Рюрик. Сын Годолюба

Глава 13.

Лето 812 года от Рождества Христова. Ютландия, Слагмарк.

Харальд Клак тяжело вздохнул, наблюдая за тем, как разворачивается в линию войско Сигфреда, упираясь крыльями в протекающую слева реку – и раскинувшийся справа густой лес.

Войско Сигфреда больше. Примерно на пятьсот воинов – но все равно больше той рати, что смогли собрать Скьёльдунги. А главное – племянник Гудфреда добился численного превосходства именно опытных хирдманов... Ведь Инглинги всегда были близки свеям. И на сей раз их ярлы отозвались на зов Сигфреда, привели с собой тысячу матерых рубак! Говорят, что объявился и давний «знакомец» Харальда, Хальвдан Кровавый Топор. Говорят, что это он возглавил подкрепление в качестве хёвдинга…

А ведь свеи, на взгляд самого Харальда, на голову превосходит ополчение саксов, отправленное на помощь Скьёльдунгам императором Карлом!

Признаться честно, последние два года «Ворон» считал едва ли не самыми мрачными и горестными на своем жизненном пути. Внезапная смерть Рады сделала его равнодушным к происходящим вокруг событиям – так, словно горе Харальда стало его личным драккаром, ведущим ярла сквозь море повседневных забот… В эти годы его мало что заботило – пожалуй, кроме воспитания Рюрика, так и оставшегося в Хедебю.

Да, Славомир отказался принять племянника – несмотря на то, что взял Хродгейра в свое войско. Правда, чтобы не обострять отношений с данами, Мстителя удалили от княжеского двора... По слухам Хродгейр объявился уже на Руяне, где местным славянам-русам глубоко плевать на ненависть данов к убийце их короля. Ратному искусству обучен? В сече за спины соратников не прячешься? Значит, быть тебе в дружине кого из варяжских вождей…

Впрочем, судьба Хродгейра совершенно не волновала Клака. Свое слово он сдержал – а уж там пусть крутится, как может… Куда важнее для ярла был Рюрик – но на счет Рюрика Славомир ответил вполне доходчиво: сын Годолюба должен оставаться со своим народом. А уж верховный князь ободритов сумеет и сам зачать собственных наследников…

Действительно, куда уж яснее? Самый младший из сынов Вышана крепко ухватился за власть, не желая кому-либо ее уступать и с кем-либо ее делить. Это не Рада, видевшая в племяннике исключительно родную кровь и ребенка, забота о котором целиком легла на ее плечи. Нет – это, прежде всего, верховный князь, видящий в наследниках старших братьев угрозу своему правлению!

И своим сыновьям, коли те народятся.

Ну что же – сам Харальд в душе лишь обрадовался ответу Славомира. Ибо Рюрик стал для «Ворона» настоящей отдушиной, единственным лучиком света в море хлынувшей на Клака тоски! И потому ярл проводил с мальчишкой очень много времени – позволяя себе дурачиться и забываться в играх с племянником Рады, порой проводя с ним целый день… В душе Харальд давно уже считал его собственным племянником.

Правда, к отношениям «отец – приемный сын» они все же не пришли, хотя Рюрик и пытался называть Клака «тятей» какое-то время. Но в памяти ярла слишком глубоко запечатлелось видение безвольно болтающегося в петле Годолюба в его добротном шлеме с позолоченным гребнем… И, осознавая свою невольную причастность к гибели храброго конунга, «Ворон» просил называть себя лишь дядей.

Так у них с Рюриком и повелось – племянник и дядя. Хотя в сущности, с удовольствием возившийся с мальчонкой Харальд, самолично выстругавший ему легкий деревянный меч, а затем смастеривший Рюрику и крошечный щит, и даже лук, Харальд неизменно поддававшийся мальчику в играх и оберегающий его… В сущности, он заменил Рюрику отца.

В общем-то, Рада была частично права, «Ворон» сумел полюбить ребенка, коего в душе все-таки считал своим. Но вот иную женщину… Нет, иногда кто-то из наложниц согревала ложе Харальда – когда последнему становилось уже совсем невмоготу. Но даже легкого подобия той душевной близости, что дарила ему Рада, ярл не испытывал!

