Рюрик. Сын Годолюба

Глава 15.

Осень 826 года от Рождества Христова. Окрестности Майнца.

Драккары данов вот уже какой день скользят по водной глади такой спокойной (по сравнению с морем!), полноводной реки. Рейн… Он тянется едва ли не через всю Франкскую империю с юга на север – беря свое начало в далеких горах на границе с бывшим королевством лангобардов, и впадая в Северное море.

Разве найдешь лучшую дорогу вглубь франских земель? Разве есть более совершенный путь для вторжения данов?!

Харальд с усмешкой прогнал от себя эти мысли. Сколько дней они следуют по имперским землям? Кажется, сегодня уже восьмой? А ведь Майнц, только что показавшийся по правую руку, находится лишь на полпути от морского побережья до гор на юге империи… Уму непостижимо.

Нет, если бы Гудфред понимал истинные размеры империи Карла, он точно не посмел бы напасть на Фризию…

От внимательного взгляда конунга не укрылось, что владения Людовика заселены погуще Ютландии – а встреченные им франские земледельцы кажутся зажиточнее его собственных бондов. И это не говоря уже о городах! Вон, как впечатлился Рюрик, когда их драккары проходили мимо Кёльна – челюсть племянника отвисла так, что воробей свободно залетел бы, не говоря уже о какой мухе… Молодой ярл думал, что нет на свете городов крупнее и богаче Хедебю – окруженного земляным валом да деревянной стеной.

Но, по совести сказать, ведь и сам Харальд оказался под глубоким впечатлением от огромного каменного моста через Рейн, под пролетами которого драккары данов прошли свободно – не опуская мачт!

Вот оно, великое наследие римской эпохи… Впрочем, в Кёльне уцелел не только римский мост, но и часть городских стен – не уступающих высотой огромным валам Арконы, некогда столь впечатлившей Рюрика. К сожалению, случившееся лет так сорок назад землетрясение основательно разрушило римские здания внутри старой крепости – включая и древний преторий римского наместника, некогда служивший дворцом самому Хлодвигу!

Последнее обстоятельство весьма разочаровало Харальда – оказавшись за городскими стенами Кёльна («Колонии Агриппины»), он надеялся воочию увидеть красоту и убранства дворцов древних римлян… Но узрел лишь обычные германские жилища – и множество необжитых руин.

И все же «Ворон» всерьез задумался о том, что древние даны сваляли дурака, в свое время двинувшись воевать на север – когда стоило воевать за юг! Вот чем те же франки превосходят народ конунга? Ровным счетом ничем! Скорее уж наоборот, смешавшись с побежденными и разнежившись на относительно плодородных землях, франки заметно выродились… Все без исключения хирдманы Клака превосходят большинство местных мужей ростом, статью и размахом плеч!

Впрочем, если бы даны пошли на юг вместе с прочими германскими племенами, они наверняка бы уподобились современным франкам… Но все же обидно. Последним достались и более плодородные земли, и уцелевшее римское наследие – мощные каменные крепости и также мощеные камнем дороги, и мосты через самые могучие и широкие реки!

А заодно и открытые еще римлянами рудники, где добывается железо куда более лучшего качества, чем болотные крицы… Причем очевидно, что далеко не все мастера римлян погибли или бежали во время нашествия германцев. Ведь кто-то наверняка выжил, передав многие свои секреты завоевателям! И пусть франкам не удалось перенять искусство древних в полной мере – но их мастера куют оружие самого лучшего качества среди всех германских народов…

Вот и показавшийся вдали Майнц когда-то был всего лишь деревянным римским лагерем – военным лагерем для размещения в нем одного из победоносных легионов. Впрочем, даже временные «каструмы» римлян были укреплены посильнее Хедебю… Но спустя какое-то время деревянные стены были перестроены в каменные – и Майнц, став столицей римской провинции, принялся быстро разрастаться. Как и в Кёльне, в нем построили дворец наместника и римский амфитеатр, возвели триумфальную арку знаменитого военачальника Германика – и проложили акведук, несущий воды из местных источников в крепость… Последнего, впрочем, Харальд знать не мог – но сердце конунга в очередной раз больно кольнуло при виде величественной каменной крепости.

