Секрет королевы Маргарет

Глава 22

Тучи на небе рассеялись. Ночь стояла ясная и звёздная. Луна из окна казалась огромной и яркой и манила к себе через тонкие занавески подобно магниту. Я лежала на кровати. Рядом, уткнувшись мне в затылок, сопел Леонард. Наши одежды валялись на полу. Мы оба были нагишом, и я чувствовала обнажённой кожей его такую же обнажённую, разгорячённую кожу.

Леонард впервые остался ночевать в моих покоях. Он уснул практически сразу, как только закончил дело и, крепко сжав меня в объятиях, зарылся в мои волосы. Мне не спалось. Между ног было мокро и неприятно, и я мечтала вырваться из кольца его рук, дойти до нужника и хорошенько подмыться. Но Леонард и не думал меня отпускать. Когда дышать становилось невозможно, я ворочалась, и он слегка отодвигался, однако спустя мгновение приваливался вновь.

Сон с королём был для меня в новинку. Я старалась не думать о том, что случилось, и возвращалась в мыслях к сэру Филиппу, а потом ругала себя за это. Рядом с Леонардом такие размышления казались чем-то из рук вон выходящим, словно я порочила имя Филиппа Рочестера. В объятиях Леонарда я сама себе была противна.

Около двух ночи Леонард, наконец, перевернулся на спину и дал мне свободу. Я выскользнула из постели тут же, достала из сундука в гардеробной свежую сорочку и, дойдя до нужника, привела себя в порядок.

– Маргарита, где ты? – Проснувшись, Леонард приподнялся на локте и принялся оглядывать комнату. Я остановилась у стола, вцепившись в графин с морсом и изображая приступ дикой жажды. – Без тебя мне холодно.

Пришлось вернуться и лечь рядом. В голове творился сумбур. Чтобы заглушить его, я стала перебирать в уме имена придворных и вспомнила о матери Маргарет. Та по-прежнему писала мне несколько раз в неделю, но ничего толкового не рассказывала. Письма от неё пестрели деталями быта: Агнесса поправилась, Энтони, кажется, нашли невесту, Джозеф уехал на очередной турнир, пшеница в этом году обещает быть особенно урожайной. Перед глазами то и дело всплывала та её записка, а потом лицо Хильды и все остальные мои «приключения». С идеей о бесплатной столовой я уже распрощалась, то же самое касалось лечебницы. Никто не пойдёт к ведьме. Можно, конечно, попробовать создать школу, если Леонард разрешит и, если кто-то захочет, чтобы его ребёнка учила ведьма. Да и то до первой детской смерти...

Представив очередные похороны, я поморщилась. Нет, с благотворительностью придётся повременить, а лучше вообще затаиться, словно я опять заболела или дала обет молчания. Переждать бурю и сделать вид, что я отчаянно предана Господу. После принятого решения я нервно похихикала. Образ жизни Маргарет теперь уже не казался мне таким глупым и безынициативным, как в начале. Молитвы, посты и церковь, вероятно, были её бронёй и способом защиты от внешнего мира.

Так я и провела всю ночь, рассуждая о важном вперемешку с ненужным. Леонард проснулся, как только взошло солнце. Поворчал на мою сорочку и навалился сверху. В его голосе и глазах так и ощущалось желание. Прикрыв глаза, я уже было приготовилась к худшему, но худшего не последовало. Король встал и оделся в то, что целую ночь пролежало на полу.

– Пока стоит тёплая погода, нам надо выбраться на пикник. Помнишь, мы часто завтракали и ужинали на природе в первый год брака?

Я, разумеется, не помнила, но правду решила оставить при себе. Леонард был явно в приподнятом состоянии духа. Во время одевания мурлыкал какую-то песню, а потом и вовсе поцеловал меня в губы, точно мы поженились неделю назад и вовсю отмечали медовый месяц.

Когда дверь открылась, я успела заметить сэра Филиппа и в панике отползла к подушкам. Лицу стало невыносимо жарко. Видел ли он меня и почему опять оказался возле моей спальни? Ведь вчера он должен был охранять вход или, закончив вахту там, явился сюда, чтобы встретить короля?

Появившаяся с кувшином воды Роза сбила меня с нужной мысли. Я приказала ей приготовить ванну. Мне так хотелось смыть с себя вчерашнее, что я пролежала в ванне целый час. Роза с Нэн постоянно подливали новые порции горячей воды. В тепле тело размякло, мысли успокоились, несколько раз я ныряла под воду с головой и смотрела на клубы пара, идущие из кувшинов. После купания стало легче, и я попросила позвать ко мне Филиппу Бецворд, как только та появится во дворце.