Что же касается страстного желания «последовать» за любимой… То священники, для которых Харальд действительно сумел выбить безопасный пропуск в Хедебю, доходчиво объяснили «Ворону» непреложную истину – наложить на себя руки в христианстве есть смертный грех. Что Господь призовет человека к себе, когда это будет действительно нужно, что жизнь дается людям, чтобы каждый из них мог своими деяниями и покаянием заслужить Царство Небесное… Но самоубийце в него никак не попасть!

Все, что они говорили, было слишком далеко для понимания ярла, главным устремлением которого являлась встреча с Радой – пусть и за рубежом земной жизни. Правда, смущенный ее последними словами о жертве истинного Бога за людей – и тех кровавым жертвах, что даны приносят своим лжебогам, Харальд все же был готов креститься… Однако последнему яростно воспротивился Ануло, едва-едва разрешивший «жрецам распятого Бога» всего-то один раз посетить Хедебю. Он пообещал среднему брату, что повелит казнить всех христиан эмпория, если кто из них посмеет обратить Клака в свою веру! И «Ворон» отступился, уверенный в том, что Рада бы не одобрила такую жертву во имя их новой встречи… Однако в душе Харальда поселилась странная уверенность, что придет время – и он все же окунется в крестильную купель.

Просто сперва необходимо закончить воспитание Рюрика – выполнив обещание, данное любимой на смертном одре…

Вот только теперь, наблюдая за разворачивающимся на его глазах войском Сигфреда, Харальд вдруг понял, что его внутренняя убежденность стала куда слабее! Ведь чтобы креститься, нужно пережить грядущую сечу… А на счет последнего нет никакой уверенности – ведь враг сильнее.

Заметное сильнее…

Клак вновь глубоко вдохнул прохладный поутру воздух… В сущности, этой войны вполне можно было бы избежать – если бы Сигфред, заявив свое право наследовать почившему от хвори конунгу, не стал бы тотчас созывать войска для будущего похода на франков! И если его предшественник и двоюродный брат Хемминг, наследовавший Гудфреду, заключил с Карлом мирный договор, предотвратив ответное вторжение франков (а «Великий» уже собирал во Фризии собственный флот!), то Сигфред был просто одержим новым походом на империю.

Однако на общем тинге данов братья-Скьёльдунги твердо воспротивились желанию Сигфреда – а когда тот уперся рогом, словно какой драчливый баран, Ануло заявил собственные права на престол. В конце-то концов, их происхождение и слава рода тому располагают! Славные конунги данов Хрёрик Метатель Колец и Харальд Клык Битвы были именно из Скьёльдунгов – и даже в Сигурде Кольцо, захватившем власть в Ютландии, текла кровь Скьёльдунгов… Пусть он и был Инглингом по отцу.

А между тем, Хедебю за последние годы заметно разросся и стал очень богат, превратившись в главный город Ютландии. И ему был нужен мир для процветающей торговли! А начинать войну с франками – значит подставить порубежный эмпорий под ответный удар… И если Гудфреду (действующему конунгу) Ануло еще не мог открыто воспротивиться, то за последние два года число его сторонников заметно возросло, а казна увеличилась кратно. В противовес Сигфреду старший брат предложил поход в Англию, ответного удара из которой точно не последует… И ярлы данов разделились на тинге практически поровну.

Ануло, будучи уверенным в том, что теперь-то Сигфреду не удастся осуществить поход – и что при равенстве сил последний не решится на открытое противостояние! – предложил дальнему родичу переговоры. И последний вроде бы принял их… Но, как позже оказалось, он просто тянул время – призвав на помощь свеев! Когда же Сигфред собрал дружины всех своих соратников, а из-за моря подоспела тысяча опытных хирдманов, ведомых ярлом Хальвданом, племянник Гудфреда спешно двинулся на Хедебю – надеясь сокрушить братьев-Скьёльдунгов и разграбить их богатый эмпорий!

Впрочем, верные люди успели предупредить Ануло о вероломстве Сигфреда. Так что старший брат успел собрать большинство своих сторонников – а заодно обратился за помощью к самому императору Карлу! Дав гарантии вести с франками мирную торговлю и не нападать на их корабли и земли в случае, если сам «Великий» поможет Ануло стать конунгом… Стоит отметить, франки среагировали довольно быстро – но смогли прислать лишь ополчение саксов из Нордальбингии числом в тысячу мужей.

