Самый красивый хулиган

Глава 24 Шалость удалась

Насте снились кошмары, и она хмурилась во сне. Снилось, будто она пришла в огромный концертный зал на выступление Эрика, но его похитил Максим, а вместо Эрика на сцене был Ярик и бил какого-то парня гитарой. Она хотела закричать, но сон сменился, и вот ей уже снилось, что Юра напал на нее в кофейне, вцепился в руку и стал ее грызть, как зомби. Настя вскрикнула, просыпаясь, и затуманенными спросонья глазами увидела, что ее руку покусывает Чипс. Не успев толком проснуться, Настя запуталась в пледе и свалилась на пол, едва не придавив собой собаку.

Раздался грохот, Чипс весело залаял, прыгая на Настю, решив, что это игра, а Ярик вскочил, не сразу соображая, что происходит.

– Сильно ударилась? – взъерошенный Ярик спрыгнул с дивана и помог ей подняться, освобождая от пледа и визжащего Чипса. – Извини, он в туалет хочет. Всегда так будит, если рука или нога из-под одеяла торчит.

– Все в порядке, я просто забыла, что не дома, – улыбнулась Настя, любуясь сонным парнем. – Чипс, да ты подкроватный монстр.

Ярослав тоже улыбнулся, а затем кинул взгляд в окно и отметил, что утро еще раннее и спали они всего ничего.

– Я пойду, выведу его на улицу, а ты можешь еще поспать, – неуверенно сказал он, надеясь, что она останется подольше.

– Я вроде выспалась, хочешь, я с ним погуляю? – предложила девушка.

Ярославу было очень приятно ее предложение, но он тут же представил, как Зинка потом расскажет всем соседям, что видела, как Настя выгуливает его собаку с утра пораньше. Ему совсем не хотелось этого. Достаточно было угроз Кабанова, сплетни от соседей ни к чему.

– Не-е, я сам, не парься, – Ярик обратил внимание, что губы Насти распухли и покраснели от ночных поцелуев, и невольно улыбнулся. – Может, кофе сделаешь? В холодильнике, кстати, пицца есть. Могу еще чего-нибудь в магазине захватить, если надо…

– Кофе с пиццей будут в самый раз.

Ярик быстро почистил зубы и повел Чипса на улицу. Вместо обычной утренней прогулки во дворе, он потащился с псом вдоль улицы в сторону магазинов. И, хотя очень хотелось спать, мысли носились в голове, как рой встревоженных пчел, заставляя проснуться.

Вот и что ему теперь делать? Настя осталась у него ночевать, и они много целовались, и было даже что-то вроде признаний, что они нравятся друг другу. Значит ли это, что они теперь встречаются? И если встречаются, надо ли идти к ее брату, чтобы сообщить ему о своих правах на Настю? А что, если она целовала его, потому что была пьяной после шашлыков? А что, если она проснулась, подумала и решила, что не хочет иметь с ним ничего общего?

Ярик остановился, ежась от порыва холодного ветра. Небо было пасмурным, кажется, сегодня тоже будет дождь. Взгляд зацепился за цветочный магазин рядом. В витрине стоял большой букет красных роз, и Ярославу вдруг захотелось купить Насте цветов. Он сделал шаг вперед, но обнаружил, что магазин еще закрыт. Парень хмуро уставился на вывеску, а потом подумал, что не хочет дарить ей красные розы. Некстати вспомнилось, как Юра спрашивал у Насти, какие цветы ей нравятся, в висках застучало от злости. Фиг Юрцу, а не Настя!

А цветы он все же купит, только не красные розы и не сейчас. Ей нужно что-то особенное. Надо будет пойти в дальний магазин, который в центре, там большой выбор цветов, кажется, там он покупал букет тете Маше на юбилей.

Ярик пошел обратно к дому и снова стал мучительно обдумывать, встречаются они с Настей или нет. Ему бы хотелось верить, что да, как никогда хотелось. Но он же не девчонка сопливая, чтобы спрашивать ее. А что, если для нее эти поцелуи – пустяк и ерунда? Может, она в своей Москве часто так делала? Может, она завтра уедет обратно? Ярику стало паршиво от этих мыслей. Подойдя к двери, он почти решил, что Настя сейчас его пошлет и вообще скажет, что он полез к ней целоваться, воспользовавшись ее пьяным состоянием. А может, она вообще уже сбежала к себе?

Дрожащими от волнения пальцами Ярик открыл входную дверь и уловил приятный запах чего-то жареного. Быстро вымыв Чипсу лапы, он вместе с псом зашел на кухню, где Настя как раз разливала по чашкам кипяток в растворимый кофе. На столе стояли тарелки с гренками и остатками вчерашней пиццы. Ярик заметил, что Настя собрала волосы. Жаль, ему нравилось, когда они небрежно рассыпались по плечам.

– Ты сделала гренки? – Ярик подцепил пальцами одну и отправил в рот, обжигая язык. – Вкусно, – с набитым ртом сказал он.

– Не обольщайся, это единственное, что я умею делать на кухне. Ну, могу еще посуду мыть, – захихикала девушка, убирая сковородку в раковину. – Так что в нашей паре готовить будешь ты, – хитро улыбнулась она.

Ярик подавился остатками гренки и закашлялся, а Чипс, воспользовавшись его замешательством, подбежал к Насте и стал клянчить угощение, вставая на задние лапы и пританцовывая вокруг девушки.

– А мы пара? – с хрипом в горле спросил Ярик, делая шаг к ней.

