командный дух» и я полностью с тобой соглашусь!

— Конечно! Без командного духа никак нельзя! Эх! замполита бы хорошего, дельного…, — внёс дельное предложение Спец, — замполит, с хорошо подвешенным языком много чего значит.

— Если найдёшь такого, то я не возражаю!

— Да, где такого сейчас найдёшь!?

— В смысле, «здесь»? — постоянные непонятки с определением времён…

— В смысле «там»… Ещё при Советах эта должность была чисто номинальная. Вот, в училище у нас замполит был! Помнишь, Генша?

— Подполковник Сухоруков, что ли? — вспомнил тот, — конечно, помню! Ветеран двух войн и трёх локальных конфликтов… Как речь толкнёт — так, хоть прямо сейчас в бой! А как он приёмы штыкового боя показывал… Да где ж, такого взять, то? Перевелись давно уже… Переведутся, то есть.

— Да… Замполит-психолог нужен… Чтоб, следил на морально-психологическим состоянием — командиру или начальнику штаба подразделения, за этим следить некогда. Ну, что ж — будем искать!

Надо поговорить с Мозгаклюем… Пускай среди слушателей «Школы публичных лекторов» подыщет такого… С боевым уклоном. Чтоб не просто языком умел чесать, а и людей за собой мог из окопа поднять! А лучше не одного, а парочку… Да чего там! Пусть готовит военизированное отделение школы — в свете грядущих событий по любасу пригодится. Предельно осторожно, конечно… И, не сразу!

…То, да всё — проговорили до самого ужина, а потом и до самого темна. Обсудили всё, что только возможно, поручив артельным заниматься с личным составом.

— …Что-то бойцы у вас щупловато выглядят — на чудо-богатырей ни разу не смахивают!

— Да, на одной рыбе Шварцнеггерами не станешь…, — согласился Спец.

— Как бы им с мясцом помочь…

— Да ничем ты не поможешь, Шеф! Нет здесь холодильников — мясо хранить! — Генша более реально смотрел на вещи…, — ничего не поделаешь — весь простой народ летом мясо не ест!

— По ходу — большинство и, зимой не ест мясо…

— Нашим ещё — куда ни шло, раз в неделю привозят солонину!

— Получается, что? В советской армии был рыбный день — по четвергам, а у нас — наоборот, мясной день?!

— Абсолютно верно!

Немного поржали…

Вообще то, был у меня китайский мясоперерабатывающий мини-завод… Колбасу можно было бы сюда подкидывать, копчёности. Но, пока коптить и колбасу делать не из чего — животноводство мясного направления у нас почти совсем не развито. Так, что этот мини-завод я даже и, не планировал в этом году смонтировать и запустить… Только на следующий.

Хотя, подожди! Можно скупать скот на забой со стороны а, забивать и пускать на переработку у нас! Но, опять — только на следующий год, не раньше! В этом году и, так: хлопот и забот выше крыши.

— Ещё, Василий Григорьевич иногда помогает…, — вырвалось у Генши, но он тут же умолк, прикусив язык.

Это, чем же может помочь районный ботаник двух времён, товарищам военным?

— А вот с этого места поподробней, пожалуйста! Что-то, меня сам Василий Григорьевич забыл оповестить, что он вам помогает…

Махнув рукой, Генша признался:

— Нашли, ближе к Болотам, как-то раз корову, а в другой раз — лошадь…

— И, чё? Съели?!

— Ну, а что с ними ещё делать? Корова уже подыхала, а лошадь — вообще… Бешенная была — к себе не подпускала, пришлось пристрелить.

— Поели, значит свежанинки…

— Да, на столько рыл это — капля в море! Строителей опять же — через хрен, же не кинешь… А, их — вон сколько! Хорошо, хоть конину они не жрут, а наших ты приучил, Шеф!

Поржали ещё…

— …А, как дела обстоят со спецподготовкой? Стрельба там, рукопашный бой…

— Пока всё на стадии определения личностных физических качеств, Шеф!

— Не понял, объясни на пальцах!

«На пальцах», вместо Генши вызвался объяснить Спец:

— Как всем известно, как рожденный ползать летать не может — так и, бегуну-марафонцу жизни не хватит переквалифицироваться в спринтера! Из боксёра шахматист не получится и, так далее… Из хороших бойцов-рукопашников не получаются такие же хорошие снайперы — касаемо нас, Шеф! Это связано с работой мышц, особенностями психики, балансом адреналина…

— А, ну…, — на ум пришли некоторые факты — в том числе и, из моего собственного жизненного опыта, — ну, да!

— Вот, пока мы и выясняем, кто во что горазд! Поэтому, пока всего по минимуму: начинаем потихоньку стрелять из «воздушек», немножко рукопашного боя — только методам самозащиты: освобождения от захватов, подножки, подсечки — то, что любому в жизни пригодится. Немножко учим метать ножи — развивает многие полезные навыки: глазомер, чувство дистанции и так далее. Потом, с ними займутся мои люди — узкие специалисты. Отдельно стрелки, отдельно рукопашники, отдельно технари — сапёры, то есть…

— То, есть готовим спецназовцев…., — удовлетворенно кивнул я.

— Ну, не спецназовцев, в прямом смысле этого слова — то есть, диверсантов. Одними диверсиями не обойдёшься, хотя тоже — они крайне важны. Скорее штурмовую пехоту…

— По примеру немецкой штурмовой пехоты конца первой мировой войны? — немножко читал — не совсем уж тупой я в военном деле!

Спец с уважением глянул на меня:

— Да! Ноги растут оттуда! Но мы, конечно, всё переосмыслим с учётом боевого опыта прошедших с тех пор времён…

— Ещё не прошедших…

— Ах, ну да!

Посидели, похихикали по этому поводу… Что-то сегодня весело!

— …По большому счёту, — продолжил Спец, а Генша при его рассказе согласно кивал головой, — задумка воспитать таких бойцов, чтоб умели действовать и, как штурмовая пехота а, при необходимости, разбившись на мелкие подразделения, могли действовать и, в стиле спецназа — совершая диверсии и прочие мелкие пакости… А потом, опять собраться в единый кулак для штурма измождённого диверсиями противника. Но, самое главное…

Спец долго молчал, по ходу, подбирая нужные слова:

— Самое главное — воспитать такого воина, чтоб мог сам организовать и возглавить боевой отряд! То есть попал, предположим, наш боец на незнакомую местность — через месяц там уже диверсионно-разведывательная группа, через три — партизанский отряд, через полгода — дивизия регулярной армии… Через год — сама регулярная армия!

Невольно вспомнилась «Элита элит» Злотникова… Интересно, увлекается ли Спец попаданческой литературой?

Генша несколько поправил своего командира:

— Это в идеале, конечно. Все мы люди достаточно взрослые и понимаем, что между задуманным и исполненным бывает — иногда, очень большая разница.

— Ты действительно думаешь, что из них, — я показал рукой в сторону импровизированного плаца, откуда раздавался командный рык Гаврилы Потаповича. Судя по отдельным элементам «рыка», «отморозки» занимались строевой подготовкой…, — можно подготовить таких… Таких супербойцов?!

— Да ничего тут «суперского»!

— У большинства способности к организаторской деятельности определённо есть! — заступился за своих подопечных Пацан, — а у кого нет — у того мы воспитаем.

— Да, даже если из каждого десятого такой боец получится! — начинал горячиться Спец, — ты представляешь, что это будет означать в условиях Гражданской войны, Шеф?

Представляю, блин!

— А не получится ли так, что у нас будет не один Махно, а… К примеру, сто? И все, как один — «батьки»? И, шо мы з ними будемо робыти?!

— А их и, было… Не сто — а поболее, даже! Махно — это просто самый продвинутый «батька»…, — в диспут встрял Генша, — и, ничего — справлялись как-то! Тот же Махно — для наглядного примера, почти всегда был союзником красных… Как только он переставал им быть — ему тут же перекрывали кислород… В виде боеприпасов. И батько, тут же вновь вставал на путь истинный…

Я слышал всю эту историю с Махно, как-то иначе… Ну, да ладно! Не в том суть, а суть в том — что мысля то, верная! Куда «батьки» от нас — без патронов, на хрен, денутся! В смысле — без тылового снабжения. А кроме патронов, у всех без исключения «батек» есть ещё одно слабое место — «батьки», по определению, не могут между собой договариваться и действовать сообща!

— …А когда красные поняли, что и без Махно они прекрасно обойдутся, ему просто дали пинка под зад и, вся недолга! Такая же история, с теми или иными вариациями, произошла и с батьками помельче: кто не контролировался — тот уничтожался, если вовремя не догадывался смыться, конечно!

А те «батьки», которые контролировались, но недостаточно — были уничтожены как класс, в тридцать седьмом году. Против государства не попрёшь!

— А вообще-то, некоторые прописные истины: например, что с «Корпорацией» они всё, а без оной — они никто и, звать их — «никак», мы всем нашим будущим «батькам» намерены на уровень подкорки вбить. Так, что если и, осенит кого из них какая несуразная мысля — после тяжёлой, например, контузии — то, не страшно!

…Так, за разговорами, незаметно уже и, время ужина подоспело… За ужином Линь «по секрету» сказал мне, «шепча» на ушко:

— Я тут одну болотину надыбал, Дмитрий Павлович… Никому там рыбачить не дозволял — всё тебя ждал!

— Болотина, говоришь… Далеко отсюда?

— Да, не… Недалече! Вёрст десять всего.

Это километров пятнадцать будет… Ни фига себе — ближний свет! Не, не поеду…

— И, что за рыба в той «болотине»? Крупная? — спрашиваю на всякий случай, больше из вежливости…

— Рыба крупная! Караси — во!

Линь раздвинул руки, показывая какой-то параметр у упомянутых карасей…

— Это, что ты показываешь? Расстояние между ушами?

— Гыгыгыгы! …Но, карась — реально крупный, Палыч! — пообщавшись со мной, местные аборигены неизбежно перенимали у меня некоторые словечки…, — а линь там какой!

— Какой, говоришь, линь?

— Вооо! — Линь раздвинул руки пошире, слегка задев сосредоточено работающего «веслом» Геншу.

Генша ничего не сказал, только подальше отодвинулся…

— Какай, какой? Такой?! …Да это же мулёк! Я таких отпускаю. Вот, если бы размером с тебя самого, Линь, был бы линь… Вот, это был бы линь!

— Гыгыгыгы! …А щука какая там, Палыч!

— Какая?

— ВОООО!!! — в азарте Линь так развёл руками, что левой рукой выбил ложку из моей руки, а правой чуть не снёс со скамейки Геншу…, — ой, извини, Палыч!

Хорошо, что ложка была пустая… Пока я думал, что схохмить, Генша спокойно сказал:

— Ну, если там такая щука, то тогда я с вами…, — и шёпотом добавил, лично обращаясь к Линю, — но, если соврал — я там же, в той болотине тебя и, утоплю!

Посовещавшись после ужина, решили поехать на рыбалку завтра после обеда — пока доберёмся, пока то, пока сё… Чтоб порыбачить и, на вечерней зорьке и, переночевав — на утреней.

— На чём поедем? Машина моя пройдёт?

— Не, не проедет! Возьмём подводу…

Млять… Ну, а чё?!

…После ужина вежливо намекнул, что типа, неплохо было бы организовать баньку… Ну, ту самую — что костромичи делали. Товарищи военные мне культурно дали понять, что правила одни на всех — на всех, без исключения и, банька топится только по субботам. Бугор, услыхав такое, тут же технично слинял в Посёлок на попутном «Хандрозе», привезшем молоко вечернего удоя для «отморозков»…

Я подумал, подумал… Совершенно согласен! Одно из основных свойств всех, без исключения правил — что, как только нарушишь их хоть раз — то, в дальнейшем ими можно будет задницу подтирать. Особенно, это касается «руководящих» товарищей, вроде меня! Рыба, как известно, гнить с головы начинает…

Однако, как сказано! Это будет девизом в «Корпорации»: «ПРАВИЛА ЕДИННЫЕ ДЛЯ ВСЕХ!»

Так, что наравне со всеми помылся в небольшом прудике, сооружённого из перегороженного плотиной ручья, протекающего где-то в полукилометре от лагеря куда-то в сторону Болот… Правда, несколько пораньше всей толпы — воспользовался всё же положением! Водица в нём успела за день прогреться, но всё равно — снизу была ледяная, как лёд. Бррррр!!!

Проснулся я чуть-чуть раньше сигнала «подъём»… Не успел, толком естественные надобности справить, как тот зазвучал — все те же, частые звякающие удары по какой-то железяке, продублированный криками артельных. Только успел из общего нужника выскочить, как тот начал заполняться здоровающимися на ходу «отморозками»…

Пока туда-сюда, раздумывал, куда дальше идти, чем заняться… Смотрю — все три артели строиться начали — на утренею пробежку, соображаю. «А не пробежаться ли и, мне с ними?!», — подумал… А почему бы не пробежаться?! Не опозориться бы только… Да, ладно — не опозорюсь! Я в прекрасной физической форме и, «пробежаться» надо, всего лишь три километра!

А в чём бежать? Посмотрел на свои ноги… Жалко, блин! Жалко мне мои американские чоботы! Где я ещё такие достану?! Вспомнил, что на стене одной из землянок видел висящую связку новых лаптей. По ходу, эта землянка была типа каптёрки[65], а эти лапти — сменные, которые всяк брал, износив свои.

Ну, а почему бы и, нет?! Будет выглядеть, как поиск дешёвой популярности? Да, нас…ать!

Пока искал подходящие по размеру лапти, пока думал, как их обувать, пока отнёс свои «американские» штиблеты в штабную землянку… Пока искал какие-нибудь портянки, а потом сообразил носки оставить… Короче, колона «отморозков», возглавляемая лично Спецом и Геншей и замыкаемая Пацаном на велосипеде, уже тронулась. Нагнал её уже за «блок-постом», перегнал и побежал рядом со Спецом. А ничего так — в лапоточках бежится! Лёгкие и удобные они!

— Что, не предупредил? Подождали б…, — спросил Генша.

Спец ничего не сказал, только мельком бросил одобрительный взгляд. Ну, значит, всё делаю правильно!

— Правила одни для всех: «семеро одного не ждут»!

…Вопреки опасениям, ничего три кэмэ пробежал! Под конец, правда, подыхать начал — всё же не мальчик! Сила, то — ещё есть, а вот выносливость — куда-то уже испарилась… А может, просто — давно не бегал.

Прибежали в спортгородок и, почти не отдохнув, взялись за зарядку — знакомые мне по родной Советской Армии силовые упражнения на перекладине, на брусьях, с брёвнами… Ну, я встал немного сзади и, в стороне от Спеца и Генши с Пацаном, но чтоб «отморозки» видели. И, вот тут то, я и показал мастер-класс!

…Дело в том, что я в жизни никогда не «качался» — не занимался бодибилдингом, как сейчас говорят. Была одна попытка, уже в студенческие времена… Но, тренер, как только посмотрел на то, как я пыжусь, в тот же день мне безапелляционно заявил:

— Ничего у тебя не выйдет, вьюнош! Не тот у тебя генотип… Не получится из тебя Шварцнеггер, как из твоей бабки не получится хоккеист!

До сих пор, я так благодарен этому тренеру! Столько он мне времени сэкономил! Встретил бы — расцеловал б, и… Подарил б, миллион! Рублей…

Вот, мой покойный папа занимался и, штангой и гантелями — эти приблуды у нас дома были… Правда, из-за недостатка времени, занимался папа очень и очень редко. Пытался меня увлечь, но мне удавалось — опять же, из-за недостатка папиного времени, отлынивать…

Но, зато… Короче, мои родители выписывали кучу всяких разных журналов — чтоб мы с братом были поразвитее, по ходу. Герман этих журналов сроду не читал, только рассматривал картинки. Я же перечитывал их от корки до корки — вне зависимости от их содержания.

Журналы по большей части были техническими — «Юный техник», «Техника — молодежи», «Моделист-конструктор»… Или же литературными — «Юность», «Роман-газета». …Вспомнил! Самым первым был журнал «Юный натуралист»!

Потом — в Молдавии уже, когда я стал приходить домой с регулярно набитым фейсом, родители озаботились об моём физическом развитии и, журналы стали выписываться соответствующие — например, «Физкультура и спорт»…

Вообще то, ничего полезного я из них — например, в упомянутом «Физкультуре и спорте», не почерпнул, но… Меня просто поразила статья одного читателя в разделе читательских отзывов! Этот читатель описывал комплексы силовых упражнений, которые — по его словам позволяют очень быстро и эффективно максимально развить силу и выносливость, используя только вес своего тела! Все эти комплексы основывались на трёх базовых упражнениях — отжимании, приседаниях и «мостике»[66]…

Так, как состояние моего фейса, в простонародье — морды, день ото дня не улучшалось, а мне это реально надоело — то, мне особенно понравились словосочетание «быстро и эффективно» и, я инстинктивно понял: вот оно — моё!

Ну, насчёт «быстро» — это конечно, сравнительно относительно… Но, вот «эффективность»! Через четыре месяца упорных фанатичных тренировок, испытав первоначальный энтузиазм, последующие отчаянные надежды и горчайшие разочарования, я заметил, что стал быстрее бегать и выше прыгать, а сила моих ударов, как по импровизированной «груше», так и по фейсам противников стала значительно эффективнее! Не соврал читатель! На радостях я написал ему через редакцию длинное восторженное письмо — но, тот так и, не ответил…

Через два года я, сравнительно спокойно, мог отжаться на двух руках от пола сто раз, на одной руке по десять — двадцать раз, приседал «пистолетиком» — на одной ноге, пятнадцать — двадцать раз… Стоял на одной руке и ноге в «мостике» по полминуты… Это не считая всякой «экзотики» — вроде отжимания на пальцах рук, приседаний с «перекатом» или подъёма из «мостика» разгибом.

С тех пор я не бросал этой фигнёй страдать — по достатку времени, конечно. Особенно, я продвинулся с этим делом в Америке… Как-то раз, идя за каким-то хреном через городской парк, я увидел группу мускулистых парней, которые там занимались, используя неизвестные виды знакомых мне упражнений. Забив на всё, я с ними познакомился и к ним присоединился… Некоторые из этих парней, кстати — позже стали звёздами «Ютуба», а у меня что-то не срослось!

…Вот и сейчас, встав перед строем трёх артелей «отморозков», но немного позади делающих физические упражнения с бревном Спецом, Геншей и Пацаном, я показал кое-что из своего «арсенала». Не сразу, постепенно до товарищей военных дошло, что их курсанты не на них — на меня смотрят! Как будто по команде «кругом» вся троица повернулась и уставилась на меня, разинув рты…

Постепенно, опять же — до Спеца первого, дошла вся нелепость данной ситуации и он скомандовал:

— Бригада, стой! Всем смотреть на товарища Стерлихова!

Ну а, что? Надо бы ввести в «Корпорации USSR» официальное обращение — «товарищ». Никакого отрицательного значения оно — пока, не несёт… Но, не для всех. Право называться «товарищем» ещё надо заслужить! На эту тему неплохо бы пообщаться с Мозгаклюем…

…Закончив, в ускоренном темпе весь комплекс я провёл серию ударов руками и ногами в воздух — как я уже говорил, никакими единоборствами я всерьёз не увлекался. Только неожиданные и хлёсткие удары — ну и, опыт уличных драк… Но, народ впечатлился! По рядам «отморозков» пробежал одобрительный гул, а Спец восхищенно цокнул языком. Ну, авторитету теперь у меня… Хоть …опой ешь!

Только хотел убежать к ручью мыться, как Спец меня притормозил:

— Товарищ Стерлихов, погодите!

Чё он там, интересно придумал? Выволочку мне хочет устроить за сорванные занятия по физической подготовке? Хахаха!!!

— Охотники! — обратился Спец к «отморозкам», — хотите стать такими, как он?!

— Хотим! — в разнобой, но с энтузиазмом заорали те, нарушив всякое подобие строя.

