Рыцарь без позывного 5 (СИ)

Глава 17 Подземелья и драконы

Главный зал Перекрестного замка гудел полусотней глоток, соперничающих в раздражительности с журчанием вина и звоном посеребренных кубков. По случаю свадьбы, сдвинутые в одну линию деревянные столы застелили скатертями, а каменную кладку стен спрятали за коврами, отчего мрачный чертог лорда походил на бабушкину хрущевку. Без окон, зато с прорвой свечей в полированных до блеска канделябрах.

И я даже не знаю, что меня задолбало больше — духота свечей, примитивные мотивы приглашенных с города музыкантов, чей репертуар напоминал полифонию черно-белых телефонов, или очередная здравница от древнего деда, едва не ломающегося под весом цветного табарда с огнедышащим драконом.

Недаром говорил капитан, чем худороднее дом, тем понтовее герб — «преданный вассал восходящего солнца» в стоптанных сапогах, являлся очень важным властителем говна и пыли — весь его «феод» состоял из унылого карьера посреди леса, откуда рудокопы тараканили уголь. У этого «лорда» даже собственного жилья не было! Грисби буквально приютил бездомного после того как его «резиденция» в городе сгорела этой зимой. Как раз когда я с водорослями вернулся… Блин, этож я его сжег.

Черт, теперь мне стыдно!

Когда поток лести из уст погорельца иссяк и подарок в виде простенькой, но украшенной латунными розами шкатулки передали в руки ряженной в роскошное платье синевласке, она наконец разбавила поток славословия своим приторным голоском:

— Мое сердечко трепещет от вашей щедрости, милорд! Будьте покойны, я, равно как и мой благородный муж… — поверх чужих голов невеста быстро зыркнула на меня в очевидном намеке. — Никогда забудем ни ваших слов, ни поступков! Поверьте, мы навек запомним цену ваших клятв, и воздадим за них сполна!

Прозвучало настолько двояко, что даже сидящий рядом с ней Клебер недоуменно вздернул бровь, с подозрением посматривая на новоиспеченную жену. До него только сейчас начало доходить, что она не такая уж невинная виноградинка.

Эх, Филя… Сколько еще открытий чудных для тебя приготовила грядущая брачная ночь! Даже жалко, как-то. Невезучий ты все-таки мужик. Впрочем, уж лучше ты, чем я.

Когда две недели назад, еще до встречи с инспектором, я бегал по замку, лавируя между мечом Грисби с одной стороны, и соплями синевласки с другой, я наивно полагал — уговорить лорда окажется самым сложным. Хрен угадал — дольше всех выкручивался именно Клебер. Если Грисби просто хотелось пристроить жопу внучки и получить жирный надел, то Клеберу «честь» подавай. Как же так, чтобы он да матрилинейный брак заключил? Чтобы наследники не к его вшивому роду принадлежали, а к дому жены? Чтобы она главная была?

Вроде и умный дядька, но такой дурак чес-слово…

Пришлось прозрачно намекнуть, — если откажется он, то согласится «сир Гена». Посвятить пацана я могу в любую секунду, уж Эмбер-то шпагу одолжит. Тупой блеф, конечно, ибо Грисби никогда не выдал бы «виноградинку» за бастарда, но рискнуть уступить такой жирный куш племяннику горделивый дядька никак не захотел и быстро позволил себя уломать.

Синевласка же заламывала руки, упорно отрицая реальность. Чем убедительнее я говорил правду, что вовсе не собирался ее спасать, что наткнулся на нее совсем случайно, и вообще поперся за дедом, тем сильнее она уверялась в моей исключительной скромности и неописуемом героизме, все активнее шмыгая носом. Сложно ее судить, со мной всегда так — самый идиотский домысел звучит в сто раз логичнее любой реальности. Не человек, а анекдот ходячий.

В итоге, убедившись, что я лучше свой хрен в блендер суну, чем ее под венец отведу, она тоже с горем пополам уломалась. Пусть Клебер и старше ее лет на пятнадцать, но уж очень смазлив. К тому же, любит огребать плеткой по заднице и вылизывать чужие туфли… Мда, занесло меня слегка, — страшно спрогнозировать степень охреневания Фили в первую брачную ночь.

Грисби не особо порывался выдавать внучку за какого-то южного «недомерка», вдобавок из опозоренного рода, но вариантов у него попросту не осталось. Я отказался наотрез, игнорируя любые угрозы распять меня на воротах, и развилка вышла простая — либо синевласка выходит за Филю, либо за бибу. Большую такую и на воротнике у всех разом.

Не то чтобы в окрестностях не сыскалось иного безземельного рыцаря согласного на матрилинейный брак, но абы кому герцогиня надел не отдаст — уж больно ценный подарок, на который точат зубы абсолютно все вассалы. А подвесив меня за яйца на воротах, как и угрожал, Аарон не получит ничего, кроме приключений на свою жопу. С Холмом отношения портить чревато — Аллерия не забудет. Под первым же предлогом живьем сгноит.

Может статься Грисби и смог бы подыскать иную партию для «виноградинки», да сам накосячил, нефиг было цирк со своими «засадами» устраивать. Сказка про синевласку и кучу гномов успела вдоволь попутешествовать по полям и весям. Про разбойного барона и жуткого Живореза, похитивших «принцессу» слышали даже глухие. И про офигенно благородного рыцаря, вызволившего несчастную из плена мерзавцев — тоже.

