Самый лучший комсомолец. Том пятый

Глава 23

— В тех сферах, которые вы изучали всю жизнь, поднимаясь по карьерной лестнице и наращивая компетенции, я разбираюсь слабо, товарищи, — первым делом признался я, когда мы все перезнакомились и расселись за длинным столом.

Председатель горисполкома, Юрий Андреевич Викторов, тридцатипятилетний черноволосый коммунист в очках в роговой оправе, сидит во главе, а скромный я — по правую руку от него. Хорошая форма у нашего мэра — первый юношеский по боксу вроде немного, но с физкультурой дружит.

— Но город Хрущевск — моя инициатива, поэтому, извините, общую стратегию развития определять буду я, — а вот это уже нескромно, но иллюзии нам тут не нужны. — Не скажу, что понимаю всю полноту ваших чувств от такой специфической, более того — юридически ничем необоснованной вертикали подчинения, но у меня за спиной гигантское количество успешно осуществленных на благо Родины проектов, наиболее репрезентативным из которых является комплекс совхозов под общим названием «Потемкинская деревня», которые за год превратились в мультимиллионеров и сильно сгладили товарный дефицит в близлежащих областях. Весь вчерашний день я посветил хождению по магазинам Хабаровска и ужаснулся — на Дальнем Востоке все ОЧЕНЬ плохо. Наша глобальная задача — исправить такое положение дел. В этом нам помогут прежде колхозы, а теперь — Хрущевские подсобные хозяйства, — кивнул четверым директорам совхозов.

Одних героев соцтруда прислали, без моего участия превративших свои прежние хозяйства в миллионеры. Не совсем честно — они из Краснодарского края, где растет всё и по многу. Здесь земля и климат не настолько благодатны, но агрономы с нужной компетенцией, импортные семена, бесконечный Сережин кошелек и механизация нам помогут.

— Продовольственный суверенитет — наше всё, но не им единым будет прирастать Хрущевск. Завтра придет первый состав с китайской шерстью и шкурами — его мы освоим. Но через месяц такие составы будут проходить еженедельно. К этому времени наша швейная фабрика должна выйти на полную мощность. Иван Иванович, успеете? — обратился к директору фабрики, пятидесятилетнему, гладковыбритому, сохранившему густые каштановые кудри, директору.

— Успеем с запасом, — заверил он.

При найме сотрудников всех уровней мои рекрутеры всех специально предупреждали, что очковтирательство и замалчивание проблем — хуже самой проблемы, и за такое мы будем шить саботаж со всеми вытекающими, поэтому врать не должны.

— У меня есть предварительные договоренности на сбыт продукции за рубеж, за валюту, — добавил я. — Но половину продукции мы обязательно отправим на внутренний рынок, потому что своих забывать нельзя.

А еще возникла совершенно неожиданная и веселящая меня проблема: в «Фонде» валюты скопилось больше, чем родных рублей. А мне нужны рубли — космос осваивать!

— Особое внимание прошу уделить соблюдению экологических норм — в следующем году у нас появится завод по производству изделий из латекса, оно — грязное, и будет очень грустно, если мы отравим наш прекрасный Амур. Федор Николаевич, это ваша зона ответственности, и я очень прошу вас не стесняться замечать проблемы.

Выданный Министерством природных ресурсов сорокалетний кандидат наук солидно кивнул — не убоится!

— Далее — комсомольцы, — переключил я внимание на нашего комсомольского главу, двадцатидевятилетнего упитанного черноволосого гладковыбритого товарища. — Во время строительства «Потемкинской деревни» мы сталкивались с алкоголизмом — это плохо, но тут ничего не поделаешь, если в меру, то пускай — и с небольшой эпидемией сифилиса. Вот это нам не нужно совсем, поэтому послезавтра прибудет два вагона замечательных японских презервативов.

Половина присутствующих — а комсомолец здесь самый молодой! — отвела глаза. Что за неуместное пуританство?

— Ваша задача, Валерий Петрович, организовать бесплатную раздачу этих самых презервативов и небывалой для нашей страны вещи — лекции о важности их использования. Текст я вам выдам, а для солидности подключите Льва Вениаминовича, — уважительно кивнул доктору медицинских наук, прибывшему курировать нашу медицину.

На Айболита похож — специально чтоли такого подобрали, чтобы мне приятней было?

