Самый лучший комсомолец. Том пятый

Глава 1

Саратов в эти благословенные времена город закрытый, сиречь — недоступный для посещения иностранцами из-за обилия оборонных и околокосмических предприятий, львиную долю которых сюда эвакуировали из западной части СССР в преддверии войны, к которой, как известно каждому просвещенному человеку из моего родного таймлайна, тупой Сталин в слепоте своей не готовился, вместе с Берией предаваясь кровавому угару и разврату.

«Закрытость» накладывает свой отпечаток на многое — например, катающие Советских и иностранных туристов по Волге пароходы мимо Саратова проплывают строго ночью — чтобы шпионы не фотографировали гордость Советской промышленности. Можно стебаться над «шпиономанией» сколько угодно, но, если так сделали, значит это правильно — по «Времени» чуть ли не еженедельно какого-нибудь шпиона с дипломатическими или журналистскими корочками ловят. Лезут, сволочи, а мы из-за этого секретность соблюдай.

Для населения, впрочем, «закрытость» имеет весомый плюс — Родина компенсирует логистические неудобства и усиленный контроль со стороны спецслужб первой категорией снабжения.

Нам, само собой, никаких проблем сюда попасть не составило — один звонок по пути к аэропорту — и вот тебе, сказочный мальчик, спецборт с полным набором потребных для рейда сотрудников. Когда наш «Ил» набрал высоту, я вышел в проход и провел мини-брифинг:

— Стране всегда нужно больше одной силовой структуры — для конкуренции и приглядывания за смежниками. Если служба одна, она начинает деградировать и насыщаться погрязшими в кумовстве «оборотнями». Посему для нашего общего дела, товарищи, крайне вредна случившаяся в Саратове год назад свадьба сына майора КГБ Игоря Яковлевича Капульника и дочери генерала ГУВД Демьяна Гавриловича Дегтярева. Так-то ничего страшного — молодые люди сами в органах не служили, казалось бы — совет да любовь, однако молодой человек, доселе к органам никакого отношения не имевший, начал подозрительно быстро делать карьеру — уже в капитанах ходит, и едва ли в нем проснулись скрытые таланты. Еще интереснее для нас выглядит жена Игоря Яковлевича — она у нас по торговому направлению трудится. Так что дело нам предстоит откровенно грязное — не каждый день генерала ГУВД, так удачно выдавшего доченьку за отпрыска смежника разрабатывать приходится. Если оставить Саратовские дела на самотек, через несколько лет мы получим характерную для наших любимых мафий спайку — КГБ, МВД и торговики, что прямо отразится на благосостоянии граждан.

— Не убоимся! — к веселью личного состава подвел итог мой старый знакомый генерал Госбезопасности Федин.

Понравилось видимо законность мне помогать насаждать — для карьеры полезно, за Краснодарский край уже к награде представили.

Щелоков, как ни странно, уже во вкус вошел и активно перетасовывает аппарат. Высшие чины МВД его ненавидят — своих сдаёт, где это видано?! — а вот все кто рангом пониже чуть ли не на руках носят за обилие открывающихся после продолжающихся уже больше года чисток вакансий. Ну и каким бы наивным это не показалось, но «честь мундира» в эти времена не пустой звук, и начальника за образцово-показательную борьбу с «оборотнями» уважают и в народе, и львиная доля коллег. Все ведь просто — не бери взяток, честно работай на вверенном Родиной участке, и все у тебя будет хорошо. И таких, кто хочет «хорошо» — подавляющее большинство.

Саратов встретил нас неприветливо — противным мелким дождиком, поэтому быстренько погрузились в армейский транспорт — по «легенде» у нас внезапная проверка окружающих воинских частей. Товарищ генерал отправился парализовывать местное КГБ, а Андрей Викторович с пачкой полковников — органы МВД. Оба будут долго и вдумчиво копаться в документах и разговаривать с подозреваемыми, ну а мы — это пяток бригад — как обычно, будем идти по следу снизу доверху. Себе (я, Вилка и дяди Витя с Петей) я выпросил самую вкусную цель — центральный рынок.