– Ну, если ты не хочешь… – Настя отвела взгляд и неловко кинула Чипсу кусочек гренки.

– Хочу, – прошептал Ярослав ей в губы.

Утро еще никогда не было таким добрым. Он снова и снова целовал Настю, обнимая и прижимая к себе. Только сейчас было еще лучше, чем ночью. Потому что осознанно, и при свете дня, и внезапно смелее. Вчера он боялся слишком сильно сжать ее плечи и вообще прикоснуться, а сегодня хотелось чего-то большего, чем прикосновений на кончиках пальцев.

– Ярослав, кофе уже остыл и гренки тоже, – улыбнулась сквозь поцелуи Настя, растворяясь в нежности, словно кофейные гранулы в кипятке.

– Ужас, – весело шепнул Ярик, не спеша отпускать ее.

Настя продолжала улыбаться сквозь поцелуи, вспоминая первую встречу и их неловкое знакомство. Кто мог знать, что так все обернется, а под броней колючего ежа Ярослав окажется настолько милым и нежным. Что он будет спать с ней в обнимку, укрывая пледом, и целовать трепетно, словно она божество.

Настя подумала, что не очень-то она и хочет кофе с пиццей, ведь куда больше хотелось опять завернуться в плед вместе с Яриком и спать, прижимаясь к его теплому телу. Но не успела она донести до него эту светлую мысль, как они оба подскочили от грохота и собачьего лая.

– Чипс! – Ярик грозно посмотрел на пса, который виновато выбежал из кухни с куском пиццы в зубах. – Похоже, на завтрак только гренки, – Ярослав пошел за тряпкой и веником, чтобы собрать осколки битой посуды.

Пока они целовались, Чипс успел нагло залезть на стул и дотянуться до тарелки с пиццей, но вместе с едой скинул и тарелку. Обычно пес не позволял себе подобной наглости, но почему-то именно тогда, когда в доме появлялась пицца, Чипс становился сам не свой и был готов на любое вероломное предательство, лишь бы получить заветное лакомство.

– Это на счастье, – крикнула Настя Ярику и присела на корточки, чтобы собрать крупные осколки.

Надо было идти домой, пока ребята не проснулись, но так хотелось насладиться этим утром еще чуть-чуть.

* * *

Эрик смотрел на разметавшиеся на подушке рыжие волосы и боялся пошевелиться. Аня лежала к нему спиной, и, судя по тихому, ровному дыханию, еще спала. Ее щека лежала на его ладони, которую он уже почти не чувствовал, но все равно не убирал. Только придвинулся чуть ближе и поправил сползшее одеяло.

Они так и не закрыли окно в комнате, так что под утро было уже свежо. Хотя Эрик не был уверен, утро сейчас или день. Часов в комнате не было, а телефон остался в кармане джинсов, которые валялись где-то на полу, как и вся остальная одежда. С одной стороны, надо бы посмотреть, сколько он проспал, а с другой – какая разница? Смена начнется только в шесть, так что можно просто лежать, чувствуя тепло Аниного тела, и смотреть на ее усыпанное веснушками плечо.

Ночью они выключили свет, поэтому Эрик только сейчас заметил, какая у девушки красивая молочно-белая кожа. Рыжие крапинки веснушек смотрелись яркими брызгами солнца, хаотично раскиданными по всему Аниному телу, и очень ему нравились. Как и все остальное.

Аня нравилась ему целиком, без всяких там «но».

– Прекрати, – сонно проворчала девушка, натягивая одеяло на голову. – Ты меня разбудил.

– Но я ничего не сделал.

– Я чувствую, что ты на меня смотришь.

– Не говори ерунды, – весело шепнул Эрик. – Нельзя почувствовать во сне, что на тебя кто-то смотрит.

– Можно. У меня уже рефлекс – Милка каждую субботу вскакивает ни свет ни заря, встает в дверях и пырится на меня, как маньяк, пока я не проснусь.

Эрик хихикнул, обнимая Аню второй рукой и притягивая ближе к себе. Его дыхание обожгло шею, мысленно возвращая девушку в прошедшую ночь. Вспомнилось, как руки Эрика трогали ее, как его губы целовали ее везде, куда могли дотянуться, как она покусывала его плечо, чтобы не застонать от удовольствия, которое выжигало изнутри.

– Как думаешь, Настя нас не слышала? – вдруг спросила Аня.

– Не-а.

Эрик знал, что если Настя спит, то ее и грохот пушки не поднимет, особенно если она выпила. Как-то раз, лет в пятнадцать, он страдал по какой-то там девчонке, имени которой уже и не вспомнит, и словил приступ ночного вдохновения. Забыв о том, что на часах три ночи, он схватился за скрипку и играл до тех пор, пока к нему в комнату не постучала мама и не спросила, все ли у него хорошо с головой. Настя же все это время преспокойно дрыхла, сунув голову под подушку.

И в этот раз наверняка было так же. Тем более они с Аней совсем не шумели. Пожалуй, это был самый медленный и тихий секс в его жизни, который так резко контрастировал с яркой и молниеносной прелюдией.

Когда Аня оказалась перед ним без одежды, Эрик вдруг замер, охваченный каким-то незнакомым трепетом. Внутри него что-то щелкнуло, и он прикасался к Ане так осторожно, словно она могла разлететься в дребезги, стоит ему совершить одно неверное движение, и она отвечала ему тем же. Они неторопливо изучали тела друг друга легкими касаниями и невесомыми поцелуями.

Время словно остановилось, слившись в один бесконечно долгий тихий вздох, замерев в сладком, как патока, поцелуе. Это было больше, чем просто секс, больше, чем все, что было у него раньше.

