Рубеж-Британия

Глава 19 Покой нам только снится

В лежащий мехар меня подняли и уложили прямо на неё по моей же инструкции. Императрица поворчала немного, ощутив мой вес. Но когда пошли от казаков смешки да шуточки, быстро закрыла крышку, заключая нас двоих, и спешно подняла машину на ноги, дабы уменьшить давление.

— Ну и тяжёлый же ты, — прошипела мне в ухо.

— Раньше ты не жаловалась, — усмехнулся в ответ, быстро распоясавшись с ней наедине.

— Заигрываешь со мной? — Спросила с явной претензией. — А знаешь, со мной теперь половина генералитета заигрывает. Как тебе такое?

— Главное, чтоб слушались, — ответил.

— А куда они денутся, — произнесла императрица надменно.

И мы взмыли в небо.

С Настей в одной кабине прокатиться — удовольствие на грани. Потому что видит она из кабины, а не сливается с мехаром, как я или Агнесса. Ворчит по дороге, но сдержанно. А когда приземляемся прямо на второй пролёт ближе ко входу, спрашивает с тревогой:

— Андрей? Как ты?

— Намного лучше, — очередной раз солгал.

С нами в сопровождении ещё несколько мехаров, в том числе и Зотов. Вот он и руководит процессом моего изъятия из кабины. А ещё бурчит под ухо, когда вытаскивает:

— Ну бесстыжий, разлёгся на императрице.

— Кость, помолчи а, — выдавила Небесная, подталкивая меня в спину.

Кое–как дотащили меня до входа. Собрал все силы в кулак и прошёл дальше сам. Императрица за мной, Зотова оттолкнула, чтоб не лез дальше.

В шлюзе Интеллект сразу стал ругаться:

— Критическое состояние высшего лорда! Принудительный разрыв эрениевыми каналами! Повреждения тканей избыточным потоком! Перегрузка сознания! Портал в медотсек готов! Провожу срочную реанимацию!

Меня подхватило буквально воздухом и понесло к порталу. Такого в той части Корабля не было!

Он неожиданности Небесная вскрикнула, но двинула уверенно за мной.

— Медицинский ресурс индивидуальной динамической брони восполнен, — попутно доложил Интеллект, перемещая меня в новый отсек и укладывая на кушетку.

Похоже, без моей умной брони не обошлось. Как выяснилось, она реанимировала моё тело в кабине Медведя несколько раз. Плюс были потрачены все инъекции обезболивающего.

Вот так я со своей уверенностью, чуть не помер. Но всё же выполнил задачу.

Через три часа пробудился на кушетке в белом одеянии. Не думал, что увижу не только Небесную, но и сестру, которая пришла меня навестить.

Когда уселся на кушетке, Настя выдохнула с облегчением и даже заулыбалась.

А мне стало совестно от мысли, что ей вот заняться нечем, сидеть здесь три часа и смотреть, как я сплю.

Не успел опомниться, сестра подсела рядом, приобняла и прислонила щёку к плечу.

— Совсем не жалеешь себя, братик, — прокомментировала тихо, но с лёгким укором. — Никогда не делай ничего вперёд следующего Осознания. Избегай их наслоений.

— Должна быть передышка? — Спрашиваю, примерно понимая о чём она.

— Да, хотя бы немного. Но ты так спешишь.

— Времени нет, гибнут люди, — ответил ей.

Анна вздохнула, ничего не ответив. Прижалась ещё сильнее.

— Раз ты выздоровел, — обозначилась Небесная. — Нужно поговорить о задачах.

— Снова вы со своими задачами, мой брат чуть не умер из–за вас и не единожды, — проворчала Анна, впившись в императрицу взглядом. — Сколько это ещё будет продолжаться…

— Ань, — оборвал я строго.

— Так, поговорим в другом месте, — заключила Настя, поднимаясь. И совершенно спокойно реагируя на возмущения моей сестры.

Весь недуг, как рукой сняло. Но усталость всё же присутствовала. Интеллект предлагал мне полную реабилитацию со сном в восемь часов, как положено. Но ещё до введения в анабиоз я установил строгие рамки и приоритеты. Времени разлёживаться нет.

Вскоре мы с Настей покинули Корабль.

