Рыжая кошка

Глава 7

Волосы Клэр веером рассыпались по голой спине, дыхание было медленным и тихим. Я натянул одеяло ей на плечи, накинул халат и пошел в гостиную. Уснуть все равно не получилось бы. Я выпил стакан воды и посмотрел в окно. Полночные улицы были пусты, серпик луны плыл над горизонтом, обесцвеченный городскими огнями и одинокий, как обручальное кольцо в ломбарде. Я налил себе еще воды и взялся за сценарии «Клуба лжецов» и «Гнезда».

После двух прочтений ни в одной из пьес особого смысла не обнаружилось. И Лайза из «Налл спейс», и Мойра Нил из театра «Гимлет» были совершенно правы. Семейные психологические драмы с бессвязными разглагольствованиями, резкими, сбивающими с толку изменениями времени и места, насыщенные символами и намеками, очень личными и загадочными до полной недоступности.

Насколько я понял, действие «Гнезда» происходило на космическом корабле в далеком будущем, а «Клуб лжецов» располагался в современном пригороде в Коннектикуте. И хотя вычленить осмысленное повествование из обоих произведений было нелегко, оба, похоже, сводились к истории о самовлюбленном и деспотичном отце, его чудовищной, хронической неверности и разрушительном влиянии этих обстоятельств на его жену и дочерей.

Нескладные и непонятные (что, впрочем, не редкость для современного театра), пьесы Холли, однако, не грешили поверхностностью. В диалогах между жестоким отцом и дочерьми слышалось истинное чувство, а читать их было мучительно и грустно… а иногда и страшно. При повторном чтении я осознал, что некоторые реплики пугающе напоминают сообщения, которые Рен оставляла на телефоне Дэвида.

Я устал, и взгляд со страниц скользнул к окну, к светлеющему небу. Разум цеплялся за клочки жизни Холли Кейд: незадачливый театр «Гимлет», резкий голос и подозрительный взгляд сестры, громоздкая фигура Пупса, любопытный и перепуганный сосед. Я отложил рукописи и подумал, не пробежаться ли. Но вместо этого сварил кофе.

В десять, когда Клэр проснулась, мансарду заливал ослепительный зимний свет. Клэр прошлепала через гостиную, полуголая и сердитая. Я сидел за столом — пил кофе и читал «Таймс». Она бросила мрачный взгляд на меня, потом на мою кружку и просипела:

— Есть еще?

— Хочешь?

Она кивнула, и я пошел на кухню и налил ей черный кофе.

— Дай Бог здоровья. — С этими словами Клэр ушла в ванную, прихватив кружку и пакет с вещами. Через полчаса вернулась, благоухающая мылом, в джинсах и короткой футболке с изображением мотоцикла «Нортон». Небрежно заплетенная коса, босые ноги. Пустая кружка из-под кофе.

— Еще? — спросил я. Клэр кивнула. Я снова наполнил ее кружку, она забрала пару газет и ушла на софу. Я вернулся к сценариям.

При третьем прочтении я обнаружил, что понимаю все меньше, и начал раздражаться. Выжав из диалогов все, что можно, я обратил внимание на имена персонажей. В «Гнезде», кроме Рен и Фредерика, фигурировала еще и мать по имени Ларк, и старшая сестра Робин.[4] В «Клубе лжецов» отца снова звали Фредерик — Фредерик Зеро, а дочерей — Кассандра и Медея. Мать звали Еленой. Птицы и греки. Есть ли в этом смысл? На книжных полках пылились Аристофан и Еврипид в пожелтевших бумажных обложках. Я не заглядывал в них со времен колледжа и теперь размышлял, не отыщутся ли в них ключи к работе Холли. Или, как и многое другое в ее пьесах, аллюзии на классику важны только для нее самой? Я вздохнул и бросил рукописи на стол.