— Поможем, — кивнул он. — Я еще по деревням в тридцатые катался, с сифилисом бороться, проблема архиважная, и стесняться ее не надо.

— Теперь к дорогам, они же — вены экономики, — продолжил я. — Вчерне нужды Хрущевска в них удовлетворены, поэтому, в свете грядущего наращивания торгового оборота с Китаем, Партия решила направить высвободившиеся мощности нашего асфальтового завода и техники на помощь в строительстве автодороги Всесоюзного значения А375 — «Восток». Вы получили техническое задание, Рудольф Генрихович? — обратился я к выделенному министерством транспорта худющему блондину.

Из третьего поколения русских немцев.

— Получили, ничего невыполнимого там нет, — пообещал он. — Предлагаю к первичным работам привлечь заключенных.

— Несознательные элементы должны искупать вину перед Родиной трудом, — кивнул я. — Но человеческое отношение обеспечить необходимо — наша пенитенциарная система не карательная, а перевоспитательная.

— Если кто-то проигрывает пайку в карты и падает в голодные обмороки — это не наша вина, — подстраховался выданный Щелоковым МВДшный пятидесятилетний седой полковник по имени Игорь Алексеевич.

В личном деле одни благодарности за безупречную службу.

— За карты можно отправлять обратно на Колыму, — предложил я. — Капиталисты любят визжать о том, как кровавый СССР строил промышленность на костях несчастных зэков. Они, разумеется, врут, но нам большая смертность не нужна. Понимаю, что за всеми не уследишь, но это не повод не стараться — часть этих зэков после отсидки начнет новую, честную жизнь.

— Придется расширить штат конвоиров, — предупредил Игорь Алексеевич.

— Сергей Степанович, — повернулся я к ответственному за бухгалтерское направление лысому пожилому товарищу в круглых очках. — Поможете обновить сметы с учетом повышенного гуманизма?

— Это не «помощь», а мои прямые обязанности, — улыбнулся он и сделал пометку в блокноте.

— Теперь — к сюрпризам, которые нам способна преподнести матушка-природа, — перешел я к следующему пункту. — Тимофей Васильевич, у ваших сотрудников есть всё необходимое? — обратился к МЧСнику, сорокалетнему мужику, всю жизнь проработавшему пожарным и успешно построившему карьеру.

На левой щеке — здоровенный ожог, которым он расплатился за спасенного из горящего дома младенца.

— Изоляции и катаклизмов не допустим, — кивнул он. — Техника — отличная, личный состав — ей под стать. Планы действий на случай чрезвычайных ситуаций разработаны, но летом могут возникнуть лесные пожары — требуется хотя бы пара специальных вертолетов и создание засечной черты по весне.

— Пожаров нам не нужно, — кивнул я. — Составьте, пожалуйста, запрос.

— Уже, — порадовал он предусмотрительностью и достал из портфеля папочку.

Виталина забрала ее себе.

— Еще было бы замечательно укрепить береговую линию — Амур склонен к разливам, — добавил он.

— Портовая инфраструктура создавалась с учетом этого, — заверила директор порта Светлана Ивановна, приятной внешности сорокалетняя, крашенная хной, дама.

Муж у нее тоже в порту трудится, грузчиком, и зарплата у него выше, чем у нее — такая вот нынче страна.

— Третьей очередью у нас идет обустройство набережной, — напомнил я. — А кроме порта на берегу считай ничего пока и нет — один разлив мы переживем. Переживем? — на всякий случай запросил подтверждения у старших товарищей.

Я че, один за потенциальное наводнение должен отвечать?

— Предлагаю обратиться к Хабаровским специалистам, — Тимофей Васильевич тоже не хотел нести ответственность.

Не осуждаю.

— Выношу предложение Тимофея Васильевича на голосование, — подсуетился товарищ горком.

Приняли единогласно.

— Теперь — проблема шпионажа, — огласил я и обратился к Олиному отцу. — Юрий Алексеевич, извините за немного оскорбительный вопрос, но у вас все под контролем?

— Служба несется, — заверил он. — Как и рекомендовалось — активно работаем с корейскими товарищами, они умеют слушать и наблюдать.

Корейцы удобные — привыкли стучать на всё подряд.

— Далее — Красная армия, — повернулся к Виталию Андреевичу Сучкову, поставленному рулить нашей воинской частью полковнику. — Можем ли мы чем-то вам помочь?

