Самый красивый хулиган

Глава 15 Безумные белки

Ярик закурил, без всякого восторга глядя на черный ход ресторана, в котором работала Анька. Он, конечно, сильно сомневался, что сейчас оттуда выйдет Кабан, но мало ли. Почему-то у парня было стойкое ощущение, что если он увидит Юрца, то не сдержится и добавит его лицу ярких красок. Вспомнив, как он приперся с бутылкой к Насте, Ярик скривился, чувствуя, как неприятно натягивается губа, на которой только-только образовалась корочка.

И все же она попросила о помощи его, а не Юру, рассекавшего на черном «Лансере». Что, кстати, было странно. И приятно, хоть Ярик и не хотел себе в этом признаваться. Прогулка с Настей была короткой, и они разошлись еще засветло, но чувство, что внутри что-то не на месте, осталось с ним.

Ярик пытался посмотреть киношку, но что-то свербело в груди, гоняя его по квартире. Есть не хотелось, пить тоже, но ощущение пустоты внутри изводило. От скуки он даже попытался подрессировать Чипса, но пес хорошо выполнял только одну команду: «продолжай лежать, ленивое животное». Тогда он стал изучать маршрут на карте, попутно раздумывая, что же Настя собирается везти ночью в такую даль. Конечно, это связано с черными рюкзаками, которые ей привезли ночью после клуба.

Ярику даже хотелось самому поехать с ней, чтобы расспросить. В такой ситуации она уже не сможет сказать, что это не его дело. Хотя, он бы не удивился, если бы именно так она и сказала. При всей ее улыбчивости, Ярик чувствовал в Насте что-то такое, чего не было у других девушек ее возраста. Какой-то стержень, что ли. Ярик не мог подобрать нужного слова, но знал, что Настя точно не уступит, если только сама не захочет.

И это ему почему-то нравилось не меньше, чем ее волосы.

Эта мысль оказалась настолько неожиданной, что Ярик потряс головой, пытаясь от нее избавиться, а потом полез за сигаретами, попутно переключив песню в телефоне. С чего он вообще весь вечер думает об улыбчивой соседке? Может, потому что в его окружении никогда не было таких девушек? Да и вообще никаких, если не считать Плюшку. Но с Анькой никогда не было таких странных ощущений, словно внутри скребется безумная белка.

«Хочешь быть разбойником – не люби принцессу», – насмешливо пропел Ляпис Трубецкой, и Ярик усмехнулся.

Нет, он поедет с Эриком. Во-первых, Настя все равно ничего не расскажет. Во-вторых, ему больше не хотелось безумных белок. А в‐третьих, он не хотел, чтобы Эрик и Аня оставались наедине. От слова совсем. Он даже приперся встречать Плюху у рестика, чтобы музыкантик не поперся ее провожать. Ну, и чтобы обсудить планы на пятницу, хотя это вполне можно было сделать по телефону. Ему крайне не хотелось, чтобы Эрик снова провожал ее.

– Ярик? Ты чего тут?

Плюшка выпорхнула из ресторана, на ходу застегивая цветастую ветровку. На голове у нее был пучок, перевязанный яркой ленточкой, а лицо выглядело подозрительно довольным. Вспомнились Настины «солнышки неземные». Сейчас Аня так и светилась, как никогда подходя под это описание.

– Ай, не важно! Лучше угадай, с кем я сегодня разговаривала? – пропела Анька, повиснув у него на руке.

– Судя по твоей довольной роже, с Кабановым. Тоже мне квест, – закатил глаза Ярик.

– Судя по твоей недовольной роже, у тебя запор, – заявила Аня, показав ему язык. – Оставь свои остроты для бедных. У меня слишком хорошее настроение.

Пока Ярик переваривал Анины «остроты», та принялась рассказывать, как мило Юра с ней поболтал. Он спросил про ее боевую рану, сказал, что Гуля-сучка, что она с ними больше не гуляет и, вообще, звал тусить с их компанией и был само очарование. Ярик даже не понял, в какой момент реальные слова Кабанова превратились в фантазии Плюшки, которая уже вслух обдумывала, что наденет, если вдруг Юра пригласит ее на свидание.

