Рейган

Новые подходы

Мы уже упоминали, что во время избирательной кампании и после вступления в должность президента Рейган особое внимание уделял проблемам выхода из того застойного состояния американской экономики, которое он в своих оценках подчас излишне драматически заострял, но которое в 1970-е годы действительно было не из лучших. Отмечалось нами и то выражение, которое поначалу казалось случайным, но постепенно вошло в обиход для обозначения комплекса мер, принятых администрацией Рейгана, чтобы сложившуюся ситуацию исправить и сохранить ведущее положение США в мировой хозяйственной системе. Речь идет о «рейганомике», причем в этом вначале искусственном слове, которое брали в кавычки, последние вскоре отпали, и слово превратилось в экономическое понятие.

О том, что собой представляла рейганомика, какова была ее теоретическая база, как она проводилась в жизнь, что собой представляли те деятели, которые по поручению президента стремились провести в жизнь его хозяйственную политику, каковы были противоречия и пороки этой политики и, наконец, каковы были ее результаты, следует рассказать подробнее. При этом мы попытаемся изложить теоретические аспекты как можно проще и приводить лишь минимум цифр, хотя совсем без них обойтись невозможно.

Рейган слабо разбирался в сложных теоретико-экономических построениях, считал их абстракциями, подчас не основанными на обычном здравом смысле. Однако он понимал, что проводить экономические мероприятия следует с учетом авторитетных экспертных оценок, а это означало необходимость считаться с теорией, со всеми сложностями и ловушками, которые на каждом шагу подстерегали любую попытку простого решения.

Основой рейганомики являлась теория предложения. Согласно ей, экономический рост может быть существенно стимулирован путем снижения всевозможных барьеров для производства любых видов продукции и предложения их в качестве товаров и услуг. Иначе говоря, при сохранении определенного государственного регулирования и налогов как на производителей, так и на тех, кто реализует товары (без того и другого не могут существовать никакое общество и никакое государство), регулирование и прежде всего налоги необходимо сводить к разумному минимуму. Только в этом случае потребитель получит максимум товаров и услуг по меньшей цене, производство и потребление будут расти, будет повышаться занятость и стимулироваться всеобщее благосостояние.

Сторонники теории предложения утверждали, что снижение налоговых ставок в действительности приведет не к снижению сборов налогов, а к их увеличению в результате расширения производства[360].

Теория предложения основывалась на идее классической политической экономии о том, что залогом хозяйственного процветания общества является производство и предложение, которые порождают спрос и потребление. При этом часто упоминали так называемый закон Сэя[361], гласивший: «Продукт создается не раньше того момента, когда он может быть обменен на другие продукты, стоимость которых полностью покрывает его цену»[362]. Это, однако, были ссылки на весьма отдаленный в хронологическом отношении авторитет. Реальными же основоположниками теории предложения стали американские экономисты Роберт Манделл и Артур Лаффер.

Именно ими, особенно Лаффером, был выдвинут постулат о взаимосвязи ставок и поступлений налогов, который был графически продемонстрирован в кривой Лаффера и сводился к двум основным положениям: снижение налоговых ставок оказывает стимулирующее воздействие на производство; сокращение бюджетных доходов при уменьшении налогов носит временный характер. В теоретическом отношении построения этих экономистов были безупречными, однако последующий анализ и, главное, реальные статистические данные показали, что уменьшение налогов не приводит к существенному повышению уровня их сборов даже в длительной перспективе, но в то же время увеличивает социальное расслоение и ведет на практике к сжатию социальных гарантий.

В любом случае прямой зависимости между уровнем налогов и жизненным уровнем населения не существует. По данным на 1999 год, в Швеции при налоговой нагрузке на валовой внутренний продукт в 51 процент средний уровень доходов составлял 25,7 тысячи долларов, в США соответственно при 31,8 процента — 28 тысяч долларов, в Испании при 35,8 процента — 14,3 тысячи долларов, а в Мексике при 39,3 процента — 3,6 тысячи долларов[363]. Становилось очевидным, что существуют и другие факторы, делающие кривую Лаффера и подобные ей выкладки весьма условным инструментом хозяйственного управления.

Но в начале 1980-х годов эти и другие противоречия и недостатки теории отнюдь не были столь наглядными. Лаффер был привлечен в кабинет Рейгана в качестве официального советника, и многие конкретные решения осуществлялись по его рекомендациям. Этот видный ученый так описывал основы своеобразной «экономической философии» Рейгана, которую сам в значительной степени ему внушил: «Когда вы налагаете на что-то налоги, вы получаете от этого меньше, а когда вы субсидируете что-то, вы от этого получаете больше. Представьте, что мы устанавливаем налоги на тех, кто ускоряет работу, и этим заставляем их прекратить ускорение… А затем мы это дело продолжаем и начинаем устанавливать налоги на людей работающих, особенно на людей, работающих очень продуктивно и зарабатывающих много денег. Что же, мы делаем это, чтобы остановить их работу или остановить их от того, чтобы быть производительными?»[364]

Основными целями экономической политики администрации Рейгана являлись рационализация производства, его концентрация без создания фактических монополий, технологическая перестройка, снижение государственного долга и резкое уменьшение налогов, а как результат — существенное сокращение инфляции и безработицы. Президент негодовал по поводу того, что в его стране наказывают повышенными налогами трудолюбивых и талантливых и поощряют бездельников и безответственных людей, оказывая им материальную помощь.