Особенно, запомнился один — самый маленький, рябой и щербатый, с крайне озлобленным лицом:

— Конечно, хочу… Эх, лягнуть бы кое-кому в морду, вот так ногой!

По ходу, малого эта жизнь крайне достала…

Дисциплина была восстановлена быстро и жёстко:

— Стой, стоять! Строиться! — заорал Пацан, артельные начали раздавать тумаки направо и налево…

Через секунду все три артели стояли по струнке — как будто не в чём, не бывало…

Спец обвёл всех тяжёлым взглядом — а он это умеет, по первой встрече с ним помню!

— Будете вести себя как стадо, из вас ничего — кроме кучи г…вна на обочине заср. ной дороги, на которую ссат все — кто мимо проходит, не получится!

По ходу, такое у них не в первый раз — не объезженные ещё!

— Товарищ Стерлихов! — повернулся Спец ко мне, — назначаетесь инструктором физической подготовки!

Ни, хрена себе! Он мною уже командует! Ну и, что делать? Тут я вспомнил: по всем уставам он сейчас старший в строю — как капитан парохода во время плавания…

— Слушаюсь! — вытянулся в струнку, приняв вид «лихой и придурковатый»…

Что дальше, интересно?

— В течении недели Вам приказывается проводить занятия по вашей системе и написать учебное пособие!

Всего лишь?

— Будет исполнено, товарищ… Бригадный!

— Замбригадного! Но, всё равно — спасибо!

Позже Генша, извинившись, что сразу не ввёл в тему, разъяснил, что в строю «бригадный» у них Линь, Спец, как ухе выяснил — «замбригадного», он — Генша, то есть — «голова»… Пацан в строю звался «товарищ Батя»…. Офуеть! Ну, а про «артельных» и «старшего артельного» — Гаврилу Потаповича, я был уже в курсе.

— Ну, а почему «голова», то?

— Ну, потому что думает… Не называться же начальником штаба, ведь верно?

— Что верно, то верно!

После завтрака, до обеда писал «учебное пособие»… Ничего печатающего с собой не было, пришлось автоматической ручкой на бумаге. Постоянно на всякую ерунду отвлекался или меня отвлекали — вот и, так долго провозился.

После обеда и послеобеденного отдыха позанимался часок с артелью, у которой в этот день физическая подготовка… В очередной раз поразило рвение, с которой ребятишки этого времени ко всему относились! Как они не похожи, в этом плане, на донельзя инфантильных детей нашего века!

После занятий я ещё с часок пообщался с детишками, рассказывая им разные житейские истории, определенной направленности… И, в дальнейшем, пока в течении «учебной недели» проводил занятия по этой — «моей» системе физподготовки, не забывал поговорить с ребятишками по душам.

— …В этой жизни в одиночку не проживёшь…, — как-то раз, подытоживая очередную «житейскую историю», начал я, — долго и счастливо, по крайней мере. Даже, волки и собаки бродят стаями, даже коровы пасутся стадами, а лошади табунами…

«Отморозки» слушали, раззявив рты — как будто я рассказывал что-то им неизвестное. А часто так и, бывает — мы не обращаем внимание на самое очевидное, а потом рты разеваем!

— …Вот и, человеку рано или поздно, но придётся к кому-нибудь примкнуть — если он хочет жить по человечески, конечно, — применим некоторые уроки Мозгаклюя и, надеюсь, они запомнят мои слова до конца дней своих…

— А к кому примкнуть надо? А надо к такому человеку или обчеству примкнуть, которое не только с тебя что иметь будет — но и, тебе может что-то дать… Кроме оплаты за твой труд.

— А что это — «что-то»? — иронично, перебил меня, по ходу — самый умный.

Я посмотрел на него в упор, запоминая на лицо. Чувак, по ходу, далеко пойдёт! Артельный хотел отвесить тому затрещину, но я знаком остановил:

— Ну, например — чувство защищенности… Оно тебе знакомо?

«Отморозок» поозирался по сторонам…

— Ну, предположим… Идёшь ты по улице, а позади старший брат, — подсказал я ему, — очень сильный старший брат! Теперь ты понял?

— Угу… Только нету у меня никакого старшего брата. Ни сильного, ни слабого… И, младшего нет — с голодухи помер…

— Сочувствую… Ну, а хотелось, чтоб был? Хочешь, чтоб у тебя был старший брат — сильный и смелый? Чтоб заступиться за тебя мог и поправить, в случае чего? Если, сам оступишься?

— А, кто б не хотел…

— Вот и, обчество такое должно быть! Навроде, очень сильного старшего брата! Чтоб шёл ты по жизни смело, прямо и не озирался по сторонам!

— Да, где такое найти, то? — не унимается, блин! А его товарищи жадно нас обоих слушают… Всё идёт, как никак лучше! — да и, не бывает так! Вот у нас — в деревне… Вроде обчество, а кто за тебя заступится, коли к тебе за податью пришли? Да никто! Хоть ты и, подохни с голоду, а последнее отберут… Да и, мужики промеж собой — если родичи, так ещё помогут… А так — неее! Кинут — как собаке, кусок хлеба, а то и прогонят взашей…

— Хреновое, значит, у вас в деревне «обчество»! — ну, а я что говорил?!

Русская сельская община уже не помогала. Мешала больше — как, тазик с цементом на ногах брошенного в воду! Вот только непонятно: удалить её — общину, или как-то переформатировать?

— Ну, а другое где найти?

«Отморозок», всё сам прекрасно понимал, просто сомневался. Да и, так — чисто поговорить ему на эту тему хотелось…

— А чего «такое» искать, коли ты его уже нашёл?!

— …?

— …А, что ты на меня вытаращился?! Опять, «доброго барина» ищите!? А вот накося, выкуси!

И, я показал ребёнку фигу! Нависла звенящая тишина… Даже костромские плотники топорами стучать перестали, прислушиваясь.

— «Корпорация» — это не я! Это не они…, — я показал в сторону Пацана и артельного, — ну и, естественно — не ты!

— А кто же? — от моего взгляда «в упор», «отморозок» ни капельки не смутился!

— Это все мы! — я обвёл руками всю окружающую нас Вселенную, — ты отдаёшь всем свой труд и свои силы, а все делают тебя защищённым… Один за всех и, все на… За одного!

— От кого «защищённым»? — не сдавался Отморозок.

— Ну, на первое место надо поставить «от чего»… От неизвестного будущего, прежде всего! У тебя всегда будет работа и кусок хлеба… Мало? Так, это от тебя зависит! Но, от голода ты не помрёшь — это стопудово! Если ты заболеешь — «Корпорация» тебя будет лечить… Если, не дай Бог, помрёшь — «Корпорация» не даст пропасть твоей семье… Этого тебе мало? Ну, иди тогда работать на фабрику к Хлудову[67]…

— …Ну, а вот если другой барин обидеть захочет? — осторожненько спрашивает.

— Какой, «другой»?!

— Ну, просто барин…, — видать, были прецеденты, — другой барин…

— Тогда «Корпорация», — я ударил себя рукой в грудь, — порвёт тому «другому барину» задницу на британский флаг!

Никто из присутствующих сельских подростков британского флага в глаза не видел — но, выражение сразу всем понравилось… «Отморозки» дружно заржали.

— Ну, а если полиция или… Чиновник, какой? — осторожно продолжил Отморозок.

— За, что? За то, что ты сам обидел «другого барина» или просто так — ни, за что?

Кивает, но не понятно по какой позиции… Тут, надо не давать никаких иллюзий:

— Всё таки, мы с вами живём в государстве… А в государстве есть законы. Плохие они или хорошие — не нам судить. Закон есть закон, каков бы он не был и его надо выполнить… А, если ты нарушил закон — то тебе придётся отвечать. Кем бы ты не был! Но, своим людям «Корпорация» обещает, что если те нарушат закон и попадут под суд — то, будет тот суд под тщательным её присмотром… С этим понятно? Наймём лучшего адвоката, не пожалеем денег… Если даже и, сядешь — даже, если сядешь надолго, то когда выйдешь, снова будешь работать в «Корпорации». Мы своих не бросаем!

Я обвёл всех глазами:

— Все поняли?! В «Корпорации» есть свои правила, законы — можно сказать! Первый закон: «ПРАВИЛИ ЕДИННЫЕ ДЛЯ ВСЕХ» и второй: «МЫ СВОИХ НЕ БРОСАЕМ»!

Вроде до всех дошло — вон, как глазёнки горят! По себе знаю — все они, в тяжкий час мечтали о сильном старшем брате… Чтоб пришёл и заступился. А тут вот — он! Да, какой!

— Ну и, теперь сами должны догадаться: эти «законы» только для тех, кто сам их не нарушает… Понятно?!

— Понятно!!! — загудели «отморозки»… Даже, невозмутимый и мрачный обычно — как памятник на могиле, артельный выкрикнул своё одобрение.

— Ну, а если полицейский или чиновник какой, нарушит закон по отношению к вам… Ну, тогда «Корпорация» сделает так, чтоб тот об этом долго-долго жалел!

Посидели, поговорили ещё кое об чём… Ту, пришёл Линь и дал мне команду убыть на рыбалку…

— Слушаюсь, товарищ бригадир! — на полном серьёзе выпалил я.

Среди «отморозков» особо тупых не было и, они дружно заржали.

— Ничего смешного, кстати! — рявкнул я, — я здесь на территории «Спецназа» — значит, товарищ Линь здесь самый главный! И, его всем и — в первую очередь, надо слушаться! Даже, мне — ПРАВИЛА ЕДИННЫЕ ДЛЯ ВСЕХ!!!

И потом, обращаясь к Генше:

— Товарищ голова, ты с нами?!

— Конечно! Крючки уже наточил!

…Ну, рыбалка, конечно, была так себе, средненькая… С вечера хорошо поклевал карась, правда, размером больше среднего. С утра, на прикормленном месте — линь. Не, о чём разговор — крупный линь! Нет, нет — да и, попадался средних размеров сазанчик или какая другая рыбёшка… Но, вот щуки — что-то, ни одной!

Мы с Геншей, ходили и по очереди кидали один-единственный спиннинг, по очереди сидели за удочками. Систематически блёсны за что-то цеплялись и уже больше не отцеплялись и их приходилось обрывать — не лесть же в холодную и, какую-то подозрительно мутную воду!

Линь плотно сидел на подаренных мною ему бамбуковых удилищах из будущего, с капроновой леской и крючками того же происхождения, наловив вышеупомянутых карасей да линей чуть ли не в два раза больше чем мы с Генщей вместе взятые.

К обеду Генша уже начал потихоньку звереть, искоса бросая на Линя нехорошие взгляды:

— Какие здесь щуки, говоришь?

— Ну, раз на раз не приходится…, — смущённо защищался тот, — нету сегодня хода у щуки!

— Ну, как обычно: клевало вчера и будет клевать завтра… Тьфу!

Я, слушая их разговор, делал проводку вдоль берега…

— Чёрт! Опять зацеп!

Блёсен осталось уже… Маловато!

— Генша, хорош лаяться! Плыви сюда.

— Что задумал, Шеф?

— Да, жалко блесну — отцепить надо… Отцепляем и, уходим — хватит на сегодня. Ты плавать и нырять умеешь?

— Кто, я?! …Никак, нет! — а, сам лыбится.

По ходу — умеет, просто гасится…

— Блин, всё приходится делать самому…, — бурчал я, — и, на кой, тогда я вас держу?

— «Правила единые для всех», Шеф! На рыбалке все равны: ты зацепил — вот ты и, ныряй!

Научил на свою голову!

— Ладно, ладно, расчирикался! Держи спиннинг так, чтоб леска постоянно натянутой была.

Я, конечно, тоже не Ихтиандр[68] — если не сказать большего, но по леске донырнуть смогу. Вода, вот только какая-то мутноватая…

Раздевшись, поиграв мускулатурой, чтоб предварительно разогреться, я зашёл в воду и, держа леску рукой, пошёл всё дальше и глубже… Метров через десять пришлось, набрав побольше воздуха в лёгкие и, закрыв глаза — всё равно в такой мутной воде ничего не видно, нырнуть. Перебирая рукой натянутую леску, я погружался всё глубже и глубже…

…А вот и, осклизлое на ощупь бревно, за какое зацепилась блесна! Во! Что за хрень?! Где блесна, то? Во! В этой расщелине, что ли? Ой! Колется! Что за фигня?! Невольно, я открыл глаза: сквозь водяную муть на меня таращилось жёлтым глазом замшелое «бревно» с раззявленной пастью…

— АААА!!! — я выскочил из воды, как баллистическая ракета «Булава», запущенная из подводного ракетоносца и, большими скачками — практически по воде, выскочил на берег.

— Шеф, что за…, — начал было Генша.

— Там, там… Ну, Лох-Несс — мать его, не меньше!!!

— …???

— Линь! Бросай хернёй занимать, греби сюда!

— Дмитрий Палыч?

— Ты на кобыле скакать могёшь?

Линь посмотрел на пасущуюся мирно и, не о чём не подозревавшую лошадь:

— Охлюпкой?[69]

— Да хоть галопом! Скачи в лагерь, возьми в багажнике «Хренни» моток капроновой верёвки и, так же быстро, скачи обратно!

— Спину лошадке собью…, — с сомнением медлил Линь.

— Кобыла получит бюллетень и неделю отпуска для восстановления здоровья… Давай, бегом скачи, я сказал!

И Линь, сравнительно быстро ускакал бегом…

Я вставил удилище спиннинга в развилку близлежащего дерева и крепко привязал снизу за рукоять, куском бывшей с собой верёвки:

— Фуф… Ну, надеюсь, будет смирно себя вести!

— Что, такая большая щука? — с сомнением в голосе спросил Генша.

Думает, наверное, что я — от нечего делать, представление здесь устроил!

— Да, по ходу, просто ТИТАНИЧЕСКАЯ!!! Прикинь, я ей в пасть руку засунул!

— Ну ты, Шеф, и авантюрист! Если б, она варежку захлопнула — то ты там и, остался б!

До меня, наконец, дошло и, я весь изнутри обледенел… Начала бить внутренняя дрожь, потом — наружная. Меня всего заколотило…

— Ээээ…, заметил Генша моё состояние, — да у тебя отходняк, Шеф! Пойдём к шалашу, водки тебе налью…

— А, что? Есть?! — с надеждой спросил я, — вчера ж, вроде всё вылакали…

— Всегда ныкаю — специально для таких случаёв! Ну, мало ли, что…

— Одним словом — голова! — по ходу, само проходит…

Но водки выпить, всё равно надо!

Выпив и закусив, мы снова вернулись на берег, к привязанному к дереву спиннингу. Выпитое пробудило в Генше спортивную активность:

— Ну и, что делать будем? Просто тупо ждать, когда Линь с верёвкой прискачет обратно? — спросил он.

— Ну, а ты что предлагаешь? Самим вдоль берега поскакать, что ли?

— Предлагаю поднять её и утомить — легче потом вытаскивать будет.

Некоторое время поспорили — я хотел, ни чего не трогая, оставить всё как есть до приезда Линя. А потом снова нырнуть и надеть на морду щуке петлю из верёвки и, за эту верёвку тупо вытащить её на берег…

— Так, если утомим её и, к берегу, где помельче, подтянем — легче будет верёвку ей под морду подвести! Соображать надо!

— Да?! А леска выдержит?

— Плетёнка?! Да она кита выдержит!

— То-то столько блёсен оборвали…

— Так это дуром тянули! А сейчас вываживать будем. Нееее!!! Я то, сдуру думал ты — настоящий рыбак, Шеф… А, ты…

Пока спорили… Смотрю — леска обвисла!

— Сама пошла! — заорал Генша, хватая спиннинг.

— Подматывай! Отцепится, сойдёт!

Генша, ожесточённо крутил ручку катушки…

— Отпускай! Порвёт, на х…!

Генша не успел — как дёрнула, удилище спиннинга вылетела из его рук как граната из РПГ! Хорошо, я успел поймать на лету — послышался характерный треск тормоза… Судя по направлению лески, щука потащила куда-то на середину озера. Хватит ли лески на катушки? Сколько там её осталось после многочисленных «зацепов»? Хватило!

— Подматывай! — заорал уже Генша.

— Вижу! — чёрт, как она быстро к берегу прёт!

Счас, сама на берег выскочит!

Хрен там!

— Отпускай!

Хотя я был наготове, но дёрнуло так, что удилище спиннинга согнуло пополам, а меня сдёрнуло в воду… Но, удилище и леска выдержали и, я стал потихоньку подматывать, смягчая рывки гибкостью удилища, стоя по пояс в воде.

— Как устанешь — скажи! Я подменю, Шеф!

— Не дождёшься! Лучше сходи, найди в моих вещах видеокамеру, захвати запасные батарейки и снимай процесс…

— Ну, как скажешь, Шеф!

…Через три, а может и, все четыре часа — когда прискакал обратно Линь, да не один — а, с встревоженным Спецом и четырьмя «отморозками» из дежурной артели на ещё одной телеге… Так, вот… Я не просто устал, я был на последнем издыхании! Несколько раз я ту щуку почти на самый берег вытаскивал… Но, чаще она меня затаскивала в воду, один раз по самое «горлышко», почти не утопив! Генша тогда подскочил с ножом, намериваясь перерезать леску, но я отогнал его, нецензурно матерясь по матушке матерным матом…

Короче, когда «кавалерия» прискакала на помощь, было состояние пата: хоть я и, был не в воде — а на суше, но и, щука была — хотя и, не на самой глубине — но и, не на отмели, как планировалось.

— Какая там глубина? — сходу вник в обстановку Спец, скидывая с себя одежду.

— Метра два, не больше…, — и, Генше, — ты снимай, снимай! Не отвлекайся!

— Батарейки садятся, Шеф!

Твою, ж…

— Что ж ты вчера, всякю …уйню снимал?!

— Так, предупреждать надо было, что ты «титаника» зацепишь!

— Мать…

— Вы ещё подеритесь, горячие попадаловские парни!

Раздевшись, Спец соорудил из одного конца капроновой верёвки петлю — под вид лассо, второй конец сунул в руки Линю — приказав привязать к дереву, взял в зубы свой большой спецназовский нож и пошёл в воду. Когда он достиг того места, где предположительно была щука и нырнул, все затаили дыхание… Через полминуты вода, вдруг вся забурлила, замутилась, поднятой со дна грязью вперемежку с тиной… Выскочил, как ошпаренный, вместе с целым гейзером воды и грязи Спец и, в несколько скачков, оказался на берегу.

— Ну и, рыба здесь у вас водится! — прерывисто, отдыхиваясь после каждого слова, ошеломлённо проговорил он, — просто бешенная, какая-то! Поцарапала всего, нож отобрала и, пинком хвоста под зад, на берег выкинула!

Однако, мне было не до шуток:

— А если серьёзно?

— Успел ей, вроде, петлю на морду закинуть…, — Спец растирал кровоточащей ладонью поцарапанную посередине грудь и, начинающий лиловеть синяк на её правой стороне. Ну, кажись несерьёзно…, — и, пару раз куда-то в жабры ножом ударить. Эх! Жалко, хороший нож был!

Я пригляделся: в районе недавней подводной «битвы» расплывалось по воде кровяное пятно…

— Ну, что? Попробуем?!

— А почему бы не попробовать? — отозвался Линь.

— Ты снимай, снимай! — заорал я на Геншу, намеривавшемуся схватиться за верёвку, — испортишь мне видео — разжалую из головы в простые артельные!

Толпой навалились на верёвку, как бурлаки и потащили слабо сопротивляющуюся щуку на берег…

— …Ну, а теперь что? — Спец чесал затылок, — дальше мы её не вытянем!

Голова щуки была уже почти на берегу, но дальше… Гравитация, оказывается, на берегу сильнее действует, чем в воде!

— А вот и, мой нож! — обрадовался Спец.

