Рыцарь Башни III

Глава 18

— Люц, слава бо…— Аида осеклась, вспоминая, о ком именно говорит, и исправилась. — Рада, что ты в порядке.

— Я тоже, — заключил эту ненаглядную лисицу в объятия и поцеловал. По правде говоря, я очень боялся, что эта сука с ней что-нибудь сделает.

Аида выглядела скверно. Одежда грязная, немного рваная, и кое-где даже подпаленная, но на вид вроде бы цела.

Анни, наблюдавшая за этой сценой, как-то даже поникла, хоть и пыталась не подавать виду. Неужели она в меня влюбилась?.. Ох… Ненавижу разбивать девичьи сердца. Тем более сердца тех, кто мне действительно не безразличен.

— Эта дрянь с тобой ничего не делала?

— Ничего? О, ты даже не представляешь, какая она фантазерка, — прошипела Аида. — Я на своей шкуре почувствовала, каково быть хомяком в руках у ребенка.

Колудья поежилась от неприятных воспоминаний. Сама богиня при этом побледнела, опасливо поглядывая на Аннигиляцию, но той кажется было немного не до того. Анни погрузилась в какие-то свои печальные мысли, а я ощутил очередной укол вины. Всё-таки было ошибкой с ней спать, нужно было просто остаться друзьями.

— Что-ж, теперь она свободна, — обратился ко мне Гаменир. — Я лично, если необходимо, удостоверюсь, что она вернется в свой мир. Но боюсь, что не могу сказать того же и о тебе, Люциус.

— Эй! Я уже говорила, что…

— Помолчи, Аннигиляция. Я понимаю твои чувства, и мне самому это не нравится. Но Пустота поставила нам ультиматум. Мы должны привести ей Люциуса Готхарда, а взамен она не начнет полноценную экспансию в нашу вселенную, ограничившись лишь теми мирами, что и так были ей обещаны Отцом. Одна жизнь, пусть и друга, куда меньшая цена, чем вся вселенная. В противном случае тысячи миров канут в ничто, и ты, и я, и все присутствующие не избежим этой участи.

— Да плевать мне и на Пустоту, и на ваши жизни. Если Люц попросит меня сражаться за него, я буду, даже если сдохну, — Анни говорила совершенно серьезно, без тени сомнений. И что-то мне подсказывает, что дело не только в том, что я вернул ей силы, а в основном потому что мы друзья.

Я посмотрел на Аннигиляцию, на стоящую рядом Аиду, на напряженного Эларда и совершенно внезапно понял, что мне нужно делать.

— Гаменир, как это пройдет? — спросил я главного бога. — Я имею в виду, как именно вы передадите меня Пустоте?

— Проводим тебя в один из подконтрольных ей миров и там передадим Посланникам.

— Хорошо, я согласен, — кивнул им.

— Что⁈ — опешила Анни.

— Люц, ты что из ума выжил⁈ — Аида даже схватила меня за лицо и заставила посмотреть в свои зеленые глаза. Самые прекрасные на свете. — Тебя нельзя сдаваться!

— Просто доверься мне, — улыбнулся ей и мягко взял её за руки. — Помнишь, что говорила Фэй перед тем, как мы убегали? Те кости — чистейший Эфир. И я теперь могу гораздо больше, чем просто летать и открывать порталы.

— В смысле?.. — не поняла она.

— А кто, как ты думаешь, вернул силу Аннигиляции? Просто доверься мне. Возвращайся назад с Элардом, подготовь всё к переносу Аридели, а я вас потом нагоню. Идет?

— Ты меня убиваешь, Люц… Только попробуй оставить меня вдовой. Я не Катрина, в эту черную дрянь за тобой не полезу, но найду способ вскипятить, чтобы она сама тебя выплюнула.

— Охотно верю, — улыбнулся я и ещё раз поцеловал эту обворожительную лисицу. Пришлось неохотно выпустить её из своих объятий и обратиться к Анни. — Пойдешь со мной?

— Да хоть в Инферно, — довольно оскалилась она.

— Вот это настрой, — одобрил я и протянул кулак, который она с удовольствием стукнула.

— А когда всё закончится, устроим пьянку!

