Самый красивый хулиган

Глава 25 У меня все по этому вопросу

Аня металась от столов к бару и обратно, проклиная себя за то, что согласилась подменить Анжелу, у которой с Петькой была годовщина первого свидания. Это было так мило и романтично, что Плюшка не смогла ей отказать. Хотелось бы и ей когда-нибудь отмечать годовщину первого свидания. Хотя сейчас еще больше хотелось, чтобы смена как можно быстрее закончилась, но гости вошли в кураж и выходить из него пока не собирались.

Вообще, с начала учебного года она по выходным работала до полуночи и уже забыла, что самое веселье начинается как раз в это время. Включалась танцевальная музыка, заказы сыпались один за другим, и только предвкушение щедрых чаевых согревало души официантов, носившихся в запаре.

– Три виски с колой и два «мохито», – выкрикнула Анька Вите, ловко загружая на поднос коктейли для седьмого стола. – И…

– Да-да, и поживее, я знаю, – перебил ее бармен. – Принял.

Аня умчалась к столику, который занимала развеселая и изрядно пьяная компания. Расставляя напитки, она поддерживала какую-то невразумительную беседу по поводу ремонта в местном ДК, параллельно отслеживая, как там дела у других ее столиков.

Девушка знала, что через два часа можно будет немного выдохнуть: кухня закроется, народ начнет по чуть-чуть рассасываться, а работы поубавится.

Так и вышло. В начале третьего половина столов уже была свободна, а заказов почти не было. Смена катилась к своему логическому завершению, и Аня задумалась, чем будет заниматься завтра. По-хорошему, ей надо уже наконец снять с Эрика мерки и начать потихоньку отшивать коллекцию. Всю неделю они об этом говорили, но стоило Эрику начать раздеваться, как они забывали про мерки. А сегодня вообще так увлеклись, что едва не опоздали на работу.

Аня подозревала, что, если они будут встречаться дома у Эрика в те дни, когда Настя дома, а не на смене, дела с коллекцией пойдут веселее, но пока обстоятельства складывались не в их пользу. И Ане, честно говоря, было на это наплевать. Она пребывала в каком-то странном состоянии, близком к эйфории, и с трудом заставляла себя сосредоточиться на учебе или работе. Все ее мысли и свободное время занимал Эрик, с которым они виделись каждый день. Он встречал ее после учебы, и, если погода была хорошая, они шли гулять, а если начинался дождь, то отправлялись к нему домой, а после вместе шли на работу.

Плюшку гложила совесть, потому что она за всю неделю ни разу не встретилась с Яриком. Правда, он сам был весь в работе и учебе, так что не жаловался. Пару раз они перекидывались сообщениями и, вроде как, договорились встретиться в понедельник. Аня надеялась, что он не начнет полоскать ей мозги на тему Эрика, особенно учитывая, что поводов к этому особо не было. По какому-то невероятному стечению обстоятельств за всю эту неделю они ни разу не пересеклись с ним ни на улице, ни в подъезде. Все было на стороне Ани и ее первых, таких волнующих отношений.

Она снова стала думать об Эрике. За эту неделю они сблизились больше, чем за весь сентябрь, и Плюшке было так странно вспоминать, что чуть больше месяца назад она не знала, о чем с ним говорить. Как-то резко из почти незнакомца он стал каким-то «своим».

Она заметила, что у него есть особенный взгляд, которым он смотрит только на нее и только тогда, когда никто не видит. Было так странно ловить его на себе в самые неожиданные моменты. Аня спрашивала, о чем он думает, но Эрик отвечал что-нибудь дурацкое, из оперы «тебе идет мое одеяло». Плюшка делала вид, что дуется, хотя на самом деле это было очень мило.

– Та-дам, мы закрылись! – Стаська захлопала в ладоши, наблюдая, как Костян переворачивает табличку на двери.

– Шок-контент, господа, еще нет трех часов, а мы уже расходимся, – фыркнул Слава. – Вить, че, по пиву?

– Слав, отвали, – отмахнулся бармен. – Спать хочу.

– Зануда.

Официанты дружной гурьбой пошли в сторону раздевалок. Аня зевала, чувствуя, что совсем отвыкла от такого ритма работы, и радовалась, что это была разовая акция. Интересно, как там Эрик? Он собирался встретить ее, и хотя Плюшка настаивала на том, чтобы он не занимался ерундой и ложился спать, ей очень хотелось, чтобы он все равно пришел.

Девушка усмехнулась – все эти шутки про женскую логику явно возникли не с пустого места.

– Так, не расходимся! – Из женской раздевалки вылетела злющая, как сто чертей, Верка. – Мальчики, девочки – все замерли на месте и не двигаемся.

– А че случилось-то? – встрепенулся Костян, испугавшись, что менеджер заметила, что он косякнул с заказом, и сейчас устроит ему прилюдную порку.

– Неприятно это говорить, но, кажется, у нас завелся вор, – поджала губы Верка. – Эльвира утверждает, что из ее шкафчика пропало кольцо.

– Ой, ну что за глупости, – отмахнулась Стася. – Какой еще вор? Забыла дома небось и все.

