Самый красивый хулиган

Глава 31 Ночные рейды на помойку

Эрик покосился на Аню, которая смотрела прямо перед собой и одними губами подпевала попсовой песенке, игравшей в такси. Почувствовав на себе его взгляд, она прекратила петь и отвернулась, делая вид, что очень заинтересовалась видом из окна.

Эрик нахмурился – им надо поговорить. Он был уверен, что Аня тоже это понимает. Ни он, ни она не смогли разделить Настину радость от того, что план удался, потому что знали, что круто облажались. Им обоим не было никакого дела до флешки в его кармане, потому что их мысли занимало что-то более важное.

Он посмотрел на Анину ладонь, лежащую на сиденье, и почти было потянулся к ней, но в последний момент замер. Зачем он это делает? Зачем он поехал с ней? Что он хочет ей сказать?

Нет ответа.

Он все смотрел на тонкие пальцы девушки. На контрасте с черной обивкой сиденья они казались белыми и какими-то совсем хрупкими. Эрик вздохнул, переводя взгляд выше на изящный изгиб шеи, которая тоже вдруг показалась ему совсем беззащитной.

– Приехали.

Таксист остановился у Аниного дома. Эрик сразу дернул ручку двери, а Аня обернулась назад, высматривая что-то сквозь стекло. Только убедившись, что у соседнего дома не припаркован черный «Лансер», она выбралась из такси.

– Еще слишком рано, – заметил Эрик, когда они зашли на участок.

– Мало ли, – Анька дернула плечом и полезла в сумку за ключами.

– Тебе тоже кажется, что это было слишком легко?

Аня кивнула, отпирая дверь. Едва она провернула ключ в замке, как Чипс зашелся лаем, радостно обозначая свое присутствие и Анино возвращение.

– Привет, дружок. – Она присела на корточки, почесывая пса. – Голодный? Гулять пойдем?

Предложение погулять Чипс проигнорировал, уворачиваясь от ее рук и выбегая из прихожей в гостиную, где стояла его миска.

– Кто бы сомневался. Чипс, ты обжора и лентяй, а нам все равно придется выйти, не сейчас, так потом, иначе запросишься в шесть утра, – фыркнула Аня, вешая плащ на плечики. – Чай будешь?

– Ага, – кивнул Эрик, проходя за ней в дом. – Слушай, может, глянем, что там на флешке?

Они посмотрели друг на друга, понимая, что это только повод оттянуть разговор, который неизбежно должен был состояться. Только вот Эрик понятия не имел, что хочет сказать. И Аня, по всей видимости, тоже.

– Да, давай. Я принесу ноут.

Через пару минут она принесла комп в гостиную, включила и ушла на кухню, чтобы вскоре вернуться с двумя чашками чая. Она села рядом с Эриком и уставилась на экран.

– Надо найти запись уличной камеры, – подсказала она.

– Ты правда думаешь, что Юра залез в раздевалку через окно?

– А ты думаешь, втупую прошел под камерой в коридоре? Ее бы в первую очередь смотрели, если что. А ему же надо было как-то зайти туда и взять Витину толстовку. Немного палевно, если он зашел, вышел Витя, сходил в женскую раздевалку, потом вернулся обратно в мужскую, а потом оттуда вышел Юра. Разве нет?

– Допустим, – не стал спорить Эрик. – Но звучит все равно как-то странно. И вообще, вся эта история в целом завязана только на то, что Юрец страдает комплексом бога и уверен в своей полной безнаказанности. Думаешь, он допускал мысль, что что-то может пойти не по плану?

– Сомневаюсь, что он мог представить себе, что мы достанем полную версию видео, – хмыкнула Аня. – Но ведь его батя мог поднять записи, если бы ты стал устраивать бучу.

Эрик только сейчас осознал, что весь план Юры был завязан на том, что он, Эрик, не начнет отпираться, а безропотно позволит себя уволить. Эта мысль врезалась в голову и засела там, как ржавый гвоздь. Получается, Юра никакой не идиот, раз смог так запросто предсказать его поведение. Неужели он выглядит таким бесхребетным?

Он на автомате отматывал запись до нужного времени, а сам все никак не мог перестать думать о том, что в глазах Кабанова выглядит каким-то забитым чмошником, который просто молча позволяет себя уволить за кражу, которой не совершал.

Конечно, у него были на то свои причины: нельзя было поднимать шум, светить паспортами, а значит, связываться с полицией, и вообще, ему крупно повезло, что Кабанов-старший просто его выпер без всяких там заявлений. Но все же было ужасно противно от того, что Юрец сидел и потирал руки, надев на себя корону и считая себя гением.

– Вот, смотри! – возбужденно воскликнула Аня, схватив Эрика за руку. – Тормози, тормози!

Эрик щелкнул мышкой, замедляя видео. Юра действительно залез в раздевалку через окно, причем получилось у него это не с первой попытки. Нога Кабанова соскользнула, но, к разочарованию Эрика, он удержал равновесие, схватившись за раму, и ловко втянул себя в окно.

– Неплохо, – фыркнул Эрик. – Слушай, ну тут очень хорошо видно Юру. И его кроссы, кстати, тоже.

