Сердце демона

Глава 21

Селия

Нимиум.

Неприметное старинное здание, выполненное в готическом стиле, с отделкой из темного грифельного камня, потрескавшегося в некоторых местах. Черная покатая крыша и две неприветливые горгульи, взирающие сверху, встречали всех посетителей. Угольные двери с двумя массивными ручками в виде черепа смотрелись сдержанно, даже строго. А чуть ниже можно было разглядеть маленькое круглое отверстие, внутри которого была спрятана тонкая игла. Никто не может войти в храм знаний, не пустив каплю крови и не доказав ведьмино наследие.

Сквозь темные витражные окна, рисунок которых рассказывал о легендах древнего мира, таких как явление Асмор – духа Смерти и появление первых душ, наделенных даром свыше, разглядеть что-либо было трудно. Стоило слегка приглядеться, и каждый раз возникала клубящаяся дымка. Но, оказавшись внутри, дыхание замирало.

Древнее величие скрывалось в этих стенах. Тяжелая изысканность наполняла это место. Высокие потолки, сплетающиеся в бесконечное множество переплетений, словно прямо здесь ткачихи пряли наши судьбы. Широкие витые лестницы, закручивающиеся в спирали, создающие бесчисленные головоломки, как временные порталы. Таинственные скульптуры с повязками на глазах, словно скитающиеся оракулы всех времен. Арочные проходы, увитые черной мальвой. Массивные люстры с горящими свечами. Зеленый мрамор, стелющийся под ногами, словно мохообразное покрывало с серебряной тонкой паутиной.

Таинство, скрывающееся в каждом уголке, витающее в воздухе, заставляло мою кожу покрываться мурашками…

Запах воска, пыли, старинной бумаги. Толика озона, словно совсем недавно здесь бушевала непогода, и чернил делали это место по-особенному притягательным. Оно становилось по-настоящему сакральным.

Нимиум не просто хранил истории поколений, он воплощал в себе наследие ведьм и скрывал не мало тайн, многие из которых было лучше никогда не раскрывать.

За всю свою жизнь мне удалось побывать здесь только два раза, не считая сегодняшнего визита. Но ничего не изменилось: мои чувства остались прежними. Это место все также пугало меня: волосы становились дыбом, легкий холодок проникал под кожу, все внутри переворачивалось, словно я в любой момент могла встретить призрака. Но чувство любопытства всегда перекрывало пробуждающиеся зачатки страха. Казалось, здесь просыпалась древняя магия. Душа тянулась к неизведанному, но такому родному…

Как только мы вошли внутрь, навстречу нам вышла одна из служительниц. Это была женщина средних лет, одетая в легкое серое платье с белым ажурным воротником. Её волосы были забраны в высокий аккуратный пучок, а глаза походили на летнее небо. В руках у неё было несколько книг. Взгляд был слегка отрешенным, хотя и не проходил насквозь. Казалось, её заботили не люди, а работа, которая всецело поглощала мысли и увлекала в многовековую историю.

– Добро пожаловать в Нимиум. Какова цель вашего визита?

В отличие от обычных библиотек, в которых предполагается возможность свободного перемещения и ознакомления с имеющейся информацией, в Нимиуме все иначе: здесь есть ограничения. Например, каждый посетитель должен изложить цель своего визита. При этом доступ к некоторым секциям открыт лишь для привилегированных или древних семей.

Наша род – род Онилл – имел довольно древнее происхождение, поэтому мы могли свободно (ну почти) перемещаться по библиотеке.

– Хотим посетить семейный архив: род Онилл.

Женщина удовлетворено кивнула.

– Пожалуйста, следуйте за мной.

Мы поднялись вверх по лестнице. После чего ещё несколько минут шли по темному коридору, который освещали лишь тусклые бронзовые свечи, находящиеся в длинных тонких подсвечниках. Но даже при малейшем неосторожном движении это пламя не затухало, оно продолжало пульсировать теплым светом, словно солнечные блики во время рассвета.