Все эти мысли пронеслись у него в голове за мгновение, а потом Эрик нежно прижался губами к острому плечу Ани.

– У нас все хорошо? – уточнил он.

– Кроме того, что Настя уже наверняка давно проснулась и заметила, что я не вернулась спать к ней… и, конечно, обо всем догадалась. Да, все отлично.

– Да не парься, скажем, что играли в шахматы, – фыркнул Эрик. – Но вообще, я не это имел в виду.

Аня повернулась к нему, внимательно всматриваясь в его лицо. Оно было красивым. Чуть-чуть заспанным и неожиданно обеспокоенным.

– Почему ты спрашиваешь?

– Хм… наверное, потому что ночью мы занимались сексом, а наутро ты ворчишь и переживаешь о том, что подумает моя сестра. Тревожный симптом.

Аня моргнула, а потом покраснела.

Она не знала, как объяснить, что пытается думать о чем угодно, кроме того, что они лежат совсем голые под одним одеялом, тесно прижавшись друг к другу. И стоит ей подумать о том, что было ночью, как внизу живота становится жарко, а все ее мысли начинают крутиться вокруг члена Эрика, упиравшегося ей в бедро.

– Тебе не понравилось? – тихо спросил Эрик.

Спросил и сразу же пожалел об этом. Вопрос прозвучал как-то глупо и по-детски. Аня отчего-то засмущалась, и Эрик сразу же решил, что она просто подбирает слова, чтобы его не обидеть.

А Аня вдруг прищурилась, чуть подалась вперед, а потом шепнула ему прямо в ухо:

– Хочу еще.

Она сказала это так тихо, что Эрик почти решил, что ему это послышалось, но когда Аня взяла его ладонь и потянула к себе, то понял, что слух его не подвел. Он провел пальцами по бедру девушки, глядя ей прямо в глаза и чувствуя, как под пальцами появляются мурашки.

Вопреки его ожиданиям, она не отвела взгляд. Ее ладонь прикоснулась к его животу, нежно поглаживая. Эрик не понял, кто первый кого поцеловал, да и какая разница, если это было чертовски хорошо.

– Эй, вы там живы? Уже начало четвертого! – Настя громко постучала в дверь. – На работу опоздаете.

Аня отпрянула от Эрика, который в очередной раз задумался о том, что все еще может осуществить детскую мечту и стать единственным ребенком в семье.

– Встаем-встаем! – крикнул он, отгоняя образ, в котором душил горячо любимую сестру подушкой.

– Давайте, я готовлю завтрак! Ну, или обед… Не важно!

Аня резко села в постели, глядя на дверь и слушая удаляющиеся шаги Насти. Ей вдруг стало очень неловко, хотя она и сама не могла понять почему. Наверное, все дело было в том, что и дураку понятно, чем могут заниматься двое за закрытой дверью. А Настя явно не дура.

Эрик с интересом смотрел за тем, как Аня бледнеет, краснеет, кривит губы и хмурится, догадываясь, о чем она задумалась. Ему было непонятно, зачем так париться из-за всякой ерунды, но вообще, это было даже немного мило.

– Начало четвертого, – в ужасе пролепетала Аня. – Она точно все поняла.

– Ага, – хмыкнул Эрик, приподнимаясь на локте. – По-любому побежала надевать футболку «у них был секс». Может, и плакат нарисует, чтобы на лестнице вывесить, а то Зинаида давно без свежих сплетен.

В глазах у него были смешинки.

– Не смешно! – возмутилась Плюшка, бросив в него подушкой.

– Еще как смешно, – парировал Эрик. – В конце концов, тебе не наплевать, кто и что о тебе думает?

Аня не знала, как объяснить ему, что вообще-то нет, не плевать. Она слишком привыкла к тому, что все всех обсуждают. В городе так тухло, что перемыть кому-то косточки было святым делом. А уж кто, когда, чего и с кем – вообще было излюбленной темой местных кумушек. И попасть в сводку их «светских хроник» совсем не хотелось.

Она и так недавно там засветилась. На днях мама сказала, что ее маникюрщица спросила, правда ли ее дочь гуляет с музыкантом из рестика. Об этом ей сказала ее постоянная клиентка, подруга которой была частой гостьей ресторана, где работают ребята, и уже не раз замечала их вместе.

Аня затруднялась ответить, почему каких-то незнакомых ей людей интересовала ее жизнь, но так уж было заведено. Все все видели и все все знали.

На кухне что-то с грохотом упало, Аня вздрогнула и стала высматривать свою валявшуюся на полу одежду. Чтобы добраться до нее, надо было как-то перелезть через Эрика, а потом побегать голышом по комнате, подбирая вещи. А еще неплохо было бы сходить в душ, но домой она не успеет, а напрашиваться к ребятам было как-то неловко.

Пока она думала обо всем этом, Эрик уже встал, быстро натянул трусы и футболку, а потом подал Ане ее одежду.

– На стиралке чистое полотенце, моя зубная щетка синяя, ватные диски и всякая фигня в ящике под раковиной. Горячая вода с задержкой, так что пролей воду чуть-чуть, – напутствовал он.

– У меня зубная щетка с собой, я же собиралась оставаться у Насти, – напомнила Аня.

Эрик кивнул. Аня сидела, завернувшись в одеяло, и выглядела чертовски мило. Хотелось взъерошить ее и без того растрепанные волосы, поцеловать в покрытый веснушками нос и прижать к себе.

