Руны на теле

Глава 13

До обеда я приказал себе спать. Разбудил наводчик Илья, приехали грузовики и что-то выдают ребятам. Мы всем экипажем отправились проследить за непорядком.

К этому моменту на площадке собрались все танки батальона и ещё немножко. Пробрались к машинам через небольшую толпу танкистов. Заметил новые лица, пополнение, что ли? К счастью, особую роту пускали без очереди, а то не хотелось применять магию против своих.

Ёлки-палки! Давали сухпай, комбинезоны и тёплые ботинки. И мало того, что всем выдавали индивидуально, по заявленным размерам, так комбезы тёплые, с наколенниками и налокотниками, белые в тигриную светло-серую полоску.

Чтоб зимой не боялись выскакивать из подбитых танков и на броне или на педалях ноги не ломали. Приятно, чёрт возьми, когда Родина о тебе заботится. Сразу убрали в танки коробки сухпая, надели обновки, а форму уложили в мешки.

Пришёл Ваня Котов, он же формально мой заместитель. Вот формально доложил, что полк с барского плеча усилил батальон целой танковой ротой, двадцать одна машина. Пацаны все из учебок, только взводные и ротный опытные вояки. Я сказал, что очень за Ваню рад, теперь это его дело. Он откозырял и ушёл.

Потом приехали полевые кухни с готовым обедом. После приёма пищи кухни уехали, а вместо них прибыли цистерны с соляркой. Заправить танк — не пять минут времени, и на батальон не один рейс машин.

Ещё заливали топливо в третьей роте, прибыли первые грузовики с боекомплектом. Принялись таскать снаряды и заряжать пулемётные ленты. Всё под роспись и очень аккуратно.

По-зимнему рано стемнело, через час, как закончили с погрузкой, снова приехали полевые кухни. Поужинали в свете фар и разошлись по машинам. Кормильцы наши собрались восвояси, и строго по времени танк Вани Котова запустил двигатель. Взревели машины всего батальона, и вскоре мы под модный фокстрот в шлемофонах поехали воевать.

Нормальному, мирному человеку, наверное, и не понять, почему я еду на войну и улыбаюсь про себя. Там же могут убить! А ведь это игра по самым высоким ставкам, о которой я так долго мечтал. Это значительная, даже главная часть моей жизни…

Не! Родину я люблю, берёзки там и всё такое. Тем более меня призвали в ряды, и куда я от приказа денусь. И да, со всем народом в одном строю я еду на войну! Только все сурово едут воевать, а я, улыбаясь в душе, ещё немножко поиграть… так, самую малость.

Самое смешное, что я, сильный маг, тотемный войн и боярин, могу вообще на войну не ехать. Я знаю страшную тайну мамочек! Мне достаточно правильно улыбаться добрым женщинам, и на фронт поедет умный Виталик Логинов, а я буду летать на гражданских самолётах с идеями. Только я в тылу наворочаю страшных глупостей, а слишком умного Виталика убьют в первом же его бою. Не! Каждый пусть воюет на своём месте.

А с местами вообще получается такая ржака, просто сил нет. Вот из каких-то своих принципов и для решения задачи бесперспективного, но умного младшего лейтенанта Ваню Котова превратил я из командира машины в командира батальона. Что же он сделал первым приказом? Назначил благодетеля в расход.

И я всё равно улыбаюсь! Мы оба военные, и чётко знаем, что война всегда несправедлива. На войне всем плевать, кто был прав, важна только победа. На войне всегда кто-то гибнет, и командиру батальона лучше потерять временно приданную роту.

Отчего, вроде бы, Иван не записал в расход новичков? А кто сказал, что он их не записал? На нашем месте они просто потеряют машины, ничего толком врагу не успев сделать, так Ваня поставит их отвлекать противника в другое место. Скорей всего, перед собой любимым.

Умный Ваня совсем не боится, что я передумаю. Ну, останется он командиром танка, мне самому на старом посту придётся кем-нибудь жертвовать. Возможно, даже Ваней, но это уже не его забота.