Иссиня-черный ковер под ногами отвлекал мое внимание. Я разглядывала странные витиеватые узоры, похожие на лепестки роз, только бы не думать о том, что, возможно, сейчас решится моя судьба.

В какой-то момент мы повернули налево, прямо после того, как прошли высокую статую, изображающую Светлую Матерь. Она являла собой воплощение мира в его непостижимых пределах, раскрывающее человеческое видение на вечность, закованное в прекрасное, пусть и бренное тело.

Её силуэт казался тонким, едва уловимым порывом ветра. И вместе с тем непоколебимым чистым дуновением, отражающим в себе тяжесть времени и бесконечность живущей во Вселенной энергии.

Она напоминала слияние тьмы и света, которые скрывались в каждой линии и проведенной черте. Что-то неуловимое и далекое притаилось в глубине этих глаз. Что-то пугающее и трепещущее таилось в том, как она держала голову: с едва заметным наклоном и точеным, упрямо вздернутым подбородком.

Как только мы подошли к железным двустворчатым дверям, служительница сделала небольшой поклон и, развернувшись, удалилась, чтобы скрыться в другом проходе.

Мы остались одни.

Безмолвие давило.

Угрюмые лица, виднеющиеся на витражах, навевали грустные воспоминания.

Айви окинула меня обеспокоенным взглядом. После чего поднесла руку к поверхности двери, задев небольшой трехступенчатый изумруд, и механизм пришел в действие. Замок щелкнул, пропуская нас внутрь.

Хранилище любого рода почти ничем не отличалось от обычных секций, заставленных множеством стеллажей, набитых книгами на самые разнообразные темы. Преимущественно они касались ведьм и первой ветви, от которой те произошли. Мы называли их – дэнеи, то есть прародители. Единственное отличие в том, что в хранилищах были записи, касающиеся исключительно одного определенного рода. Там были исторические сводки, семейные альбомы, родовое древо, жизнеописание особо выдающихся родственников, мемуары и дневники почивших предков, свитки с ритуалами и старинные гримуары. Правда, было кое-что ещё. Одна из самых ценнейших вещей – «Сатэрей». Чаша, которая позволяла окунуться в прошлое, в конкретный отрывок – воспоминание и таким образом увидеть важные детали, проследить жизнь другого человека, а также историю, в которой отпечатались события, связанные с родом.

Айви встала прямо напротив неё. После чего перевела решительный взгляд на меня, сказав:

– Ты хотела правду…

Без тени сомнений я уверенно кивнула. Пускай у меня дрожали руки, сердце замирало от неизбежности, то бежало навстречу неизвестности, я больше не хотела строить догадки. С меня достаточно тайн.

– Тогда в первую очередь ты должна понять, что твои родители всего лишь хотели защитить своего ребенка и уберечь его от возможных бед. Как и мы с Дэрэком. Мы просто хотели защитить нашу маленькую девочку…

– Не понимаю. Как ты можешь так говорить? – Я действительно не могла принять тот факт, что она поддалась на их уговоры, а затем сама сочла подобное решение правильным. – Любой дар – это подношение Богов, наследие, в конце концов! Вы сами всегда так утверждали. Наш мир состоит из магии. Все вокруг живет и дышит ей! Она просто неотъемлемая часть всего сущего. Это ещё одно сердце, только из неосязаемой материи, без которого жизнь…лишена смысла, понимаешь?

Я сделала неуверенный шаг вперед, стараясь достучаться до неё и донести все те чувства, которые я скрывала столько лет. Чувство неполноценности и отчужденности преобладало больше всех. Эмоции обрушились на меня, словно цунами.

– Я знаю. Знаю, что ты чувствовала все это время. Но, милая, ты всегда руководствуешься эмоциями, поэтому упускаешь из виду главное. Магия – наша опора и наша сила. Но она же – наша кара свыше. Ничто не даруется в силу прихоти. Все имеет смысл, назначение и конец.