– Я не забыла, – подбоченившись процедила дородная повариха. – Я каждый день его снимаю перед сменой и оставляю в шкафчике. Сегодня утром положила, а вечером открываю шкафчик, а его нет!

– Чушь какая-то, – проворчала Стаська. – Пацаны, ну хоть вы скажите, что это дурь!

– В связи с этим происшествием у меня вопрос, – Вера не обратила никакого внимания на насмешку официантки, – в последнее время никто не замечал пропажу личных вещей или денег?

Костя и Слава переглянулись. Витя заметил их взгляды и вспомнил, что Слава просил его поискать на даче часы, которые, кстати, так и не нашлись. Витя с Костей объяснили это тем, что Слава конкретно так перепил на днюхе, но сейчас ситуация принимала совсем другой оборот.

– Я часы не могу найти, – тихо сказал Слава. – Может и потерял, конечно, но вообще… – Он замялся, стыдливо глядя на коллег.

Получается, он должен обвинить кого-то из них? На душе было погано, только ободряющий взгляд Эльвиры хоть как-то успокаивал. В конце концов, не он же украл кольцо и, возможно, часы.

– А у меня косарь пропал в среду, – вдруг подал голос Антон. – Я думал, прое… – Он покосился на угрожающе нахмурившуюся Верку и осекся, – думал, потерял его, но раз такое дело, может, и правда кто ворует?

Аня окинула взглядом всех собравшихся в коридоре. От мысли, что среди людей, с которыми она работает уже не первый год, есть вор, стало как-то не по себе. Разве мог кто-то из них залезть в чужой шкафчик и вытащить оттуда кольцо или деньги? Нет, конечно же.

– Ситуация неприятная, но ее надо решить, – решительно заявила Вера Михайловна. – Единственные помещения, где нет камер – это раздевалки, поэтому прошу всех открыть свои шкафчики. Также мне придется проверить ваши карманы. Кольцо пропало сегодня, так что вынести его еще никто не мог.

Она пристально всматривалась в лица сотрудников, надеясь, что кто-то из них выдаст себя и ей не придется проводить унизительную процедуру обыска. Увы, все выглядели встревоженными и удивленными, но никак не испуганными. Верка вздохнула, ей совсем не верилось в то, что кто-то из ее ребят способен на воровство.

Несмотря на то что она вечно обзывала их бездельниками и дармоедами, все они были какими-то родными. Когда Эльвира высказалась на тему кражи, первой ее реакцией был смех. Потом она подумала про новенькую официантку, но ее сегодня не было в ресторане, а потом Вере Михайловне стало очень грустно. И бог бы с этим кольцом, но часы и деньги… не могло все это быть просто совпадением.

Первой к ней подошла Соколова, смущенно демонстрируя карманы передника. Там оказался исписанный блокнот, ручка с сердечком на колпачке, какая-то маленькая игрушка вроде тех, что попадаются в шоколадных яйцах с сюрпризом, телефон и чаевые. Она как-то по-детски показала Вере пустые руки, раскрыв ладони, и уставилась на менеджера оленьими глазами.

– Ох, что же творится-то, – вздохнула Вера, отправляя Аню в раздевалку.

Один за другим к ней подходили сотрудники. Ни у кого не нашлось ровным счетом ничего криминального. Тогда Вера сходила в офис к Антону Петровичу и взяла дубликаты ключей от шкафчиков. В принципе, это было совершенно бессмысленно, так как все сами открывали ей свои шкафчики. Вера Михайловна понимала, что выбора у нее нет, но все равно чувствовала себя как-то гадко, перебирая чужие вещи и роясь по чужим карманам.

Шкафчик за шкафчиком она проверила женскую раздевалку, а потом все плавно переместились в мужскую. К превеликому облегчению Веры, ни в одном шкафчике кольцо не обнаружилось.

– Видишь, Эльвира, все чисто. Ты наверняка его забыла.

Повисла неловкая пауза. Эльвира покраснела пятнами, явно готовая вот-вот взорваться.

– Вера Михайловна, я, может, и не девочка уже, но маразмом не страдаю!

– Но я проверила всех! Все шкафчики перерыла!

– Не все, – вдруг подал голос Антон.

Вера удивленно на него посмотрела, а потом вдруг вспомнила про музыканта, который по выходным теперь заканчивал раньше, чем остальные. На сердце стало тяжело. Относительно новый человек, к тому же приезжий, всегда держался особняком, а мало ли, что у такого может быть на уме. Вере всегда не нравились молчуны – кто их разберет, о чем они там думают.

Ее первый муж тоже молчал, а потом вдруг оказалось, что у него есть вторая семья. В тихом омуте, как говорится… Да и вид у парнишки был, мягко говоря, прохиндейский.

Вера двинулась к шкафчику Эрика, с каждым шагом убеждаясь в своей догадке. Она подобрала ключик с цифрой девять, чуть замешкалась, а потом провернула его в замке и открыла дверцу. Внутри шкафчика аккуратно висел костюм, в котором парень играл, стояли старательно начищенные туфли, а на верхней полочке поблескивало кольцо.