Из головы щуки — сбоку, действительно торчала рукоятка ножа. Повезло! Спец вытащил его, сполоснул в воде, обтёр об куртку и, кинув — метров с девяти, воткнул в дерево:

— Гришаня, не поленись, прибери в ножны!

Нет, ну что делать то будем?

— А давайте загоним телегу в воду, погрузим в неё эту рыбину, потом впрягём лошадь и вытянем на берег! — предложил Линь.

— Дно, вроде илистое — телега может застрять…, — засомневался я.

— Да, не! Сверху оно илистое, а глубже — твёрдое дно!

— Ну, давай… Делать то больше нечего — не за «Харитоном» же ехать?!

Так и, сделали… Долго ли, коротко ли — но, но уже заснувшую щуку погрузили в воде на телегу, привязали и, впрягши лошадь и, впрягшись сами, выкатили телегу на берег. Вытащили и офуели:

— Ну, ни… Себе!!! Это сколько же в ней килограмм будет?

Голова огромной щуки была привязана к самому передку телеги, а хвост волочился по земле.

— Пудов пятнадцать — поболе, даже! — прищурил глаз Линь, — я про таких только от стариков слышал.

— Я про таких даже и, не слышал…

— Ну и, что вы с ней делать будете? Мясо, поди, как каблук у кирзового сапога! — излил желчь Генша.

— Завидуй молча! — оборвал я его, — всё заснял?

— Всё… Батарейки в самом конце кончились.

Это видео порвёт «Ютуб»!

— Моя старушка найдёт, что с ней делать, — успокоил Линь, — вы, даже не сумлевайтесь!

Возвращение в лагерь было воистину триумфальным! Народ, побросав все свои дела подходил, смотрел на щуку, потом на меня и удивлённо цокал языками, вертя в удивлении головой. Никогда в жизни, я себя таким гордым не чувствовал! НИКОГДА!!!

До самой ночи дежурная артель помогала женщинам, во главе с линёвской Старушкой, разделывать и засаливать для дальнейшего вяления пойманную мной щуку…

Хотел сделать из головы щуки чучело — на память… Ну, чтоб украсить стену Замка — в виде трофея… Но! Сказалось полное отсутствия знания и умения в этом деле. Провозился до темна, но только испортил.

…Ещё, чуть меньше недели — до ближайшей субботы, пробыл я в лагере бригады «Спецназ». В основном занимался с «отморозками» своим комплексом силовых упражнений…

В ответку, Спец и Пацан научили меня «зарядке ГРУ» — комплексу разминочных упражнений, три минуты занятий которыми даёт нагрузку на мышцы, связки, суставы, сердечно-сосудистую и дыхательную систему, такую же — как от часа занятий в тренажёрном зале. Мне, с моей занятостью, такой комплекс очень полезен будет.

Частенько, подменяя других «учителей», я проводил с ребятишками — будущими полевыми командирами череды локальных, мировых и гражданских войн, по плану своих «военспецов», занятия по самому элементарному — по математике, чтению. Заодно, применяя мозгаклюевские «приёмчики», капал на мозги своим слушателям нотациями о пользе учения. Истории всякие им, в свободное время рассказывал, определённой направленности… Знал я их то, до хрена! Ну и, диафильмы им «крутил», по-своему кое-какие места комментируя. Классно получалось! Генша даже, кое-какие мои озвучки на аудио записал — для истории, говорит!

Разок со Спецом и Геншей отъехали подальше и постреляли из «ТТ»… Спалив с две сотни патронов, я научился с шести метров — почти без промаха, попадать в дерево диаметром в половину толщины человеческого тела. Причём, Спец меня учил стрелять навскидку, практически не целясь…

— На первый раз пойдёт, Шеф, — на полном серьёзе дал оценку моим успехам Спец, — в следующий раз «здесь» продолжим, когда научишься сам патроны делать…

Через день ездил — когда с Линём, а когда без него — с Геншей чаще, или со Спецом, на рыбалку на то озеро. Больше таких рекордных щук, конечно не было, но неоднократно ловил по десять — пятнадцать килограмм, а Генша раз вытащил экземпляр на четверть центнера.

Наконец, дождался субботы — а, значит и знаменитой баньки, которую костромичи «забацали».

…Вообще-то день начался со «спортивного праздника» — почему-то так назвали соревнования между артелями: победившая артель едет с вечера в Солнечногорск — в увольнительную на сутки, семьи повидать. Соревнования включали в себя нечто вроде многоборья, а в конце — матч по лапте[70].

— Немножко подсуживаем, чтоб более-менее равномерно в увольнительную ездили…, — признался Генша.

— А проигравшие, что? Гальюн[71] чистят?

— Да, нет… Гальюн чистит — если нет залётчиков, дежурная артель. Занявшие второе место получают доппаёк — по банке сгущёнки или, конфеты… Дети, же ещё! Ну, а проигравшие вчистую просто отдыхают в воскресенье. Кстати, изъявили желание завтра с утра на рыбалку на то озеро сходить. Крючки и лески не дашь?

— Почему бы не дать на святое дело? Я с запасом в своё время нахомячил…

После обеда начались хозработы — «отморозки» всё чистили, драили, песочили — ну, узнаю родную армию! Некоторые её атрибуты хрен чем выбьешь.

Ближе к вечеру, после сытного ужина — банька, которую заранее дежурная артель растопила. Ну, если честно — банька, как банька. Хорошая, без разговоров! Но, ничего сверхъестественного — видывал я и, получше.

Попарившись первыми, мы с Геншей и Спецом, расслабившись сидели на завалинке[72], остывая… И, у меня того… Этого… Это самое… Ну, две недели с лишним женщины не было, надо понимать!

Проблемы то, в принципе, давно начались, поэтому приходилось раньше всех по утрам вставать и, бежать к ручью купаться в ледяной воде… А, тут — после баньки, ваще! Аж, пар из ушей — мужики поймут!

— А как решается половой вопрос на местном уровне?

— Да очень просто решается! — Генша отреагировал очень быстро — значит, сам про «это» только что думал, — здесь остаётся один из нас. Сегодня — он…

«Он» — это был разом поскучневший, при упоминании, Спец.

— …И, один из артельных. Ну и, Линь — само собой разумеется: его «старушка» всегда при нём! Остальные едут вместе с победившей артелью «отморозков» в Солнечногорск на сутки, к своим вдовушкам.

— «Отморозки» едут к «своим вдовушкам»? Что ты несёшь, педофил?!

— Шеф! «Отморозки» едут к своим мамам! К вдовушкам едем мы! И, среди недели по очереди ездим на ночь — зря, что ли этот дивный автомобильчик у тебя выпросили?!

Ну, а что? Среди вдовушек немало вполне молодых и симпатичных вдовушек… Правда, здешние женщины из крестьянок очень быстро стареют…

— Ну и, как? Вдовушки?

— Ну, выбирать не из чего! — Генша развёл руками.

— Бабы, как бабы! — вступился Спец, — в «командировках» кого только не приходилось… Эти ещё за королев красоты сошли бы!

Ну, если вопрос ставить так… Блин! Мне это вообще не подходит! Невместно, как на Руси говорили. Ну, ничего! За три-четыре часа до Постоялого Двора доеду, а там Рыбка… Ох и, поплещемся!

Пока туда-сюда… За «отморозками» и их начальниками приехало два «Хандроза» в вариации микроавтобуса. Они шустро погрузились и отчалили. Я же не успел:

— Шеф! Из Солнечногорска по рации сообщили — Генеральша приехала и ожидает Вас в Замке…, — поймал меня, практически уже на блок-посту, Спец.

— Какая, там ещё «генеральша»? — чё за фигня, интересно? — мамаша у меня, что ли объявилась?

— Вам виднее, Шеф, какая…

Пришлось вернуться в штабную землянку и связаться с дежурившим сегодня у рации Боней:

— Какая, какая… Что, так много генеральш растлил — что уже и, не помнишь, какая? Наталья Георгиевна к Вам, Ваше Благородие приехала! Да, да! Соскучилась очень, говорит… «Где мой Дмитрий Павлович?!»

Блин! Чёрт принёс Лошадёнка… Ладно! Отставить блуд с Рыбкой! Поедем в Солнечногорск к своей — не вовремя приехавшей, суженой.

Приехал — уже заметно стемнело… Возле Замка, на автостоянке (гараж в самом Замке под завязку был забит хабаром) стояла очень знакомая мне «Хренни-Лох», возле которой ошивался скучающий Малыш:

— Здравствуйте, Дмитрий Павлович! — очень обрадовался он, увидев меня.

— Здравствуй, Малыш! Какими судьбами?

— Да, вот Наталья Георгиевна попросили меня к Вам отвести…

— Попросили или заставили?

— Попросили…, — смутился Малыш, — а потом заставили. Хотя, они сами за рулём были.

— Хорошо… Ну, что у меня погостишь или домой поедешь? Я сам, попозже Наталью Георгиевну домой отвезу.

— Я, пожалуй, домой поеду… Завтра, с утра же у меня вождение.

— Конечно, Малыш! Работа — прежде всего! Тебя хоть здесь покормили?

— Покормили, спасибо!

— Ну, езжай тогда, с Богом! Передавай там привет всем нашим!

— До свиданья, Дмитрий Павлович! А у Вас здесь классно! Столько машин… Больше чем у нас — в Нижнем!

— Привыкай, Малыш! Двадцать первый… Тьфу, ты! Двадцатый век стучится в дверь!

— И, все эти машины Вам из Америки прислали?! — в голосе Малыша впервые прозвучало сомнение.

Палево, кругом палево…

— Нет, Малыш! Эти все мы здесь — на месте, из присланных из Америки деталей собрали.

…Если, я забыл сказать — то Замок в очередной раз переделали… Нет, пожалуй не так: в первый раз… Или, во второй? Короче: там, где была кухня, а потом моя комната — там снова кухня. Школьная кухня — так, как школу и соответствующую кухню к ней, ещё не построили…

В холле была столовая — школьная, естественно. Ну и, попаданцы со строителями, ремонтирующими Замок и нашей обслугой, в ней харчились — больше негде. Отдельную столовую строить, даже, в проекте у нас пока нет…

В пресс-конференц-зале была школа — так же как и, в бизнес-центре — кроме моего личного кабинета, разумеется… Одинокие, в смысле — несемейные попаданцы — Боня, Автопром, Шатун и Главный, а также учитель математики Лобачевский проживали в крыле для прислуги.

Там же проживала и, немногочисленная прислуга — в виде недавно взятых их Нижнего двух поварих, их юных помощников из местных, а также нескольких слуг и служанок, нанятых, в основном для уборки да стирки, да для обслуживания «старпедов» — Ильича и Стрижа.

Хотя, попаданцы всё больше и чаще «проживали» у своих избранниц из местных вдовушек — жизнь, как говорится, продолжается! Кроме Бони… Тот хранил супружескую верность своей — даже, не родившейся ещё супруге. Хахаха! Был с ним у нас на эту тему междуусобный разговорчик… Поржали все малёха! Все, кроме Бони, разумеется…

В гостевом крыле — в хороших двухкомнатных квартирках, жили-поживали Громосека и Му-му с семьями. Там же жил и, наш Ильич в — однокомнатной, а Стрижу я «свил» гнёздышко в будущем музее — по соседству с котельной-мастерской.

В будущей котельной-мастерской ныне — в прошлом, была «коптильня» Стрижа… На входе в неё поставил уже давно — при «первом» ещё моём ремонте, прочную стальную дверь с очень труднооткрываемым замком, за старой — деревянной дверью. Сам же Стриж попадал в «коптильню» прямо из своего «музея» — через прорубленный проход, про который никто не курсях. Ещё, бы! Прорубали и отделывали его под потайную дверь лично я и Му-му! А мы с Му-му никому про то не скажем! Хахаха!!!

Му-му же, помогал Стрижу обустроить «коптильню», помогал ему в работе — делая самую физически трудную работу…. Охранял — хрен мимо пройдёшь! Даже, попаданцы не знали, чем они там занимаются — и, поэтому — наверное, хорошо спали.

Всё, конечно, было ещё сильно-сильно не доделано — ну, не доходили до всего сразу руки! Так, что впереди ещё будет много-много перестановок и переселений…

Такая же история была и, со спальным этажом: мою — хозяйскую спальню, полностью доделали. Даже мебель вся… А вот, хозяйкину — моей будущей жены, слегка недоделали. Очень «слегка»! Ну, не успели! Мебели, вообще нет… Про детские, я вообще не говорю — работа там ещё и, не начиналась.

Поэтому может, встретивший меня с «группой товарищей» Боня, на мой вопрос: «Где она?», глумливо заржал:

— А ты догадайся с трёх раз! …В твоей спальне тебя дожидается — где же ещё! В её спальне — ещё, даже кровати нет… Это ты — специально, да, Ваше Рукоблудие?!

Народу было много, поэтому я очень вежливо ответил:

— Заткнитесь пожалуйста, Василий Григорьевич!

— Хихихи!!! А ты ничего себе подружку нашёл — шуструю! Даст она тебе пропердеться — помяни мои слова!

— Боевая девчонка! — поддержал его Бугор, — одним словом — Генеральша! Правильно мужики окрестили…

— А, то без вас не знаю! — отбивался я, — по себе выбирал. Покормили хоть?

— Конечно, али мы не джельтельмены?! Покормили и, не раз — она ещё до обеда приехала. И не только покормили! Везде она свой нос засунула, пришлось обо всём рассказывать, всё показывать… Ну, то — что можно, конечно.

— Кстати, Наталья Георгиевна очень сантехникой интересовалась, что в вашей спальне, Дмитрий Павлович, — опять влез ехидный Боня, — так, что душем она пользоваться уже умеет… Хихихи!!!

Да, санузел я у себя оборудовал — будь здоров!

— Ладно, ну вас к лешему… Я к себе.

— Не беспокоить до утра?! Хихихи!!!

Убью когда-нибудь этого гада! Хотя, конечно, он мне просто мстил — и, есть за что! Я же, постоянно его подкалываю…

По запарке я влетел в свою спальню, даже не постучавшись… Ну, отказала какая-то извилина, что поделаешь?!

Лошадёнок сидела у большого зеркала… Ну, не то чтобы в «неглиже» — но, в состоянии, очень близком к этому и, расчёсывалась.

У меня прямо всё… Вы видели, когда-нибудь ледоход на большой реке? Как сталкиваются и встают на дыбы огромные льдины? Вот примерно, такая же фигня…

Наташа обернулась и, увидев меня, привстала в изумлении: таким ей меня ещё лицезреть не доводилось! В защитного цвета невиданной «афганке», в американских ботинках из буйволиной кожи, с ножом на кожаном ремне… Дааа… Со стороны бы, посмотреть! Огромный и загорелый до черноты — к тому же и, перевозбуждённый, как Кинг-Конг в период гона! Зрелище, должно быть, сильное…

Однако, что-то у моей Лошадёнка начали раздуваться ноздри! Неужели мои «флюиды» перешли к ней?! Что-то сейчас будет… По крайней мере, себя я уже еле сдерживаю — меня колотит, трясёт и подкидывает!

— Дмитрий Павлович! — прерывисто дыша, промолвила Наталья Георгиевна, — то, что я сегодня увидела… Вы великий человек!

Полузакрыв глаза, Наташа сделала шаг ко мне, протянув руки… Как тут у них, на хрен, тут делают предложение? Опять не подготовился, поленился!

С грохотом упав перед ней на колени, ещё и громко стукнувшись лбом об дубовый паркет… Ну, а иначе я б её — просто-напросто зверски бы изнасиловал, я прорычал скорее, чем проговорил:

— Наталья Георгиевна, будьте женой великого человека! — так, что ли? Или, не так? — предлагаю Вам свою руку и сердце!

Наташа, присев, обняла мою голову, прижав её к своим коленям:

— Вы повторите это перед моим дядей?

— Да, хоть перед самим Государем Императором! Слово дворянина!

— Дмитрий Павлович… Я Ваша… Делайте со мной, что хотите!

…Я мял её с полчаса, как медведь гризли ломает незадачливого золотоискателя, где-нибудь в дебрях Амазонки… Тьфу ты, блин — Аляски! Пока она сама не потащила меня в сторону широкой — ещё генеральской, недавно — как раз, как будто для этого случая, отремонтированной кровати…

…Хватило ума ещё сорвать — сначала с неё, потом с себя одежду, а не заняться «этим» прямо в американских ботинках. Ну, тех самых — из толстой, жёлтой буйволиной кожи, с кучей медных заклёпок…

…Как и, следовало ожидать, я оказался у Наташи первым. Однако! После нескольких болезненных вскриков… Она, так разошлась!

…Где то, уже после полуночи, устав после бесчисленных совокуплений, мы отдыхали. Я, лежа на спине, Наташа, боком — прильнув ко мне, положив руку на мою грудь.

— …Так вот, значит, что такое любовь…, — задумчиво проговорила она, — …Вы меня чуть не убили, любимый мой Дмитрий Павлович!

— Неужели?! Я думал, нам обоим понравилось…

— «Понравилось»… Пожалуй, это не то слово… Я думала, что умираю… Но, странно! Я хотела умирать много-много раз…

Чудная она какая-то! Ну, точно говорил Племяш — «синий чулок»… Сейчас всю плешь проест своими моральными мучениями! Однако, как я убеждался не раз — женскую психологию не дано понять никому:

— А у Вас позднее зажигание, Дмитрий Павлович! — мои словечки здесь быстро распространяются!

Наташина рука, мирно и удовлетворенно лежащая у меня на груди и, лениво перебирающая редкие волосинки на ней, вдруг медленно тронулась вниз… «Внизу», как кипятком обдало!

— Почему же?

— Ну, может потому, что Вы — такой тормоз, любимый Дмитрий Павлович! Мы могли бы заниматься «этим» уже давно-давно, ещё зимой…, — и, Наташина рука, по-видимому попыталась «снять с ручника», схватившись за «рычаг»…

По ходу, Рыбке придётся дать полный абшид[73], с пенсионом в виде торговли презервативами — на неё сил, у меня уже не останется!

— Виноват! Обещаю с лихвой наверстать, в ближайшие же…, — Лошадёнок сильно дёрнула за «рычаг», — …часы!

Несмотря на то, что «навёрстывал» я довольно таки долго, проснулся — как и, обычно в Солнечной Пустоши — в шесть утра, причём проснулся бодрый и энергичный… Прямо, фэнтази, какое-то! Сделав все свои утренние дела, я решил прошвырнуться по Замку, пока Лошадёнок спала.

Ну, особенно то, «прошвырнуться» было негде — по случаю воскресенья все ещё дрыхли. Только на кухне народ был занят делом — завтрак поварихи и их помощники-подварёнки готовили.

Вышел во внутренний дворик… О! Му-му двор метёт! Верный признак того, что Стриж в «коптильне». Зайти, что ли? Возникли кое-какие «производственные» вопросы, идеи… Давно уже возникли, надо бы обсудить.

Поздоровавшись с радостно приветствовавшим меня Му-му, «поговорив» с ним пару минут, я показав на железную дверь спросил:

— У себя?

— Му-му! — утвердительно закивал одноимённый дворник.

Я подошёл к двери и позвонил условным сигналом. Некоторое время меня изучали в глазок, затем дверь открылась… Дверь открыл Ваня Безрукий — второй помощник Стрижа и, по совместительству — ученик и, оглядев двор, быстренько запустил меня…

Забыл про Ваню Безрукого рассказать! Значит, когда я вернулся из питерской «командировки», меня через пару недель тот мальчик разыскал… Ну тот, которому на заводе лопнувшим приводным ремнём левую руку оторвало и которого я вылечил от гангрены.

— Ваня, ты что ли?! — очень я удивился в тот момент, — какими судьбами?

— К Вам я, Дмитрий Павлович…, — серьёзно сказал Ваня и, посмотрел на меня, как мне показалось осуждающе.

— Ко мне?! Вот, как… А зачем?

— Мамка сказала, что: «…пусть тот, кто тебя от смерти спас, тебя и кормит»!