– Раньше же он меня совсем не замечал, а сейчас… – Она запнулась, подбирая слова. – Я чувствую, что он относится ко мне по-другому. Он меня наконец заметил! Не знаю, почему, но…

У Ярика был ответ на этот вопрос, но он не стал его озвучивать, тем более что Анька не нуждалась в ответе, уплывая все дальше в страну своих розовых грез. И чем дольше он ее слушал, тем сложнее ему было не задать вопрос, который он вообще-то совсем не хотел озвучивать.

– Плюх, стопэ! Я понял, что у вас с Юрой любовь, – ехидно протянул Ярик. – Но что с музыкантиком?

Аня замолчала – друг застал ее врасплох. Ее так воодушевил разговор с Юрой, который состоялся под конец смены, что она совсем забыла о том, как за двадцать минут до этого залипла, рассматривая Эрика. Он играл на пианино и не мог видеть ее внимательного взгляда, а она с затаенным восторгом наблюдала, как его тонкие пальцы создают мелодию. Но даже не музыка восхищала Плюшку, а осанка парня. Почему-то глядя на его прямую спину, Аня легко могла представить Эрика в хулиганском пиджаке, который станет частью ее коллекции.

– Ничего, – пробурчала она наконец.

– Поэтому ты вчера потащила его провожать себя? – вскинул брови Ярослав. – Это, между прочим, было странно. Так что…

– Я просто не хотела, чтобы ты расспрашивал про драку, – насупилась Анька.

– Да что ты говоришь? А я думал, что он тебе нравится.

Аня уже почти сказала «нет», а потом вспомнила, как сама поцеловала Эрика в своей комнате, и покраснела. Нравится ли ей Эрик?

У Ани не было ответа на этот вопрос. Рядом с ним она становилась совсем другой. Она испытывала какие-то странные эмоции и не знала, нормально ли это. И ей даже не с кем было об этом поговорить. Ярик был ее единственным другом, но он же не поймет. Да и как с ним обсуждать такие вещи?

– У тебя когда-нибудь было ощущение, как будто… не знаю, – Аня смутилась и замолчала. – Я не знаю. Эрик странный. И ведет себя странно. И мне с ним странно. Это мне не нравится.

Ярослав хмыкнул. Его не удовлетворил этот ответ. Хотя из двух зол скрипач казался меньшим: он, в отличие от Юры, который явно подошел к Аньке, чтобы задобрить Настю, имел на Плюшку виды. И это не нравилось уже Ярику. Какой бы милой ни была Настя, что-то у этих двойняшек было нечисто. Мутные ночные посылки Ярику не нравились. И мутный Эрик тоже. И нечего Аньке с ним путаться.

– А еще Настя уговорила его помочь мне с коллекцией, – тихо добавила Плюшка. – И он, представляешь, сразу согласился.

Ярик чуть не выругался. Ну, конечно, Эрик согласился, кто бы сомневался!

– Так, значит, скрипач? – попытался подвести итог парень.

– Что?

– Ну, Юра или музыкантик? – напряженно спросил Ярик.

Он вдруг понял, что оказался рядом с каким-то Бермудским треугольником, который засосал Анькины мозги окончательно. Разговор начинал попахивать абсурдом, а ему хотелось какой-то определенности.

– Ярик, ты дурак? Юра, конечно, – не раздумывая ответила Аня. – Я что зря худела, в конце концов? – возмутилась девушка. – Да и Эрик этот чудной какой-то. И вообще, мне кажется, что он прикалывается. Я нашла его страницу ВКонтакте, я говорила тебе? Ты знаешь, там такие красивые девушки…

Она стала показывать Ярику страницу Эрика. Ему было не очень интересно, но спорить с Аней, когда она на кураже, было попросту небезопасно. Поэтому он покорно слушал ее комментарии и позволял тыкать экраном себе в лицо. А потом она вдруг показала ему страницу Насти.

– Кстати, Эрик еще и малолетка к тому же, – заметила Плюшка. – Видишь, им с Настей по восемнадцать, а мне уже девятнадцать. Так что он мне не подходит.

Ярик бездумно закивал, испытывая постыдное желание посмотреть Настины фотографии. А еще стало интересно, какую музыку она слушает. Да и в целом, чем она интересуется.