– Вот же… – Вера потянулась за кольцом, тут же натыкаясь пальцами на прохладный металл.

Мужские часы. Явно слишком крупные для тонкого, как у девочки, запястья музыканта. Но в самый раз для крепкого Славика.

– Твои? – Она показала часы официанту.

– Мои.

Он неловко забрал у Веры часы и покрутил их в руках. Эльвира едва ли не выхватила у менеджера свой перстень, тут же накручивая его на распухший сустав. Коллектив переглядывался, не замечая выражения лица Ани, которая стояла ближе всех к входу.

Она тупо смотрела на Веру, по-прежнему стоявшую у шкафчика Эрика, и не могла поверить своим глазам. Плюшка не думала о том, как странно выглядит: бледная, с широко распахнутыми глазами и глупо приоткрытым ртом. В ее голове билась только одна мысль: «Эрик – вор!»

В это было трудно поверить, но еще сложнее было найти объяснение чужим вещам в его шкафчике.

– Может, он того, клептоман? – подала голос Стася. – Хороший вроде парень.

– Клептоманы первое попавшееся цапают, а не по чужим шкафчикам роются, – сразу стал спорить Слава. – И вообще, зачем ему мои часы? У него руки хилые, ему не подойдут.

– А ты думаешь, он их носить собрался? Вместе с Эльвириным кольцом? – фыркнул Костя. – Продать небось хотел.

– Ребят, ну вы чо, – вмешался Антон. – Может, он их это… нашел? Не похож он на вора.

Все посмотрели на него, как на идиота, и парень тут же сник.

– А вор никогда на вора не похож, – многозначительно изрекла Верка. – Так, завтра решим все с Антоном Петровичем, сейчас его беспокоить не буду. Пусть сам решает, по-тихому разберемся или полицию вызовем. Языками не мелите пока, нечего кому-то про наши дела знать. Вещи свои забирайте, тысячу твою вычтем у него при расчете, – женщина тяжело вздохнула.

На языке вертелось много всего, но она так перенервничала, что не было сил ни на ругань, ни на разговоры. Ничего больше не говоря, Вера пошла в женскую раздевалку. На душе было паршиво.

Все потянулись за ней, тихо перешептываясь и обсуждая ситуацию с Эриком. Вскоре в мужской раздевалке из девчонок осталась только Аня, которая так и не сдвинулась с места, снова и снова гоняя по кругу один и тот же вопрос:

«Мог Эрик или нет?»

– Аньк, ты в порядке?

Плюшка вздрогнула, увидев Витю прямо перед собой. Он смотрел на нее с пониманием и сочувствием, из-за чего ей тут же стало как-то противно и стыдно. Он ее жалел, потому что теперь все, кто знал про нее и Эрика, будут качать головой, вздыхать и шептаться.

А если Антон Петрович решит обратиться в полицию, то тогда будет самый настоящий скандал. И в ресторане, и дома, и вообще. Ярик взбесится, папа взбесится, мама вообще будет рвать и метать.

Эти бестолковые мысли проносились в голове, словно пытаясь вытеснить самую неприятную.

– Ань?

Витя мягко сжал ее плечо пальцами, вырывая девушку из оцепенения.

– Ты в порядке? Тебя проводить до дома?

– Нет, не надо, я сама дойду, – встрепенулась Аня.

Витя с сомнением посмотрел на ее бледное, почти белое, лицо.

– Я, это, во дворе тебя подожду.

Аня ничего не ответила и вышла из раздевалки. Выцепив из кармана передника телефон, она пробежалась глазами по сообщению от Эрика. Он прислал его больше двух часов назад, просил написать, когда она закончит. Наверное, действительно собирался встретить. Она пока не стала ему ничего отвечать, хотя очень хотелось спросить у него, что происходит.

Переодеваясь, Плюшка убеждала саму себя, что Эрик все объяснит, что это просто какое-то недоразумение. Она решила, что, как только выйдет из рестика, отделается от Вити и позвонит ему.

Он не мог ничего украсть, Аня была в этом уверена.

Глубоко вдохнув, Плюшка улыбнулась сама себе. Эрик всем все объяснит, и все поймут, что он ни при чем. Все будет хорошо.

– Вообще, мужики, конечно, все сплошь вруны, – заявила Стася, натягивая джинсы. – Вот мой бывший почти полгода со своей бывшей крутил у меня за спиной, а я даже представить себе не могла, что он такой козел. Еще и такие схемы проворачивал, чтобы я ни о чем не догадалась. Прям Мориарти на минималках.

– Вот и мой соврет и глазом не моргнет, – поддержала ее Эльвира. – Говорит, смена у меня, а сам бухать с мужиками, я его потом по гаражам выискиваю. И глаза каждый раз такие честные-честные.

– А вот если знаешь, что врет постоянно, зачем отпускаешь? – хмыкнула Олька.

– Умом-то понимаю, что нажраться собирается, а сердце хочет верить в лучшее, – пожала плечами Эля.

– Какое еще лучшее, Эль? Все мужики врут.

– Мой мне не врет, – возмутилась Оля.

