Рейган

«Хромая утка»

К концу второго президентского срока Рональд Рейган действительно сильно постарел, и, самое главное, — у него стала сильно ухудшаться память, он плохо помнил события самого недавнего времени. Своему лечащему врачу Лоуренсу Муру он говорил с некоторым оттенком иронии: «Я должен был сказать вам три вещи. Первая: у меня появилась некоторая тревога по поводу моей памяти. Остальные две я позабыл»[766].

В определенном смысле, как, например, в связи со скандалом «Иран-контрас», действительное ухудшение памяти президентом подчас достаточно ловко использовалось.

В то же время восприятие окружающей действительности у Рейгана несколько притупилось. Прежней остроты оценок у него уже не было. В этих условиях значительно увеличилось влияние на него супруги. Мнение и подчас субъективные оценки Нэнси становились весомыми при принятии кадровых решений. Именно по ее настоянию был отправлен в отставку руководитель аппарата Белого дома Дональд Риган, который, как она считала, должным образом не защищал президента от нападок в связи с ирано-никарагуанским скандалом. На самом деле, как свидетельствуют источники, Риган возражал против бесцеремонного вмешательства Нэнси в государственные дела. Их окончательная ссора произошла, скорее всего, после того, как Нэнси пожаловалась мужу, что в ответ на ее очередное пожелание, высказанное по телефону, Риган просто положил трубку, ничего ей не ответив. Так, после двухлетнего верного служения шефу на посту руководителя аппарата, за что его даже прозвали премьер-министром Рейгана, Риган был заменен Говардом Бейкером.

Сам же Риган объяснял свои «разногласия» (правильнее было бы сказать — ссоры) с первой леди тем, что она общалась с некой дамой-астрологом из Сан-Франциско. Ее имя не называлось, но позже журналисты установили, что речь шла о Джоан Квигли, которая давала политические рекомендации Нэнси, а та передавала их своему супругу. Впрочем, сам Риган, раздосадованный несправедливой отставкой, явно преувеличивал, сообщая: «Действительно, каждое крупное намерение или решение, которые принимали Рейганы (обратим внимание, что супруга выступала здесь на равных с президентом. — Г. Ч., Л. Д.) во время моей работы руководителем аппарата Белого дома, предварительно согласовывались с женщиной из Сан-Франциско, которая составляла гороскопы, чтобы убедиться, что расположение планет благоприятно для данного предприятия»[767].

Джоан Квигли, астролог и писательница, автор двух книг по астрологии, в 1990 году выпустила сенсационные мемуары, в которых всячески превозносила себя за участие в принятии государственных решений, о чем свидетельствовало даже само название ее произведения — «Что говорит Джоан? Мои семь лет в качестве астролога Белого дома у Нэнси и Рональда Рейган»[768].

Если же возвратиться к последним годам пребывания Рейгана в Белом доме, то необходимо отметить, что это было время, когда авторитет президента действительно стал падать. Менее чем за полгода, с октября 1986-го по март 1987 года, его рейтинг упал на 20 процентов — с 63 до 43 процентов. Рональд был вынужден написать в мемуарах: «Впервые в жизни люди мне не доверяли»[769].

В последние полтора года президентства наряду с явными успехами внешней политики Рейгана преследовали политические и личные неудачи.

В октябре 1987 года сенат отказался утвердить президентского кандидата Роберта Борка на место в Верховном суде, ставшее вакантным после отставки умеренного судьи-центриста Льюиса Пауэлла. Сам Борк также ранее не считался крайним, но было известно, что он посещает Белый дом и явно будет благосклонно относиться к мероприятиям Рейгана. Демократы и некоторые республиканцы в сенате решили дать бой президенту, фактически выразить ему недоверие, отказавшись утвердить его ставленника. Сразу же после выдвижения сенатор-демократ Эдвард Кеннеди, пользовавшийся не столько личным авторитетом, сколько авторитетом своего клана, выступил с сенатской трибуны с громогласным заявлением, которое транслировалось по телевидению. Вопреки известным фактам Кеннеди провозглашал: «Америка Роберта Борка — это страна, в которой женщин заставляют делать тайные аборты, черные должны обедать за особыми столами, грубые полицейские могут врываться в дома граждан после полуночи, школьникам нельзя преподавать теорию эволюции, писатели и художники должны подвергаться цензуре по прихоти правительства, а двери федеральных судов должны быть закрыты для миллионов граждан»[770].

Все эти сколь патетические, столь и несправедливые речи произносились в адрес Борка, но предназначались президенту и означали, по существу дела, начало очередной избирательной кампании, борьбы демократов за устранение из Белого дома соперников-республиканцев.

Кампания против Борка была настолько острой и озлобленной, что журналисты даже придумали новый глагол to bork, имевший явно иронический смысл, который стал обозначать «преследовать», «изничтожать». Слово это, правда, не вошло в академические словари, но в обыденном лексиконе стало довольно популярным.

Если учесть, что перед этим Рейган уже выдвигал в Верховный суд члена федерального апелляционного суда Дугласа Гинсбурга, который даже не дошел до сената и снял свою кандидатуру, когда в прессе появились сведения, что в молодые годы он курил марихуану (это было ударом для Рейгана и особенно для его жены, развернувших ранее массированную кампанию против наркомании), то становилось ясно, что в вопросе о кандидатах в Верховный суд президент потерпел двойное поражение.

Ему пришлось в конце концов согласиться на выдвижение в высший судебный орган явного либерала Энтони Кеннеди, который был известен как ярый поборник права женщин на аборты, что считалось недопустимым для сторонников Республиканской партии. Добившись своего, сенаторы проголосовали за Энтони Кеннеди, явно унизив президента, вынужденного пойти у них на поводу.

Октябрь 1987 года стал для Рейгана крайне напряженным еще и потому, что в этом месяце произошло стремительное падение курса ценных бумаг на фондовом рынке, вызванное различными экономическими причинами, но приписывалось оно политическими противниками несостоятельности «рейганомики», определялось как крах всей хозяйственной политики президента.

День 19 октября 1987 года вошел в социально-экономическую историю США как «черный понедельник». За один этот день основной экономический и финансовый индекс страны (индекс Доу — Джонса, в обиходе — Доу-Джонс) упал почти на четверть — на 22,6 процента. Что же произошло?