Клэр развалилась на софе, положив босые ноги на подушку. Она уже прочитала и «Таймс», и «Джорнал» и теперь продиралась через принесенную откуда-то толстую биографию Энди Уорхола. Услышав мой вздох, она посмотрела на рукописи и на меня.

— Решил заняться шоу-бизнесом? — поинтересовалась Клэр. Вытянула ноги и провела маленькой белой ступней по софе.

— Разве не все им занимаются — хоть минут по пятнадцать?

— Я считала тебя единственным исключением.

Она захлопнула толстый том, встала и подошла к окну. Пара чаек кружилась в небе, дралась из-за объедков. Клэр наблюдала за ними, обняв себя за плечи.

— Ты уже купил машину? — спросила она через некоторое время.

— По-прежнему езжу на прокатных.

— Хочешь, возьми машину завтра… может, махнем куда-нибудь на день?

Это было ново. Я схватился за кружку с кофе.

— Куда-нибудь — это куда, например? — медленно произнес я.

— Все равно… куда-нибудь из города. Куда-нибудь, где можно погулять и на знакомых не наткнуться.

Клэр смотрела на чаек, я размышлял.

— У меня есть кое-какие дела, но если я успею до завтра, то конечно.

Клэр кивнула — по-прежнему стоя спиной ко мне. Через некоторое время она надела сапоги, взяла пальто, водрузила на нос темные очки, поцеловала меня в уголок рта и ушла, оставив аромат духов.

Я взялся за телефон. Было около часу, а мне так и не перезвонили ни Джин Вернер, ни другие бывшие участники театра «Гимлет», которым я оставлял сообщения. Первым я позвонил Вернеру, но не попал даже на автоответчик. После дюжины гудков я сдался. Следующим стал Кендалл Фейн из Лос-Анджелеса — с аналогичным результатом. С Терри Гриром мне повезло больше. Он по-прежнему жил в городе, по-прежнему играл в небродвейских театрах и — ура! — был дома.

Я накрутил еще пару миль на историю об аварии, а Гриру очень хотелось поговорить. Голос у него был молодой и дружелюбный, и хотя ничего нового он не сообщил (нет, он не поддерживает отношений ни с кем из театра «Гимлет»; да, Холли и Джин помнятся ему обидчивыми и эгоцентричными; да, пьесы Холли можно назвать в лучшем случае проблемными, но сама она потрясающая актриса), он все-таки оказался настоящим кладом. У Грира сохранились фотографии.

— Моя девушка как раз вчера вечером разобрала соответствующий ящик стола. Я собирался выбросить это старье, но она все сложила в коробку. Это не художественная съемка, просто любительские снимки — мы фотографировались после последнего представления «Клуба лжецов», в баре. Больше мы вместе не работали.

— В моем положении и любительские снимки — клад, — признался я.

— Надо думать, — хмыкнул Грир. — Что ж, можете забрать их когда угодно: здесь всегда кто-нибудь да болтается.

Фотографии.

Я позвонил Дэвиду на сотовый, попал на голосовую почту. Правда, брат вскоре перезвонил. Он был в машине — ехал в аэропорт, — и не один. По голосу я узнал старшего брата Неда. Дэвид молча выслушал мой рассказ о поездке в Бруклин, о разговорах с бывшими актерами «Пытливого театра» и о фотографиях Грира. Ответил он сугубо деловым, нарочито нейтральным тоном:

— Все это звучит разумно. Я возвращаюсь во вторник вечером. Точнее договоримся в среду.

Он отключился, и я пошел к дверям.

Грир жил довольно близко — в видавшем виды кирпичном особняке на Двадцать второй Западной улице, недалеко от Десятой авеню. Его квартира находилась на втором этаже, и, судя по количеству имен на почтовом ящике, он делил ее еще по крайней мере с тремя соседями. Самого Грира дома не оказалось, но, как он и обещал, квартира не пустовала. Сосед — долговязый парень лет двадцати, с белокурыми волосами и жидкой бороденкой — появился в дверях в футболке с символикой Колумбийского университета и в облаке конопляного дыма. Отдал мне конверт, кивнул и захлопнул дверь.