– Бецворды уехали, – произнесла Роза, и глаза у неё увлажнились.

– Откуда ты знаешь?

– Сэр Льюис пришёл к Его Величеству, едва тот одеться успел. Это мне их конюх Джереми сказал, когда я воду для Вас грела. Не увидимся мы с ним больше.

На последних словах слёзы из глаз Розы уже побежали ручьями, и она принялась вытирать их передником. Я вздохнула. Так вот откуда она знала Филиппу Бецворд. Никак бегала на свиданку с её конюхом и уж не поэтому ли так косилась в сторону, когда я спросила про травы Абигейл, отварами из которых она меня лечила. Наверняка, Джереми ей их и таскал. Как только Нэн вышла за новой порцией воды, я озвучила свой вопрос вслух. Роза покраснела и шлёпнулась на колени.

– Пожалуйста, не прогоняйте меня!

От удивления я чуть не перевернула ванну.

– Да я и не думала. С чего мне тебя прогонять?

– Так ведь горничным нельзя…

Я прикусила губу. Незавидная, конечно, у них доля за объедки с господского стола. И выбор небольшой: либо всю жизнь одна кукуй, либо, если надумала замуж, изволь освободить место другой.

– А мне никакой записки леди Бецворд не передавала?

Роза грустно покачала головой. Я опять ушла под воду. Выходит, Филиппа Бецворд поверила своим глазам и решила, что королева задумала избавиться от всех бедняков разом да ещё и с помощью чужих денег. После такого умозаключения на душе стало нестерпимо гадко, словно кто-то плюнул мне прямо в лицо.

– Знаешь, – вынырнув, произнесла я, – твоему Джереми ведь всегда можно написать.

– Нельзя. Не умею я писать, – Роза совсем раскисла и опять зашмыгала носом.

– Я могу тебя научить.

– Не поможет. Он тоже не умеет ни писать, ни читать.

«Дела», – только и вздохнула я. Роза, кое-как справившись со слезами, помогла мне подняться и, встав на специальную подставку, вылила на мою голову целый кувшин воды разом, хорошо, что Нэн вовремя подоспела с новым.

– Ладно, тогда сходи за матерью и сестрой. Увидишь их – сразу полегчает.

Роза, насупившись, пробубнила в пол:

– Да они с утра тут.

После одевания я хотела поговорить с герцогиней Эмберс и поблагодарить её за служанок, за то, что не бросила и забрала к себе. К счастью, её цепочку я не продала, а потому собиралась вернуть обратно. Она и без того сильно потратилась. Но, по словам Нэн, герцогиня во дворец сегодня тоже не приходила. Видимо, вчерашнее и ей здорово ударило по нервам. Что ж… Подняв руки кверху, я позволила надеть на себя чистую сорочку. Раз Луизы Эмберс в Уилбриджхолле нет, придётся мне сначала поговорить с семьёй Розы.

Берту и Фейт я пригласила, как только закончила одеваться. Хивел остался ждать в коридоре. Участь кузнеца я надеялась решить с помощью короля или его главного телохранителя. Обе женщины вошли в мою гостиную, слегка дрожа. Роза стояла рядом и единственная из всех троих держала спину прямо. Я улыбнулась, Фейт и Берта сделали по два неловких поклона. Лица у обеих были бледные и испуганные. Видать, они ожидали увидеть Медузу Горгону* либо трёхглазого суккуба**. Чтобы женщины немного расслабились, я разрешила обеим сесть. И мать, и сестра были удивительно похожи на Розу. Такие же рыжие, курносые, веснушчатые и белокожие. Самой высокой была Берта. Лицо Фейт вдоль и поперёк изрезали длинные и глубокие морщины. Руки её были красными и потрескавшимися, вероятно, от тяжёлой и грубой работы.

– Тебя, Берта, я возьму личной горничной, – сказала я. – Роза во всём поможет. Сходите до Мередит Поул. Пусть выдаст форму. Фейт думаю сделать помощницей прачки.

Встав, я дала каждой по два золотых. Обе женщины поклонились и вышли вслед за Розой. Месячного содержания у меня не было. Значит, жалование моим слугам и дамам платил Леонард. Моё личное золото таяло на глазах, и я опять задумалась о том, откуда его когда-то взяла Маргарет. Может, тоже продала что-то из драгоценностей? Или всё же в первые годы брака Леонард был более щедрым?

