Сэм Новак. Том I

Глава 19

Началось всё неплохо: противник никуда не спешил. Они пару раз высовывались из-за угла в конце улице, пытались стрелять по нам, но несколько очередей и пара гранат сразу притушили их активность. Были попытки стрелять из окон одного дома, который они заняли, но это был скорее беспокоящий огонь, чем действительно опасный для нас. Они просто прощупывали нашу оборону, пытались точно вычислить позиции, чтобы потом взяться за них всерьёз.

В том, что они не спешили, были как плюсы, так и минусы. Плюс в том, что время шло, до прибытия нашего оперативного соединения оставалось совсем немного. Возможно, меньше часа, но точно не больше двух. Минус в том, что враг готовился к решительной атаке, просчитывал все варианты. Лучше бы они полезли вперёд сломя голову, понесли большие потери и откатились назад. Ладно, хватит мечтать. Кто говорил, что мне будет легко?

– На нашем фланге они сосредоточились на трёх улицах, там и прорываются, – сообщил Рэйнольдс. – Могут пойти и тут, так что, внимательнее.

– Они наверняка идут сквозь дома, – процедил Пак.

– Кстати, нет, – ответил старшина. В его голосе звучало удивление. – Судя по датчикам, там никакого движения. Они в самом конце заняли несколько домов и на этом остановились. Странно…

– Может и странно, но меня вполне устраивает, – сказал я и выпустил короткую дежурную очередь в сторону окна, из которого по нам ранее стреляли.

Это было бесполезно, они не высовывались и тоже использовали защитные листы. Более лёгкие, чем наши, так как наступающим нужна мобильность, но и они выдерживали попадание пуль из винтовки. Зачем же мы стреляли? Нужно было обозначать своё присутствие и не давать им спокойно целиться. Они делали тоже самое, такая вот у нас была дуэль, без конкретных результатов. До поры до времени, пока одна из сторон не начнёт действовать активно. Их сторона, не наша. Мы ни о каких активных действиях, вроде контратак, помышлять не могли даже в теории.

– Будьте готовы немедленно отступать. Если они обойдут нас с флангов, ничего другого уже не останется, иначе выйдут в спину.

– Есть понимание, куда отступать? – спросил Хосе.

– Приказов никаких не было, – ответил старшина.

У нас оставалось немного пространства для отступления, до центра города и правительственного здания, где мы сидели до этого, было недалеко. И там были оборудованные позиции, но в меньшем количестве. Наверняка, часть из них была заняты, полковник всё ещё мог опасаться десанта. С одной стороны, противнику это не нужно, он и так идёт вперед. С другой стороны, если забросить к нам в тыл хотя бы несколько отделений, он возьмёт город целиком под свой контроль значительно быстрее.

Я не сомневаюсь, что нам нужно держаться именно здесь, а не ужиматься в центре. От этого зависит поведение командования врага после появления нашего подкрепления, я уже упоминал об этом. Если они смогут захватить город, то сами начнут обороняться, используя наши же позиции. Те из них, которые останутся не разрушенными. А если мы продержимся, то они окажутся между двух огней, что точно подтолкнёт их к сдаче.

И вот что мне интересно. Если я сдамся в плен, мне это зачтут как прохождение испытания? Тут тоже можно посмотреть с двух сторон. Могут засчитать, а могут и нет. Но это всё теория, даже если бы я очень захотел, возможность сдаться у меня всё равно нет.

– Роботы!

Я выглянул с помощью винтовки и увидел в конце улице три бронированные тележки, которые поливали нас ливнем пуль. Одна из них почти попала в мою винтовку, ещё бы чуть-чуть и я остался бы только с гранатомётом. Стрелять по небольшим целям с очень хорошей броней смысла не было, поэтому винтовку я отложил в сторону. Лучше попробую из гранатомёта, но не осколочными гранатами, а бронебойными. Они как раз и предназначены против роботов и лёгкой техники.

Гранатомёт хоть и был значительно меньше винтовки, но он тоже имел камеру, то есть, мне не нужно было выглядывать самому. Я высунул руку, быстро прицелился и выстрелил. До роботов было далеко, когда целишься быстро, попасть трудно и я промахнулся. Граната взорвалась совсем рядом с одним из роботов, но никакого вреда не нанесла. Чтобы его гарантированно уничтожить, нужно точное попадание. Я выругался и начал заряжать следующую гранату.

– А ну-ка дайте-ка я попробую! – рыкнул Хосе и начал целиться из своей ракетницы.