– В конце концов, сам факт того, что он лезет в раздевалку через окно – уже доказательство того, что дело нечисто, – заметила Аня. – Получается, сейчас он вскроет Витин шкафчик, потом накинет его толстовку и пойдет в женскую раздевалку.

– Угу.

Аня записала точное время в заметку, чтобы потом быстрее найти нужный фрагмент. Потом подумала и написала в общий чат, что они отсмотрели видео на флешке и там есть доказательства.

– Я написала ребятам.

– Хорошо. Дальше смотреть не будем?

Аня пожала плечами. Она там все уже видела, но, если Эрику было любопытно, она не против, чтобы он посмотрел всю запись. Тем более это поможет еще ненадолго отсрочить разговор. Она никак не могла решиться посмотреть на Эрика. Ей казалось, что напряжение, висевшее в воздухе, можно потрогать руками.

Они сидели рядом на диване, старательно избегая касаться друг друга и глядя на замершее изображение на экране. Эрик сжимал в руках мышку, а Аня пощипывала обивку дивана, гадая, о чем думает Эрик. Радуется, что все прошло хорошо? Злится на нее? А может…

– Получается, Настя была права, – тихо сказала она. – Все прошло так, как она сказала.

– Какое счастье, что Настя такой великий стратег, – саркастично ответил Эрик. – Если бы у них с Юрой родился ребенок, он бы захватил этот мир. У него бы были мамины глаза и ум и папин сучий характер.

– Не надо злиться на Настю. Она старается сделать так, чтобы всем было хорошо.

– Почему тогда мне так тошно от ее выходок?

Эрик знал, что не прав. Что злится не на Настю, которая в стиле их матери пыталась его защитить, не на Аню, которая согласилась на ее авантюру по той же причине, и даже не на Юру, который подставил его, сделав пешкой в своей игре, совершенно с ним не считаясь.

Он злился на себя за то, что производит впечатление пассивного бесхребетника, который не даст сдачи, не разозлится, что за его спиной что-то мутят, и вообще проявляет характер только в виде истерик, которые уже давно ни Настя, ни их мать не воспринимают всерьез.

За то, что все вокруг считают нужным его защищать, хотя он об этом не просил, и вполне может сам за себя постоять.

Его достало, что никто не считается с ним и его мнением.

Эрик повернулся к Ане, четко понимая, что должен сейчас встать и уйти, потому что так будет правильно. Потому что нельзя делать все, что тебе в голову взбредет, и оправдывать это тем, что делал во благо. Тем более когда тебя настойчиво просили этого не делать.

Он смотрел на ее задорно вздернутый нос и острый подбородок и понимал, что она всегда будет упрямо поступать так, как считает нужным. Скользнув взглядом по капризно изогнутым губам, Эрик осознал, что она вечно будет выкручивать ему руки. А когда Аня обернулась к нему и его глаза встретились с ее, он понял, что никуда не уйдет.

Потому что она всегда чувствует, когда он на нее смотрит. Потому что в ее взгляде было что-то, от чего перехватывало дыхание.

Он резко подался вперед, сжимая пальцами точеное плечо. Аня встрепенулась, но не отстранилась, наоборот, потянулась к нему, зачем-то закрыв глаза. Ее ресницы дрожали, а губы призывно приоткрылись, словно она ждала, когда он ее поцелует.

Эрик продолжал смотреть на нее, поглаживая тонкую шею подушечкой большого пальца. Взгляд его зацепился за вырез на форменной рубашке: сегодня Аня не застегнула верхнюю пуговицу. Или она расстегнула ее, когда они зашли домой? Почему-то это вдруг показалось важным, и Эрик залип, пытаясь вспомнить.

Она сделала это для Юры? Или для него? А может, просто расслабилась, вернувшись со смены?

Он провел пальцем вдоль выреза, едва касаясь кожи, и расстегнул еще одну пуговицу. А потом еще одну. Черная ткань разъезжалась в стороны, открывая красивую грудь, прикрытую тонким кружевом. Эрик потянул его вниз, обнажая остро торчащие соски и проводя по ним пальцами.

Все его движения были медленными и плавными, а прикосновения почти невесомыми, но Аня все равно едва дышала, тая под умелыми пальцами музыканта. Ужасно хотелось дотронуться до него, но Эрик мягко отстранил ее руку.

– Я сам, – тихо сказал он, расстегивая еще одну пуговицу.

Аня кивнула, по-прежнему не открывая глаз. Так все ощущалось четче, острее, даже голос Эрика звучал как-то по-другому. Он расстегнул последнюю пуговицу и потянул рубашку с ее плеч, чуть сильнее надавливая на тонкую кожу. А может, Ане только так казалось, потому что темнота обостряла восприятие.

– Тебе нравится? – шепот Эрика обжег ее шею, а потом он провел языком по чувствительной коже за ухом.

В горле так пересохло, что Аня снова кивнула вместо ответа. Эрик довольно усмехнулся, а потом чуть надавил ей на плечи.

– Ложись.

Аня послушно легла на спину, замерев в предвкушении. Эрик положил ее ноги себе на плечи и стал медленно гладить ее бедра прямо через колготки, то вполне безобидно скользя пальцами где-то над коленом, то пошло проводя ладонью у нее между ног.

