Рыжая кошка

Глава 10

— Я сказал ему, что вы присматриваете себе вещицу, — произнес Чез Монро, — и что вы при деньгах. — Он улыбнулся и пригладил небольшую треугольную бородку рукой, на мгновение став похожим на упитанного кота. — И внезапно он загорелся помочь.

Монро сунул сотовый телефон в карман пиджака и сел напротив меня. Внимательно осмотрел бокал с вином и решил, что тот почти пуст. Поднял бутылку вина, чуть наклонил в мою сторону. Я покачал головой. Он пожал плечами и наполнил свой бокал.

— Тодд всегда рад послужить искусству, — продолжал Монро, — особенно если это увеличивает стоимость его собственной коллекции. — Он пригубил вино и удовлетворенно вздохнул.

— Он назначил время? — спросил я.

— Сегодня вечером. Он перезвонит мне и скажет когда. — Монро снова занялся заказанным на мои деньги ленчем. Подцепил остатки кассуле, одновременно изучая десертное меню.

Найти Чеза Монро было нетрудно. Когда в воскресенье вечером я вернулся домой, слова Рикки все еще крутились у меня в голове, а беспокойство усиливалось. Я думал о видео Холли. Если я хочу понять, чем она занимается — и, может быть, узнать, чего ей надо от моего брата, — надо посмотреть их самому.

Я вернулся на блог «Сладкая пена» и оттуда по комментариям Взбить-до-густоты перешел в другой посвященный современному искусству блог под названием «Полицай арт-хауса». Это оказалась «своя территория» Миксера. «Полицай» представлял собой более жесткую версию «Сладкой пены»; кроме размышлений Миксера о последних выставках в галереях, музеях и на аукционах, здесь нашлись и длинные разговоры об аниме, видеоклипах, татуировках и моде на кеды. Очевидно, любимым присловьем Миксера было «блин».

Я щелкнул по ссылке «Профиль» и узнал, что Миксер не только владелец «Полицая», но и «живущий в Нью-Йорке независимый писатель, художественный критик и консультант по приобретению произведений искусства». Я поразмыслил над этим описанием и кликнул «Написать мне». В письме я не стал уточнять, какая именно консультация мне нужна, зато недвусмысленно намекнул на собственную платежеспособность. И добавил номер своего телефона. Вероятно, спрос на независимого писателя (он же художественный критик, он же консультант по приобретению произведений искусства) был невелик, потому что ждать его звонка пришлось меньше часа.

Я сказал Миксеру, что интересуюсь творчеством Кассандры 3., хочу увидеть ее работы и нуждаюсь в помощи. Моя проблема Миксера не удивила.

— Я так понимаю, вы пообщались с доном Орландо? — спросил Монро. Голос у него был хриплый и ироничный.

— Боюсь, мы не понравились друг другу.

Он фыркнул.

— Вы оказались в хорошей компании, друг мой. О. просто помешан на контроле, особенно когда речь идет о Касси. Я одно время думал, это немецкие закидоны, но теперь полагаю, что это у него, блин, такая стратегия. Тайны для избранных наделали много шума в определенных кругах и сотворили настоящее чудо с ценами.

— Чудо, — повторил я. — Можете устроить мне просмотр?

— Просмотр с прицелом на приобретение?

— Таков общий замысел.

Мы поговорили о его гонораре, но я не особенно торговался. Мне нужно было заинтересовать его; в любом случае это будут деньги Дэвида. Когда мы обо всем договорились, щелкнула зажигалка. Кажется, Монро расслабился и рвался в бой.

— Я обо всем договорюсь. Мы можем встретиться завтра. Скажем, за поздним ленчем.

Монро выбрал «Кузен Дюпре» — новое и сильно разрекламированное бистро в Верхнем Ист-Сайде — и опоздал. Через двадцать минут после назначенного времени в дверях появился кругленький человек лет сорока в сильно потертом пальто из верблюжьей шерсти и поношенных туфлях «Гуччи». Он говорил по сотовому и курил сигарету. На пороге его остановила менеджер и оставила докуривать на улице, однако он и не подумал качать права. Я наблюдал в окно, как он дымит и снова звонит по телефону. Спутанные волосы — черные и блестящие, как и глаза, сверкающие над румяными щеками. Все это, вместе с лукавым, пухлым ртом, придавало ему вид потрепанного херувима.