Ракета с тихим хлопком вылетела из ствола, через мгновение включился её двигатель и она с рёвом понеслась в сторону роботов. Они пытались её сбить из турелей, но даже искусственный интеллект не смог этого сделать: слишком быстро она летела. А системы РЭБ ей были безразличны, в этом случае Хосе наверняка выбрал оптическое наведение. Выстрел был удачным: на том месте, где был один из роботов, появилась небольшая воронка, а сам он исчез, разлетевшись на мелкие части. Второй, который был рядом с ним, швырнуло в стену здания. Он ударился и завалился на бок. Удачный выстрел!

Для стрельбы по этим роботам мощность ракеты была избыточной, мы должны уничтожать их гранатомётами, как предполагалось на тренировках. Но экономить боеприпасы нам уже не нужно, оставалось совсем немного. Третьего робота уничтожил кто-то из тех двоих, которые располагались в соседнем с нами здании. Противник в ответ выстрелил несколько гранат в их сторону, но безуспешно.

– Засек, откуда они стреляют, дать им ракету? – спросил Хосе. – Я тебе подсветил точку.

– Нет, это жилое здание, – довольно быстро ответил Рэйнольдс. – Второй этаж, если промахнёшься, убьёшь кучу народу.

– Не война, а фигня какая-то! То нельзя, это нельзя, – с досадой сказал Хосе.

– Радуйся, что они по нам ракетами не стреляют, – резонно возразил старшина.

– Нам и гранат хватит.

– Так не давайте им стрелять, – сказал Рэйнольдс тем тоном, который не допускал дальнейших разговоров.

Это и было нашей основной задачей прямо сейчас. Не давать им прицельно стрелять из гранатомётов по нашему зданию. Пока нам это удавалось, но не потому, что мы так хороши. Противник особо и не пытался, те три робота это была больше разведка, нежели серьёзная попытка уничтожить нас или заставить отступить.

А ещё я услышал плач, от которого у меня сжалось сердце. Где-то за стенкой (или сверху) плакал ребёнок. Его было слышно только в моменты затишья, но я на секунду представил всех этих людей. Они сидят по своим домам, им не дали уйти. Взрослые пытаются успокоить детей, хотя сами боятся не меньше. И рассчитывают только на удачу. Ну и конечно на то, что обе стороны продолжат действовать аккуратно. Война – плохая вещь. Очень плохая.

Но сейчас точно не самое подходящее время думать о таких вещах. Я даже мысленно себя обругал за это, не нужно отвлекаться. Тем более противник вроде как начал проявлять активность: в нашу сторону теперь стреляли гораздо чаще, но гранаты пока не летели. Я сразу засёк две позиции, сосредоточился на одной, целясь в окно и надеясь, что в этот момент никто не целится в мою сторону.

Мне повезло: первым же выстрелом я попал в винтовку, которая высунулась из окна. Попасть в цель было приятно, хотя я и понимал, что это ни на что не повлияет. Тот солдат просто сходит за новой винтовкой, если у него под рукой нет запасной.

– Есть! Зарядил гранатой прямо в окно! – радостно заорал Берт. Пожалуй, за всё время, что я его знаю, это была его самая яркая и громкая эмоция. Так-то он был флегматичным парнем.

– Они начали движение сквозь здания по левой стороне, – сообщил Рэйнольдс. – Уже прошли то, синее. Следите теперь и за ним.

Он немного запоздал с этой информацией. Я не видел точно, откуда прилетела граната, но наверняка именно из того здания. Ведь все остальные точки мы контролировали, не давая врагам толком прицелиться. Граната влетела прямо в помещение, которое мы занимали, попала в стену и взорвалась, разбрасывая вокруг себя сотни осколков и поражающих элементов.

Я моментально осознал, что мне повезло. Ни один из них меня не зацепил, но кому-то точно досталось, иначе и быть не могло. Выяснять кому, времени у меня не было, я навёл прицел на синее здание и начал водить его из стороны в сторону, пытаясь понять, откуда стреляли. В одном из окон увидел ствол гранатомета, который направили в нашу сторону. Тот, кто его держал, ошибся. То ли это было неловкое движение, то ли он не рассчитал угол, но через мгновенье я увидел не только сам гранатомёт, но и руку, которая его держала.

Расстояние было большим, но слава технологиям этого мира! Я навёл точку прицела на ладонь противника и сделал выстрел. Удачный, если судить по тому, как быстро скрылась рука с оружием, а также по каплям крови, которые я прекрасно разглядел. Для этого солдата я сделал доброе дело: он точно будет жить. Теперь он не боец, поэтому доживёт до момента, когда их принудят сдаться. А ладонь ему восстановят, технологии этого времени делали это простой задачей. Такая вот извращённая военная логика, но благодарности от него я не жду.