— У нашей части есть все, но личный состав просил передать приглашение в гости, — с улыбкой ответил он.

— Обязательно приедем, с Олей, — одобрил я. — Скажем — в эту субботу. Подходит?

— Подходит, — кивнул он.

— Мне докладывали, что у нас появилось первое уголовное дело, — вновь переключился я на МВДшника. — Поделитесь подробностями, Игорь Алексеевич?

— Да обрез нашли, — пожал он плечами. — Три года общего, даже говорить не о чем — обыкновенная мелочь.

— На этом у меня всё, товарищи, — закруглился я. — Переходим к докладам, вопросам и предложениям.

Совещание-знакомство закончилось аж к полуночи — город с нуля в образцово-показательный превращать это вам не фунт изюма. Но такие проблемы нам нужны — от них за спиной вырастают крылья, а душа наполняется мотивацией делать больше и лучше. Во благо Родины!

— Белый снег, лети не думай обо мне-е-е… — тихонько напевал я под гитару, сидя у окошка и глядя на освещенную фонарями, заметаемую метелью площадь. [https://www.youtube.com/watch?v=RZRYUmxWoPM&ab_channel=%D0%9F%D0%98%D0%9B%D0%9E%D0%A2]

Если повернуть взгляд левее, будет видно, как оснащенный отвалом ЗиЛ с оранжевой мигалкой чистит дорогу. Нам тут заторов не надо — чистят утром, как сейчас, и вечером.

Закончив, улыбнулся довольно зажмурившейся, лежащей под одеялом Виталине:

— Что там?

Она вынула градусник и ответила:

— 38.3.

— Заболела моя девочка, — умилился я. — Теперь я буду трогательно о тебе заботиться.

— Вот еще! — фыркнула она. — Я, в отличие от некоторых, взрослая…

Вилка оглушительно чихнула и продолжила:

— А тебе нужно работать.

— И ведь нужно, — вздохнул я, прислонил гитару к шкафу и поднялся с табуретки.

Наклонившись над Виталиной, поцеловал ее в лоб…

— Иди уже, заразишься!

… открыл шкаф и надел поверх трусов и майки подштанники, штаны с начесом, рубаху и свитер с вышитыми на нем оленями. Сходив в коридор, отзвонился охране, предупредив, что сейчас выйду.

— Я постараюсь вернуться как можно скорее, — пообещал я.

Врача вызвали сразу по пробуждении, так что скоро придет.

— Не переживай ты, обычная простуда, — успокоила она меня. — И даже не думай о том, чтобы прислать мне сиделку!

В нашем городе хватает дам в погонах, которых можно на такое важное дело подрядить. Но, если девушка так хочет, пусть будет. Да и в самом деле ничего страшного не произошло — у Вилочки крепкое здоровье, и простуда ей не страшна, просто посидит дома дня три, таблетки попьет.

В прихожей сунул ноги в калошные валенки — просто идеальная обувь для нашей погоды! — надел пальто и «лыжную» шапочку, крикнул:

— До вечера!

— До вечера! — отозвалась Вилочка, и, судя по звукам, включила телевизор.

Закрыв за собой дверь, позвонил в дверь напротив, тут дядя Семен живет. Он открыл почти сразу, уже почти одетый — только пальто с шапкой и ботинки (им галошные валенки по совершенно непонятным для меня причинам носить нельзя) надеть осталось.

— Моя секретарша заболела, а у меня прав нету, — поделился я с ним печалью. — Я бы пешком, но там метель и холодно, а вам все равно за нами ехать.

Наружка же.

— Принял, — кивнул он. — Зайдешь? Я быстро.

— Если быстро, не зайду, — с улыбкой покачал я головой. — Разуваться лень.

Дядя Семен, не закрывая двери, сходил вглубь квартиры и вернулся, пояснив:

— Утюг выключил.

— Утюг выключать это правильно, — одобрил я, пока он одевался.

— Тебе куда?

— Мне на студию, в номер 3, — ответил я. — Потом на станцию — китайскую шерсть проконтролировать. Потом — в порт, посмотреть на отечественный, выкроенный старшими товарищами через боль визжащей жабы, хлопок.

— Хлопок — продукт стратегический, — поддержал государство дядя Семен, замыкая дверь, и мы пошли вниз — на привычном четвертом живем.

