Самый красивый хулиган

Глава 22 Невывозимая 13

Эрик лежал на диване, бездумно пялясь в потолок и поглаживая кончиками пальцев смычок. На потолке была какая-то стремная лепнина, которая его жутко раздражала. Хотя дело было совсем не в лепнине. Парня просто уже тошнило от этого гостиничного номера, который был хоть и просторный, но все-таки клеткой. Мать запретила ему выходить отсюда, а сегодня утром отвезла в военкомат, где его, по классике, раздели до трусов, погоняли по кабинетам, а потом без всяких вопросов выдали военный билет, где было помечено, что к военной службе он по состоянию здоровья не пригоден.

Эрик даже не стал спрашивать, как мать это провернула. Куда больше его волновало – зачем.

Парень вскочил на ноги и стал расхаживать по просторной светлой комнате, обдумывая ситуацию. Почему именно сейчас? Этот вопрос не давал ему покоя вот уже три дня. Он как никак числился в универе, а значит, призыв ему в ближайшее время не грозил. С чего бы маме заниматься этим сейчас, когда у нее и так куча проблем? Что она задумала?

Эрик спрашивал ее, но она ловко уворачивалась от ответа и уносилась по каким-то своим делам, оставляя его в номере наедине с размышлениями и скрипкой.

Пожалуй, единственным плюсом в этой ситуации было то, что он очень много играл. Отчасти потому, что больше нечего было делать, а еще он очень скучал по Насте и Ане. Последние три дня все его мысли крутились вокруг трех женщин: матери, сестры и девушки. Эрик не понимал, что мутит мать, не мог позвонить Насте, потому что мать заразила его своей паранойей. И хотя он понимал, что это бред, все равно упорно писал сестре на почту. А потом брал в руки скрипку и отдавался мыслям об Ане.

Он играл, представляя ее губы. Ямочки на щеках. Веснушки, рассыпавшиеся по бледной коже. Что угодно. Эрик закрывал глаза и отчетливо видел все ее лицо до мелочей. Его пугало то, как глубоко она пролезла к нему под кожу.

Надо же было так влипнуть!

– Идиот, – выдохнул Эрик, прижимаясь лбом к панорамному окну.

За окном лило, и по стеклу лениво ползли прозрачные капли. До жути хотелось выбежать на улицу и вымокнуть до нитки. Хотелось ощутить, как холодные капли разбиваются о лицо, и проснуться. Хотелось оказаться как можно дальше отсюда. Хотелось домой.

Эрик с ужасом поймал себя на том, что уже считает облезлую халупу, в которой они жили последний месяц, домом. Он прикрыл глаза, представляя, как Настя сидит на кухне и пьет свой отвратительный растворимый кофе. Интересно, у них солнце или тоже дождь?

Сегодня он еще не писал ей, потому что был в военкомате. Он видел, что утром пришло письмо от Насти, а потом от Ани. Сейчас ему не хотелось даже открывать их – боялся, что сорвется и просто…

Уедет домой?

– Дом, – слово прокатилось на языке, оставив горькое послевкусие.

Дом был там, где была Настя, все остальное уже вторично. Менялись квартиры, адреса, районы, но только сестра оставалась константой. И еще мама. Но с мамой все было сложно. Последние несколько лет она вся была в своих делах. Иногда близнецам казалось, что они вообще ей особо не нужны.

Эти мысли неизбежно ранили, и Эрик всегда гнал их прочь. И сейчас он сделал то же самое. Как они могут быть ей не нужны, если она так о них заботится? Глупости. Это просто дождь нагнетает тоску.

Эрик боднул головой стекло, а потом вернулся к дивану. Он был почти готов упасть на него и вернуться к разглядыванию лепнины, как рука сама потянулась к скрипке. Он посмотрел на инструмент, а потом заиграл. Мелодия, которую он начал писать здесь, была печальной и тоскливой и как нельзя лучше подходила к его настроению и погоде.

Она противно царапалась внутри и выбиралась наружу, складываясь в пронзительные звуки, отражая внутреннее состояние парня. Эрик играл ее для себя, но ему хотелось, чтобы рядом была Настя. Она бы услышала его без лишних слов и осторожно обняла со спины, как обычно делала.

Эрику казалось, что если он закроет глаза, то почувствует ее руки и теплое дыхание. Но вместо этого услышал щелчок дверной ручки и отчего-то испугался. Рука дернулась, вырвав из инструмента какой-то противный писк.

– Ауч!

Парень обернулся и посмотрел на маму. Она скинула плащ, стянула с ног высокие сапоги и прошла к нему по комнате. Она была ниже почти на голову и такая миниатюрная, что, скорее, напоминала эльфа, а не человека.

– Я помешала?