Кому какая разница, как того рыцаря звали? Тем более, что у меня не было ни имени, ни намерений кого-то спасать. Легкий финт ушами и вот уже Клебер тот самый герой-любовник, сразивший Живореза и грохнувший разбойного барона. Да, ростом он не особо подходит под описания, как и в Молочном Холме не его рожа над гильдией болталась, но это мелочи. Главное что он там был. И успел рассказать об этом каждому бедолаге в Молочном замке. А самое важное — Аллерия поддержала и убедила малявку изменить условия сделки с наделом.

Все довольны, все счастливы. И даже не особо соврали, на самом деле. Все-таки, Клебер единственный, кто действительно порывался спасти «принцессу». Меня-то одноногий «принц» интересовал.

А то что синевласка на меня зубы точит да угрозами кидается… Ничего кроме усталости не вызывает. По сравнению с князем и инспектором это детский лепет. Завтра она уедет в Молочный Холм, публично «получать свадебный подарок», а через месяц вовсе про мое существование забудет. Будет ночами Клебера плетками охаживать, а днем важную леди изображать.

Аллерию только жалко. Так и вижу, как она расцвела, когда получила те письма. Как бегала по спальне, перечитывала мой кривой почерк и воображала себе невесть что. Наверняка кусала губы, мысленно сокрушаясь что служба не позволяют приехать…

Я ведь так и рассчитывал, чтобы она думала, будто я именно из-за нее от свадьбы отказался. Чтобы костьми легла, а добилась разрешения герцогини признать брак с Клебером и выдать столь желанный для Грисби надел, тем самым сохранив мои яйца от виселицы Куролюба и задницу от потных ладошек его внучки.

Бедная рыцарша — и за что я с ней так, а? Ведь теперь ждет, надеется, дни высчитывает… А я ее просто использовал. Без наркоза, но с благими намерениями. И ведь даже извиняться бестолку — такое кидалово и святые не прощают.

Во всей этой эпопее мне непонятно лишь одно — какого черта я сижу в чертоге? В смысле — на кой позвали? Мало того что хрен без имени и герба, но еще и Грисби страшное оскорбление нанес, когда от невесты отказался! Такой беспредел по меркам феодалов только кровью смыть можно… Ну ладно, допустим про «нашу помолвку» знало полтора человека и оскорбление замяли, но приглашать-то зачем? Мазохизм или маразм? Ведь не просто пригласил, буквально настоял. Едва ли не силой тащил за стол! Зубами скрипел, а тащил! Даже когда, в надежде на отказ, я поставил условие, что возьму с собой…

Ногу очень больно кольнуло, отчего я дернулся и пролил вино на штаны.

— Довольно с меня твоего бормотания, покойника утомишь! Как суфлер под сценой… — фыркнула Эмбер, откидывая двухзубчатую вилку обратно на блюдо с недоеденным куском оленины, томленой на молоке и меду.

Полная хрень — будто растаявший пломбир со вкусом мяса. Зато дорого-богато…

Нарядившись по случаю внезапного приглашения, Эллис с брезгливым выражением оглядывала прибывшую к свадьбе «нижнюю масть», всем видом напоминая, кто тут графиня, а кто говно на палочке:

— Это они именуют торжеством? Да одна моя помолвка стоила дюжину таких! — в третий раз за день завела она любимую пластинку. — Всю улицу с цитадели до площади устлали лепестками роз, а от помпезности фанфар в окрестных кварталах посыпались окна! А это? Грошовый фарс… Фронтир, провинция, нищета… Тортов и тех нет! Ну кто, кто подает на пир… Вот это⁈

Ее палец брезгливо коснулся репы, нафаршированной рыбьими потрохами.

Сидящие рядом гости недовольно кривились, один молодой рыцарь даже раскрыл рот дабы осадить заносчивую Фальшивку, но напоровшись взглядом на мою тушу, быстро отвел глаза, переключаясь на болтовню какого-то баронета о его невероятных подвигах времен царя Гороха.

И зачем я только ее притащил? Как выпьет, так начнется… Вот черта с два я ее еще раз куда-нибудь возьму! Только буянить умеет.

Тем более, нормальная свадьба. Пока они там на югах окна бьют, Грисби благотворительностью занимается — такую «поляну» у стен замка накрыл, что хоть стой, хоть падай. Полностью закрома опустошил, дабы горожанам да крестьянам пьянку закатить — весь город под стены приперся. Даже во время осады такой орды не видал.

Конечно, там все куда скромнее чем в чертоге, зато тоже нахаляву.

И во дворе замка тоже самое — после турнира и объявления победителя, который по традиции подарил невесте выигранную розу, не забыв оставить себе увесистый кошель «милостей за отвагу», там тоже столы организовали. Для гвардейцев, конюхов, и прочих оруженосцев.

Чую, Гену сегодня на себе нести придется… Как и Эмбер.

Вилка снова впилась в ногу, намекая, что я думаю вслух.

Пришлось быстро сменить тему и вернуться к моменту, где Грисби чуть ли не арканом затащил меня на эту чертову свадьбу. А вернее, к причине столь щедрого жеста. Уж не ядом угостить задумал?