– И вообще, я прочитала в интернете, что если парень не зовет на свидания и не предлагает встречаться, то значит, он несерьезно настроен, – выдала вдруг Анька. – Вот ты бы разве не позвал девушку на свидание, если бы…

– Анька, заканчивай, – перебил ее Ярик. – Эту бабскую хрень с Настей обсуждай.

– Ярик, ты дурак? Ну, как я могу обсуждать с ней ее брата?

– Нет ответа, – развел руками Ярик, тут же переводя разговор в безопасное русло. – Лучше скажи, как ты собираешься выпросить у мамы машину ночью?

– Скажу, что мы с тобой едем в соседний город в кино на ночной сеанс. Вечер пятницы, все логично. Ты не против?

Ярик только вздохнул, подумав, что прикрывать Аньку во всяких сомнительных ситуациях – его кармический долг за грехи прошлых жизней. Да и тетя Маша в вопросах машины доверяла ему гораздо больше, чем дочери. И, между прочим, вполне оправданно.

– А ты вообще доедешь? Там далеко. И по темноте.

– Я хочу помочь Насте, – просто сказала Аня. – Она хорошая. Заступилась за меня.

– Она заступилась? – вскинул брови Ярик. – Смотри-ка, а мне она сказала, что ты за нее заступилась.

Аня засопела, понимая, что проговорилась. До дома было идти еще минут пять, так что варианта разойтись сейчас не было.

– Плюха, колись. С каких это пор у тебя секреты от меня? – чуть обиженно спросил Ярик.

Анька, которая что-то скрывает – это было что-то новенькое и, внезапно, неприятное. Он уже привык, что подруга озвучивает все свои мысли, и теперь ее нежелание сказать правду даже как-то задевало.

– Гуля назвала тебя беспризорником, – еле слышно сказала девушка, внимательно глядя на него.

– И все? – уточнил Ярик.

Плюшка кивнула. Несколько мгновений Ярик молча смотрел на нее, а потом усмехнулся, прижимая ее к себе.

– Анька, ну что ты за дурак, а? – весело спросил он, обнимая рыжую дурынду. – Ты из-за этого полезла в драку?

Анька вновь кивнула, уткнувшись лицом в нецензурную надпись на его толстовке. Тонкие руки девушки обвились вокруг его талии, крепко-крепко обнимая. Почему-то вспомнилось, какой он был маленький и щупленький в детстве. В два раза тоньше, чем она, и на полголовы ниже. Правда, в какой-то момент она перестала расти, а Ярик резко вымахал, и теперь ее макушка едва доставала ему до плеча. И все равно глаза защипало от непрошеных слез.

– Ань, мне уже не пять лет, – сказал парень, словно прочитав ее мысли. – Пусть говорит, что хочет. Мне без разницы. И драться из-за этого точно не стоило.

– Ты там много о себе не думай, – пробормотала Анька, смаргивая слезинку. – Это еще за то, что она сосалась с Юрой в девятом классе.

– Я так и понял, – усмехнулся Ярик.

И все-таки ему было приятно, что у него есть Анька. И хотя он уже давно мог сам за себя постоять, было здорово знать, что есть кто-то, кто прикроет спину. Когда у тебя есть хотя бы один настоящий друг, жизнь уже не кажется такой уж плохой. По крайней мере, с Анькой никогда не бывало скучно.

– Ты больше не плюшка, – вдруг хихикнул Ярослав, пощекотав ее ребра. – Ты теперь боевая булка.

– А ты идиот!

* * *

В четверг утром Настя спокойно читала книгу и жевала остывшие пельмени, когда услышала едва ли не медвежий рев из соседней комнаты, а затем, как что-то с глухим звуком врезалось в стену.

Вздохнув, девушка отложила книгу в сторону, как и тарелку с тремя заветренными пельменями, и пошлепала босыми ногами в комнату брата.

– Эрик, опять психуешь? – скучающе спросила она, но тут же округлила глаза от удивления. – Эрик, прекрати сейчас же.

С ним это происходило не первый раз, но обычно куда спокойнее. Перед каждым серьезным конкурсом, примерно за несколько месяцев до выступления, брат начинал психовать и кричать, что он бездарен. Обычно Эрик рвал нотные тетради и расшвыривал вещи, потом успокаивался, жаловался Насте на жизнь и снова рвался в бой. Сам близнец оправдывал это тем, что у всех творческих натур нестабильная психика, поэтому если у него что-то не выходит, то ему рвет крышу, но зато по жизни он полный пофигист.