Она улыбнулась, блеснув зубами, и на несколько секунд прижала к его щеке холодную влажную ладонь.

– Скорее напугала, – фыркнул Эрик. – Думал, ты вернешься позже.

Он не хотел показывать, что дуется, и старался, чтобы его голос звучал ровно, но мама что-то заметила. Она вскинула брови, потом нахмурилась, а потом вздохнула и пошла к небольшому холодильнику.

– У меня много дел, – только и сказала она, роясь на полочках. – Будешь?

Она выудила из холодильника бутылку вина. Эрик дернул плечом, но потом пошел и достал два бокала для белого. Мама ловко разлила остатки вина, а потом сунула бутылку в корзину для бумаг. Сделав пару глотков, она открыла окно, впуская в комнату свежий воздух и шум дождя.

Эрик уселся на диван, наблюдая, как она кружит по комнате, то заглядывая в экран телефона, то ковыряясь в сумке. Наконец она села рядом, поджав под себя ноги, и закурила свой вонючий айкос.

– Ну, что, за твой военник? – подмигнула она, легонько стукнув своим бокалом о его.

– Кстати, о военнике, – Эрик сделал глоток вина, а потом посмотрел матери прямо в глаза. – Почему именно сейчас?

– Потому что мне совершенно не нужно, чтобы тебя начал искать военкомат. Это было бы очень некстати, так что я решила проблему заранее, – с этими словами она глубоко затянулась, выпуская в сторону окна тонкую, противно пахнущую струйку дыма.

– Мам, а с чего бы военкомату мной интересоваться, если я студент? – уточнил Эрик, чувствуя неладное.

– Уже нет, – после короткой паузы ответила мать. – Я забрала ваши документы.

– Что-что ты сделала? – медленно, едва ли не по слогам, спросил он.

– Эрик, сделай лицо попроще, это не конец света.

– И когда ты собиралась нам сказать?!

– Эрик, ну что за драма? – закатила глаза мама. – Поступишь заново в следующем году. В этом все равно все пошло… скажем так, не по плану. Но ничего, я все придумала. Как только разберусь с Максом, соберем вещички и переедем куда-нибудь в Европу. Я подумываю насчет Австрии, говорят, там неплохо. Вообще, мне больше нравится Франция, но учить французский… тем более у вас с Настей второй иностранный в школе был немецкий, так что лучше, конечно, Австрия или Германия. Но мы еще подумаем об этом, когда все закончится.

Эрик слушал ее, но не вникал в то, что она говорила. Мать рассуждала на тему переезда из страны, а он тупо смотрел на бокал в своей руке, чувствуя себя беспомощным и каким-то совсем маленьким. Сколько раз они уже собирали вещи и переезжали?

Пять? Семь? Эрик уже и не помнил.

Мама всегда говорила, что надо быть свободными. Что нельзя прикипать к одному месту. Бабуля вечно ругалась с ней, говоря, что у человека должны быть корни. А мать считала, что это пережиток прошлого. Хорошо еще, что все их переезды обычно были в рамках одного, пусть и большого, города.

Когда они переехали в самый первый раз, Эрик и Настя были мелкие, еще даже в школу не ходили и достаточно быстро освоились в новом месте. А через два года они переехали снова. Новая квартира, новая школа, новые друзья. А потом еще. И еще.

Тяжелее всего дался предпоследний переезд. Мама вышла замуж за Максима, и они переехали в его загородный дом. В новой школе для богатеньких детей им с сестрой не нравилось, со старыми друзьями встречаться удавалось редко, и общение быстро сошло на нет. Да, тот раз был самым трудным. Они не смогли влиться в новый класс и год были не то чтобы изгоями, а чем-то вроде пустого места. Правда там они проучились всего год, а потом переехали в огромную квартиру в центре города и опять пошли в новую школу.

Там им нравилось намного больше. Они вписались в тусовку, у них даже появились какие-то приятели, но близнецы сошлись на том, что проще вообще ни с кем особо не сближаться, по крайней мере пока они не поступят в универ. Почему-то универ казался им чем-то постоянным и основательным, местом, где они зацепятся надолго и начнут новую, настоящую жизнь.

Ага, двадцать раз. Они даже дойти туда не успели, а мама уже забрала их документы и решила, что они переезжают. Шикарно.

Интересно, что на это скажет Настя?

– Этот развод меня доконает, – вздохнула мама, тоскливо глядя на стремительно опустевший бокал. – Еще немного, и я его прижму.

Она вытащила из холодильника новую бутылку и налила себе еще вина.

– Может, если бы ты не пыталась отжать весь бизнес…

– Во-первых, это мой бизнес, – отрезала мать. – А, во‐вторых, Макс бы не отдал мне ничего по доброй воле, ты же его знаешь.