Последующие исследования и оценки опровергли доводы рейгановских противников. Было доказано, что, несмотря на всю парадоксальность, биржевой крах произошел как раз на фоне и в значительной степени по причине того, что в предыдущие годы экономика страны двигалась вперед, то есть рейганомика давала в основном положительные результаты.

У рядовых граждан, не только мелких и средних предпринимателей, но и у тех, кто прямого отношения к экономике не имел (чиновники, работники медицины и образования, лица свободных профессий и т. п.), появлялись дополнительные средства, которые они могли вкладывать в акции и другие ценные бумаги, причем курс их на рынке постоянно колебался. В этих условиях чуть более значительное колебание в отрицательную сторону могло вызвать панику, массовый сбыт ценных бумаг, что практически неизбежно вело к их обесцениванию и биржевому краху. Все эти исследования, между прочим, поставили под серьезное сомнение некоторые не только политико-экономические догмы, но и теории других гуманитарных отраслей, например теорию рыночного равновесия, теорию рационального поведения людей и т. п.

Как было широко известно, индекс Доу-Джонса с 1982 года в основном рос, причем за 1985–1987 годы увеличился почти вдвое. Реальное развитие экономики не поспевало за ростом курса ценных бумаг. В этих условиях события, в какой-то мере случайные, привели к массовой продаже акций, скупке и перепродаже их спекулятивными биржевыми дельцами, общей тревоге, которая и вызвала падение Доу-Джонса и, как результат, обеднение, а в некоторых случаях разорение ряда компаний.

Эксперты указывали на ряд таких факторов: финансовые органы Западной Германии несколько усложнили покупку американских финансовых документов; в Японии было усложнено налоговое законодательство, что привело к сокращению покупок ценных бумаг США; министр финансов США Джеймс Бейкер выступил по телевидению с осторожным предупреждением, что не следует слишком увлекаться игрой на финансовом рынке, а это привело к противоположному результату.

Сыграло свою роль и несовершенство современной электронной техники. Компьютеры, которые во все большей степени использовались во всех крупных финансовых операциях, не были еще достаточно мощными. Они просто не успевали обрабатывать новые данные и зачастую даже выходили из строя. Принтеры не успевали печатать новые финансовые требования вкладчиков, информация в среднем выдавалась с опозданием примерно на час, а за это время у паникующих вкладчиков возникали новые запросы, которые биржа не успевала обрабатывать. В результате возникла серьезная финансовая путаница. В середине дня 19 октября Комиссия по ценным бумагам США объявила, что, вероятно, возникнет необходимость временно приостановить работу фондовой биржи, а это вызвало уже настоящую панику.

В этих условиях рейганомика, а конкретнее говоря, ее финансовая составляющая, которая сохраняла возможность государственного вмешательства в кризисных ситуациях, проявила свою жизнеспособность. Государство в лице Федеральной резервной системы (ФРС), занимавшейся операциями с долларами, располагало значительными финансовыми ресурсами.

В полной мере сказалась важность существования ФРС, то есть фактически центрального государственного банка, располагавшего функциями контроля над всей банковской системой страны. По инициативе председателя ФРС Алана Гринспена, занявшего свой пост за два месяца до рассматриваемых событий и проявившего уверенность и жесткость в принятии и проведении судьбоносных для экономики решений, было объявлено о широкомасштабном выкупе облигаций и акций, что позволило в течение нескольких дней практически стабилизировать денежный рынок и предотвратить перерастание денежного кризиса в экономический. «Черный понедельник» 1987 года в результате не оказался подобным «черному четвергу» в октябре 1929 года, который дал старт Великой депрессии 1929–1933 годов.

В течение нескольких дней после «черного понедельника» Доу-Джонс продолжал падать, но уже незначительно, а затем рынок стабилизировался. Экономика Соединенных Штатов не только выжила. Оказалось, что существуют определенные рычаги, позволяющие преодолеть внезапные и острые финансовые и вытекающие из них общеэкономические катастрофы, которые возникают зачастую в результате комплекса случайных причин и могут перерасти во всеобщий обвал, если не предпринять адекватных мер.

Все это стало ясно, однако, позже, пока же Рональд Рейган, узнававший новости о «черном понедельнике» не быстрее, чем все остальные американцы, просто растерялся, не знал, что предпринять и следует ли вообще предпринимать какие-либо государственные меры. В том, что президент не отреагировал на происшедшее событие в очередном обращении к нации, многие журналисты увидели или безразличие, или некомпетентность в финансовых вопросах.

Действительно, в конкретных вопросах микроэкономики президент отнюдь не был знатоком. Он явно не желал становиться посмешищем для журналистов и специалистов. От его имени Белый дом сообщил, что президент воздержится от комментариев по поводу «черного понедельника», чтобы не создавать еще большего беспокойства. Комментаторы сочли это решение разумным[771].

Не очень понимавший тонкости экономики и тем более финансов, Рейган значительно лучше разбирался в людях. Он с интересом читал разработки нештатного сотрудника ЦРУ финансового эксперта Алана Гринспена, который отвечал за сбор статистических данных по СССР и давал, по мнению президента, вполне объективные оценки. Рейган заинтересовался Гринспеном. Президенту доложили, что небольшая консультационная фирма, которую Гринспен возглавлял, отличалась точностью и доказательностью финансовых оценок и прогнозов. Проникшись доверием к этому финансисту, Рейган 2 июня номинировал Гринспена, а 11 августа 1987 года сенат утвердил его председателем совета управляющих, то есть руководителем ФРС.

Если учесть, что произошло это, когда фондовый рынок переживал значительные колебания, то можно считать, что решение это оказалось точным и своевременным, в значительной мере предотвратившим экономическую катастрофу. Гринспен продержался на посту руководителя основного финансового инструмента правительства США до 2006 года, оставив этот пост накануне своего восьмидесятилетнего юбилея и вошел в историю как крупнейший руководитель мощной системы регулирования денежного рынка.

Жесткий сторонник свободной, либеральной экономики (хотя и умеренный консерватор в политике), Рональд Рейган, как оказалось, был в состоянии поступиться догмами, когда речь шла о практической целесообразности.

Финансово-экономическая встряска в октябре 1987 года была для Рональда Рейгана особенно тяжелой, потому что фактически совпала с сугубо личными переживаниями: у его жены был обнаружен рак молочных желез. Опухоли не были большими, и обнаружить их удалось только при помощи сравнительно нового способа — маммографии. Операция прошла успешно. Сама Нэнси, а вместе с ней и ее супруг использовали операцию в морально-политических целях.