Не просто ж так я назначил умного Ваню, решаю какие-то свои задачи. Не могу я отказаться от задач, и глупее Ивана на батальон никого не поставлю. Он это точно понимает и запросто моим положением пользуется.

Кстати, о героях, с ними особенно весело. Часто встречается в литературе сюжет — благородного персонажа с великими замыслами предают простые соратники. А что соратники не очень простые, персонаж подумал? У них ведь могут быть свои интересы, своя жизнь, а замыслы персонажа, может, полная дурость.

Простые в кавычках люди просто вот так и живут, используют обстоятельства. Не-магу Ване безразлично видение сверху, у него нормальная цель — выполнить боевую задачу и выжить. Не он же устроил так, что на войне убивают.

И наплевать Ване, что я, сильный маг и боярин, могу сделать с ним потом. Для настоящего военного на войне «потом» не существует, он решает только одну конкретную задачу. Просто, если усложнять и отвлекаться, задача останется нерешённой, и «потом» тем более не настанет.

Ваня пойдёт со мной в тот же бой, практически в том же положении. Батальон ведь тоже приданный и крайний. А дали нас вообще третьему полку, все его действия вполне могут оказаться отвлекающими. Просто исполнителям в танках не сказали, чтоб били они и погибали по-настоящему, чтоб враг поверил!

Вот умора, ну, правда же! Хотя над военным юмором гражданские и в мирное время не смеются, а на войне до них вообще не доходит. Потому улыбаюсь я про себя, сохраняя на лице серьёзную задумчивость.

Только когда совсем припирает, можно прильнуть к командирской оптике, заодно и посмотреть на окрестности. Люк на ходу не открываю, надует холода.

Приехали в начале шестого утра. Подкрепились сухпаем, да я и вепрь Ваня уснули, а беру Стёпе и волку Илье велел приглядывать. В восьмом часу меня разбудили.

Ваня обошёл машины своего начштаба Севы, моего начштаба Паши, моего заместителя Кости и нормальных командиров рот, и все вместе пошли будить формального командира батальона.

Падал слабый снежок, а мы собрались у моего танка. Я посмотрел на командира третей роты Колю Рощина, узнал, что его роту включили в батальон навсегда, да фактический комбат Ваня обрисовал задачу и отдал приказы.

Парни разошлись, а я обратно в танк полез. Командиров взводов, капитанов на секундочку, мне перед боем настраивать не нужно, но и спать я больше не стал — времени оставалось фигня.

Рявкнула наша артиллерия, взвыли и заскрежетали реактивные миномёты, раздался грохот разрывов. Началась обработка вражеских позиций. Через четверть часа я сказал Ване:

— Запускай двигатель.

Вепрь включил мотор. В следующую минуту ожили все машины роты. Чувствуется уверенность магов и немного их боевой азарт. Через десять минут поехали к фронту.

Солнце ещё толком не взошло, но уже достаточно светло. Разом замолчали пушки и реактивные миномёты, танки рванули убивать европейцев. Расходимся веером ещё на своих позициях и кроем фугасными снарядами по вражеским окопам.

Над нами звеньями пролетают бипланы. Никакое господство в воздухе их работу не отменяет — цели ещё должен кто-то обнаружить и проследить за результатами.

Неприятель увидел танки и вызвал заградительный огонь своих пушек. Едем через стену разрывов, от грохота дрожит пространство, осколки дробью гремят об железо. Прицельно в нас не стреляют, а взрывы поблизости нашей броне пофигу, однако на ничейной земле всё равно неуютно.

Нас заверили, что противотанковых мин нет, врагу не позволили долбить мёрзлый грунт. Но это же всё философия! Быстрее стараемся покинуть нехорошее место. Вот и дистанция залпа наружных гранатомётов, а дальше будет совсем хорошо — впереди позиции неприятеля.

Впадаю в тотемный транс и подключаюсь к магическому усилению. Залп гранат, впереди взметаются разрывы. Пересекаем первую линию вражеских окопов, не задерживаясь. Может ведь прилететь граната, и вообще это работа нашей пехоты.