– Пф, ты просто еще плохо его знаешь, – отмахнулась Стаська.

Аня жевала губу, чувствуя, как ее уверенность в невиновности Эрика тает с каждой секундой. А откуда ей знать, что он не врал ей все это время? И вообще, мало ли, почему они с Настей переехали из Москвы в их зажопинск?

Некстати вспомнились все их с Яриком подозрения насчет близнецов. Они уже давно о них забыли – такими смешными они казались, и вот сейчас вновь всплыли у нее в голове. А что она на самом деле знала об Эрике?

Выходя из раздевалки, она подумала, что ей не хочется быть, как Эля. Конечно, Эрик совсем не казался ни вруном, ни тем более вором, но не могло же кольцо на пару с часами само прыгнуть ему в шкафчик. Аня убрала телефон в карман, решив, что сегодня точно не станет звонить Эрику. Идея о том, что он найдет какое-то объяснение, вдруг показалась такой жалкой, что Плюшка чуть не расплакалась.

Очень хотелось позвонить Ярику, но он, скорее всего, уже давно спит, плюс завтра у него смена, и будить его было жалко. А еще он точно скажет, что предупреждал, чтобы она не связывалась со скрипачом. А ей и без того было тошно. Нет, Ярику она тоже звонить не будет.

Аня была такой потерянной, когда вышла на задний двор, что Витя даже не смог найти в себе сил позлорадствовать над тем, что музыкантик оказался с гнильцой. Все язвительные словечки застряли в горле, сменившись искренним сочувствием.

Поэтому он просто подошел к Ане и замешкался, решая, стоит ли протянуть ей руку. Ему очень хотелось, но было страшно, что она оттолкнет его. Вите все еще было неприятно за тот случай с его дурацким признанием, хотя, несколько раз прокрутив его в голове, он понял, что оно было глупым и совсем не к месту.

Неудивительно, что Аня восприняла его, как дурацкую шутку.

Пока он думал обо всем этом, Аня сунула руки в карманы куртки, и Витя последовал ее примеру, жалея, что снова протупил. Надо было действовать решительнее.

– Ты как? – спросил он, когда они немного отошли от ресторана.

– Странно, – честно ответила Плюшка.

Пожалуй, это максимально точно отражало ее текущие эмоции.

– Не понимаю, зачем ему было… – Она не смогла произнести вслух слово «красть». – Зачем ему эти вещи.

В конце концов, его сестра носит дорогущие брендовые шмотки! А его коллекция кроссовок стоит, как ее зарплата за полгода. Зачем ему дешевые часы и безвкусный перстень?

– Ну, мало ли, может, бабок нет или еще что, – не особо убедительно попытался оправдать Эрика Витя.

Вообще-то ему хотелось сказать, что музыкантику не привыкать брать чужое, но он не стал. Вряд ли Аню это обрадует, так что он решил оставить свои мысли при себе.

– Я всегда думала, что умею разбираться в людях, – как-то совсем жалко сказала Аня. – А получается, я…

– Ты тут ни при чем, – отрезал Витя. – Ты ж его совсем не знаешь. Сколько он у нас работает? Месяц?

– Ага.

– Разве можно узнать человека за месяц? – бубнил Витя. – Мы вот с тобой сколько лет в одном классе проучились, через парту сидели. Работаем вместе. Ты с моей сестрой двоюродной учишься в одной шараге. Мамка моя у Милки твоей воспитательница. У нас все всех знают, если бы я как-то сильно косячил…

– Все бы знали, – закончила за него Аня.

Тут Витя был прав. Был один плюс у ее городка – если ты лажал, то об этом узнавали все. И это же был самый большой его минус. Если завтра Антон Петрович вызовет полицию, то ей уже не отмыться от того, что парень, с которым она гуляла, вор. А уж сколько наслушается сам Эрик… да и работу ему уже тут не найти. О чем он только думал?!

Плюшка разозлилась на него, но еще – больше на себя. Разве не должна была она ему доверять, вместо того чтобы обвинять? А с другой стороны, как она сможет теперь ему доверять? Разве чужие вещи в его шкафчике не были прямым доказательством вины?

– И все-таки мне кажется, что Эрик не стал бы… не стал бы красть чужие вещи, – робко сказала она Вите.

– Ты так в нем уверена? – удивленно спросил Витя.

По его мнению, музыкант не заслуживал даже того, чтобы Аня просто смотрела в его сторону, не говоря уже о том, чтобы верить в него. Заносчивый, самодовольный чужак. Да еще и вор к тому же.

Аня ничего не отвечала, просто брела рядом, глядя себе под ноги, и выглядела такой несчастной, что у Вити сердце разрывалось. А когда он увидел блеснувшую в свете фонаря капельку на девичьей щеке, он не выдержал и порывисто обнял ее.

Плюшка вздрогнула, когда Витя сгреб ее в объятия, неуклюже прижимая к себе. Ей хотелось сказать, чтобы он отвалил от нее, но вместо этого она почему-то расплакалась, уткнувшись лицом в его плечо. В груди пекло от обиды и разочарования, и Аня чувствовала себя преданной и обманутой.