Эрик не стал напоминать, что хотя идея и была ее, финансировал все именно отчим. Мать и сама не ожидала, что дело так выстрелит и бизнес разрастется настолько, что она будет зарабатывать больше мужа, который сразу же стал ей совершенно не нужен.

Эрик посмотрел на маму. Они очень давно вот так вот не сидели. Все силы и время забирал сначала бизнес, а теперь развод.

Ему вдруг захотелось положить голову маме на колени, как раньше, но, прежде чем он успел поддаться этому мимолетному желанию, противно зазвонил ее телефон.

– Алле? Да, буду через полчаса. Жди, – скороговоркой протараторила маман, вскакивая с дивана. – Сынок, буду поздно, не дожидайся меня. Люблю тебя.

Она несколько минут пометалась по номеру, закидывая в сумочку какие-то вещи и подкрашиваясь, а потом выбежала, хлопнув на прощание дверью.

Эрик посмотрел в окно, думая о том, значат ли что-то ее последние слова. Настоящие они или просто привычная родительская мантра, которую все мамы повторяют своим детям вне зависимости от того, что они на самом деле чувствуют?

Они ведь так толком и не пообщались. Их первый мало-мальски содержательный разговор оборвался, едва начавшись, а завтра утром мама уже выедет из гостиницы. И они так и не поговорят по-настоящему.

В душе было как-то пусто. Только увидев маму, Эрик понял, что жутко скучал по ней. По ее торопливой речи, суетливым забегам по дому и вонючему айкосу, от которого чесался нос.

Эрик допил вино и пошел в душ. Стоя под струями горячей воды, он думал о трех женщинах: маме, сестре и девушке.

Хотя мог ли он считать Аню своей девушкой? Они так и не сходили в кино, но ведь она согласилась. А значит… а ничего это не значит! Да и на кой это все теперь? Вдруг через пару месяцев мать скажет собирать чемоданы и прыгать в самолет, чтобы свалить в Европу?

Она забрала документы из их институтов, а значит, их с Настей уже ничего не держит тут. Это не так трудно просто собраться и уехать – они давно к этому привыкли. И все-таки в этот раз что-то держало его. Точнее кто-то.

В груди что-то противно сжалось. Интересно, если они больше не встретятся, как быстро он ее забудет? Через неделю? Месяц? Полгода? Год?

Эрик выключил воду, решив, что не хочет этого знать. Никуда он не поедет. И Настя тоже. Сколько уже можно позволять маме решать все за них и таскать их на веревочке, как детскую машинку?

Эрик выскочил из ванной, наспех обмотавшись полотенцем, открыл комп и зашел в почту. Быстро пробежавшись глазами по письму от сестры, он выругался и открыл письмо от Ани.

– Совсем рехнулись?!

Захлопнув крышку ноута, Эрик забил на все запреты и схватился за телефон.

* * *

Ярик подходил к дому, с тоской думая о том, что ему еще с Чипсом гулять, а так хочется упасть на диван и тупо полежать. На учебе из него вытянули все жилы: два препода скооперировались и устроили ему перекрестный допрос с пристрастием, пытаясь доказать, что его место – за пределами их чудесного учебного заведения. Парень ожидал чего-то подобного, поэтому подготовился и, как мог, отбился. В итоге он ушел домой полуживой, но зачетка с закрытым прошлым семестром приятно грела душу.

И, пожалуй, это единственное, что грело душу за последнюю неделю. Потому что остальные события вызывали только раздражение и гнев. Беспутная Плюха совсем с ума сошла: мало того, что тащится с Настей на дачу к Витьку, так еще и поедет туда на ржавом ведре Кабана. Это при том, что по последней информации, она типа встречается с музыкантиком. Ярик мечтал вернуться в то время, когда предел отношений Аньки был в том, что она палила чьи-то страницы в соцсетях. И Настя туда же. Только брат уехал, как она собралась на тусовку. Офигенно она Кабанова терпеть не может, так не может, что едет шашлыки с ним жарить.

Подходя к подъезду, Ярослав совсем разозлился который раз за последние дни. Некстати вспомнилось, что за Кабановым водилась очень дурная слава со школы, мол, он крутил девчонками, как хотел. Что, если он начнет приставать к Насте? А там не будет ни его, ни ее брата? Нужно было что-то сделать, но что он мог?

Кто он ей, чтобы что-то запрещать?

Поняв, что у него даже пульс участился от злости и беспокойства за глупых девчонок, Ярик попытался отвлечься мыслями об ужине. Он остановился во дворе, придирчиво изучая сайт любимой пиццерии, надеясь поймать что-нибудь интересное в разделе «акции». Пока он выбирал между комбо из двух маленьких пицц или одной большой, с сырными бортиками, во двор въехала машина. Ярик сразу же признал черный «Лансер» Кабана, который совершенно не жалел машину, не сбрасывая скорость и цепляя правым колесом три ямы подряд.