Эрика возбуждало то, как Аня доверялась и отдавалась ему, позволяя делать все, что он захочет. Он гладил ее между ног, чувствуя, как тонкие колготки становятся влажными от его прикосновений, и ему хотелось разорвать их и взять ее прямо сейчас. Но он сдерживался, потому что ему нравилось смотреть, как Аня сжимает пальцами обивку дивана и выгибается ему навстречу, но не решается просить о большем.

Это зрелище распаляло так, что он с трудом останавливал себя, заставляя не торопиться. Ему хотелось дать Ане прочувствовать каждое его прикосновение, поэтому он продолжал гладить ее невыносимо медленно и сдался, только когда она сдавленно всхлипнула, закусив нижнюю губу.

Эрик неторопливо стянул с Ани колготки вместе с бельем и отложил их в сторону. Потом снял с себя футболку и бросил ее куда-то за диван. Девушка слышала шелест одежды, звон пряжки и звук расстегиваемой молнии и чувствовала, как нарастает напряжение в теле.

– Перевернись, – попросил Эрик, проводя ладонью по ее животу над поясом юбки.

Когда Аня легла на живот, он вдруг взял ее руки и свел их вместе у нее за спиной. Когда по пояснице скользнул капрон, она догадалась, что он собрался делать.

– Ты не против?

Аня затрепетала от горячего шепота прямо в ухо и едва заметно кивнула. Почему-то она была уверена, что не сможет сейчас выдавить из себя ни слова. Все ее существо сжалось до болезненного возбуждения и Эрика, связывавшего ее запястья ее же колготками. Медленно и аккуратно, так медленно, что хотелось кричать от нетерпения.

– А тебе идет, – хмыкнул Эрик, целуя ее между лопаток. – Вот так и лежи.

Аня возмущенно дернулась, показывая, что думает о его шутке, а он в ответ только фыркнул, задирая вверх ее короткую рабочую юбку.

– Небольшое наказание пошло бы тебе на пользу, – заметил Эрик, оглаживая руками ее ягодицы. – Но я сегодня добрый.

Ане подумалось, что дело вовсе не в доброте, а его возбуждении, которое она чувствовала бедром, но ничего не сказала. Ей нравилась эта игра, нравилось то, как его пальцы скользят по ее коже, нравилось предвкушение, которое нарастало с каждой секундой.

Ей хотелось, чтобы он снова потрогал ее, а еще лучше – вошел в нее, но он только гладил ее спину и ягодицы, пуская по коже мурашки.

Эрик, как завороженный, смотрел на лежащую перед ним Аню, и чувствовал себя так, словно это он тут был связан, причем по рукам и ногам и вовсе не колготками. Анина покорность сводила его с ума, и он чувствовал, что сдается ей в плен, без возможности на побег.

Возбуждение шумело в ушах, выжигало вены, пекло где-то в груди и искало выхода. Эрик потрогал Аню между ног с наслаждением ощущая, какая она влажная и горячая, а потом обхватил ее бедра и чуть потянул на себя, чтобы она встала на колени.

Аня всхлипнула, когда Эрик вошел в нее одним резким движением. Впервые он двигался так размашисто и быстро, и это оказалось чертовски хорошо. Он прижимался грудью к ее спине, тяжело дышал в шею, снова и снова проникая в нее. Это было ярко и остро, лучше, чем все, что было у них до.

Эрик не сдерживался и чувствовал, что Ане так же хорошо, как и ему самому. Она кусала подушку, но ей все равно не удавалось сдерживать рвущиеся из груди стоны наслаждения. Эрик проникал в нее снова и снова, одновременно лаская ее пальцами, и Аня задыхалась от ощущений и пошлостей, что он хрипло шептал ей на ухо, а когда ей показалось, что лучше быть уже не может, она ощутила острое и ни с чем не сравнимое наслаждение, пронзившее все ее тело.

Эрик кончил сразу после нее, а потом они без сил повалились на диван.

Аня чувствовала себя мягкой и невесомой, и, если бы Эрик не давил на связанные за спиной руки, она бы, наверное, так и вырубилась, растворившись в удовольствии, которое искорками бегало по телу, как ток по проводу.

– Это было нереально, – выдала она, когда к ней вернулась способность говорить.

– Это задумывалось, как наказание, – фыркнул Эрик. – Я должен был остановиться, когда связал тебе руки.

Как будто это вообще было возможно.

– Ну, если хочешь, можешь меня отшлепать, – игриво предложила Аня.

– Что-то мне подсказывает, что это будет никакое не наказание, – усмехнулся Эрик, скатываясь вбок и развязывая ей руки.

Аня растерла чуть затекшие запястья и уже хотела продолжить рассуждать на тему преступлений и креативных наказаний, как вдруг заметила Чипса, который сидел на ковре перед диваном и таращился на них своими глазами-пуговками.

Аня стянула с подлокотника плед и накинула на себя и Эрика. Хотя Чипс, разумеется, ничего не понимал, было как-то очень не по себе.

– Чипс, а ну прекращай пыриться, извращенец! Брысь! – Аня кинула в пса подушкой.

