Секрет королевы Маргарет

Глава 34

– Чем ты занималась в своём времени? Там ты тоже дворянка?

Мы лежали на кровати обнявшись, и моя голова покоилась на его плече. Наша одежда валялась где-то на полу. Я не могла и не хотела обманывать Филиппа. «Если женщина чувствует себя хорошо, то беременность занятиям любовью не помеха. Нового зачатия не произойдёт. Это заблуждение», – объяснила я, и он не стал со мной спорить.

– В стране, где я живу, нет ни королей, ни графов, ни герцогов. Все как бы обычные граждане. Как бы, – я специально выделила голосом последнее словосочетание. – А работаю я учителем.

– Ты работаешь? – Филипп приподнялся на локте и так забавно сдвинул брови на переносице, что я засмеялась.

– Многие женщины работают. Это нормально. Кто-то потому, что вынужден, а кто-то потому, что нравится. Я за финансовую независимость. Не люблю, когда женщина выпрашивает у мужа деньги со словами: «Я твоя жена, и ты обязан меня содержать». Никто никому ничем не обязан. Отношения должны быть равноправными.

– Значит, ты учишь детей богатеев?

– Нет, я не гувернантка, не няня и не наставница. Я работаю в школе и учу большие классы. Там учатся разные по достатку дети. Что-то подобное я мечтала создать и здесь. Но, может быть, со временем… Когда к власти придёт новый король.

– Теперь понятно, почему ты вьёшься вокруг Колина. – Филипп вернул меня к себе на грудь, и я замурлыкала, как кошка. – И что же представляет собой школа твоего времени?

– О, каждая школа – это отдельное государство. Директор в нём король, а завучи всё равно, что министры. Перед тем, как я перенеслась сюда, в нашем государстве произошла смена власти. Старую директрису сняли и поставили нового директора. У него звучная фамилия – Королёв, а вот имя и отчество я так и не узнала. Мне тогда сказали только инициалы, но это было так давно. Сейчас я их ни за что не вспомню.

– Что такое отчество?

– Оно образовано от имени твоего отца. Такое есть не во всех странах. В моей тебя бы звали Филиппом Эдуардовичем. Дословно: Филипп – сын Эдуарда.

Он засмеялся. Некоторое время мы лежали молча.

– Прости, что поселила в твоей душе нехорошие мысли. Мне не нужно было говорить о троне. Не нужно было…

Он перевернулся на бок и закрыл мне рот поцелуем.

– Что случилось, то случилось, не будем об этом. Только не гони меня от себя. Я хочу быть рядом. Хочу видеть, как растёт наш сын, даже, если он и не будет знать, кто его настоящий отец.

Погладив его по плечу, я прижалась к нему покрепче. Мы всё-таки отыскали дорогу друг к другу. Филипп простил меня и понял, а я поняла, что совесть и честь никогда не позволят ему убить короля или поднять бунт при его жизни. Погибнет слишком много народа, и неизвестно поддержит ли в этом случае бастарда-узурпатора знать. Я не могла требовать от него подобного. Нам оставалось только одно – ждать…

– В жилах всех последующих королей будет отныне течь твоя кровь, и даже, если ты не станешь королём Аелории, ты будешь королём моего сердца.

– Мне этого достаточно.

***

После случившегося Филипп посещал меня почти каждую ночь. Пробирался тайком в окно и оставался со мной до самого рассвета, а потом таким же путём уходил обратно. Благо наши покои располагались в аккурат друг под другом. Это было безрассудно, это было рискованно, и каждое утро я тряслась от страха от одной лишь мысли, что его кто-нибудь увидит, или, что он не рассчитает движений, поскользнётся и сорвётся вниз совсем, как Нэн, но с наступлением темноты вновь ждала его у себя.

Иногда мы занимались любовью горячо и страстно, а иногда просто разговаривали, чтобы утолить душевный голод друг по другу. Мне нравилось думать, что мы всё же стали супругами, и у нас одна на двоих кровать, нет других женщин и нет дворцовых устоев. О нас не знали. Я была уверена, что о нас не знали, иначе бы Леонард уже рвал и метал, а не порхал по замку довольной бабочкой.

– Ничего не бойся, – часто повторял Филипп. – Что бы не произошло, я найду и спасу тебя. В любом месте. В любое время. Во дворце или в лесу, неважно где.

– Всегда?

– Всегда.