Мысленно пожелав Юрцу, чтобы у него подвеска отвалилась, Ярик чуть-чуть отошел в сторону, скрываясь за кустами, и закурил. Не то чтобы он прятался, просто боялся, что, если увидит, как Анька садится к этому говнарю в машину, не выдержит и за шкирку утащит ее домой. И Настю заодно. А это будет выглядеть глупо. И ненормально.

И все же ему так не нравилась эта поездка на дачу.

– Глупые бабы, – прошипел он, злясь на девчонок, но еще больше на себя за то, что фактически своими руками отправил Настю на эту сомнительную тусу.

Если бы она отказалась, Анька бы осталась дома. Хотя нет, все равно побежала бы ради Юрца.

Ярик посмотрел на Кабана, который подпевал какой‐то нелепой песне и приглаживал пальцем брови, смотрясь в зеркало заднего вида, и в очередной раз поразился тому, что Анька запала на это чмо. Как вообще можно было запасть на человека, который слушает такую дерьмовую музыку, да еще и с открытыми окнами, не жалея ни себя, ни окружающих?

Рядом с Юрцом сидел Витя, который то и дело поглядывал на дверь подъезда, заталкивая в рот какое-то аномальное количество мятной жвачки. Еще один кандидат на получить по роже, как будто ему одного раза было мало. Ярик уже решил было пойти домой, чтобы попасться на глаза незадачливому бармену и напомнить о своем обещании убить его, если еще раз потянет к Плюхе свои ручонки, но тут дверь подъезда запищала и оттуда выпорхнула Анька.

Ярик с неудовольствием отметил, что юбка у нее слишком короткая, а топ чересчур открытый, и вообще, это же дачные шашлы, можно было надеть джинсы и футболку, а не наряд стриптизерши. Эту срамоту не могла прикрыть даже длинная джинсовка до середины бедра. Ярик снова вспомнил Витину мятную жвачку и едва не зарычал от злости, сжимая кулаки. Он уже почти было рванулся в сторону Аньки, решив, что ему плевать, как это будет выглядеть, но никуда она в таком виде не поедет, как из подъезда вышла Настя.

И Ярик замер на месте.

«Я как Федерико Феллини, дайте Оскар этой богине…» , – надрывались колонки Юриного «Лансера».

А Ярик смотрел на соседку и думал, что Настя действительно богиня. Она не была как-то по-особенному одета или накрашена, но было в ней что-то, что цепляло взгляд и не оставляло шанса его оторвать. Может, дело было в ее волосах, свободно падавших на плечи, а может, в выражении лица. Был в нем какой-то неуловимый вызов.

Юра выпрыгнул из машины и подбежал к девушкам. Он что-то сказал, Аня рассмеялась, а Настя только чуть дернула уголком губ. И Ярик вдруг позлорадствовал – ему Настя улыбалась по-настоящему.

Словно почувствовав на себе взгляд, Настя посмотрела в его сторону. Яр смутился, устыдившись того, что подглядывает из-за кустов, из-за чего выглядит сейчас ничем не лучше Зинаиды Гнидовны, которая пялится из-за своей шторки, но взгляд не отвел.

Она явно чего-то ждала, но Ярик никак не мог понять чего и просто смотрел в ее яркие лучистые глаза. Губы девушки чуть приоткрылись, словно она собиралась что-то сказать, а потом она резко нахмурилась и отвернулась.

Ярик тупо смотрел, как Настя садится на заднее сиденье Юриного «Лансера», и чувствовал, что упустил последний шанс остановить это безумие.

* * *

– Ань, «мохито» будешь?

Плюшка посмотрела на бокал в Витиной руке и помотала головой, ткнув ножом в стакан с соком.

– Сок? Серьезно? – наигранно возмутился парень, присаживаясь рядом с ней.

– А что, обязательно пить, чтобы веселиться? – пробурчала Плюшка, сосредоточенно строгая огурцы. – Мне вот и без алкоголя здорово.

– Вау-вау, полегче, – замахал руками Витя. – Если таких, как ты, станет слишком много, я останусь без работы.

– И поделом, – Анька хихикнула, отрезая жопку у очередного огурца. – Нечего меня тут с пути праведного сбивать.

Витя фыркнул, стащил с тарелки кусочек огурца и быстро сунул в рот. Аня погрозила ему ножом.

– Эй, у меня день рождения, – напомнил Витя.

– Это не повод нарушать мой фэн-шуй! Я же их красиво раскладываю.

– Они пролежат так не больше минуты, так что это все равно бесполезно. Пошли лучше потанцуем.