Чипс жизнерадостно тявкнул, радуясь, что на него наконец-то обратили внимание, а потом засеменил к двери, намекая, что готов прогуляться. Аня тяжело вздохнула, а потом заставила себя оторваться от дивана и пойти наверх, чтобы одеться.

Эрик собрал с пола вещи, оделся и уселся на диван. Анины колготки немым укором валялись рядом с ним, напоминая о том, что он вообще-то собирался прекратить отношения, а не увязнуть в них по самое не хочу. Снова некстати вспомнилась дурацкая пуговица, с которой все началось.

Аня вернулась через пару минут, прицепила поводок к ошейнику Чипса, и они втроем вышли на улицу. Чипс сразу же потащил их в сторону помойки, которая находилась за последним участком на границе с лесом.

– Чипс, фу, ну почему ты такой помоечник? – шутливо возмутилась Аня, утягивая пса от соблазнительно приоткрытого пакета с очистками. – Кстати, ты сегодня поднимешься или снова на диване?

Она спросила это без всякого перехода, с той же веселой интонацией, как бы между делом, но смотрела на Эрика с волнением. Ее вчерашний вопрос снова повис в воздухе.

– Я хотел спросить про пуговицу, – вдруг вспомнил Эрик.

Он заметил, что Аня смутилась, и напрягся.

– Верхняя пуговица. Ты когда ее расстегнула?

– Пока чай заваривала.

– Зачем?

Эрик подозрительно смотрел на нее, пытаясь понять: она врет, чтобы он не понял, что она сделала это еще в ресторане для Юры, или говорит правду. Аня же отчего-то покраснела, а потом пробурчала что-то невразумительное.

– Что?

– Это был эксперимент.

– Эксперимент?

– Юра так пялился в ресторане в Настино декольте, что вообще не слушал, что ему говорят, и был на все согласен. – Она замялась, а потом выпалила: – Мне было интересно, сработает ли это на тебе.

Эрик на нее смотрел во все глаза и не знал, злиться ему, что стал подопытным кроликом, или смеяться, потому что так предсказуемо купился на Анино декольте. А еще было немного странно осознавать, что с самого начала хозяином положения был вовсе не он, а Аня, которая вовремя расстегнула пуговицу.

Стало так смешно от самого себя, что он все-таки рассмеялся.

– Тебе определенно надо меньше общаться с Настей, вот что.

– Ты не злишься? – недоверчиво уточнила Аня.

– Нет, но моя мужская гордость пострадала, – хмыкнул Эрик.

Аня хихикнула и переключилась на Чипса, который воспользовался тем, что поводок ослаб, и нырнул в мусорку. Эрик наблюдал за тем, как Аня отчитывает пса, попутно стряхивая с него очистки, и почему-то думал о соседе.

Тогда, промерзая до костей под моросящим дождем во дворе, он как-то не зацепился за мысль, которая вдруг отчетливо отпечаталась в мозгу. Несмотря на все свои внешние различия, они были похожи. Если скинуть со счетов род деятельности, уровень воспитания и кардинально разные интересы, оба они были всего лишь влюбленными парнями, которые одинаково переживали за своих девушек и хотели их защитить.

Внезапное озарение захлестнуло Эрика, и он понял, что не важно, кто ты, откуда и зачем. Все люди плюс-минус одинаковые: они смеются, когда им хорошо, плачут, когда больно, и ведут себя глупо, а подчас и вовсе безрассудно, когда влюблены.

И они не вольны выбирать, кого им любить. Чувство просто врывается в твою жизнь, без стука и приглашения, и остается, несмотря на твои протесты. Эрик смотрел на Аню и улыбался, чувствуя, что нашел ответ на все свои вопросы.

Хотел он того или нет, любовь к ней проросла в нем, пробившись к его сердцу, как сорняк пробивается сквозь трещину в асфальте к солнцу, пустив такие корни, что не вырвать. Эрик не в первый раз думал об этом, но сейчас ему впервые не было страшно.

Было просто тепло, потому что Аня была рядом.

* * *

Эрик смотрел, как Аня ловко расстегивает его ремень, с улыбкой вспоминая, как еще пару недель назад она проиграла эту битву. Тогда у нее дрожали пальцы, и она все никак не могла отщелкнуть пряжку, а сейчас расправилась с ней буквально за пару секунд. Переступив через джинсы, которые она быстрым движением стянула к щиколоткам, Эрик не сдержался и провел пальцами по ее собранным в высокий пучок волосам.

– Не отвлекай, – буркнула Аня, перетягивая его лодыжку мерной лентой. – Руки вдоль тела и замри.

Легко сказать. Не так-то просто было смотреть на стоящую перед ним на коленях Аню и напоминать себе, что они тут вообще-то мерки снимают. Эрик изо всех сил пытался сосредоточиться, но мысли упрямо уплывали не в ту сторону.

А Анины руки, поднимающиеся все выше, только усиливали эффект. Он буквально чувствовал, как кровь отливает от мозга куда-то вниз, и понимал, что скоро Аня тоже это заметит.

– Эрик, соберись, а то получится, как в прошлый раз, – краснея попросила она.

Заметила, значит.