— До чего же ты сообразителен… — томно вздохнула Эмбер над кубком с вином. — Одно твое существование заставляет меня презирать скромность всем сердцем. Будь проклят тот тупица, именовавший ее добродетелью!

Не добившись от меня хоть какой-то реакции, она залпом опустошила кубок и щелкнула пальцами служке с кувшином. Сразу видно, аристократия — привыкла, когда другие жопу подтирают…

Неправильно прочитав недовольство на моем лице, особистка начала разжевывать про причину «милости» Грисби к моей охреневшей роже:

— Гостей видишь? Эту крысиную свору, затаившуюся в ожидании крошек со стола будущих «лорда и леди»? Вшивых лизоблюдов, сыпящих комплименты в надежде хлебнуть из чужой чаши?

Окинув взглядом полсотни лиц разной степени благородства и чуткости слуха, я пожал плечами.

— Они тебя тоже видели. Подле трона Молочного Холма. А кто не видел, тот вдоволь наслышан о нежности юной Жиннет к твоей персоне, равно как и о твоих интересных взаимоотношениях с инспектором… Морщись сколь угодно, но не забывай — ты знаменит. Такими не пренебрегают.

По словам Эмбер, у Аарона просто не было выхода — слишком сильно я успел засветиться. И не окажись меня на торжестве, в головах гостей возникли бы нехорошие вопросы. Они скорее поверят, будто это я пренебрег Грисби, чем не он мной. А ему нафиг не надо, чтобы кто-то думал, будто он в опале у пустого трона или Молочного Холма. Политика, блин.

— Ладно, окей, раз ты как напьешься, так сразу умная, то может твой градус позволит объяснить и что инспектор затеял? На кой ляд по канализациям шарит да переулки обнюхивает?

Особистка закатила глаза:

— То же, что и ты с той буффонадой из розовых плащей… Ты как пони перед зеркалом, на свое же отражение смотришь, а все на пришлого жеребца на дыбы встаешь.

Я только отмахнулся, мигом огребая за это вилкой. Но чтобы Эмбер себе не воображала, я никогда не поверю будто инспектор просто мается дурью, имитируя бурную деятельность — не зарплате же он сидит?

Да она и сама не поверила бы, если узнала про всю эпопею длинной в сотни лет. Про императоров, божков, куриные «Граали», и тайные «масонские ложи» на службе у хрен пойми кого. За две недели я так и не решил, рассказывать или нет. Уж больно все это шизой попахивает.

Нет, федерал явно что-то затеял. Не просто так агенты вторую неделю лазят по канализациям и толпятся ночами в темных переулках. И пусть ни я, ни вампирша и не видели напрямую, так как приходилось следить с расстояния, уверен — без «бижутерии» там не обходится. Если уж за кем инспектор и повторяет, то не за мной, а за бароном. Не за розовыми, а за красными плащами. Ищет. Разнюхивает.

Что именно? А пес его знает. Я уже весь город затрахал своими вопросами в стиле а нет ли в Грисби какого-нибудь древнего подземелья, кургана, или хотя бы пещеры. Все карты перерыл, замучил золотаря до нервного срыва, но нифига не узнал. В канализации нет ни подземелий, ни драконов, ни даже вменяемых легенд со слухами. Одни крысы да агенты инспектора.

Может он не только за регентом, но и за антикваром повторяет, «эксперимент» готовит? Не просто же так «убедил» князя поздравить Грисби с торжеством и прислать ему пару обозов к свадьбе? Правда, среди бочек с засоленной сельдью и сушеного гороха не нашлось ни грамма отравы — Киара едва меня на органы не разобрала, когда я заставил ее в пятый раз перепроверить каждый мешочек.

Такое ощущение, что федерал что-то ищет, но нифига не находит. Как и барон до него. Но тем не менее продолжает сидеть в резиденции и слать агентов рыть землю носом — хреновое у меня предчувствие по поводу всего этого…

Под ворчание Эмбер, которая усиленно сохраняла вид, что ей тут совсем не нравится, свадьба потихоньку подошла к кульминации — взамен унесенных пустых блюд слуги начали раскладывать какие-то декоративные пирожки из разряда «на один зубок».

Вслед за ними в чертог втащили огромную латунную чашу непонятного назначения. Хотя, судя по целой горе соли внутри — это что-то вроде ритуальной солонки.

— Дикари… — прошипела особистка, стараясь быть услышанной доброй половиной стола. — И впрямь соли наложили! Нет, ну ты видишь, видишь⁈ Они бы еще «раздевания» устроили! Про шоколад поди вовсе не слыхали, плебеи…

— Господи, да замолчи ты уже!

Вопреки всем усилиям, двухзубчатая вилка не помешала мне забрать кубок у разбушевавшейся пьяницы. Наградив меня тяжелым взглядом, Эмбер вдруг плотоядно ухмыльнулась, приобретая сходство с Киарой:

— Какой ты нынче напористый… А ночью таким же будешь? — дохнув на меня крепким вином она заерзала под столом.

О ковер еле слышно стукнули туфли и вскоре на начищенный берец надавила стройная нога, в то время как облаченная в перчатку рука Эмбер принялась шуршать о мое колено.

Чертовы женщины… У нее пойло отобрали, а она приставать полезла — она хоть сама понимает что у нее в голове происходит? Или это просто я такой тугой? Впрочем, хрыч что-то говорил на тему, мол, на свадьбах у женщин часто крышу сносит, отчего они лезут приставать прямо под столом. Почему? Этого он объяснить не удосужился.