Почему-то ей априори казалось, что Эрик хороший человек. Разве могла она еще пару часов назад представить себе, что узнает о нем такое? Да еще и в такой форме. Аня плакала от противного чувства беспомощности, потому что совсем не знала, как ей быть. Да и могла ли она что-то сделать?

Для нее взять чужое было за гранью дозволенного. И как ей относиться к Эрику, который эту грань перешел, она не понимала.

– Ну, ты чего, Ань, – Витя неловко похлопал ее по плечу.

Парень совершенно не понимал, что ему делать с рыдающей на его плече Соколовой, но чувствовал, что просто стоять столбом – не лучшее решение.

– Ну, подумаешь, тоже большое дело, – бормотал он, осторожно поглаживая Аню по спине. – Не стоит он того.

– Вить, ты совсем дурак, да? – всхлипнула носом Плюшка. – Какое еще подумаешь?

– Я имел в виду, что на нем свет клином не сошелся. Найдешь себе кого-нибудь получше. Ты красивая, веселая и…

Витя запнулся на слове «замечательная», испугавшись, что это будет уже слишком. А Аня только фыркнула, нисколько не поверив в его жалкие утешения. Красивая, как же. Сам ее конопатой дразнил. И не только.

Она не стала указывать Вите на явные расхождения в показаниях, вместо этого вытерла слезы платком, который завалялся в кармане куртки, и высвободилась из объятий парня. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь их увидел. А то начнется потом: дочь бывшей судьи и полицейского рассталась с воришкой-музыкантиком и спуталась с барменом.

Эта мысль так развеселила Плюшку, что она расхохоталась. Наверное, это уже была самая настоящая истерика.

Витя окончательно выпал в осадок, не понимая, с чего это вдруг Анька, минуту назад рыдавшая у него на плече, ржет, как конь.

– Ань… ты чего?

– Забей. Спасибо, что проводил, дальше я сама.

– Но там темно и…

– И я сто раз тут ходила одна, – отмахнулась Аня. – Иди домой, Вить, я хочу побыть одна.

Витя смотрел на ее чуть покрасневшее от слез лицо и мучительно пытался придумать, что ей сказать. Как показать ей, что он искренне хочет ее поддержать.

Их взгляды встретились. Наверное, Аня заметила что-то в его глазах, потому что вдруг сделала шаг в его сторону и коротко погладила его по плечу.

– Спасибо, Вить. Спокойной ночи.

Прежде чем он что-то ответил, Аня развернулась и пошла домой. Витя провожал ее взглядом, наблюдая, как она постепенно растворяется в темноте. Он стоял там даже после того, как она окончательно исчезла из поля зрения, прижав руку к плечу там, где она его коснулась.

Почему-то ему казалось, что он что-то выиграет от ситуации с Эриком, но оказалось, что проигрыш соперника не равен победе.

* * *

Красно-желтый лист спикировал к ногам Эрика и тут же был безжалостно задавлен белым кроссовком сорок третьего размера. Словно этого было мало, Эрик зачем-то пнул листок, который жалобно прошуршал и приобрел совсем жалкий вид.

– Говно, – прошипел скрипач, сжимая в кулаке тоненький конверт с зарплатой за начало октября.

Он брел по парковой дорожке, даже не понимая, куда и зачем идет. Чувство несправедливости припекало так, что хотелось заорать до боли в глотке от обиды. Еще никогда в жизни Эрик не чувствовал себя таким униженным и оскорбленным.

Когда директор и по совместительству владелец ресторана вызвал его к себе, он ждал чего угодно, кроме обвинения в воровстве и расчета за отработанные смены. Антон Петрович бесстрастно рассказал ему о том, как Вера Михайловна провела обыск в раздевалках, как нашла у него в шкафчике вещи, которые он якобы украл, и закончил свою тираду тем, что его, Эрика, тут больше видеть не хотят. Он сказал, что в полицию обращаться не будет, так как никто из сотрудников такого желания не изъявил, и посоветовал научиться зарабатывать деньги честным путем, после чего указал на дверь.

Его презрительный тон и уставший, разочарованный взгляд ужалили так, что Эрик даже не стал отпираться и оправдываться. Понял, что бесполезно, да и все равно ему никто не поверит. Парень не знал, кто и зачем его подставил, но подстроено было все четко. Он новенький, к тому же приезжий, а тут таких не жалуют. Как красиво все сложилось.

Эрик взъерошил волосы, чувствуя, как в горле встает ком. Впервые в жизни ему хотелось расплакаться – так ему было тошно и обидно. Все, кого он увидел в ресторане, смотрели на него, как на грязь из-под ногтей. Коллеги, которые еще вчера дружелюбно улыбались, вдруг превратились в холодных незнакомцев, которым на него наплевать.

Но хуже всего было даже не это, а то, что теперь стало понятно, почему Аня не ответила ему ни вчера ночью, ни сегодня утром. Она тоже поверила, что он обокрал ребят, и теперь не хочет с ним разговаривать.