Как уже отмечалось, и Рейган неоднократно об этом говорил, важнейшим инструментом реализации поставленных задач являлось сокращение налогов в соответствии с теорией и рекомендациями А. Лаффера. Проведенное вскоре после прихода Рейгана к власти новое налоговое законодательство сокращало максимальный налог на прибыль с 46 до 34 процентов, а максимальную налоговую ставку на недвижимость и незаработанный доход (в частности, наследство) — с 70 до 50 процентов. Еще более значительными были меры по уменьшению обычного подоходного налога. Вместо сложной шкалы, в которой максимальная ставка составляла 50 процентов, были введены всего две ставки: 15 процентов — для доходов ниже 30 тысяч долларов в год и 28 процентов — для доходов, превышавших этот уровень. Проведенные мероприятия были выгодны высшему классу и способствовали более активному вовлечению его капиталов в производство и потребление самого разного рода товаров и услуг. В то же время они значительно повышали статус и доходы среднего класса, составлявшего основу американского общества.

Следующим важным элементом рейганомики являлось стремление сократить государственный бюджет. В одном из выступлений по телевидению и радио в начале 1981 года Рейган заявил: «Мы можем читать лекции нашим детям до тех пор, пока не потеряем голос и дыхание. Но мы можем сократить их излишества, просто сократив средства, которые мы им предоставляем»[365].

Однако при попытках реализации этого курса Рейган натолкнулся на сопротивление административных органов, руководители и сотрудники которых просто не желали терять удобные и хорошо оплачиваемые места: занимая их, они могли прекрасно существовать в столице и других центрах, не неся особой ответственности и не затрачивая чрезмерных усилий. В результате сам Рейган вынужден был пойти на уступки, согласившись действовать по простейшей схеме — путем сокращения тех статей бюджета, которые были связаны с реализацией социальных программ, в частности направленных на борьбу с бедностью.

Формально сжатие этих программ не должно было привести к ущемлению дотаций на жилье, продуктовые талоны (фудстемпы), прямую денежную помощь беднейшим слоям населения. Имелись в виду лишь самая тщательная проверка степени нуждаемости и ликвидация злоупотреблений. Однако это само по себе вело к расширению бюрократического аппарата и в то же время к произвольным решениям чиновников, многие из которых предпочитали просто сокращать или отменять пособия, вместо того чтобы проводить кропотливую работу по определению действительной степени нуждаемости конкретных лиц и семей.

Так возникал тот замкнутый круг, полностью преодолеть который Рейган так и не сумел, хотя в значительной степени оказался в состоянии его прорвать.

Попытки практической реализации

Первый рейгановский закон о государственном бюджете Конгресс принял в конце июня 1981 года. Через месяц был проведен закон о налогах. За оба закона голосовали не только республиканцы, но и значительная часть демократов в обеих палатах. Фактически они были приняты на межпартийной основе. Так, за закон о налогах голосовали 48 демократов — членов палаты представителей. В сенате же при участии всех его членов (100 человек) за закон голосовали 89, а против — 11.13 августа Рейган подписал закон, который (в совокупности с законом о госбюджете) сократил внутренние расходы на 39 миллиардов долларов, это привело к тому, что с государственного содержания были сняты около 400 тысяч человек и еще 279 тысячам дотации были сокращены. Около миллиона жителей страны были лишены продуктовых талонов (фудстемпов)[366]. Не менее двух третей тех, кто лишился государственной помощи, были людьми полностью работоспособными, но теперь вынуждены были искать работу и трудоустраиваться на самые низкооплачиваемые должности, чтобы прокормить себя и свои семьи. Именно это предопределило тот факт, что население встретило проведенную реформу относительно спокойно, хотя из среды малочисленных левых партий, а также крайне левых демократов раздавались вопли возмущения.

Демократической партией была предпринята попытка развернуть в прессе кампанию против президента. Его обвиняли в том, что он жесток, что не заботится о своем народе, в частности о детях. Самой наглядной иллюстрацией, приводимой во многих газетных материалах, было переведение министерством сельского хозяйства соуса кетчуп из перечня подлив в перечень овощей, чтобы удешевить бесплатные завтраки, которые получали нуждавшиеся школьники. Однако начатая кампания скоро заглохла, так как разжечь недовольство низов подобными дешевыми приемами не удавалось.

Биограф с полным основанием отмечает, что Рейган рассматривал бедняков как личности, а не как социальную категорию[367]. В Белый дом поступали многочисленные письма от людей, которые считали себя несправедливо обделенными государственной помощью или обиженными чиновниками по самым разнообразным поводам. Президент требовал, чтобы на каждое письмо был дан подробный обоснованный ответ с предварительной проверкой изложенных в нем фактов. Почти каждый день он отводил определенное время на то, чтобы лично продиктовать ответы. Иногда на это уходили часы. Бывали случаи, когда растроганный Рональд вкладывал в письмо денежный чек. Естественно, такие случаи получали широкую огласку, о них узнавали соседи, подчас население всего поселка или города. Было немало случаев, когда чеки президента не предъявлялись к оплате, а становились семейной реликвией, что, между прочим, было свидетельством далеко не полной обоснованности всех жалоб, поступавших на президентское имя.

Подобные факты в свою очередь свидетельствовали, что реальная нуждаемость в США, которые оставались в основном страной среднего класса, была не так высока, как ее представляли крайне левые силы и политические противники рейгановского курса.