Срочно требовался отвлекающий маневр, ибо тонкая перчатка, скрывающая зарастающие ногти, уж чересчур близко подобралась к моему интересному месту. Еще и синевласка пырится, будто что-то заметила…

— Так это… Чего там за соль-то?

Особистка иронично вздернула бровь, собираясь отпустить комментарий о моем мастерстве выходить из щекотливых ситуаций, но вместо хрипловатого шепота, по залу разнесся бас Грисби:

— Уж насколь бы крутым норовом я не славился, но и мой дух захватывает, когда окидываю взором свой чертог! Грудь наполняет гордость от вида преданных друзей, а сердце щемит от жалости к врагам, чьего скудоумия хватит когда-нибудь осмелиться бросить вызов нашей общей мощи!

«Преданные друзья» одобрительно загудели, громыхая кубками по столу и требуя продолжения речи — заранее отрепетированной, само-собой. Никого не смущало, что вся их «общая мощь» не стоит и половины гарнизона Грисби. И это без учета прикомандированный эскадрона.

Большинство из прибывших и вассалами-то у Аарона числились чисто на бумаге — как сказала Эмбер, после потери города Куролюбу пришлось сводить концы с концами, втихую приторговывая титулами. Благо род у него древний и в сундуках пылится немало пергаментов на владение каким-нибудь местечковым фортом. А что за пару веков от форта не осталось даже камней — никого не волнует.

Многие разорившиеся феодалы так по-тихому разоренную казну пополняют, правда Грисби слишком печется о своей репутации, чтобы продавать ленные грамоты всяким купцам и прочим низкорожденным, а потому приторговывал втихаря, делая вид, будто просто «принимает» беженцев с побережья. Не тех, что голожопые крестьяне, а тех что с гербами — на титулы с регалиями петухи клали еще больше моего и резали всех без разбора.

Половина из этих оставшихся без земли «лордов» ныне занимается банальным предпринимательством наравне с купцами, а та, которой не хочется ловить на себе косые взгляды коллег по феодальному бизнесу, служит у более благополучных домов. Кто рыцарем, кто стюардом, кто интендантом, кто вообще нянькой-воспитательницей.

Почти все из них своего «сюзерена» ровно один раз видели, когда право на очередную «Потемкинскую деревню» получали. За каким хреном он их вообще на свадьбу позвал? Чтобы не втроем с молодоженами в чертоге куковать? Ну ладно, впятером — угольный дед когда-то служил управителем города, а герб той тетки с дочерью, по-моему, владеет небольшой долиной в Холмах.

Если не считать полудюжины межевых рыцарей, прибывших ради турнира и то и дело с вызовом оглядывающих меня с дальнего конца стола, то эти «сливки общества» даже на простоквашу не тянут.

— Чего-то он мутит…

— Умеешь же момент испортить… — Эмбер убрала руку из-под стола и заерзала в поисках туфель. — Монеты у него появились, а ты что думал? Даже наемники на кустах не произрастают, не говоря о гвардейцах. Война забава для очень богатых или слишком бедных…

Будто вторя особистке, Грисби сместил акцент с «друзей» на «врагов»:

— И пусть «Бороденка» дальше точит зубы на мой замок, — когда подле верные соратники, я не уступлю никому ни на стене, ни под стеной! И пусть «Разоритель» лишь посмеет вновь явить свой хищный оскал и тиранить моих верноподданных… — драматическая пауза сделала и без того прозрачный намек кристально чистым. — Я не рыбная торгашка, я потрошки в сцены метать не научен! На преступления у меня иной ответ! — рука легла на эфес меча так, чтобы даже самые тупые и пьяные поняли, к чему ведет вся эта сцена.

Вот же хрен старый… Вот же говно на палке! Да ему сейчас…

То ли от выпитого, то ли от озарения, но я действительно едва не вскочил чтобы начистить рожу Куролюбу — спасла Эмбер, чья тонкая перчатка рванула меня за промежность и заставила сесть обратно.

— Куда, болван⁈ — Эмбер потрясла хмельной головой и снова сфокусировала взгляд на мне. — Подожди, так ты не знал? В самом деле? Даже не догадывался⁈ Избирательно слабоумие! Нет, ты в самом деле бесподобен…

Ее веселое хрюканье прошлось по ушам ржавой пилой.

Хотя, она права — я и правда тупой до предела. То что Аарон ради нового надела жопу продать готов — я понял. А вот на кой ему этот надел сдался — даже не подумал… Сказочный идиот.

Не о правнуках он печется, а о своей галимой чести! Возращении своего вонючего «мухосранска» и мести ненавистному князьку!

Господи, ну как я не сообразил-то, ну? Блин! Вот отчего он ко мне в салон прибежал, когда про инспектора узнал! Вот что там за «тайные дела» за которые он виселицы боялся! Штурм готовит, союзников ищет, козел старый! И не первый день — оттого с воспитанниками и парился, потому в этот надел так вцепился — деньги, блин, нужны. На солдат, на оружие, на бог знает что еще. А еще веселее, новый надел под покровительством Холма находится. Если он призовет свою внучку к оружию, та никогда не откажет и хоть тушкой, хоть чучелом, но потащит за собой и герцогиню — малявка просто физически не сможет показать слабость и остаться в стороне. Вассалы либо живьем сожрут, либо забьют на нее и самостоятельно присоединятся к разборкам, что окажется для герцогини смертным приговором. Мюраты только того и ждут — сместят ее нафиг или на «сильном и волевом» вассале насильно сосватают, чтобы потом устроить несчастный случай, едва она родит наследника.