Аня хотела было отказаться, мотивируя это тем, что у нее осталось еще три огурца, но Витя уже осторожно забрал у нее нож и отложил его в сторону. Прежде чем девушка хоть что-то сказала, он обхватил пальцами ее влажную от огуречного сока ладонь и потащил в сторону мангала, рядом с которым находился импровизированный танцпол.

– У меня рука в огурцах, – смущенно пробормотала Аня, робея.

Одно дело было танцевать в темном клубе после трех «мохито» и совсем другое – на трезвую голову и при свете дня. Слишком светло, слишком много знакомых. В голову полезли мысли на тему «кто что подумает», а внутри все сжалось от волнения. Несмотря на то что она тут почти всех знала, ей все равно было немножко не по себе. Не просто так она вызвалась резать овощи.

– Да и по фиг, – отмахнулся Витя, подходя к Насте.

Она пританцовывала вокруг мангала, нагло таская кусочки мяса под наигранные возмущения Юры, который вызвался жарить шашлык. Аню уколола зависть: Настя явно чувствовала себя как рыба в воде, и плевать ей было, что она почти никого не знает. Хотелось бы и ей быть такой же… Такой же.

– Аня, иди, я тебя кормить буду!

Настя отщипнула кусочек курицы, увернувшись от шутливой попытки Юры шлепнуть ее по руке, и поднесла его к Аниным губам.

– Попробуй, это очень вкусно.

– А мне она не предложила, – пожаловался Вите Юра.

– А ты не заслужил, – хитро прищурилась Настя.

Вообще, это была шутка, потому что Юра был на удивление в адеквате. Не нес чушь, не выделывался, а вел себя, как нормальный парень. Это было удивительно, как и то, что за два часа в его компании девушка еще ни разу не испытала желания его придушить. Настя даже поймала себя на мысли, что такой вот простой Юра ей даже нравится.

Кабан же весь вечер старался быть хорошим мальчиком и не торопить события, хотя Настина близость заводила, даже несмотря на то что она не делала ничего сексуального. Скорее даже наоборот.

Она мешала водку с томатным соком, выдавая это за «Кровавую Мэри», таскала руками курицу с решетки, облизывала пальцы и громко хохотала над шутками Коляна. Ее волосы пропахли костром, а губы блестели от жира, и все-таки она казалась Юре совершенством. А ей было плевать, она просто веселилась.

– Ань, скажи, вкусно? – Настя оторвала еще один зажаристый кусочек и отправила его себе в рот. – М-м-м…

– А мне? – Юра протиснулся между девушками.

– А тебе по губе и по попе палкой, – заявила Настя. – Переворачивай решетку, мангальщик! – скомандовала она.

– Никакого уважения к повару, – покачал головой Юра, переворачивая решетку с курицей.

– Я сделаю тебе выпить, – утешила его Настя, протягивая ему водку с соком. – Ну, что, за именинника?

Аня с затаенным восхищением наблюдала, как вокруг них собирается народ, чтобы поддержать Настин тост. Кто-то завел какую-то речь с пожеланиями бабок и баб, кто-то невпопад выкрикивал какую-то дичь, а Витя что-то шутил в ответ.

Плюшка и не заметила, как вдруг оказалась в самом эпицентре веселья. Музыка стала громче, речи путанее, первая порция мяса приготовилась. Ее съели прямо с решетки, и Юра тут же зарядил следующую под одобрительные возгласы ребят.

Настя вдруг почувствовала себя просто замечательно. Она ела вкусные шашлычки, умеренно выпивала, а главное, видела, что Аня наконец-то расслабилась. Было забавно наблюдать, как она понемногу смелеет и все более уверенно включается в разговоры. Не зря они все-таки сюда притащились. Анечка хотела настоящую вечеринку, так пусть это будет лучшая вечеринка в ее жизни.

Настя мысленно погладила себя по голове, решив, что она молодец, и налила себе еще немного водки. В кармане завибрировал телефон. Звонил Эрик. Видимо, все-таки прочитал ее сообщение.

– Алле… Ты чего звонишь?

– Того! Какого…

– Что? Эрик, связь срывается!

– Не отвечаешь! – заорал брат так громко, что Настя вздрогнула.

– Я за городом, тут не ловит… И вообще, не ори на меня, – зашипела Настя.

Она отошла чуть в сторону, чтобы лучше слышать Эрика, но на той стороне все икало и хрипело, поэтому брата все равно было слышно через слово.

– Настя, я тебя задушу… поперлись на… где?

– Эрик, я ничего не слышу. Не кипишуй, все оки-чики, я…

– Я убью… Настя, я…

– Блин, Эрик, ни фига не слышу.

– Настя, блин…

В трубке снова что-то застрекотало, и Настя поморщилась. Так разговаривать было невозможно.