Я непонимающе мотнула головой, сказав:

– Что все это значит? К чему ты клонишь?..

Она тяжело вздохнула. Затем подошла ближе и крепко обняла меня, застигнув врасплох. Казалось, она хотела успокоить меня, забрать все беды и горести и в то же время удержать, чтобы я не смогла сбежать, наконец услышав то, что она так хотела донести до меня.

– Я просто хочу сказать тебе, что чаще всего мы идем на крайние меры из-за страха. Любовь к близким становится нашей силой и главной слабостью одновременно. Порой методы для достижения желаемого не имеют как такового значения, если тот, кого ты так сильно любишь, будет в конечном итоге счастлив. Хотя признаю: право собственного выбора должно быть у каждого. А мы лишили тебя этого. И я прошу за это прощения…

Она едва погладила меня по голове, затем поправила выбившуюся из хвоста прядь волос и мягко подтолкнула к огромной чаше. Она была в форме ромба, напоминая всевидящее око, и на широкой ножке в виде грифоньей лапы. Из-за черного мрамора вода, находящаяся в ней, казалась бездонной ямой, у которой нет конца и края. Едва склонившись над ней, я увидела собственное отражение: мои глаза лихорадочно блестели.

Айви подошла к определенному стеллажу и, отсчитав несколько книг, опустила руку на следующую полку и достала оттуда большой темно-зеленый талмуд. Надпись на нем была на ставрати – первом языке ведьм. Поэтому, как я не старалась понять, все без толку.

Айви положила книгу на небольшой столик прямо рядом с чашей. После чего взмахнула рукой, заставив её зашелестеть страницами. В какой-то момент они резко остановились. Большинство из них упало, оставляя в воздухе лишь одну единственную. Она вздрогнула, а затем плавно опустилась, обращая наше внимание на открывшийся портрет девушки. У неё были высокие скулы и волевой подбородок. Темно-карие глаза смотрели с непоколебимой уверенностью, которую она незримо излучала. От неё буквально исходила сила, указывая на то, что она одаренная. Но что-то в чертах её лица пугало. Словно в них отразилось противостояние светлого и темного начала. Её портрет навевал довольно странные ощущения.

Я невольно отшатнулась, едва не споткнувшись.

– Это твоя прапрапрабабушка. Селия Шаролин Онилл. Здесь ей примерно столько же, сколько и тебе.

– И как со всем этим связана моя прапрапрабабушка?

Я, конечно, слышала о ней. Как и о многих других родственниках. Но не могла припомнить ни одного факта из её биографии, который бы как-то отразился на нашем роде. Она не была выдающейся ведьмой. Но и посредственной её назвать было сложно. Скорее где-то посередине. Она построила весьма неплохую карьеру в совете и была одной из первых, кто помогал во время болотной лихорадки.

– Дело в том, что Селия владела не совсем обычным даром. Она была особенной не только среди своих, но и среди остальных существ.

Я непонимающе повела головой из стороны в сторону.

– Ты можешь перестать говорить загадками и сказать, наконец, прямо?

Айви на мгновение замялась, словно все ещё решалась – стоит ли говорить мне правду, несмотря на то что ещё не так давно просила у меня прощения. Но затем все же выдохнула и, посмотрев на меня, четко произнесла:

– Селия была шаэном, Лайникс. Одной из немногих в нашем мире, если не единственной, кто обладал даром «светлой ша». Он заключал в себе немыслимую силу, проявляющуюся в потоках света, способных принимать самые разнообразные формы и материи. Если так можно выразиться, то «светлая ша» происходит от самой Матери и считается её внутренним воплощением.

Айви замолчала, ожидая моей дальнейшей реакции. А я могла лишь чувствовать, как подкашиваются ноги и как стремительно, быстро колотится мое сердце.

– Теперь ты понимаешь?

Она была шаэном.

«Шаэном…Шаэном…Шаэном…» – отдавалось в голове безудержным эхом.