И вот, наконец, противоборствующие стороны встретились на поле битвы неподалеку от Хедебю…

Четыре тысячи данов смог собрать Сигфред под знамя Инглингов, объединив вокруг себя множество жаждущих наживы морских разбойников и лейданг северных земель. И еще тысяча опытных рубак свеев – последние, к слову, построились напротив воинов самого Харальда!

В свою очередь, под руку Ануло встало три с половиной тысячи мужей – в основном, правда, свободные бонды и ярлы южной Ютландии, не желающие вторжения франков и разорения собственной земли. Ну, а заодно и те ярлы, кого старший брат смог привлечь под свою руку обещанием богатого вознаграждения… И, наконец, тысяча саксов – уже бывавших в бою, но снаряженных куда беднее свеев.

Две огромные рати, немыслимые для бедной, окруженной морями Ютландии, ныне заканчивают строиться друг напротив друга. Едва ли не все боеспособные мужи ее земли собрались на поле грядущей битвы! Сколько же крови сегодня прольется…

Сам Харальд, помимо личного хирда, выросшего до полутора сотен воинов, ведет в бой еще пять сотен данов – умелых, хорошо вооруженных рубак, коих нанял Ануло. Силы, заметно уступающие войску свеев… Если не знать, что в лесу схоронился отряд из трехсот застрельщиков ободритов, коих «Ворон» заранее направил в тыл врага!

Левое же крыло войска Скьёльдунгов возглавил возмужавший и заматеревший Регинфрид – последние пару лет тот упражнявшегося с мечом, топором или гафлаком едва ли не каждый день… Понимая, что на его крыле нет никакой возможности подготовить засаду или совершить охват врага на крыле, Ануло сознательно усилил хирд младшего брата, доведя общую численность его воинов до тысячи опытных рубак. Почитай, собрал в кулак дружины всех ярлов юга, пошедших под его руку…

Но если крылья старший брат усилил, как мог, то центр его войска заняли саксы (первой линией) и ополчение бондов (второй). Последних укрепили три сотни хирдманов самого Ануло – задумавшего хитрость, способную подарить Скьёльдунгам победу.

Даны (да и прочие морские разбойники из числа скандинавов) зачастую действуют прямолинейно – и главный удар наносят по ставке вражеского вождя. Туда, где высится его стяг! И именно потому старший брат сознательно ослабил свой центр, подставив саксов под самый сильный удар противника… Но ведь нордальбингам некуда бежать, они зажаты данами с обеих сторон – и потому будут вынуждены стоять и драться, и умирать на месте, пока остатки их ополчения не откатятся к бондам юга! Но своей смертью саксы погасят самый тяжелый натиск Сигфреда… Однако же к тому моменту, когда вступит в бой лейданг бондов, Регинфрид и Харальд смогут разбить противника на крыльях вражеского войска! А затем и зайти в тыл племяннику Гудфреда… Тогда главные силы Сигфреда окажутся окружены – и будут уже значительно уступать числом войску Скьёльдунгов

Хороший план. Не зря Ануло среди братьев считался первым умником! Лишь бы все пошло как надо…

Впрочем, пока что Сигфред действует именно так, как предсказал Ануло – противник развернул на правом крыле своего войска лейданг, на левом свеев. А вот в центре он собрал главные силы поддержавших его ярлов. И главный удар он действительно готовит по ставке Ануло, желая убрать соперника-Скьёльдунга со своего пути!

Харальд вновь глубоко вдохнул прохладный поутру воздух, осмотревшись по сторонам. Давно знакомые ему хирдманы сосредоточенно хмурятся, вглядываясь вперед, нервно сжимают в руках рукояти франциск. Все очень напряжены – и мало кто из воинов ждет легкой битвы и скорой победы…

Но вот над войском Инглинга, наконец-то развернувшимся в единую линию, прогремел рог. Затем другой, третий, четвертый… Их многоголосому реву ответил Ануло – уже из центра рати Сьёльдунгов послышался трубный рев рога старшего брата, и его тотчас подхватили прочие ярлы. Глубоко вдохнув и тотчас выдохнув, стараясь усмирить внезапно заколотившееся в груди сердце, Харальд также прижал у губам костяное острие собственного рога – и затрубил в него, отвечая старшему брату.

