Ренессанс моей души

Глава 22. Чем их кормить?

Я снова кивнула и встала, но лишь чтобы забрать со стола пищащий комочек, и вернулась обратно. Уткнувшись носом в меховой бок, позволила себе излить эмоции беззвучными слезами. Горечь и жалость захлестывали. Я помнила, как болезненно Зарекс отреагировал на предположение, что он не сможет меня защитить. И сейчас сердце сжималось от переживаний, но утешить его не могла. Я и так позволила себе лишнего. Еще жалко было неведомых жителей, которые пострадали от грязных махинаций Башен. Жаль было Айроса, ведь его родня стала одной из сторон заговора. И этих крошек, что волей судьбы, оказались заложниками ситуации. А еще себя, потому что стала свидетелем всех этих обстоятельств и событий, и в какой-то степени всему причиной. Нет, я понимала, что если и винить кого-то, то только чей-то неведомый ум, который провернул грандиозную интригу, сведя случайности в единую точку. И Лиарию, устроившую никому не нужную дуэль. И меня… ведь, если бы моя душа не зацепилась за это тело… тратить силы на его лечение Зарексу бы не пришлось. И все могло бы сейчас быть иначе.

Не знаю, сколько просидела, уткнувшись носом в теплый комочек. Но мысли уже устаканились в голове, а избыток эмоций выплеснулся слезами. Можно сказать, я уже почти успокоилась и пришла к душевному равновесию. После бездействия мне нужно было чем-то заняться, либо малышом, либо… додумать я не успела, в голове прозвучал громкий предупреждающий рык, — не подходи! — И в следующий же момент раздался грохот, вынудивший развернуться. Первое что увидела — Айроса, причем в обычной светлой рубахе и штанах, босиком, подходящего к месту, где уединился дракон. По руке парня стекала кровь, обильно орошая пол, а на стене сбоку от входа появился след, будто от огромного топора, прорубившего практически половину стены. — Прочь! — Снова рык дракона. Хлесткий удар хвостом, и Айрос припал на колено — на бедре появилась внушительная рана.

— Я принес твои сережки. — Явно превозмогая себя, парень поднялся, пошатываясь, сделал еще два шага, опустился рядом и привалился к стене. Он положил что-то блестящее на пол возле шкуры с нахохлившимся драконом, но рассмотреть не выходило из-за большого количества крови, мгновенно натекшей с пораненной руки.

Я с оторопью и ужасом наблюдала за происходящим, до боли прикусив губу, чтобы не вмешаться и вновь не скатиться в истерику. Все настолько выходило за рамки привычного, что казалось кошмарным сном. У меня ведь мелькала мысль, нарушить запрет и подойти… И благо, не поддалась порыву, рассудив, что не имею прав на подобное. Я абсолютно не понимала, что происходит, поэтому замерла испуганным сусликом, боясь не то что пошевелиться, вздохнуть лишний раз. И жестокость этой ситуации пугала ничуть не меньше, чем прогрызающее в душе дыру чувство вины. Чтобы не говорил Хазаэль, всему причиной стала я, и страдают из-за меня другие, а я лишь трясусь и трусливо радуюсь, что не меня калечат. Позорище!

Тем временем, маленькая лапка показалась из-под шкуры, пошлепала по луже, выискивая сережку, а когда нашла, мгновенно юркнула обратно. Айрос положил другую, действо повторилось.

— Твое Боевое Облачение, я убрал с него демоническую кровь и восстановил целостность. Оно в этом кольце. — В лужу плюхнулось очередное украшение. Дракон не изменил поведения и так же воровато забрал его. — Ну, я пойду?

Айрос начал с трудом подниматься, и, неожиданно для меня, лапка снова показалась, но в ее действиях уже не было того проворства и решительности, скорее наоборот… будто дракон колебался, не в состоянии выбрать. Айрос не обращал на нее внимания, медленно встал, опираясь на стену, и развернулся спиной к дракону. Лишь тогда лапка решительно ухватилась за штанину.

— Не … уходи … не оставляй… меня… я… я не хочу быть один. — Голос дракона в голове звучал рвано, надломлено, болезненно и так тихо, почти неразличимо. Будто он до последнего надеялся, что просьбу не услышат… проигнорируют и одновременно отчаянно этого боялся.

Я-то думала, что успокоилась, но слезы вновь покатились по щекам. А вытирать их не спешила, надеясь, что этого никто и не заметит, если не шевелиться и не привлекать внимания.

Айрос тяжело плюхнулся обратно, и, будто не замечая ран, вытянул из шкуры дракончика, прижав его к себе. Тот уткнулся мордочкой ему в грудь, и на рубашке рядом с красными появились еще и черные смоляные разводы. Почти сразу кровь на одежде стала исчезать, а, еще мгновение назад казавшиеся страшными, раны затягивались, покрываясь розовой кожей. Айрос переместился на шкуру, и практически сразу их укутало облако пушистого одеяла.