– Ты чего так смотришь? – не выдержала Аня.

Эрику вдруг подумалось, что у него нет слов, которым можно описать то щемящее чувство внутри. «Ты красивая» – слишком банально. «Кажется, я влюбился по уши» – чересчур сопливо. «Мне с тобой хорошо» – как-то дешево и избито.

– Тебе идет мое одеяло, – отшутился он, все-таки чмокнув кончик ее носа. – Все, иди в душ, встретимся на кухне.

Он выскользнул из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь, и прошлепал босыми ногами в сторону кухни, откуда попахивало горелым.

– Женщина, ты что творишь?

Эрик скривился, глядя, как Настя отскребает от сковородки что-то невразумительное.

– Оладушки, – улыбнулась сестра. – Первый блин комом, но ничего, вторая партия будет лучше. Ну, если я смогу отмыть сковороду.

– Выглядит так, как будто сейчас зашевелится, – фыркнул Эрик, разглядывая наполовину сырые, наполовину сгоревшие плевки теста на сковородке.

Настя ничего не ответила. Она сделала тесто по рецепту мамы, и все должно было быть хорошо, но она отвлеклась на мысли о Ярославе и очнулась, только когда оладьи намертво пришкварились к сковороде, оставшись при этом почти сырыми сверху. Но разве мог какой-то там кулинарный провал испортить ей настроение в такой день? Насте казалось, что у нее за спиной выросли крылья, на которых она парила где-то в воспоминаниях о прошедшей ночи, и всякие мелочи, вроде дыма, запаха гари и, возможно, окончательно убитой сковородки, не могли вернуть ее на грешную землю.

Она только загадочно улыбнулась и сунула сковородку под струю воды, продолжая отрывать пригоревшее тесто.

– Эм, ты вчера когда вернулась? Долго у соседа сидела? – как бы между прочим поинтересовался Эрик, делая глоток остывшего чая.

– Нет, недолго, – Настя с облегчением убедилась, что Эрик не заметил, что она вернулась утром. – Выпили кофе, поболтали ни о чем, я пришла домой и сразу отрубилась. У вас с Аней все хорошо?

– Ну, мы вчера чуть-чуть поцапались, но потом помирились.

Эрик пытался сдержать глупую улыбку, но она против воли выползала на лицо, выдавая его с потрохами. Было совершенно очевидно, что он счастлив.

– Ты не обиделась, что я отправил тебя к соседу?

– Не, все норм, – отмахнулась Настя, вытирая сковородку полотенцем. – Вам надо было поговорить, я все понимаю.

Настя говорила искренне. Она не знала, что происходило дома, пока ее не было, но главное, что все хорошо закончилось, и это не могло не радовать. Как и то, что Эрик явно не догадывается, что она всю ночь провела у Ярослава, иначе уже накапал бы ей на мозги. Шалость удалась.

– Кстати, ты оставил телефон на кухне. – Она ткнула лопаткой в сторону стола. – Он вибрировал без конца, а потом сдох.

Эрик поморщился, догадываясь, кто так упорно вызванивал его. Конечно, мать пришла в бешенство, вернувшись в отель и обнаружив, что он уехал. Еще бы. Она терпеть не могла, когда что-то шло не по плану.

Он посмотрел на сестру, думая, стоит ли рассказать ей об очередном гениальном плане маман – о переезде в Европу. С одной стороны, он уже все для себя решил, а с другой – Настя должна все узнать, и сама сделать выбор.

– Будешь пробовать? – Настя подцепила красивый румяный оладушек и положила его на тарелку.

Сестра едва ли не светилась от счастья. И этот ее внезапный кулинарный порыв выглядел странно… Эрик не понимал, с чем это связано, но знал, что не хочет портить ей настроение. Они обязательно все обсудят, просто не сейчас.

– Ну как?

Настя не понимала, почему брат так скривился. Вроде она все сделала точно по рецепту. Но лицо брата было каким-то очень странным.

– Кхм, Настен, влюбилась, что ли? – спросил Эрик, с трудом глотая.

Настя едва лопатку из рук не выронила. Как он догадался? Заметил, как она смотрела на Ярослава? Услышал, как скрипнула дверь? Или как она едва не уронила вешалку в прихожей? А может, она вела себя как-то странно? Подозрительно улыбалась или…?

Чем она себя выдала?

– Что? Почему ты спрашиваешь? – выдавила Настя, отворачиваясь к плите.

Что она сделала не так?!

– Ты, кажется, соль вместо сахара положила, – добродушно усмехнулся брат. – Есть, конечно, можно, но лучше завязывай-ка ты с готовкой. Не твое это, Настен, не твое.

* * *

Эрик с Аней ушли на работу еще час назад, а Настя все ходила по комнате из угла в угол и нервно думала, прилично ли пойти к Ярику. С одной стороны, не хотелось быть слишком навязчивой, они же расстались всего несколько часов назад. С другой – очень хотелось его увидеть. Желательно прямо сейчас. А вдруг он занят? А если пойти, то что надеть?

Она открыла шкаф, посмотрела на одежду и закрыла. В животе порхал целый рой бабочек, и даже руки немного тряслись от возбуждения. Настя попыталась успокоиться и вспомнить, бывало ли такое раньше. Нет, определенно не бывало. Нужно рассказать все Эрику, хотя он опять начнет ворчать и выносить ей мозг. С другой стороны, это не его дело, и врать двойняшке не хочется. А что, если Ярик не захочет, чтобы она все рассказывала Эрику? Ведь тогда нужно будет рассказать еще и Ане.