Снаружи я впервые обратил внимание, что на пирсах Листвянки появились боевые корабли. Целая эскадра из четырёх средних броненосцев. Вдалеке рассмотрел и сторожевые корабли, густо коптящие небо.

— По всей Империи объявлено военное положение, — пояснила Настя.

Обратно до полигона в Ангарске вёл её мехара уже я, позаимствовав кольцо и взяв её в роли пассажирки. Ей так больше понравилось, особенно, когда предложил ей накрыть мои ладони своими. Вот тогда–то она и поняла, что значит слияние с боевой машиной.

Не думал, что выйдет так гладко. И когда пожелал, всё получилось.

Приземлившись, Настя не сразу пришла в себя, а затем ещё какое–то время смотрела на меня с восторгом. Взгляд её стал таким зазывающим, что я обозлился на посторонних, охранявших моего исполина. Ибо готов был прямо на земле заняться с ней любовью. А эти помешали.

Десятиметровый Медведь тоже смотрел на меня зазывающе. А вот мне стало страшно воссоединяться с ним вновь. И это несмотря на то, что я уже проверял реакцию своего организма, надев браслет с двенадцатью частицами в медотсеке Корабля.

Позвал Медведя мысленно, и он легко откликнулся. Даже показалось, что реагирует теперь намного быстрее. Будто я сам с собой в голове разговариваю. Или он часть меня.

По мысленной команде Медведь опустился на одно колено, его кабина почти поравнялась с уровнем кабин стоящих обычных мехаров. Укладывать его я не решился, как–то не солидно.

Теперь каждый его клинок может с лёгкостью перерубить пополам крупную «птицу» или голубого «краба». А крылья мощные, по прочности не уступающие им, даже рою не прогрызть. Пусть это и мои предположения, но я верю, что усилия были не зря.

Усевшись в кабину с бешеным сердцем, я закрыл крышку. И коснулся ручек управления. В груди ахнуло, и сознание буквально вырвало вверх. Через долю секунды я уже смотрел на букашек, окруживших меня глазами Медведя. С полным спокойствием и абсолютным контролем.

Мозгу сложно привыкнуть к новому восприятию мира, когда ты видишь всё одновременно. Поэтому я продолжил использовать фокусировку взгляда, так по крайней мере, у моего человеческого тела не вызывается тошнота.

Помимо обзора много новых преимуществ. Линза стала бить дальше, зона радара расширилась значительно. А с ней и стала лучше ловиться связь.

А ещё перед глазами появился боевой арсенал. Полноценный, предусмотренный здесь изначально. Виды вооружения цивилизации, которая нас и породила.

Немыслимые пока, невообразимые варианты, что мне ещё предстоит осознать.

И я знаю, как это сделать быстрее. Варианты боевого применения записаны в картотеке Интеллекта. Стоит возжелать, и я получу визуальную демонстрацию. Это поможет быстрее вырастить в руке то, что хочу.

Но, как и сказала сестра, нужно немного переждать. Обкатать новый вариант Медведя. Испытать его в бою.

Как раз от императрицы я и получил задачу.

Прорываться к Излучателю вслепую — опрометчиво. Неизвестно, какие оргалиды встретят меня на подходе.

Сперва разведка боем, а заодно и выяснение обстановки на фронте. С этим меня и посылают в Лондон по согласованию с Британией. По состоянию на вчерашний вечер, британская столица ещё держался.

Пообедав в столовой базы и попрощавшись со своей эскадрильей, я отправляюсь на своём гиганте в путь.

Императрицы к этому времени уже нет на Базе, она умчала ещё до обеда, скромно и с нотками грусти пожелав мне удачи. Мы чуть не обнялись при всех, но вовремя остановились.

В её глазах я уловил печаль.

Мехаводы ещё не отошедшие от шока, провожают меня сдержанно. Но их взгляды говорят о том, что они страшатся не только моего мехара, но и его пилота.

Я и сам себя боюсь, братцы. Хочется прямо так им и сказать.

Но я, молча и стремительно, набираю высоту. Руки давно уже чешутся.

И нет мне покоя.

Большой мехар летит быстрее, а перегрузки чувствуются меньше. Долетев до Петербурга с одного рывка, остаюсь на ночь в городе. Как положено, докладываю дежурному по комендатуре о своём прибытии и спокойно иду в ближайшую гостиницу.