– Ничего не знаю, мне все понравилось, – парировал парень, глядя на нее сверху вниз. – И вообще, лучше не напоминай, а то…

– Я сейчас ткну тебя булавкой, – пригрозила Аня, обхватывая лентой его бедра. – Эрик!

Она строго посмотрела на него, а потом вздохнула. С этим человеком было решительно невозможно работать!

– Если ты не дашь мне сейчас снять мерки, я…

Эрик так и не узнал, чем его пытались запугать, потому что в дверь позвонили. Аня встрепенулась – они никого не ждали. Родители должны были вернуться только завтра. А с другой стороны, мало ли что могло случиться, они же поехали с мелкой, а у Милки вечно не понос, так золотуха.

– Оденься, а я пойду открою. И кровать заправь на всякий случай, – скомандовала Аня, вылетая из комнаты.

Она сбежала вниз по лестнице, едва не наступив на метавшегося у двери Чипса, и распахнула дверь, не посмотрев в глазок.

– Ну, привет.

На пороге стоял улыбающийся Юра. Этого не было в Настином плане. Аня с трудом выдавила улыбку, пытаясь понять, зачем он пришел и как ей себя вести. Логичнее всего было гнуть свою линию влюбленной дурочки.

Юра как-то странно на нее посмотрел, а потом шагнул вперед, вынуждая ее отступить, и закрыл за собой дверь. Аня наблюдала, как он разувается и снимает с себя куртку, и никак не могла заставить себя выйти из ступора.

– Юра? Ты разве не должен быть на работе?

Аня надеялась, что он не услышал в ее голосе нотки подступающей истерики. Она сжимала горло, мешая дышать.

– Верка сказала, что ты не вышла, я решил навестить тебя, узнать, как ты себя чувствуешь. Ты какая-то бледненькая, – Кабанов цокнул языком. – Переутомилась вчера?

– А я… да, вчера… трудный был вечер, – промямлила она.

Кабанов продолжал теснить ее вглубь дома, и вот они уже оказались в гостиной. Аня нервно теребила пальцами край домашней футболки, со страхом ожидая, что Юра будет делать дальше. Она все смотрела в его лицо, и почему-то ей становилось страшно. Было что-то недоброе в его взгляде, а улыбка смотрелась приклеенной и неестественной. Хотя, может, ей просто показалось, потому что теперь она знала, какой Кабанов на самом деле?

– Может, присядем? Я бы не отказался от кофе.

– Честно говоря, я правда устала и…

Юра резко шагнул вперед и больно вцепился пальцами ей в плечо.

– Я хочу кофе, – медленно, почти по слогам сказал он. – И ты мне его сделаешь. А потом мы с тобой поговорим. Поняла?

Аня дернулась назад, но Юра только крепче вцепился в нее, удерживая на месте.

– Прекрати, – попросила она, поморщившись от боли. – Ты меня пугаешь.

– Так и было задумано.

Юра перестал улыбаться, и до Плюшки наконец дошло. Он догадался. Но как? Где они прокололись?

– Кофе, – напомнил Кабанов, подталкивая ее в сторону кухни.

Аня трясущимися от ужаса руками запустила кофемашину, наблюдая за Юрой в отражении кухонного окна. Он уселся за стол, вальяжно откинувшись на спинку стула и скрестив вытянутые перед собой ноги. Сняв с колена невидимую Ане ниточку, он посмотрел на нее и усмехнулся.

– Настя говорит, что Эрик страдает от неразделенной любви, сбегает со свидания, чтобы его поддержать. И что я вижу, вернувшись с работы? Вы в обнимку мило выгуливаете собаку.

Аня поставила перед ним чашку, едва не расплескав ее содержимое. Юра снова смотрел на нее, как тогда в кабинете, будто змея, не моргая, а она думала, что они с Эриком – идиоты. Как можно было так глупо спалиться?

Сердце тяжело бухало в груди, так громко, что Плюшка была уверена, что Юра тоже это слышит.

– Мы еще встречаться не начали, а ты мне уже изменяешь, – хмыкнул он, проводя пальцем по кромке чашки. – Эх, Соколова…

– Юр…

– Сядь, – скомандовал Кабанов, тут же отбрасывая в сторону насмешки. – А теперь быстро говори, что вы задумали. У тебя есть минута, пока я пью кофе. Вперед.

Аня смотрела, как Юра пьет кофе, и по спине бежал холодок. Что он знает? Что ей говорить? Как она могла так глупо провалить их план? Руки уже не просто дрожали, а ходили ходуном, и ей с трудом удалось сдержаться и не начать барабанить пальцами по столу.

Кабанов пил кофе, горький, как и его утро. Вернувшись ночью, он был очень удивлен, увидев Аню с Эриком. Так удивлен, что стал звонить Насте, которая не брала трубку. Первой мыслью было, что ей удалось как-то помирить брата с рыжей и он уцепился за нее, как идиот. Он старался сосредоточиться на прошедшем свидании, на том, как Настя смеялась над его шутками, как нежно касалась его руки. И чем больше он думал об этом, тем сильнее ощущал подвох. Слишком резко Настя сменила гнев на милость, слишком сладко ему улыбалась, все было как во сне. Только сны ему сегодня снились ужасные.