Я сглотнула, крепко сжимая холодный камень пальцами. Вода в чаше едва всколыхнулась, и я тут же отпустила бортики, с помощью которых пыталась заземлиться и не уходить глубоко в себя. А это было довольно трудно с учетом всего, что на меня так внезапно свалилось.

– Выходит…

Айви стоически выдержала мой взгляд, когда я произнесла:

– …её дар перешел ко мне.

– Да, милая. Дар Селии пробудился именно в тебе.

– Допустим, это правда, и я – шаэн. Но…все равно не понимаю, зачем родителям потребовалось лишать меня силы?..

– Дело в том, что все, что мы о ней знаем – ложь. Некоторая часть её биографии, конечно же, правда. Именно эту часть оставили в официальных источниках. Но другую часть её жизни, ту, которая едва не разрушила наш мир, скрыли навсегда, чтобы не порочить древний род. Твои родители каким-то образом узнали об этом и испугались. Как только тебе исполнился год: они наложили родовые щиты, блокирующие любое проявление дара. Что было дальше, ты и сама знаешь.

Я не могла поверить своим ушам. Выходит, моя прапрапрабабушка не была такой уж посредственной!

– Благодаря «Сатэрей» ты сможешь увидеть всю правду, Лайникс. Увидеть события прошлого, чтобы понять, что произошло на самом деле и кем стала Селия, когда слишком близко подошла к черте, когда заглянула в глаза самой тьме, лишившей её самой себя.

Айви указала на чашу, призывая меня быть смелее и подступить ближе. Доступ к хранящимся в ней воспоминаниям принадлежал только нашему роду. Для посторонних она станет лишь невзрачным украшением интерьера.

Помедлив несколько секунд, я все же взяла со стола длинную серебряную иглу. Решительно уколов указательный палец, я занесла руку над чашей, позволяя капле крови свободно упасть в воду. На гладкой поверхности появились расходящиеся круги, образующиеся в небольшой водоворот.

Вода резко стала мутной, словно туман, стелющийся по реке. А после…

Меня затянуло в обрывок воспоминания.

Повсюду царил настоящий хаос.

Небо заволокли плотные громоздкие тучи: черные перьевые облака, похожие на песчаную бурю. Казалось, мир погрузился в беспробудную тьму. Природа умирала: разрушенные, сломанные деревья, скрип иссохших веток под ногами, мертвые цветы, разбросанные по поляне, бездыханные тела животных.

Сердце пропустило удар, как только я увидела высившуюся впереди огромную стену. Она, словно цунами, достигала невероятных приделов, грозясь обрушиться на мир и поглотить его в любой момент.

Она двигалась в сторону города, расположенного неподалеку. Густая пелена расползающегося по земле тумана застилала очертания зданий. Но маленькие точки казались ярким неугасающим пламенем, воплощающим в себе все живое.

Плотная тягучая масса, от которой исходили странные вибрации, как если бы она была живая. Стена буквально дышала и тем самым уничтожала все, что ей попадалось.

Она олицетворяла дыхание смерти. Не предвестника, а неуловимого посланника, исполняющего волю жрицы.

Люди, застывшие от неё всего лишь в нескольких метрах, вооруженные до предела, готовились к худшему. Их лица по-прежнему оставались сдержанными. Эмоции для стража – потеря контроля. Но в глазах у каждого читалось если и не отчаяние, то неизбежность. Потому что они собирались биться до последнего, несмотря на готовность падения, обрекающего душу на вознесение.

Плоть и тень.

Тьма и свет.

Жизнь и смерть…

В воздухе можно было уловить отчетливые нотки сажи, влажной после дождя земли, горящей древесины, увядания и пролитой крови. А ещё разложения и легкого безумия, словно полчище воинов восстало из своих могил.

Я сразу узнала её.

Она возглавляла процессию. Но, как и многие, выглядела потрепанной и изрядно уставшей. Дыхание было тяжелым, местами учащенным. Но взгляд…

Её взгляд пылал праведным гневом и решимостью, способной сломить самые безудержные горы.