Ведь во всех его владениях нет ни одной каменной постройки! Разве что давно уже померкший в глазах «Ворона» Хлейдр, что Клаку все равно не принадлежит…

Ничего. Харальд как никогда близок к исполнению своей мечты! Скоро, уже очень скоро он станет христианином… И сможет наконец-то помолиться за Раду! А когда-нибудь… Когда-нибудь они вновь встретятся – пусть и за порогом смертной жизни… Правда, ныне конунг никуда не спешит. Жизнерадостный и веселый, смешливый Годфрид, добрая и нежная, заботливая Гисла – ну и Рюрик, конечно Рюрик! – если и не целиком исцелили его душевную боль, то, по крайней мере, заполнили сердце «Ворона» искренней любовью.

Так что теперь крещение для Харальда – это не только способ встретиться с возлюбленной. В сущности, в своей душе конунг давно уже принял Христа – а весь разбойничий задор морского налетчика остался далеко в прошлом. Клак очень устал от войны, устал от жертв, погонь и бегства, устал от потерь… Он воочию смог убедиться в том, как расцветала южная Ютландия в мирные годы – и как жестоко опустошала ее война…

И пусть самому Харальду далеко не всегда удавалось объяснить свое мировоззрение близким, пусть он сам далеко не все понимал и осознал в новом для себя вероучение. Но в сердце его жила глубокая убежденность в том, что Пресвятая Троица в единстве Отца и Сына, и Святого Духа является истинным Богом! Жила с того самого дня, как ушла Рада…

А всех «родных» языческих «богов» конунг давно уже считал лжебогами. И приносить людей в жертву их истуканам есть едва ли не самое страшное преступление! Именно поэтому Клак и запретил человеческие жертвоприношения – но, увы, он очень долго не мог позволить себе пойти дальше. Ведь все мировоззрение данов, все их мировосприятие завязано на почитании Одина, Тора, Фреи и прочих асов. Также, как и все их воинские традиции восходят именно к древним богам… Чтобы что-то стронулось в душе обычного дана, и он посмотрел на мир иными глазами, должно было произойти нечто действительно важное, даже невероятное.

И в жизни Харальда это «невероятное» как раз и случилось – его искренняя, неподдельная любовь к Раде… И ее откровения на смертном одре, запавшие глубоко в душу своей простотой и правильностью. Но как объяснить подданным то, что он не сколько понимает, сколько чувствует?!

А самое главное – как сохранить своих подданных, совершенно искренне славящих Одина и Тора, и стремящихся умереть с оружием в руках, чтобы попасть в Вальхаллу, если открыто заявить: я христианин?!

Нет, Харальд был точно уверен: позволь он себе креститься ранее, и от него бы просто отвернулись даже самые верные и близкие ярлы… Но война с Инглингами отгремела семь лет назад, власть «Ворона» заметно окрепла – а юг Ютландии пусть и не стал цветущим краем, но за годы долгожданного мира бонды крепко встали на ноги. Процветает торговля – с руянами у Харальда мир…

А ходящих в набеги свеев вовремя отражает стража, созданная конунгом на основе лейданга и хирдов наиболее верных ему вождей. Она включает в себе сторожи на прибрежных островах – их задача вовремя подать дымный сигнал днем или зажечь костер ночью. А также дружины с тех драккаров, что ведут дозор в море вдоль восточного побережья.

И, пожалуй, годы мира принесли Скьёльдунгу куда больше уважения и любви его народа, чем время морского разбоя и затяжные войны с Инглингами. Так что Харальд в конечном итоге рискнул – надеясь разом крестить свой личный хирд и приближенных ярлов, самых влиятельных в южной Ютландии. Они не понимают христианства – но все же готовы последовать примеру своего хёвдинга… И пока что этого достаточно.