Настя задумалась, а потом улыбнулась своему отражению в зеркале – вот и нашелся повод встретиться с Яриком и поговорить. Дурацкий повод, конечно, но кто вообще ищет поводы, если чего-то прямо очень-очень хочется?

Ярослав открыл дверь мгновенно, словно ждал ее. Возможно, ждал в буквальном смысле, потому что он был полностью одет и обут и держал поводок с Чипсом.

– Хотел предложить погулять с нами, – потупил взгляд он, скрывая смущение.

– Я тоже хотела это предложить.

Вопреки ожиданиям Ярослава дождь так и не начался. Небо было хмурым и пасмурным, а ветер выл так, что на голову падал град из желтых листьев, но в целом гулять было вполне приятно. Дойдя до сквера, Ярик спустил пса с поводка, и Чипс тут же стал бегать за листьями, гавкая и носясь, как тайфун.

– Мне нравится осень, – зачем-то сказал Ярик, схватил пальцами вальсирующий в воздухе кленовый лист и протянул Насте.

Девушка взяла огромный красный лист и покрутила в руках, решив, что не против собрать целый гербарий.

– Почему именно осень? – Настя тоже протянула руку, но ветер унес от нее другой листок, и она только поймала воздух.

– Мне нравится шуршать листьями под ногами, – хмыкнул Ярик и подпрыгнул до низкой ветки, срывая красивый, наполовину желтый, наполовину зеленый, листок.

– А я люблю конец весны – начало лета, когда тепло, но не жарко, и день длинный, и наш с Эриком день рождения, – улыбнулась Настя, вспоминая, как круто они отметили последний день рождения.

Вспомнила и удивилась: вроде это было не так давно, а столько событий прошло с тех пор.

– А когда у тебя день рождения? – с интересом спросил Ярик, протягивая ей очередной красивый лист.

– Седьмого июня – полный каламбур. Мы с Эриком близнецы по жизни и по гороскопу, та-дам, – хихикнула она.

– Не, меня вы не переплюнули. У меня день рождения двадцать девятого февраля.

– Ого! Это же круто! – Настя с восторгом посмотрела на Ярика. – Никогда не встречала человека, который родился двадцать девятого февраля! А ты обычно отмечаешь первого или двадцать восьмого?

– Обычно я не отмечаю, – пожал плечами Ярик. – Ну, точнее, отмечаю, но очень редко. Если Ромка, это мой дядя, приезжает, мы идем с утра в кино на целый день и смотрим все подряд, а потом составляем рейтинг. Вечером приходит Плюха с тортом, и мы рубимся в комп. Или, если Ромка не приезжает, я иду вечером с тортом к Плюхе, и мы с ее родителями и сестрами играем в настолки, типа «Монополии». Анька традиционно проигрывает и надувается, как индюк, – он резко прервал свой рассказ, подумав, что рядом с Настей становится чересчур болтливым и вообще не таким, как обычно.

Но ей, казалось, было действительно интересно то, что он рассказывал. Парень расслабился и пошел рядом с ней, едва ли не цепляясь своим плечом за ее. Даже Чипс, который успел изваляться в какой-то луже, его совсем не интересовал. Наверное, если бы в парке было поменьше людей, Ярик взял бы Настю за руку или даже поцеловал, но он стеснялся. Глупо, конечно, они же теперь вместе, но парню как никогда казалось, что все на них смотрят, их подслушивают и сплетничают о них между собой.

Захотелось пойти домой и закрыться там с Настей, чтобы никто их не видел и не лез в то, что их не касалось. Ярик почувствовал легкое раздражение и щекотку в венах, когда мимо прошел школьный знакомый, с интересом пялясь то на Настю, то на него. Яр готов был врезать придурку, чтоб не таращился на то, как он собирает Насте кленовые листья.

– Ау, Ярослав, чего завис? – Настя шутливо подергала парня за руку, привлекая внимание.

– Что? – Ярик обернулся к ней, задерживая взгляд на красиво очерченных губах.

– О чем задумался? Все в порядке? А то я третий раз спрашиваю, когда день варенья у Ани?

Ярик посмотрел Насте в глаза, и раздражение отступило. Да черт с ним, с этим парнем со школы!

– У Аньки днюха девятого мая.

– Классно!

Настя с улыбкой смотрела на целый букет кленовых листьев в руках, думая, что они отлично будут смотреться в вазочке на ее окне. Или можно взять их на работу и поставить в кофейне.

– Забавно то, как ее родители выбирали ей имя. Дядя Дима решил, что раз День Победы, надо назвать Викторией, а тетя Маша сказала, что терпеть это имя не может. И они месяц спорили, а Анька была без имени.

– И как же тетя Маша выиграла эту битву?

– Как говорит дядя Дима, как и все женщины: слезами, шантажом, подхалимством, угрозами и другими грязными методами, – усмехнулся Ярослав.

– Ой, вот грязные методы используют не только женщины, – засмеялась Настя, вспоминая, каким шантажистом и подлизой мог быть хитрый Эрик.

Она так мило смеялась, что Ярик уже почти решился поцеловать ее, но неожиданно окаменел, замерев на месте. Навстречу по парковой дорожке шел Кабан со своим дружком Демьяном, что-то бурно обсуждая на ходу. Настя тоже их заметила, хотя они шли еще далеко. Девушка даже узнала друга Юры – это был тот же кривозубый парнишка, с которым Юра впервые зашел к ней в кофейню.