По их решению, сведения о болезни и операции первой леди передавались прессе, которая внимательно следила за тем, что происходило в президентской семье. Рейганы использовали успешное удаление злокачественной опухоли для пропаганды маммографии. В специальном сообщении медицинской службы Белого дома говорилось: «Врачи не в состоянии обнаружить раковую опухоль методом пальпации, если диаметром она меньше одного сантиметра. Подсчитано, что требуется примерно пять лет, чтобы опухоль выросла от одной клетки до такового размера. Но врачи могут обнаружить и меньшие опухоли благодаря маммографии».

Газеты сообщили, что Рональд находился в палате своей жены, когда она пришла в себя после наркоза. Записаны были его первые слова: «Дорогая, мы не можем потанцевать, но давай хотя бы подержимся за руки»[772]. Это, безусловно, было выражением подлинных чувств уже весьма пожилого президента, но в то же время и своеобразная акция, направленная на пропаганду современной медицинской технологии.

Впрочем, сотрудники больницы заметили, что Рональд, находясь во время операции в комнате для посетителей, вдруг потерял самообладание и заплакал, как ребенок[773].

Серьезные биографы сходятся во мнении, что Нэнси Рейган не обладала глубоким умом. Она интересовалась политиками как личностями, охотно общалась с ними, но сознательно отходила в сторону, когда речь заходила о материях, которые были выше ее понимания. Рональда это вполне устраивало, и, по общему мнению родных и близких, а также объективных биографов, их связывали прочные семейные узы в течение всей совместной жизни.

Уход из Белого дома

Тем временем завершался срок второго президентства Рональда Рейгана. В 1988 году новым президентом США был избран его вице-президент Джордж Буш, который на протяжении восьми лет был молчаливым помощником Рейгана, однако исправно учился у него политическому руководству, политическому поведению и мастерству. Уходя на покой, Рональд был удовлетворен, что передает страну в руки своего верного последователя.

11 января 1989 года Рейган выступил с прощальным обращением к нации, которое транслировалось по телевидению и радио[774]. Это было не только прощание с Белым домом, с Вашингтоном, со своими согражданами. Это была попытка своеобразного и сравнительно подробного отчета о том, что было сделано за последние восемь лет, — о том, что он, не боясь этого слова, называл «рейгановской революцией». «Я принимаю этот термин, — говорил он, — но для меня все это было подобно крупному открытию: я заново открывал для себя наши национальные ценности, наш здравый смысл».

Разумеется, никакой революции Рейган не осуществил, но гордился, что и во внутренней, и во внешней политике он и его помощники сделали немало. Правда, судя по тексту выступления, Рональд почти сразу отклонился от делового тона и перешел на лирические интонации: как грустно и вместе с тем радостно ему расставаться с Белым домом и Вашингтоном. Он говорил: «Одна из сторон президентства состоит в том, что он всегда в каком-то смысле находится в стороне от окружающего мира. Он проводит много времени в быстро движущейся машине, смотрит на людей сквозь тонированные стекла… и не в состоянии ответить на приветствия. А как много раз я хотел остановиться, выбраться из-за этих стекол и пообщаться с вами. Что ж. Может быть, я смогу сделать нечто подобное теперь… Люди говорят, что расставание — это сладкая печаль. Сладкая часть — это Калифорния, и ранчо, и свобода. Печаль — это прощание и необходимость покинуть это прекрасное место».

Безусловно, центральное место в прощальном обращении занимали слова о том, что постоянно находилось в центре внимания Рейгана — губернатора, президента, политика: убежденность в исключительности американской нации. Торжественным и вместе с тем печальным голосом киноактера, так до конца и не расставшегося со своей первой профессией, он произносил: «В последние несколько дней, когда я смотрел из окна наверх, я думал о “сияющем городе на холме”. Эта фраза принадлежит Джону Уинтропу[775], который написал ее, представляя себе Америку. То, что ему представлялось, — важно, потому что он был первым пилигримом, первым человеком свободы. Он путешествовал на том, что теперь мы назвали бы маленьким деревянным корабликом, и, подобно другим пилигримам, он стремился иметь свой дом. Я говорил о сияющем городе всю свою политическую жизнь, но я не знаю, смогу ли передать то, что я чувствовал, когда говорил об этом. Однако в моем сознании это был высокий, гордый город, построенный на скалах, выдерживающих волны океана, силу ветров, благословенный Господом и населенный людьми всякого рода, живущими в гармонии и мире. И если у города есть стены, то в этих стенах есть и ворота, открытые каждому человеку с доброй волей. Вот как я себе представлял его и представляю сейчас».

Рейган завершал свою прощальную речь словами о том, что его «сияющий город» выдержал все бури, стал более процветающим, более безопасным, чем восемь лет назад: «Он прочно стоит на гранитной вершине, и его слава столь же прочна, несмотря на любые штормы. И он остается подлинным маяком, магнитом для всех, кто стремится к свободе, для всех пилигримов из потерянных мест, для всех, кто стремится сквозь тьму к своему родному дому».

При всей очевидной выспренности, даже вычурности, это было достойное прощание со своими избирателями, со своим народом.

20 января 1989 года, после инаугурации Джорджа Буша, Рейганы совершили последний полёт на самолете номер один американского военно-воздушного флота, то есть на президентском лайнере. Новый президент предоставил перешедший ему по наследству самолет для перелета Рональда и Нэнси через всю страну — в Калифорнию, которую они считали своим родным штатом.

Рейганы поселились в Бел-Эйр, спокойном пригороде Лос-Анджелеса. Довольно большое, но скромно, в соответствии со вкусом Рональда, оборудованное поместье, было куплено в складчину группой богатых друзей президента в конце 1986 года, то есть примерно за два года до его ухода на покой, за 2,5 миллиона долларов[776]. Согласно документам двухэтажный дом с окружающими постройками, садом и плавательным бассейном был предоставлен Рейгану в аренду с правом покупки по номиналу. В 1989 году Рейган оформил поместье в свою собственность[777]. Он сохранил и свое ранчо, на котором предполагал проводить жаркие летние месяцы.

Бывший президент внимательно следил за работой своего преемника, за политическими событиями, особенно за тем, что происходило в СССР, а затем — как произошел распад, как исчезло с карты Земли это могущественное государство, основной противник, ставший в горбачевские годы партнером США на международной арене. Однако от практической политики Рейган отошел почти полностью.

