Рубеж-Британия

Глава 18 Мое второе Осознание

Интеллект порекомендовал провести целый комплекс оздоровительных мероприятий, когда я уложил полуобморочную женщину на кушетку.

Мне он вывалил целый список её болячек, о которых я бы лучше не знал. Никакого отвращения при этом, просто не думал, что она всё это время жила с ними и совершенно не жаловалась. Мужественная женщина.

И у нас вся ночь впереди, чтобы полечить все недуги. Поэтому я без сомнений дал команду сделать всё возможное, чтобы Насте полегчало.

Впервые осознал, как она уязвима. А ведь столько держалась. Уверен, перенервничала ещё в процессе перехода власти. И тут ещё новости неутешительные, вогнавшие в стресс.

Наверное, не будь меня с чудо–кораблём, она бы выспалась и утром, как ни в чём не бывало, снова начала держать всех в кулаке. Но со мной позволила себе стать слабой.

Быть может, ей это и нужно было. Твёрдое плечо.

И теперь я смотрю, как на глазах омолаживается её тело. Да, оно было подтянутым и прежде за счёт пилотирования. Но сейчас я любуюсь молодой девушкой, которой бы дал не больше двадцати лет отроду. Лоснящиеся волосы, идеальная кожа, лицо без морщинок, сочные губы и здоровый румянец. Стойкая тугая грудь, упругие бёдра…

Ох, с лицом, конечно, перебор. Будто вновь я вижу Небесную в свои десять лет.

Уверен, что более потёртый вид придавал ей грозности. Но, увы, обратно ничего не вернуть.

Утром Небесная пробудилась, а следом встал и я. В медотсеке мы спали на разных кушетках. Интеллект обеспечил нам все удобства.

Её немного растерянный взгляд вновь сменился уверенным. Но на помолодевшем лице это выглядело скорее забавным, чем внушающим уважение.

— Долго я пробыла без сознания? — Спросила с волнением, рассматривая белые одежды на себе.

Я назвал ей время, и она подскочила. Корабль сгенерировал ей форму со всеми знаками различия, которую до этого растворил прямо на ней, она переоделась без лишних вопросов прямо при мне. И как ни в чём не бывало двинулась за мной к сестре. А там и выяснилось, что императрица теперь выглядит не старше Софии.

Настя ж в зеркало на себя не удосужилась посмотреть. Хотя его ещё и явить надо. Кто ж знал.

Анна бы и не выдала меня, если бы не София, воскликнувшая радостно:

— Настенька! Да ты теперь, как девочка!

Когда недоумевающей Небесной явили всё же зеркало во весь рост, та сперва опешила, затем промелькнула мимолётная радость. Но следом императрица пришла в ярость.

— Как я теперь чиновникам покажусь в таком виде!!

Дали ей разъярённой по лугу походить, по мостикам и вдоль бассейнов. Рыбок пустили, чтоб расслабилась и отвлеклась. Даже цирковые нервы были уже на готове. Вскоре София не выдержала и пошла утешать её, они обнялись крепко. Глядя на эту сцену, Анна шепнула мне на ухо, что целых десять лет принцессы так не сближались по откровениям самой Софии.

На сердце стало тепло. И на время мы позабыли о проблемах, когда стали завтракать в беседке.

Увидев, чем занята моя сестра, и послушав их пустую болтовню, Небесная воздержалась от серьёзного разговора с Анной. Похоже, она поняла, что мир мою сестру попросту не заботит во всех отношениях.

Когда императрица поинтересовалась, где отец и брат, Интеллект вывел ей окно наблюдения в Оранжерею, где те с Третьяковыми играют в карты за большим столом. У них поют птички, вокруг цветы и куча всякой закуски с выпивкой.

— Самые счастливые люди Империи, — прокомментировала с горькой усмешкой.

Тяжело вздохнув, поднялась.

И мы направились с ней в рубку, где я показал сообщение. И ответил на все интересующие вопросы. Интеллект даже сумел посчитать количество оргалидов, выдвинувшихся на Британию, что изображены были на карте. Их прогресс увеличения за тот отрезок времени, который он назвал нам «записью».

Конечно, от этого легче не стало.

Мы оба пришли в ужас от цифры. Императрица даже заключила, что мы обречены. Но я попытался утешить:

— Что–нибудь придумаем.

— Да что тут придумаешь? — Фыркнула. — Через пару недель британцев сметут с острова подчистую, судя по прогнозам твоего Корабля. А дальше они пойдут на Европу. Мы ещё не уверены, что не будет удара со стороны Тихого океана. На восток Империи нужно войска гнать и готовить оборону, на западе тоже. С нашими границами мы будем только распыляться. А это с монстрами сравни, что бросать людей на верную гибель.