Ярик хотел свернуть с тропинки и пойти с Настей в другую сторону, не желая портить этот день, но Чипс, как назло, унесся вперед, прыгая в очередную грязную лужу. Кабан с Демьяном тоже их заметили и перестали разговаривать, молча пялясь на парочку. Титов с Кабановым одновременно напряглись, как бойцовские собаки, готовые броситься друг на друга в любой момент, и сжали кулаки.

Настя сначала тоже захотела уйти с тропинки, но потом подумала, а что это даст? Рано или поздно все увидят и узнают, что она вместе с Яриком. Скрывать это она не планировала, стыдиться ей было нечего, единственное, чего она хотела, это рассказать все Эрику с Аней раньше, чем это донесет до них Юра или какая-нибудь Зинаида Гнидовна.

– Ярик, ты же не будешь бить Юру сейчас? – Настя настороженно смотрела на крепко сжатые кулаки парня.

– Если он повторит то, что сказал на даче, я его убью, – едва сдерживая гнев, прошипел парень.

– Не надо, пожалуйста… Лучше возьми меня за руку, у меня пальцы замерзли, – промурлыкала она, нежно касаясь своими прохладными пальцами его руки.

Ярика едва не разорвало на части от желания вырвать руку и заорать, что в этом парке половина его школы гуляет и, увидев Настю рядом с ним, да еще за ручку, будет нести про нее такую же грязь, как про него. Он не хотел ни смешков, ни сплетен в ее адрес. Особенно, если в распускании сплетен поучаствует Кабан с друзьями. Но как же было приятно, что она идет с ним, предпочитая его общество, а не самодовольную рожу Юрца.

– Настя, лучше иди подальше от меня, – наконец неловко пробубнил Ярик, теряя самообладание.

Как бы он ни был счастлив, что она рядом с ним, Ярик решил, что ее репутация ему важнее, чем детская показуха перед Кабаном и игра в «кто круче».

– Ярослав, сейчас довыпендривешься, я тебя еще и поцелую прям тут, – хихикнула Настя. – И это шантаж и угрозы, и что там еще твой дядя Дима говорил?

– Да-да, вот именно это он и говорил. Все вы женщины из одного теста!

Ярик, как ни старался, не смог сдержать смешок. Злость вмиг улетучилась, и он взял Настю за руку на глазах у совсем обалдевших парней, которые как раз проходили мимо. Присутствие Юры вдруг стало неважным, потому что пальцы Насти мягко гладили его ладонь, успокаивая.

– Ты видел?! Ты видел это?! Я ослеп или это реально был Титов и та красотка из кофейни?! – Демьян подождал, пока Ярик с Настей отойдут подальше, и, едва ли не подскакивая от удивления, накинулся на Юру с расспросами.

– Видел, – злобно сплюнул Кабанов, который так ошалел от увиденного, что потерял дар речи и впервые в жизни вообще ничего не смог сказать.

Кричать что-то вслед было глупо, хотя очень хотелось. Но он не позволит себе позориться перед Демьяном. Голова, и так гудящая с похмелья, заболела еще больше. Оставалось надеяться, что приятель не помнит, как отчаянно Юра знакомился с Настей при нем в кофейне, и не будет сейчас педалировать эту тему.

– Как вообще Титов смог уговорить кого-то с собой погулять?! Он же днище! Нет, ты ее видел? А его? Бомжара с грязной псиной! Что она с ним забыла?!

Напрасно Юра думал, что Демьян промолчит. Коротышку аж распирало от желания перемыть кости Титову.

– Да она с ним из жалости, – отмахнулся Юра, мысленно сдерживая рвотные позывы.

Внутри все скручивало. Титов шел за руку с Настей! С его Настей, которую утащил вчера с шашлыков! Говнарь автосервисный. Он специально взял ее за руку, чтобы его позлить. Как был крысой, так и остался!

– Юр, они за руку шли! И ворковали, как влюбленные. Ля-я-я, вот это треш лютый. С листочками кленовыми, как в кино, я фигею. – Демьян достал сигарету и закурил, продолжая разглагольствовать на тему того, что, может, эта девушка из кофейни слепая или денег Титову должна.

– Демьян, успокойся. У этого отброса никогда никакой девушки не будет, не то, что такой, как эта, – прорычал Кабанов, готовый врезать Демьяну, чтобы тот наконец заткнулся и перестал его бесить.

Голова готова была уже взорваться от боли. В памяти опять мелькали картинки из прошлого. Титов один раз перешел ему дорогу, но урок, видимо, не усвоил. Опять нарывается, что ли?

– Ага, как же. Переиграли тебя, Юра. Тебе она номер тогда не дала, а этому походу все дает, – ухмыльнулся Демьян, обнажая кривые зубы.

Резкая, жгучая волна ярости накрыла Кабанова, и, не контролируя себя, он пихнул Демьяна в грудь так, что приятель упал задницей в мокрую лужу, выронив недокуренную сигарету.

– Ты че больной?!

– Заткнись, – Юра хотел пнуть его, но сдержался, хоть и с трудом. – Титов сгниет в своей конуре в одиночестве, и никто ему ничего не даст. А Настя скоро поймет, что ошиблась, и дала номер телефона не тому парню. Ясно?! – прошипел он, нависая над Демьяном, как скала.

– Ясно-ясно, псих, – Демьян поднялся и больше ничего не стал говорить, даже то, что джинсы теперь грязные.

Кабан был взбешен, как никогда, и нарываться не хотелось.

* * *

– Анька, ты чего ворон считаешь? Третий стол!