— …??? Чё, это она? Плесени, какой галлюцигенной наелась?!

— Шестеро у неё нас — едоков! Все мал, мала меньше…

— Понятно, можешь дальше не продолжать…, — отца у Вани уже года два, как не было. Несчастный случай на производстве — по ходу, это у них наследственное, — ну и, что прикажешь мне с тобой делать?

— Ну, убейте меня обратно, а побираться я не пойду! — дерзко, смотря мне прямо в глаза, с твёрдой решимостью взрослого мужика ответил Ваня.

— Убивать не буду, но если будешь дерзить — выпорю! Ладно, езжай с этим мужиком вот на этом фургоне в Солнечногорск ко мне в имение…

— Егор!

— Му-му?

— Присмотри за мальцом!

— Му-му!

— Короче, давай езжай! Потом — когда сам приеду, может определю тебя куда…

Поселил Безрукого в Замке, поручил присматривать за ним Му-му, приказал учиться в школе… И, на как-то про него — на время, забыл.

Потом приезжаю из Нижнего — батюшки светы! Ваню Безрукого, Стриж, чуть ли не усыновил и обучает своему «ремеслу»…

— Уважаемый Стриж! — я немножко тогда вскипел по первости…, — мальчишка же! А вдруг проболтается?!

— Нет, не проболтается! Наш пацанёнок, шпанский… За метлой плотно следит.

— Ну, ладно… Ты подписался — тебе и отвечать…

— Отвечу, не мандражируй[74]! Одному мне внапряг, с мальцом дело веселей пойдёт…

— Так, он же однорукий!

— Ничего, ничего… В нашем деле не так руки, как голова нужна.

…Вопреки моим давнишним опасения, Стриж оказался культурным, приятным в общении восьмидесятилетним старичком. Это он наедине со мной «по фене ботал», так как ему меня представили как вора. А на людях, хрен отличишь его от какого-нибудь Ростроповича!

Попав в Солнечногорск, Стриж как будто бы лет на …дцать помолодел и, бодро и энергично принялся «печь» для меня и Крёстного «блины». Вот и, сейчас — сидя за столом, глядя через мощную лупу, он что-то мастырил каким-то диковинным инструментом… На бормашину похож. На стене висело большая фотография стариной монеты во всех ракурсах.

На аверсе диска монеты, по ходу — из золота, был отчеканен ангел в стиле «ню», записывающий на свитке текст конституции. Пучок римских фасций слева и, гальский петушок справа дополняли картину, над которой сверху было выбито «REPUBLIQUE FRANCAISE». На обратной стороне в венке из дубовых листьев читалось «100 FRANCS 1907», по внешнему краю шла надпись «LIBERTE EGALITE FRATERNITE», а литера «А», маленькая раковина и топорик несколько ниже являлись знаками Парижского монетного двора — в этом я уже разбирался.

Поздоровавшись, я вежливо спросил:

— И, чего некоторым не спится — в такое чудесное, воскресное утро?

— Да, с утречка — по холодку, самая работа! А потом — в жару и, покайфовать можно…

— Что лепите, уважаемый Стриж?

— Штамп вырезаю под золотую стофранковую монету… Это была, пожалуй, самая крупная звонкая монета своего времени!

— «Была»… Здесь написано «тысяча девятьсот седьмой год»! А сейчас тысяча восемьсот девяносто третий!

— И, что?

— Прикиньте, если нас с Вами с этими «блинами» в этом времени заметут!

— И, что будет? Я леплю золотые монеты, которые ещё не в ходу… Это преступление?

— Ну, не знаю… Наверное, нет.

— А в чём предъява?

Я подумал, подумал… Ну, а что? Он, пожалуй, прав.

— Извините, не подумал… Так, пожалуй лучше.

— Ничего, ничего… Бывает.

Ваня сел рядом с своим опекуном и, тоже принялся что-то гравировать, посматривая через лупу на лежащую рядом фотографию.

Я постоял рядом, посмотрел, как Стриж работает, иногда перебрасываясь с Безруким какими-то короткими фразами профессионального содержания…

— Ваня, выйди покури!

— Да, я не курю…

— Правильно делаешь… Ну, тогда, выйди погуляй!

Закрывшись за Безруким, я некоторое время беседовал со Стрижём об всяких разных щепетильных вещах и делах «производства». Очень хорошо… Всё пучком! А, вот мои «идейки» — интересные и многообещающие, но дилетантские, Стриж не одобрил. Ладно, фиг с ним… Нет и, не надо!

Потом решил поговорить об сугубо личном… Ну, любопытство — не порок…

— Можно задать нескромный вопрос, уважаемый Стриж?

— Насколько нескромный? Моя интимная жизнь интересует, что ли? Если Вы про ту кухарку — то, нас с ней грязно оклеветали! — я, от неожиданности, прыснул со смеху…

Неодобрительно посмотрев на меня, Стриж добавил:

— Чисто дружеские отношения — ничего больше.

— Да, нет… «Чисто дружеские отношения» с моей кухаркой — это чисто ваши проблемы. Я профессионального направления вопрос хочу задать.

— Ну, это всегда пожалуйста!

— Ну, только без обид…

— «Обиженные», они — если сильно интересуешься, в соседнем отряде!

— Ладно, ладно! Почему Вы, уважаемый Стриж, в «блинопёки» подались? Такие руки… Да, с вашими пальцами Вам скрипачом быть бы или каким другим музыкантом!

— А я и, так — из приличной музыкальной семьи! Пять поколений музыкантов, Вы можете себе представить! До первой ходки на пианино играл… Эх, какие надежды возлагала на меня моя мама! Папу то, на фронте в ополчении убили. На «дальних подступах»… Я его и, не помню.

Стриж, на некоторое время замолчал. Молчал и, я… Вот и, побочные потери от прямых человеческих потерь: заменить отцов некем! И, их сыновья зачастую вырастаю уголовной шпаной и, не оставляют в свою очередь потомства — по крайней мере нормального и здорового…

— Рисовал, вот ещё… Как мне говорили знающие люди — очень хорошо рисовал… Вот, только время тогда… Тяжёлое время было! Денег постоянно не хватало. Что там мать зарабатывала, учителем музыки?! Правда, обещали светлое будущее… Но, это потом — в светлом будущем, а жизни красивой хотелось прямо сейчас — в тёмном настоящем!

Стриж говорил очень медленно, как будто фрагментально вспоминая:

— Ведь жизнь и, молодость — особенно, одна… Рисовал, как-то раз Кремль. Дай-ка, думаю, нарисую рубль — ну, для прикола больше. Нарисовал — очень похоже! Дай-ка, думаю, нарисую червонец… Нарисовал — ну, от настоящего не отличишь! Издалека. А, почему бы и, нет?! …Ага! Нужны специальные технологии, краски специальные, бумага специальная с водяными знаками…

— Так Вы, значит и, купюры могёте?!

А, раз купюры — то и, ксивы «могёт», документы — в смысле… Это, пожалуй, даже важнее купюр!

Утверждающе кивнув, Стриж продолжил:

— И, так мне интересно стало самому — своим умом, до всего этого дойти! Понимаешь меня, да? Ты, Ряба, я вижу — тоже шебуршной…

— Как, не понять?! Понимаю, очень хорошо понимаю.

— А, про интернет в те сказочные времена, знать не знали… По библиотекам, по крупицам сведения собирал: четыре года — день, в день! Хорошо, что в Москве жил — можно было в Ленинке целыми днями сидеть. Что-то по открытым источникам нашёл, что-то по косвенным сведениям, что-то сам додумал… Ну и, заодно — пробовал металлические деньги резать. Дедушка по матери же, гравёром в типографии был — от него инструмент остался…

— Интересно, интересно…

— Эх, такую настойчивость да на благое дело бы! — досадливо крякнул Стриж, покрутив головой.

— …К двадцати годам я научился хорошо фармазонить! Первые липовые шелестелки сбывал на вещевых рынках, потом всё больше и больше наглеть стал. Попался глупо: с номерами купюр накосячил — с такими номерами и сериями деньги ещё не выпускались…

— Ну, прямо, как сейчас!

— Да, но сейчас можно отмазаться или развести. От Советской власти, в то время не отмажешься и не разведёшь! Так, что отсидел по полной — от «звонка до звонка». Ну, а там с «хорошими» людьми познакомился, научился у них кое-чему… И, пошёл я с той поры прямо по кривой дорожке!

— Понятно… Извините, что потревожил.

— Да, ничего! Я ни о чём не жалею… Пока молод был, пожил красиво — как и, хотел! Семью, вот только так и, не завёл — вот о чём…, — Стриж искоса посмотрел на дверь, за которой «прогуливался» Ваня, — вот о чём печаль моя!

— Ну, не каждому, по ходу, дано… Можно посмотреть на готовые «блины»?

— Пожалуйста! Вон в том ящике… Только осторожно! Только что «испёк», ещё горячие.

Я взял в руку несколько тёплых золотых кругляков… Это были царские червонцы. Разглядывая курносый профиль последнего императора — ещё, даже не взошедшего на престол — на горе всем нам, я в очередной раз удивился работе Стрижа — фальшивомонетчика, не побоюсь этого слова — от Бога!

Тут же отдельно, уже завернутыми столбиками в плотную бумагу, лежали юбилейные золотые монеты номиналом в пять рублей, семь с половиной рублей и в пятнадцать рублей. Кроме николаевских червонцев, там еще были и отдельно упакованы золотые империалы Александра Третьего, ныне царствующего Императора. Они были больше николаевских раза в полтора и, чеканились ещё до реформы Витте.

— Ооо!!! Такое ощущение, что монеты не новые, а уже имели хождение! Блестят вот только, как новые…

— Это мой фирменный знак! Ещё надо химическую обработку провести — тогда точно от настоящих не отличишь! Ну, это попозже…

— Точно?

— Только эксперт самой высокой квалификации с целой кучей оборудования.

— А сейчас, в…, — я покосился на дверь, за которой «гулял» Ваня, — таких экспертов и такой аппаратуры нет?

— Навряд, ли…

— …А как с Ваней? — спросил я напоследок.

— Что с Ваней не так?

— Будет с него толк?

— А почему бы и, нет?!

— Так, он вроде не музыкант, не художник… Выучится, ли?

— Плохо свой персонал знаете, Ряба! — укоризненно прищурился Стриж, — до смерти отца Ваня учился у богомаза[75]! Долго учился… Но, что-то в жизни пошло не так! Да и, легче будет ему — чем мне, освоить «профессию». Меня, никто ничему «такому» не учил.

Расстались мы донельзя довольные друг другом.

Кстати, опеку над Ваней Одноруким сразу трое взяли! Кроме Стрижа, ещё Ильич и Му-му — у которого не было своих сыновей… И, каждый учил его по-своему и, чему-то своёму. И, что интересно, в итоге получится?!

…После завтрака мы с Натальей Георгиевной — Лошадёнком моим, побывали в Храме, отстояли службу… Как и, положено в православии это мероприятие происходило очень торжественно, боголепно… Слов нет — я проникся! Нет, что бы там не говорили, а в религии есть много чего позитивного.

После службы мы с Лошадёнком по очереди исповедовались… Не знаю, в чём она там каялась, но догадываюсь — вышла какая-то притихшая и внутренне озарённая, а вот за меня отец Иннокентий взялся плотно!

Я конечно, поначалу начал, как обычно делал в таких случаях — включил дурочку и стал «каяться» в своих «плотских» прегрешениях… Уже подходил к моим внебрачным отношениям с племянницей Губернатора — с Натальей Георгиевной, то бишь. Уже речь пламенную заготовил, типа: сатана обуял, сам бы я — ни-ни! Ни, за что бы, не развратил губернаторскую племянницу! Правда, хотел пообещать, что всё исправлю и, мы с ней непременно обвенчаемся и непременно в Храме. Но, отец Иннокентий меня перебил:

— А Вы знаете, как Вас называют ваши крестьяне?

— Знаю. Генеральским сынком… Не стал разубеждать, ибо не поможет. Кстати, нет у меня крестьян — есть сельхозрабочие…

— А ещё?

— Ещё? Ну, не знаю — может, сатрапом каким… Или кровопийцей. Заставляю я их работать, да… И, плачу им мало, согласен. Но, для их же пользы!

— Да, нет! Это, всё пустое… Вас называют «Божьим человеком», «ангелом Божьим»… По разному, называют! Говорят, что Вы знаете дорогу в Царство Божие… Есть, даже, некое подобие раскола по сему поводу! На кострах, правда, ещё никого не сожгли, но драки с мордобоем уже были…

— Э… Эээээ… А, чего это они?! — это залёт, попаданец!

— Ну, сами подумайте, Дмитрий Павлович: Вы исчезаете неизвестно как и, неизвестно куда, потом — появляетесь неожиданно, неизвестно откуда с кучей невиданных вещей и с целой толпой странных людей. Говорите иногда непонятные вещи, которые всяк может толковать по-своему…

— Да, в Америке я был! И вещи все оттуда — у меня и документы из таможни есть! А люди со всей России ко мне съезжаются, ибо я великие дела затеял! Да, некоторые из них чудаковатые, так что ж теперь!

— Ну, народ то не обманешь! Долго то, во всяком случае…

Хотелось ответить, типа «ну, вы же долго обманываете?», но я умно промолчал…

— …Народ есть народ, мало ли чего болтают! — после некоторого раздумья начал я, — На каждый роток не накинешь платок! А начнёшь разубеждать — наоборот! Утвердятся в своём заблуждении…

— Истину глаголишь, Дмитрий Павлович!

— Вы то, сами, отец Иннокентий, по этому поводу что думаете?

— Да, не знаю, что и, подумать! А, главное — что написать…

Ага, даже так?!

— …Ну, писать надо во всяком случае правду, а не народные слухи!

— Несомненно, так!

— …А вот скажите, отец Иннокентий… От моих дел, этих «диковинных» — как Вы говорите вещей, или речей моих, православному люду благо али лихо?

— Благо — без сомнения! Скольких Вы от смерти голодной спасли! Скольких сирот пригрели!

— А Церкви Православной? — я перекрестился на подаренные Храму образа, которые я аж в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре приобрёл, через епископа Владимира… На идеологию скупиться нельзя — это я в подкорку впитал, вспоминая развал Советского Союза, — на благо ли, мои скромные деяния?

— На благо, на благо! За один лишь этот Храм с Вас все ваши грехи спишутся!

— Государству Российскому от дел моих польза или вред? …Знаете, сколько я налогов в казну плачу? А сколько платят мои люди, которым я дал работу?! И, это же — ещё не всё! Все мои дела ещё впереди! Вы видели, Отче, эти мои трактора?

— Видел — воистину чудо!

— Так эти «чуды» могут — при нужде и, пушки царские таскать! Не только плуги!

Отец Иннокентий посмотрел на меня, как-то по иному — мне показалось…

— А теперь представьте, Отче, что Вы что-то не так напишите, или Вас не так поймут… Человек же грешен и, склонен совершать ошибки! И человек боится всего нового, непривычного — выбивающегося из рамок его представления об порядке вещей. А всякое вновь родившееся легко убить, сломать — ибо, слабо оно…

Отец Иннокентий надолго задумался над моими словами… Наконец:

— …Так, что же мне писать, Дмитрий Павлович?

— Если не знаете, что писать — лучше ничего не пишите, Отче! По крайней мере, пока… Дайте мне возможность и, дальше делать всё на благо народу православному, Православной Церкви и Государству Российскому! Смотрите, наблюдайте… Глядишь и, поймёте что можно писать… А что, нет.

Я немного помолчал, наблюдая за его реакцией… Вроде, положительная! Тогда добавил, пока Отец Иннокентий не пришёл в себя:

— И ещё, Отец Иннокентий… Раз, как Вы сами согласились, что я всё делаю на благо народа православного, Церкви Божьей и Царя Православного… То, отчего бы Вам не подключиться к этому богоугодному делу и помогать мне?!

— Это, каким же образом, объясните?!

— Вы могли бы — как духовный пастор сами направлять эти слухи в нужное русло… Для всех нужное — для народа, для церкви и для государства!

Отец Иннокентий малость обалдел… Ну, самую малость! От моей наглости. Ничего, не сказал, но по глазам вижу — согласен!

…Побеседовали ещё с часок, но к этой теме больше не возвращались. В основном, темой было моё будущее бракосочетание с Натальей Георгиевной:

— …Отче! Венчаться мы будем в нашем Храме… Так, что Вы, пожалуйста, заранее побеспокойтесь, чтоб всё было по высшему разряду!

— А когда венчаться надумали, Дмитрий Павлович?

— Ну, в начале октября помолвка… Думаю, в ноябре — перед Рождественским Постом. Ещё вот с дядей невесты — с Губернатором, обговорим это дело и назначим точно дату…

— А свадьба где? Здесь — у нас, тоже?

— Частично здесь справим, частично — в Нижнем! Короче, возьмите подготовку к венчанию и к свадьбе под личный контроль, Отче!

— …Что так долго, Дмитрий Павлович? — спросила меня Лошадёнок, замучавшаяся ждать меня возле Храма в тенёчке. Жара, уже вовсю палила.

— Да, так… Про венчание наше договаривался, да про свадьбу. Не передумала ещё за меня выходить, Наталья Георгиевна?

Ответом был затяжной поцелуй…

После обеда поехали с Наташей осмотреть «мои владения» — меня интересовали строящиеся объекты… Как раз выходные, меньше людей от работы отвлекать будем. Взяли с собой Бугра, которого я заранее предупредил, чтоб выражался при даме полегче.

Начали с «Коттеджного Посёлка», возводящегося на некотором удаление — справа от Замка. В нём, по идее, будет жить «правящая элита» Солнечногорска, учителя, врачи и высококвалифицированные рабочие с инженерами…

Всего я обнаружил около тридцати коттеджей, находящихся в различной степени готовности. У пятерых зданий уже были возведены стены и перекрытия.

— Медленно, медленно… Медленно всё делается, Иван Николаевич!

Покосившись на Лошадёнка, Бугор ответил:

— А, быстро только кошки е… Рожают!

Наташа прыснула от смеха…

— Вы бы, Иван Николаевич, так же строили б, как языком чешите!

— Стоим, как можем! Может, научите, как быстрее?

— Что мешает?

— Да, всё! Вот эта жара, например! С одиннадцати до пяти вечера работать, практически невозможно! Работаем ночью, при свете прожекторов!

— …Ну, ничего! К зиме похолодает…

— А, что толку? Световой день короче станет.

— …Хорошо! Как можно ускорить строительство?

— Да, никак! В этом году никак ускорить не получится. Не занимайтесь волюнтаризмом, Дмитрий Павлович!

— Я же просил Вас не выражаться при даме, Иван Николаевич!

— А, что это такое? — заинтересовалась Наташа, — «волюнтаризм»?

— Я потом расскажу тебе, моя радость!

В этот раз «прыснул» Бугор.

…Ладно, поехали в строящуюся слева от Замка промышленную зону. По моей задумке, там должно быть «чистое», высокотехнологичное производство… Всякое иное будет строиться за пределами Солнечной Пустоши.

Здесь дела шли несколько бодрее. Здания под мини-заводы по производству навесных замков, перочинных ножей и зажигалок были уже готовы и, в данный момент внутри происходил монтаж оборудования.

— Здесь-то попроще будет, — объяснил Бугор, — фундаменты и стены целиком из камня сложили. Для промзданий сойдёт, а для жилых домов такое не пролезет…

— А как же Замок?

— А ты в нём зимой жил?! Нет! Ну, вот и не говори… А все, кто в нём зимой жил, в один голос говорят, что топить заё… Короче, топлива не напасёшься!

Монтажом оборудования руководили вездесущие Автопром с Шатуном, которые с ходу на меня наехали:

— Делай, что хочешь, Палыч, но найди человека на эту должность!

— А где я вам его найду? Рожу, что ли?!

— Да, хоть роди!

Неожиданно, за меня вступилась Наташа:

— Даже, в этом случае девять месяцев ждать надо!