Эрик прерывисто вдохнул холодный воздух сквозь плотно сжатые зубы. Мама в детстве всегда смеялась, что когда он злится, то пыхтит, как еж. Эрик горько усмехнулся, думая, что у ежа есть колючки, чтобы защищаться. А у него ничего нет. Мама, которая могла бы решить проблему, далеко, и он понятия не имел, что делать.

Эрик так задумался, что, когда его на ходу толкнули в плечо, едва не упал. Кое-как удержавшись на ногах, он обернулся и посмотрел, кто это так спешит, сразу наткнувшись на недружелюбный взгляд Вити. А этому что от него надо?

Как же его достал этот зачуханный город, противные людишки и, в частности, мерзкая рожа бармена. Почему они все просто не могут оставить его в покое?

– Ты нормальный? – хмуро спросил он у Вити.

– В отличие от тебя, по чужим карманам не шарюсь, – едко ответил бармен.

– На твои за мешок картошки в голодные годы не позарюсь, – огрызнулся скрипач, разворачиваясь.

Спорить с придурком не хотелось, что-то доказывать – тем более. Какое ему вообще дело, что думает о нем какой-то там Витя?

– Анька-то, кажись, не в восторге от твоих «подработок», – кинул Витя ему в спину.

Эрик замер – его прострелила неожиданная догадка. Вспомнилось, как Витя смотрел на него, когда они с Яриком заявились к нему на дачу. Кто еще мог так ему нагадить, как не бармен, который явно упивается успехом своей затеи? И снова Эрика накрыло ощущение собственной ничтожности: он не мог даже как следует врезать этому придурку. Ну, мог, конечно, попытаться, но что толку. Его руки созданы для скрипки, а не для уличных разборок, и в драке один на один Витя легко ему накидает.

Да и по фиг.

Эрик резко развернулся, шагнул вперед, схватил Витю за отвороты джинсовки и чуть тряхнул, пользуясь тем, что бармен замер от неожиданности.

– Думаешь, изваляв меня в грязи, будешь лучше выглядеть на моем фоне? – спросил он, глядя в ошалевшие глаза Вити. – Злорадствуй сколько хочешь, а с Анькой тебе все равно не светит. И дело не во мне, придурок, а в тебе. Сколько вы вместе работаете? Год? Два? И ни фига! А знаешь почему? Потому что ты ей не нужен! Вот и все. Можешь не пыжиться, все равно ты в пролете.

Выплюнув эти слова, Эрик отпустил куртку бармена и пошел прочь. Вопреки его ожиданиям, Витя не попытался ни догнать его, ни даже что-то ответить. Да и к черту его!

Парень сам не понял, как ноги принесли его не домой, а к кофейне. Опомнился, только услышав перезвон колокольчиков. Народу в кафе было полно – воскресенье, как никак. Он посмотрел на очередь из семи человек, на сестру, которая колдовала над кофемашиной аки многорукий Шива, и сел за пустой столик у окна, решив, что дождется, когда толпа схлынет.

Эрик смотрел, как в кофейню входят люди, как они заказывают кофе, как Настя ставит на бар напитки со своей неизменной улыбкой, а потом провожал довольных посетителей взглядом. Никто из них не замечал, что улыбка у бариста натянутая, а в глазах плещется тревога. Это мог видеть только Эрик.

Настя была озадачена тем, что он не на смене в ресторане, но из-за наплыва людей не могла улучить минутку и узнать, в чем дело. Так прошел час, а может, даже два, никто из близнецов не следил за временем. В кофейне были часы, но Эрику больше нравилось считать посетителей. Он смотрел на них и перекидывал воображаемые счеты.

Вот компания из трех милых девушек, кажется, школьниц. Заинтересованно поглядывают на него, переговариваются. Два парня постарше, явные тихони, но решились подкатить к девчонкам. Пока Настя делала им напитки, умудрились разговориться и уйти уже впятером. Эрику стало жаль самую несимпатичную подружку в ярко-малиновой жилетке, которая явно вот-вот станет пятым колесом в телеге.

Но вот снова звонят колокольчики, и в кафе входит пара. Парень в красивом осеннем пальто и девушка в пушистой курточке. Лица у обоих кислые, явно поссорились, к Насте обращаются по отдельности, будто они не вместе, но платит парень. Сестра что-то говорит, и вдруг все трое смеются. Девушка смотрит на парня и мимолетно улыбается. Парень, заметив улыбку, вдруг тихо что-то шепчет ей на ушко, и уходят они, уже взявшись за руки. Так сладко, что Эрика вот-вот стошнит.

В его ситуации фисташковый раф не поможет.

Настя порывается подойти к нему, но ее отвлекает говорливая тетенька лет пятидесяти, которая хочет взять всего и побольше, потому что к ней вот-вот придут гости, а она с работы и не успевает ничего приготовить, дома даже к чаю ничего нет. Эрик слушает ее и поражается тому, какие же у людей глупые проблемы. И все же для них они большие.

Интересно, может, и он так же нелепо заламывает руки над тем, над чем стоит просто посмеяться?

Вторя его мыслям, в кафе забегает мальчик лет пяти, за ним влетает молодая девушка, наверное, мама. А может, сестра. Оба хохочут, выбирая пончики, советуются с Настей.