И этих голодранцев в гербах Грисби пригласил не ради компании, а из-за болтливых языков — чтобы слушок разнесли, что Куролюба много денег и мало терпения. Сюда как мухи на говно слетятся межевые рыцари, наемники, и прочие не одаренные совестью поганцы, охочие до золота, славы, или северной крови. Особенно — раз я на этой свадьбе сижу. Я же, блин, «хранитель переулка между булки», агент инспекторский, «негласное одобрение пустого трона». Тьфу, дебилы…

Мда. Хорошо он время подгадал — сейчас половина разговоров только про опозоренного князя и идет. Идеальное время, когда Рорик проявил слабость, а Грисби силу. Одного закидали помоями и заставили «проставиться», второй получил жирный надел и полный эскадрон. Оттого он благотворительностью сегодня и занялся, оттого закрома и опустошил — к финальным аккордам переходит, народ готовит. Чтобы освободителя с цветами встретили. Народ его и так любит, а уж на контрасте с князем вовсе за святого посчитают.

Правда… Не сходится. Инспектор же в городе, прямо при нем в атаку попрет? Куролюб же боится федерала как черт ладана, так в чем же дело? Уж не в том ли, что жирный лорд с федералом уже договорился? Твою-то мать… А ведь если подумать, федерал вполне мог подослать кого-нибудь к Грисби, как раз когда я с кошатиной в реке купался — не надо много ума, чтобы догадаться зачем я поперся в замок. То-то Аарон под конец казни явился, то-то князь всех бойцов на площадь загнал…

По краю прошли, реально по краю.

Какой дурак я… Ну дурак же, а? Еще и помогал этому жирному, тупому, седомудому козлу! Будто раз мы с ним с одного горла пили, то он чем-то отличается от остальных. Все никак не могу запомнить — у всех здесь свои цели, свои мотивы. Про эфемерное «общее» думают только двое. Один из них я, второй инспектор.

Вот кто настоящие Биба и Боба, а не вышедшая замуж синевласка, и потрошащая гардеробы одноглазка.

— Пф, вор вора вором называет…

— В смысле? — я недоуменно уставился на Эмбер.

— «Верный сын Предела» который уже один раз научил манерам «Просторского выродка»… — светлая челка кивнула на Грисби, «нехотя» рассказывающего о своих былых подвигах очередному лизоблюду. — У самого прадеды с северян, которых золотом да землями подкупили и оградились ими как щитом, а погляди, «Сын Предела»… На моих дорожных сапогах меньше грязи, чем в его речах!

К счастью, Аарон то ли не услышал выкриков пьяной блондинки, то ли сделал вид. Он сошел со своего места и двинулся вдоль гостей, сыпля по щепотке соли на каждую тарелку с пирожком. Следом за ним надрывались несчастные слуги, тащившие огромную солонку.

Вроде какая-то местная традиция. Мол, давным-давно соль в диком дефиците была на застольях знати места делились «выше соли» и «ниже соли» — солонка торчала в центре стола, четко разграничивая блатные места и те, что попроще. Сейчас, стало быть, все превратили в какой-то фарс с «крестным ходом» солонки вокруг зала. А может и не было такой традиции вовсе, может ее опять вчера придумали. Как с пустыми ножнами…

Вилка больно впилась в ногу, намекая что я забыл прикусить язык.

— Да слушаю я, слушаю! Чего тебе опять поворчать приперло, ну?

Кислая моська готовилась выплеснуть на меня потоки пьяного недовольства, но резко взорвалась хохотом, когда под возбужденный гул гостей Грисби объявил об усталости новобрачных:

— Полно радовали они нас своим обществом, вижу я по глазам — притомились. Настоль пышное застолье оставило без сил, уж тут бы до опочевальни добраться, а на наряды и вовсе сил нет…

— Нет, это неописуемая вульгарщина! Воистину дикари! — с искрой в глазах Эллис вскочила из-за стола и хихикая как девчонка присоединилась к группе женщин, собиравшихся за Клебером.

Озорство янтарных глаз чуть поугасло, когда она заметила полное отсутствие реакции с моей стороны. С кислой миной она перешла к синевласке, отчего та немедленно сморщила напудренный нос.

— Че происходит-то?

— Платья снимают. — заявил «угольный дед» уже клюя носом. — На северах такое не в чести?

— А я почем знаю?

Мужик дернул тонкими плечами, не найдя возражений.

По его словам это очередная местная традиция — отвести молодоженов в спальню и раздеть их догола. Мол, сейчас-то просто раздевают и уходят бухать дальше, оставляя молодых наедине, а вот в его времена еще и всей толпой за «процессом» следили…

Дурдом какой-то. А я еще удивлялся, почему мне так на извращенок везет — они тут все из клуба садо-мазо!