- Развернуть мое знамя!

Знаменем Клака может быть только черный ворон Одина – и пусть сам ярл больше не испытывает душевного подъема при виде символа верховного бога скандинавов, менять его (например, на Крест) он все же не посмел. Пускай ворон – в конце концов, это всего лишь символ… Но он вдохновляет хирдманов.

- Стяг полнится ветром! Добрый знак!

- Да-а-а!!!

Ободряющий крик Ольва подхватили хирдманы – но сам Харальд внимательно следит за противников и центром собственной рати. Н-да, порой ожидание сечи бывает куда тягостнее самой сечи…

А еще Клак успел подумать, что на самом деле-то он не так уж и плохо жил последний год.

Но тут даны и свеи Сигфреда стронулись с места – и в центре войска Скьёльдунгов яростно закричали бонды и хирдманы Ануло. Мгновение спустя они подались вперед, навстречу противнику… И Харальд тотчас зычно воскликнул:

- Пошли! Вперед!!!

…Вытянувшись в единую линию, обе рати следуют навстречу друг другу крайне неспешно, стараясь сохранить строй и не нарушать боевых порядков. Значит, лейданг Инглинга также разбавлен каким-то числом опытных хирдманов, помогающих ополченцам держать строй ревом луженых глоток или дружеским тумаком!

Клином на сей раз никто не строился. Ну почти… Однако сражайся даны клиньями в столь большой битве, возник бы настоящий хаос – непонятно ведь, кто кого и куда атакует! И об управляемости войском пришлось бы забыть напрочь… Правда, управлять сошедшимися в рубке хирдманами (сотнями хирдманов!) на деле итак практически невозможно. Если только не иметь заранее обговоренной задумки на бой, согласно которой кто-то из херсиров будет реагировать на заранее обговоренный условный сигнал… Но когда воины строятся в линию, то хёвдинг хотя бы примерно понимает, что происходит и кому нужно помочь, куда направить резервы. Или когда стоит покинуть поле боя, пока самого хёвдинга не успели пленить или убить!

Нет, сегодня противники подступают друг к другу медленно, практически ползком… Но вот, наконец, даны «Ворона» и свеи «Кровавого топора» сошлись на дистанцию броска гафлака – причем последние не так и далеко отдалились от леса! И тотчас, без всякой команды, хирдманы принялись метать дротики друг в друга, рассчитывая найти брешь в стене щитов – или же заставить врага отказаться от расколотой защиты, в которую вонзилось два-три гафлака… В конце концов, далеко не каждый воин способен быстро обрубить относительное тонкое деревянное древко – или же расшатав его, вырвать дротик из щита. Ведь, как правило, сразу после броска гафлаков, хирдманы тотчас сближаются с врагом для ближнего боя…

Так было и на этот раз. Разве что даны старательно метали свои дротики в самую середину скьялборга свеев – а Харальд успел трижды протрубить в свой рог, как только в воздух с обеих сторон взмыли дротики… Ярл выждал немного, пока из леса не показались ободриты-застрельщики – после чего яростно закричал, разжигая в сердце гнев и жажду битвы:

- Вперед! Дорогу! Вперед!

- А-а-а-а!!! Вер вик, херек ком!!!

Клин – именно клин отборных хирдманов ярла устремился вперед, ранее скрытый за спинами прочих воинов. Последние же, заслышав рев Харальда (и заранее обговоренную команду) начали спешно сдвигаться в стороны именно по центру скьялборга, открывая проход для отборных воинов вождя… Закричавших на бегу так бешено, как только вообще возможно!

Безусловно, все внимание свеев оказалось обращено на клин данов, атакующий центр их линии. Чего Харальд, собственно, и добивался – приближение славян к задним рядам противника оказалось незамеченным… Все же как хорошо, что ободриты из Хедебю не забыли леса, и способны надежно схорониться даже в незнакомым им чащах!

- Франциски!