Эрику хочется послать их к черту, потому что ему самому нужен ее совет.

Ему до ужаса хочется встать и крикнуть «пошли вы все», но он молчит и просто наблюдает за вереницей людей. Владельцу очень повезло, что нашел помещение прямо на центральной площади – поток посетителей не иссякал почти до восьми. Все это время Настя крутилась, как белка в колесе, и только за час до конца смены кафе наконец опустело.

Протерев стойку, она вздохнула и пошла к брату. У нее было очень нехорошее предчувствие. Обычно, когда случалось что-то плохое, Эрик впадал в драму, вопил и заламывал руки, а сейчас просто сидел и смотрел на стойку с выпечкой, сложив руки на столе. И вот эта его отрешенность пугала больше любой истерики.

Когда Настя села на соседний стул, Эрик грустно на нее посмотрел и взял за руку, сжимая ее ладонь в своей.

– Настен, я в полной жопе.

Он пересказал ей весь разговор с директором, рассказал, что Аня со вчера игнорирует его сообщения, ну а в качестве вишенки на тортике поведал про короткий разговор с Витей.

– Стой, тебя обвинили в воровстве и ты просто молча ушел? – возмутилась Настя.

– А что я должен был сказать? Это не я, мне подсунули? Так любой на моем месте сказал бы то же самое.

Настя нахмурилась – брат был прав. Вещи в его шкафчике были хорошим аргументом. Против такого особо-то и не возразишь.

– Не мог же я сказать, знаете, это Витя меня подставил, потому что ревнует.

– Это не Витя, – отмахнулась Настя. – Он бы до такого не додумался. По крайней мере, сам.

Эрик нахмурился. С одной стороны, у Вити был мотив. А с другой – он действительно не блистал умом. Схема с подставой требует какого-никакого плана, а это как-то не вязалось с образом Вити, который Эрик создал у себя в голове.

– Он бы, скорее, полез в драку, – продолжила свою мысль Настя.

– Дай угадаю, – перебил Эрик. – Ты думаешь, это Юра?

– Именно это я и думаю.

– Допустим, но мотив у него какой? Нагадить мне, потому что я попросил его не подкатывать к моей сестре? Это как-то слишком, не находишь?

Ответить Настя не успела – в кафе заглянул постоянный клиент. Он всегда приходил под закрытие, покупал кофе и выпечку со скидкой. Девушка вернулась за стойку и приняла заказ. Она готовила кофе, раскладывала булочки и пончики по бумажным пакетам, а сама снова и снова прокручивала в голове последнюю встречу с Юрой.

«Ты пожалеешь, Настя!» – зазвенело у нее в голове, и она чуть не выронила из рук стаканчик с кофе.

Не мотив, а самая настоящая угроза. Прямая и конкретная.

– Дура, – выдохнула Настя еле слышно.

– Что простите? – переспросил клиент, удивленно глядя на побледневшую бариста.

– Ваш кофе, пожалуйста, – кривовато улыбнулась Настя, вбивая цифры в кассу.

Только сейчас до нее наконец дошло, что Юра вовсе не оставил ее в покое, как она думала все это время. Нет, он залег на дно, продумывая очередную гадость. И в этот раз решил ударить по самому больному, по ее семье!

Настя развернула терминал для оплаты, продолжая через силу улыбаться, хотя хотелось разбить свою пустую голову о кассу. Как она могла позволить себе забыть об этих словах Юры? Ярослав же пытался с ней об этом поговорить, но она только отмахнулась – ей не хотелось портить момент разговорами про противного Юру. Она отмахнулась от него, как от назойливой мухи, а он оказался пауком, который плел свою паутину, пока она летала в розовых облаках. Как она могла быть такой беспечной?

Насте вспомнилось, как они с мамой несколько лет назад смотрели «Грозовой перевал». Настя восхитилась любовью Хитклиффа к Кэтрин, а мама сказала, что нет ничего хуже одержимого, который прикидывается влюбленным. Настя тогда стала с ней спорить. Точно дура.

– Спасибо, хорошего вечера, – пожелал клиент, опуская купюру в баночку с чаевыми.

– Спасибо, и вам.

Настя едва дождалась, когда он выйдет, а потом перевесила табличку, закрыв кофейню на двадцать минут раньше положенного. Гоша переживет.

– Я сейчас все уберу, и мы поговорим, – скороговоркой выпалила она.

Эрик спорить не стал, только молча наблюдал за тем, как сестра суетится за баром. Заметил, что руки у нее подрагивают, а лицо белое, как столешница, которую она протирала. Он едва дождался, когда она закончит уборку и снимет фартук.

– Это точно Юра, – сказала она, когда они вышли из кофейни.

– Но зачем ему это делать? Я не сделал ему ничего плохого. Вроде.

– Я сделала, – Настя закусила губу. – Я встречаюсь с Ярославом.

– С кем?!

– Ну, с соседом, – пояснила Настя.