– У нас все хорошо, не переживай. Пока.

Эрик что-то забулькал на тему, что им с Аней пора домой, но ей надоело слушать его возмущения, и она сбросила звонок – все равно было ни черта не слышно. Да и уходить она никуда не собиралась. Во-первых, тусовка оказалась куда лучше, чем она ожидала, во‐вторых, Ане было весело, и, наконец, ей самой хотелось чуть-чуть проветриться.

И она не позволит никому, в том числе и старшему братцу, обламывать им веселье. Тем более Аня не пьет, Витя ведет себя прилично, и даже Юра не достает. Ничего такого, о чем Эрику бы стоило беспокоиться.

И вообще, пусть побесится, ему полезно. Будет знать, как игнорировать ее.

– Говнюк, – шикнула Настя, отпивая из стакана.

Она и сама не понимала, о ком именно говорила. О брате-игнорщике или соседе, который вел себя как… как…

Настя так и не смогла придумать, как именно охарактеризовать поведение Ярослава, так что просто продолжила пить, вспоминая, как он смотрел на нее, когда она вышла из подъезда.

– Придурок, – резюмировала Настя.

Мог бы что-то сказать. Или сделать. А нет же, стоял и пырился на нее, как маньяк. Интересно, о чем он думал? Скорее всего, злился, что они с Аней идут на тусовку. Анечка говорила, что Ярику не понравилась эта идея.

Настя фыркнула, подумав, что соседу вообще мало что нравится. И это было особенно обидно, потому что Насте в кои-то веки хотелось кому-то понравиться.

Кому-то вполне определенному.

Эта мысль обожгла жестче, чем водка. Она резко забилась внутри, разрывая что-то в груди. Острое, внезапное и почти болезненное чувство охватило Настю, как огонь охватывает лес, если кинуть горящую спичку в сухую траву.

Девушка так и стояла, замерев и пытаясь осознать, что только что произошло, а главное, почему именно сейчас. Почему именно сосед. И как, в конце концов, ей обозвать это странное ощущение?

– Потанцуем?

Настя вскинула глаза и уставилась на Юру, который оказался как-то слишком близко, но все-таки не нарушил границ ее личного пространства. Это было неплохо. Он быстро учится. И все равно ему ничего не светит, потому что… а просто потому, что ей хотелось бы, чтобы на его месте был совершенно другой человек.

И поэтому Настя помотала головой. Юра что-то сказал, но она его не слышала, слишком поглощенная тем, что творилось у нее в душе. Она не знала, когда все началось: в тот момент, когда предложила Ярику дружить или когда он впервые зашел к ней в кофейню? А может, еще тогда, когда они пили чай ночью?

Хотя какая разница? Не важно, когда это началось, неважно почему. Важно только то, что это все-таки случилось.

Вечер шел своим чередом. Юра жарил шашлыки, народ пил, Витя с Аней раскладывали на столе тарелки, болтая ни о чем, а Настя танцевала одна, тихо подпевая игравшей в колонках песне.

«У меня к тебе дельфины бьются плавниками в спину, спать ложатся на грудь, мне уже не вынырнуть совсем…»

* * *

– Чипс, угомонись, – потребовал Ярик, подхватывая пса с пола. – Чего суетишься? – спросил он, усаживая его себе на колени и заглядывая в глаза-пуговки. – Да, знаю, твоя хозяйка-предательница нас бросила, но таков путь, – фыркнул парень. – Все, садись со мной, будем смотреть «Мандалорца».

Чипс спрыгнул с колен Ярика и принялся топтаться по дивану, издавая какие-то утробные звуки, всем своим видом выражая крайнее недовольство сложившейся ситуацией. Парень прекрасно его понимал – ему тоже совсем не нравилось, что Аня поперлась на дурацкую дачу, так еще и Настю с собой потащила.

Он снова посмотрел на телефон, терзаемый Гамлетовским вопросом: звонить или не звонить.

– Да пошли они, – решил наконец Ярик. – Пусть делают, что хотят, это не мое дело.

Чипс посмотрел на него с сомнением. Ну, по крайней мере, Ярику так показалось.

– Не дави мне на совесть, у меня ее нет.

Ярик закатил глаза и потянулся к пульту от телевизора как раз в тот момент, когда в дверь позвонили. Он замер, пытаясь сообразить, кого это принесло. Он никого не ждал. Вдруг к нему пришла приятная мысль, что это Аня и Настя. По-любому вечеринка оказалась отстойной, и они решили сбежать.

– Что и требовалось доказать, – улыбнулся сам себе Ярик.

Однако стоило ему открыть дверь, как улыбка сползла с лица, уступив место крайней растерянности. На пороге его квартиры стоял помятый и злой музыкантик, который, вроде как, должен был быть в Москве.