Утром у моего гигантского мехара дюжина полицейских и целая толпа зевак.

— Посторонитесь господа! — Восклицаю я и прорываюсь к машине.

Народ с недоумением расступается, галдят что в голову взбредёт, аж уши вянут. Все смотрят на меня, как на явление Христа, шепчутся. Аж не по себе. Усадив мысленно и вызвав волну ужаса вокруг, карабкаюсь на Медведя и машу рукой всем на прощанье.

— Правду говорят, оргалиды ожили… — слышу. — На войну он такой. Эй! Капитан! Скажи нам, правда ли!

Отваживаются, когда уже собрался в путь.

— Правда! — Отвечаю всё же. — Но сюда не пущу!

— Удачи капитан!!

— С Богом сынок! — Кричит какая–то бабка.

Над Финским заливом иду низко, южный берег в зоне видимости держу. Корабли на воде считаю. Всматриваюсь в толщу синюю и поглядываю на радар. Пятьдесят километров радиус обнаружения теперь. То, что надо.

Но в заливе пока тихо. Гражданские суда ходят спокойно, в небе с юга засёк несколько дирижаблей, идущих в восточном направлении.

В датском порту Копенгагена застал наш балтийский флот. Половину пути они прошли и встали на якоря. Три крупных броненосца, восемь средних и шестнадцать малых кораблей. Пересчитал по флагам, где–то одного по дороге потеряли.

Но на пункт пришли вовремя.

На радаре три синие точки. Двое в воздухе на севере и западе патрулируют, один у флота стоит. И ещё один, похоже, отдыхает, раз не засёк его.

Запрашиваю обстановку на подлёте.

Вскоре Миронов докладывает по связи:

— Один корабль дал течь, пришлось буксировать в польский порт. В бой не вступали пока. В Дании началась мобилизация.

— Понял тебя. Задача флота?

— В Северное море выходят через два дня и там до британского порта Харвич. С последующей задачей держать пролив Паде–Кале. Но с возможностью отступить на север, если враг продавит.

— Принял.

— Андрей? Вижу тебя, — раздалось уже не официальное от Миронова. — Что с мехаром?

— Улучшенная модель, — ответил кратко.

Вечереет быстро. В Датском порту и заночевал в одном из предоставленных властями для моряков бараках. Всё–таки устаю быстро. С американского континента я тогда драпал, преодолевая отрезки пути намного большие. Наверное, потому что Империя наша большая, мимо не пролетишь. А здесь, чуть отклонился и уже неизвестно какая страна. Смотришь, как баран на новые ворота, на навигационную карту и сверяешь в полёте с бумажной, переключаясь в кабину. Это выматывает.

В четыре утра моряков подрывают по тревоге. В городе протяжно воет сирена. Вскоре выяснилось, что на окраине упал датский военный дирижабль, все члены экипажа погибли.

Обстоятельства мне выяснять некогда, я отправляюсь на восток через датский полуостров. Солнце ещё не озарило западные берега, а по всей линии уже продолжились работы по возведению фортификаций.

Шесть стареньких броненосцев рассмотрел среди гражданских судов. И понял, что Дания рассчитывает только на сухопутные войска. Артиллерии не счесть, оборона в три–четыре линии, и продолжают укреплять. Вереницы с повозками везут провиант, боеприпасы и строительные материалы.

Пролетев километров шестьдесят, отклонился к югу и заметил большое скопление крупных военных кораблей германского флота. Там же и пара–тройка малых броненосцев с британскими флагами. Похоже, немцы тоже готовят свой флот к обороне пролива Паде–Кале.

По мере приближения к британскому острову небо стало всё больше чернеть, и показалось, что тучи опустились едва ли не к самой воде. Когда на радаре с запада стали мелькать синие точки, обозначающие мехаров, понял, что лечу в верном направлении.

Ещё не достигнув берега, я ворвался прямо в ливневый дождь. Визуальная видимость совсем ухудшилась. Тогда–то и получил от Медведя новый режим определения местности, когда впереди стали проясняться тонкие зелёные контуры, будто солнечные лучи, которые, прорезая дымку, начали обозначать рельеф на разном уровне и удалении, а также обрисовывать всяческие объекты. Корабли, здания, даже деревья, если сфокусироваться мысленно.