Хотя, дело наверное не в половых девиациях. Поди это из той же оперы, по которой окровавленные простыни по утрам вывешивают. Свиная там кровь или девственная — всем пофиг, лишь бы вывесили. Если с простыней уши растут от престолонаследия и пресечения слухов, что новорожденный наследник — не наследник, а бастард от соседа, то здесь… Не знаю, наверное раньше совсем мелких детишек женили, которые не знали с какой стороны у них письки растут. Без инструкций бы никак не справились.

А потом уже чисто по «традиции» смотреть начали. Странные они какие-то… Так кичатся своим происхождением и косятся на темны суеверия крестьян, хотя сами вообще ничем от них не отличаются.

Поскольку мужчины к сей офигенно важной традиции не допускались, я быстренько слинял из зала во двор. Продолжать пьянку до утра у меня никакого желания не оставалось.

У меня там инспекторы богов призывают и феодалы очередную войну готовят, не до раздеваний! Князя надо хотя бы предупредить. Тушкой, чучелом, но надо. Хватит уже сиськи мять, а то реально кровища рекой польется — простыней не напасешься. Правда как к нему подобраться? После всего случившегося он меня наедине никогда не примет — ему публичную казнь, или хотя бы унижение подавай. Ну да ладно, придумаю что-нибудь. Записку подброшу, уже начало.

Во дворе замка бушевали дебаты. Судя подбитым фингалам — гвардейцы успели выяснить отношения на тему, кто круче — те кто с эскадрона или те, кто с гарнизона. Гарнизон проиграл со счетом семь разбитых рож против двух.

Со скамей оруженосцев и пажей раздавался до боли знакомый голос, пересказывающий сражение между Клебером и «Щедрым» живодером.

Правда, с Клебером чутка напутали…

— Собственноручно гарду ему в голову всадил! За клинок хватился, и ка-а-ак… Едва вытащить сумел — сапогом упереться потребовалось! Недаром «Щедрым» его нарекли, все штаны мне своей грязной, бесчестной кровью запятнал…

Заметив меня Гена радостно воскликнул.

— Сир! Как славно что вы здесь! — он призывно поднял жестяную кружку, но не сумев ее удержать, бесповоротно заляпал штаны густым пивом. — Расскажите этим, не слышавшим пения стали недомеркам, про наш штурм разбойного лагеря!

Половина «недомерков» оказалась выше Гены на пару голов, но литры выпитого бухла сглаживали разницу в его глазах. Очевидно, пацан настолько расслабился в моем обществе, что спьяну не находил ничего зазорного в том, чтобы звать меня поддержать его вранье.

Мда, воспитатель из меня еще хуже чем тренер. По стопам хрыча иду, не иначе.

— Киара где?

Чуть покачнувшись, пацан сделал недоуменную рожу. К счастью, его соседи по столу были куда наблюдательнее и едва не синхронно указали на низкую башню, пристроенную к основной цитадели.

— С этим ушла… — завел ровесник Гены, очевидно служащий какому-то межевому дуболому. — Гвардейцы «Пиявкой» величали…

Походу, напросившаяся с нами ведьма успела познакомиться со всем двором, о чем свидетельствовали щеки отдельных оруженосцев, зардевшиеся при одном упоминании ее имени.

— Пиявочником.

Пацан пьяно пожал плечами и засадил короткий нож в недоеденную куриную ножку, начиная кусать прямо с лезвия. Вообще в сопли упились, блин… Я конечно все понимаю, сам не раз бойцам по праздникам наливал, но одно дело налить, а другое… Вот это.

— Дом офицеров… — заключил я последний раз обведя взглядом двор и переключившись на башню.

Свет в бойницах не горит, криков не доносится, дьявольского смеха не слыхать… Чего они там делают-то?

— Пиявок жуют или нечто схожее. — откликнулся Гена, недовольно тряся своей опустевшей кружкой. — Они порядком утомили нас спорами о каких ядах и отравах, а нынче, как известно, отправились экскременты делать.

Задумавшись словно что-то забыл, Гена хлопнул себя по лбу и добавил «сир».

— Эксперименты. Хотя… Может ты и прав — евнух от того черпака до сих пор не отошел, все в развалку ходит. Ладно, забей, не делай такие глаза. Ведьму… Тьфу, то есть аптекаря можно не ждать, короче.

Убедившись что вампирша все так же торчит у конюшен, кормя лошадок с руки, я нехотя согласился «почтить» стол оруженосцев своим присутствием. Один хрен Эмбер ждать — сама она до города уже не доберется, а оставаться на ночь в какой-нибудь келье я точно не стану.

Несмотря на то, что у молодых не стояло ничего крепче пива, их стремление напиться оказалось сильнее градусов. К моменту появления из-за двери шатающейся блондинки, мой глаз дергался не хуже танцора с эпилепсией. Все эти «а правда что вы дракона видели и ведьму зимой сожгли» достали еще на первой минуте. А уж когда, заметив мою тушу, к нашим лавкам подтянулись гвардейцы в надежде разрулить споры «кто круче»…

Получив настойчивое предложение покинуть сей рассадник пьянства и любопытства, Эмбер на миг надулась, явно желая продолжения банкета, но так же стремительно просветлела. То ли вспомнила что выпивка у нее и в кабинете есть, то ли мысль о постели привлекла.