Это несколько разрядило обстановку, немножко поржали.

Но вопрос то, не решён…

— Зимой поедем с Евгением в Питер… Может, там подыщем кого, а пока терпите — в Нижнем инженеров найти крайне сложно. Толковых, я имею в виду! Их крайне недостаточно и, имеющиеся ценятся на вес золота. Вот, что: чтоб хоть немного вам двоим разгрузиться, выберите из ваших шоферов двух — трёх пареньков посмышлёнее и, поставьте одного из них рулить вместо себя на автохозяйство и по одному на эти мини-заводы. Приучайте потихоньку… Пусть будут директорами — со временем, разумеется. Один хрен среди местных мы специалистов — по автоделу, например, не найдём.

— Директорами?! Да они поголовно неграмотные… Ну, малограмотные. Уже…

— У Сталина во время первых пятилеток, тоже — заводами управляли не сплошь профессора с академиками. Образование, образованием! Образование, это конечно хорошо… Но, это дело наживное! А, природная народная смекалка всегда при тебе и, тоже — немало значит… Короче, посоветуйтесь с Евгением Васильевичем и, вперёд! Больше я вам помочь ничем не могу.

В шофера, вообще-то, выбирали самых толковых ребятишек. Выбрать из самых толковых самых-самых толковых — вот наш путь! Ибо, у местных инженеров — в большинстве своём, своеобразный менталитет и, я боюсь наши попаданцы с ними не сработаются…. С большинством из них, по крайней мере. Да и, поменьше «ушей» да «глаз» из местных иметь надо… Так, что с «человеками на эту должность» у Автопрома с Шатуном скорее всего обломится.

— …А кто это такой, Сталин? — попозже спросила Лошадёнок.

— А это один классный управляющий… Американский! Не слышала про него, что ли?

— Нет… А чем он знаменит?

— Заводы строил, фабрики… Ну и, всё такое.

— Вы хотите быть, как он?

— Ну, а почему бы и, нет? Чем я хуже?

— А, Вы построите завод, который будет делать самолёты?

— Конечно!

Чмоки! Зацеловала всего, блин!

Достала она, если честно, этими самолётами! Ничего, забацаю ей ляльку… Постараюсь, даже двух и поболе — глядишь и, угомонится!

Швейный цех тоже уже был почти готов и, несмотря на жару и воскресный день, в нём шуршала Полина Андреевна, жена Му-му, со своими заметно подросшими и похорошевшими дочерями:

— Ой, какие большие стали! Ну, прямо — невесты!

Все трое расцвели, заулыбались и застеснялись…

— Что Вам не отдыхается, Полина Андреевна? — спрашиваю мать этих прелестных созданий.

— Так, как тут отдыхать? Своё же! Душа болит, когда не здесь, а дома сидишь!

Нет, частное предпринимательство — великая вещь! Если её правильно использовать, конечно… Навряд ли, она так бы пеклась об деле, будь она просто швеёй в государственном или, даже — лично моём ателье. Нет, не прав был Хрущёв, когда уничтожил процветавшее при Сталине кооперативные артели[76]. Конечно, не каждый способен стать предпринимателем, далеко не каждый… Большинство из людей предпочитает за рубль сидеть, чем за три стоять — то есть, годятся только на роль наёмных работников… Увы, такова жизнь!

Походил, посмотрел… Ну, всё на мази! Конечно, одежда, что здесь производится грубовато и аляповато выглядит. Да и, по себестоимости… Короче, разорился я бы на ней, если б не мои «преференции». Но, для внутреннего потребления пойдёт, а со временем качество улучшится, себестоимость снизится… А там и, война — вот она! Ну, а потом — посмотрим, если доживём…

Всё в порядке было и на «ткацко-трикотажной фабрике», пока — просто большой деревенской избе, где бабульки с ученицами ткали кондовое полотно из волокон крапивы, да вязали всякие там, вещи из кроличьего пуха. Да… Пора позаботиться об оборудовании! А то, ткут ещё на самодельных, деревянных станках, а вяжут вообще — спицами. Непорядок, ё!

Переехав через тракт, попали в строящуюся зону перерабатывающий промышленности: здания под мини-молокозавод, мини-мясокомбинат, мукомольня, хлебозавод… Хлебозавод — второй уже! Один не справляется. Дааа! Только-только начали…

Заметив моё разочарование, Бугор объяснил:

— Бригада, специализирующаяся на фундаментах, закончила предыдущий объект и только-только сюда переехала. А ты, что хотел, Начальник? Чуда, что ли? Так, я же не Гарри Поппер — у меня волшебной палочки в заднице нэма! Да и, кончился уже тот камень, что твои бабы за полгода накопали…

— …А кто это такой — Гарри Поппер? — спросила, при первом же удобном случае, наедине Лошадёнок, — тоже американец?

— Абсолютно верно, моя Сладкая! Знаменитый американский фокусник — в цирке при Госдепе работает…

…Ну, все остальные объекты были точно так же — в различной степени готовности. Порадовали только обе школы: начальная — церковноприходская и средняя — ремесленное училище. Обе они находились возле Храма, только начальная — непосредственно на его территории, а ремесленное училище — сразу за домом Лузера. Конечно, по меркам моего времени это не школы, а так — недоразумения… Одноэтажные, стены из оштукатуренного глиной с двух сторон саманного кирпича, крытые всё тем же камышом. Из всей отделки, только побелка… Но лиха беда начало! Со временем новые — в этот раз уже капитальные, построим.

— Молодец! — похвалил я Бугра, — а, когда занятия можно будет начинать?

— Ну, через месяц — не раньше. Внутренней отделки ещё валом. Да, нет… Пожалуй ещё позже: организационные вопросы, сам знаешь! Пока парты купят, мебель… Не раньше чем к Новому Году, короче.

Ну, в принципе, я на Новый Год и планировал.

Церковноприходской школой рулил Отец Иннокентий, естественно, ремесленным училищем — излечившийся от тубика Лобачевский, которого я назначил его директором.

…Посетили детский приют, который вполне официально носил название «…имени Мишки Квакина». Здание, самую большую крестьянскую избу — как я уже говорил, не так давно отремонтировали и, раза в три увеличили, пристроив два крыла.

В данный момент детей в нём практически не было — ибо, по моей инициативе их на выходные разбирали в крестьянские семьи. Ну, чтоб понятие у ребятишек было, что такое нормальная семья. Я это дело не только выдумал, но и слегка поощрил дополнительной продуктовой пайкой! Несколько детишек так и, усыновили, кстати…

В отсутствии воспитанников в этом большом, просторном и светлом помещении, для которого я не пожалел полиэтиленовой плёнки вместо стёкол, проводились занятия по развивающим играм среди, как я заметил, особо продвинутых… Ну, то есть среди тех, кто подавал особые надежды — с обычными детьми занимались в будние дни, после или до уроков.

Вели занятия Мозгаклюй и Настя — Воробушек, которая была во всём Солнечногорске кем-то — типа, старшей пионервожатой… Ну и, ещё несколько «пионервожатых» помельче. Тихоновна же, с ещё двумя бабками из «местных» рулила по хозяйству.

Сильно докучать не стал своей «внеплановой проверкой» — просто заскочил с Лошадёнком, посмотрел как занятия идут и, почти сразу на выход. Успел заметить только, как Воробушек при виде меня ну, прямо — таки расцвела, а увидев Наташу завяла… Примерно такое, частенько бывает с местными девушками, но я не обращаю на это особого внимания. Кажется и, тут — на меня имеют вполне определённые виды…

Закончили «объезд владений» — практически уже вечером, у Лузеров, где плотно окопался Главный… Любил он хорошо покушать — Дуняшка и, вправду готовить умела! Если бы не её ещё и, животноводческий и организационный таланты — перевешивающие все остальные, то быть бы ей на моей кухне поварихой! А так, увы! Остаётся только в гости почаще наведываться.

После плотного ужина, когда дамы удалились поболтать на кухню… Что меня удивило в Лошадёнке, так это полное отсутствие часто наблюдаемого в этом времени сословного чванства! Так, вот после ужина Степан спросил меня, с простонародным прямодушием:

— А что, Дмитрий Павлович… Народ болтает, что ты как будто жениться собрался?

— Да вот, собрался! Почему бы мне не собраться? Я что? Не человек, что ли?!

— Правильно, правильно, Дмитрий Павлович! Давно пора! А то народ волнуется…

— Обоснуй… Какое дело, интересно, народу до того женюсь я или не женюсь?!

— Мужики, грю, волнуются: мол, такое большое дело затеял, а наследников нет! Помрёт и, что? Опять придётся разбегаться?!

И, тут меня как удушающим газом обдало — аж, задыхаться стал! Это ж всякий раз, когда я перехожу в своё время, для этих мужиков и всех кто меня знал и, на меня какие-то надежды возлагал — я опять «исчезаю» неизвестно куда и, им приходится «разбегаться»… Я почувствовал себя каким-то Иудой! Да так, что в пору, действительно — пойти и повеситься на первой попавшейся осине!

— Что с тобой, Дмитрий Павлович? — забеспокоился Лузер, — тебе плохо? Может, за фельдшером послать?

— Да, нет… Всё хорошо.

Главный, по ходу, что-то понял и, как-то — мне показалось, нехорошо усмехнулся…

С этого дня я потихонечку, помаленечку начал посвящать Наташу в дела «хозяйства». Ведь, когда я «исчезну», то по закону она будет полноправной хозяйкой. Вот я и, начал составлять для неё «бизнес-план», чтоб если что она моё дело продолжила… Сильно-сильно упрощённый, конечно — без всяких там попаданцев и «преференций» из будущего. Даже, без рытья канала и освоения Солнечной Пустоши…

После ужина у Лузеров, поколесив ещё по Солнечногорску, мы с Наташей — уже без Бугра, заехали к Афганцу…

Афганец, вскоре после «попадания», очень быстро освоился, подженился и переехал жить к своей избраннице.

К удивлению всех остальных — его «коллег-попаданцев», предпочитающих молодых и бездетных или, на крайняк — малодетных вдовушек, этот выбрал себе мать пятерых детей всякого разнообразного возраста… И, по ходу, на этом они оба останавливаться не пожелали — ибо недавно повенчались, а худющая — как моя жизнь, «новобрачная», была явно с животиком!

Блин, я же Афганца планировал на обувной завод, а он как перепуганный плодиться начал!

В довольно-таки тесноватой избе хозяйка что-то там стряпала с тремя младшими дочерьми… Младшей, по ходу, годика три… Двое старших детей — сыновей, на глаз, восьми и десяти лет, сидя за столом вырезали какие-то штуковины из кожи.

Сам глава достопочтимого семейства, расположившись без протезов ни широкой скамье… Плёл лапти!!!

— Аааа… Здравствуйте, Дмитрий Павлович! — ответил Афганец на моё приветствие, — как дела?

— Спасибо, мои дела ничего! В отличии от твоих, я вижу… Может, нуждаешься в чём?

Афганец ни капельки не смутился и не прервал своего увлекательного занятия:

— Да, вот — осваиваю древние технологии…

— На фига?

— Ну, а что? Хорошая обувь — лёгкая, удобная, гигиеничная, технологичная… Вот только одна беда — недолговечная! А если из современных материалов? Из кевлара, например?

— Да, на хрена, же?!

— Ну, лапти плести на Руси почти всяк может… Зачем снабжать солдат дорогими сапогами, когда можно снабжать дешёвым материалом, типа ленты из износостойкой ткани, а обувь из неё они себе сами сплетут?

— …Безумная идея! Вопрос в том, достаточно ли она безумна — чтоб стать гениальной…

Приходилось читать, что в Гражданскую войну две трети Красной Армии щеголи в лаптях и, было даже — соответствующее государственное учреждение по заготовке лаптей… Так, может, это и есть решение проблемы? Надо подумать…

— Мне бы это…, — вдруг раскатил губу Афганец, — тачку бы, Дмитрий Павлович!

Охренев от его наглости, я не нашёл ничего лучшего как пообещать:

— Да, запросто! Тебе с ручным приводом?

Немножко, похлопав глазами, Афганец ответил:

— Да, нет! Обычную, с мотором… И, управление не надо на ручное переделывать, я с ними освоился, — он кивнул на стоящие у стены протезы, — я не ради себя прощу, ради детей! С лошадью я управляться уже не научусь, а их на природу куда-нибудь вывозить надо…

Вот этот момент я, по запарке, прое…ал! Всех детей надо куда-нибудь на природу — к речке, например, вывозить! Хотя бы изредка. А то, что они здесь, кроме выжженной Солнцем степи, видят?! Ну, это уже на следующий год! Надо, только не забыть…

— Да, не вопрос! Только…, — я кивнул на брюхатую избранницу Афганца, — тебе, по ходу — скоро ещё и, прицеп понадобится!

— …Вот что, Женька…, — озадачил я Мозгаклюя при первой же встрече, — надо бы на следующее лето пионерлагеть замутить…

— Замутим, замутим… Сам про то уже думал! Я тут и, местечко подходящее нашёл. Смотри: вот здесь — на Волге, на границе твоих Приреченских земель. Недалеко от Балахны…

— Где, это? …Аааа! Бывал я там. Затон слишком мелководен.

— Ну, это смотря для чего… Детям купаться — в самый раз. А рядом ещё небольшая речушка, хороший сосновый лес и озеро. Красотища!

— Ну, значит, там и будем строить. Иван Николаевич ругаться будет…

— Это, точно! Ну, нам то там ничего капитального не надо. И, даже землянок не надо, как у «Спецназа»! На первое время пойдут какие-нибудь простые шалаши… Так, что? Готовить «пионервожатых»?

— Конечно, готовь! Только учти: дети старше двенадцати лет — уже взрослые и должны работать и учиться…

— Я знаю. Ничего, ничего! По воскресеньям на пикники выезжать будут! Ну или, на… Корпоративны на природе!

Я призадумался…

— А почему бы и, для взрослых «корпоративны на природе» не устраивать? Они, что? Не люди?!

— Ну, понеслась душа в рай! Ты, что? Меня до смерти ушатать хочешь?! «Женька то, Женька сё»…

— Работай, ниггер! Солнце встало!

…Целую неделю продолжался наш с Наташей «медовый месяц»! Днём мы шарились «по хозяйству» — сообща наводя «шороху», ночью расшатывали генеральскую кровать, пока за нами не приехал Сатрап — всё тот же жандармский офицер от Губернатора. Привёз его всё тот же Малыш — которого, по ходу, такие поездки уже достали…

Когда мы с Наташей, устав после дел мирских, подъехали к Замку, рассчитывая спокойно поужинать, а потом заняться «этим», Сатрап стоял и задумчиво глядел на автодром неподалёку… Там, Самый Мелкий и ему подобные, под присмотром подростка постарше, лихо гоняли на неких подобиях картов[77], которые сварганили для них на скорую руку Автопром с Шатуном из всего того, что под руку подвернулось… Ибо, достали их, уж шибко эти мелкие! Движки у картов были от сломанных советских бензопил «Дружба», найдённых мною в «пещере Аладина», колёса — от каких-то тележек….

Спешившись и, отправив Наташу загнать «Хренни» в гараж, я подошёл поговорить к тихо худеющему на глазах жандарму.

— А Вы здесь неплохо устроились, Дмитрий Павлович! — осмотревшись, ошеломлённо проговорил он, — Замок, заводишки… Детишки на автомобильчиках. Ну, прямо — как другой мир! А какие домишки!

Архитектура возводимых Бугром промзданий, коттеджей и, всего прочего — не похожих ни капельки на местные сооружения — и, вправду… На впервые увидевших производила неизгладимое впечатление! Говорил Бугру поменьше выёживаться — так, как об стенку горохом!

— Ну, скорее, не устроился — а размахнулся…, — скромненько ответил я, — устроюсь я, когда меня в деревянном ящике на горку отнесут!

— Дааа… Такие как Вы сами по себе не успокаиваются…, — многозначительно, непонятно к чему, произнёс Сатрап и, вдруг, переменил тему, — хорошая это вещь — автомобиль! В такую даль доехали почти мгновенно!

— Ну, это ещё дороги никуда не годятся! Была бы хорошее шоссе — за час домчаться можно было бы!

— Да, ну!

— Честное благородное! Вот разгребу здесь — займусь «бедой номер два»!

Сатрап задумался:

— А сколько этот автомобиль стоить будет? — вот, что его интересует! Даже не спросил, что такое «беда номер два»! И какая, тогда — «номер один». Я почти обиделся[78]…

— Для Вас лично или для вашей конторы?

— А какая разница? — Сатрап, как будто невзначай обнажил запястье и показал «Командирские», подаренные ему мной — за небольшую услугу… Намёк понял!

— Если Вы для себя будете брать, то значит — всего одну! А если для конторы — то, скорее всего — целую партию, а значит, возможна хорошая скидка…

— И всё же?

— Цена модели «Хренни-Реал» двадцать тысяч рублей… Пока. Думаю, лет через пять цена опустится тысяч до трёх-пяти[79].

— Аааа…

— А, модель «Хренни-Лох» ни Вам, ни вашей уважаемой конторе покупать не следует, во избежание потери имиджа — будут говорить, что мол, жандармы до того нищие, что и нормальный автомобиль уже купить не могут!

— А, вот…

— А, вот «Хренни-Мажор» вашей конторе покупать тем более не следует! По той же причине: поползут обывательские разговорчики, что вы — жандармы с жиру беситесь и зря транжирите народные деньги… А, оно вам надо?!

— …Нет. За такие деньги ни я, ни моя «контора» — как Вы говорите, ваши автомобили покупать не будем!

— Но, лично Вы, очень сильно бы хотели?

— Конечно! — Сатрап ещё раз светанул «Командирскими»…

Да, понял я, понял!

…Мы с Сатрапом, а через него с его «конторой», с недавних пор уже очень неплохо сотрудничали: я поставлял им бронированные кейсы для секретной документации и наручники… Кейсы ещё туда-сюда, а вот наручники! Уже пару сотен им впарил! Пришлось, даже — с расчётом на будущее, в «том» — моём времени, заказ сделать на две тонны этих изделий российского производства с прикольным названием «Нежность»! Что, характерно, обыкновенная полиция — уголовная, к этому всему пока не проявила особого интереса… Мракобесы, фули!

Но, ничего! Распробуют со временем. Я, даже уже прикидывал, как на одном из своих мини-заводов — по производству зажигалок, перочинных ножей или навесных замков, делать реплики таких наручников… Должно получиться, но хороший металл нужен! Ладно, потом этим делом займусь — после «перехода с концами»…

Почитав историю, я несколько удивился — российские жандармы, оказывается, были довольно-таки продвинутыми челами! Они, к примеру, приняли (тьфу ты, мать его ети! Примут!) на вооружение самозарядный пистолет Браунинга, а не изначально морально устаревший револьвер Нагана — как армейцы… А, может, Браунинг перетопчется? В смысле — лапу пососёт? Зачем нашим отечественным — родным, даже можно сказать, жандармам не наши «Браунинги», когда у нас самих уже наши «ТТэшники» есть?!

— Ну… Подумать надо, как можно Вам помочь, — обнадёжил я ждущего от меня ответа Сатрапа, — есть одна крайне интересная идейка…

Сатрап, ожидаючи смотрел на меня. Как умная служебно-розыскная собака: ни дать, ни взять — Мухтар из одноименного фильма! Может, ему за ушком почесать и «Кити-Кэту» в миску насыпать?

— Садитесь в мою машину! А я пока за кое-чем шмыгану. Затем, мы с Вами кое-куда съездим — кое-что я Вам покажу…

Минут через пятнадцать я появился, неся в руках всё тот же бронированный кейс, а идущий следом мужик — из строителей, пыхтя тащил три толстые широкие сосновые доски…

— Ну, что? Поехали?! — молчание — знак согласия!