Он проснулся в холодном поту, потому что всю ночь его мучали кошмары. Он бежал по школьным коридорам за девушкой, а Ярослав выскакивал, как черт из табакерки, и ставил ему подножки. Юра падал, потом вставал и снова бежал. Ему казалось, что он вот-вот ее догонит, вот-вот дотянется до нее, а она все ускользала. Уже перед самым пробуждением он увидел ее лицо, будто сшитое из двух половин. Одна из них была Настиной, а вторая из далекого прошлого, и оба над ним смеялись.

Юра примчался в ресторан до открытия и стал просматривать записи с камер. Если бы он сам недавно не устроил подставу Эрику, то в жизни бы не догадался на них посмотреть, но сейчас был уверен, что найдет что-то. И нашел. Увидел, как двое заносят коробки, а потом уносят. Ему нетрудно было догадаться, чем они занимались около получаса – добывали записи. Он легко мог узнать тощие длинные ноги Эрика, торчащие из-под коробок, и грубые пальцы Ярослава. Загребущие, жадные лапы слесаря, забиравшего у него все, что ему дорого.

– Какого черта ты пустила его в дом?

Юра обернулся и увидел перекошенное от злости лицо Эрика.

– Я не посмотрела в глазок, сразу открыла и… он сам зашел, я… я растерялась.

– Эрик, ты какой-то негостеприимный, – покачал головой Юра. – Разве так встречают друзей?

– Друзей? – вскинул брови музыкант. – Знаешь что, друг, шел бы ты отсюда.

Кабанову не понравилось то, с какой интонацией он это сказал – спокойной, ровной, не повышая голос. А главное, он его не боялся, в отличие от Соколовой. На это Юра не рассчитывал. Когда это Эрик так осмелел?

– Ты, кажется, не понимаешь, что у меня есть доказательства того, как вы со слесарем забрались в кабинет директора. Интересно, кто же вас впустил? Уж не Соколова ли?

Аня побелела, как мел, услышав это, и вцепилась в руку Эрика. Он сжал пальцы, успокаивая ее, а потом решительно посмотрел на Кабанова.

– Нет, Юра, это ты не понимаешь. У тебя есть видео, на котором две пары ног таскают по коридору коробки, пока ты воркуешь с Настей за столиком в центре зала, вместо того чтобы работать. А Аня, между прочим, по твоему поручению бегала в винно-водочный с барменом, который запросто это подтвердит. Кстати, есть еще менеджер, который явно был не в восторге от того, что ты снял с работы официантку и бармена в самую запару и подставил ее со столиком, заставив извиняться перед гостями. Я ничего не упустил?

Эрик театрально нахмурился, будто припоминая что-то, а потом расплылся в широкой улыбке.

– А, вот еще. – Он выдержал небольшую паузу, наслаждаясь выражением Юриного лица, а потом продолжил: – У нас есть флешка с интересным видео. На нем сын владельца ресторана играет в паркур, залезая в окна мужской раздевалки, как раз в день кражи, а потом устраивает игры с переодеванием. Так что советую тебе перестать сыпать пустыми угрозами и свалить отсюда.

Юра застыл с нелепо приоткрытым ртом. Значит, они догадались посмотреть и другие камеры. У них есть все, а у него… Он уставился на Эрика, который совершенно спокойно смотрел на него, и вдруг понял, что проиграл. У него ничего нет против них. Он сжимал в руках пустую чашку, понимая, что ничего не может сделать. Это был шах и мат.

И кто, кто его сделал? Рыжая дура Соколова? Грязный слесарь Титов? Тюфяк‐музыкантик?

Нет, они все просто пешки, идиоты, которые бы до такого не додумались. Все подстроила Настя, которая подергала за ниточки, как кукловод, и обвела его вокруг пальца. Она сделала его в собственной игре.

Он молча встал и пошел к двери, по-прежнему сжимая в руках чашку. Эрик с Аней пошли за ним. Юра сунул ноги в кроссы, безжалостно отдавливая задники, забросил на плечо куртку и открыл дверь.

Холодный воздух хлестнул по лицу, словно пощечина. Кабанов смотрел прямо перед собой и, пожалуй, впервые в жизни не знал, что сказать.

Он проиграл, и он это знал. Как и Эрик.

– И кстати, ты никогда не нравился моей сестре. Честно говоря, ее от тебя тошнит. А еще она встречается с Ярославом. Вот теперь, кажется, все.

Сказав это, Эрик захлопнул дверь, а потом Аня подпрыгнула, услышав звон бьющегося стекла и крик, больше похожий на вой.

– Закрой на замок! – встрепенулась она, припадая к глазку.

Юра шел к калитке, прижимая к груди кровоточащую руку, а на дорожке были осколки чашки.

– Вот зачем ты это сказал? Зачем? – причитала Аня. – Видел, как он психанул?

– Ань, успокойся, ему нечем крыть, и он это знает.

Плюшка же, словно не слыша его, пошла в гостиную и посмотрела в окно, чуть отодвинув занавеску.

– Я его боюсь. Ты видел, как он смотрел? Как он ушел? Плохо, очень плохо, – бормотала она, плотно задергивая шторы.

Теперь она жалела, что поддалась на Настины уговоры. Сам план был отличный, но они совершенно не подумали, что будет после того, как Юра все узнает. Почему-то ее до дрожи в коленях пугало то, как он ушел.