— У меня есть идея, — осенило меня.

— Да ну что ты говоришь, — огрызнулась императрица, на которую теперь налюбоваться не могу. — Что так смотришь? Чёрт подери, а я и забыла! Дрянные ваши чудеса. Меня спросить не мог?

— Насть, — произнёс с укором и обхватил её за талию, потому что удержаться не смог.

Раскраснелась сразу. Умолкла.

— Ладно, выкладывай, — произнесла уже спокойно.

Всё–таки непривычно видеть её такой милой девушкой. Уже и в серьёз воспринимать гнев не получается.

— Оргалиды сейчас завязнут на время у британцев, отвлекутся на них. А я попытаюсь с востока долететь до Излучателя.

— Ты в своём уме? Помнишь, как мы прорывались?

— Не сравнивай. Сама лучше вспомни о мехаре, которого мы нашли за водопадом.

— Он был странный. Больше наших.

— Да, подобно ему, я научусь усиливать Медведя. Мне нужно три–пять дней. Может, неделя, чтобы разобраться. Если смогу сделать свой мех мощнее, сумею и прорваться.

— Нет у нас недели, — буркнула.

— Дай три дня.

— Я боюсь за тебя, — призналась, опуская глаза. — Но если есть шанс, мы должны его использовать. Однако прежде чем отпустить тебя, мне нужно увидеть результат и убедиться, что ты способен выполнить задачу. Хотя, даже после всего, что я вижу на этом чудесном Корабле, мне слабо верится в твои возможности.

— Поверь в меня.

— Очень хочу, — произнесла на выдохе. — Особенно, когда мир стал погружаться в хаос. Будто это мне наказание за все грехи.

Обнял её. Прижалась в ответ.

В этот момент я осознал, каков на мне груз.

Очень многое зависит от меня. А значит, пора начинать разбираться в возможностях доспехов досконально, въедливо и быстро.

Ангарск. Главная база подготовки меха–гвардии.

3 октября 1906 года по старому календарю. Четверг.

Прошло уже две недели с начала атаки оргалидов. И новости ужасающие. Половина королевского флота сгинула, треть острова оккупирована, идут тяжёлые бои и на суше, и на море, и даже в воздухе. Волна оргалидов зацепила и берега Франции, те телеграфируют нам с такой скоростью, будто это у них вся вражеская армия.

Но основные силы тварей, конечно же, сосредоточились на британском острове. Совсем недавно пришла мысль, что это неспроста. Всё из–за Мастера, который их и приманивает.

Намеренно ради нашей державы? Или просто потому что они ему мстят…

С императрицей мы договорились об одном, но каждый день ситуация меняется. То она готовит меня и мою группу к отправке на помощь к Чернышову, то к выдвинувшемуся балтийскому флоту в усиление, то меня одного на разведку к Ла–Маншу.

Всё меньше понятна обстановка, телеграфисты сходят с ума, служба связи не справляется. Порой донесения противоречат друг другу.

Одно пока утешает, у нас всё спокойно.

Но я волнуюсь за Агнессу. Если от Чернышова ещё идут доклады, что они с краю врага покусывают без потерь и где надо отступают, то от британских мехов вообще никаких вестей.

За три дня я вывел почти всех мехаров с Корабля, оставив на всякий случай десять на борту. Этот вопрос с Анастасией я не согласовывал, просто доложил, что извлёк всех.

Сегодня настал тот самый переломный момент, когда сумел выдержать контакт с браслетом в десять частиц.

Пока моя эскадрилья тренируется в центре полигона, я затаился на окраине.

Очередной день близится к вечеру, и пора бы дать результат. Но время неумолимо тает, каждую минуту гибнут люди, а я всё тяну здесь резину, не решаясь изменить Медведя.

Я помню, как жарко было во Владивостоке. Но то были цветочки. Глядя на пасмурное небо мне кажется, что дым с Британии уже доплыл до нас. И слышатся раскаты грома от последних дредноутов.

Интеллект говорил мне, что нужно двенадцать частиц в связи, но не отрицал, что хватит и десяти.

Стиснув зубы и сосредоточившись, начинаю…

В первый момент даже сложно представить, как это должно работать. Я пробую вытянуть ноги, представляя, что щиты на голенях удлиняются, размер стопы растёт. Но ничего не происходит.