И в комнате стало тихо, так что я легко смогла услышать облегченный выдох Хазаэля. Вот к нему-то и направила свои стопы. Эльф сидел все в том же кресле, на его руке дрых щенок. Правда, выражение лица было забавным, будто вместо Айроса в углу сидел конченый маньяк. Я быстро утерла слезы, ощутив, как от соли щиплет припухшую губу, и подошла к креслу, склонилась было к парню и резко отпрянула, ощутив запах и зашипев, — че-е-ерт!

Хазаэль слегка развернулся и посмотрел на меня удивленно-осуждающим взглядом. А я лишь покачала головой, прогоняя дурман ванильно-сливочного аромата.

— Боюсь спрашивать… — Тихо поговорила, вместо того, чтобы взорваться возмущениями. Но в голове крутилось что-то вроде: «Это издевательство какое-то, ладно — Айрос, у него какая-то там особенность, но тут-то что? Это меня так от каждого девственника вштыривать будет?»

— Не бойся, и можешь даже не пытаться понижать голос, так как у драконов отменный слух, он в любом случае услышит все, что ты мне скажешь или это секрет от Айроса? — Хазаэль хихикнул, а тот возмущенно вскинул голову.

— Как их кормить? — Обреченно спросила я.

— В зависимости от того, какими ты хочешь их вырастить. — Пожал плечами эльф.

— Я? Это не мои звери… Я не могу решать такие вещи.

— Боюсь, это уже не совсем так. Ты предпочла которуна Мастеру. Теперь жизнь этого зверька полностью в твоих руках. Не думаю, что наш жрец хоть когда-нибудь прикоснется к нему, особенно после случившегося. — Чуть усмехнулся Хазаэль.

— Предпочла? — Непонимающе повторила я, немного ошарашенная услышанным.

— Именно. — Кивнул эльф. Я замолчала, пытаясь переварить это. — Обычно драконы не позволяют себя касаться посторонним, те же, кто получают это право, могут трогать их, гладить, тискать, точно игрушечных зверей. Взамен чешуйчатые надеются, что будут единственными любимчиками. Животная форма… скажем так, она немного влияет на их восприятие окружающего мира. Что делает драконов более… милыми и в тоже время крайне опасными. Ты сама только что видела силу Мастера, и это без магии. Просто взмах когтя… или хвоста.

Я буквально взрывалась возмущениями от подобной несправедливости, но смолчала, опасаясь спровоцировать усугубление конфликта. Тело обдало жаром, сердце готово было выскочить, а в ушах грохотало, так что последние слова Хазаэля слышались, как сквозь вату.

— Друга и защитника. — В конце концов, выдохнула я. Но эльф явно потерялся в разговоре, поэтому пришлось добавить. — Вырастить … из которуна.

Парень кивнул и на столе появилась бутылка с кожаным навершием. Взяв ее, я ощутила теплоту. Кроме того, там оказалась пара листьев, пахнущих свежестью.

— Сначала молоко, потом растения. — Дружелюбно посоветовал Хазаэль.

— Спасибо. — Я забрала листочки, и поспешно удалилась от эльфа, потому что находиться близко и не прикасаться к нему становилось все сложнее. Но спрашивать что-то, особенно зная, что меня тут могут услышать, или признаваться в еще одной слабости, ой, как не хотелось.

Устроившись у стены на кровати, укутавшись одеялом, склонила к зверьку бутылочку. Он сразу завозился и обхватил лапками горлышко. Странный запах то ли от молока, то ли от довольного зверька коснулся ноздрей, слегка щекоча их. Какое-то время которун сладко чмокал, наполняя мое сердце незнакомыми доселе эмоциями. Видимо, не вовремя проснулся дремавший материнский инстинкт. Завершив кормление двумя листочками, которые зверек схрумкал, как заправский кролик, поняла, что устала. Не столько физически, а больше опустошена эмоционально. Так что устроила малыша на подушке, не став возиться с поисками ночной рубашки, просто стянула с себя брюки и, с некоторыми сложностями избавившись от корсета, кинула вещи на угол кровати. Подтянув к себе котенка, задумалась, прислушшиваясь к ласковому тарахтению.

Влажный, горячий воздух и необычные звуки сменяют умиротворяющую тишину. Осматриваюсь. Которуна нигде нет, а я где-то в джунглях. Вокруг буйная растительность: пальмы, орхидеи, папоротники, лианы. Снующие туда-сюда насекомые, птицы и мелкие зверьки. Из общего пейзажа выпадают лишь белые резные колонны, изящные столбики беседок, ажурные перила мостика через речушку и белый мрамор дорожек, расходящихся в стороны от беседки, где я стою. За спиной журчит фонтан: высоченная статуя женщины, из кувшина в руках которой вытекает вода, давая начало той самой речке с кристально чистой водой и золотистыми рыбками. Если бы не эта удушающая жара, возможно, я бы даже смогла оценить по достоинству изящность всей конструкции. Но от духоты не спасают даже легкие зачарованные одежды по местной моде.

Снова это странное чувство. Я одновременно знаю и не знаю: эти чары, это место, названия сотен растений и окружающих существ. В памяти возникает момент, когда я наносила руны на одежду, ощущения, когда напитывала их маной. При этом прекрасно знаю, что никогда этого не делала. Кажется, я снова оказалась в воспоминании.