Однако всё равно приходится снижать скорость на траншеях. Противотанковые пушки врага стреляют всё чаще. Мои маги тонко чувствуют враждебные взгляды, но ведь тут многие смотрят на нас недобро. Всех сразу не убьёшь, приходится угадывать, какая сука европейская в тебя целится.

Доехали до второй траншеи. Наша артиллерия должна уже просыпаться и давить вражеские батареи. И точно, чувствуется поддержка стрелковым огнём из первого окопа. А наша пехота и шагу не сделает, пока противник поддерживает заградительную стену. Всё, артиллерия врага больше не стреляет.

Европеец от рысьего подавления не в себе, но всё-таки палит в ответ и ведёт танки в прицелах. Что ему дополнительные тотемные бонусы? В бою все и так не в себе, а немец вояка стойкий. Ждёт вражина остановки танка. Всех, кто пытался брать упреждение и быстро стрелять, фугасные снаряды уже отправили на тот свет.

И что нам остаётся? Почувствовал нехороший взгляд, прикинул возможную неподвижную цель и на ходу туда наводишь пушку. А чтобы ствол не раскачивался, всё равно делаешь дорожку, только когда прикрывает движущийся сбоку свой танк. Он проезжает, из-за его кормы стреляешь и сразу ходу.

Для хороших наводчиков несложно прицелиться по памяти, не глядя, этот приём мы освоили давно. Со стороны посмотреть, едут все, не в кого целиться, и постоянно какие-то танки кроют с места. Так без особой спешки почти доехали мы до третей траншеи противника.

Пехотинцы наши ворвались во вторую линию окопов, расстреливают там немца, поддерживают нас огнём, и европейское терпение лопнуло. Или наши танки достаточно вклинились в оборону, и враги решили, что пора всё это прекращать.

Полетело в нас с упреждением отовсюду, даже сбоку — четырнадцать танков роты ведь весь фронт охватить не могут. Нам оно с одной стороны за радость — я скомандовал по рации мочить гадов без оглядки. Но с другой-то, гадов очень много и они по всюду. Вокруг взрывы стеной!

Немцы не напрасно молчали всю дорогу и разом высунулись. Немецкая противотанковая пушка 75-мм с дистанции до пятисот метров пробивает нас в лобовой проекции. И ладно просто пушки, начались зарытые французские танки и — самое неприятное — немецкие штурмовые орудия. Их фугасными снарядами не пробить.

«Ну, вот и началось то самое», — сказал я себе.

Я ж не думал, что мы вот так дойдём до Берлина. Расхохотался, накрыло веселой обречённостью и бешеным азартом того летнего боя! Он тоже должен был стать последним!

Мои танки идут среди разрывов рваным зигзагом. Чтобы не оторваться, резко сдают назад, внезапно поворачивают и постоянно стреляют. Так ведёт себя селёдка в стае, у акулы разбегаются глаза.

Кому-то сбили левый трак, танк закрутился на месте, но огня не прекращает. Снаряд пробивает корму. Машина замерла, парни выпрыгивают из люков. И в этот момент ещё кому-то поразили гусеницу.

Не, так не годится! Врагам неудобно целиться, пойдем навстречу. Командую Ване:

— Ровно вперёд.

Пока едем, Стёпа заряжает, как заведённый, Илья ловит раскачивание пушки и стреляет. Танк просто идёт вперёд, самая легкая цель! На долгие секунды взрывы вокруг прекратились, противник целится в глупых нас. Я ору:

— Ваня, дорожка!

Впереди по курсу взметается взрывами земля, Илья с места кроет цели. Но ведь так не продлится слишком долго. Я командую:

— Ваня, пулемёт не трогать, покинуть танк! Степан, приготовиться!

— А… э… — пытается Ваня что-то сказать.

— Пошёл на хрен, вонючая свинья! — ору в шлемофон.

Илья стреляет, Ваня покидает машину. Стёпа подал новый фугасный снаряд, Илья накрыл цель, и я говорю:

— Стёпа, на выход! Илья, приготовиться!