Мемуары и Библиотека

Сразу после переезда в Калифорнию бывший президент занялся подготовкой новой книги мемуаров и созданием Библиотеки Рональда Рейгана — комплексного архивного и музейного учреждения с библиотекой, подобного тому, которые организовывались действующими или отставными президентами со времен Франклина Рузвельта.

В работе над мемуарами помогал, фактически став реальным автором книги (в США, напомним, таких лиц называют ghostwriter, то есть автор-призрак), историк, писатель и журналист Роберт Линдсей, еще не имевший опыта работы над мемуарами, но, как заверили Рональда друзья, обладавший бойким пером: он опубликовал ряд детективных романов (позже Линдсей напишет текст мемуаров актера и режиссера Марлона Брандо, но на этот раз будет обозначен как соавтор)[778].

Книга была подготовлена очень быстро и опубликована в 1990 году. В том же году она была включена редакцией газеты «Нью-Йорк таймс» в число бестселлеров.

Солидная работа (свыше 700 страниц) содержала описание жизни Рейгана с того времени, как он помнил себя, и вплоть до завершения президентской деятельности. О своей личной жизни Рональд почти не рассказывал. Он лишь упомянул о первом браке, отметив, что из этого «ничего не вышло», хотя в браке появились двое «великолепных детей» (не было даже упомянуто, что сын Майкл был приемным). Точно так же почти ничего не было сказано о втором браке, хотя он продолжался уже более полувека. Общую оценку, однако, встретить можно: «Иногда я думаю, что моя жизнь началась только тогда, когда я встретил Нэнси».

Естественно, основная часть книги посвящена восьмилетнему президентству. Для освещения этого периода характерны особенности, обычно присущие воспоминаниям, но у Рейгана они явно проявлялись четче, чем в большинстве произведений такого рода. Он, например, вообще не упоминал некоторые эпизоды, которые, по всей видимости, считал для себя провальными или показывавшими его слабость. Но те стороны своей политической деятельности, которые он считал удачными (большинство из них таковыми действительно являлись), Рейган описывал в самых возвышенных тонах, подчас существенно преувеличивая свою роль. Среди таковых сюжетов особенно выделяются рейганомика и завершение холодной войны.

Мемуарист признавал, что некоторые намеченные его администрацией хозяйственные мероприятия в полной мере реализовать не удалось, однако причины этого относил не к недостаточной обоснованности или даже ошибочности таковых, а только к сопротивлению догматиков из Конгресса, которых волновали только их собственные интересы.

Что же касается холодной войны и ее преодоления, прежде всего в переговорах с советским лидером М. С. Горбачевым, то Рейган только в самых общих чертах, не вдаваясь в причины и сущность явлений, упоминал о глубочайших внутренних процессах, происходивших в СССР, о роли этих процессов в появлении в СССР «нового политического мышления» и вытекающих из него действий. В результате получалось, что исторический внешнеполитический поворот к мирному советско-американскому сотрудничеству произошел только благодаря активности двоих политических деятелей — Горбачева и самого Рейгана, причем своим действиям бывший президент отводил решающую роль.

Особенно нелегко было Рейгану описывать события, связанные со скандалом «Иран-контрас». Вышел он из положения, однако, нехитрым способом — полностью отрицая личное участие в принятии решений, связанных с этим делом. Несмотря на массу опубликованных документальных свидетельств его личного участия, он формулировал существо дела так, будто лично не имел к нему никакого отношения. В этом смысле любопытна цитата из его книги: «Макфарлейн, Пойндекстер, Кейси и, я полагаю, Норт знали, как глубоки были мои чувства по поводу необходимости, чтобы “контрас” сохранились как демократическая сила сопротивления в Никарагуа. Вероятно, это знание привело их к секретной поддержке “контрас”, и они не сочли необходимым докладывать мне об этом… Даже сейчас мы не имеем ответа на все вопросы». И все же, чтобы сохранить хорошую мину, Рейган заключал: «В качестве президента я стоял во главе всего, так что я нес общую ответственность»[779].

И все же воспоминания Рейгана давали яркое представление о характере его мышления, мотивах его действий, об оценке им в допрезидентские и президентские годы основных явлений «американской жизни», как и была названа его книга. Рейган предстает на ее страницах как человек одновременно простой и властный, прошедший политический путь от поддержки либеральных (в политическом отношении) реформ Ф. Рузвельта к умеренному консерватизму и экономическому либерализму[780]. Этот экономический либерализм Рейгана при формальном сходстве терминологии был противоположен либерализму политическому, свойственному Демократической партии. Он был проявлением присущей Республиканской партии политической опоры на традицию максимально возможного свободного рынка и сдерживания государственного вмешательства, прежде всего в хозяйственные дела, но также и во все остальные области жизни американцев.

Все эти стороны социально-экономического и политического мышления Рейгана выпукло проявляются на всем протяжении его интересной книги, представляющей собой ценный источник сведений для изучения не только его биографии (не случайно на протяжении нашего рассказа мы многократно обращались к ней), но и новейшей истории США в целом.

При всей противоречивости политической жизни Соединенных Штатов, острых конфликтах между двумя основными партиями страны мемуары Рейгана, носившие выраженный партийный характер, в основном получили положительную оценку не только в специальных исторических изданиях, но и почти во всей прессе, рассчитанной на массового читателя.

Разумеется, во всех этих рецензиях не упоминалось имя Р. Линдсея. А его роль была немаловажной: Рейгану в его годы уже трудно было самому писать текст, перо, прежде такое послушное, подчас просто выскальзывало из рук. Но рассказчиком Рональд по-прежнему был отличным, как и в молодости. Он рассказывал Линдсею свою историю, тот исправно стенографировал, а затем, по возможности исправив фактические и хронологические неточности, читал Рейгану написанный текст. Вдвоем они что-то исправляли, добавляли и утверждали окончательный вариант той или иной главы.

Работая над мемуарами, Рейган одновременно занимался созданием своей Библиотеки.

К концу 1980-х годов в США существовали уже девять президентских библиотек: Герберта Гувера, Франклина Рузвельта, Гарри Трумэна, Дуайта Эйзенхауэра, Джона Кеннеди, Линдона Джонсона, Ричарда Никсона, Джеральда Форда, Джимми Картера. В этой области был, таким образом, накоплен немалый опыт. Так что Рейгану и тем, кто ему помогал, приходилось задумываться не столько над содержанием и характером своего учреждения, сколько над тем, чтобы обеспечить ему оригинальность и, следовательно, привлекательность для посетителей.