По пути любовались характерной для Родины архитектурой — тут тебе и дома Имперской постройки, и деревянный частный сектор, и, конечно же, жилые районы из «хрущевочек» и «брежневок». «Андроповок» пока не существует — просто строим «улучшенки» первых двух типов. Ничего, деду и так чем гордиться будет.

— Кооперативность пищевого характера имеет место быть, — поделился с товарищами выводами. — Значит имеют место быть и хищения соцсобственности. А вон там магазин шмоток с дивным названием «Татьяна». Откуда одежка? Уже не из рядом ли расположенного государственного магазина одежды? На обратном пути заглянем, пощупаем.

Соратники были не против, и дядя Витя по установленной в нашей «Таблетке» рации доложил о побочной цели куда следует.

— У меня жена там ползунки покупала, — поведал крутящий баранку армейский младший лейтенант. — Дорого, зараза, но по госцене поди достань. Может и правда — из одного магазина в другой и перетаскивают с накруткой. Заколебали эти кооператоры, если честно — по госцене ни черта нет, а у них все всегда есть, только кошелек пошире открывай.

Очень проблемно элементы капитализма в СССР приживаются. Если по уму, то каждого второго сажать придется. Руки очень чешутся, но нельзя — переходный период это всегда сложно, но образцово-показательные порки по телевизору показывают ежедневно, чтобы совсем не наглели. Фигня, статистика собирается, кооперативно-производственный сектор набирает обороты, колхозники старательно выращивают скотину на убой и овечек на шерсть — их на это сверху поощряют, льготными кормами и почти бесплатными детенышами из питомников. Мы же не одни такие умные, вьетнамских свиней плодить — все всё подряд плодят. Химия тоже не дремлет — за год четыре завода по производству синтетического шмотья открыли, в эти времена народ «одежду из нефти» всей душой любит — не выцветает, прочная и яркая. Повезло нам с нефтью конечно, жалко что ею питаться нельзя — вообще бы больше нифига не надо было.

— А раньше лучше было? — спросил дядя Петя.

— Ну как сказать, — пожал плечами служивый. — Когда как: успел — достал все что надо по госцене. Не успел — извини-подвинься. Так-то оно может и правильно: теперь в очереди полдня стоять не надо. Кусаются цены, но нам и зарплату подняли. С женой вместе триста семьдесят рублей получаем — жить можно. Но как-то все равно противно торгашам переплачивать.

— У китайцев поговорка есть, которую можно примерно перевести как «Не дай вам бог жить в эпоху перемен», — поддержал я разговор. — Но и без перемен нельзя — мир-то на месте не стоит, каждый день что-то новое появляется, и государство вручную всю номенклатуру товаров контролировать просто не может — надорвется. А когда надорвется — из магазинов вообще все пропадет. Вот увидите, товарищ лейтенант — за пятилетку новый способ существования устаканится, станет еще лучше.

— Особист наш так же говорит, — подтвердил он. — И так-то прав — у нас все время лучше становится, мы в детстве один пряник на четверых делили, а теперь вон — ешь не хочу. Брат у меня бухгалтером работает, харя — во! — продемонстрировал размеры «хари». — Потому что диабет себе нажрал — дорвался, — подумав, на всякий случай добавил. — Но честный, на свои шоколад с булками трескает — нас батя правильно воспитал. Теперь-то уж понятно, на кашах сидит — поумнел.

— У нас научные товарищи сахарозаменители разрабатывают, достигли больших успехов, — поделился я инсайдом.

У летехи допуска на такое хватает, так что можно.

— Будем специальный шоколад производить, для диабетиков, в аптеках продавать.

— Расскажу Кольке, пусть пляшет! — заржал товарищ лейтенант и осторожно спросил. — А правда что у Юрия Владимировича глаз не стеклянный, а специальный, типа ПСО — приближает?

— И еще два на затылке, — хохотнул я.

— Вот и я думаю, что брешут! — правильно понял вояка.

Остановились около рынка, и я попросил:

— Дядь Петь, давайте найдем пяток граждан и выдадим им деньги на покупку трех килограммов филе говядины у разных рубщиков.

— Давайте, — согласился он и пошел искать «тайных покупателей».