Парни обменялись неприветливыми взглядами, повисло неловкое молчание. Эрик отмер первым.

– Ну и какого хрена? – недовольно спросил он, нагло пропихиваясь в коридор.

– Че?

Ярик не знал, от чего офигел больше: от тона музыканта или от того, что тот приперся к нему в начале одиннадцатого.

– Ниче!

Ярик обалдело смотрел на Эрика, который швырнул на пол рюкзак и аккуратно пристроил на пуфике чехол со скрипкой. Он явно еще не заходил к себе домой. И вообще, какого черта он завалился к нему в квартиру и что-то высказывает?

– Ты ничего не попутал? – угрожающе уточнил Ярик, все еще не определившись, как ему реагировать на это вторжение.

– Ой, вот только не надо тут крутого парня строить, – отмахнулся Эрик. – Я злой, как мразь. Голодный еще. Шаурмечку на вокзале закрыли, – горестно сообщил он. – Я с пяти часов трясусь в электричках с бабками, пятница, мать ее, под ливень попал, чувствую себя выжившим. Ты так и будешь столбом стоять? Собирайся давай!

– Куда? – только и смог спросить Ярик.

– Куда-куда, к Вите на дачу. Или ты предлагаешь мне спокойно сидеть тут, пока Аня и Настя тусят с Витей и Юрой? Какого черта ты вообще их туда пустил? Не мог сказать Аньке, чтобы сидела дома? Настя бы одна точно туда не поехала!

– А ты?

Снова повисло молчание, но в этот раз парни смотрели друг на друга с пониманием. Их никто не спрашивал, а тупо поставили перед фактом. Не мог же Ярик запереть Аню или тем более Настю дома.

– Ладно, один – один. Мы ни в чем не виноваты, а девки – дуры, – резюмировал Эрик. – А теперь давай, натягивай свои парадные спортивки, и поехали заберем их из этой обители зла и разврата. Ты знаешь, где это?

– Ща узнаю.

Ярик пропустил мимо ушей слова Эрика про спортивки и полез в телефон. Один его приятель из технаря говорил, что сегодня тусит у Вити на даче. Ярик написал ему сообщение, а потом стал думать, даст ли Вася ему машину. Да даст, конечно, куда он денется.

Он снова посмотрел на Эрика, который стоял, устало привалившись к стене, с лицом страдающего героя. Это могло бы быть смешно, если бы не было так стыдно. Музыкантик, получается, приперся из Москвы, в то время как он сам два часа не мог решиться на то, чтобы позвонить. Было в этом, откровенно говоря, тупом поступке что-то по-настоящему мужское.

– А че ты Насте не позвонишь? Ну или Аньке?

– Аня трубку не берет, Настя счастливая и пьяная, а еще связь фиговая, ничего не слышно. И вообще, надоели мне эти разговоры.

Эрик поморщился. Когда он прочитал сообщения от девчонок, то сразу же стал звонить обеим по очереди, но они тупо игнорили его звонки. Тогда он психанул, наспех затолкал вещи в рюкзак, схватил скрипку и, написав маме, что поехал домой, свалил из отеля. Он едва ли не бежал к метро, впервые за много лет чувствуя себя абсолютно свободным. Впервые он сам что-то решил и просто это сделал, не дожидаясь ни одобрения, ни разрешения.

Он ехал в метро, потом на двух электричках и все думал-думал-думал. Он решил, что больше никому не позволит диктовать ему, как жить. А еще придумал суперплан: вломиться к соседу и поехать вместе с ним за девчонками. В плане был один косяк, сосед мог послать или врезать, но почему-то все еще этого не сделал. Мелочь, а приятно.

– Я думал, ты мне по морде дашь, – зачем-то сказал Эрик.

– Я все еще могу это сделать, – фыркнул Ярик, а потом выдал нечто такое, отчего Эрик едва не закашлялся.

Он улыбнулся.

* * *

– Так, малец, вот ключи от тачки, – Вася сунул брелок парню в руку, – а это чебуреки. Людка наготовила, поешь хоть домашнего.

– От души, Вась, – Ярик перехватил у напарника пакетик с двумя теплыми чебуреками.

– Малец, – Вася вдруг припомнил их недавний разговор и свои подозрения и на всякий случай уточнил: – А далеко собрался-то в ночи?

– Надо другу помочь – забрать сестру с дачи.

– Другу? У тебя их отродясь не было, – прищурился Вася.

– Вась, не делай мозг, – попросил Ярик, отступая чуть в сторону.

– Здрасте.

Эрик, до сих пор топтавшийся позади него, помахал мужчине рукой. Вася окинул его удивленным взглядом, но от комментариев воздержался.

– Малец, ты только это, с дачами поаккуратнее, там ливень был, дороги размыло.