Заслышав крик своего ярла, хирдманы принялись с подбега метать легкие топоры, выбивая зачастую оставшихся без щитов свеев! Или же окончательно выводя их защиту из строя… Что важно, уже ни один гафлак не полетел в сторону гридмаров Клака. А вражеские копейщики, занявшие первый ряд, оказались в большинстве своем выбиты еще прежде, чем острие клина врезалось в скьялборг свеев, истончившийся в точке прорыва…

Пару мгновений спустя в бой вступили и прочие даны «Ворона» – окруженного хирдманами со всех сторон и покуда еще не вступившего в бой лично. Возможность для собственного участия в сече Харальду покуда не представилась... Но при этом главная его ударная сила – застрельщики славян – уже подобрались к врагу на дистанцию броска сулицы! И пусть кто-то из свеев все же успел заметить опасность и принялся яростно кричать соратникам, чтобы те развернулись – но увлеченные рубкой воины зачастую не услышали их крика в общем реве битвы!

Да, перекричать этот рев одному человеку практически невозможно. Когда под ударами топоров трещат щиты и черепа, когда воины бешено вопят от переполняющего их ярости и страха – и жуткими, звериными голосами ревут, получив тяжелые раны… Что же – Харальду действительно удалось перехитрить врага, используя атаку своих хирдманов лишь для того, чтобы отвлечь свеев от главной опасности!

А потому в тот самый миг, когда первый же залп славянских сулиц обрушился на ничем не защищенные спины дренгов… В этот самый миг две трети дротиков нашли свои цели! А покуда свеи успели развернуться, смыкая щиты в собственном тылу, второй залп сулиц сократил число врагов еще на сотню воинов!

Таким образом, хирд свеев всего за несколько ударов сердца сократился на треть – а клин хирдманов «Ворона» прорвался сквозь скьялборг врага, развалив единую до того стену щитов на две практически равные части… Число сражающихся воинов ненадолго сравнялось – но тут вступили в бой ободриты! Сомкнув щиты и сбившись в два кулака, они метнули во врага последние дротики – и накоротке ударили в тыл свеев.

И пусть прорыва на сей не случилось – но теперь враг оказался зажат с двух сторон, а численное преимущество окончательно ушло к воинам Харальда. И ведь не только численное! Даны и ободриты прочно поверили в свою победу – а свеи же наоборот, почуяли близость поражения…

И собственной гибели.

Приглашение Сигфреда большинство свеев восприняло как возможность как следует пограбить богатый эмпорий, слава о котором разошлась по всему Варяжскому морю! Предварительно разбив врага внезапным ударом, имея численное превосходство на поле боя... Но одно дело рисковать собой, будучи убежденным в своей победе (а если уж кто из нас и погибнет, так точно не я!) – и совсем другое проявить стойкость в сече, когда преимущество врага становится очевидным и решающим…

Для этого нужна особая стойкость, нужное настоящее воинское мужество. Оно было у ободритов и хирдманов Харальда, вышедших на защиту Хедебю – города, ставшего родным как данов, так и для славян. А вот у свеев этой стойкости не было – как не было и внутренней решимости умереть, но не сойти с места!

Но и откуда ей взяться у морских разбойников? Налетчиков, предпочитающих сражаться, лишь когда явное численное преимущество на их стороне? И пусть самые яростные и жадные до битвы безумцы продолжили драться – берсерки и те старые хольды, кто ищет смерти в бою с оружием в руках! Но основная масса тех, кто еще мог бежать и спастись, очень быстро дрогнули… Вначале побежал один, самый трусливый дренг, за ним еще парочка ему подобных… Потом целый фелаг – братство молодых воинов, не выдержавших напряжения боя и страха смерти!

А за ним еще один… И еще.

А после показали спину и опытные хирдманы, окончательно сломав стену щитов на левом крыле Сигфреда! Пришлось бежать и Хальвдану по прозвищу «Кровавый топор» – впрочем, пообещавшему себе во чтобы то ни стало отомстить Харальду Клаку за столь позорное поражение…

Не особенно-то и легче пришлось собранному наспех лейдангу данов на правом крыле Инглинга. Ведь одно дело защищать свои дома от морских налетчиков, кои не прочь пощипать вольных бондов на предмет что пограбить! Но совсем другое стоять насмерть против отборных хирдманов с юга Ютландии… И пусть число воинов было примерно равным с обеих сторон – но бонды, пусть и разбавленные немногочисленными дружинниками, были не готовы сражаться насмерть и умирать за обещанную Сигфредом добычу… Под свирепым натиском хирдманов Регинфрида, сражающегося в первых рядах с яростью берсерка и умением опытного хольда, лейданг севера вскоре дрогнул и побежал.