Коротая время, еще немного потрепались с лейтенантом «за жизнь» — с людьми вообще общаться полезно. Дядя Петя вернулся через пятнадцать минут, с двумя дедушками в кепках, тельняшках и синих «трениках» и тремя бабушками — эти в платьях и платочках. Помимо зонтиков, каждый нес в руке по авоське с упакованным в бумагу филе. Увидев выбравшегося из машины меня, пожилые граждане расплылись в улыбках, дедушки пожали «правильному внуку» руку, а бабушке сунули по карамельке. И откуда они их берут? Загадочно!

— Спасибо огромное за помощь следствию, товарищи! — первым делом поблагодарил я их.

Тем временем товарищ лейтенант вытащил раскладной стол, дядя Витя надел одноразовые перчатки, мы помыли топорик, и КГБшник принялся за разделку.

— Кость! — образец номер два оказался «с бонусом».

— От паскуда! — расстроилась купившая его бабушка.

— Да тут все время так — как в лотерее! — поделилась инфой бабушка. — То кости, то еще какая ху*ня, прости господи, — перекрестилась за бранную ругань. — И обвешивают постоянно. Я-то вон, учёная! — вынула из сумочки весы-«безмен». — Проверяю сразу, а кто помоложе вечно торопится, вот их и обвешивают! Совсем совесть потеряли.

— Надо бы себе такие весы завести, — принял важное решение товарищ лейтенант.

— Кость! — образец номер четыре тоже оказался с подвохом.

— Я-то на рынке только овощи покупаю, — почесал в затылке дедок. — Не знал даже что так филе нарубить можно, что кость не видно.

— Ценный в среде рыночных рубщиков навык, — пояснила Виталина. — Честных там почти не найдешь. У вас еще нормально — в других городах вообще все с костями рубят, сразу из-за прилавка на нары вместе с бригадиром.

— И правильно! — одобрил такой подход дедок. — Оборзели, сволочи, тащат и тащат как не в себя, — подумав, ощерился в седую бороду. — Так вот оно че!

— Че? — среагировал я.

— Так Клавка! — исчерпывающе объяснил он. — К ней рыночные каждый вечер с сумками ходят, а она по утрам, тож с сумками, выходит. Тяжелые — еле прёт! А потом кольца на пальцах каждую неделю новые, а по зиме — шуба. А она ведь библиотекарем на полставки трудится.

— Думаете мясо? — спросил дядя Витя.

— Не нюхал, — признался бдительный товарищ. — Но подозрительно!

— Подозрительно, — согласился я. — Вы не торопитесь? Сейчас здесь закончим и поедем в гости к вашей соседке, посмотрим что там у нее.

— Та куда мне торопиться, хоккея сегодня нету, — махнул он рукой.

Остальные пенсионеры приуныли — у них подозрительных соседей не нашлось.

— Так, Александра Федоровна, Елисей Семенович, вы нам нужны в качестве свидетелей, — упаковав «честное» мясо обратно, дядя Витя погрузил свертки в авоськи троим ненужным далее тайным покупателям. — А вам, товарищи, от лица КГБ выражаем благодарность.

— И выделяем премию в размере двухсот рублей, — подсуетилась Вилочка.

Пенсионеры поотнекивались, сдались после демонстрации фальшивой бумажки с моей совхозной печатью (ну кто присматриваться будет, когда целый полковник КГБ показывает?), где было написано, что премия «положена», возрадовались и вместе с авоськами потопали обратно на рынок — реализовывать премии.

— Вас, товарищи, премируем особо, — пообещал я оставшимся, проигнорировав стандартное «мы ж не ради денег».

Сам знаю, что «не ради», а по совести, но это же не повод не сгружать избыточную монетарную массу хорошим людям?

Далее повторили «контрольную закупку» еще трижды, подтвердив тем самым нечистоплотность рубщиков и не забыли поговорить с пенсионерами — нету сигналов, ну и славно — когда сигналов много, это портит настроение и создает искаженную картину мира, где вокруг — одно ворье.

Пока я надевал маскировку в виде очков и кепки, Дядя Петя просигнализировал машинам сопровождения «одна группа с нами, вторая — доставить директора рынка, третья — бригадира». Обманутые пенсионеры пойдут тоже группами — для драматичности. Подхватив вещдоки и свидетелей, мы отправились к мясным рядам.