– Вась, не бзди, все будет ровно, – отмахнулся Ярик. – Завтра тачку подгоню, окей?

– Да не надо, послезавтра перед сменой забери меня. Все, покеда.

Только за Васей закрылась дверь, как парни тут же побежали вниз по лестнице. Адрес у них уже был, оставалось только сесть в машину и доехать до поселка с заманчивым названием «Витамин».

– На, – Ярик на ходу распотрошил пакет с чебуреками и протянул один Эрику.

– Спасибо.

Ярик выруливал из двора, а Эрик с наслаждением впивался зубами в сочный, чуть теплый еще чебурек, который был великолепен на все сто процентов.

Некоторое время они ехали молча, а потом Ярик вдруг спросил.

– А вот мы приедем, и что?

– Завалимся на тусу, наведем суету, – фыркнул Эрик. – Девчонок за шкирку и домой.

Ярик хмыкнул. Перспектива ворваться незваными гостями на вечеринку, где его не ждали, как-то не вдохновляла. Но рожа Кабана в этот момент обещала стать бесценным зрелищем.

– Думаю, они уже сто раз пожалели, что поехали, и сами хотят домой, – уверенно добавил Эрик. – Вообще не понимаю, как Настя согласилась. Ее же от Юры тошнит.

– Прям тошнит? – не смог сдержать любопытство Ярик.

Конечно, Настя не особо тепло отзывалась о Юре, но одно дело слышать это от нее, и совсем другое – от ее брата.

– Ага, он конченый, – буркнул Эрик, но тут же осекся, понимая, что если станет углубляться, то спалит соседу, что Настя рассказала ему про Анины чувства к Юре.

– Не удивил.

Снова повисло молчание, но в этот раз оно не было неловким. Просто каждый думал о своем.

Из города они выехали быстро, все светофоры были зелеными, и парни почти не тормозили. Эрик предвкушал скорую встречу с Аней, а Ярик немного волновался, переживая, что будет выглядеть глупо. Вдруг Настя о чем-то догадается?

Хотя, о чем она должна догадаться? Он вообще едет туда из-за ее брата. Это его идея.

– Ты реально приехал из Москвы, чтобы забрать их с вечеринки? – спросил Ярик, когда они съехали на проселочную дорогу.

– Угу, – Эрик нахмурился. – Не хочу, чтобы они тусовались с этими огрызками.

– Как-как ты сказал? – хохотнул Ярик. – Огрызками? Это какой-то мажорный сленг?

– Мажор – это лад гармонической тональности. Еще минор есть.

– Я не про музыку.

Ярик смотрел на дорогу и не мог видеть Эрика, но чувствовал, что его задели эти слова. Странно, разве назвать мажора мажором – это преступление?

– С чего ты взял, что я мажор?

Ярик не стал говорить про «найки» и прочие свои наблюдения, иначе пришлось бы признать, что он уподобился Зинаиде Гнидовне, подсматривая за близнецами и сплетничая с Аней. Стало даже как-то неловко, но потом он напомнил себе, что волнуется за Аню. Здорово, что Эрик примчался ради нее и сестры из Москвы, но все равно он какой-то мутный. И вообще, Кабан тоже на первый взгляд кажется людям нормальным.

– И вообще, если я, по-твоему, мажор, зачем помогаешь? Типа, меньшее из зол?

– Зло – это зло. Меньшее, бо́льшее, среднее – все едино, пропорции условны, а границы размыты , – процитировал Ярик одного из любимых книжных героев.

– Ого, читал «Ведьмака»?

– Ага, лет в тринадцать или типа того. Еще в игрушку играл.

– Я тоже.

Ярик не успел удивиться тому, что они с Эриком читали одну и ту же серию книг, потому что машина вдруг заскользила по грязи, уползая куда-то вправо, несмотря на все его попытки выровнять ее на размытой дороге, а потом и вовсе забуксовала.

– Ну все, приехали, – сообщил он, вытаскивая из кармана пачку сигарет.

– В смысле?

Эрик посмотрел по сторонам и не увидел ничего похожего на деревню или дачный поселок.

– В прямом. Колесо буксует, машина не едет, – обманчиво спокойно сказал Ярик, выпуская в окно струйку дыма.

– Так поддай газу, – посоветовал Эрик.

– Если я поддам газу, то грязь набьется в протектор…

– Попроще давай, какой еще протектор?!

– Колесо облепит грязью, оно станет гладким, и не будет сцепления с дорогой. И все, дальше только палки под колеса подсовывать. Так что поддавать мы не будем.

– И какой тогда план?

– Ну, – Ярик сделал еще одну тяжку и выкинул окурок в окно, – ты сейчас выходишь из машины и доказываешь, что ты не мажор.