Но радоваться удачному попаданию времени не было. Противник воспользовался попаданием гранаты, которая отвлекла нас (и кого-то ранила). Он начал долбить со всех позиций, которые до этого мы активно обстреливали. Бил он теперь прицельно, я отлично слышал, как пули щёлкают о щиты, а некоторые влетают в помещение. Теперь стало опасно даже высовывать винтовку, почти наверняка её сразу подстрелят.

– Кто ранен?

– Я, в ступню, но легко, – доложил Пак.

– Меня чиркнуло по шлему, но я не ранен, кажется, – в голосе Берта была некоторая неуверенность.

– Мне плечо пробило, – простонал Хосе.

– Уходим отсюда! Те двое нас прикроют! – скомандовал старшина.

Мы на карачках поползли к задней стене, в которой был выход. Подниматься было нельзя – сразу убьют. У меня внутри всё сжалось, я понимал, что следующая граната это не вопрос вероятности, а вопрос времени. Противник получил возможность спокойно стрелять, надежда только на тех двоих из другого отделения.

Либо они её оправдали, либо нам повезло, но мы успели уйти из здания. Так и происходят сражения в городе, когда у одной стороны большое численное преимущество. Мы могли мешать им точно стрелять, даже наносить какой-то урон, вроде моего попадания в руку или уничтожения роботов. Но неизбежно наступал момент, когда нас подавляли количеством, не давая нормально стрелять в ответ. И когда враг берёт твою позицию под плотный огневой контроль, исправить это уже невозможно, если ты в меньшинстве.

– Дай посмотрю, – Рэйнольдс подошёл к Хосе.

Рана выглядела серьёзной, если судить по количеству крови. Осколок попал чуть ниже плечевого сустава правой руки. Да, Хосе теперь не боец.

– Двигай в госпиталь! – приказал старшина, одновременно накладывая жгут.

– Я ещё могу стрелять! – запротестовал Хосе.

– Это приказ! Для тебя этот бой закончен. Пак, ты как?

– Крови нет, – ответил тот, разглядывая свою ногу. – Ботинок защитил, но, думаю, пару костей там сломано. До следующей позиции доковыляю, вот только обезболивающее слопаю. Рэйнольдс, не вздумай меня списывать!

– Ладно, но если ты не сможешь ходить, я тебя тоже отправлю к врачу, – пообещал старшина.

– Надо уходить, они совсем рядом! – из соседнего здания выбежал один из тех двоих, что прикрывали нас. Он тоже был ранен, наверное, крови я не разглядел, зато отметины от осколков были отлично видны на его броне.

– Где твой товарищ? – спросил Рэйнольдс.

– Он не придёт, – коротко ответил тот. – Они прут прямо по улице, через пару минут будут здесь!

– Быстро за мной! – скомандовал старшина и рванул по улице.

Пак кое-как ковылял передо мной, сильно хромая на одну ногу. Я уверен, что он всё ещё испытывал сильную боль, обезболивающее действует не моментально. Рядом шёл Хосе, подмышкой левой руки он держал свою ракетницу.

– Давай её сюда, – решительно сказал я, отнимая его любимую игрушку. Винтовку я закинул за спину. Хосе запротестовал, но вяло, без огонька, больше для приличия.

Улица, по которой мы бежали, в конце расширялась, переходя в небольшую площадь. В центре стоял красивый фонтан, а за ним было одноэтажное кафе. Там тоже были укреплённые позиции, на которых сидело как минимум одно отделение наших. Они махали нам руками, очевидно, призывая шевелиться. По связи слышать их мог разве что только Рэйнольдс, наша была настроена только на отделение. Я очень хорошо понимал, что если мы не успеем добежать до укрытия, то нас перестреляют за секунду. Без вариантов, тут даже новичок не промахнётся.

Но мы успели. Когда я забежал в кафе, перед собой я видел только стул, на который и рухнул. Мы сражались уже очень долго, усталость копилась, но этот рывок стал последней каплей. У меня не осталось сил уже ни на что, остальные чувствовали себя не лучше. Хосе так вообще рухнул на пол, я слышал, как он тяжело дышит.

– Эй, ты как? – задыхаясь прохрипел я. Он ничего не ответил, только показал большой палец. Вот врёт и не стесняется, ставлю всё что угодно: ему хуже всех.

– Хосе, тебе нужно собраться и уходить как можно быстрее. Может тебе помочь? – обеспокоено спросил Рэйнольдс.

– Не, я дойду сам. Дай только минуту полежать, – кое-как сказал Хосе слабым голосом.

– Лучше не задерживайся, сейчас тут станет жарко. Сэм, а ты как? У тебя пульс зашкаливает.

– Устал. Очень устал.