Хорошо, что прибыли посреди рабочего дня — народу не так много, поэтому до цели добрались неузнанными и без приключений. Рубщик номер один, получив в лицо КГБшную корочку, приветливо улыбнулся, а вот второй держался похуже — побледнел и занервничал, лихорадочно вытирая руки о фартук.

— Товарищам из Госбезопасности мы всегда рады! — заявил первый. — Вам как, с косточкой или без?

— Ни стыда ни совести! — приложил его Елисей Семенович и плюхнул на прилавок сверток. — Ты что мне продал, паскуда?

— Не ругайся, дед, — не смутился рубщик. — Что не устраивает-то? Хорошая говядина, с утра привезли.

— Я просил филе! — дед вынул из кармана штанов чек, показав, что и вправду «филе». — А тут — с костями!

— Разве? — включил дурака рубщик, залез в сверток, «убедился», удрученно поцокал языком. — Извини отец, я без выходных тут пашу — рука дрогнула. Давай я тебе новый кусок вырублю, правильный. И товарищам из КГБ по кусочку, за беспокойство — никакого преступного умысла у меня не было, уверяю вас, товарищи!

Дядя Петя махнул рукой, и к нам подошла вторая группа обманутых товарищей. Выдержка у рубщика — закачаешься:

— Да что за день такой? — вздохнул он и «покаялся». — Лишнего вчера позволил себе, руки трясутся. — Показал трясущиеся руки.

Второго рубщика тем временем начало трясти уже не притворно — новичок поди.

Подошла третья двойка «тайных покупателей».

— Я сдаюсь! — не выдержал «второй».

— А я не сдаюсь! — сложил руки на груди первый. — Ну ошибся, так чего теперь?

— Теперь на Калыму топором орудовать, — ответил дядя Витя. — Вон какой у тебя глаз-алмаз — три раза рубанул, трех человек обманул!

— Да я не специально! — продолжил он отпираться.

— Да ладно тебе, Ильич, — жалобно проблеял «второй». — На*уй оно нам надо — на нары за этого урода?

— За какого урода? — поощрил дядя Петя. — Ты молчи пока! — усадил первого рубщика на стул.

— Товарищи, да в чем дело-то?! — с возмущенным воплем появился из-за угла бригадир рубщиков в сопровождении двух «дядей».

— Да за вот этого! — радостно ткнул в него пальцем «второй» рубщик.

— Сука ты, Юра, — тоном обманутого в лучших чувствах человека приложил новое действующее лицо «первый». — «У меня все схвачено!», — передразнил.

— Фамилия! — потребовал дядя Витя.

— Анисимов, — ответил бригадир. — Да что, собственно, происходит?

— Происходит обман советских граждан, — просветил его дядя Витя.

— Какой обман? У нас все честно! — включил «дурака» Анисимов. — Вы что, бл*ди, народ обвешиваете?! — заорал на рубщиков.

— Цитирую! — проявил влияние самого лучшего в мире советского образования «первый». — «У нас схема верная — по расписанию меняемся. По двое „калымить“ будем, чтобы фраера не чухнули. У меня все схвачено — Капульнику, майору КГБшному, долю раз в месяц ношу, а он с мусорами сам решает. Я так второй год работаю, вон мужики подтвердят — ни разу проблем не было. Но если кто с „ксивой“ заявится, придется отрезать че попросит. Но кто попало не придет».

— Мы и есть «кто попало», получается! — хмыкнул дядя Витя. — Ну что, гражданин Анисимов, товарищи раскаявшиеся и вставшие на путь исправления рубщики, будем показания давать как положено или отпираться? Капульнику вашему все равно уже никто не поможет, а вам за компанию сидеть, я полагаю, не надо.

— Не надо, — буркнул Анисимов.

— Остальных рубщиков организуйте, пожалуйста, — попросил дядя Петя «дядей».

— Товарищи, я решительно не понимаю в чем дело! — вышел из-за угла — правильно! — сопровождаемый «дядями» директор рынка.

Пока с ним проводили разъяснительную работу, я слегка взгрустнул — передушил в зародыше или не дал зародиться почти всем известным по послезнанию «советским мафиям» — и тут же сам себя утешил: было бы желание, а бандиты найдутся!