Тогда перехожу на руки и добавляю в воображении масштаб, будто деревянный столб, которого касаюсь пальцами, уменьшается. И я расту.

Всё оказывается пустое. Нет чувства, что из меня вытягиваются дополнительные силы. Нет ощущения неких новых возможностей. Но я не сдаюсь, пробую снова и снова.

Пока не раздаётся в эфире от Зотова:

— Андрей, собираемся в ангаре.

Команда, на ночь глядя, настораживает. Значит, что–то случилось.

— Пять минут, — отвечаю ему. И злюсь.

Злюсь на себя самого. Потому что слово моё впервые такое пустое. У меня не вышло то, что обещал.

Или всё–таки придётся послушать Интеллект, освоив ещё две частицы? Чтобы носить полноценный браслет с двенадцатью. Понимаю, что устал, но достаю из внутреннего кармана заготовленный браслет.

Сразу на две частицы перескочить — это чревато. Но я рискую.

Сняв прежний, на миг теряю связь с Медведем, становясь ничтожным и слабым человечком внутри коробки. Но следом я надеваю браслет и тут же задыхаюсь от вливающейся в меня энергии. И воображаемые облака со звёздами, которые порой чудятся мне при контакте, теперь не просто впереди, они вокруг меня. Осязаю их круговым зрением, неким иным пространственным восприятием, где не нужно фокусироваться на чём–то, чтобы увидеть. Ты видишь сразу всё.

Такого никогда не было…

Мгновение, и звёзды превращаются в линии. Я будто под шквальным ураганом! Меня относит в пропасть, едва успеваю схватиться за ручки меха наощупь. Как только это происходит, всё моё тело пронизывают тонкие волоски, вызывая острый зуд. А с ним и безумие, которое доходит до грани.

Сознание поднимается выше и выше, спасаясь от воспалившегося эпицентра. И как только сливается с доспехом, превращаясь в него, я чувствую внезапное облегчение.

При этом где–то у меня в животе нечто слабое отчаянно дрожит и корчится от боли. Осознаю, что это я сам. И стоит отпустить ручки, прочувствую всё сполна. А пока боль принимает моё тело, которое привыкает к ней постепенно.

Когда острая боль переходит в тлеющую у меня в могущем животе меха, я могу думать.

А ещё могу понять, как видоизмениться. Осознание приходит, как вера. Это не сложно, нужно просто представить себя больше. Подняться над землёй, не используя турбины. Полететь, не летая.

А ещё вдавить стопами в грунт сильнее. И ещё, и ещё. Так я увеличиваю вес.

Два рывка, и дальше уже туго. Чувствую, как потоки энергии проходят через моё запястье по пальцам и вливаются в мехар.

Мир подо мной уменьшается. Я вижу, как расту. Я осознаю этот факт. И подхватываю его, как мыслимый.

Потому что нет больше ничего невозможного.

Однако есть рамки, потому что эрений в браслете начинает гаснуть довольно быстро. Но это не пугает, с собой есть ещё браслеты. Это просто расходный материал.

Медведь вырастает практически вдвое, дальше уже страшно переборщить. Утолщаются конечности, увеличиваются механизмы, щиты. Уплотняется металл, становясь ещё более прочным. От этого вес машины увеличивается вчетверо, грунт трещит под ногами в процессе, меня вдавливает в почву.

Ращу клинки, уплотняю их. Структура металла меняется, он становится другой, совершенно внеземной, ни с чем здесь несравнимый. Перехожу на крылья и в каждое добавляю ещё по турбине. Теперь их восемь.

Интеллект доспеха проверяет баланс, прогресс, новые возможности. Это всё я вижу на призрачных панельках перед глазами, это всё я чувствую.

А ещё получаю недобрый сигнал от тела, потому что сил в нём не осталось. Лишь только держать ручки.

— Андрей! — Кричит Зотов в эфире, похоже, уже давно. — Ответь!

— Я уже… — говорю сипло и замолкаю.

Что–то обваливается внутри. Меня будто водопадом сносит вниз, и я снова оказываюсь в глухой коробке. Потому что человеческие кисти упали с ручек, прервав контакт.

Не могу пошевелиться. Тело ослабло настолько, что дышать едва получается. Эрений на браслете тлеет, больше половины частиц погасло.

Нахожу в себе силы снять браслет.

Слышу в эфире брань Зотова, но не могу разобрать слов, только тон. А затем сознание проваливается, давая мне полное облегчение…

Пробуждаюсь от глухого стука. Отдалённого, незначительного. Скорее меня разбудила вибрация.

Первое мгновение страшно, ибо я будто в гробу очутился.