…Приехали на место рытья канала. Рытьё — после разгона, устроенного мне Бугром прекратили, а сам котлован — длиной с полкилометра и, кучи земли и глины вокруг остались. Я съехал вниз…

— Ну, что сидите? Выходите и помогите мне…

— …Аааа! Так, Вы пострелять задумали, Дмитрий Павлович! — дошло до Сатрапа, когда мы расставили доски у стены канала.

Доски поставили пачкой — одна за другой.

— Конечно! Вот, Вы чем вооружены?

— Как и, все — револьвером «Смита-Вессона»…, — в принципе, я уже сам догадался.

— Разрешите?

Поколебавшись, Сатрап передал мне револьвер рукояткой вперёд…

— Ни… Тяжёлый какой! Как стрелять то, из него?

— Курок взведите… Вот, так… Стреляйте, чего же Вы ждёте?!

Бабахнуло так, что заложило уши, а револьвер чуть не выскочил из моих рук… Впереди всё заволокло сизым дымом — не понятно: попал, не попал?!

— Крепче в руках держать надо, Дмитрий Павлович! Попробуйте ещё раз.

— Сейчас, дым развеется… Это не револьвер! Это какое-то артиллерийское орудие!

В Солнечной Пустоши редко когда ветер бывает, а тут ещё и в большой канаве…

— Скажите тоже! Нормальный револьвер…

Однако, уже можно…

— …Чё за фигня?

— Вы забыли курок взвести!

— Чё, опять? Это, что?! Каждый раз надо курок взводить?! — конечно, я знал что сей револьвер был без самовзвода… Но, хороший спектакль делу не помеха! Надо, во что бы не было убедить Сатрапа, что его оружие — …овно! А он пускай убедит «контору» — влияние у него там есть, на примере наручников я это уже понял, — какой отстой…

С грехом пополам я выпустил все шесть патронов…

— Ну, что? Пойдём посмотрим?

Пошли, посмотрели… Я не попал ни разу! Это ж, надо было так облажаться! Не… Короткоствол — не для меня!

Смутившийся, было, от моей критики Сатрап, воспрянул духом:

— Однако, Вы могли бы хоть изредка, где-нибудь практиковаться в стрельбе, Дмитрий Павлович! Дворянин, всё же…

Сатрап, из вежливости, не добавил «хотя и личный, всего-навсего», но по интонации это слышалось.

— Из этого стрелять невозможно! — «возмутился» я, — этот револьвер лягается как лошадь! А весит сколько! И как только Вы его постоянно носите? Для него же нужен специальный оруженосец, что ли… Сами то, стрелять из него умеете?

— Да, этот револьвер многие не любят…, — Сатрап тем временем, переломив, быстро перезарядил оружие, — стреляю я тоже не очень хорошо… Но получше, чем Вы!

Не торопясь он выстрелил шесть раз, тщательно целясь перед каждым выстрелом.

Подошли, посмотрели… Сатрап попал четыре раза… Неплохо! А какие дыры! Две доски были пробиты — скорее, проломлены насквозь, пули застряли в третьей. Чуваку, в которого попадут из этого «слонобоя», явно не поздоровится…

— Вот так надо, хотя бы! — с оттенком снисходительного самодовольства похвастался Сатрап, — а Вы просто стрелять не умеете! Стыдно, Дмитрий Павлович! А вдруг Вам, как дворянину, придётся отстаивать свою честь на дуэли? Или, честь дамы?

«Если мне предстоит отстаивать честь… Свою или дамы — без разницы, то я просто набью кое-кому морду, вот и всё», — подумал, но вслух не сказал. Правда, на этом моя карьера — как дворянина кончится… Ну, ничего. В купцах тоже хорошо!

— Вы тоже, господин жандарм, не умеете фехтовать на алебардах! Так, я же не ставлю это Вам в укор?!

— ???

— Из вот «этого», — я посмотрел на «Смита-Вессона» в руках Сатрапа с таким видом, как будто собрался на него плюнуть — тот его, даже отдёрнул и спрятал за спину, — я действительно стрелять не умею — не приходилось, слава Богу…

Я достал из кейса «ТТ»… У Сатрапа глаза на лоб полезли, как тогда — при первом видении им «Командирских».

— …А, вот из такого — так мы с Вами посоревнуемся и, ещё неизвестно — кто кого!

Я вставил обойму, передёрнул и, как учил Спец, почти не целясь — так со стороны казалось, в мгновение ока опустошил магазин.

Подождав, когда Сатрап подберёт отвалившуюся нижнюю челюсть, я спросил:

— Ну и, как Вам?

Мгновенно заменив обойму, я так же быстро выпустил и второй магазин…

— Что на это скажите, господин Жандарм?

В ответ тот промычал что-то не вполне членораздельное… Да, сочувствую! Только что, ему — офицеру жандармерии большой европейской страны, убедительно доказали, что он, на самом деле — эфиопский папуас с еле-еле прикрытыми пальмовым листом яйцами и вооружённый каменным топором! И, кто это доказал?! Какой-то выскочка из купчишек, непонятно как приобретший личное дворянство?!

— Пойдёмте, посмотрим, куда я попал!

У Сатрапа осталась последняя надежда для своего уязвлённого самолюбия — а вдруг, так быстро стреляя, я все шестнадцать раз промазал?!

Однако, меня учил стрелять сам Спец! Недоучил, правда… Слегка, за недостатком времени и патронов. «Пистолет — это не винтовка! Это — оружие ближнего боя, когда противники видят друг друга в упор. В реальной переделке никто Вам не даст времени долго прицеливаться! — говорил он мне, — так что, учитесь стрелять из пистолета не целясь! …Или, вообще не учитесь! Ведь, участвовать в соревнованиях Вы не собираетесь, верно?!»

Подошли… Посмотрели, подсчитали — из шестнадцати пуль в цель попало двенадцать. Конечно, не кучно — дырки были разбросаны по всей поверхности. И, дырки от моего «ТТ» не такие впечатляющие — маленькие, аккуратненькие, с чистыми ровными краями… Зато, все три доски — насквозь!

…Наконец, Сатрап возвратил способность осмысленно думать и говорить:

— Разрешите посмотреть ваш пистолет, Дмитрий Павлович?

— Конечно, конечно, господин офицер! Для этого я Вас сюда и заманил — чтоб Вы посмотрели…

Посмотреть, было на что!

…Те «ТТэшники», что Генша прикупил, были военного производства — тщательная отделка внутренних — особенно трущихся поверхностей и несравненно более грубая наружная… А защитное покрытие какое! Воронение, по ходу, то — что попроще. Не фонтан, короче…. Не влияет на боевые свойства, конечно, но внешний — товарный вид, портит здорово.

Я — ещё «там», пару пистолетов разобрал, тщательно отшлифовал, отполировал, удалил заводские номера и нанёс просто отличное воронение — технологией и материалами своего времени, разумеется… Получилось — ну, просто отпад! Хоть счас на выставку.

Может, поэтому руки у Сатрапа затряслись, когда он взял у меня эту игрушку. Я даже, с некоторой грустью смотря на него, думал: «Как мало надо дать человеку, чтоб приручить его! Сунь ему в руку какую-нибудь блестящую погремушку и — он твой!»

Долго, очень долго я знакомил Сатрапа с пистолетом системы «ТТ»… Научил разбирать-собирать, а процесс довольно геморрный — это вам не «Макарыч[80]»! Наконец, постреляли… Ну, конечно, «военная косточка» дала о себе знать — попадать в цель Сатрап вскоре научился лучше меня… Так же — тщательно прицеливаясь! Ну, не дошли они ещё до скоростной практической стрельбы, что поделаешь!

Наконец, настрелявшись досыта, решили поговорить.

— …Так, что в этот раз от меня требуется, Дмитрий Павлович? — проявил инициативу Сатрап.

Правильно! Пусть знает, что ему от меня надо больше, чем мне от него!

— Вы не знаете, что от Вас требуется?! — сделал я большие глаза, — хорошо, я напомню: от Вас требуется честно служить на благо России, Его Императорского Величества… Ну и, Русской Православной Церкви — куда же, без неё родной!

— Я не пойму…

— Сейчас поймёте! Вам не досадно, что самые верные слуги Государя Императора — жандармы, вооружены каким-то допотопным дерьмом?! Вот мне лично, за вас стыдно!

…Мысля моя была примерно такова: пообщавшись с армейскими генералами, я понял, что через них хрен, что просунешь передового. Да, и… Пока не мой уровень! Армия же наша всегда была очень огромная — на такую я «ТТэшников» не напасусь. А Корпус Жандармерии сравнительно невелик — моих двух тысяч стволов вполне достаточно будет… А, то ещё и, останется… Экономили в Империи на госбезопасности — вот и, доэкономились до военного переворота под руководством либерастов на английские деньги в феврале семнадцатого!

А увидев и оценив «ТТ» у жандармов — может и, армия поймёт, что переходить с револьвера «Смит-Вессон» на револьвер «Наган» — это какая-то шняга. Тогда, выпуск «ТТ» можно будет наладить на Тульском Оружейном Заводе, где ему — выпуску «Тульского Токарева» и, положено быть! По моей лицензии — заявку на патент я уже через Еврея подал. А выпуск чего-либо по моей лицензии означает хорошие деньги для меня лично, а значит и, для моей «Корпорации» в целом!

Кстати, по патентам… Попозже и, с Браунингом[81] можно будет пободаться, насчёт его будущего пистолета и с Маузером насчёт патронов[82]! А это тоже деньги! Лишь бы Еврей не подвёл… В смысле, не снюхался бы он со своими зарубежными одноплеменниками. Да, вроде не должен! Мозгаклюй говорил — при «кастинге», что этот «еврей» других евреев ненавидит дикой яростью… И, ещё: типа, самые ярые антисемиты, как раз из евреев и, происходят! Ну, не знаю… Знает, раз говорит.

Ещё, забегая немного вперёд, скажу, что я подал заявку на пулемёт «Максим»… Совсем обнаглел, короче! Ведь свой пулемёт, который будет царствовать на полях Первой мировой, Гражданской и прочих войн, Хайрем Стевенс Максим уже не только изобрёл, запатентовал — но и, практически уже производил серийно, заключив соглашение с британской компанией «Виккерс энд Сонз».

…Согласно читанной мною легенде, вскоре после Парижской выставки тысяча восемьсот восемьдесят первого года, где Максим представлял свой регулятор силы электрического тока, один из знакомых сказал Максиму: «Бросьте ваши химию и электричество! Если хотите сделать состояние, изобретите что-нибудь, что позволит этим европейцам убивать друг друга как можно быстрее».

В данный момент в России шло испытания этого изделия для «быстрого убийства европейцев» и, Император Александр Третий — ныне царствующий, даже успел уже пострелять из него лично…

Так, вот: как я уже говорил, я подал заявку на пулемёт «Максим»… Вернее, на модернизированную модель этого пулемёта. Авось пролезет!

Я тоже хочу поучаствовать в «помощи европейцам убивать друг друга как можно быстрее»! Чтоб, они поменьше убивали нас, русских…

…Что-то, я отвлёкся! Вернёмся к нашим… К нашему Сатрапу.

— Так Вы, Дмитрий Павлович, хотите, чтоб я поспособствовал…

— Конечно, хочу! А Вы не хотите, разве, автомобиль? Тогда посуетитесь, чтоб как можно быстрее Жандармский Корпус принял на вооружение мои пистолеты. После соответствующих испытаний, конечно…

Сатрап ничего не отвечал, продолжая вертеть в руках «ТТ».

— А этот можете оставить себе. Как аванс и, в знак нашей с Вами дружбы… На благо нашей Империи, конечно, — я достал из кейса кобуру и пару пачек патронов, — это тоже Вам… Патроны берегите — их пока в мире не очень много.

— Кстати, как насчёт патронов? Где их можно будет купить?

— Пока только у меня… Ну, а потом… Если с Маузером договоримся, то и немцы будут их производить, — а куда мы с Маузером, на хрен, денемся? Конечно, договоримся!

— А пистолет?

— Нет, немцы на другую модель запали[83]… Так, что не волнуйтесь!

Сатрап продолжил вертеть пистолет в руках:

— А почему на рукояти звезда?

— Это логотип… Ну, что-то типа герба корпорации «USSR», которую я намерен создать… Хочу стать эдаким русским Круппом! Не возражаете?

— Не возражаю, но предупреждаю: у нас не Германия! Могут и, не понять.

— Я знаю! Но, с помощью таких умных людей, как Вы, радеющих об государственном благе, думаю у меня получится…

Сатрап криво усмехнулся. Он явно был другого мнения…

— А как Вы назвали свой пистолет?

— «ТТ»…

Можно было бы, конечно, назвать «ПС» — пистолет Стерлихова… Но, я же очень скромный!

— А почему «ТТ»?

— Не, знаю… Долго думал как назвать, потом посмотрел на потолок…, — я задрал голову к начинающему темнеть вечернему небу, с проявившимися звёздами, — и решил назвать «ТТ». А, что? Звучит!

Сатрап тоже посмотрел на небо, но ничего там не увидел… Зато, увидел другое:

— Мощное оружие, конечно! Пробивная способность — просто запредельная! Но…

Сатрап снова подошёл к доскам, изображающих из себя мишень:

— Убойная сила недостаточная!

— Останавливающее воздействие слабовато?

— Да! Сравните с тем, какие здоровые дыры проделывает мой «Смит-Вессон»!

Действительно, воздействие свинцовых безоболочечных пуль просто ужасающее!

— Ээээ… Позвольте! Может для армейского пистолета это и, значимый недостаток… Но Вы же — жандарм! Вам главное — не убить негодяя, а ранить — чтоб потом арестовать и допросить!

— Пожалуй, Вы правы… Хорошо! Сколько образцов Вы готовы предоставить для испытания?

— Через месяц — десять штук. Через три месяца — сто…, — на большее, я просто не успею провести предпродажную подготовку! — и к каждому по триста патронов.

— Цена?

— Испытываемые образцы потом вернёте, если не понравится. Если примете на вооружение… Ну, не знаю… Естественно, дороже этой вашей «гаубицы»! Но, ничего. Я думаю, об цене договоримся!

Сатрап несколько подзавис…

— А, если не примете на вооружение — то, пистолет пойдёт в свободную продажу! Для особо одарённых объясняю: его сможет купить любой желающий, в том числе и революционеры-террористы… Вот и, прикиньте такую перспективу, господин жандарм: Вы с этой музейным экспонатом против террористов с «ТТэшниками[84]»! Как, Вам сия перспектива?! Не очень, то радужная… Не правда, ли?!

— Вы же говорили, что об интересах Государства Российского радеете?

— Конечно, радею! Но и, Государство Российское должно радеть об моих барышах — никак иначе! Ибо, без барышей я буду представлять определённую угрозу для этого самого государства. По этому поводу почитайте-ка, господин жандарм, Карла Маркса! Он там вполне справедливо пишет, что ради прибыли капиталист, то есть я — мать родную продаст! Не то, что родное государство!

— …

— Ещё… Вот вы, жандармы, боретесь с революционерами. А кто такие, эти самые «революционеры»? Не подскажите?

— Бунтовщики против существующего порядка…

— Согласен! А, по психотипу? По психотипу, кто они такие? Неужели не знаете? Ведь — по долгу службы, Вы должны с ними общаться? Неужели, до сих пор не поняли психологического портрета своего противника?

Сатрап долго думал, пытаясь понять и осознать новые для него термины. Потом пожал плечами:

— Да, баламуты все они!

— Ну, то есть — такие, как я!

— Как это? — изумился Сатрап.

— Если, я хорошо понимаю русский язык, то «баламут» означает очень энергичного, беспокойного человека, которому спокойно не сидится на месте… Таким людям, увы, наше с вами государство не дало возможности направить свою неуёмную энергию в нужное — полезное для общества русло, вот они и подаются в революционеры. И, это будет продолжаться бесконечно, так как вы боретесь не с явлением, а с проявлением! Так что, Вы сражаетесь с ветряными мельницами, господин жандарм!

По ходу, от всей этой «философии» Сатрап несколько устал… Махнув рукой, как будто отмахиваясь от назойливой мухи, он увёл разговор от склизкой темы:

— Вы, кажется, что-то говорили про свои барыши, Дмитрий Павлович?

— А я про них и, говорю! Ведь, Вы сами сказали, что такие, как я сами по себе не успокаиваются… А вдруг — без барышей, мне придёт в голову мысль податься в революционеры?! …Ха, ха, ха!!! Шучу, конечно… Не напрягайтесь Вы, так!

— Однако, сударь! Какой Вы…

— А какой я?! А, я такой! А Вы сами меня — такого хотели! Кто к кому пришёл? Я к Вам или Вы ко мне?! Так, что не надо «ля-ля»! Мы друг друга стоим…

— …Пожалуй, Вы правы, — подумав, с ноткой печали произнёс Сатрап, — ну, что ж… Будем сотрудничать?!

— А куда мы от этого денемся?! Будем сотрудничать на благо Государства Российского и, лично Его Императорского Величества! Я уж, не говорю про Русскую Православную Церковь — это само собой разумеется… А если и, будем иметь что с этого сотрудничества для себя лично, так это для благо того же государства и его причиндалов! Ибо, чем богаче граждане государства, тем богаче оно в целом!

Сатрап согласно кивнул головой… Замечательно!

— И, ещё вот что… Сильно долго резину не тяните! Пока что, запишитесь к Малышу на вождение! Вот только, никаких скидок я Вам, господин жандарм, делать не буду: понять могут неправильно.

Короче, все точки над «ё» расставлены! Сатрап полностью мне подчинился! Теперь бы грамотно это использовать…

Сатрап отпустил Малыша в Нижний — у того как раз уже занятия в гимназии начались, а сам побыл ещё три дня в Солнечногорске. Ходил всё высматривал, всё разнюхивал… Никакого криминала не нашёл правда, наоборот — восхитился:

— Ну, у Вас тут и дисциплинка, Дмитрий Иванович! Ну, прям — военное поселение при Николае Александровиче[85], царство ему небесное!

— Ну, не скажите! У меня всё добровольно.

— Я знаю! Я долго думал про ваши слова… Ну, помните — про «баламутов»… А ведь, пожалуй, Вы правы! Если бы в каждой губернии нашей России хотя бы с десяток промышленников было, таких, как Вы — я бы без работы остался, б! Честное слово!

— Вы несколько преувеличиваете мои скромные деяния…

Если бы я попал сюда без всяких моих «преференций» — то в лучшем случае, стал бы обыкновенным «буржуем», дерущих со своих работяг по три шкуры… А куда бы я, на хер, делся б? Или, сам бы стал одним из работяг — в худшем случае… И никакое «послезнание» не помогло бы: для него тоже необходимы уже готовые определённые технологии и квалифицированные инженерные и рабочие кадры!

— …Вот только где их взять — с десяток промышленников на каждую губернию?

Действительно, где взять столько порталов и попаданцев?!

— Да, вот подумываю об создании бизнес-инкубатора…

— Как-как, Вы сказали? «Бизнес-инкубатора»?

— Ну, да! Способных ребятишек с неуёмной энергией учить на промышленников-предпринимателей. Ну, то есть современным, передовым методам ведения бизнеса — ведению собственного дела, то бишь… Ссужать их первоначальным капиталом на первое время, помогать им, подсказывать какие идеи… Оценивать их собственные идеи. Если, хотя бы один из десяти будет успешен — то это полностью окупит всю затею! Ну и, Вам роздыха даст…

— Великое дело Вы затеяли!

— Вот только на всю Россию меня — без помощи государства, не хватит! Максимум — на Нижегородскую губернию.

Согласившись со мной, Сатрап потемнел лицом… По ходу, на помощь государства мне рассчитывать не стоит!

…Напоследок Сатрап, как-то вечерком набрёл на наш полицейский «околоток» и импровизированную тюрьму при нём… Сам не видел, рассказываю со слов Опера.

Не на шутку осатанев, Сатрап чуть ли не за шиворот выволок сотского, то есть самого Опера из его кабинета и подтащил к яме — зиндану:

— Что это?