Стёпа взял сумку с дисками и гранатами, схватил автомат и, открыв над собой люк, выпрыгнул на броню. Илья занял его место и прохрипел:

— Командир! Танк же ещё…

Машину сотрясают попадания. К счастью башня не пробита, но в люк водителя попало неприятно. Оглушённый я рычу в шлемофон:

— Ты ещё здесь, волчина рваная⁈

Илья берёт свою сумку и с автоматом покидает танк. Через секунду я накидываю на плечо лямку сумки, хватаю автомат и открываю свой люк. Печальный взгляд на патефон — только вчера же куплен — и выбрасываю себя на броню.

Башню пробивает бронебойным снарядом, в ушах звенит. Качусь по броне и думаю, куда же, мать её, палила наша артиллерия! Тресь!

А вот и земля, нужно откатиться подальше. Вокруг грохот, взрывы, а сверху кружатся снежинки. Говорят, что красота в контрастах. И в особом настрое зрителя. Снимаю автомат с предохранителя и палю в сторону вражеских окопов.

Мои парни, вроде, выбрались удачно, тоже стреляют. Горят уже пять машин моей роты, однако среди магов я потерь не ощущаю. Наверно тоже выбрались.

Наших танков и было немного, а теперь с каждой подбитой машиной враг всё уверенней. Танки останавливаются, некоторые горят, из люков выпрыгивают парни. Самые хитрые прятались за горящими машинами, но поразили и их.

Судя по ощущениям, потерь среди магов нет. Рота ведёт слаженный огонь по врагу и не позволяет сократить дистанцию. Только до вражеского окопа около тридцати метров. И что делать? Отползать или подождать на месте?

И тут как всегда вовремя на выручку пришла Красная армия! То есть армия Гардарики, конечно. Приехали танки моего батальона и сразу начали стрелять, теперь их очередь. Блин! Новичков уже сейчас видно на фоне опытных экипажей!

Зря я плохо думал о Ване, поставил он третью роту в середину второй линии тренироваться ездить и стрелять из-за машин старших товарищей. Пока фигово получается, пацаны явно лезут вперёд, и ничем хорошим это не закончится.

Ладно, мы до конца атаки теперь пехота, осталось только дождаться. Я зябко поёжился. Не, без брони на войне как-то бесприютно…

Хороший комуфляж на комбезе, меня практически не заметно. Было бы заметно, пристрелили бы давно, а так стреляю себе из положения «лёжа» и спокойно думаю о жизни.

Правильно я сказал Ване не трогать курсовой пулемёт, и сам не стал задавать режим пулемёта на крыше. Должна прийти пехота захватывать траншею, а тут автоматические пулемёты в затылок. Мы ж по идее вместе всё это атакуем.

Расстояние до врага около четырёхсот метров, от первого его окопа до второго сто, а до третьего мы немного не доехали. Несчастные шестьсот метров мой танк проехал за семнадцать минут, рота в целом двадцать одну. По выстрелу в минуту, если в среднем. Мдя, скоро сказка сказывается, а бой летит ещё скорее.

Вот пошла моя рота в атаку, как тот рыцарь вышел на дракона…

«Биться, так биться, зачем же в попу кричать»?

Неприятель, наверное, решил, что совсем эти русские сбрендили. Или это такая разведка боем — была ведь артподготовка. С танками разведка, но это же русские…

В небе надо мной в сторону противника прошло звено странно знакомых и невиданных ещё самолётов. Штурмовики. Без прикрытия истребителей. Похоже, что угадал Салтыков, есть превосходство в воздухе.

Меняю позицию, вставляю полный диск и, выпустив по врагу очередь, мыслями возвращаюсь к своей грустной жизни.

Обычную разведку немцы бы сразу и прищемили, четырнадцать танков вторую линию бы не прошли. Однако молодцы мы не только её преодолели, но ещё и обозлили европейские главные силы.

Лежим сейчас основным составом, палим из автоматов, иногда меняя позиции и заряжая новые диски… кстати, опять пора…

Так на чём я остановился? А! Стреляем мы, мимо проезжают роты моего батальона, и европеец начинает понимать, что всё это неспроста. Оно не только диагноз.