Разумеется, таких случаев в масштабе всей страны, в том, что касалось материальных нужд населения, было крайне мало. Рассказы о них значительно преувеличивали их действительный масштаб. В дело включалась сочувствовавшая Рейгану пресса. Так что его действия в связи с сокращением государственной помощи по социальному страхованию активно использовались в пропагандистских целях если не для еще большей популяризации Рейгана как «народного президента», то, во всяком случае, для сохранения его позитивного образа. В свою очередь, Рейган призывал состоятельных людей проявлять свойственную американцам благотворительность и оказывать помощь бедным в трудные для национальной экономики времена.

Важным элементом социальной политики стало разделение функций федерального правительства, штатов и местных общин. На долю федерального правительства оставлялась только медицинская помощь беднейшему населению. Все остальные статьи соцобеспечения передавались властям штатов и более мелких административных единиц. В то же время для помощи федеральным властям был создан единый общенациональный фонд, который должен был действовать на протяжении ближайших четырех лет.

Еще одной составной частью рейганомики была программа дерегулирования (фактически не прекращения, а лишь некоторого ослабления регулирования) предпринимательской деятельности со стороны государства. Она была направлена в первую очередь на ослабление все более усиливавшегося в последние десятилетия бюрократического давления на частный бизнес. Теперь, в частности, ослаблялся контроль за ценами и за уровнем заработной платы, прежде всего минимальной. Были смягчены требования к степени очистки воды и воздуха промышленными предприятиями, что вызвало особо резкую критику со стороны защитников окружающей среды.

Немалую роль в осуществлении мероприятий рейганомики играла монетарная политика. Руководивший ею министр финансов Пол Волкер был «унаследован» Рейганом от Картера. С большим трудом согласившийся сохранить прежнего министра на своем посту, Рейган не раз затем выражал удовлетворение этим своим решением. Вместе со своим ближайшим помощником — руководителем бюджетного управления Дэвидом Стокманом (это управление находилось при министерстве, но подчинялось как министру, так и непосредственно президенту) Волкер, получивший блестящее экономическое образование в Гарвардском университете, а затем в Лондонской школе экономики, проводил жесткий курс на сдерживание денежной эмиссии, что, с одной стороны, вело к умеренному повышению цен, с другой — к резкому сокращению инфляции.

Пик инфляции пришелся на 1980 год, когда она составила рекордную цифру — 14,5 процента. В следующие годы инфляция неуклонно сокращалась и в 1983 году составляла 3 процента. По настоянию Волкера и при полном согласии Рейгана федеральным банкам, их отделениям на местах, региональным банкам была предоставлена значительно большая самостоятельность, хотя Волкер использовал различные инструменты, включая личное влияние через своих знакомых финансистов, чтобы убедить банкиров проводить курс на повышение учетных ставок, на увеличение стоимости займов и т. п. Говоря словами позднейшего исследователя, «даже наиболее влиятельные председатели [банков] вынуждены были “волкеризировать” свои учреждения»[368].

Однако усилия Волкера были бы недостаточными, если бы его не поддерживал талантливый и влиятельный молодой полуподчиненный Дэвид Стокман. Получивший экономическое (и параллельно теологическое) образование в Гарвардском университете и участвовавший в студенческие годы в выступлениях «новых левых», даже провозглашавший своей целью христианский коммунизм, Стокман, получив специальное образование и окунувшись в реальную действительность, резко поправел и вступил на политическую стезю. В 31 год он был избран в палату представителей, став самым молодым конгрессменом за всю историю США. Он ушел из Конгресса в 1981 году, приняв предложение возглавить бюджетное управление.

Совместными усилиями Волкера и Стокмана, а также их административного аппарата в жарких и порой непримиримых дискуссиях с конгрессменами власти добивались стабилизации финансов. Однако уменьшить дефицит бюджета не удавалось. Постоянно возникали все новые финансовые дыры, которые приходилось затыкать, не прибегая к ускоренной эмиссии денег. В результате за первый финансовый год президентства Рейгана (финансовый год в США начинается 1 октября) бюджетный дефицит не только не сократился, а увеличился с 900 миллиардов долларов до триллиона[369].

В следующие годы дефицит государственных финансов, несмотря на все усилия руководителей ведомств, продолжал расти. Это была одна из главных неудач рейганомики. Небезынтересно отметить, что один из основных проводников монетарной части этого экономического курса, Стокман, человек противоречивый, уже в конце 1981 года начал разочаровываться в нем, в результате чего в декабре 1981 года появилось его сенсационное интервью журналисту Уильяму Грейдеру. В нем Стокман признавался, что все чиновники, занимавшиеся бюджетными вопросами, действовали наугад, что никто из них «не понимал, что означают в действительности все эти цифры», что он и его сотрудники находились под влиянием «розовой мечты» о ежегодном экономическом росте на столько-то процентов, и вообще, что американская экономика «дала течь»[370].

Рейган вначале был крайне недоволен поведением руководителя бюджетного управления и прислушивался к тем помощникам, которые требовали его увольнения. Однако он был вынужден признать: в том, что говорил Стокман журналисту, было немало правды. Рональд записал в дневнике: «Может быть, и правда, что Дэвид — ренегат, но скорее всего его обвиняют те, кого он всегда считал своими хорошими друзьями»[371]. С руководителем бюджетного управления произошло объяснение за обедом, и президент признал, что никакой вины за ним нет.