Монро осушил бокал.

— Точно не хотите десерт? — спросил он. Я покачал головой, он бросил на меня подозрительный взгляд и заказал флан. Он изучал список сотернов, когда я кашлянул.

— Сколько видео вы просмотрели? — спросил я.

— Пять, — тут же ответил Монро. — От номера два до номера пять и «Интервью номер восемь».

— А сколько их всего?

— Пока двенадцать.

— Что они собой представляют?

На этот раз Монро ненадолго задумался.

— Не буду портить вам впечатление, пытаясь описать их, — наконец ответил он, — и в любом случае я бы не воздал им должного… но… вот вам мое мнение. Это, блин, блестяще. Определенно они чертовски замысловатые, странные до какой-то извращенной дрожи, но, блин, блестящие. Увидите.

Принесли флан, и Монро успел съесть почти половину, когда зашипел телефон. Он поднял брови, извинился и снова отошел к бару. Вернулся Монро с довольной улыбкой на лице.

— В девять, — объявил он. — У Тодда.

Оставалось как-то убить пять часов. Один из них, несмотря на холод и застывшие ноги, я потратил на пробежку вдоль Гудзона. Телефонный звонок поймал меня в дверях. Звонила Клэр.

— Я только спросить, не хочешь ли ты, чтобы я вернула ключ. — На заднем плане слышались уличные шумы.

— Меня несколько удивило, что ты не оставила его в субботу.

— Я думала об этом. Хотела даже швырнуть его тебе. Так отдавать или нет?

— Нет, — ответил я. — Где ты?

Молчание. Наконец тихое:

— Неподалеку.

— Зайдешь?

— Не знаю. — Отбой. Но когда я вышел из душа, она уже сидела на софе. Прямо в куртке, окруженная синеватыми сумерками. В руке она вертела ключ.

— Все еще хочешь швырнуть? — спросил я. Завязал пояс халата и сел за стол.

Серые глаза Клэр потемнели.

— Это слишком легко, — тихо сказала она. — И не причинило бы никакого вреда.

Я улыбнулся:

— Прошу прощения за субботу.

— За что именно?

— За ненужное любопытство.

— Это было любопытство? Меня, скорее, удивляет, что ты не спрашивал раньше. Все равно дело не в этом.

— В чем же?

Она тяжело вздохнула, встала и медленно пошла вдоль книжных полок. В сумерках ее распущенные волосы казались белыми.

— Выбор времени. Ты страшно неудачно выбираешь время.

Я кивнул.

— Тогда прошу прощения за неудачно выбранное время и за бестактность.

Клэр рассмеялась — коротко и горько.

— Бестактность? Несколько лет лечения, может быть, прием лекарств — и, возможно, у тебя получится стать бестактным. — Она прислонилась к чугунной колонне и скрестила руки на груди. — Кроме того, бестактным может быть близкий человек. Считаешь, это слово тебе подходит?

— Во всяком случае, друг.

Еще один смешок.

— Друг с привилегиями? Постоянный партнер для траха?

— А как еще меня назвать, если не другом?

Она что-то пробурчала, я пересек комнату и остановился перед ней в тени. Она склонила голову, плечи дрожали.

— Как меня назвать? — снова спросил я. Горло сжалось, голос звучал словно издали.

Клэр наклонилась вперед и ткнулась мне в плечо. Постучала в грудь ключом.

— Да не знаю я, — пробормотала она. — Ты же, черт побери, детектив, вот и разбирайся. — Потом она положила ключ в карман, подняла голову и поцеловала меня.

Когда я ушел в душ, Клэр спала, а когда вышел, ее не было. Я быстро оделся (серые фланелевые брюки и черная водолазка) и направился на подземке в Бруклин.