– Соберись! Нам нужно удержать линию обороны здесь. Только что пришёл приказ от полковника. Отступать больше нельзя. По другим флангам они тоже наваливают, отступим в центр, нас там перебьют за десять минут.

Я ничего на это не ответил, да и мне нечего было сказать. И не хотелось. Хотелось развалиться на кровати и поспать часов этак десять. Стимуляторы? Пожалуй, нет, попробую без них, ведь бегать больше не нужно. Через пару минут я почувствовал себя лучше, дыхание постепенно успокаивалось. Я перезарядил винтовку и огляделся.

Кафе укрепили очень хорошо, как и соседние здания. Мы забегали через дверь, сейчас вместо неё устанавливали мобильный защитный щит. Внутри расставили несколько щитов, которые должны ограничить разлёт осколков, если вдруг влетит граната. Правда…это кафе, отдельное здание, по которому могут жахнуть и тяжёлым, не опасаясь убить кого-то из гражданских. У нас только одна возможность продержаться: поддерживать такой плотный огонь, чтобы противник вообще не смог выстрелить. Сомневаюсь, что мы сможем делать это достаточно долго.

– Эй, Рэйнольдс, название кафе случайно не «Братская могила»? – поинтересовался я.

– Вижу, ты отдохнул. Мне тоже не особо нравится это место, – признался старшина. – Но есть приказ: стоим до конца.

– Стоим, так стоим, – вздохнул я. Мне уже было на всё наплевать. За временем я не следил, знал, что осталось совсем немного, этого было достаточно.

– Несколько костей в ступне сломали, как минимум, – пожаловался подошедший Пак.

– У тебя ещё много осталось, – весело сказал Оуэн, который бодро готовил дроны, доставая их из рюкзака.

– Тут есть выход на крышу? – спросил Артём, который тоже сидел на стуле, бросив свой пулемёт на пол.

– Есть, – сказал старшина того отделения, которое тут уже было. – Но выходить туда нельзя. У них полное преимущество в РЭБ, кучу наших систем они уничтожили, поэтому их дроны летают почти свободно. А ещё они по периметру города подняли гравикары, с которых стреляют по всему, что видят. Теперь любая крыша – это очень быстрая смерть.

– А сбить их никак?

– Попробуй, но у тебя не получится, – хмыкнул старшина и пошёл к своим.

– Сколько осталось от бригады? – спросил Берт.

– Тридцать два процента, – грустно ответил Рэйнольдс. – И это с учётом раненых, которые ещё могут сражаться, вроде Пака.

– Они идут!

Пришлось подняться со стула и топать к стене. Раньше тут была открытая витрина, но её целиком закрыли щитом, в котором оставили пару отверстий для стрельбы. Пришлось потратить немного времени, приспосабливая винтовку. Дырку сделали маленькой, при неправильном расположении винтовки она попросту закрывала мне обзор и я ничего не видел. Окей, не «дырку», а «технологическое отверстие», пусть будет так.

Пока шли не «они», а их роботы и дроны. Последние без остановки вылетали из окон и направлялись в нашу сторону. По ним мы и начали стрелять. Промахнуться было сложно, так много их было, но и сбить все оказалось тоже не самым простым делом. Те, которые смогли долететь до кафе, в самом конце притормаживали, пытаясь найти путь внутрь. Было интересно смотреть, как они устроили хоровод вокруг фонтана, пока оценивали обстановку.

И вот тут по ним попадать стало труднее: они слишком близко и слишком быстрые, ты просто не успеваешь реагировать. Гораздо проще, когда он летит на тебя, пусть и виляя в разные стороны. А из окон вылетали новые дроны и выкатывались новые роботы, солдаты не показывались, но думаю, им это будет не нужно. Их маленькие механические и электронные зверушки сами справятся с нами, их очень много.

Начинало приходить осознание того, что в ближайшие минуты я умру, если останусь здесь. Как и все остальные. К этим мыслям я прислушивался равнодушно, сказывалась усталость, наверное. На самом финише пришло безразличие, такое глубокое, что уже наплевать, выживешь ты или нет. Я просто устал и плевать мне на их испытания. Лучше пусть всё закончиться сейчас, ещё восемь я точно не выдержу. Мне даже лень удивляться своим чувствам.

Внезапно дроны, которые продолжали кружить вокруг фонтана, приземлились на землю, а роботы перестали стрелять.

– Прекратить огонь! – поступила команда. Не от Рэйнольдса, а от Альвареса, который говорил по общему каналу. – Они сдаются!

Вот и конец. Наше оперативное соединение пришло тогда, когда это было нужнее всего.

– Парни, мы продержались! – заорал я.

Но меня никто не услышал, ведь я стоял в знакомой белой комнате.

– С чем тебя и поздравляю, – услышал я знакомый голос.