Новичков надолго не хватит, уже горит полсостава новой роты, но Ванины опытные танкисты, да с рысьим усилением, точно пройдут ещё три линии окопов. Противник же раскрыл позиции многих танков и пушек, подавят, если не совсем слепые. У Вани ведь целых две роты и… э… ну, просто две танковые роты — это уже очень много!

Значит, поубивают парни европейца, пройдут три линии и основными силами присоединятся к нам. Сколько тут у врага всего окопов? Не суть, главное, что за Ваней придут батальоны Дёмина. Он хоть и третий полк, пополнением дружины занимается Мирзоев, то есть парни у него грамотные.

Вот тогда европеец и поймёт, что это прорыв, но сделать уже ничего не успеет — прорвёт Дёмин фронт…

— Ты тут вечно собрался лежать? — раздался недовольный голос справа.

Я оборачиваюсь и вижу пехотинца среднего возраста с усами и винтовкой. Не-маг.

— Ты ко мне обращаешься? — уточнил я.

— К тебе, конечно, к кому же ещё! — сказал мужик и выстрелил во врага. — Я командир стрелковой роты!

— Конечно-конечно! — проговорил я ласково. — Только давай подскочим вместе?

— Да ты… да я… — заело мужчину.

Я добавил воздействия и сказал:

— Ну, побежали!

Он вскочил на ноги и, заорав не своим голосом:

— Ура!!! — ринулся к вражескому окопу.

Только не подумайте чего-нибудь, я как честный человек бегу рядом и тоже ору:

— Ура!!!

В детстве так войну себе и представлял, только ничего не знал о магии и о тотемных воинах. Почувствовал, что парни мои поднялись в атаку, усиливают тотемные воздействия. И кроме меня волки, беры и вепри выпали в тотемное состояние.

С нами вскочили и пехотинцы. Враг стрелял, только в меня ему целиться не хотелось. Бедный европеец вообще ни в кого целиться уже не мог — рысье подавление в пехотном варианте усиливается, а на такой дистанции бьёт просто физически.

Другие тотемные бонусы действовали не хуже. Тридцать несчастных метров закончились быстро, и началось истребление врага в траншее. Выхватил нож с идеей, что патроны к автомату надо бы поберечь.

Вернее трофейные патроны попадаются часто, но больно муторно заряжать диски, и вообще это меня не касалось — после атаки отобрали у меня автомат с дисками. Всем танкистам выдали винтовки и отсыпали патронов, некоторым нашим бойцам они долго не понадобятся.

Усатый дядька назвался лейтенантом Трофимом Семёновичем Гладким и сказал, что совсем на меня не сердится. Даже счастлив, что господь услышал его молитвы и послал в разгар такого боя столько магов и тотемных воинов.

Так я умилился, что кто-то рад мне и без танка, что остался воевать в его подчинении. И ничего, что я старше по званию, в наставлении сказано ясно — при потере машины переходим в подчинение пехоты.

И неважно, чего там потом приказывают всякие пехотные капитаны, кто первый попался, того и танкисты. И вообще всё будет, как я решу, или совсем уйду! А то и вовсе грохну слишком наглых, я боярин на секундочку!

И не злюсь я ни капельки, просто постоянно подходили свежие части, устал посылать в жопу старших по званию. Мне генерал-майор Салтыков лично разрешил слать всех до полковников.

В общем, продолжили мы войну в подчинении Тимофея Семёновича, и он по ходу дела делился пехотной премудростью. Для начала он мне заявил, что всю работу делает пехота, танки для неё — это только оружие.

А наше танкистское самомнение делу только вредит. В танки не стреляют, и ладно, можно ехать мимо. А если в огневой точке один пулемёт? Перед основной позицией вырыли яму, сверху укрыли брёвнами и соединили с главной траншеей крытым окопом.

Пулемётчики на танки и не посмотрят, даже амбразуру заткнут изнутри, а пехотинцев за танками положат. Раньше такие точки ломали гранатами и ценой многих жизней, а теперь хорошо помогают самоходки…

Попутавшему мне лейтенант сначала объяснял теоретически. Умные головы в тылу придумали на шасси танка «Ратник» поставить полевую гаубицу 76-мм, или тяжёлый миномёт 120-мм, и прикрыть расчёт бронёй от пуль и осколков.