Собственно говоря, Рейган и его друзья задумывались о необходимости создания Библиотеки уже не один год. Еще в 1984 году было подписано соглашение с руководством Стэнфордского университета в Калифорнии, что это памятное учреждение — рейгановская библиотека — будет создано на территории его кампуса в городе Пало-Алто, неподалеку от Сан-Франциско.

Однако вскоре в университетских кругах возникли сомнения. Формально они связывались с тем, что предполагалось создать очень крупное учреждение, которое заняло бы значительную университетскую площадь, и наряду с собственно Библиотекой намечалось организовать Центр общественных отношений, в котором исследователи работали бы над политологическими и управленческими проблемами, в той или иной степени связанными с Рейганом и его президентством[781].

В левых кругах преподавателей и студентов Стэнфорда возникли энергичные протесты против создания на территории учебного заведения, находящегося вне политики, центра, который будет носить не просто политический, а к тому же консервативный характер. Вначале администрация университета попыталась смягчить противоречия, поставив условие, что Центр общественных отношений должен находиться под руководством университета, но от этого от имени президента решительно отказался руководивший переговорами старый друг и сотрудник Рейгана, в свое время член его «кухонного кабинета» и министр Э. Миз, ведший переговоры.

Одним из аргументов Миза было то, что в Пало-Алто на территории университета уже находится крупное независимое научное учреждение — Гуверовский институт войны, революции и мира, основанный в 1919 году 31-м президентом США, принадлежавшим к Республиканской партии. Рейган и его представитель Миз соглашались на компромисс: создание общего руководства Библиотеки и Гуверовского института, однако от этого отказался университет[782].

Разумеется, дело было не в формальностях. Само имя Рейгана было «красной тряпкой» для леваков из университета, в котором постоянно напоминали о репрессивных действиях Рейгана против бунтовавшего студенчества в период, когда он был калифорнийским губернатором. После переговоров, которые продолжались почти три года, соглашение с университетом было аннулировано.

Образованный специально для создания Библиотеки фонд подыскал другое место — на холме, в районе городка Сими-Вэлли, который считается частью Большого Лос-Анджелеса и находится примерно в 50 километрах к северу от его центра. Сам Рональд и его близкие сочли место очень удачным. Оно было подобно тому самому «сияющему городу на холме», о котором Рейган говорил в своих выступлениях, отождествляя с этим городом всю страну.

Строительство Библиотеки началось в 1988 году, а 4 ноября 1991 года состоялось ее торжественное открытие. На празднество впервые приехали, помимо самого Рейгана, три бывших президента — Никсон, Форд и Картер и действующий президент Буш. Пресса восторженно отмечала, что это был единственный случай в истории Соединенных Штатов, когда пять президентов страны собрались вместе.

Все бывшие и действующий президент выступили на торжестве, после чего Буш предоставил слово Рейгану[783].

Это не было его последнее публичное выступление, но звучало оно как своего рода прощание. Он поблагодарил создателей Библиотеки и участников торжества, весь народ, служению которому он посвятил всю свою жизнь. Трогательно звучали слова благодарности Нэнси: «Я не знаю, как рассказать, что она означает для меня, кроме одного: не могу представить свою жизнь без нее».

Выступление, безусловно, готовилось под влиянием недавно вышедшей книги воспоминаний и было своего рода ее конспектом, так как упоминались все наиболее значительные периоды и события, составившие политическую биографию Рейгана.

Соответственно позитивному настрою, характерному для Рейгана на протяжении многих десятилетий, эта речь была выдержана подобным же образом. Он говорил: «В свои 80 лет — я предпочитаю называть их 41-й годовщиной моего 39-летия (смех) — я видел то, что люди делают друг для друга и что они могут друг для друга сделать. Я видел войну и мир, обилие и голод, депрессию и процветание, болезни и здоровье. Я видел глубину страданий и вершины триумфа. И я в глубине своего сердца понимаю, что человек — хорошее существо, что справедливость непременно побеждает и что всегда есть достойная цель для каждой жизни».

Как и все остальные президентские библиотеки, это научно-просветительное учреждение было создано исключительно на частные пожертвования, которыми распоряжался специально созданный Фонд президента Рейгана. На то время это было крупнейшее учреждение такого рода, стоимость которого составляла приблизительно 60 миллионов долларов[784] [785].

Библиотека Рейгана стала самой большой не только по площади, но и по количеству посетителей.

В соответствии с законодательством США она находится в двойном подчинении — Фонда учредителей и Национальной администрации архивов и документации, являющейся федеральным административным учреждением. Главным достоянием Библиотеки является документальная база — свыше 50 миллионов листов оригинальных материалов, созданных самим Рейганом, членами его семьи и представителями администрации Белого дома под его непосредственным руководством. Наряду с этим в архивной части хранятся материалы Рейгана — губернатора Калифорнии и в сравнительно небольшом объеме более ранние документы. Важной частью коллекции являются видеоматериалы — свыше полутора миллионов фотографий и тысячи документальных кинофильмов и других записей[786].

Важной особенностью Библиотеки Рейгана по сравнению с другими учреждениями такого рода являются экспонаты на открытом воздухе, наиболее важные из которых, по мнению специалистов, — фрагмент Берлинской стены с надписями и рисунками, сделанными во время ее разрушения, и самолет президента в качестве верховного главнокомандующего — «Военно-воздушные силы США № 1» — тот самый «Боинг-707», которым пользовались президенты начиная с Джеральда Форда и завершая Джорджем Бушем и который в 1991 году был заменен новым самолетом — «Боингом-747». Для экспонирования президентского самолета на территории Библиотеки был построен специальный павильон.

Помимо самолета в павильоне представлены и другие средства передвижения Рейгана, включая его парадный лимузин, на котором он направлялся на обе инаугурации.

Собственно говоря, и фрагмент стены, и самолет, и некоторые другие экспонаты являются фрагментом музейной части Библиотеки. Она состоит из постоянной экспозиции и тематических выставок, которые периодически сменяются. Экспозиция музея отражает деятельность Рейгана в хронологической последовательности. Среди наиболее важных и интересных объемных памятников, представленных в ней, можно отметить полномасштабное воспроизведение Овального кабинета Белого дома, автомобиль «форд-мустанг», который Рейган использовал, когда являлся губернатором Калифорнии, стол из Ситуационного зала президентской резиденции, за которым обычно сидел Рейган.