Чез Монро ждал на углу Президент-стрит и Хикс-стрит — курил сигарету, говорил по сотовому и притопывал от холода. Воротник пальто из верблюжьей шерсти поднят, в темных глазах отражается свет уличного фонаря. Он простился и захлопнул телефон.

— Захватили поп-корн и газировку? — улыбнулся Монро. Взял меня за локоть и повел в сторону Генри-стрит. И не смолкал до самого дома Тодда Герринга.

— Тодд — крупный юрист в сфере музыкального бизнеса, — рассказывал Монро. — Он купил этот дом два года назад — тогда же, когда сменил прежнюю жену на модель поновее, — и с тех пор потихоньку реставрирует. Пока единственное, что ему удалось закончить, — это домашний кинотеатр, так что нам повезло. Он покажет сегодня «Интервью номер два» и «Интервью номер четыре».

Дом Герринга оказался большим четырехэтажным особняком. Перед ним стоял мусоровоз, фасад скрывали леса. Широкая лестница вела от тротуара к высоким черным дверям. Монро навалился на звонок и осклабился в видеодомофон.

Долговязый рыжий мужчина в джинсах и футболке с логотипом «ФУБУ» провел нас в прихожую с высоким потолком, застеленную защитной пленкой и припорошенную штукатуркой.

— Чез, брат мой, — провозгласил рыжий хорошо поставленным низким голосом, сжал Монро в стилизованном «мужском» объятии и легко ткнул в спину кулаком. Монро все это явно забавляло.

— Тодд, дружище, — ответствовал он. Ему даже удалось не засмеяться. — Это Джон Марч.

— Рад познакомиться, братишка, — сказал Тодд и поднял кулак. Я легко стукнул по нему своим.

Тодд Герринг был высокий, тощий и веснушчатый. Его оранжевые, как морковка, волосы стриг дорогой парикмахер, но в них виднелась седина и, несмотря на все эти кулаки и «братишек», я решил, что ему лет пятьдесят.

— Мы пойдем вниз, — объявил Тодд и повел нас мимо винтовой лестницы и множества банок с красками к другой лестнице, более узкой.

Пол подземного этажа был застлан толстым ковром, стены обшиты панелями с встроенными галогеновыми лампами. Мы прошли за Тоддом по еще одному коридору, мимо небольшой, прекрасно оборудованной кухни.

— Кто-нибудь хочет выпить? — спросил хозяин.

Я отказался, но Монро попросил пиво. Тодд прихватил ром «Карта бланка» и кружку из матового стекла и повел нас в салон. Щелчок выключателя — со стен и потолка полился приглушенный свет. Перед большим экраном четырьмя изогнутыми рядами выстроились двадцать мягких кресел вроде тех, что бывают в театрах. Тодд подошел к черному шкафчику в дальнем конце зала и начал возиться с техникой.

— Садитесь куда хотите, — предложил он. Щелкнул выключателем, и с потолка в передней части зала тихо спустился большой плоский экран.

Чез сел в центре второго ряда и пристроил бутылку пива и стакан в углубления в подлокотниках. Я побродил по залу и остановился у стены, возле пары деревянных ящиков. Одного размера — примерно двенадцать дюймов на пятнадцать и на четыре дюйма в глубину. Застекленные. Один из вишневого дерева, другой из серебристого клена, внутри виднеются полки и ниши, отнюдь не пустующие. Сильно напоминают коробки Джозефа Корнелла.[8] Я приблизился и опустился на колени, чтобы разглядеть получше. По спине пробежал холодок.

— Она называет их реликвариями, братишка, — сказал Тодд. — Самодельные, есть в каждом ее фильме, но я бы отложил знакомство с ними на потом. Так будет понятнее, а впечатление… сильнее.

Я посмотрел на Чеза, и тот кивнул.

— Вопрос контекста, — добавил он и глотнул пива.

Я снова кивнул и сел позади Чеза. Тодд погасил свет, в зале стало темно, а я попытался представить, в каком контексте может стать понятнее то, что я увидел за стеклом.