Мое «спасибо» досталось пустому коридору.

Я вскрыл конверт прямо в тесном холле. Обнаружились две цветные фотографии. На них были изображены двое мужчин и три женщины за поцарапанным деревянным столом в угловой кабинке бара. На столе стояли пивные бутылки и несколько пустых стаканов из-под виски с содовой, горела свеча под красным стеклянным колпаком.

Бледная женщина, крайняя справа, смотрела мимо камеры и, возможно, мимо стен. Густая грива рыжеватых волос, обрамляющих заостренное иконописное лицо. Удлиненный изящный нос над большим скорбным ртом, темные пятна глаз. На ней была обтягивающая черная футболка, обрисовывающая круглую, полную грудь. Белая рука лежала на столе.

Даже при плохом освещении она была похожа на Рен в описании Дэвида. Интереснее, чем я предполагал, откровенно красивая. Я почти не сомневался: это она. В записке, нацарапанной на конверте, говорилось, что это и есть Холли Кейд.

— Да она просто равнодушна к нему, — заметила Клэр. Она сидела за кухонным столом, пила водку с тоником и рассматривала фотографии Терри Грира. Свет угасающего дня лился в окно, согревая цвет ее волос. — Он влюблен, а ей до лампочки.

Я смешивал клюквенный сок с содовой и ел холодную кунжутную лапшу, принесенную Клэр.

— Кто к кому равнодушен? — спросил я.

— Рыженькая к парню, который сидит рядом с ней.

Парень, как я знал из записки Грира, был Джин Вернер.

Темные волосы собраны в хвост, чисто выбрит, если не считать аккуратной бородки. Плетеный шнурок на запястье, золотое колечко в левом ухе, красиво очерченный рот улыбается, взгляд устремлен на Холли. Я помешал напиток, отхлебнул и взял фото.

— Ты так думаешь?

— Тут и думать нечего — язык жестов все объясняет, — сказала Клэр. Она была права. Вернер сидел, повернувшись к Холли, одна рука лежит на спинке ее стула, будто обнимает, другая — на столе, отгораживает от остальных. Взгляд устремлен на лицо Холли, в улыбке тревога и неуверенность. Холли же сторонится поддерживающей руки и смотрит в другую сторону.

Клэр играла долькой лайма в своем стакане.

— Она, наверное, привыкла к вниманию — желанному или нет.

— Как это?

— Она работает на образ дамы эпохи Возрождения — и это сексуально.

Я внимательнее посмотрел на фотографию, на бледную кожу Холли, тонкие пальцы и большой, скорбный рот. Клэр была права.

— Ты ее разыскиваешь? — спросила она. Я кивнул. — Что она натворила? — Я улыбнулся и покачал головой. Клэр подняла руку. — Забудь. — Она глотнула еще водки с тоником и открыла биографию Уорхола.

Я отнес свой стакан, лапшу и фотографии на стол, где ждали ноутбук и блокнот. В заметках кое-что прояснялось. Я добавил разговор с Гриром и фотографии и суммировал все, что узнал о Холли Кейд. Резюме заняло полторы страницы, но, перечитав, я засомневался, нужна ли Дэвиду эта информация.

Первые два пункта я вроде выполнил, хотя для полной уверенности требовалось подтверждение Дэвида; сомнения вызывал третий пункт. Даже если Рен и Холли — один и тот же человек, что я действительно знаю о ней, кроме имени и адреса? Напряженные отношения в семье, попытки писать, играть на сцене, снимать видео — с явно противоречивыми результатами, поразительная внешность и эгоцентризм… что все это означает? Чем она занималась после того, как распался театр «Гимлет», а видеошоу не имело успеха? Кто такой Пупс и кем ей доводится? Почему она отлавливала в Сети мужчину вроде Дэвида? И раз уж отловила, какого черта ей от него надо?