Временные выставки посвящаются самым разным сюжетам. Всеобщий интерес, например, привлекла выставка «Стиль первой леди» (2007–2008), на которой была представлена одежда Нэнси Рейган[787].

Библиотека проводит разнообразную исследовательскую и просветительную работу. На базе ее документального фонда созданы десятки научных работ и популярных изданий, посвященных не только жизни и деятельности Рейгана и истории США периода его активной работы, но также другим проблемам, всевозможные сведения по которым можно почерпнуть из ее документации.

Осенью 2008 года в Библиотеке Рейгана произошла немалая неприятность. При плановой ревизии, проводимой Национальной администрацией архивов и документации, было обнаружено исчезновение около 80 тысяч тех материалов, которые в архивном деле и в других специальных исторических дисциплинах называют «артефактами»[788]. К ним относят любые первоисточники прошлого, начиная с каждого листа архивной документации и завершая крупными, объемными памятниками старины. Предположительно, произошла кража документов (впрочем, существенно важных среди них не было) по заданию каких-то «любителей» с преступными наклонностями.

Между руководством Библиотеки и Администрацией архивов возникла острая дискуссия: каждая из сторон выдвигала обвинения в пренебрежении своими обязанностями (архивное руководство полагало, что в Библиотеке недостаточно надежна охрана документации; руководство Библиотеки и совет директоров Фонда Рейгана считали, что архивные чиновники не обеспечили Библиотеку должными средствами для обеспечения надежной охраны фондов)[789].

Как часто бывает в подобных случаях, споры ни к чему не привели. Однако после этого в Библиотеке при помощи Архивного управления была начата масштабная работа по компьютерной инвентаризации материалов, что, в частности, привело к значительному упрощению работы исследователей с ними, в том числе по системе «онлайн».

Контакты постпрезидентских лет

Покинув президентский пост, Рейган в основном ушел в частную жизнь. Однако этот уход был относителен. Он продолжал общаться с американскими политиками, в первую очередь с деятелями Республиканской партии, которые навещали его как в городском доме, так и на ранчо Дель Сиело.

Там же он обычно общался с иностранными руководителями, действовавшими и отставными. В начале лета 1990 года находившийся в США президент СССР М. С. Горбачев вместе с женой посетил Рейганов на их ранчо. Рейган преподнес Горбачеву ковбойскую шляпу, которую тот надел задом наперед, но с удовольствием признал свою ошибку, когда Майкл Рейган осмелился ему на это указать. Во время полёта на западное побережье Горбачев заметил границы между участками обрабатываемой земли и спросил Рейгана, как осуществляется земельное размежевание собственников. В присущей ему манере Рональд ответил поучительно: «На каждом участке стоит дом фермера, и семья фермера владеет домом и фермой — точно так же, как я владею своим домом и своим ранчо»[790] [791].

Встреча завершилась в Сан-Франциско. Горбачев вспоминал: «Нас с Раисой Максимовной ждала встреча с Рональдом Рейганом и Нэнси. Вспоминали встречи в Вашингтоне и Москве, с которых начинались поиски улучшения отношений между СССР и США. Я вручил Рейгану памятную медаль и почетную грамоту Армянской ССР за помощь в ликвидации последствий землетрясения. Перед тем как расстаться, мы вышли на балкон, и нашему взору открылся великолепный вид на город — радостный, живой белый город Святого Франциска»[792].

В весьма пожилом возрасте поездки по стране и тем более за рубеж Рейган предпринимал редко. Вскоре после ухода на покой он побывал в Мексике. Там он решил совершить верховую прогулку по горам. Лошадь оступилась, Рональд упал и ударился головой. В ближайшей больнице ему пришлось сделать небольшую операцию по удалению черепной гематомы[793].

Иногда он выступал перед различными аудиториями с чем-то средним между тематическими лекциями и воспоминаниями. Выступления собирали много слушателей, проводились в самых крупных залах, были платными (за каждое из них Рональд получал 30–50 тысяч долларов, которые в основном передавал на нужды Библиотеки)[794]. В пригороде Лос-Анджелеса Сенчури Сити, деловом и культурном центре Калифорнии, для Рейгана было оборудовано небольшое служебное помещение, которое он регулярно посещал до конца 1989 года[795].

В октябре 1989 года Рейган побывал в Японии, где также выступил с циклом лекций, дал интервью телевидению и встретился с императором Акихито. Гонорар Рейгана составил внушительную сумму — два миллиона долларов[796]. Сведений о том, на что были направлены эти средства, нет. Поездка, однако, оказалась очень утомительной, и больше «рабочих поездок» Рейган не предпринимал.

Правда, в июне 1989-го и декабре 1992 года Рональд вместе с Нэнси побывал в Великобритании, где встретился с королевой Елизаветой и членами правительства. Королева присвоила ему звание почетного рыцаря. Здесь состоялось только одно выступление — лекция в Оксфордском университете 4 декабря 1992 года. Носила она самый общий характер и продолжалась всего около 30 минут. В разных формах повторялось, что после падения коммунизма в СССР и распада бывшей «империи зла» на планете сохраняется немало «дурного», против которого следует вести непреклонную борьбу, а во главе последней должны по-прежнему оставаться Соединенные Штаты[797].

В сентябре 1990 года Рональд и Нэнси совершили десятидневную поездку по европейским странам. Они побывали в Западной Германии и Берлине, Польше, Италии (включая Ватикан) и СССР. В Москве состоялись встречи с Горбачевым и Б. Н. Ельциным, проявлявшим все большие властные устремления в пределах Российской Федерации.

Пожалуй, единственным крупным политическим выступлением последних лет была речь на предвыборном национальном съезде Республиканской партии летом 1992 года. Это было последнее публичное выступление Рейгана. Съезд в Хьюстоне (штат Техас) состоялся для выдвижения кандидата в президенты, каковым стал действующий президент Джордж Буш.

Рейган как почетный участник съезда выступил в день его открытия 17 августа и произнес скорее торжественнопарадную, нежели деловую речь[798]. Он выглядел моложе своих лет, скорее всего потому, что его волосы с аккуратным пробором были темно-каштановыми, удачная краска скрывала седину. Рональд говорил спокойно, свободно, казалось, что и на 82-м году жизни он сохраняет прежнюю энергию. Как и ранее, он не утратил актерских качеств, и никто не догадывался, насколько подорвано его здоровье.