Более того, к концу первого года новой администрации Рейган стал признавать, что простых решений в финансово-бюджетных и налоговых делах не существует. Его энергично убеждал в этом тот же Стокман. 8 декабря в дневнике президента появилась новая запись: «Стремясь сбалансировать бюджет, мы постоянно сталкиваемся с бюджетным дефицитом»[372]. Готовя проект бюджета на следующий финансовый год, Стокман и другие сотрудники смогли убедить президента в необходимости реального повышения некоторых налогов, хотя в документах это повышение тщательно маскировалось, буквально мимикрировалось с использованием описательной терминологии. Подписывая закон о бюджете в конце 1982 года, Рейган даже заявил: «Я думаю, будет ошибочно говорить об этом как о каком-то повышении налогов». И продолжал, поняв, что надо как-то объяснить реальное увеличение налогов: «Это — всего лишь регулирование после сокращения налогов в прошлом году»[373].

В действительности увеличивавшаяся инфляция, рост военных расходов, невозможность существенно сократить государственный аппарат вели к тому, что в следующие годы в администрации о сокращении налогов просто забыли.

Налоговая реформа 1986 года

Вновь вопрос о налогах был поставлен администрацией только в 1986 году, то есть тогда, когда Рейган включился в свою вторую избирательную кампанию. Связано это было с тем, что в предыдущие три года экономическая ситуация в стране по некоторым показателям вновь ухудшилась. В 1983 году дефицит федерального бюджета составил свыше 200 миллиардов долларов, что в три раза превысило соответствующий показатель 1980 года. Увеличились и долги правительства, составившие около 1,4 триллиона долларов против 900 миллиардов в 1980 году. Стремясь преодолеть финансовые трудности, администрация в 1984–1985 годах провела через Конгресс два закона, которые несколько улучшили ситуацию. Законы о сокращении дефицита и о сбалансированном бюджете, правда, не привели к ликвидации дефицита бюджета и государственного долга, но остановили увеличение и одного, и другого опасных отрицательных показателей.

Это позволило Рейгану в конце 1985 года вновь поставить вопрос о сокращении налогов и об упорядочении налоговой политики в целом. Администрацией Белого дома, бюджетным управлением и несколькими членами Конгресса (в их числе были как республиканцы, так и демократы) был подготовлен проект закона о налоговой реформе, внесенный на рассмотрение палаты представителей демократом Ричардом Гефардтом (штат Миссури), а в верхнюю палату — сенатором Уильямом Брэдли, также представителем Демократической партии (штат Нью-Джерси). Тот факт, что в обеих палатах формальными инициаторами нового законодательства являлись члены оппозиционной партии, должен был свидетельствовать, что обе партии (по крайней мере большинство их парламентариев) разделяют президентские опасения по поводу проблем с налогами.

Законопроект быстро прошел через палату представителей и был утвержден уже 17 декабря. В сенате прения продолжались почти полгода, в проект были внесены изменения, не затрагивавшие его существа. Зато он был утвержден 24 июня 1986 года почти единогласно (из ста сенаторов против голосовали трое). Согласно процедуре закон Гефардта — Брэдли, как его стали называть, был вновь направлен в палату представителей, одобрен ею и окончательно принят на совместном заседании двух палат. Он был подписан Рейганом 22 октября 1986 года.

Президент считал новый проект исключительно важным результатом своей политики оздоровления экономической ситуации в стране. Процедуру подписания он превратил в торжественный акт. На южной лужайке Белого дома были собраны представители обеих палат Конгресса во главе со спикером палаты представителей О’Нейлом и вице-президентом Бушем (напомним, что он по должности руководил сенатом), лидерами большинства и меньшинства, высшие правительственные чиновники, сотрудники президентского аппарата и прессы.

Перед подписанием закона Рейган выступил с речью, в которой ссылался на одного из основателей Соединенных Штатов Томаса Джефферсона, который в 1801 году говорил, что если Америка хочет стать великой страной, то ей необходимо только ограниченное правительство. Будучи в основном удовлетворенным содержанием нового закона, президент все же дал понять, что ожидает от законодателей новых мер по ограничению федеральной власти: «Несмотря на все экономические преимущества этой реформы, я надеюсь, что потом этот момент будет отмечен в истории как нечто большее: как возврат к первым принципам отцов-основателей»[374].

Рейган, однако, явно опасался, что бюрократия найдет возможность обходить новый закон при помощи разного рода уловок и исключений. Он говорил: «Теперь, когда мы пришли к этому результату, мы не можем позволить, чтобы налоговая реформа была опрокинута манипуляциями с отдельными налогами. Мы должны восстановить уверенность в нашем налоговом кодексе и в нашей экономике. Я буду сопротивляться всеми своими силами любым попыткам фактического повышения уровня налогов, которые платит американский народ, и надеюсь, что все присутствующие здесь присоединятся ко мне, с тем чтобы сделать постоянным исторический прогресс в области налоговой реформы».

Реформа налоговой системы 1986 года явилась наиболее действенным элементом рейганомики. Был разработан новый налоговый кодекс, положения которого вводились в действие в два этапа: с 1 января 1987-го и с 1 января 1988 года. Наиболее значительные новации касались подоходного налога и налога на прибыль. На втором этапе вместо существовавшей ранее крайне сложной системы подоходного обложения (в течение 1987 года временно действовали уже только четыре ставки — от 11 до 33,5 процента) были сохранены всего лишь две ставки — 15 и 28 процентов. Правда, в 1988 году на наиболее высокие доходы была введена так называемая «экстраставка» — 33 процента. Одновременно был введен необлагаемый минимум в две тысячи долларов месячного дохода, а американцы с доходами до пяти тысяч долларов, престарелые и инвалиды получили скидки в уплате налогов.