Она выступила вперёд. Но мужчина, стоящий рядом, придержал её за плечо.

Тьма, почуяв мелькнувшую слабость, снова ожила и продолжила наступление, вызывая леденящий душу холод и неутолимый страх, безжалостно разъедающий сердце.

Селия смахнула удерживающую её руку, словно человек, который пытался удержать её, ничего не значил. А затем сухим, ломким голосом сказала:

– Это моя вина, Грэйк. Я привнесла в наш мир хаос. Я призвала эту тьму. И я же её уничтожу навсегда.

Она говорила порывисто и довольно уверенно. Но я видела, как дрогнули пальцы её рук, которые она спешно сжала в кулак, чтобы не поддаваться собственному страху.

Мужчина был явно недоволен таким решением, тем, что она собиралась действовать в одиночку и совершенно не хотела принимать предложенную им помощь. Но он не стал спорить, словно знал, насколько это бессмысленно. Возможно, от части он все же понимал, что она права, принимая для себя тем самым одно из самых важных и мучительных решений. Его глаза говорили о многом, особенно когда он смотрел на Селию. Он любил её. И это не могло оставить его сердце, как командира, безжалостным и хладнокровным. Но долг… Долг говорил об обратном, он обязывал его принять необходимые меры по спасению бесчисленного количества жизней.

Одно мгновение определило ход событий. Все было решено, но оно окончательно расставило фигуры на шахматной доске в зависимости от места, предназначенного им изначально.

Незнакомый мужчина вдруг выкрикнул имя командира. Тогда он решительно поднял руку вверх и сказал громким, разлетающимся по округе голосом:

– Да прибудет с нами сила! Да не оставят нас Духи и ниспошлют свое благоволение!

Он поднял свой клинок: холодная сталь блеснула, словно только что взошедшая луна. Остальные последовали его примеру. Небо разрезали серебряные росчерки, словно подмигивающие звезды, помогающие отыскать дорогу домой.

Битва началась.

Моя прапрапрабабушка решительно упала на колени и с невероятной сосредоточенностью начала нашептывать странные слова, припав руками к холодной земле. Её пальцы медленно, но четко выводили узоры на песке.

Чем дольше она делала это, тем больше погружалась в состояние, напоминающее транс. Казалось, с каждой секундой, за время которой под её ногтями скапливалось бесчисленное количество грязи, она терялась между гранями. И пустующее место, образующееся в пределе, становилось неким стыком между мирами. Его называли Непризнанным, потому что он считался мифом: сосредоточением всех энергетических потоков, местом, где якобы обитали Боги и некоторые Духи.

Чем больше сгущалась атмосфера вокруг, тем больше Селия походила на божество. Из-за поднявшегося ветра её волосы развивались пенистыми волнами. Каждое движение казалось невероятно изящным, почти невесомым, словно она могла играть с энергетическими потоками, как со струнами самой обыкновенной арфы. Кожа стала ещё бледнее, и теперь она походила на фарфоровую куклу, которая светится в темноте, как жемчуг, оказавшийся глубоко на дне.

Вокруг неё царило безумие. Повсюду замертво падали тела. А Селия продолжала свою игру, совершенно не обращая внимания на царящую суету.

Это зрелище ужасало и завораживало одновременно. Я не могла перестать смотреть на её невинное и вместе с тем обезображенное лицо: борьба тьмы и света неумолимо проступала в каждой его черте. Пока…

Яркая солнечная вспышка не заставила меня прикрыться рукой и крепко зажмуриться от световых лучей. Странная волна тепла едва не сбила меня с ног, прокатившись по телу мягкой исцеляющей полусферой, которая исчезла, как только я втянула носом воздух.

Прошло несколько секунд, прежде чем я осмелилась открыть глаза снова. Поначалу картинка была нечеткой. Но постепенно все начало приобретать резкость и привычные очертания.