В своём сумасбродстве мы не знали границ. Не сказав друг другу за день и пары слов, ночью мы говорили без умолку. Мой живот рос, ребёнок начал толкаться, и Филипп часто прижимался к нему ухом. Как-то раз мы так увлеклись, что проспали рассвет, и нас обнаружила Роза. В отличие от степенной Берты и умудрённой жизненным опытом Фейт, она, как и в первое утро моего появления в Аелории, врывалась в мою спальню без стука. Однако, увидев меня в объятиях Филиппа, сумела сдержать крик и отвернулась к стене. Мне даже думать не хотелось, какое при этом у неё сделалось выражение лица. Стыда я не чувствовала. Жить так было плохо. То, что я делала, было чудовищно, и я знала, что Филипп испытывает похожие чувства, когда разговаривает днём с Леонардом. Днём нас обоих мучило чувство вины, но по ночам мы о нём не вспоминали.

Роза не издала ни звука. Филипп без лишних слов оделся и подошёл к окну, но она его остановила.

– Боюсь сейчас это небезопасно, – и тихонько поманила в гостиную.

Моё сердце едва не выпрыгнуло из груди, но королевские покои Филипп покинул незамеченным. Случившееся мы с Розой не обсуждали. Она знала, что нужно молчать. А я знала, что она будет молчать. В конце концов, Роза была не первой и далеко не последней служанкой, которая помогала скрыться любовнику своей госпожи. В тот день Леонард не вызвал меня к себе, всё прошло без сучка, без задоринки, и я расслабилась.

Больно мне было смотреть только на Сесилию. Из-за бесконечных отъездов Филиппа их свадьбу постоянно откладывали, а на днях внезапно скончался её отец. Это добило Сесилию окончательно, и, как-то раз прогуливаясь по замку, я обнаружила её рыдающей на плече Анны.

– Сэр Филипп никуда меня не приглашает. Даже прогуляться по саду, даже прокатиться верхом со мной не хочет.

– Накатаетесь ещё, когда поженитесь.

– Но я сейчас хочу! Вспомни, как много времени проводила ты рядом с сэром Маккензи, а женаты вы не были.

– Вот поэтому и проводили много времени вместе, что женаты не были. Запретный плод, знаешь ли, сладок.

Сесилия принялась причитать ещё сильнее.

– Я чувствую: у него кто-то есть. Другая женщина. Поэтому сэр Филипп так холоден со мной.

Внутри меня всё сжалось, и я спряталась за одним из выступов, не имея возможности ни уйти, ни показаться. Анна похлопала подругу по плечу.

– Разумная женщина, если случается так, что её муж уделяет внимание другой, отводит глаза и с достоинством переносит своё унижение. Запомни: при дворе все супруги друг другу изменяют. Это вполне обычный порядок вещей. Ты тоже заведи себе любовника!

– Твой муж тебе не изменяет!

– Мой муж мне не изменяет лишь потому, что уже не может.

Отшатнувшись от Анны, Сесилия обернулась, и я, как того требовали обстоятельства, с достоинством вышла из тени. Лицо её сначала побледнело, а затем густо покраснело. Промямлив что-то невнятное, она попросила разрешение уйти по каким-то своим делам, и я не стала её останавливать. Анна же, изобразив поклон, вызвалась проводить меня до гостиной. Ей, по-видимому, было уже всё равно, что я слышала или не слышала.

***

– Ещё немного и Сесилия обо всём догадается. Возможно, тебе действительно лучше забрать её и уехать в имение хотя бы на какое-то время. Так больше не может продолжаться. Мы балансируем на грани пропасти.

Мы снова лежали в моей кровати. На этот раз одетые. Руки Филиппа гладили мой живот. Ребёнок, чувствуя моё волнение, брыкался, и Филипп пытался его успокоить.

– Думаешь?

Я прикусила внутреннюю часть щеки и ощутила неприятный вкус крови на языке. Что будет со мной, если Филипп и правда женится на Сесилии? Что я буду испытывать? Горечь? Разочарование? Тоску? Не захлебнусь ли от ревности, когда из-за праздничного стола он поведёт её в опочивальню. Ведь рано или поздно ему придётся это сделать… Филипп, похоже, думал о том же. Его взгляд скользил по потолку, но был невидящим, как у слепого.

– Пожалуй, пора с этим заканчивать. В конце концов, леди Маквил ни в чём не виновата.

– Что ты хочешь сделать?

– Увидишь.

И он вновь поцеловал меня, увлекая в страну грёз и сбывшихся желаний.