Водить машину может любой тракторист, ведь против танков она и не замышлялась. В остальном работают те же артиллеристы, только в боевом отделении тесновато и ограничен боезапас. Для непосредственной поддержки прямо доктор прописал.

Чуть позже практически залегли мы в снег у такого дота, а Трофим Семёнович по рации корректировал огонь. Дело заняло двадцать минут, выстрел в две минуты. Кстати, радиста с рацией в пехоте берегут, как самого родного человека.

Сами окопы никогда не роют по прямой, только по ломанной линии, чтоб осколки при попадании не летели далеко. Развитая позиция это целый город. На прямых отрезках строятся укрытия от артиллерии, временные госпитали, штабы, хранилища…

Забавно, что всё это мы предметно проходили в Корпусе, но тогда я только рыл, не вдаваясь в теорию. Вот практически пришлось штурмовать. А хорошо всё-таки быть магом и тотемным воином, у моего отделения всё получалось.

Пришлось пошевеливаться, пехотинцы старательно прикрывались танками. Не уставать и стремиться к победе помогал волчий бонус. У врага от страха путались мысли, и тряслось в руках оружие, маги усилили моё рысье жестокое зверство.

Но немец мужик суровый, не сворачивает от прямого столкновения. Так в ближнем бою парней охватывала ярость беров. А сами беры и кабаны в драке просто звери, реально могут порвать человека — лично наблюдал в натуре.

И окопы располагают на расстоянии в сто метров в основном, чтобы гранату не добросили. Вепри же и беры спокойно бросали и попадали довольно точно — плюс-минус полметра.

Наверное, я и волки смогли бы так же, просто не хотелось тратить силы. У нас и так полно задач, а кабаны и медведи большую часть времени просто бегали и стреляли.

А тем временем танки Вани прошли целых четыре линии окопов…

Ну, одну мои хорошо покусали и замучили, но не будем придираться. Оно ведь как оказалось? Позиции по три линии окопов враг поставил одну за другой, а между ними оставил расстояние в триста метров для постановки заградительного огня, и устройства минных полей.

Хорошо, что мины поставили не сплошняком, а очагами, оставили чистые интервалы. Похоже, что из-за них Ваня и прикрывал третью роту, для того и нужны ему были новички.

Не! Он вперёд никого не гнал, они сами. Опытные танкисты просто придержали лошадок, а пацаны молодецки рванули в стену разрывов заградительного огня что-то кому-то доказывать. Кстати, так себе стенка, у врага стало заметно меньше сил…

И третья рота практически закончилась, на месте остались только машины ротного и взводных. Ребята выпрыгивали из подорвавшихся танков, а в обнаруженные интервалы пошли танки их опытных товарищей.

Ну, а я в это время сидел в траншее, всё это наблюдал, осуждая Ивана, и немного отдыхал — пехота ждала, когда враг перестанет палить из пушек. Над нами снова полетели звенья штурмовиков, где-то вдали работала наша артиллерия.

Вот заговорившие и открывшие себя батареи европейца подавили, и пехота рванула догонять танки. А они на секундочку уже проехали первый окоп новой вражеской позиции.

Опять трах-бах, тахтах и ё моё — просто бой, нечего рассказывать. Третий окоп новой позиции отдельный танковый батальон захватывал почти в полном на тот момент составе просто ногами.

К моменту его атаки три оставшиеся у Вани танка дальше уже не пошли, занялись траншеей при деятельной поддержке пехоты. Сам Ваня передвигался пешком, но это ни на что не повлияло — забрал его с первой ротой другой лейтенант.

Вторую и третью роты тоже прибрала пехота, но только у Трофима Семёновича оказалось столько сильных колдунов и тотемных воинов. Что называется почувствовать себя гвардией, хоть и нету в Гардарике такого понятия.

Впереди нашей атаки ждала следующая вражеская позиция. Понятно, что приехали танки полка Дёмина. Противник снова начал стрелять, но в этот раз совсем неубедительно — стены заградительного огня не получилось.