Он выступал как частное лицо, но бурные аплодисменты прерывали чуть ли не каждую его фразу. Он вновь вспоминал прошедшие годы, говорил о том, что был свидетелем и рождения, и смерти коммунизма в СССР, свидетелем двух мировых войн. Он говорил об «американском столетии», о своей нации, которая «всегда остается юной» и лучшие дни которой еще впереди.

Последний раз Рейган появился на публичном собрании 27 апреля 1994 года, когда хоронили Ричарда Никсона.

Политические противники, однако, продолжали его люто ненавидеть. Дело не ограничивалось нападками на него в прессе, вплоть до того, что Рейгана называли «тефлоновым президентом» (в политической практике так стали называть деятелей, которые сохраняют высокий рейтинг, несмотря на допускаемые ими крупные просчеты).

13 апреля 1992 года в Лас-Вегасе в тот момент, когда Рейган принимал награду Национальной ассоциации радиовещания — Хрустального орла, сорокалетний Пол Спрингер набросился, собственно говоря, не на Рейгана, а на награду и разбил ее. Осколки разлетелись в разные стороны, Рейган получил несколько царапин. Спрингер объяснил, что нападение было им совершено в знак протеста против предстоявшего на следующий день подземного ядерного испытания в пустыне Невада — в штате, где находится Лас-Вегас[799], и что он не ставил своей целью навредить Рейгану. Пол Спрингер был приговорен к незначительному наказанию за хулиганство[800].

В феврале 1990 года, за два с половиной года до выступления на республиканском съезде, Рейган был официально вызван на заседание комиссии Конгресса, который продолжал расследование скандала «Иран-контрас». У него затребовали его дневники, относящиеся к соответствующему периоду. Заседания проходили в Лос-Анджелесе. На все вопросы Рейган отвечал, что не помнит ничего из того, что произошло.

Весьма недовольные конгрессмены продолжали настаивать. Бывший президент не жаловался на ухудшившуюся память, а объяснил свою забывчивость тем, что в течение восьми лет в среднем принимал по 80 человек в день и что, по подсчетам статистиков, за его президентство накопилось около пятидесяти миллионов листов документов, связанных с его деятельностью. В результате все обошлось приобщением выдержек из дневников к делу. Обычно материалы такого рода допросов публиковались крайне скупо, так как значительная их часть считалась секретной. На этот раз протокол оказался настолько бессодержательным, что был передан прессе без каких-либо изъятий. Ничего крамольного в дневниках обнаружено не было[801].

В июле 1992 года была предпринята еще одна попытка допросить бывшего президента по тому же делу. Повторилась почти прежняя история. Однако на этот раз Рейган, как говорили очевидцы, даже не смог вспомнить фамилию генерала, который в то время был председателем Объединенного комитета начальников штабов родов войск. Становилось ясно, что он не пытается ввести следователей в заблуждение, как полагали ранее, что потеря памяти действительно имеет место. Кто-то подсчитал, что за время допроса Рейган 124 раза произнес: «Я не помню»[802].

В результате комиссия пришла к выводу о бессмысленности дальнейшего привлечения бывшего президента к расследованию. Хотя некоторые прежние политические противники утверждали, что Рейган притворяется потерявшим память, что он лжет и заслуживает быть привлеченным к ответственности, ни один серьезный юрист или политик о его уголовной ответственности не помышлял. Это было тем более обоснованно, что дальнейший анализ дневников показал, что, одобрив помощь «контрас» в принципе, чего Рейган и не скрывал, подробностей он действительно не знал. Особое внимание обращали на запись от 24 ноября 1986 года: «Норт не говорил мне об этом. Хуже того, Джон [Пойндекстер] узнал об этом и мне не сказал»[803].

Рейгана оставили в покое.

В это время Нэнси, другие родственники и близкие Рональда уже не сомневались, что его забывчивость — следствие не возраста, а серьезной болезни.

Десять лет угасания

В 2015 году в американском медицинском журнале была опубликована статья специалистов из университета штата Аризона, в которой на основании ответов на вопросы во время пресс-конференций Рейгана и Буша-старшего был сделан вывод, что болезненное состояние ума начало медленно развиваться у Рейгана еще в то время, когда он был президентом. По словам ученых, их исследование проводилось отнюдь не с целью доказать, что страной руководил человек, страдавший слабоумием. Авторы пришли к выводу, что в период президентства болезнь Рейгана только начиналась и стала прогрессировать лишь после его отставки. Цель статьи состояла в выявлении признаков зарождения деменции (старческого слабоумия) с целью назначения лечения, замедляющего болезненный процесс[804].

Но, так или иначе, признаки болезни в начале 1990-х годов были налицо.

В течение нескольких лет проводились периодические проверки. В 1993 году в клинике Майо — крупнейшем медицинском исследовательском центре, расположенном в городе Рочестер (штат Миннесота), был поставлен предварительный, а через год окончательный диагноз: Рональд Рейган страдает болезнью Альцгеймера.

5 ноября 1994 года, получив неутешительный диагноз, Рейган, находясь еще полностью в здравом уме, написал от руки прощальное письмо американскому народу, оригинал которого сохранился[805]. Вот его полный текст:

Через несколько лет Нэнси Рейган на вопрос журналиста об обстоятельствах появления этого письма ответила просто: «Он пошел в библиотеку, и я была с ним, он сел за стол и написал его»[806].

Письмо Рейгана было опубликовано в большинстве американских газет. Между прочим, газета «Нью-Йорк таймс» в комментарии отметила, что тогдашний президент, представитель Демократической партии Билл Клинтон, выступая на собрании демократов в городе Аламида в Калифорнии, поведал, внешне сочувственно, а на самом деле с явным злорадством, что не так давно встречался с Рейганом, во время разговора тот запнулся и, помолчав, произнес, что забыл, о чем собирался сказать[807].

Наступил продолжавшийся десять лет период постепенного угасания. Рональд, однако, стремился вести по возможности активный образ жизни. Он гулял по паркам вблизи своего дома и по набережной Тихого океана (в сопровождении сотрудников Секретной службы), посещал свою Библиотеку и даже иногда играл в гольф.