— Обязательно!

Печальная задумчивость Аннигиляции исчезла без следа, и она вновь стала сама собой.

— Эй, Гаменир, — бросила Анни. — Пусть Ева или Мар доставят ту парочку в их мир. Им я могу доверять по крайней мере.

— Я сам их доставлю, — сказал нам бог, и каменная площадка, на которой они стояли, отделилась и поплыла куда-то наверх. — Они будут в безопасности в моей обители.

Я вопросительно посмотрел на Анни, на что та удовлетворенно кивнула. Похоже, этот вариант должен был устроить всех. Я попрощался с Аидой и они с Элардом скрылись в портале, а Гаменир жестом попросил следовать за ним. Перед нами возникла новая каменная площадка, которая устремилась прочь, стоило только нам троим оказаться на ней.

Мы летели мимо парящих золотых сфер, и смотрелось это действительно захватывающе. Всё тут было таким… огромным, а сам я воспринимался таким незначительным. И вот наконец мы оказались перед воротами, что вели за пределы новой Башни. Выглядели неказисто — просто каменная арка с дверью. Даже орнамента никакого.

Гаменир протянул руку, толкнул створку, и врата открылись в иной мир. Пара шагов, и вот мы уже неизвестно где, кажется на краю вселенной. Может это мир Эларда или соседний с ним. Гаменир же говорил, что это один из миров, что подчинен Пустотой.

И… на первый взгляд он мог показаться совершенно нормальным. Мы оказались в сумерках неподалеку от какого-то небольшого городка. Небо было серым, безлунным, и не очень понятно, откуда вообще тут брался свет.

Гаменир шел первым по вымощенной каменной дорожке, а мы с Анни следом, разглядывая окрестности. Деревня выглядела покинутой и мертвой, но словно это случилось совсем недавно. И чем глубже мы заходили, тем сильнее сгущался вокруг сумрак. Когда мы вышли на центральную улицу поселения, то непроглядная тьма окружила деревню и поглотила часть домов.

— Люц… Не думала, что скажу это… — тихо шепнула мне Аннигиляция. — Но тут как-то стремно. Помнишь те фильмы ужасов, которые я тебе показывала? Вот я прям ощутила себя героиней такого.

— Так ты же вроде сама хотела, — припомнил я.

— Я хотела разбить морду маньяку или сжечь призрака своей силой, а не стать их жертвой… Б-р-р-р…

Местечко и впрямь было жутким. И я кажется даже понял, что именно мне так не нравилось — тишина. Тут было так тихо, что это чуть ли не оглушало. Я слышал свое дыхание, сердцебиение, едва слышный перестук костей, на который уже давно перестал обращать внимание.

Когда мы остановились в центре, тьма в одном из переулков сгустилась и стала принимать образ человека. Вначале просто мрачный силуэт, но затем тот стал обрастать «плотью», и вот перед нами уже стоит мужчина средних лет с черными волосами, облаченный в деловой костюм-тройку. Он улыбнулся нам и показал острые как бритва зубы.

Чуть в стороне появилась ещё одна фигура. Через пару ударов сердца она приобрела образ существа в сером балахоне, напоминающем робу священника или монаха. Пустой был высоким, почти на голову выше меня, с длинными ломаными пальцами, длинными седыми волосами и лысиной на макушке. Но больше всего пугало в нем лицо. Словно кто-то взял чужое и надел как маску, но только чуток переборщил с натяжением кожи, отчего то было слишком растянутым.

Да уж… По сравнению с первым — второй монстр из фильмов ужасов.

В противоположной стороне появилась черноволосая женщина с бледной кожей. Худая, даже чересчур, высокая, облаченная в абсолютно черное обтягивающее платье.

И словно этого было мало, появился и четвертый, полный грузный мужчина высотой метра три. У него была странная уродливая голова, находившаяся на уровне груди, и если долго смотреть на него, то можно заметить, словно его сшили из нескольких человек. Даже его лицо. Будто верх головы принадлежал одному, подбородок второму, глаза третьему.