Интервалы в минных полях поехала нащупывать третья рота третьего батальона. Ну, я так думаю, для пехотинца все они просто танки. Вот нашли они свободные от мин области, и по ним пошли в атаку остальные силы.

Вражеские пушки к тому моменту заткнули, или враги сами перестали стрелять от смущения, что ничего не получается, и пехота побежала за танками.

На бегу удалось рассекретить и уничтожить пару вражеских дотов, ворвались в окопы. Как я и думал, танкисты в полку у Дёмина хорошие, быстро вскрывают и поражают цели, да и сопротивление сильно ослабло.

Батальон выстроился двумя линиями и без спешки преодолел вражескую позицию, потеряв всего половину машин. А дальше всё — враг даже не пытался ставить заградительный огонь.

По зимнему полю бежали в панике куда-то вдаль европейские замёрзшие фигурки в лёгких шинелях. Их подбадривали только из стрелкового оружия. Вряд ли они, не сговариваясь, и панически настроенные, пытались ввести нас заблуждение.

Четвёртой полосы нет, оборона прорвана. Танки полка одной частью вышли на чистое пространство и принялись охватывать врага с тыла, отрезая его от снабжения и оказывая давление стрельбой фугасными снарядами, а другой стали помогать своей пехоте расширять прорыв.

Атакуем мы врага с фланга, а это вовсе не так просто, как кажется. Думаете, можно не вылезая из окопов, пройти весь фронт? Вражина при отступлении взрывает мощные заряды.

И ломанная линия окопов отделения вовсе не переходит в другую такую же линию. Она упирается в отрытую под прямым углом к ней траншею, из которой так удобно стрелять вдоль окопа. А траншея уже примыкает к соседней позиции, чтоб оттуда доставлять резервы.

Проще самим на всё это навести огонь самоходок, расстрелять танками и закидать лимонками, сравнять, будто не было ничего. И тогда уже по ровному месту нормально атаковать противника во фланг.

Вот занимались мы этим делом, то есть сидели в траншеях с умными лицами и смотрели как другие работают, а Трофим Семёнович посмотрел за спину и вдруг восклицает:

— Ба! А вот и красавцы, ради кого всё это устроили.

Я обернулся и слегка охренел. Или мне просто так показалось. Под слабым снежком через прорыв поротно шли танки моей дружины, первый и второй полки. На броне пехотинцы с автоматами. А Бирюков со штабом, конечно, в танках, обязательно принимает участие в эпохальном танковом ударе.

Что это не рейд, а именно эпохальный прорыв — совсем нетрудно догадаться. Ради обычных рейдов не рвут такую оборону, и господство в воздухе для них не захватывают.

Потом в учебниках появится глава «Охват Бирюкова», а в ней напишут и про нас. Мелким шрифтом укажут, что в атаке приняли участие такие-то части. Судьба.

Но хоть это всё и грустно, работу никто не отменял. Силы эпохального удара нужно будет снабжать и пополнять, а значит, требуется расширить прорыв, задавить любое шевеление врага на вверенном участке.

Работаем себе, атакуем. Чередой вражеские окопы, блиндажи, долговременные огневые точки и даже противотанковые батареи. Их в профиль гасить сподручнее. И в определённый момент Трофим Семёнович говорит:

— Кажись, танк вон там зарыли. Хорошая цель для экспериментального отделения.

Прям при заинтригованном мне вызывает по рации начальство и требует испытателей. Ему сказали, что скоро ребята прибудут. Через четверть часа пришли четверо парней в белых маскхалатах с… э… как это тут называется? Ладно, каждая пара имела по ручному противотанковому гранатомёту.

Лейтенант назначил ребятам цель, и они отправились исполнять, а я с отвисшей варежкой смотрел им вслед. Не, логично всё — противотанковые ружья уже не справляются, стали искать замену. И гранатомёты известны давно, просто в армии Гардарики ещё не было ручных — считается, что солдат и сам хорошо кидает гранаты…

Со стороны цели послышались два взрыва, показались языки пламени и дым. Парни вернулись доложить, что цель поражена. Трофим Семёнович их отпустил, а я захлопнул варежку и понял, что теперь точно охренел. Ничего мне не кажется.