– Я в курсе, как его зовут, – отмахнулся Эрик. – И вообще, это был не вопрос, а возмущение! Во-первых, как ты могла спутаться с соседом? Что ты в нем нашла? Хотя, нет, не отвечай, знать этого не хочу. Во-вторых, как ты могла ничего мне не рассказать раньше? И почему сказала сейчас? Решила добить меня в этот черный день?

– Вот именно поэтому я и не рассказывала, – развела руками Настя. – Так и знала, что ты закатишь истерику.

– Ничего я не закатываю! – возмутился брат. – И что значит, встречаетесь? Прям встречаетесь-встречаетесь или так, пососались разок?

– Эрик, фу, что еще за пососались?! – скривилась Настя.

– Ты меня поняла.

– Первый вариант.

– Настя, блин! – Эрик взъерошил волосы.

– Эрик, прекрати драматизировать! Почему, когда ты замутил с Аней, я порадовалась, а ты мне устраиваешь театр одного актера?

– Потому что Аня приятная, а дружок ее нет. Хотя, конечно, лучше, чем какой-нибудь тупой Витя или скользкий Юра, но все же я думал, что ты выберешь кого-то более достойного. Ну, типа меня.

– Ты ж моя звездочка, – прыснула Настя от смеха.

– Я хотя бы моторным маслом не воняю, – фыркнул Эрик.

Настя закатила глаза, не оценив шуточку.

– А вот не надо тут глаза закатывать. И давно это у вас? Нет, стой, не говори, не хочу ничего знать, нет-нет-нет, – Эрик замотал головой. – Мне неинтересно. Но вообще, чтоб ты знала, мне не нравится, что у тебя появились от меня секреты.

– Это не секреты, а личная жизнь, – возмутилась Настя. – И вообще, мы отклонились от курса. Я уже поняла, что ты недоволен тем, что я с Ярославом, но давай лучше поговорим про Юру. Мне надо кое-что тебе рассказать…

Рассказ получился долгим, потому что в этот раз Настя ничего не скрывала. Она рассказала Эрику все, что было связано с Юрой и Ярославом, то, что раньше брату не говорила, начиная с того случая, как Ярослав пришел к ней в квартиру и они пили чай, заканчивая происшествием на Витиной даче.

– Так и сказал: ты еще пожалеешь? – уточнил Эрик.

– Угу.

Эрик постучал пальцами по столу, а потом встал и набрал воды в чайник.

– Я не буду высказываться на тему того, что тебе давно надо было мне все рассказать, – проворчал он, раскидывая по чашкам чайные пакетики. – Хочешь встречаться с соседом, флаг тебе в руки, дело твое, но про Юру надо было рассказать. Если он действительно подставил меня, чтобы насолить тебе… Он совсем больной, что ли?

По мнению Насти вопрос был риторическим и ответа не требовал, поэтому она молча отпила чай, думая, что брат отреагировал на новость про нее и Ярослава относительно спокойно. Хотя, возможно, все дело было в том, что на фоне Юриных интриг это вообще не было проблемой?

– Нам надо… – Эрик вздохнул, залпом выпил почти целую кружку чая, а потом серьезно посмотрел на сестру. – Я не знаю, что нам делать, Настен. Меня поперли с работы, за тобой носится одуревший от любви и жажды мщения Юра… Тикать отсюда надо, вот что.

Прежде чем Настя что-то сказала, Эрик выскочил из-за стола и стал ходить туда-сюда по кухне.

– А тикать-то некуда. И не на что, – продолжил рассуждать Эрик. – В Москву не вариант, в дыру какую-то переехать? Так мы уже в дыре.

Эрик сжал руками голову. В висках стучало, а в груди закипала ярость. Он что, должен все бросить и уехать, потому что дебилу Юре приспичило играть в великого мстителя? Сбежать, поджав хвост, потому что не знает, как ему справиться без помощи мамы?

Эрик краснел, злясь на себя за то, что трус, на мать за то, что выслала их сюда, на Настю за то, что спуталась с соседом, на Аню за то, что не верит в него. Но больше всего он злился на Юру за то, что тот преследует его сестру. Это уже вышло за рамки назойливых тупых подкатов.

– Юра перешел черту.

Настя с удивлением смотрела на брата, который вдруг застыл столбом посреди кухни.

– Мы не будем это терпеть, – сказал он, глядя на нее. – И переезжать мы больше никуда не будем. Надо придумать, как прижать этого урода.

– Прижать? – вскинула брови Настя. – Может, лучше держаться от него подальше?

Ей казалось, что Юру лучше лишний раз не трогать, по принципу не тыкай палочкой в какашку – не измажешься.

– Я никому не позволю угрожать моей сестре. Тем более какому-то сельскому принцу с манией величия.

– И что ты предлагаешь? – осторожно поинтересовалась Настя.

Насколько ей нравилось то, что брат отказался от бредовой затеи с переездом, настолько же ее пугали резкая перемена в его настроении и желание прижать Юру. Слишком не похоже на Эрика, совсем не в его характере.

– Завтра зови своего гопника, будем думать, что делать, – решил Эрик. – Он знает про Юру больше, чем мы, может, посоветует что-то. А еще мне надо поговорить с Аней. А сейчас я пошел спать. У меня все по этому вопросу.