Я надеялся, что появится кто-то ещё, например мои родители, но нет. Больше никого, только эти четверо Пустых. И данный факт вселял в меня небольшую надежду. Разумеется я надеялся встретиться тут с мамой и отцом, но даже их отсутствие радовало. Возможно Пустые больше не хотят, чтобы мы встречались, как раз потому, что я смогу до них достучаться. Во время встречи с мамой мне показалось, что ещё немного, и я заставил бы её вспомнить меня.

— Гаменир, замечательно, ты действительно его привел, — улыбнулся самый первый из Пустых. — Более того, ты привел даже саму нарушительницу Договора.

Гаменир тут же обернулся к Анни, которая виновато улыбнулась.

— Простите…

— Так ты не знал? — продолжил Пустой.

— Нет.

— Она пришла на помощь людям, чьи души по праву принадлежат нам. Не позволила нам поглотить их. Это прямое вмешательство Башни в Договор, не находишь? Одно дело, когда наша добыча сопротивляется, — Пустой рассмеялся, и его поддержали трое других. Жуткий, неприятный смех у них, пробирающий до самых костей. — Это для нас словно игра. И когда приходит кто-то и портит твою игру, это вызывает…

— Недовольство, — подсказал второй.

— Недовольство… Хорошее слово. Я бы впрочем предпочел ярость или желание выпустить обидчику кишки, но «недовольство» более дипломатическое что ли. Спасибо, Альорр.

И раскланялся. Уродливый переросток в мантии священника повторил за ним.

— Но мы милостивы и можем решить данный вопрос как цивилизованные высшие силы. И для начала я хочу услышать извинения.

— От меня? — изумилась Анни. — А по морде не хочешь, урод⁈ Извиняться за то, что я спасала своих друзей⁈ Вот ещё!

— Аннигиляция, — гаркнул на неё Гаменир, и в его лице действительно читался испуг. Проклятье, да он правда боится. — Успокойся. Мы с этим разберемся. А теперь…

Он повернулся к Пустым, собираясь видимо начать переговоры, но у Посланников Пустоты было совершенно иное мнение. Первый из них небрежно махнул рукой, и тьма, вырвавшаяся откуда-то сбоку, нахлынула на бога, схватила и утащила прочь. Случилось это настолько быстро и внезапно, что мы с Анни опешили.

— Что… Что вы с ним сделали?.. — голос Аннигиляции звучал дрожаще. Даже на неё произвело впечатление, как легко эти создания избавились от одного из сильнейших богов Башни. Словно он был простым смертным.

— Ничего. Отправили туда, где ему самое место. Вышвырнули за пределы этого мира.

— Вы так можете? — нервно сглотнул я.

— Мы многое можем, Люциус Готхард, — посланник Пустоты вновь обнажил зубы в улыбке. Проклятье, каким же жутким он был… — Это место принадлежит нам. Тут у ваших богов нет власти.

И со зловещей улыбкой повернул голову к Аннигиляции. Та ответила ему хмурым взглядом, сжала кулак, видимо собираясь продемонстрировать свою силу, но… ничего не произошло. Я лишь увидел, как богиня побледнела.

— Люц… Они что-то сделали со мной… Я… Я не чувствую сил. Вообще никаких…

Один из пустых, тот самый, которого первый назвал Альорр, шагнул к ней, протянув свою тощую уродливую руку, и Аннигиляция, взвизгнув, отпрянула и бросилась ко мне. Она вцепилась в меня мертвой хваткой, и даже через доспех я ощущал, как её трясет.

— А теперь позвольте представиться. Я Нуорр. Это Альорр, Фальорра и Зольорр, — последними была женщина и тот сшитый из кусков здоровяк.

— Хотел бы сказать, что очень приятно, но пожалуй не буду. Что вам от меня надо? Мне много раз твердили, что Пустота охотится только за тем, что считает своим. И я что-то не помню, чтобы продавал свою душу. Я не ваша собственность.

— А вот тут ты ошибаешься, — осклабился Нуорр. — Ты аномалия, Люциус Готхард.

— Аномалия? В смысле?..

— Ты не должен сейчас здесь находится.

Я нахмурился.

— Я не понимаю…

— Ты умер, Люциус Готхард. Умер больше десяти лет назад.