В среднем подоходный налог был снижен на 6,5 процента. Примерно шесть миллионов американцев вообще освобождались от уплаты подоходного налога. Наибольшие сокращения пришлись на семьи с низкими доходами. Изменения во взимании налогов с корпораций в основном сводились к закрытию или, по крайней мере, значительному сокращению лазеек для уменьшения выплат государству. Ранее подвергавшиеся повышенному налогу крупные наследства и дарения теперь были приравнены к обычным доходам.

Правда, сам Рейган вопреки своим торжественным обязательствам в 1987 и 1988 годах соглашался на незначительные увеличения налогов на продажи отдельных товаров (в частности, на телефонное обслуживание, спиртные напитки и табачные изделия).

Однако в целом сказанное свидетельствует, что те критики рейганомики, которые полагают, что она значительно ухудшила положение малообеспеченных слоев населения, не учитывают реальных результатов налоговой реформы 1986 года[375].

В целом реформа 1986 года и введенный ею налоговый кодекс сохранялись в США до конца XX века, однако затем были существенно изменены новым законодательством в сторону увеличения налогов. И только в настоящее время президент Дональд Трамп предпринимает в целом позитивные усилия по восстановлению умеренной шкалы налогов, встречая при этом ожесточенное сопротивление со стороны Демократической партии и ее представительства в Конгрессе.

Трудности и результаты

И все же далеко не все предложения Рейгана, связанные с взаимоотношениями между государством и социальноэкономической сферой, находили поддержку Конгресса и на местах. В начале второго года своего пребывания на высшем посту он попытался ввести в действие курс, который широковещательно обозначил как «новый федерализм».

Собственно говоря, принципиально ничего нового для самого Рональда в этом плане не было, так как речь шла о давно им рекламируемом расширении полномочий штатов. В традиционном ежегодном послании Конгрессу о положении страны (январь 1982 года) речь шла о передаче в распоряжение штатов программ социального обеспечения (пособий по старости, болезни, безработице, распределения фудстемпов). Поддержки новые предложения президента не получили ни у губернаторов штатов, ни в Конгрессе, и он был вынужден отказаться от них.

Значительная часть населения восприняла лозунг «нового федерализма» также с подозрением. Многие видели в этом курс на ослабление государства, тенденцию сепаратизма, чуть ли не угрозу для самого существования США как единого государственного организма. Это наряду с сохранявшимися экономическими трудностями вело к существенному снижению авторитета Рейгана. На протяжении 1982 года рейтинг президента резко падал: с 68 процентов в мае 1981 года до 35 процентов в январе 1983 года[376].

Отчасти это отразилось на результатах промежуточных выборов 1982 года. Промежуточными в США называют выборы, проходящие через два года после президентских, когда одновременно избираются палата представителей и одна треть сената. На промежуточных же выборах избираются те же органы власти, кроме президента. Если в 1982 году республиканцы сохранили контроль за сенатом (они получили те же 64 места из 100, что и в прошлом составе), то в палате представителей демократическое большинство укрепилось: демократы получили дополнительно 26 мест и теперь имели 61 процент голосов, то есть квалифицированное абсолютное большинство, достаточное даже для импичмента президента.

Впрочем, дальнейшие инициативы вновь укрепили массовую поддержку Белого дома.

Но дело было далеко не только в инициативах. Действовали объективные законы экономического цикла: с конца 1982 года вначале робко, а затем все более твердо стали проявляться признаки экономического оживления и подъема, резко сократился темп развития инфляции, стало расти доверие бизнеса к государству и его экономической политике. А это влекло за собой экономический рост, который лишь частично был связан с рейганомикой, но в массовом сознании приписывался прежде всего именно ей.

В целом результаты экономической политики Рейгана за первые четыре года его президентства были противоречивыми. Некоторые позитивные результаты рейганомика Соединенным Штатам безусловно принесла Наибольший эффект, хотя и не столь внушительный, как ожидался, был получен в борьбе против инфляции и безработицы. Правда, после 1983 года, когда были достигнуты минимальные инфляционные цифры, темп инфляции вновь стал несколько повышаться (к концу первого рейгановского срока он составил 4,5 процента), но это была вполне допустимая цифра, отнюдь не угрожавшая развитию экономики. Примерно на таком же уровне инфляция сохранилась и в следующие годы.

Что же касается безработицы, то вначале она росла, достигнув в ноябре 1982 года послевоенного рекорда в 10,8 процента рабочей силы. Однако в следующие годы началось ее неуклонное снижение (сократилась она к концу первого президентского срока до 6,7 процента)[377]. Всего за годы правления Рейгана было создано 19 миллионов новых рабочих мест. Снижение кредитных ставок привело к тому, что резко увеличились покупки населением домов и автомобилей.

В то же время снижение налогов и другие мероприятия властей не привели к ожидаемому резкому инвестиционному росту. Темпы развития экономики оставались примерно теми же, какими были в предыдущие годы. Уровень климата доверия, столь необходимого для капиталовложений, в США не вырос. В то же время сокращение государственных расходов, прежде всего в области социального обеспечения, не могло компенсировать резкого увеличения военных расходов страны, в частности связанного с поиском новых систем современного ракетно-ядерного вооружения, способного добиться качественного превосходства над СССР. За первые четыре года правления Рейгана ежегодные военные расходы выросли на 43 процента, а за все годы его пребывания у власти более чем вдвое (с 134 до 282 миллиардов долларов)[378].