Детализация такова, что как линза бьёт, настолько далеко и можно различить.

Очередное осознание пришло внезапно. И это порадовало.

Думал, что на радаре мехаров станет побольше. А несколько помелькало и вообще пропало. Будто они пошли на большой круг патрулирования.

Достигнув берегов Британии, я пошёл южнее к широкому Устью Темзы, которую заранее выбрал ориентиром.

По пути я стал улавливать сквозь большие помехи обрывки сообщений британских мехов. По побережью разглядел много гражданских судов и мелких лодок. Увидел, как с юга тянутся грузовые суда, вероятно, с материальной помощью из Европы для Британии.

В районе шестнадцати часов по местному времени я прибываю в Лондон.

Даже по первому впечатлению становится ясно, что город превратили в самую настоящую крепость. Ещё на подлёте по мне чуть не отработала противовоздушная артиллерия. Я даже увидел, как засуетился расчёт батареи, и направились стволы орудий стрелять на упреждение. Вовремя снизился.

А вскоре и связался с нашими мехаводами, которые здесь уже неделю.

— Обстановка не утешительная, но фронт более или менее стабилизировался, — доложил меха–гвардеец запыхавшимся голосом. — Мы совершаем рейды на прорывах, останавливая их. Наши базируются под Бирмингемом, что на северо–западе в ста пятидесяти километрах отсюда.

— Потери среди наших? — Спрашиваю первое, что меня интересует.

— У Николая контузия, его мехара сумели вытащить и восстановить. Все живы. Пока держимся, Андрей… По особой инструкции Небесной, мы в пекло не лезем, так, покусываем, обстреливаем из винтовок. Эффективность высокая. Но должен признать, что эти оргалиды пострашнее будут. Они… они совершенно другие.

— Что с ними не так?

— Много новых видов. И все… чёрные. Одни легко сыплются, а попадаются и те, где клинок не берёт даже шкуру. Мы растратили весь боезапас тульских орудий. Одна пушка сломалась.

— Через три дня прибудет наш флот со снарядами и вооружением на замену, — пообещал ему, низко пролетая над городом.

— Скорей бы…

— Куда доложиться?

Товарищ направил меня прямо в Букингемский дворец, где расположилась главная ставка британского командования.

Тяжёлая артиллерия и пулемётные точки на придворцовой площади никак не сочетались с клумбами красных и жёлтых тюльпанов. Но я это пережил, приземлившись на одну.

Вылезая из кабины по скользкому металлу, ощутил, как здесь холодно. Градусов десять по Цельсию от силы. Судя по мокрым дорожкам, совсем недавно прошёл дождь. Меня тут же встретили ошарашенные солдаты в красных мундирах, которые с раскрытыми ртами смотрели на моего мехара, даже когда я представлялся.

Растерянно повели через кованный из тонких прутьев высокий забор, а затем и арку. Во внутреннем дворе приметил покоящихся мехов, и понял, что Агнесса здесь. Её чёрная машина вся исполосована, а клинки обломаны в разной степени. Будто она только вырвалась из боя. Тогда как второй британский мехар вообще невредимый.

Во дворе солдат немного, а вот внутри суета. На втором этаже в холле я прождал около сорока минут, пока обо мне доложат. То ходил из угла в угол, то сидел на скамейке, как на иголках. Сейчас бы с удовольствием ворвался в бой, но даже здесь вынужден принимать ненавистную бюрократию.

Наконец, повели в кабинет, где меня встретил Уильям в боевом мундире генерала с глазами, переполненными ужасом и безысходностью. Поднялся с места, сам подошёл, предлагая рукопожатие. И поприветствовал умирающим голосом.

— Прощу простить меня, князь, что не принял сразу, — добавил, оборачиваясь к столу с развёрнутой картой. — Я получал срочные военные доклады. Надо признать, очень прискорбного характера. И я рад, что вы здесь. Нам важна любая помощь. Если бы не доблестная эскадрилья сэра Чернышова, сегодня мы бы оставили Лондон.

— Какова обстановка? — Спросил его в лоб, подходя к столу.