В конце концов, приближенные помимо духовной причины крещения Харальда видят и куда более приземленные цели – заключить более близкий, прочной и надежный союз с могучей империей франков. Ведь ярлам «Ворона» действительно есть, что терять, если вдруг начнется какая война с империей…

Ну а сам конунг крепко надеется, что любовь и уважение его подданных должны пересилить неприязнь к вождю-христианину – а там уж в Ютландию придут христианские проповедники, много больше проповедников, чем было раньше! А даны, зная, что сам Харальд принял святое крещение, теперь хотя бы прислушаются к словам священников… И наоборот – те, кто уже крестился, с помощью проповедников смогут лучше понять свою новую веру, понять и принять жертву Христа, воспринять, наконец, учение о вечной жизни!

А еще есть у конунга мечта – нанять в земле франков лучших зодчих и каменотесов, и построить в Хедебю каменный храм! Пусть хотя бы одно каменное строение будет в его эмпории… Причем церковь ведь можно построить не только для проведения будущих богослужений – но и возвести ее со столь толстыми стенами, малыми окнами-бойницами и крепкими вратами, что она станет еще и крепостью.

Будет, чем ответить Хлейдру Хрорика!

«Ворон» довольно улыбнулся своим мыслям – но его отвлеки веселые вопли и звонкий смех с соседнего драккара, что вызвало еще одну, по-отечески добродушную улыбку конунга. Рюрик… Племянник, бывший ему за сына столько лет! Единственная ниточка на этом свете, связывающая Харальда с Радой… Когда молодой ярл достиг своего совершеннолетия, конунг подарил ему быстроходный драккар со звонким названием «Восточный ветер» – незамысловатая отсылка к родине Рюрика, лежащей на востоке от Ютландии. Ну, а кроме того, Харальд смог воплотить в жизнь свою старую задумку – сыновья дружинников Годолюба, выросшие в Хедебю (и пережившие несколько захватов эмпория) стали гридмарами племянника. Так что Рюрик теперь водит свой собственный хирд в полсотни молодых ратников!

Если разобраться, это очень важный и ценный во всех смыслах дар…

Наконец, лишь когда парень достиг своего совершеннолетия, Харальд правдиво и честно поведал тому подлинную историю его происхождения – том числе и про роль самого Клака в захвате Велиграда, и про свою любовь к его названной матери Раде… И ее последней просьбе, озвученной на смертном одре.

Пару дней Рюрик ходил как пришибленный – но, что важно, в его отношение к самому «дяде» ничего не изменилось. Хотя «Ворон» и опасался, что парень в силу юных лет и горячности начнет обвинять Клака во всех бедах и невзгодах, в смерти родителей, наконец… К которой Харальд в какой-то степени действительно причастен.

Но нет – Рюрик оказался куда более мудр и великодушен. Да и поступок чужого по крови (как выяснилось) «дяди» он оценил в полной мере – отчего их отношения, пожалуй, стали только крепче… Все же ведь не каждый ярл данов приближает к себе родственников поверженных вождей – и становится едва ли не приемным отцом их погибших детей, оберегая как своих собственных!

Да, конунг ничего не утаил про прошлое наследника Годолюба – но пока ничего не поведал о готовящемся для него будущем… Пока Харальд не открывал Рюрику своих далеко идущих планов – но уже вскоре «Ворон» заявит о праве княжича на отцовское удел! Пусть сейчас правит Цедраг – законный наследник верховного князя Дражко, старшего из сыновей Вышана. И пусть его поддержал император Людовик – а это несмотря на то, что действующий князь вслед за Славомиром восставал против франков!

Но Рюрик – Рюрик есть двоюродный брат Цердрага и имеет также законные права на власть.

По большому счету, Харальд не желает большой брани – тем более, что «лесную» войну с ободритами даны хорошо помнят! Помнят, как один из самых кровопролитных и безрезультатных своих походов… Тем не менее, можно собрать достаточно сильное войско в две-три тысячи хирдманов – и заранее провести необходимые переговоры с вождями русов-руян. Ведь те хорошо помнят «Ворона» по их совместным набегам на север Ютландии…

И, если руяне поддержат Рюрика, то вкупе с войском данов их совместных сил должно хватить, чтобы Цедраг отказался от войны! И предоставил брату владения в земле ободритов без напрасного кровопролития. Или же как иначе разделил бы с ним власть... Как в свое время их дядя Славомир должен был разделить ее с самим Цедрагом!