На площадку второго этажа очень удачно вышла одетая в приталенное серое пальто и пушистую меховую шапку Александра Викторовна Колпакова, двадцативосьмилетняя учительница начальных классов — у многих наших работников есть дети, поэтому школа очень даже работает. А «удачно» — потому что не замужем, симпатичная, а дядя Семён холостой.

— Ой, здравствуйте! — удивилась она, увидев нас.

— Доброе утро, — ответил я.

— Здравствуйте, — поздоровался и КГБшник.

— Вы на работу? Давайте мы вас довезем, погода ужасная, — предложил я.

Ну а чо?

— Неудобно, — засмущалась она и стрельнула глазками в дядю Семена.

— Неудобно по метели и темноте ходить, — послушно ответил он.

И мы пошли дальше уже втроем.

— Как вам на новом месте, Александра Викторовна? — спросил я. — Как ребята?

— Класс у меня замечательный, — улыбнулась она.

— Второй «бэ»? — чисто для порядка уточнил ничего не забывающий я.

— «Бэшки» мои, — кивнула учительница. — С такими работать — одно удовольствие. Про квартиру и не говорю — такие хоромы, и одной мне! — и снова стрельнула глазками в дядю Семена.

Сигнализирует, так сказать. «Хоромы» это по грустным отечественным меркам, так-то обыкновенная «двушка» улучшенной планировки (это когда нормального размера кухня и раздельный санузел). Мы с Вилочкой в «трешке» живем, мне же кабинет по нормативам Союза писателей положен, а раз положено — надо брать!

— Сервант вот хороший в кооперативе купила, — похвасталась она. — Сами привезли, сами собрали, еще и скидка как учителю — аж четверть стоимости.

У нас же социально ориентированное государство, поэтому учителя, врачи и силовики во всех моих кооперативах имеют автоматическую двадцатипятипроцентную скидку. Все равно доходность мое почтение, так почему бы и нет?

Мы вышли из подъезда, и обрадовавшийся появлению новых жертв ветер радостно швырнул нам в лица колючий снег. Мы с учительницей поежились и подняли воротники. Дядя Семен ёжиться не стал, но тоже поднял.

Из-за угла выкатился «Москвич» — родной «Запорожец» еще в пути, железной дорогой доставляют — уже прогретый и готовый ехать. Очень удобно быть мной! Следом выкатился еще один — в ней по идее должен был ехать за нами с Вилкой дядя Семен с напарниками, но его оперативно заменили.

Я забрался на заднее сиденье, а КГБшник галантно открыл для дамы дверь переднюю. Поблагодарив, она уселась, и мы поехали — не по пути, но расстояния тут потешные.

— А за нами ваши коллеги едут? — спросила Александра Викторовна дядю Семена.

— Коллеги, — подтвердил он. — Сергея охраняем.

— Тяжело тебе? — обернувшись, сочувственно улыбнулась она мне.

— Привык, — улыбнулся я в ответ. — И так намного спокойнее — враг не дремлет.

— Какие же бессовестные, — посмурнела она. — Где это видано — в детей стрелять?

— Во Вьетнаме мои ровесники с автоматами по джунглям ходят, — пожал плечами я. — Родину защищают. Если можно убивать вьетнамских детей — почему меня нельзя? Все логично.

— Скоты, — приложила она стратегического врага.

— Скоты, — согласился я.

— А вы, если не секрет, куда собирались? — спросила она.

— На студию, записывать передачу, посвященную покойному генералу Де Голлю, — ответил я.

— Жалко его, — вздохнула учительница. — Я в Москве жила, когда он в Москву приезжал, в 66-м. Радости было! — мечтательно зажмурилась, радуясь воспоминаниям. — Казалось — всё, пробит Занавес, будем дружить.

Дружно вздохнули — не так все просто.

— А вы до скольки сегодня работаете? — спросил я. — Мы там часов до четырёх будем записываться, давайте короткое интервью с вами запишем, как с очевидицей тех событий?

— Да ну, куда мне в телевизор! — застеснялась она.

— Вы кинематографичная и учитель, — ответил я. — И это запись, не прямой эфир — не страшно, если ошибетесь, а ваши воспоминания украсят передачу.

У меня так-то в Москве снятые кусочки есть, и я их вклею, но почему бы не добавить еще одно? С корыстной целью:

— Вас после работы дядя Семен до студии и обратно довезет.

Она стрельнула глазками в КГБшника и конечно же согласилась.