Фактически после переизбрания Рейгана в 1984 году рейганомика начала сворачиваться (за исключением сферы налогов, о чем мы уже говорили). Более того, новый руководитель финансового ведомства Алан Гринспен включил «печатный станок», что вело к новым и новым внутренним государственным займам и сокращению частных инвестиций[379].

Но все же с 1983 года начался семилетний период неуклонного экономического роста американской экономики. За этот период валовой национальный продукт вырос в денежном исчислении на 36 процентов, средний семейный доход увеличился на 12 процентов[380].

Тем не менее главным результатом экономической политики Рейгана следует считать не столько цифры достижений или просчетов, а тот факт, что он смог убедить значительную часть американцев низшего и среднего классов поменьше верить в способность правительства решать их проблемы за них самих, отказываясь или сокращая собственные хозяйственные инициативы.

К сожалению, последующие администрации США преуспели в противоположном: вера в общество всеобщего благосостояния, в обеспеченную жизнь каждого американца, во всё новые программы социального обеспечения вела к резкому увеличению числа людей, находящихся на полном содержании государства, порождая появление и расширение новой социально-экономической и демографической категории — паразитического общественного класса, живущего на государственные пособия и не прилагающего усилий к тому, чтобы освободиться от этой зависимости и заняться производительным трудом.

Но все эти итоговые подсчеты и последствия были, однако, в отдаленном будущем. Пока же, в период правления Рейгана, речь шла о взаимном препирательстве между президентом и Конгрессом, в котором по-прежнему преобладали демократы. Развернулся и продолжался торг, в котором стороны обвиняли друг друга в пренебрежении интересами широких слоев населения, преимущественно бедных. Сколько-нибудь значительного единства не было и в рядах самих республиканцев, даже в правительстве. В то время как Стокман прилагал все силы для соблюдения или даже превышения запланированной экономии бюджетных средств, министерство обороны, которое давно уже именовали Пентагоном по названию огромного пятиугольного здания на окраине Вашингтона (уже на территории штата Виргиния), требовало ассигнования дополнительных средств на военные расходы.

Это соответствовало взглядам и намерениям Рейгана, который назначил на пост министра обороны своего давнего сотрудника и единомышленника Каспара Вайнбергера.

Окончивший правовую школу (факультет) в Гарвардском университете, К. Вайнбергер, родившийся в Сан-Франциско, возвратился в родную Калифорнию, где активно занялся политикой как республиканец. Он занимал различные должности в местном управлении, одно время являлся руководителем партийной организации штата. Когда Рейган был губернатором, Вайнбергер стал его близким сотрудником, возглавив наиболее важную комиссию губернаторства, контролировавшую экономику штата и организационные дела администрации. В начале 1968 года Рейган назначил его директором финансового управления, руководя которым Вайнбергер точно выполнял все указания своего шефа. Именно Рейган рекомендовал его на работу в федеральном правительстве. Он переехал в Вашингтон в 1970 году и возглавил Федеральную торговую комиссию в администрации Р. Никсона[381].

Вайнбергер являлся не просто сторонником курса Рейгана на укрепление обороноспособности США, усиление военной мощи и, следовательно, увеличение бюджетных военных расходов. Он выступал в качестве инициатора ряда проектов в этой области, которую президент считал одним из важнейших направлений государственной деятельности.

Отношения труда и капитала. Некоторые итоги

С мероприятиями в области экономического развития, с проблемами финансов теснейшим образом были связаны трудовые отношения.

Рейган многократно заявлял, что его администрация ни в коем случае не является «антирабочей», антипрофсоюзной. Основное профсоюзное объединение страны — АФТ-КПП, являясь мощной организацией, стоявшей на позициях защиты непосредственных интересов наемных работников, категорически отвергало какую-либо политическую вовлеченность, — поэтому взаимоотношения между президентской администрацией и профсоюзами в основном развивались на основе сотрудничества. Рейган напоминал профчиновникам, что сам он когда-то был администратором союза, иногда сознательно опуская, каким именно союзом он руководил. Между тем профессиональное объединение актеров кино при сходстве некоторых задач с другими союзами все же резко отличалось от профсоюзов, допустим, сталеваров или электриков.

Сдержанно относясь к забастовкам в частном секторе, которые с каждым годом происходили все реже и не были массовыми, президент в то же время стоял на жесткой позиции, что наемные работники, занятые в сфере обслуживания, тем более оплачиваемые федеральными властями или штатами, не имеют права на забастовку, так как такого рода выступления нарушают общественный порядок и безопасность.

Уже в 1981 году произошел первый и наиболее серьезный конфликт Рейгана с организацией наемных работников за все время его президентства. Речь шла о забастовке авиационных диспетчеров, которая администрацией была признана незаконной.