Стаська ткнула приятельницу локтем, привлекая ее внимание к нетерпеливо подпрыгивающему на стуле парнише, который явно хотел побыстрее расплатиться и продолжить свидание со своей подвыпившей девушкой в более интимной обстановке.

– Бегу, – встрепенулась Плюшка, попутно натягивая на лицо доброжелательную улыбку.

Улыбка не помогла – чаевых ей не оставили. Впрочем, это было ожидаемо. Работала она сегодня на автопилоте, не сразу замечала, когда ее подзывали и вообще была какая-то несобранная. Одним словом, халтурила. Повезло еще, что Верка была крайне занята дрессировкой новенькой девочки-официантки и не обращала на ее косяки внимания.

А виноват был во всем Эрик, который всю смену бросал на нее мимолетные взгляды, которые она чувствовала, даже стоя к нему спиной. Плюшка и сама то и дело залипала на его спину или длинные тонкие пальцы, перебиравшие клавиши. Вот и сейчас, она как-то глупо замерла, сжимая в пальцах кожаную папочку со счетом и незаметно пялясь на Эрика, который вот-вот должен был закончить смену.

Поймав ее взгляд, парень улыбнулся, едва заметно дрогнув уголками губ. Плюшка испугалась, что кто-то из коллег может заметить их переглядки, и пошла к бару.

– Анька, Юра кофе просил, – бросил ей Витя, заканчивая возиться с кофемашиной. – Отнесешь?

– Без проблем, – Аня кивнула, опираясь на стойку бара. – Как дела?

– Голова трещит, – криво улыбнулся Витя. – Хочется нырнуть в рассол.

– Перепил? – понимающе спросила Анька.

Витя кивнул. Перепил – мягко сказано. Стоило девочкам вчера уехать, как его настроение скатилось ниже плинтуса, пробив дно. Он нашел бутылку водки, сел в углу беседки и стал пить одну рюмку за другой, не закусывая. К его немалому удивлению, на четвертой стопке к нему присоединился Юра. Они мало разговаривали, в основном плевались какими-то ругательствами, заливались водкой и курили. Все разошлись спать, огонь в мангале погас, а пальцы задубели и почти не слушались. Парни сидели рядом, хмуро глядя друг на друга и как-то без слов все понимая.

Джинсовая куртка, которую Вите подарили Настя и Аня, совершенно не грела, но он упорно не хотел менять ее на отцовский ватник. Ему было приятно, что у него есть что-то сделанное Аниными руками, то, во что она вложила свои силы и время. Быть может, даже душу. Почему-то эта джинсовка дала ему надежду в самом начале вечера. Хотя дело было, конечно, вовсе не в куртке, а в том, как Аня улыбнулась и сказала, что ему идет. Она смотрела на него так тепло и, казалось, даже нежно.

А потом они танцевали, пели, болтали ни о чем и обо всем. Это была бы самая лучшая тусовка в его жизни, если бы не приперся музыкантик на пару с Титовым. Вите не нравились оба, но в данный момент его куда больше выбешивал Эрик, который мало того, что нагло утащил Аню с его праздника, так еще и всю смену пялился на нее, как будто бы ему назло. Урод!

Витя смотрел на Аню, которая стояла совсем рядом и все же была невыносимо далека. Она о чем-то задумалась, чуть прикрыв глаза, а Витя жадно смотрел на ее красивое лицо и думал, что круто облажался в тот самый момент, когда впервые посмеялся над ее веснушками. Он вдруг отчетливо понял, что даже если сделает что-то совсем из ряда вон, это ничего не изменит, как бы ему ни хотелось.

– У вас с этим… с Эриком, все серьезно? – спросил Витя, отчасти потому, что ему было уже нечего терять.

А еще ему очень хотелось, чтобы Аня его добила, и он перестал о ней думать и на что-то надеяться. Идиот.

Аня растерянно на него посмотрела, переваривая вопрос. Серьезно ли у нее с Эриком? Серьезно ли у Эрика с ней? И что вообще считается «серьезным»?

– Пешком за ним в Сибирь не пойду, если ты об этом, – попыталась отшутиться Аня, которой было непонятно, какого черта Витя спрашивает ее про отношения с Эриком.

Хотя, что тут может быть непонятного? Все все и со всеми во всех мельчайших и грязнейших подробностях. Классика.

– Я имел в виду, у вас типа любовь?

Аня вскинула брови. Разговор все сильнее попахивал абсурдом. Да и какая тут любовь? Любовь в ее понимании была чем-то болезненным, грустным и обязательно труднодостижимым. За любовь надо бороться, ее надо добиваться, а у них с Эриком все как-то совсем просто получалось. Но ей было с ним очень хорошо.

– Мне пора, а то кофе остынет, – сказала она, ставя чашку с двойным капучино на поднос.

– Я тебя люблю.

Витя выпалил это так глупо, отчаянно, отчего-то громко и как-то совсем невпопад. И замер.

Аня широко распахнула глаза, дернув рукой и едва не расплескав кофе. Она посмотрела на бармена полным недоумения взглядом, а потом вдруг нахмурилась.

– Витя, ты идиот, – сказала она, закатывая глаза. – И шутки у тебя тупые.

Прежде чем он сказал хоть слово, она развернулась и вышла из зала. В голове крутились слова Вити. Она не понимала, что у него за шутки такие, но ей было совершенно не до этого. Куда больше ее тревожила новая мысль: почему же ей так легко с Эриком? Не значит ли это, что он ей безразличен?