Опер заглянул в неё, где на дне сидело три мужика и, недоумённо ответил:

— Как, что? Тюрьма, Ваше благородие! Что-то не так?!

— Вы что тут творите, а? Вы кем себя возомнили!

Опер оперативненько включил тупого:

— Никак нет, Ваше Высокородие — сам себя я не возомнил! Меня сотским обчество выбрало!

— Немедленно освободить!

Опер подошёл к зиндану, посмотрел вниз и ответил:

— Так, они это… Сами не выйдут.

Перед «кандидатами» в «заключённые» ставилось условие: или определённый срок в «тюрьме» или увольнение из рядов «Корпорации»… Не было ещё случая, чтоб выбрали увольнение.

Сатрап подошёл к яме и приказал:

— А ну-ка выходите!

Молчание…

— Я кому сказал, выходите! — повысил голос жандарм.

Такая же фигня…

— Я приказываю всем выйти вон из этой ямы! — Сатрап начал топать ногами…

Наконец, кто-то из «зэка» ответил:

— Ни за что не выйдем, Ваше Благородие!

— Так, нравится им здесь, Вашенство… Некоторые, уже на третью ходку пошли!

Сатрап выпал в осадок… Хотя, я бы не сказал, что у меня какой-то особенный мёд! Голод в России потихоньку отступил и желающих вступить в ряды «USSR» резко поубавилось. А из всё же «вступивших», порядка трёх четвертей спустя три-четыре месяца сбегают… И, из «старых» с десяток семей уехало! Даже, несмотря на то, что кое-кто из их детей — вопреки воле родителей, пожелал остаться в организованной мною по этому случаю «школе-интернате». Намечался грандиозный скандал, но его замял Отец Иннокентий добрым словом и я, тупо забашляв родителям по триста рублей за ребёнка. Некрасиво, конечно, но уж больно некоторые ребятишки способные! Жаль труда и времени, вбуханных на их обучение в течении почти что года… А, больше всего самих ребятишек жаль! Что ж, их опять к сохе?

…Забегая несколько вперёд, скажу, что это моё деяние дало неожиданное продолжение: со всех окрестностей и, из-за их пределов, бедные родители стали привозить в Солнечногорск своих «лишних ртов»… Мозгаклюй проводил «кастинг» юных талантов — и, если «чада» проявляли способности — (а где вы выдели ребёнка, вообще без способностей!), то принимались в интернат, а их родителям платили «откупные» и бралась расписка в присутствии свидетелей, что «претензий не имеют». Ну и, договор соответствующий заключался, что берётся ребёнок на обучение ремеслу в течении пяти лет, с последующей обязательной десятилетней отработкой…

Осовремененная форма древнего рабства? Ну, а что делать?! А что мы знаем, вообще, о древнем рабстве? Может, оно было вообще не таким, как мы его представляем, а? Или, вот… Когда, человек начала двадцать первого века берёт кредит на ипотеку — не напоминает ли, это тоже рабство? Вам не кажется?! А, такой вид современного рабства, как пресловутые «гастарбайтеры»??? То-то!

Не сахар, короче, здесь… Нет, не сахар! Так, что темпы увеличения населения Солнечногорска и всей Солнечной Пустоши за счёт приезжих, резко сбавились. Вот только рождаемость, всё набирала и набирала обороты…

…Что ещё сказать, об чём рассказать? Ах, да!

Ферапонт, как я только начал платить работникам «Корпорации» живые деньги, потирая руки, открыл в Солнечногорске и Приболотном Посёлке ещё пару своих лавчонок… Чуть позже посетивший Солнечногорск и Солнечную Пустошь Клим Сапрыгин, приказчик моего Прадеда-Племяша — если кто забыл, хорошенько всё разнюхав и посовещавшись со своим хозяином, тоже быстренько «отгрохал» у меня три «Супермаркета»… Это я так в шутку назвал! А Клим воспринял всерьёз и над каждой этой убогой лавчонкой повесил вывеску с таким названием. Это дало попаданцам повод лишний раз поскалить зубы… Ничего, ничего… Будут у нас ещё и, супермаркеты!

Ферапонт прибежал ко мне жаловаться на откуда ни возьмись конкурента…

— Ну, извини…, — сделав постное лицо, развёл руками я, — препятствовать торговле — это значит, нарушать закон. Тут я бессилен! Придётся тебе честно конкурировать…

Видя его кислую рожу, я немного позлорадствовал: были уже сигналы, что Ферапонт начал потихонечку борзеть от своего «монопольного» положения и, «несколько» завышал цену… Руки мои просто до этого дела не доходили. Теперь до этого «дела» дошла «незримая рука рынка» — словами наших либерастов-рыночников, эпохи ранней, средней и очень поздней перестройки!

Итак, ровно в середине сентября, прямо перед «сезоном дождей», мы с Наташей и Сатрапом выехали в Нижний Новгород и занялись подготовкой к свадьбе… В основном.

…В Нижнем, я как и положено, попросил у Орла — то есть, у Нижегородского губернатора Баранова Николая Михайловича руки его племянницы и получил согласие и благословение… Венчание и свадьбу назначили на конец ноября. Всё это мероприятие должно было проходить в два этапа: венчание в Солнечногорском Храме и там же свадьба — для сотрудников «Корпорации USSR». Затем, едем в Нижний и, здесь тоже свадьба, на которую приглашены уже всё нижегородское купечество, чиновники и просто желающие…

Расходы намечались такие, что я озабоченно сказал Лошадёнку:

— Дорогая! Напоследок гульнём — попрощаемся с «холостяцкой жизнью», а потом до самой гробовой доски — режим жёсткой экономии! Ты, как? Согласна?

— Как скажете, милый Дмитрий Павлович! — и, она впилась мне в губы, — …я надеюсь «режим жёсткой экономии» не распространяется на авиацию? Ведь, верно?!

— Да, нет! Что ты! Как можно! — чёрт бы её побрал, эту авиацию! И дёрнуло же за язык, меня тогда про неё заикнуться?! — как можно покуситься на святое?!

Конечно, можно было бы вообще без свадьбы обойтись…. Но! Положение обязывало. Я уже стал общественной фигурой — хоть и, всего лишь губернского масштаба и меня б, просто не поняли б… Тяжело, конечно понять — сам, когда-то не понимал всех этих понтов. Чтоб понять — надо самому стать «олигархом»!

…Свадьба свадьбой, а про дела я не забывал! Ближе к декабрю на «Железоделательном заводе» прошли испытания моей приспособы для производства болтов и гаек крепления рельсов друг к другу, что я запатентовал в Питере во время «командировки».

Ещё месяц — неожиданно долго, шла их настройка и наладка… Зато, потом! Такой взрыв производительности произошёл! На радостях я приказал отдать под производство этих метизов целый цех, а с весны собрался строить новый под основное производство. С середины следующего года, я потихоньку начну засыпать этими изделиями как государственные, так и, частные акционерные железнодорожные компании. В первую очередь, конечно «Акционерное общество Московско-Казанской железной дороги»…

Предчувствую, что будет потом! Во время экономического бума в России — в середине девяностых, начнётся интенсивное железнодорожное строительство, в том числе и знаменитая Транссибирская магистраль… Мои болты — дешёвые и, качественные при этом, будут расхватывать чуть ли не ещё горячими. Придётся строить специальный метизный завод!

…Практически перед самой свадьбой пришлось срочно сгонять в Солнечногорск — Бату пригнал первый табун кобыл — голов с тысячу. С ним пришли и нанятые им табунщики — сборный народец: с десяток башкир, несколько калмыков да казаков. Но, Бату говорит — надёжные, сам подбирал. Хочется верить…

Большинство табунщиков были люди семейные и кроме своих семей привезли с собой и, свои жилища — юрты кочевников. Отлично! Хотя бы для этих жилищный вопрос решать не надо!

В течение месяца решив, на ходу, всякие разные организационные вопросы и, почти не отдохнув, Бату снова взял у меня кучу денег и отправился за вторым табуном…

В Солнечногорске всё прошло по высшему разряду — погуляли на славу! Сам губернатор был здесь — до Солнечногорска домчали его на автомобиле и, немало подивился он моим делам. «Домчали» его вдоль узкоколейной железной дороге, по которой уже вовсю гоняли миниатюрные поезда.

Правда, до Болот рельсы ещё проложить не успели — на весну намечалось. Но многие транспортные проблемы уже решили. Хотя бы с доставкой песка и воды с берега Волги до Солнечногорска. Для транспортировки воды оба Левши сварили мне на «Железоделательном заводе» специальные прямоугольные цистерны, поставленные на вагонные тележки.

Для песка и, вообще — сыпучих материалов, Громосека с Автопромом и Шатуном, придумали специальные вагоны, с раскрывающимся дном и, тоже сварганили их на том же заводе.

Вода, возимая в цистернах железнодорожным транспортом, конечно же страшно дорогая… Но, всё же на несколько порядков дешевле возимой автомобильным и гужевым транспортом. Нам всем сразу стало гораздо легче во всех отношениях!

Жаль вот только, что из-за ледостава на Волге, перестала работать пристань… Доставка многих предметов, в том числе — кирпича, цемента и топлива резко замедлилось. Зато — как только лёд достаточно окреп, началась интенсивная перевозка древесины и пиломатериалов с наскоро построенной на месте лесоповала лесопилки, через Волгу — по льду, через Великую Косу и Болота в Солнечную Пустошь… Практически, одним гужевым транспортом возили, ибо автотранспорт к тому времени уже почти весь встал из-за технических поломок и, острого недостатка запчастей и бензина.

…Приглашали ещё и, епископа Владимира в Солнечногорск освятить брак. Он, по каким-то там своим церковным делам не смог, но благословил заочно и от него на венчании был представитель. Этот «представитель» до свадьбы и после — «немного» задержавшись у нас, всё ходил, разнюхивал… Подолгу беседовал с отцом Иннокентием об чём-то — об чём, я постеснялся спросить у последнего. Наконец, уехал… Никаких последствий это событие не имело — может потому, что я сунул ему напоследок десять тысяч на «нужды Православной Церкви»… А может быть и, нет… Не потому — то, есть. Кто его знает?!

…Короче, свадьба, так свадьба — всё, как у людей! Мужики перепились и, как положено — передрались! Разнимал их Отец Иннокентий, добрым словом и Му-му — вообще без слов, а только действием… Намечалось грандиозная отсидка в зиндане, но я, наутро «амнистировал» виновников — по случаю торжества и, собственноручно налил особо пострадавшим опохмелиться.

Подарил Наташеньке, своей уже — законной жене, автомобиль… Специально для неё спроектированный, изготовленный и оттюнингованный Автопромом. «Хренни-Леди» называется. Ярко красного цвета, весь в блестючках и, там всяких бабских заморочках! Отполированная вся и, надухарённая такая! Да и, ещё с бантиком сверху — Автопром в таких делах шарит! На них — на таких «делах», он не одну клиентку имел! Как, в прямом — так и, в переносном значениях этого слова… «Там» ещё.

Ох, сколько восторженного визгу было, сколько поцелуев и объятий… Думал, оглохну, задохнусь и буду раздавлен!

Показал и подарил дяде — уже жены, Губернатору — то есть, пистолет «ТТ». Такую он канонаду в том котлованчике устроил… Столько патронов он мне спалил… Еле его оттуда, чуть ли не за уши, вытащил!

…В Нижнем, тоже погуляли на славу и, тоже — без драки, слава Богу, не обошлось! Перед людьми не стыдно! Правда, в этот раз на кулачках бились уже не мужики, а степенные нижегородские купцы! Ну, в принципе — не один ли хрен?!

Кроме того, для «всех желающих» на улице были накрыты столы и, любой мог подойти, чтоб выпить и закусить… Некоторые «подходили», по ходу, уж слишком часто и перепились и, возникло несколько столкновений с полицией, которые, при желании можно было квалифицировать, как «массовые беспорядки»… Даже, казаков пришлось вызывать — городовые сами не справились!

— Господин Стерлихов! Чтоб больше такого не повторялось! В первый и последний раз предупреждаю! — хмурил брови Орёл.

— Вы про свадьбу, Ваше Губернаторское Величество? — Николай Михайлович заметно оху… Похудел, короче, с таким «зятем», — не, свадеб больше не будет! Не басурманин же, я какой — гарем разводить не собираюсь… Да и, Наталья Георгиевна, я думаю, не позволит! Ах, да! Чуть не забыл… Дети же пойдут, внуки, правнуки! И, у каждого свадьба! Зря пообещал…

Орёл хотел на меня рассердиться, но потом рассмеялся и махнул рукой:

— Ну, помогай вам Бог!

Медовый месяц — декабрь у нас получился, мы с Лошадёнком провели в Солнечногорске, в собственном фамильном Замке, попутно занимаясь множеством дел, которых — по ходу, всех не переделаешь… Между этими «делами» случилось так, что нежданно-негаданно, но «полку попаданцев» прибыло. Причём, это была очень качественная «прибыль»!

Сижу как-то у себя в кабинете, за столом… После обеда — как счас помню. Любуюсь, как в дубовой рощице прогуливается на лыжах наша «старпедческая троица» — Ильич Конкретный, Стриж да Отец Иннокентий… Скорешились они — не разлей вода! Даже, странно как-то — вроде, абсолютно же разные люди! Что их объединять может? Возраст, что ли? Эх, дожить бы до их лет, да самому узнать!

Как-то спросил у Ильича:

— Ильич! Вы же меня учили, что Бога нет! А сами со служителем культа дружите. Как сие понять можно?

— Плохо Вы, Володенька…

— Гм, гм…

— …Димочка у меня учились! Лекции пропускали, наверное… И, как только умудрились зачёт сдать? Что-то прошляпил я это дело…

— А, что не так? — не понял я, — марксизм-ленинизм отрицает же существование Бога… Да и, вообще — всего сверхъестественного. Или, я не прав?

Интересно, как вывернется?

— Наоборот, марксистко-ленинская философия подтверждает существование Бога!

— Да, ну?! Вот те, раз! И в каком параграфе, на какой странице, в каком томе полного собрания сочинений про это можно прочитать?

— …По марксистко-ленинской философии всё в этом мире развивается снизу верх, от простого к сложному, от низшего к высшему… Так? Или, не так? Хотя бы это помните?

— Ну, помню…, — что дальше, интересно?

— Если подразумевать под «господом Богом» этакого старичка с бородой, который сидя на облаке, управляет нами, воздаёт нам и отпускает… То, да — Бога нет! А, если Бог — это просто более высший, чем наш разум? До такой степени высший, что нам его просто не понять… Ни его самого, ни дел его — «сверхъестественного», то есть. Или, Вы допускаете. Володенька, что на человеке эволюция остановилась? Что мы — грешники и, есть вершина мироздания?

— Да нет, что Вы? Какая, на хрен, «вершина»? Какого, на хрен, «мироздания»?

— А о чём мы тогда спорим, Володенька?!

Выкрутился, старый хрен! …А ведь, по ходу, он прав!

…Так, про что это я? Ах, да… Сижу это я у окна, любуюсь, как три старпеда на лыжах по роще катаются… Погодка сегодня — ну, просто отпад! Морозец градусов пять и Солнце — что может быть ещё прекрасней и чудесней!

Вдруг, вбегает моё Солнышко — Лошадёнок, то есть… Бледная вся, встревоженная:

— Дмитрий Павлович…, — всё учу, учу её, да никак не научу ко мне по имени обращаться… Хотя, бы наедине! Да, всё без толку…, — женщина к Вам какая-то пришла…

— Кроме тебя, Наташенька, для меня нет женщин! — настроение то, благодушное…

— …Умоляет спасти её сына!

Тут, действительно — после непродолжительной возни, дверь кабинета распахивается настежь и, простоволосая, растрепанная, немолодая баба — из «моих», с громкими рыданиями, врывается в него и, падает на колени передо мной…

Пока я медленно переходил от безмятежного настроения к… Следом заходит Коновал, неся в руках трёхлетнего, на вид ребёнка, за ним — Тот, Что Помельче, затем — Боня, Автопром и Шатун… Я, слегка похудел:

— Это, что за…, — как назвать, то сложившуюся ситуацию? Матерно нельзя — женщины и ребёнок присутствуют, — а, что с ребёнком?

— …А я ей говорю — ничего не поможет! Помирает дитя… Надо Батюшку звать, чтоб отпел…, — как бы отвечая на мой немой вопрос, сиплым басом прогундел Коновал, — так они же… Говорят к тебе нести!

Он опасливо покосился на попаданцев.

— Дмитрий Павлович! — начал, практически трагическим щёпотом Боня, — у женщины последний ребёнок остался! И тот умирает! Надо что-то срочно делать!

Вообще-то эту женщину я немного знал…. Матрёной, по-моему, зовут. Она появилась в Солнечногорске спустя пару недель после образования «Корпорации». Когда я ещё пустил «патрули» по тракту подбирать ослабевших. Её и, умирающего трехлетнего сына успели вовремя обнаружить и спасти… Другого ребёнка — девочку, припоминаю, спасти не удалось.

Как бы инстинктивно поняв, что я ей сочувствую, Матрёна, всё ещё стоя на коленях, перестала выть и вполне осмысленно сказала, обращаясь ко мне… Почему, то:

— Чем согрешила я против тебя, Господи?! Сказал ты: «В муках рожать будешь…» Десять раз рожала я в муках и девятерых ребятёнков схоронила! Мужика у меня уж нет — помер недавно, никому я боле не нужна — не родить мне… Не забирай Васятку, Боже! Не дай на старость лет одной одиношенькой остаться! Не лишай единственной отрады в моей убогой жизни! — и, она снова отчаянно завыла в полный голос…, — ведь я ж, так мало прошу у тебя, Господи!!!

— Я, что — Господь Бог, что ли? — растерялся я.

— Ваньку, Лузерам же спас, Господи…, — послышалось, что ли, сквозь рыдания?

…Вообще то, со здоровьем у местного населения пока особых проблем не возникало. Да, умирали некоторые — в основном старики, да и дети, бывало, умирали… Но, в очень незначительном количестве. Детская смертность и, особенно — новорожденных и рожениц — вообще, на околонулевом уровне.

Не, знаю в чём причина! Может быть, в особых природных условиях Солнечной Пустоши, может быть в том, что сюда во время голода добрались только самые выносливые и жизнестойкие…

А может в том, что я по поводу гигиены, дезинфекции и прочей санитарии так зашугал Коновала, что он на них, как помешался!

…Коновал, где-то научился — ещё до меня, хорошо принимать роды, имел собственный инструмент для этого, в частности — акушерские щипцы. Так, вот он неоднократно при мне диву давался, что такая низкая смертность среди рожениц и новорожденных…

— Сам Господь Бог, здесь живущим плодиться помогает, что ли? Горячки у роженец, вообще нет!

А дело то, просто в том, что он стал руки тщательно специальным мылом мыть и спиртом ещё их протирать, да инструмент свой кипятить!

Ну, а на всякий случай у нас хранился солидный запасец медикаментов двадцать первого века! Очень солидный запасец! Лет на десять бы хватило — нам, попаданцам. Даже, если мы болеть будем — чуть ли не каждый день! Находился он в самом погребке, так что об сроке хранения беспокоиться надо было в последнюю очередь. Целый местный город этими медикаментами, практически, оживить можно было б!

Как мне было известно, в особо тяжёлых случаях Коновал шёл к Боне и, тот сам давал большому антибиотики. Но, это было всего пару раз… В основном же обходились нашими же аспиринами да анальгинами с мазями Вишневского.

— …А что, хоть с ребёнком, то? — спросил я, когда Наташа по моему знаку, увела, вроде немного успокоившуюся Матрёну, а Коновал положил ребёнка прямо мне на письменный стол.

— Да, кто ж его знает?! Помирает, похоже…, — почесал затылок Коновал, — говорил этой дуре, что в Храм…

— Да, погоди ты! — я посмотрел на своих попаданцев, — что с ребёнком, то?