Слишком уж спокойно, если не считать разбитой чашки. Аня ждала, что он будет орать, угрожать, ну или вмажет разок Эрику, а он просто ушел. Плюшка чувствовала, что это еще не конец.

– Надо позвонить Насте, – решила она.

– Даже не думай.

Эрик поймал ее на полпути к телефону и прижал к себе, обнимая. Не будут они ничего говорить Насте. Не хватало, чтобы они с Аней придумали очередной «гениальный» план. И вообще, если кому и надо сказать об этом, то соседу. Но с ним он поговорит потом. Завтра, например.

– Юра больше нас не побеспокоит. Я в этом уверен, – твердо сказал он, целуя Аню в лоб.

Аня была с ним не согласна, но почувствовала, что спорить бесполезно.

* * *

Эрик только вздохнул, когда Аня в десятый раз за день подошла к окну. Он понятия не имел, что она надеется там углядеть, но уже ничего не говорил после того, как она трижды обошла весь дом, проверяя, заперты ли окна и двери. Только жалел, что, вместо того чтобы смотреть с ним сериал, она накручивает себя и никак не может успокоиться. Совершенно не таким он представлял себе этот день, когда проснулся с утра рядом с Аней.

В конце концов, не так часто им выпадает возможность побыть вдвоем. Особенно, когда в их распоряжении целый дом. Уже завтра вернутся Анины родители, и их идиллия закончится. Да и что она думает? Что Юра возьмет биту, наденет маску и устроит им судную ночь?

Чушь.

– Тревожная женщина, иди ко мне, – позвал он. – Кончай пялиться в окно, а то превратишься в Зинку.

Аня рассмеялась и вернулась к нему на диван. И хотя она улыбалась, Эрик видел, что ей неспокойно. Он посадил ее спиной к себе и перекинул густые длинные волосы вперед, обнажая шею. Ощутив легкие прикосновения его пальцев, Аня шумно выдохнула.

– Может, все-таки…

– Цыц, – Эрик мягко сжал ее плечи. – Я делаю тебе массаж, так что изволь расслабиться.

– Но я…

– Слишком напряжена, – перебил ее Эрик. – Все, я накладываю вето на разговоры о Юре до завтрашнего дня.

Аня хотела начать спорить, но руки Эрика так приятно разминали мышцы, что она промолчала. В конце концов, Юра даже из дома не выходил, так что, может, Эрик прав, и им не о чем беспокоиться. Ее жутко смущало, что вчера все прошло подозрительно гладко, но, с другой стороны, разве это было легко?

Может, она просто обесценивает их усилия? Насте было совсем непросто разыгрывать интерес к Юре, она даже потом призналась, что в какой-то момент боялась сорваться тогда в кофейне. И Аня даже представить себе не могла, чего ей стоило вчерашнее свидание. Ей самой смотреть-то на Юру было противно, а Насте еще и пришлось флиртовать с ним, причем зная, что Ярик может увидеть это на камерах. Плюшка расстроилась, вспомнив, каким беспомощным и расстроенным он выглядел, когда они втроем возвращались домой. А Эрик вообще молчал и даже не смотрел на нее. Она вообще была уверена, что они расстались вплоть до того момента, когда он решил поехать вместе с ней домой.

Нет, это не было легко. Каждый из них рисковал чем-то важным, от возможности быть пойманными, до… Аня вдруг представила, что Эрик не поехал бы с ней. Что он не простил бы ее вранье, и это была бы не ссора, а конец.

Плюшка накрыла ладонью пальцы Эрика, нежно поглаживающие ее ключицы. Она чуть сжала их, жалея, что прикосновение не выразит все то, на что ей не хватало слов.

Если бы не он, она отдала бы Юре флешку. Просто от страха. Она бы не смогла послать его так, как это сделал Эрик. Мало того, что он не дал ей натворить глупостей и свести на нет все их старания, так он еще и Настю защитил от лишней нервотрепки. А сейчас, ему бы начать возмущаться или ругаться за то, что она ведет себя, как сумасшедшая, но он, как может, пытается отвлечь ее от негативных мыслей.

– Ань, о чем думаешь?

– О тебе, – честно ответила Плюшка, поворачиваясь к нему. – И еще, я думаю о том, чтобы залезть в джакузи родителей. Что скажешь?

– Что мне нравится ход твоих мыслей.

Они поднялись наверх, и Аня отправила Эрика набирать ванну, вручив ему свечи и бутылку вина, пообещав, что придет через пять минут. Эрик зажег свечи, красиво расставил их на полу, разлил по бокалам вино и даже нашел бутылек с пеной. Аня все не возвращалась, но он решил, что она занята какими-то абсурдными женскими приготовлениями, типа принять душ перед ванной или надеть красивый халат, который она сразу же снимет, поэтому спокойно залез в воду.

Он закрыл глаза, пригубив вино, и подумал, что чертовски давно не лежал в ванной, где может вытянуть ноги. В их с Настей новом жилье ванна была облезлая, узкая и короткая, так что там сидеть можно было, только подтянув колени к груди. Эрик прикрыл глаза, наслаждаясь теплой водой и пузырьками, что так приятно щекотали кожу, и совсем потерял счет времени. Опомнился он, только когда его бокал опустел.