Аня сразу отшвырнула эту мысль. Глупости. Эрик ей нравится. И даже больше. Но почему же тогда нет этого ужасного, выкорчевывающего нутро ощущения? Почему ей кажется, что у нее внутри порхают бабочки, щекоча крыльями желудок?

Она тихо постучала и вошла в небольшой кабинет.

– О, Ань, привет, – Юра сахарно улыбнулся, отложив отчет. – Как добрались вчера? Не завязли?

– Нет, прекрасно доехали, – Аня улыбнулась. – А вы как посидели?

Юра улыбаясь сказал, что кутеж продолжался до утра. Ну, оно и видно было: Кабанов выглядел не очень свежо. Точнее говоря, выглядел он фигово. Весь какой-то серый, помятый и вообще странный. Плюшке показалось, что он заболел. Глаза у него как-то странно блестели, а руки так крепко сжимали чашку, что костяшки побелели. А еще он нервно дергал ногой, задевая коленом стол, отчего блюдце чуть подпрыгивало на деревянной столешнице.

– Башка болит, – пояснил он, перехватив ее взгляд. – Похмелье. Еле встал на работу. Кстати, не знал, что Ярослав дружит с Эриком.

Было мерзко и странно называть слесаря по имени, но не мог же он показать Соколовой, что его тошнит от одной мысли о Титове. Надо быть милым, как всегда, хотя сил притворяться уже почти не осталось.

– Я тоже.

На сердце потеплело от мысли, что Эрик и Ярик приехали за ней и Настей вместе, несмотря на то что не ладили от слова совсем. Ночью, когда они с Эриком лежали, обнявшись, и разговаривали едва слышным шепотом, Аня вытрясла из него подробности. Теперь ей было интересно послушать версию Ярика. Наверняка она будет не менее захватывающей.

– Тебе принести что-нибудь еще?

Юра отмахнулся, думая, что нужна ему голова Титова на блюде. И Эрика заодно. Этот белобрысый засранец совсем отбился от рук. Он не оправдал надежд Юры, а такое парень никогда не спускал. Конечно, проще всего было стравить его с Витей, но Кабанову не нравилось возиться с идиотами. Они вечно все портили, так что в итоге все приходилось делать самому.

Вообще, у Юры уже были кое-какие планы, но очень кстати вспомнилось, что он как-то подвозил Аню до дома. Тогда он почувствовал, что она очень хорошо к нему относится. Прям подозрительно хорошо. Наверное, он мог бы этим воспользоваться и уделать и зарвавшегося Титова, и обнаглевшего пианиста. А заодно щелкнуть Настю по носу, замутив с ее подружкой.

С одной стороны, он знал, что не стоит распаляться по всем фронтам. А с другой… после сегодняшнего он едва сдерживался.

– Я, кстати, скоро буду закругляться. Тебя подвезти?

– Э-э, спасибо, но я хотела пройтись.

Пройтись она собиралась с Эриком, который обещал дождаться ее после смены.

– Ну, как знаешь.

Юра не стал ее уговаривать. Не было ни сил, ни желания. Его все достало. В груди ныло то ли от злости, то ли от боли, в висках пульсировало. Он так крепко сжимал зубы, что едва ли челюсть не сводило от напряжения. Хотелось вскочить, перевернуть стол и просто заорать. Вместо этого парень вцепился в чашку – свой неизменный спасательный круг – и заставил себя сделать несколько глотков.

Импульсивность – плохо. Все его действия должны быть хорошо продуманы, тогда и только тогда он получит то, чего хочет. Очередная шахматная партия, которую выиграет. Никаких резких движений, все идет по плану.

– Хорошей прогулки, – через силу улыбнулся Кабанов.

– И тебе.

Аня выскользнула из кабинета, с удивлением отметив, что ни на грамм не жалеет, что отклонила предложение Юры. Но не успела обдумать эту мысль, потому что услышала перепалку у мужской раздевалки.

– Да не брал я твои часы, Слав, – бубнил Костя. – На кой они мне сдались?

– Знаю я твои тупые приколы, – проворчал официант.

– Слав, какой тут прикол? Ты их тупо не надевал – и все. И вообще, может, ты у Витька на даче их забыл? Нажрался вчера, как свинья… О, Анька, скажи ему, что он вчера был в говно!

– Подтверждаю, Слав, ты был в хлам, – хихикнула девушка.

– Уйду я от вас, злые вы, – жалобно простонал официант, массируя пальцами голову.

– Я тебе сейчас уйду, – за спиной у ребят выросла Верка. – Я что-то не поняла, вы почему не в зале? У нас полная посадка, нечего тут в коридоре прохлаждаться!

– Так точно, мой фюрер! – встрепенулся Костя, убегая в зал, под гневное ворчание начальницы.

Слава подорвался за ним, забыв и про головную боль, и про пропавшие часы. Верка в гневе – вот он настоящий кошмар.

– Уволю вас всех к чертовой матери, – бубнила Верка, провожая парней взглядом. – Бездари и тунеядцы.

Аня бочком обошла разгневанного менеджера и едва ли не бегом кинулась в зал. И все-таки рассеянность доведет ее если не до беды, то до выговора, а этого совсем не хотелось. Пока Верка гоняла ее неофициально, это было полбеды, а вот если дело дойдет до Антона Петровича, то там и до папы долетит. И все закончится фирменной головомойкой от мамы, щедро сдобренной причитаниями на тему «позоришь нас перед друзьями» и «надо быть посерьезнее».

Аня вздохнула, снова подумав о том, что сохранить что-то в секрете в их городе сложнее, чем увидеть морщерогого кизляка. А точнее, попросту невозможно.