Однако в этот раз брат Насти разгромил комнату, раскидав, все, что можно, разбив маленькую вазочку, в которой вместо органайзера стояли ручки и карандаши, и сейчас продолжал швырять вещи во все стороны и рычать, как психопат.

– Эрик, немедленно возьми себя в руки! – строго потребовала Настя, заметив, что он уже примеряется долбануть обо что-нибудь своим инструментом. – У тебя тут одна скрипка, помнишь?

– Да и к черту ее! – прорычал Эрик и пнул диван ногой. – Достало!

– Ты каждый раз так говоришь, а потом выдаешь нечто невероятное! Эрик, ну, успокойся и не круши нашу берлогу, – мягко попросила Настя. – Пойдем чай пить. Я круассанчиков с утра купила.

– Настя, какие круассаны?! Какие, на хрен, круассаны?! Я не могу сочинить ничего достойного. Меня покинула муза! Да и какая муза в этой дыре? Я вообще не уверен, что в марте смогу поехать на конкурс, понимаешь?

– Эрик, до марта полно времени, – Настя попыталась утешить брата. – Вот увидишь, свалим максимум после Нового года.

– Сама в это веришь? – фыркнул близнец. – Я устал. Я не хочу работать в этом занюханном ресторане, я хочу к своим преподам, я хочу учиться, я хочу в Москву. В прошлом году я был на концерте Ванессы Мей в первом ряду и сам гонял с одной сцены на другую не для того, чтобы какой-то Юра Кабанов со своими жирными, как сардельки, пальцами подходил ко мне и говорил нравоучительным тоном, что может сыграть на фортепиано вступление из Звездных войн! Говноед! – Эрик схватил единственную уцелевшую в погроме нотную тетрадь и швырнул ее в стену.

– Эй-эй, полегче, братец! – Настя совсем запуталась в потоке его речи. – Можно еще раз и для глупеньких объяснить? Тебя разозлил Юра, что мне приятно, но непонятно, ты же вроде хорошо о нем отзывался. Или тебя покинуло вдохновение, и ты не можешь программу написать? Или что?

– Все меня покинуло, – простонал Эрик и лег морской звездой на старый чистый линолеум. – Муза меня кинула, как проститутка после ночи страсти, и я не могу дописать программу. Чего-то не хватает. Души, например, а как переделать – не знаю. Еще одна рыжая муза мне так мозги пудрит, что я уже решил, что совсем не понимаю женщин, а ведь в Москве с ними проблем не было. Так еще и Юра разозлил. Ненавижу, когда дилетанты касаются своими грязными пальцами чистых инструментов. Ликуй, Настя, ты была права, он полный дебил! А ты говорила.

Настя, вздохнув, уселась в позе лотоса на пол рядом с братом и положила его голову себе на колени.

– Эрик, ты выступишь лучше всех, выиграешь конкурс, получишь славу, деньги, диплом и толпу фанатов. Все получится. Я не знаю никого талантливее и упорнее тебя. Пусть Юра клеит глупых куриц на блатные три аккорда, он, как дешевая страза в старой заколке, а ты, как чистый бриллиант!

– Издалека разницы не понять, – пробурчал Эрик, скуксившись.

– Но мы-то знаем цену и того, и другого, братец. А обыватели могут идти на фиг.

– Ох, Настена, ты льстишь, но мне приятно. Будешь называть меня бриллиантом, если я выиграю этот несчастный конкурс… а такими темпами я точно не выиграю.

– Эй, хватит выпрашивать комплименты, – засмеялась сестра, – я знаю, что ты гений и самородок, нечего тут тетради швырять. Соберись. Хотя в одном я с тобой согласна – ситуация с мамой напрягает все больше. Не знаю уже что думать.

– А что тут думать? Нам прислали зимние вещи и кучу бытовой техники. Обсуждали уже сто раз, мы тут до конца зимы точно. Блин, а сейчас только конец сентября.

– Ладно, ты прав, давай не будем. Можем просто порадоваться, что я нашла две машины, причем одна Анина. Посылки довезем, а значит, поможем маме. А пока у нас тут есть мы, какая-никакая работка и парочка приятных знакомых.