Да и вода уже успела немного остыть.

Чертыхнувшись, Эрик вылез из ванной, наспех вытерся и натянул на себя первый попавшийся халат. Судя по размеру и нежно-персиковому цвету, он принадлежал Аниной маме, но Эрику было плевать. Он пошел в Анину комнату, но там никого не было. Тогда он спустился вниз.

– Ань?

Услышав в ответ тишину, Эрик перепугался. А что, если что-то случилось, пока он отмокал в ванной? Вдруг Юра все-таки…

– Черт!

Он заметил, что в прихожей горит свет. Наспех сунув босые и еще мокрые ноги в кроссы, он, как был, выскочил на улицу под моросящий дождь. Оглядевшись по сторонам, он уставился на дом Кабановых. Свет горел только в одной комнате на втором этаже.

Эрик судорожно думал, что ему делать: звонить Ярику или вламываться в дом Юрца в одиночестве. Наверное, все сразу.

Он полез в карман, не сразу сообразив, что стоит в чужом халате, который едва ли доходил до середины бедра, а телефон остался наверху.

Эрик решил, что не станет возвращаться, и побежал к калитке. Уже оказавшись за пределами участка, он вдруг услышал до боли знакомый лай. Если Чипс где-то здесь, значит и Аня тоже. Он обернулся и увидел, что Чипс прыгает вокруг помойных баков. Точнее, вокруг одного конкретного бака, в котором рылась Анька.

– Ты совсем с ума сошла?!

Аня обернулась на его крик и приложила палец к губам, а потом опять полезла в бак. Эрик злобно шлепал по лужам, не зная, что должна сделать Аня, чтобы он сейчас ее не придушил.

– Какого черта ты делаешь? – прошипел он, вытягивая ее из помойки.

– Тихо, не шуми, – зашептала Анька. – Дома все объясню.

Она схватила Эрика за руку и потащила в сторону дома. В другой руке у нее был какой-то грязный, мокрый пакет. Она молчала до тех пор, пока они не оказались дома. Закрыв дверь на все замки, Аня скинула с ног мокрые насквозь домашние тапки и уставилась на парня.

– Кстати, почему на тебе мамин халат?

– Надел первое, что под руку подвернулось.

Эрик хотел стянуть с себя дурацкий персиковый халат, но остановился, вспомнив, что под ним он вообще-то совершенно голый, и затянул пояс потуже.

– Под халатом ничего нет? – догадалась Анька.

– И нечего тут хихикать! Я ждал тебя в ванной, пока ты рылась в помойке! Какой пес, такая и хозяйка! Ты… ты… ты катастрофа ходячая, вот что! Куда тебя понесло полуголую в ночи под дождь? В халате и домашних тапочках!

– Я могу все объяснить. Но ты наложил вето на разговоры о Юре, – напомнила Анька.

– Я тебя придушу.

Она еще и ерничает!

– Ладно, прости, я не удержалась, – Аня хихикнула, а потом резко стала серьезной. – Короче, я уже собиралась пойти к тебе, почти вышла из комнаты, но тут зазвонил телефон. Я подумала, вдруг это родители, а то мало ли, вернутся сегодня, а мы… ну, ты понял. Короче, подхожу к телефону, но он перестает звонить, и я вдруг вижу на улице Юру.

– Все еще не понимаю, почему это сподвигло тебя покопаться в мусоре.

– Не перебивай, – потребовала Аня, вышагивая взад-вперед по комнате. – Короче, Юра шел в сторону помойки, пил водку из горла и выглядел ужасно злым. А у него был вот этот пакет! – Аня потрясла грязным целлофановым пакетом, который недавно выудила из бака. – Он так прижимал его к себе, что это показалось мне странным, и я решила понаблюдать за ним. Он остановился у мусорки, выпил еще, потом швырнул бутылку в бак, и она разлетелась, – Аня махнула рукой, едва не стукнув Эрика пакетом, – а потом… Потом он долго-долго смотрел на пакет, как будто никак не мог с ним расстаться, даже развернулся и пошел домой, но передумал и все-таки бросил его в бак. Потом пнул его, поорал и пошел домой. Он такой пьяный был, прям шатался на ходу, вообще еле-еле плелся. Поэтому меня так долго не было.

Она закончила и посмотрела на Эрика, ожидая его реакции. Парень потер лоб, не зная, что и сказать.

– Могла бы позвать меня с собой, – нашелся он наконец. – Ну или хотя бы предупредить. Эрик, солнышко, я знаю, что мы собирались расслабиться в пенной ванне, но тут Юра подозрительно выносит мусор, и я хочу за ним проследить.

– Не издевайся, – надулась Анька. – Я чую, там что-то важное. А ты, Эрик, не солнышко, а жопа.

– Спасибо. Ну и что в пакете?

– Пока не смотрела. Давай вместе?

Эрик вздохнул, окончательно убедившись в том, что романтика в ванной отменяется. А Аня, не дожидаясь его ответа, вывернула пакет на пол. Увидев его содержимое, она округлила глаза.

– Я звоню Ярику.