Да и Харальд с Регинфридом в свое время вполне успешно правили Ютландией вдвоем…

Это сильный ход конунга – и он важен не только потому, что Харальд жаждет справедливости для племянника и желает вернуть ему отцовский удел. Далеко не только… Все дело в том, что Рюрик в качестве князя ободритов всегда будет верным союзником своего «дяди» – в этом «Ворон» твердо уверен. А союзник, способный в нужный момент прислать войско и корабли, союзник, в чьих землях можно найти приют, союзник, что предан лично тебе… Это очень дорого стоит.

Кроме того, император Людовик еще совсем недавно вызывал Цедрага в Ингельхайм. Всего год назад многие знатные ободриты поднялись против власти своего князя – и даже успели направить посольство к франкам, требуя его участия… Требуя назначить нового правителя! Н-да, при Вышане и Дражко даже сам Карл Великий не позволял себе «назначать» верховного вождя ободритов – и вызывать действующего князя к себе, требуя ответа по обвинениям в измене.

Власть франков на востоке стала куда крепче – это уже не союз, это уже зависимость пограничного «лимеса»! И славяне теперь словно сами франки когда-то, выступают в качестве федератов для новой империи…

Все это, впрочем, мало волнует Харальда – ибо обстоятельства складываются так, что сейчас Людовик вполне может поддержать притязания Рюрика на власть… Скажем, в земле вагров! Пусть племянник правит в Стариграде – поближе к владениям самого Харальда, поближе к Хедебю! Варгы – свирепые воины и умелые моряки, их военная поддержка придется конунгу как нельзя кстати… В конце концов, новый и лояльный князь-христианин (!) в земле ободритов также станет опорой и для самого императора.

Конечно, Рюрик даже не ведает, что «Ворон» желает сделать его князем – но и зачем сейчас перегружать голову парня? В конце концов, переговоры с императором конунг покуда не провел – а вдруг Людовик упрется? Вплоть до объявления войны в случае, если Харальд попробует вмешаться в дела ободритов?!

Не должен, конечно – но вдруг? Может, именно в Цедраге император сейчас уверен куда больше, и просто не захочет волновать славян очередным «назначением»? Как знать…

Сейчас, впрочем, наиболее важно иное. Крещение конунга и его семьи, а также ярлов данов, что станет первым шагом к крещению всего народа… К слову сказать, «Ворон» приложил уйму усилий, чтобы убедить креститься того же Рюрика. Ибо племянник в силу своей молодости и укоренившийся с младых ногтей веры в старых «богов» (хотя Клак и пытался воспротивиться навязыванию этой веры) не очень понимает христианство. А сам Харальд, увы, оказался не тем проповедником, кто может достучаться до сердца даже близкого ему человека… Правда княжич, пусть со скрипом, все же согласился последовать примеру своего дяди – во многом благодаря его искренней любви к нему и глубокого уважения.

Но ведь крепость же веры племянника будет соразмерна его пониманию христианского учения!

Впрочем, Харальд надеется, что со временем слова умных и красноречивых проповедников достучаться и до сердца Рюрика – а пока… Пока что уж точно не стоит волновать молодого воина рассказами о будущем княжении. Сейчас достаточно тех впечатлений, что парень получает, путешествуя по земле франков – и волнения, связанного с отказом от старых «богов».

По крайней мере этот отказ княжич уж точно осознает… И он дается ему куда труднее, чем когда-то самому Харальду.

Но вот уже и причалы речного порта Майнца, и толпа встречающих их франков – многочисленных воинов-телохранителей и представителей местной знати. А где-то в глубине толпы виднеется и императорский штандарт с золотым орлом – наследие древнего Рима, приемником императоров которого стал Карл Великий… Конунг глубоко вдохнул стылый речной воздух – и широко улыбнулся.

Совсем скоро он сделает шаг по сходням – но на деле это будет шаг навстречу совсем иной жизни. К жизни Харальда-христианина, первого из конунгов данов, принявшего Святое Крещение…