– Под парочкой имеешь в виду соседа?

– Прекрати, он согласился нам помочь, между прочим! – начала злиться Настя.

– О, какой душка, – ревностно прорычал Эрик. – Он на тебя глаз положил. А ты это поощряешь.

– Ты с ума сошел?! – Настя так резко дернулась, что едва не заехала коленом Эрику в ухо. – Все наши встречи случайны, и ему на меня абсолютно наплевать.

– Забыла, что в нашей паре интуиция развита у меня, а у тебя тяга к приключениям?

– Ой, все! Лучше расскажи, что там с Аней, – ловко перевела стрелки Настя.

– Ни-че-го. Я убедился, что рыжие женщины – стервы. Она любезничает с мерзким Витей, она любезничала с мерзким Юрой, она любезничает с мерзким соседом, она любезничает с мерзкими посетителями ресторана и только на меня смотрит, как на фашиста. За что вы, женщины, такие жестокие?!

– Эрик, совсем рехнулся?! Она официантка, она не может не любезничать с людьми, это ее работа! Юру, Витю, Ярика Аня знает сто лет, конечно, она с ними приветлива. Они ее друзья, – возмутилась Настя. – Я не знала, что ты такой ревнивый, оказывается.

– Вот и я об этом не знал, – печально вздохнул Эрик. – Ладно, плевать. Помоги хлам прибрать.

– Как обычно, – закатила глаза Настя, отправившись на поиски веника и тряпок.

* * *

Юра вжимал педаль газа так, что самому было страшно, но и не думал тормозить. Гребаные пары, еще и препод задержал после семинара, а ведь он уже должен был заходить в кофейню. Почему, когда дело касалось Насти, все планы шли коту под известное место?!

Кабанов со свистом пронесся мимо указателя въезда в свой город. Еще десять минут, и он будет у цели. Главное не нервничать и не напортачить. Хоть он и придерживался мнения, что в любви и на войне все средства хороши, смутные сомнения кололи изнутри. Раньше такого не было. Но, с другой стороны, и Насти раньше не было. А ради нее можно и глупости делать. Точнее, нужно, ведь по-другому эта девчонка ему шанса не даст.

Юра припарковался и нервно посмотрел в зеркало заднего вида. Волосы, которые он полчаса пытался пригладить утром, перед институтом, топорщились в разные стороны и никак не хотели нормально лечь. Психанув, Юра достал сигарету, но тут же смял ее и выкинул. Не время курить, ведь, во‐первых, от него не должно вонять куревом перед Настей, а во‐вторых, он и так приехал позже, чем надо. Кабанов хлопнул дверцей машины, скривившись, потому что сделал это чересчур сильно, и постарался как можно спокойнее пойти к кофейне.

Юра сразу заметил на двери табличку «технический перерыв пятнадцать минут», но все равно толкнул незакрытую на ключ дверь. Зрелище оказалось выше всех ожиданий. Парень едва не присвистнул – Гуля и компания повеселились от души. А ведь он просил не этого.

– Закрыто. Подождите, пожалуйста, пятнадцать минут! – крикнула Настя из-за бара, даже не посмотрев, кто зашел.

Юру ужалила совесть. Сильно, в самое нутро, впиваясь, словно клыки кобры со смертельным ядом. Стало жутко стыдно. Первоначальный план не то, что провалился, а просто разлетелся вдребезги. Кабан редко чувствовал себя кретином, но сейчас настал тот самый случай.

– Настя, что случилось? – хрипло спросил он, догадываясь, какая волна ярости сейчас на него обрушится.

В кофейне был полный свинарник. Весь пол был заляпан кофе и раскисшими салфетками. С барной стойки уронили подставку с сахаром и трубочками, а в углу валялась битая вазочка с тюльпаном. Юра, осторожно обступая грязь, подошел ближе к бару.

– Уходи, – спокойно выдохнула Настя, выходя из-за стойки со шваброй и ведром.

Еще сильнее кольнуло то, что она даже не посмотрела на него. А голос звучал ровно и тихо.

– Что случилось? – повторил вопрос Кабанов, застыв на месте, как статуя, боясь пошевелиться.

– Ты не видишь, что случилось? – еще тише сказала Настя, опуская швабру в ведро с водой. – Уходи.