Но вскоре начинаю понимать, что сижу в кабине Медведя.

Сколько проспал, не ясно. Но судя по давящему мочевому пузырю, как минимум всю ночь. Открываю кабину механическим рычагом с большим трудом, ибо мышцы едва слушаются. Свет противно начинает бить в глаза, а с ним в мой мирок врываются и звуки.

Под собой вижу несколько мехаров, вокруг ещё показались три боевые машины. Все мне по пояс, такие мелкие. Сбоку очень близко от меня высовывается десантник, знакомое лицо смотрит ошалело. Боец, зацепленный на верёвке с молотком в руке, повис на уровне кабины, я его чуть крышкой не придавил. Тоже мне альпинист.

— Андрюха! — Воскликнул радостно. — Это свой!!

— Заставил же ты нас поволноваться, — слышу из кабины от Зотова вполне спокойное. — Ты где такого гиганта откопал? Папа Медведя твоего что ли? Ты сам как? Что случилось? Почему не отвечал?

Куча вопросов, как жужжание назойливых мух у уха.

— Мне не хорошо, братцы, — признался. — Все вопросы потом.

Я бы с радостью надел кольцо, как прежде и уложил бы исполина, чтобы легко сойти «на берег». Но во–первых, он не будет слушаться теперь. А во–вторых, если я надену сейчас браслет с двенадцатью частицами — определённо помру. Поэтому прошу своих товарищей:

— Помогите спуститься.

Насколько я обессилел понял, когда попытался вылезти из кабины по верёвке. Когда чуть не сорвался, меня подстраховал десантник и мехар. Кое–как спустили.

Примчал полевой врач, осмотрел прямо на земле, замотал головой. На носилках вынесли к проезжей части, куда прикатили повозку. На ней доставили до нашей медчасти.

Мне бы лучше до Корабля добраться, я это понимал. Но дорогу мне явно не перенести.

Лёг пластом на кушетке и потерял счёт времени.

Императрица примчала, похоже, на мехаре, судя по грозовой свежести с её мундира. Молодая взмыленная барышня вызвала у меня положительные эмоции, несмотря на хмурый вид.

Правда озадаченная рожа Зотова, возникшая на фоне смазала эффект романтизма.

— Ты как? — Первое, что спросила, подсаживаясь рядом на корточки.

— Получше, — ответил, пытаясь принять сидячее положение, что вызвало очередную волну боли в мышцах, а ещё головокружение до тошноты, от чего невольно скривился.

— Лежи, не вставай, — проворчала Настя.

Легко согласился. Посмотрел ей прямо в голубые, бесконечно прекрасные глаза.

Война войной. А пришла проведать.

— Видела его? — Спросил я.

— Мы показали, — обозначился Зотов. — Впечатляюще.

— Очень впечатляюще, — согласилась Небесная. — Но какой ценой? Зачем было так рисковать?

— Риска не было, — солгал.

— Хорошо, когда теперь ты встанешь на ноги? — Возмутился Зотов. — По приказу ставки мы отправили два звена ещё в полночь на усиление балтийского флота. Эту группу должен был возглавить ты. А не капитан Миронов, который даже дыма от органического льда не нюхал.

— Кость, — раздалось от императрицы с укором.

— Виноват, ваше величество, — ответил тот смиренно, отступая.

Императрица повернулась к врачу:

— У вас всё под контролем? Какой диагноз?

— Всё весьма сложно, ваше величество, — замялся мужчина. — Этот неизвестный науке частичный паралич мышц, возможно, это коснулось и внутренних органов. Такое впечатление, что Андрей Константинович упал с большой высоты. Это к слову о сотрясении. Мы делаем всё от нас зависящее, пока нет показаний к улучшению. В одном уверен: ему нужен покой.

Императрица тяжело вздохнула. И поднялась.

— Ваше величество, — обозначился я, понимая, как подвожу всех.

— Да, Андрей, — отозвалась, явно собираясь по своим важным делам.

— Я сегодня же восстановлюсь. Просто доставьте меня на Императорский остров к Пирамиде.

Намекаю ей на Корабль.

— Простите, князь, но вы не транспортабельный сейчас, — вмешался врач.

— Я выдержу. Пятнадцать минут в кабине меха — это не страшно. С вами влезу, ваше высочество. Вы крошечная.

Императрица смотрит с сомнением.

— В одной кабине двое? Я так никогда не делала, — ответила, но чуть поразмыслив, добавила: — хорошо. Готовьте носилки и возьмите людей, я подведу мехара ближе.