Тогда я отыскала фигуру Селии и, заглянув в её глаза, поняла, что у всего есть своя цена. И совсем неважно: свет это или тьма. Ведь они неотделимы друг от друга. Два вечных спутника, наподобие луны и солнца, которые находятся в беспрерывном круговороте, уступая свое место друг другу и поддерживая равновесие.

«Тьма рождается из света. Свет рождается благодаря тьме. Они – начало и конец, без которых не может существовать все живое в этом мире» – сказала мне однажды Айви, и я навсегда запомнила это.

Вот она – плата.

Фигура Селиии скорчилась и заметно исхудала. Ее кожа больше не источала божественного сияния, превратившись в старую сморщенную кору дерева. Лучезарный блеск в глазах потух, небесная радужка превратилась в темный лазурит. В волосах проступило несколько седых прядей: словно шелковые нити, они спадали по плечам и закрывали большую часть лица. Отблески теней опутали взмах ресниц, а кончики пальцев потемнели, являя переплетение тонких, почти незаметных вен.

Её юный облик неожиданно утратил притягательность. Жизнь покинула его, забрав с собой молодость.

Она, наконец, ослабила хватку, перестав впиваться ногтями в землю, и, взглянув на чистое голубое небо преисполненным надежды взглядом, испустила последний вздох.

Все было кончено.

Она погубила свой мир, и она же спасла его, возродив…

Меня вытолкнуло обратно, и я едва задержала дыхание. После чего выдохнула и попыталась отбросить мрачные видения. Мое сердце по-прежнему чувствовало её скорбь, горечь и сожаление. Но ещё…любовь и надежду.

Айви придержала меня за плечи, помогая устоять на месте.

– Все нормально?

Сглотнув, я уверенно кивнула и, наконец, посмотрела на неё.

– Теперь ты знаешь, каким стал её конец. Она прожила недолгую, но весьма насыщенную жизнь. Только вот и бед Селия повидала немало. Кто бы что ни говорил, но свет всегда будет притягивать тьму и наоборот.

– Значит, – задумчиво произнесла я, пытаясь принять открывшуюся мне правду, – если буду использовать свой дар, то либо сойду с ума, либо рано или поздно он убьет меня сам?

Мне не понравилось вспыхнувшее в глазах Айви сожаление. Словно это она была всему виной, а не дар, перешедший ко мне по наследству.

– Мне так жаль, Лайникс. Я бы все отдала, чтобы ты не проходила через подобное. Но этот дар…он действительно несёт в себе угрозу.

– Но ты забываешь, что благодаря нему мы существуем, – не знаю почему, но мне вдруг захотелось защитить эту маленькую искру света, живущую во мне; а может быть, я хотела хоть как-то утешить свое разбитое сердце.

Тайн больше не осталось. Природа моего дара была раскрыта. Все недостающие детали встали на свои места, наконец полностью разъяснив то, кто я.

Я – одаренная и пустая, поскольку не могу использовать свой дар. Ведь он оружие, которое в любой момент может уничтожить мир, либо меня саму.

Выходит, я свет, скрывающий в себе полчище демонов…

Айви подошла ближе и уже хотела обнять меня, чтобы поддержать и хоть как-то утешить: кажется, все чувства разом отразились на моем лице. Среди них боль от очередной потери и ощущение бесконечного падения были на первом месте.

Я не хотела жалости, не хотела чужих касаний, заставляющих почувствовать все это и принять по-настоящему. Я сдерживалась, но с каждой секундой мне все больше казалось, что мир рушится и это безвозвратно. Поэтому я резко отступила, очерчивая между нами строгие границы.

Страница с портретом Селии все ещё была перед глазами.

Не выдержав, я мотнула головой и, сдерживая всхлипы, побежала в сторону выхода, крикнув на ходу:

– Мне надо побыть одной. Не жди меня, я приеду сама.

– Лайникс… – растерянно покричала она, но дверь за мной уже закрылась.