После завтрака из гостиной я решила не выходить. Колин принёс новый роман. В перерывах между чтением мы осваивали обыкновенные дроби и тренировались в письме. До дневной молитвы оставалось меньше четверти часа, и я ломала голову, что бы такое выдумать, лишь бы не идти в церковь.

Однако придумывать ничего не пришлось. Леонард появился у меня, открыв обе двери разом. Колин, сидевший рядом, сжался в комочек. По-видимому, он ещё помнил, как король избивал меня, когда точно так же вломился в мои покои около полутора месяцев назад. Сегодня мы учили новое слово «тиран», и мальчик поспешил прикрыть написанное карманным молитвенником.

– Ты умеешь читать? – Леонард впервые обратился к Колину, и тот поскорее встал и изобразил лёгкий поклон, чтобы не показаться невежливым. – Ты умеешь читать? – повторил король, уже заметно громче и нетерпеливее.

Колин побледнел и посмотрел на меня. Я кивнула.

– Умею.

– Кто тебя научил? Королева?

– Нет, я умел до того, как попал во дворец. Меня учил отец Сансес, когда я помогал в городской церкви. Он сказал, что я способный.

Это действительно было так. За девять с половиной лет педагогической деятельности я не знала никого способнее Колина.

– А писать? Писать тебя всё же научила королева?

Леонард поднял молитвенник и вгляделся в строчки, которые только что вывел Колин. На его губах заиграла давно знакомая мне улыбка, напоминающая звериный оскал.

– Кто же такой тиран, мальчик?

– Есть несколько значений этого слова. Во-первых, это человек, которому правитель передает полномочия. Во-вторых, в Древней Греции так называли лицо, насильственно захватившее власть. Ну, а в-третьих, это жестокий деспот и мучитель.

Затаив дыхание, я мысленно поблагодарила небеса за то, что не ошиблась в Колине. Он был не то слово какой толковый.

Леонард продолжил улыбаться одними губами. Глаза его, как и прежде, оставались холодными.

– И что же, по-твоему, я тиран?

– Никак нет, сир. Тираном я бы назвал сэра Джона Эмберса, когда Вы покидаете дворец и оставляете его присматривать за всем.

На этот раз король рассмеялся по-настоящему. Я тоже позволила себе улыбнуться. Какое счастье, что я взяла на воспитание именно Колина. Похоже, он подмечал куда больше, чем я предполагала.

– Ты действительно умный мальчик. – Леонард погладил его по голове. – Будь ты из дворянского сословия, мог бы однажды стать советником моего сына. – А теперь иди. Урок на сегодня закончен: мне нужно поговорить с Её Величеством наедине.

Колин перевёл взгляд на меня. Я напряглась, но снова кивнула. Только после этого, поклонившись, он покинул мои покои.

– А я думал, ты учишь с ним только Священное Писание? – Леонард сел рядом, совершенно не обращая внимание на звон колоколов, сообщающих о дневной молитве.

– Мне самой интересно. У него острый, пытливый ум. – И тут в моей голове вспыхнула новая идея. – Разве не в руках короля одаривать своих подданных чинами и титулами? Став графом или бароном, он принесёт нам немало пользы. Я бы хотела нанять учителей, которые учили бы его латыни и французскому.

– А ещё танцам, политике, музыке, географии и стихосложению?

Я рассмеялась, не уловив в его голосе сарказма.

– Ну, да! Почему бы и нет?!

– Ты, видимо, решила вырастить из городского мальчишки принца?

– Бог любит, когда кто-то берёт на себя попечение о сиротке.

– Пока результатов от этого попечения я не заметил.

Я отвернулась и цокнула. Леонард примирительно сжал моё запястье.

– Пообедаем сегодня вместе. Только вдвоём, как раньше?

Вдоль позвоночника побежал холодок, но я сдержала пожатие плеч и нацепила на себя самую очаровательную из улыбок. Леонард тут же развалился на софе. Когда Берта несколькими минутами позже вошла в гостиную, то едва не уронила поднос с едой. Король на это никак не отреагировал, очевидно, решив, что перед ним стоит та служанка, которую он прогнал вчера вечером.

– Это сестра Розы, – пояснила я. – Её и их мать я забрала из города. Нужно ещё пристроить мужа Берты. Он работал в кузнице. Крепкий, здоровый мужчина. Я хочу, чтобы он присоединился к отряду сэра Филиппа и тоже охранял вход.

– Ладно.