Особистка уже переобулась в сапоги, брезгливо вручив оруженосцу свои туфли, а я все ждал пока вампирша «напрощается» с лошадюгами. Зря я ее взял — надо было в городе оставить, чтобы приглядывала за действиями агентов и телодвижениями дружины. Но это был первый раз когда она о чем-то попросила и я не нашел сил, дабы отказать. У нее и так вся жизнь из отказов, запретов, и «ответственности» состояла.

Правда, на кой черт она просилась, раз пить не пила, есть не ела, только в конюшне торчала да по стенам бледной тенью гуляла? Одной оставаться не хотела?

Кое-как собрав свой цыганский табор и добившись открытия ворот, мы наконец выползли за из-за шумных стен в еще более неугомонный мир. Солнце склонилось за лесом и бесконечный парад грубых столов встречал всполохами костров. Значительная часть горожан, по большей частью мужская, все еще продолжала «праздник» пуская сложенные для них столы на дрова, и разыскивая среди гор пустых чанов все еще булькающие. Среди этой вакханалии за порядком уже никто и не пытался следить — северян к замку по понятным причинам не пускали, а гвардейцы и сами «напраздновались» до поросячьего визга.

Попытавшись оценить общую вместимость мест, которой едва хватило на половину пришедших, я плюнул на первой полутысяче — бардак космических масштабов. Полдня слуги с гвардейцами прямо на кострах бухло с кашами варили и, судя по масштабам, половина из них к вечеру повесилась на ближайших ветках. Ну, или напилась с горя, что вероятнее.

Ладно хоть к нам никто не пристает и не требует «пару бочонков», в отличие от поднимающих ворота обратно гвардейцев. То ли моей туши опасаются, то остатки среди столов искать надежнее. Последний раз оглядев ряды кострищ и стоящие на них дощатые чаны, я пожал плечами:

— Зато теперь понятно, куда исчезли присланные князем телеги…

Пользуясь тем, что вампирша тащила Гену впереди, Эмбер еще сильнее облокотилась на мою руку, старательно прижимаясь грудью:

— До сих пор не верю, что ты отказался от лена ради меня… То есть, я безусловно стою того, но…

— Хорош перегаром дышать… И ты тут не причем. Какие нафиг свадьбы, когда меня сегодня-завтра инспектор повесит, а?

— Разумеется, причем здесь я? И позвал ты меня лишь чтобы побесить Куролюба, а не дать понять его внучке, что между вами все кончено. Пф, я быстрее поверю, что рыбы летают!

Я лишь покачал головой — толку объяснять? Аллерии что-то втолковать пытался, да разве ее это остановило? И Эмбер теперь той же дорожкой бредет, обманывая себя будто я от нее без ума.

Впрочем, может раньше так и было? Еще в самом начале. Может и было, не помню. Но точно не теперь. Не то чтобы она мне разонравилась, но…

— Пропал элемент выбора… — вставила Эллис, намекая что я опять думал вслух. — Романтика и ответственность не уживаются. Из эротического приключения я явилась каждодневной рутиной… Еще одним мечом в твоем рыцарском копье. Выше напудренной потаскухи, но ниже бастарда.

Зашить, зашить рот к чертовой матери! Блин, если она сейчас истерику закатит…

Но вместо этого она оросила округу заливистым смехом:

— Отомри! — она щелкнула меня пальцем по лбу. — И дыши глубже. Я не крестьянская девка, и мне не потребны каждодневные подвиги, равно как и эфемерные признания в чувствах. К тому же, я знаю тебя куда лучше, чем ты думаешь…

— Последний кто так говорил получил дневником по роже…

Угроза вырвалась у меня сам собой, но Эмбер это не оттолкнуло. Напротив, она лишь сильнее обхватила мою руку, едва не повисая на плече.

— Еще матушка говорила, что после семяизвержения мужчины всегда чувствуют стыд за полученное удовольствие… Лучшего момента для дамских уловок не найти. Но ты? У тебя вся жизнь как большое семяизвержение. Даже обиду изображать кажется преступным…

— Эмбер, блин, если ты сейчас скажешь что-то типа «ты не псих, тебе просто грустно», я тебе… Без шуток, я тебе реально по жопе дам! Завались нахрен, ладно?

— О да, отвадил пчелу медом… — ничуть не испугавшись, особистка продолжила играть на моих нервах. — Проблема в том, что тебе хорошо. Я нравлюсь тебе, твой бастард тоже. Даже крашенная в пурпур грошовая девка прельщает своим скудоумием. И затмивший звезды титул и подобострастие грязнорожденных… Оттого тебя и манит к себе каждая драконья пасть. Боль искупляет, избавляя от ответственности, а наслаждение…

— Господи, какая чушь…

— О, так это не ты прошедшей ночью руку над свечой держал? Тогда разумеется, тогда чушь… В самом деле, я же всего-навсего женщина, что я могу ведать о наслаждении и боли?

Не желая прибегать к насилию, я постарался покрепче стиснуть зубы дабы вытерпеть ее пьяный бред. А может и не бред… Я уже не первый день замечаю за собой странную тягу к мазохизму. Впрочем, все равно — терпеть не могу когда кто-то ковыряется в моей башке, пытаясь рассмотреть каждого таракана. Это по отдельности они простые, понятные, и даже забавные, а когда все вместе бегают да усами шевелят…

К воротам Эмбер настолько пропитала меня своим перегаром, духами, и умозаключениями, что я уже готовился взять ее прямо здесь, лишь бы заткнулась. Но пустующая стоянка караванщиков оказалась притягательнее.