– Кто это сделал? Я могу помочь? – решился на вопрос Юра.

Настя вдруг подняла на него взгляд, и его едва удар не хватил, то ли от того, как она была красива в гневе, то ли от тьмы в ее глазах.

– Отвали от меня, – прошипела Настя, еле сдерживая злые слезы бессилия. – Убирайся отсюда и не приходи больше! Не лезь ко мне, слышишь?!

Кабанов хлопал глазами, приоткрыв рот от изумления, и продолжал стоять истуканом. Все слова застряли где-то в горле, а мысли вылетели в трубу.

Настя смотрела на него и думала, что хочет домой, домой в Москву, где по субботам ходит с Эриком на премьеры в кино, по пятницам с мамой в спа, по четвергам ругается с репетитором, который говорит, что у нее отличные способности к математике, а Настя смеется и отвечает, что ей это не интересно, она больше любит химию. Домой, где у нее приятные знакомые и ясная голова без лишних проблем. Где они собирают чемоданы на море, где белый песок и ананасовый сок под пальмой на шезлонге. Ах, да, это было год назад. Дома-то больше нет. Добро пожаловать в реальность.

Мать погрязла в судах и проблемах, денег нет, Максим готов использовать ее и Эрика, чтобы мать на все согласилась, на учебу нельзя, обнять маму и даже позвонить ей просто так нельзя, своим приятелям звонить нельзя, и вообще ничего нельзя.

Зато можно работать в кофейне бариста за наличку без договора, можно умолять начальника дать отгул на завтра, потому что сегодня ночью надо ехать к черту на рога и передавать огромные бабки неизвестным людям, которые, при желании, могут их с Эриком там же и закопать, можно терпеть унижения от местных сучек, чтобы не вылететь с работы, потому что Гоша не поймет, что срач в кофейне устроили не потому, что Настя – сволочь, а потому, что посетители оказались уродами.

И камер в кофейне нет, и доказать ничего нельзя. И можно, скрипя зубами, улыбаться и засунуть свою гордость подальше, потому что нужны деньги и нужна эта сраная работа. И нет здесь домработницы, а есть грязная швабра и две Настины руки, которыми надо убрать грязную жижу с пола, чтобы кофейня была чистой.

– Настя, скажи, что случилось? – снова попытался Юра, пугаясь ее долгого молчания.

– Да ты можешь отвалить от меня или нет?! – закричала девушка, бросая швабру в сторону.

Юра нахмурился и поднял швабру. Настя мечтала только об одном, чтобы он свалил из кофейни и, желательно, из города, куда-нибудь на Аляску, но настырный Кабанов вместо этого стал неумело собирать шваброй грязь.

– Что ты делаешь?! Ты глухой? – Настя попыталась отобрать у него швабру.

– Не хочешь говорить, не надо. Я все равно узнаю, кто это сделал. А сейчас собираюсь тебе помочь убрать это.

Юра отвернулся от нее и стал дальше убирать кофейную жижу. Настя впала в ступор, не понимая, то ли она безумно нравится ему, то ли он клинический кретин.

– Я сама уберу все, уходи! – Девушка снова попыталась отобрать швабру, но Юра увернулся.

– Не ходи тут своими ботинками, я только вытер, – возмутился он.

– Ты грязь только размазываешь! – Настя так и не смогла отобрать швабру и пошла собирать осколки вазочки в совок.

– Почему я тебя так бешу? – спросил Юра, споласкивая швабру в ведре.

– Потому что ты приносишь мне проблемы. Потому что ты мне не нравишься. Потому что твои глупые подкаты меня бесят, – тут же честно и уже спокойно сказала Настя, меняя воду в ведре.

– Согласен, подкаты были не очень. Хотя я думал, что оригинален, – пожал плечами Юра. – То, что я тебе не нравлюсь, вполне поправимо, потому что ты меня не знаешь. А вот когда узнаешь – точно влюбишься. Но проблемы-то какие я тебе приношу?

– Вот эти! Вот эти проблемы ты мне приносишь! Этот свинарник твои подружки устроили.

– Что?! Это Гуля с Никой сделали? – Юра округлил глаза, изображая удивление.