Правда, вначале взаимоотношения Рейгана с Профессиональной организацией авиационных диспетчеров, созданной в 1968 году, развивались благоприятно. Рейган как бы позабыл, что в 1970-х годах этот профсоюз провел ряд успешных выступлений. Большинство из них носили характер «итальянской забастовки», то есть контролеры начинали «работать по правилам», соблюдая далекие от реальной жизни должностные инструкции: двигались нарочито медленнее, чем обычно, соблюдали каждый микроскопический пункт служебных положений, тысячами отказывались выходить на работу «по болезни» и пр.[382]

На выборах 1980 года организация диспетчеров поддержала республиканского кандидата. Связано это было с попытками администрации Картера заставить союз отказаться от своей тактики путем ряда судебных дел, которые диспетчеры в основном выиграли. В свою очередь Рейган, заинтересованный в поддержке немногочисленного, но влиятельного союза, осторожно высказался тогда за улучшение условий труда авиадиспетчеров[383].

В 1981 году, однако, истекал срок контракта министерства транспорта с организацией диспетчеров по вопросам трудовых отношений, в частности заработной платы.

Во время переговоров с Федеральной администрацией авиации, являвшейся составной частью министерства транспорта, но обладавшей широкими полномочиями в области гражданских авиационных перевозок, организация диспетчеров, надеясь на поддержку президента, выдвинула весьма амбициозные требования — не только повышения заработной платы и значительного улучшения условий работы (в частности, предоставления удобных отдельных помещений каждому диспетчеру), но и введения 32-часовой (четырехдневной) рабочей недели. Помимо этого союз требовал, чтобы диспетчеры были исключены из разряда федеральных государственных служащих, которые, согласно положениям закона Тафта — Хартли 1947 года, не имели права на забастовку.

Население США внимательно следило за ходом напряженных переговоров, в которых президент сразу же резко осудил претензии диспетчеров. Это было для них явной неожиданностью, однако отступать было поздно. Получив решительный отказ по всем пунктам требований и узнав о намерении властей подписать контракт на прежних условиях, союз решил прибегнуть к забастовке, которая по законодательству считалась «нелегальной».

Стачка была начата в семь часов утра 3 августа 1981 года. Воздушные перевозки в стране были парализованы. В условиях, когда авиационное сообщение становилось основным видом транспорта на огромной территории США, а международные воздушные перевозки — обыденным делом, это был поистине тяжкий кризисный момент с точки зрения как экономики, так и общественных отношений. Подавляющая часть населения страны независимо от материального положения была искренне возмущена безответственным поведением авиационных диспетчеров и их профсоюза.

Пользуясь массовой социальной поддержкой, Рейган этим же утром объявил стачку «угрозой для национальной безопасности» и потребовал немедленного возвращения диспетчеров на рабочие места. Однако примерно из 13 тысяч диспетчеров на следующий день на работу вышли всего около 1300 человек. В аэропортах скапливались огромные массы пассажиров, простаивали грузы, в том числе скоропортящиеся продукты. В этих условиях президент через несколько часов выступил с заявлением, в котором, в частности, говорилось: «Позвольте мне зачитать торжественную клятву, произнесенную каждым из этих служащих, принятое под присягой обязательство, которое они дали, прежде чем приступить к своей работе: “Я не буду принимать участие ни в одной стачке, направленной против правительства Соединенных Штатов или любого его учреждения, и не буду участвовать в таковых, пока нахожусь на службе государства Соединенных Штатов или любого его учреждения”»[384].

На этот раз президент потребовал возвращения диспетчеров на рабочие места в течение 48 часов и объявил, что те из них, кто и на этот раз не выполнит его распоряжение, будут немедленно уволены и переданы в руки правосудия как нарушившие свою клятву перед государством, что уголовному преследованию будет подвергнуто и профессиональное объединение, организовавшее «нелегальную забастовку».

Одновременно Рейган потребовал от министра транспорта Дрю Льюиса, который находился рядом с ним во время его выступления, чтобы тот договорился с военными властями о замене бастующих диспетчерами, находившимися в подчинении Пентагона.

При помощи фактических штрейкбрехеров, которые не могли не подчиниться воинским приказам, уже на следующий день удалось восстановить около половины авиатранспортных маршрутов.

Выполняя свою угрозу, 5 августа президент своим исполнительным распоряжением уволил с работы 11 тысяч 345 бастовавших контролеров, одновременно навсегда запретив принимать их на государственную службу.

Диспетчерская служба в течение трех лет испытывала серьезные трудности в связи с необходимостью подобрать и подготовить новых квалифицированных работников. Тем временем в октябре 1981 года Профессиональная организация авиационных диспетчеров была распущена решением федеральной администрации по трудовым отношениям. Решение было обжаловано, однако высшие административные органы и суд подтвердили роспуск[385]. Только в 1987 году была образована новая профессиональная организация — Национальная ассоциация авиационных диспетчеров, а Рейган в конце своего второго президентского срока особым распоряжением предоставил ранее уволенным диспетчерам возможность формального восстановления на работе и ухода на пенсию.

Современные исследователи и публицисты с полным основанием высоко оценивают решительное поведение президента в схватке с профсоюзом авиадиспетчеров. В тридцатую годовщину того памятного события профессор Джорджтаунского университета в Вашингтоне Джозеф Маккартни, подготовивший специальное исследование о драматических событиях 1981 года, писал в газете «Нью-Йорк таймс», что своими действиями Рейган «не только преобразовал свое президентство, но придал новый вид мировому трудовому рынку… Он показал не только наемным работникам федерации, но и советским лидерам, каким жестким он может быть. Между 1962 и 1981 годами произошли 39 нелегальных прекращений работы федеральными служащими, но ни одно значительное выступление подобного рода не произошло после увольнения Рейганом забастовщиков из организации диспетчеров. В то же время его жесткое поведение произвело впечатление на СССР, укрепив его позиции в переговорах, которые он позже вел с Михаилом Горбачевым»[386].