***

Филипп не придумал ничего лучше, чем разорвать помолвку. Он заявил об этом Леонарду прямо и открыто уже на следующий день. Сказал, что не сможет быть хорошим мужем для женщины, такого мужа заслуживающей. Добавил, что желает лишь одного – служить своей стране и не видит себя семьянином. Леонард с этим согласился и вновь сделал его хранителем своих покоев и жизни.

Я узнала об этом случайно. От Сесилии, которая ворвалась в мою гостиную, как стая воинствующих гоблинов, и в хорошо знакомом мне жесте бухнулась на колени.

– Прошу Вас, Ваше Величество! Спасите меня! Только Вы можете мне помочь!

– Объясни толком, что случилось.

И Сесилия объяснила. В конце её взволнованный шёпот по традиции превратился в истерику

– Сэр Филипп сказал, что хочет служить стране и королю. Что не мыслит себя без службы. Но если так, то пусть служит. Я не против. Разве нельзя служить королю и быть женатым?

Я не смогла взглянуть ей в глаза и обратилась к гобелену, изображающему льва, стоящего на задних лапах.

– Возможно, он беспокоится о тебе. Не хочет, чтобы ты провела всю жизнь в ожидании. Подчас Его Величество даёт сэру Филиппу очень опасные задания. Ты можешь опять стать вдовой…

– Его Величество задумал выдать меня замуж за Эрика Хэмптона. За желторотого юнца, которому нет и восемнадцати. Он даже меч как следует держать не умеет.

Эрик Хэмптон вернулся во дворец?! Вот это да! Когда, интересно?! Усилием воли я заставила себя удержаться от так и болтающегося на языке вопроса. Что ещё я пропустила, пока сидела в своих покоях?

– Бог никогда не возьмёт что-то, не дав взамен лучшего. Подумай об этом и постарайся полюбить Эрика. Возможно, именно он составит твоё счастье.

Сесилия со злостью поднялась с колен и взглянула на меня голодным волчонком.

– Лучшее?! А что бы сказали Вы, если бы у Вас забрали Вашего любимого мужчину. Если бы Вы лишились его в один момент?

Ответить ей я не посмела. Лицо у Сесилии было такое, что язык у меня отнялся. Страшная правда вдруг ударила меня, будто камнем по голове. «Она всё знает! Господи, она всё знает!»

И я приготовилась сочинять небылицы и оправдываться. Даже думала включить «королеву» и накричать на неё. Для острастки, чтобы впредь не забывалась, но… Сесилия отряхнула платье и быстро убрала следы слёз со щёк.

– Надеюсь, Его Величество больше не увлечётся другой женщиной.

С этими словами она вышла и в этот день на глаза мне не показывалась.

***

Следующие три дня я провела в постели, жалуясь на слабость и головокружение. На самом деле причиной моего недомогания был страх. Но Леонард снова не сделал ровным счётом ничего, разве только лично пришёл справиться о моём самочувствии, погладил по голове и в сотый раз отправил ко мне лекаря. Филиппа не выслали и в тюрьму не бросили. Всё было тихо. Анна сказала, что Сесилия смирилась со своей участью и стала готовиться к свадьбе с Эриком Хэмптоном.

– Расскажи мне историю.

В последнее время все наши ночи с Филиппом начинались именно с этой фразы. Теперь мой любимый снова был свободен. По дворцу ходили шепотки, что он влюблён исключительно в свою службу и верен королю, как пёс. Цепной пёс, который решил прервать свой род во имя династии Таелингов.

– О чём ты хочешь услышать?

– Расскажи про космические корабли. Про странные машины, про людей двадцать первого века.

Теперь я каждую ночь ему что-то рассказывала. Мы больше ничего не скрывали друг от друга. Я говорила о компьютерах и об автомобилях, легко передвигающихся без лошадей, он же – о том, где так долго отсутствовал. За те месяцы, что я его не видела, Филипп успел побывать в Шотландии, Ирландии и Англии. Естественно, это были непростые визиты. Леонард вербовал союзников. С помощью него. И с помощью него же устранял восстания, на границе с Гвинедом.

– Война близко, да?

Филипп помолчал, словно собираясь с мыслями.

– Близко, но не раньше, чем родится ребёнок. Король не может уйти на войну, не оставив наследника.

– Тогда у нас есть ещё целых два с половиной месяца.

***

Свадьбу Сесилии и Эрика Хэмптона сыграли ровно через две недели. Леонард решил устроить празднество прямо во дворце. Февраль близился к завершению. Солнце висело высоко и с каждым днём пригревало всё сильнее. Зима выдалась тёплой и дождливой. Снег выпадал всего два раза.