– Да, и еще какие-то две дуры с ними. Спасибо тебе, Юра, – с сарказмом сказала Настя. – Ты мне так заливал, какой ужасный Титов и какая плохая Аня, но что-то от них у меня проблем нет.

– Настя! – Он бросил швабру и подошел к ней. – Настя, прости, я разберусь. Обещаю, это больше не повторится.

– Я тебе не верю, прямо как в песне, – ехидно пропела девушка. – Просто держись от меня подальше.

– Но я не могу держаться от тебя подальше, – глупо сказал Юра, едва не покраснев.

Настя только фыркнула, поднимая швабру и продолжая уборку. Юра тоже молча продолжил собирать мусор, пока не порезался осколком вазы.

– Ну, что ты за идиот, Юра? – вздохнула Настя, в бессильной злости хватая аптечку из шкафа.

– Ты мне нравишься, – краснея от смущения пробасил Юра, весь сжавшись под ее холодным взглядом.

– А ты мне – нет, – тут же жестко отрезала Настя, поливая его руку перекисью и протягивая пластырь.

– А подуть на рану? – спросил Юра, игнорируя ее предыдущий ответ.

– Твои фанатки тебе подуют.

– Не будет у меня больше фанаток. Всем скажу, чтоб к тебе не лезли. Вот увидишь, никто ничего больше тебе не сделает.

– Ты вообще меня слушал? Юр, мне плевать, – устало сказала девушка, убирая остатки погрома.

– Не-а, я ж глухой, – улыбнулся Кабанов. – Давай в кино сходим?

– Нет, мне некогда.

Настя уже не знала, как его отшить. Такого непрошибаемого человека, как Юра, еще поискать надо – парень по ходу с детства не привык слышать слово «нет». Но не успела она сказать в десятый раз, чтобы он катился в задницу со своими Гулями и Никами, как Кабанов резко наклонился к ней и поцеловал. Быстро и коротко прикоснулся своими губами к ее щеке.

– Хотя бы подумай о том, чтобы дать мне шанс. Я все для тебя сделаю.

– Юра, ты…

Настя не успела договорить ему в спину, потому что Кабанов стремительно покинул кофейню, а девушка растерянно продолжила стоять на месте и трогать свою пылающую от ярости щеку, перебирая в голове все возможные ругательства.

Она терла место поцелуя, чувствуя, что ее вот-вот прорвет. Настя вытащила из кармана фартука телефон и набрала номер Эрика. Он еще ничего не успел сказать, а она начала рыдать в трубку громко и надрывно, как в детстве, как могла только перед братом.

– Эрик, забери… забери меня из кофейни вечером, – рыдала Настя, икая и захлебываясь слезами.

– Что случилось? Я уже выхожу! – испуганно кричал в трубку близнец. – Кто тебя обидел?

– Эрик, они все меня бесят… Слышишь? Бесят до слез. Сил нет! – всхлипывала Настя.

– Скоро буду, не реви, – сказал брат, сбрасывая звонок.

* * *

Ярик медленно шел к дому Плюхи и курил третью сигарету подряд. За спиной болтался полупустой рюкзак, но казалось, что он весит, как тонна кирпичей. Внутри все свербело и крутило, а в наушниках играла песня Skillet «Monster». Ярик тоже чувствовал себя злым монстром.

Как же его выбесила эта лицемерная дрянь! Да, дрянь, самая настоящая. Пришла, похлопала своими длинными ресницами, попросила у них с Анькой помощи, вся такая милая, красивая… Дрянь!

Зачем она звала его на кофе? Чтобы он пошел к ней в кофейню после пар и увидел через витрину, как ее целует Кабан?! А какого черта она тогда его, Ярика, просит ехать ночью по ее темным делишкам? Не хочет Юрца утруждать? А Анька, дура, все его баб по лайкам вычисляет. Не там роет Плюха, не там.

А ведь он так и знал, что эти близнецы конченые. И Настя тоже конченая. И стало так тошно от того, что поверил ей, пусть и всего на мгновение. Купился на ее милые улыбки, за которыми не было ничего. Обычная тупая курица, которая повелась на придурка Кабанова!

Ярик зло пнул камень, который пролетел по дороге, поднимая пыль. Ему хотелось закричать от злости и от невыносимого чувства внутри. Безумные белки уже не скреблись, а рвали когтями изнутри.