Влияние событий 1981 года на переговоры с СССР через несколько лет сомнительно, но их воздействие наряду с другими факторами на взаимоотношения труда и капитала, труда и государства в США безусловно. Поведение Рейгана в конфликте авиадиспетчеров с государством, быстрое преодоление связанного с конфликтом начинавшегося экономического и социального коллапса значительно повысили авторитет президента, которого поддержали самые широкие слои населения и даже другие профсоюзы АФТ-КПП, не проявившие в данном случае цеховой солидарности.

На протяжении первого президентского срока Рейган все более превращался в своего рода символическую фигуру. Он многократно выступал на публике, произносил речи перед Конгрессом, общался с журналистами, чуть ли не играл роль, подобную тем, в каких представал перед зрителями в боевиках своей кинематографической молодости. По не лишенному оснований определению Р. Ривза, он становился не двигателем своего штаба, а высшим должностным лицом, в основном от штаба зависимым[387]. Это было действительно так, но ведь сам штат администрации подбирали по указаниям президента, и именно он утверждал его состав и вносимые изменения. Так что скорее в силе была взаимозависимость.

В том обширном бюрократическом аппарате, который состоял из работников Белого дома, министров и руководителей других ведомств вместе с их многочисленным служебным составом и продолжал расширяться, несмотря на обещания Рейгана его неуклонно сокращать, прежде всего выделялась руководящая тройка: Джеймс Бейкер, Майкл Дивер и Эдвин Миз. С ними проводились совещания почти каждое утро и нередко еще раз во второй половине дня. Лишь в случае необходимости к ним присоединялись руководители ведомств, в основном министерства финансов и бюджетного управления. Хотя четко сформулированных обязанностей у каждого из этих помощников не было, постепенно между ними сложилось определенное разделение труда.

Бейкер (он официально до 1985 года продолжал занимать должность руководителя аппарата Белого дома) в основном ведал назначениями на наиболее ответственные государственные должности и взаимоотношениями президента по горизонтали и вертикали — с Конгрессом, прессой, партиями, администрацией штатов и наиболее крупных городов. В обязанности Дивера входили главным образом повестка дня и облик самого президента. Он разрабатывал почасовое расписание Рейгана, следил за его выполнением, вносил в него необходимые оперативные изменения, а также заботился о «правильном» общественном восприятии президента, его поведения, его семьи, в частности первой леди. Нэнси, в свою очередь, считалась с мнением Дивера, рассматривая его как друга семьи. Наконец, Миз занимался связями Белого дома с отдельными министерствами и ведомствами, кабинетом министров в целом, намечал вопросы, которые следовало обсудить с министрами и другими высшими чиновниками.

Рейган, как правило, чутко прислушивался к мнению своих советников, в то же время считая, что встречи с ними необходимы только для того, чтобы «на людях» проверить то или иное свое решение. Как свидетельствует анализ и рукописи, и сокращенной публикации президентского дневника, проведенный Дж. Вейсбергом (рукопись дневника составляет пять объемистых томов; она хранится в Архиве Библиотеки Рейгана), Рейган исправно заносил в него все сведения, связанные с его личными делами и здоровьем. Вейсберг насчитал 80 записей о стрижке, 21 — о посещении дантиста. В дневнике была масса записей о просмотренных фильмах и впечатлении от них, о качестве пищи, подаваемой в Белом доме, о верховых прогулках с рассказом о любимых лошадях[388].

Значительно меньше в дневнике записей о тех делах, которые находились в центре внимания президента. Впрочем, подчас он признавал, что то или иное решение принималось под давлением «тройки» или кого-то из ее членов. Но и в этих случаях Рейган был убежден, что хотя и пошел навстречу мнению советников, он скорее всего и сам бы принял аналогичное решение. Так он высказался, например, когда именно по требованию «тройки» был освобожден со своего поста государственный секретарь Хейг, который не только допустил промах после ранения президента (об этом шла речь выше), но и вообще проявлял стремление к слишком самостоятельным решениям[389].

После переизбрания Рейгана в 1984 году в группе высших советников были проведены некоторые изменения. Руководителем аппарата Белого дома стал Дональд Риган, опытный экономист с гарвардским образованием, который перед этим служил в финансовом ведомстве.

Риган прилагал максимум усилий, чтобы привлечь к выработке решений экспертное сообщество. В ряде случаев это удавалось, но далеко не всегда. Более того, руководитель аппарата явно конфликтовал с первой леди, коль в своих воспоминаниях с негодованием писал, что Нэнси Рейган пользовалась услугами астролога Джоан Квигли, с которой была знакома еще с голливудских времен и советы которой очень часто оказывали влияние на решения президента. Риган писал — безусловно, с некоторым преувеличением (не называя имя астролога, которое было раскрыто позже): «Буквально каждое важное действие и решение, которое принимал Рейган в то время, когда я был руководителем администрации Белого дома, предварительно согласовывалось с женщиной из Сан-Франциско, которая составляла гороскопы, чтобы убедиться, что расположение планет благоприятствовало осуществлению данного предприятия»[390].

По-видимому, то ли планеты почти всегда располагались нужным образом, то ли с их размещением администрация не очень считалась, но решения, которые принимал Рейган во время второго президентского срока, носили, как правило, сравнительно выверенный характер.