— Лиа, смотри, я поймал его! — Радостный возглас мальчишки отвлек от раздумий. Перед взором возник комок шерсти с безумными от ужаса глазами. По сути выглядит он мило, похож на откормленного кролика, с большими повислыми ушами и невероятно пушистым длинным хвостом. Флекль — почти сразу узнаю редкую животинку. Держит это находящееся на грани вымирания чудо — эльф с белоснежными волосами и небесно-голубыми глазами. Хазаэль. Очаровательный и забавный, хоть кажется по-детски немного нескладным и тощеватым. И усугубляет это впечатление изодранный, испачканный костюм, царапины на руках и лице. А выражение его глаз, устремленных снизу-вверх, с неподдельным восторгом и гордостью, будто он самолично завалил медвелиса голыми руками, не может не вызвать чувство умиления.

Однако, Лиария только вздыхает. — И что мне с ним сделать? Приготовить и съесть? — с озорными нотками в голосе, спрашивает его.

Парнишка, справившись с очередной попыткой зверька слинять, перехватывает его за уши и прячет за спину, обиженно глянув на меня. — Не надо его убивать, мы так не договаривались. — Эльф разжимает руки, и зверек, шлепнувшись на мрамор, ошалело осматривается и опрометью бросается в ближайшие кусты. А я не могу удержаться от смеха. — Я выполнил условия и поймал его, теперь ты пойдешь со мной смотреть на звезды. — Гордо и бескомпромиссно заявляет мальчик, вырисовывая руны, чтобы привести себя в надлежащий вид. А Лиария снова вздыхает и кивает.

С некоторым сожалением она бросает взгляд на куст, где скрылся зверек, разрушивший такую хорошую отговорку. Что ж, придется идти смотреть на звезды, будь они не ладны, с этим остроухим. Лиария улыбается ему, хотя больше всего ей хочется отправиться спать в прохладу своей комнаты, чем таращиться на разбросанные по небу светящиеся точки. А в голове бились мысли. “И что в этом интересного? Да еще с кем! Ладно бы с тем охотником, вот он — настоящий мужчина, даром, что темный… а этот совсем еще мальчишка. Сколько еще пройдет времени, пока Хазаэль станет достойным представителем мужского племени. Да и станет ли? С его стремлением зарываться в книги, забывая про тренировки, сомневаться в этом не приходится”. Но пойти против воли Мастера она не может, поэтому с натянутой улыбкой идет за ним, вполуха слушая очередную познавательную историю, вдоволь скрашенную магическими теориями.

И вновь меня посетил калейдоскоп событий.

Еще недавно пепельно-белые волосы мальчика теперь отливают желтизной, но это только портит внешность. И без того светлая кожа стала будто серой, а под глазами залегли глубокие тени. Худоба тоже усугубилась. Не виделись всего пару миртранов, а он так изменился. Единственное, что осталось неизменным — блеск в голубых глазах и страсть, с которой он пересказывает один из древних текстов.

Жара. Невыносимо. Лиария сбегает на улицу, там дышать немного легче. Две горничные неподалеку развешивают белье.

— Слышала, младший господин снова лишился сознания, пытаясь повторить заклинание за братом.

— Бедный младший господин, ему не стоило рождаться первым. Тогда бы он смог сам выбрать себе Исток. Я слышала, что Свет Пламени Вечности оставляет на нем волдыри и шрамы. Их, конечно, сразу убирают, но как же ему, наверное, больно. Поэтому к нам и переехал тот симпатичный лекарь.

— Тоже мне. Еще один рот кормить и убирать лишнюю комнату.

— Ты так говоришь, потому что он тебя выгнал, когда ночью к нему пробралась…

В ушах еще звенел язвительный смех девушки, а следующее видение уже захватило внимание.

— Ты ее не достоин. — Кричал прекрасный золотоволосый эльф, преисполненный гордости и какой-то внутренней силы. Тайзаэль. На фоне блеклого брата, он выглядит действительно более ярким и эффектным. Но вот слова, злость, презрение, которыми они были пропитаны, перечеркивали всю его привлекательность. — Она красивая и талантливая, а ты — мусор. Даже хуже, чем мусор, его хоть можно использовать. А ты с самого получения Истока ни одного заклинания произнести нормально не можешь. И как умудрился повысить предел раньше меня? Ты должен был сдохнуть. Жаль, что искра не сожгла твой кристалл. Ты — ошибка. Как жаль, что ее нельзя исправить… пока… О, Лия! — Мальчишка мгновенно меняется в лице, да и тон голоса становится слащаво-медовым. Теперь перед девушкой стоял образец добродушия и очарования. — А я выучил новое боевое заклинание. Хочешь покажу?

Лиария позволяет увести себя, но замечает как крупные слезы стекают по исхудавшему личику Хазаэля. Ей искренне жаль мальчишку. Впервые она задумалась над тем, что в ее семье хоть было бедно и голодно, но подобных разговоров никогда не велось. А братья и сестры поддерживали друг друга даже когда у кого — то что-то не получалось. Пусть брат отморозил пальцы и пришлось отрезать эту руку, его все равно любили и никогда не называли бесполезным или тем более — мусором…