Как и, все более-менее продвинутые люди двадцать первого века, каждый из нас имеет более-менее приличные знания об всяких разных болячках и об «пилюлях», которыми эти «болячки» лечатся. Боня, так вообще, академиком по этому поводу должен быть бы! Троих детей вырастил и двоих внуков…

В ответ на мой взгляд, Василий Григорьевич недоумённо развёл руками:

— Ничего понять не могу! Третий день лечим — ничего не помогает! Всё хуже и хуже…

— А почему три дня лечили, а мне ничего не говорили?

— Понадеялись на антибиотики! Были уже случаи — враз выхаживали!

Да, привык человек двадцать первого века надеяться на всякие «чудо-препараты»!

— Ну и, что делать будем?

Все трое попаданцев, как по команде посмотрели на Коновала и на Того, Что Помельче — помощника Коновала…

— Максимович! Иди-ка ты своими делами занимайся, раз помочь ничем не можешь… Как в Храм потребуется нести — тебя позовём…, — Тот, Что Помельче сделал попытку остаться, — и, ученика своего с собой забери!

Тот, что Помельче, по ходу, обиделся… Не, не пойдёт так!

— Учишься то, хорошо, Степан?

— Да, хорошо! Одни пятёрки!

— Молодец! А дядьку Максимовича хорошо слушаешь? Всё, что он тебе говорит, себе на ус мотаешь?

— Так, это…

— Ус, говоришь, ещё не вырос?! Ну, не беда! Мотай, пока на нос: усы вырастут — перемотаешь! Учись хорошо, говорю… Доктором будешь, однозначно! А пока иди, говорю — дядьке Максимычу помогай…

Ну, вот! Человек, с совсем другим настроением ушёл! Главное — правильно послать…

— …Так, что господа попаданцы, делать будем? Позволим умереть этому ребёнку?

— Ты что, Вован, с дуба рухнул?! Конечно, нет! — вызверился на меня Автопром, — давай дуй к «нам», за хорошим врачом!

— А где я его — «хорошего», найду? А что я ему, «хорошему», скажу?

— А Семён Валентинович на что? — удивился Боня.

— Айболит, что ли? — Боня поморщился…, — так, мы с ним… Того. Не дружим. После одного случая.

— Знаю, знаю я про тот случай! Ничего, я с ним дружу. Он моего Сашку с того света вернул… Ну, чего стоишь? Давай бегом!

Приказал перенести ребёнка к себе в спальню, на генеральскую кровать, а сам с Боней вприпрыжку «дунул» в погребок… До последнего очковал, что портал не сработает — давненько не переходил, мало ли, чё… Сработал!

По быстрому переодевшись, предварительно созвонившись с Айболитом, мы сели на мою «Волгу» и, рванули к нему — прямо в районную больницу.

— С чего разговор то, начать? — бивший себя в грудь кулаком поначалу, районный ботаник, при подъезде к больнице начал буксовать.

— Аааа! — злорадствую, — а каково мне было вам всем про «то» рассказывать?

— С чего, хотя бы, начать? — Боня втянул голову в плечи.

— Начну я! А ты, смотри и учись и, не забывай, как Отец Русской Демократии, время от времени подтверждать: «Даааа, ужжж! Даааа, ужжжж!» Блин, всё приходится самому делать! Любую мелочь! И, на кой только я вас держу?!

— …Ну так, слушаю вас…, — сухо спросил Айболит, как только мы расселись в его кабинете, — с чем пожаловали?

— Семён Валентинович! Помните, я обещал держать Вас в курсе насчёт Вани…? — глаза у Айболита под очками слегка расширились, — извините, что спустя такое долгое время! Ну, получилось так! Запарился… Да, и… Вот, только-только фото и видео получил!

Я достал из кармана и, показал давно заготовленную — специально для Айболита флешку:

— Извините, но интернет в тех краях так, до сих пор и, не провели… Вся связь только через почтовых голубей! Пока они сюда с Донбасса с «депешей» долетят… Разрешите, я воспользуюсь вашим компьютером?

Слегка начинающий охреневать Айболит кивнул с сильно заинтересованным видом…

— …Вот, он Ваня! Живой и здоровый. Узнаёте, Семён Валентинович?

— …Да, да! Без сомнения это он! Повзрослел, конечно, поправился… А одет как!

— В тех краях — на Донбассе, все так одеваются.

— Да? Вы это серьёзно, что ли?!

— Мода там у них такая… А это его сёстры и родители.

— Ну-ка, ну-ка… Приёмные, Вы говорите?!

— Родные… Убежали они из той «тоталитарной секты»! Переехали жить на Донбасс и, устроились всей семьёй рубить уголёк на шахту.

Айболит недоверчиво посмотрел на меня, а Боня незаметно покрутил пальцем у виска… Вот, тип! Втравил меня в это дело, потом спрыгнул, а теперь ещё и критикует!

Тем временем шоу продолжалось:

— …А, это Ванятка учится в школе…

Айболита, аж с кресла подкинуло:

— Это, разве школа?!

— Школа, школа… Ещё, какая школа!

Таких изумлённых глаз давно видеть не приходилось! Эх! Опять я камеры с собой не взял, ютубер фуев…

— …Да, вроде точно учатся! Доска, парты, учитель… Чудной, какой-то!

— Это ж, Лобачевский!

— Похож! Помещение, какое-то знакомое…

— Да? У меня точь-точь такое же ощущение! Где-то я уже видел это помещение…

Где я мог видеть собственный пресс-конференц-зал? Не помню, блин…

— …А это Ваня со своими друзьями играется после уроков…

— Почему дети в лаптях!? — Айболита подбросило в кресле, — какой, на хрен, Донбасс?!

— Как какой? Шахтёрский! На хрен!

— Да, что Вы мне тут лапшу на уши вешаете? Это, это…, — Айболит, аж привстал, вглядываясь в монитор, — это же наш Храм!

— Не может того быть! — я тоже прильнул к монитору, — откуда в ихнем Донбассе наш Храм?!

— Да, что Вы мне тут балаган устроили! — Семён Валентинович не отрывал глаз от монитора компьютера, не забывая время от времени протирать очки…

— Балаган за «маски-шоу»! Теперь мы квиты…

Тем временем действие по видео продолжалось!

— Да это же ваш Замок! — нет, надо было взять с собой видеокамеру!

— Разве? …А, чё? Похож!

Айболит снял очки и, в изумлении уставился на Боню:

— Василий Григорьевич и, Вы «там»!

— Да, откуда ему «там» быть, если он здесь есть?! — не унимался я, — двойник, поди… Или брат-близнец, с которым разлучили после рождения! «Человек в железной маске»… Ну, или «Зита и Гита[86]», там…

— Дмитр… Владимир Фёдорович! — не выдержал Боня, — Вы несносны! Семён Валентинович! Я сейчас Вам всё-всё объясню!

— Ну, давно пора! Я, что? Так и, буду за двоих работать?!

— Видите ли, Семён Валентинович…, — начал, запинаясь, районный зоотехник, поминутно оглядываясь на меня, — тут, понимаете, такое дело… Ну, как бы Вам объяснить?!

Ага, давай объясняй! Побывай хоть раз в моей шкуре!

…Боня «объяснял» долго, нудно, постоянно путаясь в мелочах и заостряя внимание на малозначащих деталях. При этом они оба постоянно, как по команде оглядывались на меня, будто на какой-то диковинный экспонат. Я же сидел и, с умным видом в носу ковырялся, как будто всё это меня не касается.

…Наконец Боня закончил свой рассказ и умолк, ожидающе.

— Ну и, ну! Просто невероятно…, — Айболит всё никак не мог прийти в себя, — если бы я Вас, Василий Григорьевич, так хорошо не знал — в жизнь бы, не поверил! Даже, этому видео не поверил бы!

И, оба опять посмотрели на меня… Типа, мне бы он не поверил! Плохо меня знаете!

— А может, к делу перейдёте, Склифосовские?

— Ах, да! Какие, говорите симптомы у мальчика?

— У него спрашивайте! — я опять грамотно перевёл стрелки на Боню, — он его три дня лечил…

Боня начал рассказывать, причём очень толково… Успокоился, стало быть.

Айболит, выслушав, несколько минут думал, потом поставил диагноз:

— Тут возможно три варианта…, — и давай сыпать медицинскими терминами, в которых я ни бум-бум.

— …Мальчика можно вылечить? — прервал я его.

— Если, это тот вариант, к которому я больше склоняюсь, то можно. Довольно-таки редкое заболевание, я Вам скажу! Но, требуется небольшая операция…

— Ну!

Мы с Боней вопросительно уставились на Айболита… По всему видать, тот сам с собой мучительно боролся.

— …Пожалуй, я смогу прооперировать! Приходилось видеть пару раз…, — наконец, врач победил просто дрожащего перед ответственностью человека, — операция, в принципе, очень простая…

— Ну, так вперёд!?

— Погодите… Мне надо немного приготовиться. Инструменты собрать, там… Препараты некоторые найти… Кхгм…

По ходу, доктор страшно очкует. Как бы не «перегорел»!

— Часа хватит?

— Хватит… Мне ещё медсестру надо…

— А он, что? — я кивнул в сторону районного ботаника, — не годится, что ли? Смотрите, какой орёл!

— Мне нужна профессиональная медсестра. Хочешь не хочешь, а Кузьминичну привлечь придётся!

— Помнится, раз уже «привлекали»…

— Досадное недоразумение! Ну, баба — она и, есть баба! Сболтнула другой, а та и стуканула, сдуру… Потом обе старые дуры давай каяться, да уже поздно!

— Ладно, привлекайте… Вот, только каким макаром? И, ей тоже, всю эту лабуду рассказывать?

Айболит задумался…

— Да… Действительно… Женщина, она конечно, умная! Но женский ум, он имеет свои некоторые специфические особенности… Вот, что. Просто позовём её повидаться с Ваней. Прикипела она тогда к нему… Женщина то, бездетная! Сама усыновить подумывала… Но, Вы слишком быстро его у неё забрали! Может, оттого и…

Семён Валентинович вопросительно посмотрел на меня.

— Ну, сами по этому поводу думайте. Вы свой персонал лучше меня знаете…

…Часа два Айболит собирался и договаривался. Я же за это время просто на …овно изошёл, рисуя в голове те события, которые произошли «там» после моего с Боней «исчезновения».

Всякого барахла с собой Айболит набрал — в багажник «Волги» еле вместились его ящики, чемоданы да сумки с какими-то коробками! Кузьминична, тоже не очень от него отставала: по «легенде» мы едем на трое суток в Донбасс повидаться с Ваней. Вот она и, затарилась хабаром для него… Для него, для его родителей и трёх его сестёр.

Опять, по «легенде» перед «отъездом» надо было зайти в Замок, для кое-какого «дельца»… Сначала перебросил Боню с кучей уже его собственного барахла, что он не смог перенести в прошлый раз, затем Боню с барахлом Айболита и, наконец — самого Айболита с Кузьминичной. Последняя, настолько доверяла своему боссу, что даже не спросила что и, зачем… Вслух, по крайней мере.

…Тут же и, там же — на моём письменном столе, то есть, была проведена операция. Успешно прооперированный ребёнок был отнесён в мою спальню и возложен на генеральскую кровать:

— Пусть денька три полежит под наблюдением…

— Наблюдать Вы будете, Семён Валентинович?

— Ну, а кто?!

— …А «туда»? «Обратно», в смысле?

— Да поживу тут у вас, понаблюдаю… Девятнадцатый век, однако! Где ещё такое увидишь и, главное — когда!? Или, Вы меня прогоняете?

— Да, нет! Что Вы! Живите, сколько влезет — не забывая работать, конечно… Нам врач, тем более детский, во — как нужен!

— Да и, Кузьминична — пока Ваню не увидит, не «уедет»…

— Ну, тогда надо вас обоих «легализировать», раз вы к нам надолго…

Привычное уже дело — эта «легализация»! Тут же — ночью, Автопром на одной из «Хреней», сгонял по Тракту до Волги и обратно. С понтом, он привёз доктора и фельдшерицу… Документами займусь потом, одёжи у нас уже прилично накопилось… Для Айболита! А для Кузьминичны? Плохо дело… Ну, ничего! Срочно пригласили Полину Андреевну — жену Му-му и та, не задавая никаких вопросов, слепила что-то из того, что было…

— Даааа…, — критически посмотрел я со всех сторон, — в принципе, сойдёт! Но Вы, Кузьминична, всё равно свой белый халат не снимайте! Вы же — фельдшерица, так что не удивится никто, если что…

Проспав до обеда и посовещавшись с другими попаданцами остаток дня — вводя Айболита в курс дела, вечером поехали с ним и с Кузьминичной в гости к Лузерам. Увидев Айболита, Ваня громко закричал:

— Боженька! — подбежал и обнял его…

— Матерь Божья! — это он увидел Кузьминичну…

Сколько криков, слёз радости и сентиментальных розовых соплей…

Ну, так глядишь и, про меня поменьше всяких нескромных слухов будет ходить!

…Через неделю, когда Айболит вдоволь «нанаблюдался» и «наработался», я спросил у него:

— Ну что, Семён Валентинович? Как Вам «наш» девятнадцатый век?

— Даааа… «Время искать и удивляться…» Интересное время, однако! И, очень интересные люди с кучей очень интересных болячек!

— Я, это… Вот, что… Сильно всякими там, железяками увлёкся. А вот, про медицину что-то, как-то…

— Ну, невозможно объять необъятное! Без «всяких там, железяк» тоже никуда! Я так понял, Вы меня вербуете в попаданцы?

— И, как Вы только догадались?! Конечно, вербую! Так, Вы как?

— Ну, Вы любого приболтаете… К тому же — где ещё я найду возможность прожить остаток жизни так интересно! В умирающем Солнечногорске двадцать первого века, что ли? Старикам и старухам клизмы ставя?!

— Тогда, вот что… У нас тут, как Вы сами видите — «Корпорация USSR», а не шарашкина контора! А значит — плановая экономика. Так вот: мне нужен план по развитию медицины здесь, в «Корпорации»… По очень быстрому развитию. По очень и очень быстрому развитию! До максимально возможного уровня!

— Будет! По настолько быстрому развитию медицины, насколько максимально возможно…

С той поры смертность в Солнечногорске и его окрестностях, вообще упала, практически до нуля! И мало того, слух быстро — как верховой лесной пожар распространился и, к нам начали «сбегаться» больные со всей Нижегородской губернии и, даже с соседних губерний! Правда, в большинстве своём простой люд. «Непростые», нам пока не доверяли…

Пациенты платили… Сущие копейки, конечно! Но, всё равно Айболиту хватило, чтоб на собственные средства начать строить новый фельдшерский пункт, со стационарным отделением при нём, с гостиницей, с собственной кухней и столовой… Не шибко то, большого размера всё, конечно…

Кроме того, съездив в Нижний и никого там не найдя подходящего из готовых врачей, фельдшеров и, прочих медработников, Айболит принялся «ковать» кадры на месте. Для этого он организовал медицинский «кружок», куда отобрал по рекомендации Мозгаклюя, семерых двенадцати-четырнадцатилетних мальчиков и девочек…

Коновал, сразу же признал в Айболите «начальника» и, слушался того с каким-то фельдфебельским рвением, а тот, что Помельче — вообще, не отходил…

Айболит с ходу — буквально в течении месяца, «изобрёл» с сотню всяческих там лекарств, медицинских препаратов и медицинского оборудования. Самые простейшие, говорит. В том числе и, пресловутая «мазь Вишневского»… Я, посоветовавшись с тем же Айболитом, быстренько отобрав десятка два из них, переслал заявки на патенты в Питер — в свою юридическую контору «USSR ЮРИКО». Надеюсь, эти патенты позволят нам поставить свою медицину на самоокупаемость. Остальные «изобретения» пусть ждут своего часа…

Ну и, «план» Айболит мне составил… Мама, не горюй! Одна районная… Тьфу ты, блин! Уездная поликлиника с больницей чего стоят! В том числе и, в буквальном значении этого слова. Медицинское училище, медицинский ВУЗ… Правда срок, более-менее реалистичный — до тысяча девятьсот десятого года.

Вторым по значимости событием нашего с Лошадёнком медового месяца стал запуск насосной станции на Болотах…

Как только стало немного подмораживать и, комары с мошками куда-то подевались — возможно, вслед за птичками улетели на Юг, в тёплые края, так сразу же нарисовался «Грёбанный Купец» — долбанный Кузьма Никитич. После оперативно вставленного ему мною втыка, он и Педикулёз весьма рьяно взялись за дело и, за неполных два месяца его завершили.

Мы с Лошадёнком лично побывали на торжественном мероприятии, где я толкнул проникновенную речугу об вновь открывшихся перед нами перспективах, а народ орал «Ура» и в момент вылакал всю выставленную мной — по этому очень торжественному случаю, водку…

Кстати, по прошествии некоторого времени, оказалось, что эти «перспективы» оказались не столь уж и блестящи. То ли паровик оказался не столь уж мощен, то ли ещё какая причина, но пожирая уйму торфа, насосная станция перекачивала через Холм ненамногим больше воды, чем мы до этого перевозили её на грузовиках, тракторах и повозках… Ну, где-то раза в три всего больше. Маловато будет! Очень уже маловато — летом бы мы, от такого объёма воды, на ушах бы от счастья стояли…

Несомненный огромный плюс — освободили кучу транспорта. К сожалению, поздновато… Больше половины нещадно эксплуатируемого автотранспорта встало из-за того, что кончились запчасти «оттуда». К весне был сожжён, практически весь «американский» бензин, который мы добавляли вместе с присадками к «туземному», чтоб поднять октановое число… Да и, сами присадки — как и, местный бензин, привезённый за три ходки братьями Блаженовыми на своём пароходе и, потом перегнанный по новой на «бензиноперегонном» заводе Студентом, были на исходе. Так, что бензин стали реально экономить, оставив ещё и «НЗ[87]» для весенних полевых работ.

Несколько выручил с этим дело Шатун… Он придумал, как можно ездить на обыкновенном керосине и, даже скипидаре. Для этого на выпусной коллектор двигателя надевалась, или — позже врезалась специальная насадка, в которой испарялся подаваемый туда керосин, перед тем как попасть в карбюратор двигателя.

Мотор, сначала заводился на бензине, хорошенько прогревался и, только потом переходил на керосин. Мощность, правда, падала на треть — если не больше! И, колбасило на больших оборотах, не по-детски… Но, ничего! Трактор «Харитон» на керосине тянул вполне приемлемо. Пахать можно… А Шатун обещал разработать специальную версию своего движка, работающего по этому принципу — специально для трактора.

…Зимой все усилия были направлены, чтоб заготовить побольше торфа и привезти как можно больше заготовленной за лето и осень Железным Дровосеком древесины по ледовой дороге через Волгу, а потом через Болота вдоль Озера в Пустошь. В основном гужевым транспортом — из-за выше перечисленных проблем, наняв в подмогу «БАМу» ещё и множество частных возчиков из окрестных крестьян.

…Ну и, наконец — это уже ближе к весне, когда была закончена узкоколейка от Солнечногорска до Болот, ко мне пришёл устраиваться на работу Инженер.

— Я согласен строить с Вами Город-Сад! — заявил он мне, протягивая объёмистую папку с разработанным им проектом.

Я быстренько пробежал глазами чертежи, графики, столбики расчётов…

— Качественная работа! — похвалил, — сейчас я позову одного эксперта…

После чего мы втроём — я, «отпросившись» у Лошадёнка, Инженер и Бугор всю ночь этот план обсуждали и, даже планировали его неимоверное расширение.

Случайно зашедший — «на огонёк» Боня, ещё добавил:

— А, вот на этом образующемся полуострове неплохо было бы элеватор забубенить…, — потом зевнул и добавил, — всё равно его где-то «бубенить» надо. В Америке элеваторы, вроде уже строят — можно договориться… Ну, я спать.

А ведь точно… Ну, вот! Он спать, а мы тут мучайся!