Легкие горели.

Дыхание замирало.

Сердце нещадно давило на грудную клетку, заставляя меня порывисто расстегивать пуговицы у основания плаща. Кажется, одна из них даже оторвалась, отлетев куда-то в сторону. Но мне нужен был свежий воздух. Потому что я задыхалась…

Задыхалась.

Задыхалась.

Чувство бесконечного падения становилось сильнее: я терялась в пространстве, все больше впадая в прострацию.

Все последующие действия были как в тумане.

Я слышала стук каблуков об пол. Едва различимый скрип некоторых половиц, по которым ступали мои сапоги. Оглушительный звон колокола и призрачное завывание ветра, едва колышущего пламя. А затем резкий щелчок двери: стон отворившихся петель, когда я выбежала за пределы.

Я все слышала и в то же время находилась не здесь. Мир вокруг меня казался одним бесконечно смазанным пятном, в котором все переплелось.

Поэтому, когда кто-то резко схватил меня за руку, заставив остановиться, я вскрикнула, почувствовав, как сжигающийся вокруг меня вакуум лопнул. Мир становился прежним, когда мне зажали рот и втянули в узкий переулок.

Сердце панически сжалось, голова закружилась. Но стоило уловить знакомые нотки корицы, и все прекратилось.

– Тише-тише, – шептал он прямо возле моего уха. – Дыши, Никс. Глубокий вдох и медленный выдох. Все хорошо.

Я попыталась успокоиться и сделать так, как он сказал. Его упругое тело, горячее дыхание и холод кожи помогли восстановить дыхание: чувство медленного удушья постепенно исчезало. Веки едва подрагивали, пока я глубоко втягивала носом воздух, стараясь унять охватившую меня панику.

Прошло несколько минут, прежде чем я сумела прийти в себя и открыть глаза.

Почувствовав, как успокаивается мое сердце, как дыхание приходит в норму, он медленно отнял руку, а затем отпустил меня.

– Легче? – раздалось совсем близко.

Я кивнула: в горле резко пересохло.

– Тогда, может быть, расскажешь мне, что случилось?

Я обернулась. Наши взгляды, наконец, встретились.

– Тогда как на счет тебя? Расскажешь, как ты вдруг оказался здесь?

Такое уже случалось. Всякий раз, когда я чувствовала себя на грани срыва, он неожиданно появлялся, вытаскивая меня из пучины. Конечно, он находил этому весьма оригинальные оправдания, иногда это были просто удачные стечения обстоятельств. Но со временем мне все больше казалось это странным. Таких идеальных совпадений просто не бывает.

Кажется, поняв, что в этот раз отговорки не сработают, он серьезно выдал:

– Просто почувствовал тебя.

Хмыкнув, я сказала:

– Попробуй ещё раз, Тай. Потому что это по-прежнему звучит неубедительно.

– Сейчас не самое подходящее время для объяснений, Лайникс.

– А такое вообще бывает? В жизни вечно что-то идет наперекосяк, вечно что-то происходит, каждый день расписан по часам. Поэтому лучший момент тот, что у нас есть здесь и сейчас.

Он одарил меня весьма красноречивым взглядом. Словно я снова несла несусветную чушь, ведь это не игры, в которых ты легко можешь поменять правила или следовать только своим желаниям. Кайдан злился, а я даже не понимала почему!

– Знаешь…просто забудь об этом, – в конце концов, устало произнесла я и, обхватив себя руками, пошла в сторону бульвара. Правда, успела сделать пару шагов, когда он неожиданно взял меня за руку.

– Идем. Хочу кое-что показать тебе.

Сказав это, он медленно переплел наши пальцы, заставляя меня опешить. А затем уверенно потянул за собой. Тогда я снова пошла за ним: слепо и безоговорочно. Кажется, по-другому я уже не могла, да и не хотела.

Он стал моей неотъемлемой частью. И я не заметила того момента, когда всецело доверилась ему, отдав свое сердце…