Едва ли не раньше свеев…

И лишь в центре Сигфред добился своего – его хирдманы перебили саксов куда быстрее, чем Ануло того ожидал. К чести нордальбингов, они пали на месте, так и не показав спину – приняа на себя основной заряд гафлаков противника, и погасив его первый удар.

Но когда основные силы Инглинга докатились до линии бондов, подкрепленных хирдманами Ануло, тем пришлось крайне непросто… Впрочем, за счет стойкости опытных гридмаров, лейданг юга устоял – устояли бонды и тогда, когда большинство дружинников их хёвдинга уже пало.

Враг буквально задавил хольдов числом…

Ополченцы продолжили драться даже тогда, когда рухнул стяг Ануло – и когда пал сам вождь, изрубленных секирами сразу трех данов, прорвавшихся к старшему из Скьёльдунгов... Даже тогда бонды продолжали стоять на месте и рубиться из последних сил!

Ведь они ясно осознавали, что ждет их семьи в случае победы врага.

Конечно, лейдангу оставались считанные мгновения – вскоре бы их истончившийся скьялборг окончательно бы прорвался под напором превосходящих сил Инглига... Но тут хирдманы Сигфреда ослабили напор, пропустив сразу двойной удар на крыльях! Более того, ведомые Регинфридом гридмары зашли в тыл врага, ударив точно по ставке вражеского хёвдинга.

И уже сам Сигфред пал, пронзенный гафлаком, столь ловко и точно брошенным младшим из братьев-Скьёльдунгов…

Харальд также вел своих хирдманов к ставке врага. Однако «Ворон» поспел лишь к тому мгновению, когда заматеревший, но по-молодому буйный в сече Регинфрид, с ног до головы забрызганный вражеской кровью, подхватил знамя конунга с вышитым на нем черным вороном (практически как у Клака) – и бешено закричал:

- Сигфред пал! Бой окончен, Сигфред пал! Инглинги проиграли! Бой окончен!!!

- Опусти знамя, брат! Так они поймут быстрее!

Мускулистый, словно молодой медведь – и при этом гибкий, словно охотящийся пардус, младший брат бешено сверкнул синими как морская вода глазами, прожигая Харальда гневным взглядом. Но помимо боевого задора и отменной ратной выучки у Регинфрида сохранился и здравый смысл, присущий старшим братьям. Он послушался Харальда – и, стараясь не разгневать Одина, аккуратно опустил стяг:

- Сверните полотнище и спрячьте! Теперь это будет моё знамя!

Харальд же, спеша обратить внимание сражающихся на павший стяг Инглинга, утробно затрубил в рог – а потом еще раз и еще, пока прочие ярлы и младший брат не последовали его примеру… Рев свыше десятка боевых рогов действительно услышали многие даны из числа тех, кто напирал в центре. И когда они обернулись назад, большинство хирдманов осознало смерть своего вождя…

После чего братоубийственная бойня стала затухать сама собой.

Не сразу братья осознали, что пал и Ануло – что старшего и самого разумного из них больше нет. Впрочем, смертельно уставший за время боя Харальд – не верящий, что все закончилось, что битва выиграна и он встретит как закат текущего, так и рассвет будущего дня – не испытал ничего более грустного сожаления… Впрочем, с момента его встречи с Радой их отношения с Ануло перестали быть доверительными и по-братски теплыми – а ее смерть не сблизила их, а наоборот, еще сильнее отдалила.

Однако пелена усталой невозмутимости и глубокой душевной опустошенности в этот день все же рассеялась… Рассеялась, когда обступившие их с братом ярлы и хирдманы вдруг начали хором кричать, повторяя за верным Ольвом:

- Слава конунгам Харальду и Регинфриду!!!

- Слава конунгам-братьям!!!

- Слава Скьёльдунгам, вернувшим Ютландию!!!

Харальд не сразу смог поверить, что все это происходит с ним наяву. Но когда поверил – то вдруг понял, что история безнадежно влюбленного в Раду ярла осталась позади, что горе той потери наконец-то его отпустило.

Начинается новая история… История конунга Харальда Клака! И ему теперь действительно нужны жены и наследник.