Уильям хмуро посмотрел на карту, поднял тонкую указку. И вздохнув, стал рассказывать:

— Первая волна смела все колониальные войска по ту сторону, два флота и всю береговую линию обороны острова, высадившись здесь. Опомнившись, наша армия дала серьёзный бой и сумела задержать их, монстры увязли в прибрежных городах. И только благодаря нашим бомбардировкам. Но это не помогло. Спустя неделю, вторая волна оттеснила войска и прошла на сто километров вглубь, оставляя за собой выжженную землю и горы трупов мои подданных. Сегодня их удалось остановить на линии Шрусбери–Ладлоу–Вустер и Суиндон. Но это не победа. Это агония. По данным воздушной разведки третья волна адских тварей уже на подходе. У нас есть несколько суток, чтобы подготовиться. Но это не важно. Волн будет много, столько, сколько нужно, чтобы нас здесь не стало.

Уильям бросил указку. И выпалил, отвернувшись:

— Прошу простить мне не тактичность, но вы прибыли напрасно. Нам не помочь. Эвакуация городов западнее Лондона уже началась. Через два дня побежим и из столицы. Пролив Паде–Кале нам долго не удержать даже с поддержкой союзников. План недельной давности потерял всякое значение, потому что были переоценены силы. Сейчас мы держим оборону у мировых врат. Когда мы падём, никто не спасётся.

— Не стоит сдаваться раньше времени, сэр Уильям, — ответил ему, пытаясь приободрить.

Надо признать, я не ожидал, что всё так плохо. Но это не значит, что развернусь и улечу. Мои товарищи уже вступили в драку. И сам готов хоть сейчас рвануть. Знать бы только в каком направлении, чтоб под обстрелы своих же не угодить.

— Я и не сдаюсь, я здраво оцениваю наши шансы и пытаюсь сохранить людей, — говорит принц умирающим голосом. — Моя армия и флот более не борются за нашу землю, они просто выигрывают нам немного времени. А вся Британия даёт немного времени остальному миру. Я уже телеграфировал утром в Иркутск о новой обстановке, а ещё попросил убежища. Ваша императрица молчит. Возможно, завтра ваш флот будет развёрнут на полпути, и отправится обратно.

— Мне никаких других задач не поступало.

— Если что появится в ваш адрес, мы передадим, — ответил Уильям не без иронии. — А пока советую вам отужинать и отдохнуть с дороги в хороших апартаментах дворца. Вероятно, вы одним из последних засвидетельствуете его великолепие. Утром же сможете отправиться на передовую к князю Чернышову. Они под Бирмингемом. Одно радует, ночью можем спать спокойно, оргалиды по ночам не атакуют. Если более вопросов нет, вас сопроводят в обеденный зал.

— Я видел во дворе мехар Агнессы, как она? — Проговорил быстро.

Уильям посмотрел на меня с недовольством.

Да, мы устроили на полигоне скандал. Но теперь это пустое.

— Сэр Уильям, у неё разбитая машина, меня это беспокоит, — уточнил я свой вопрос.

— Нет оснований для беспокойства, князь, — ответил несколько надменно Уильям, возвращаясь за свой массивный стол. — Агнесса уже спит мёртвым сном. Каждую ночь она отсыпается, а утром улетает драться до изнеможения. Я уже смирился с тем, что это стало её образом жизни. Риск, адреналин в крови, хождение по лезвию бритвы, игра на нервах. Знаете, всё это притупляет восприятие. Уже нет тех острых чувств тревоги за супругу. Зато есть гордость за патриота моей страны. Поэтому оставьте её, прошу, как мужчина мужчину.

Вздохнул тяжело, собрался откланяться.

За столом Уильяма зазвонил один из трёх телефонов. Несколько секунд принц смотрит на него хмуро, а затем резко поднимает трубку. Он не представляется, просто едва заметно кивает несколько раз, подняв взгляд на меня, затем аккуратно кладёт трубку. И говорит мне с едва скрываемым волнением:

— Вас просит к себе Мастер.

От такого заявления холодеет в груди. Нет, я не боюсь его. Это порывы из прошлого. Но как он так быстро узнал, что я здесь? Впрочем, и об этом тоже можно спросить.

Киваю в знак согласия. Нам давно пора поговорить.

— Офицер проводит, — говорит Уильям с явным облегчением.