Я пережила отведённое время в Аелории почти на три месяца. Цыганка отпустила мне год. Год истёк в начале декабря, а я жила и здравствовала. Браслет Абигейл работал. Меня не сожгли. Беременность протекала без эксцессов. Правда, у меня округлилось лицо, и напрочь исчезла талия. Из-за живота я не видела собственных ног, а дворцовый астролог уверял Леонарда, что в срок я рожу здорового и крепкого мальчика.

Полдень того дня ознаменовался странным событием. Я видела Абигейл. Точнее, мне показалось, что я видела Абигейл. В своём любимом плаще, сильно прихрамывающая на правую ногу, она семенила возле рыцаря, который заменял Филиппа за королевским столом, однако была далеко, а я уже так медленно ходила, что даже не попыталась её догнать, но посчитала необходимым расспросить того рыцаря, когда встретила в коридоре перед торжественным ужином.

– Вы приводили во дворец бывшую узницу?

– Бывшую узницу? – Он уставился на меня так, словно я говорила с ним на чужом языке.

– Абигейл.

– Колдунью? Нет, Вы обознались. Это жена торговца овощами. У неё хорошая капуста, и Его Величество распорядился купить весь урожай.

«Хороша капуста» – показалась мне странным объяснением, но я решила не мучить рыцаря дальнейшими расспросами и пообещала себе лично узнать всё у Леонарда завтрашним утром.

Саму церемонию венчания я пропустила. Совесть и чувство вины так грызли меня, что в церковь я прийти не осмелилась. Только на ужин да и то с опозданием. Молодожёнов посадили по правую руку от Леонарда. Филипп стоял прямо за ним. Как тогда, в мой самый первый ужин во Уилбриджхолле. Послав ему короткую улыбку, я спешно отвернулась. Лишь бы никто не заметил! Осталось-то только дождаться ночи, и тогда мы наговоримся всласть, в том числе, и о странном появлении Абигейл. Если она вернулась и была во дворце, почему не заглянула ко мне?

Леонард хлопнул в ладоши, и все взгляды обратились к нему. Эрик улыбался. Сесилия сидела, как на похоронах. Бледная, печальная и смотрящая в свою тарелку. Красный цвет свадебного платья выгодно подчёркивал цвет её волос, но несчастное выражение лица всё портило. Смотреть на неё долго я не смогла и повернула голову к Леонарду. Тот только-только принял кубок с вином из рук Филиппа. Мой рыцарь облизнул губы и кивнул. Леонард снова хлопнул в ладоши, и в зал внесли жемчужное ожерелье на красной подушке. Король поднял кубок, и все ахнули. Белизна жемчуга ослепляла. Крупный, ровный, сияющий. Я в жизни не видела ничего красивее.

– Выпьем же за здоровье молодых, – пафосно произнёс Леонард. – Пусть ваш брак будет крепким. И пусть в нём родится столько же детей, сколько бусин на этой нитке. Я желаю тебе, Эрик, чтобы твоя жена была верной и любящей и …

– Ваше Величество… Вино… отравлено. Не пейте…

Я не видела, что случилось с кубком, но видела, что происходило с Филиппом. Предупреждая короля о яде в вине, он хрипел. И вместе с хрипами изо рта у него текла кровь. Густая и тёмная. Кто-то из дам вскрикнул и потерял сознание. Филипп покачнулся и попытался схватиться за стол, но не удержался и повалился на пол.

– Короля пытались отравить!

– В вине яд!

За столом началась паника. Все кричали и отодвигали от себя тарелки, словно в них прятались змеи или тараканы. Сесилия бросилась к Филиппу, но Леонард опередил её буквально на шаг и поднял его голову.

– Лекаря! Немедленно лекаря!

Из-за беснующихся придворных я не понимала, что происходит. Ноги мои в последнее время стали опухать, живот клонило к земле. Мне было трудно вставать, но я пыталась. Отчаянно пыталась! Я должна была быть рядом с Филиппом. Я обязана его спасти!

Чья-то сильная рука заставила меня сидеть на месте. Подняв глаза, я узнала герцогиню Эмберс. Она держала меня крепко и отпускать не собиралась. Я с силой сбросила её ладони и зашипела, как змея:

– Подите прочь!

– Мужайтесь Ваше Величество! Любимого мужчину Вы уже потеряли, сохраните хотя бы его ребёнка.