— С-с-сир? — даже Гена прекратил «впечатлять» аутистку своими достижениями в спорах с братьями по разуму и тоже уставился на пустырь возле ворот.

Ни рогачей, ни телег… Одни «кучки» остались. То ли князь решил перевести пустые телеги поближе к резиденции, опасаясь как бы и их не пустили на столы, то ли…

Отсутствие дежурной двойки у стены заставило отбросить размышления на потом и ломанутся паровым катком к воротам. От резкого форсажа, все еще цеплявшаяся за мой локоть Эмбер не удержала равновесия и лишь благодаря подоспевшему Гене избежала падения в грязь.

Вместо «спасибо» она окатила «грязного бастарда» бранью, но мне было уже все равно. Промаршировав к гарнизону я едва не с ноги раскрыл дверь.

Освещаемая лишь огоньком тлеющей печи мрачная столовая звенела пустотой. Быстрый марш меж осиротевших лавок, на которых еще не высохли хлебные «тарелки» и взлет по лестнице заставили поежится от накатившего холода — кабинет сотника встречал такой же безлюдностью.

Арсенал, кладовая, казармы… Ни встретив ни единого бородача я вылетел из гарнизона и не обращая внимания на недоуменные возгласы Эмбер, сирканье Гены, и тень непонимания аутистки, заспешил по улице. Сгоревшая резиденция «угольного деда», вымершая площадь, обломок фонтана у ворот в сад резиденции, отныне прозванный в народе «висельным»…

— Эй, у тебя уши заложило или вша в подпругу укусила⁈ — запыхаясь от недовольства и внезапной пробежки, нагнала меня Эллис. — Когда я сказала про скачки, я имела в виду вовсе не прогулки галопом!

— Засада? Провокация? Отвлекающий маневр? Не, бред…

— А вот тут не согласна, по мне звучит как форменный бред!

Но едкие комментарии волновали меня еще меньше пьяного сирканья оруженосца, едва борющегося с рвотными позывами от внезапной пробежки.

Гарнизон пуст точно так же, как двери резиденции. Ни караула, ни патрулей — даже «кучек» не оставили. Готов поставить задницу Грисби, внутри салона так же безлюдно, как и на улице.

В чем же, блин, дело? Отчего все внезапно сорвались и свалили черти куда? Вот так, с бухты-барахты оставив полные арсеналы и забитые кладовые? Ладно, это глупый вопрос — инспектор приказал, а князь взял под козырек — все понятно.

А вот в чем причина такого резкого финта ушами и внезапной потери интереса к еще недавно драгоценному Грисби… Еще утром федерала и напалмом из резиденции было не выкурить, а тут на тебе — свалил тихой сапой, пока весь город бухал на свадьбе. Еще и всех северян прихватил.

То ли он решил организовать себе экскурсию по северным красотам, то ли что-то нашел. Что? А пес его знает. Но что-то очень важное. То, что очень давно искал. И это нечто находится совсем не в Грисби.

Либо так, либо под городом тикает ядерная бомба. С расщеплением атома у местных еще хуже, чем со здравым смыслом, так что выбор очевиден.

Едва я приблизился к дверям, как те медленно распахнулись, являя нечто настолько ужасающее, что у меня перехватило дух. Черная бездна воззрилась прямо в душу, удушая в зародыше мой еще нерожденный вопль, полный…

— Милорд? А вас каким песком сюда надуло? Вы же до самого утра… — за карандашным наброском писюкастого явления, выполненного рукой почившего антиквара показалась смуглая физиономия евнуха.

Удерживая кипу измятых портретов демонов в одной руке и мучной мешок в другой, он замер посреди дверей.

— То есть, я желал сказать, как же я польщен вашим преждевременным возращением милорд! Однако вынужден с прискорбием сообщить, что вопреки моей стремительности, подлые северные варвары все же забрались в вашу сокровищницу и…

Из раздутого мешка о ступень звякнула «серебряная роза». Глаза менеджера испуганно округлились, а губы уже расплылись в заискивающей улыбки, но мне было не до оправданий. Раз они и казну не потрудились вычистить, то тут может быть только один вариант. Нашел он таки, «Грааль» свой куриный.

— За Киарой, бегом-марш! Трассером-трассером! Да не ты, дебил малолетний! Спать пошел! — ухватив шатающегося оруженосца, я пихнул его к евнуху, тщетно старающемуся заткнуть пальцем дыру в треснувшем мешке.

Аутистка правильно поняла намек и развернувшись на месте, бегом устремилась через сад. Не знаю чем мне поможет страдающая от недотраха ведьма, но она хотя бы трезвая. В отличии от остальных.

Эмбер усиленно дула губы, не обрадованная потерей интереса к ее персоне, евнух блеял какую-то дурь, в стиле «просто прибирался к вашему прибытию, а не выносил кассу пользуясь моментом». Феодалы и их заговоры, эксперименты антикваров вместе с жертвоприношениями Айболитов… Все это показалось таким мелким и ничтожным, на фоне зарождающегося шума где-то в глубине затылка.

В алкоголе ли дело, или нет, но я почти слышал как электронный голос начал обратный отсчет.