13 января 2001 года в своем доме в Бел-Эйр слабеющий Рональд, поднявшись утром с постели, неловко повернулся, упал на пол и сломал бедро[808]. Его немедленно на «скорой помощи» отправили в больницу Сент-Джонс в городе Санта-Моника, пользовавшуюся хорошей репутацией, где на следующий день провели успешную операцию по совмещению костей.

Нэнси была рядом с Рональдом в больничной палате все дни. Через неделю его выписали, но в течение месяца проводили очень болезненные физиотерапевтические процедуры, которые способствовали восстановлению подвижности бедра, но ухудшали общее физическое состояние Рейгана.

6 февраля 2001 года Рейгану исполнилось 90 лет. Пока это не был рекордный возраст для бывшего президента: ранее его преодолел один только Герберт Гувер, причем всего лишь на два месяца. Рейган встретил юбилей в кругу семьи и был тронут огромным числом поздравлений от американских и зарубежных деятелей. Вскоре рекорд был превзойден: Рональд Рейган стал бывшим президентом США, прошедшим самый долгий жизненный путь.

Жил он теперь замкнуто, перестал появляться на людях. Журналисты вначале пытались проникнуть в Бел-Эйр, но постепенно поняли тщетность своих устремлений и прекратили беспокоить Рейганов. Нэнси иногда соглашалась встретиться с корреспондентами, но только не дома. Интервью ее были краткими и носили самый общий характер. Однажды она согласилась принять весьма популярного интервьюера телекомпании Си-эн-эн Ларри Кинга, отличавшегося способностью выуживать у собеседников самые откровенные сведения.

Но и с ним Нэнси вела себя предельно сдержанно. Она лишь в общих словах описала состояние своего супруга и заявила, что с Рональдом встречаются только родные, что «Ронни хочет, чтобы его помнили таким, каким он был раньше». На каждые пятьдесят слов интервьюера Нэнси отвечала лишь пятью или десятью, а иногда произносила только «да» или «нет». Кинг вынужден был с досадой отметить: «Вы не жалобщик по своей природе»[809].

Рейгана часто навещали его дети, которых он подчас не узнавал. Пэтти писала: «Я пыталась заглянуть отцу в глаза и проникнуть сквозь мрак Альцгеймера своими словами, своими извинениями, надеясь, что в глубине сердца он слышит и понимает меня»[810]. Дочь надеялась на память сердца, которая часто бывает сильнее памяти разума. Но надежды становились все более тщетными.

Рональд Рейган скончался в своем доме 5 июня 2004 года на 94-м году жизни. Находившаяся у его изголовья Нэнси отказалась сообщать какие-либо подробности последних месяцев его жизни. Она заявила только: «Долгий путь Ронни достиг той точки, в которой я не могу быть рядом с ним».

От имени вдовы и всей семьи для печати было передано заявление: «Моя семья и я извещаем мир, что президент Рейган умер после десяти лет болезни Альцгеймера в возрасте 93 лет. Мы высоко оценим молитвы за него»[811]. Известно, что за несколько дней до смерти у Рейгана на фоне болезни Альцгеймера развилось воспаление легких[812].

День похорон 12 июня был объявлен в США днем национального траура. Со всех концов мира шли соболезнования вдове и всем близким покойного президента. М. С. Горбачев заявил в эфире радиостанции «Эхо Москвы», что «без президента Рейгана перестройки в СССР могло бы и не случиться»[813]. Аналогично его словам звучала оценка бывшего премьер-министра Великобритании М. Тэтчер, которая сочла его величайшей заслугой «завершение холодной войны за свободу без единого выстрела». Она продолжала: «То, что он добился столь многого в весьма непростых условиях, да еще с таким чувством юмора и человечным отношением к людям, делает Рональда Рейгана настоящим американским героем»[814].

И Тэтчер, и Горбачев прилетели в США на похороны Рейгана. Прощание проходило вначале в его президентской библиотеке, затем в здании Капитолия и в Национальном соборе в Вашингтоне, после чего гроб с телом был возвращен в Калифорнию. Именно на территории Библиотеки 12 июня завершилось более чем недельное прощание, после чего тело Рональда Рейгана было предано земле.

После смерти своего супруга Нэнси Рейган, которой исполнилось уже 83 года, продолжала общественную деятельность, в частности в благотворительных обществах, занимавшихся медицинскими проблемами. Она поддерживала исследования в области стволовых клеток, так как эти исследования были направлены на поиск медикаментозных и других средств борьбы против болезни Альцгеймера. В 2011 году она, согласно социологическому опросу, проведенному авторитетным агентством «Ангус Рейд», была признана самой влиятельной первой леди США[815]. Скончалась Нэнси 6 марта 2016 года и была похоронена рядом со своим супругом.

Внук Рональда Рейгана Камерон ведет беспорядочный образ жизни в Калифорнии, иногда подвергается непродолжительным арестам за непристойное поведение. Внучка Эшли стала учительницей в начальной школе и о своем деде вспоминает редко.

Однако память о Рональде Рейгане как о выдающемся государственном деятеле Америка чтит. Его именем названы столичный аэропорт, одно из крупнейших административных зданий в центре Вашингтона и мощный современный атомный авианосец. Американский режиссер Роберт Аккерман в 2003 году выпустил художественный фильм «Рейганы», посвященный в основном голливудскому периоду жизни Рональда и Нэнси (в российском прокате фильм шел под названием «Семья президента»). Почитание памяти Рейгана ежегодно проводится в день его рождения в президентской библиотеке в Сими-Вэлли. В ряде городов США поставлены памятники и скульптурные группы, посвященные Рейгану.

Есть такие скульптуры и в городах других стран, в том числе в Москве. Скульптурная композиция «Рейган — Горбачев» была открыта на территории музея «Дом Бурганова» 3 июля 2017 года, ее автор — выдающийся российский скульптор Александр Николаевич Бурганов. Скульптура изображает Рейгана и Горбачева, пожимающих друг другу руки.

Политические баталии в США середины второго десятилетия XXI века в значительной степени напоминают те схватки, которые происходили в стране во времена Рейгана. Ожесточенные нападки на внутреннюю политику и внешнеполитический курс президента Дональда Трампа в основном со стороны его оппонентов из руководства Демократической партии и стремление проигнорировать серьезные позитивные сдвиги в жизни страны, в частности в экономической области, которые произошли уже на первом году его исполнительной власти, свидетельствуют о верности весьма пессимистического вывода, что главный урок истории состоит в том, что она ничему не учит.