Удивившись, я подняла на Леонарда глаза. Он ел так спокойно, словно на свете не было ничего важнее обеда. Мы сидели в гостиной совершенно одни, и никто, абсолютно никто, не пробовал его еду.

– Ночью мне придется уехать.

Сердце пропустило удар. Мясной бульон пошёл не в то горло – я подавилась и закашлялась.

– Куда?

Леонард не ответил, положив на стол обглоданную куриную кость.

– Нельзя повременить, пока всё успокоится?

– Нельзя.

– А если горожане, узнав про твой отъезд, начнут осаду замка?

– Именно поэтому я уеду ночью. В курсе дел только проверенные люди. Меня не будет три дня.

– Три дня! – воскликнула я и попала локтем в тарелку со вторым блюдом. Часть отварного гороха высыпалась на дорогой ковёр.

– У тебя же в охране теперь кузнец. Он не даст тебя в обиду.

Леонард хохотнул. Я шутку не оценила.

– Оставь мне хотя бы сэра Филиппа.

– Вот его я как раз оставить не могу. Филипп, Джон Эмберс, его вассал и Рональд Гольдвин едут со мной. Остальные будут при тебе.

Рональда Гольдвина я не знала, но догадывалась, что это тот самый рыцарь, который вчера за столом подменял сэра Филиппа.

– В замке останется Уэренс, так что за тирана теперь ты.

Леонард снова захохотал. Я отодвинула тарелки и тщательно протёрла запачканный локоть салфеткой.

– Я могу поехать с тобой.

– Нет.

– Почему?

– Потому что женщины туда не допускаются.

– Это что, дом терпимости?

Леонард нахмурился и посмотрел в окно. Я проследила за его взглядом.

– Казна пуста, Маргарита! Золота почти нет, но там, куда я еду…

– Матерь Божья! – я прижала руку к губам и встала. – Ты что, занимаешься поиском кладов? Ищешь богатства древних?

Он выпучил на меня глаза и почесал нос, точно простой горожанин.

– Нет, я пытаюсь превратить ртуть в золото. И мы с Грегори… Мы уже почти достигли результата. В этот раз точно выйдет. Будет столько золота, что ты сможешь идти по улице и рассыпать монеты, словно горох. Столько золота, что я наделаю из него посуду и мебель. Что нам Гвинед, Маргарита?! Мы пойдём на Англию.

«Ртуть в золото…» – я повторила сказанное по слогам. В глазах Леонарда горел такой огонь, что мне стало страшно.

– Поверить не могу, ты занимаешься алхимией! Чёртов последователь Николаса Фламеля***!

– Кого?

– Неважно, – я махнула рукой. Вот, значит, куда он ездит. И вот куда утекают деньги из казны! В карман какому-то шарлатану Грегори. Да лучше бы он их на баб тратил!

– И что?

– Да то, что церковь её осуждает.

– Только в ограниченных рамках.

– Алхимия – это лженаука. Ты не получишь золото из ртути. Никто не получит. Ртуть – такой же яд. Ею запросто можно отравиться.

– Откуда ты можешь знать?

– Считай, что я предаюсь суевериям и гадаю на воде и воске. Философский камень – красивая сказка, но не более.

Поправив крест на груди, Леонард разом осушил свой бокал.

– Посмотрим, как ты запоёшь, когда я привезу полные карманы золота. И не вздумай проболтаться раньше времени. Знаешь только ты. Ни Филипп, ни Джон – никто из них не в курсе.

Отвернувшись, я скрестила руки на груди. Леонард рванул дверь, но у самого порога почему-то притормозил.

– Забыл сказать. Как только в городе станет поспокойнее, Филипп хочет оставить службу и уехать в своё имение. Даже жениться решил. Найди ему кого-нибудь. Только порядочную, не как Анну.

Сердце у меня упало и запуталось в многочисленных юбках. Боясь потерять равновесие, я схватилась за край стола, и тот опасно накренился.

– Когда… Когда он тебе это сказал?

– Утром, когда я вышел из твоих покоев.

_____________________________

* Медуза Горгона – чудовище с женским лицом и змеями вместо волос. Взгляд на её лицо обращал человека в камень.

** Суккуб в средневековых легендах – демон похоти и разврата, посещающий ночью молодых мужчин и вызывающий у них сладострастные сны.

*** Николас Фламель – французский книготорговец и меценат, которому приписываются занятия алхимией, а также исследования возможности получения философского камня и элексира жизни. Родился в 1330 году, поэтому Леонард его знать не мог.