Сердце Дракона. Десятый Том. Часть 2

Глава 931

Глава 931

— Ну здравствуй, — Хаджар стоял на границе раскалывающейся на части тьмы. Та распадалась квадратными пластами, а позади неё открывался вид на бескрайнюю долину в которой высилась ровная, зеленая трава.

В центре долины высился небольшой холм. На его вершине покоился большой, плоский камень, рядом с которым стояло дерево, в кронах которого спала птица Кецаль.

Хаджар не знал, почему то, что он разделял на мир свой души и внутреннюю тьму, на самом деле оказалось одним и тем же. И понятия не имел, почему, когда тьма, начала распадаться, он увидел мир души и стоявший где-то вдалеке знакомый дом.

Дом, в который ему однажды придется войти. Где его уже ждали мать и отец. И брат. И все те, кто будут его судить.

Однажды он туда войдет. Однажды, но не сейчас…

Сейчас он смотрел на зависший перед собой иероглиф в виде огромного жука. Девятьсот девяносто девять штрихов составляли его могучее тело. В каждом из них покоилось больше мистерий меча, чем мог высвободить даже Великий Мечник Орун. Каждый из штрихов — чудовищный удар меча, в котором заключались знания о техниках и стилях, грани которых Хаджар и вообразить не мог.

Создание столь сложной формы, столь невероятной силы.

Враг, которого Хаджар сам позвал к себе в душу и, по собственной воле, стал его рабом.

[Расчет выполнен. Проектирую план ликвидации объекта]

Перед глазами Хаджара засияли маркеры и цифры. То, под каким углом он должен нанести удар мечом по очередному штриху, в какое место этот удар должен прийтись. С какой силой нанесен, какой шириной плоскости должен лечь меч.

Путь, который нарисовала нейросеть, был не просто сложен — он был невозможен. Та скорость, которая требовалась, чтобы разрушить метку Духа Меча, находилась за пределами возможности того же Оруна. Сила, с которой нужно было нанести удар, сделала бы честь Гэлхаду. А точность и количество ударов — оставили бы завидовать подобной техничности Анис.

Метка слегка вибрировала. Несколько, самых маленьких и слабых штрихов на ней уже были рассечены. И это, на малую долю, но упрощало задачу Хаджару.

— Вероятность успеха.

[Обрабатываю запрос… запрос обработан — вероятность разрушения объекта носителем невычислимо мала]

— Невычислимо мала, — улыбнулся Хаджар. — если бы ты рассчитала мне что-то большее, было бы даже скучно.

Хаджар, непонятно откуда, достал кожаный ремешок, которым подвязал себе волосы. Он стянул с тела верхнюю часть одежд, обнажая могучий торс и вереницу шрамов.

Крепко обхватив рукоять меча обеими руками, он не сводил взгляда со своего врага.

Как и всегда…

Ни тени страха или сомнений не появилось во взгляде его чистых, ясных, синих глаз.

Как и всегда…

Несгибаемая воля вела его в перед — в объятья, пожалуй, самой важной битве в своей жизни. Битве с собственными ошибками прошлого.

Как и всегда…

Тьма разрушалась под ногами Хаджара. Она трескалась белыми полосами и обваливалась внутрь бескрайней долины. Хаджар знал, что как-то исчезнет последний кусочек мрака, который швом перетягивал его изуродованную душу, то он исчезнет. Умрет.

— Начнем! — Хаджар, рассекая столп стального света, выпущенный из центра метки, рванул вперед.

Ректор с Императором стояли на балконе. С одной стороны кипела битва пятого легиона, сражающегося с с армией мертвых. Сражение велось на земле и в небе. Пушки грохотали, вздымая облака гари и белой, пороховой пыли. Не успевали падать с неба корабли, как тут же вставали под знамена зеленой армии немертвых.

Но, двух сильнейших существ Империи, в данный момент заботило совсем иное.

Подобное сражение выглядело для них примерно так же, как для рядового горожанина — битва элитных адептов на Турнире Двенадцати. Интересно, забавно, в чем-то до восхищения любопытно, но не более того.

Другое дело, надвигавшаяся с севера буря. Молнии сверкали в ней, вытягиваясь то копьем, то молотом, то мечом. Гром грохотал так, будто молнии действительно были оружием, которое звенело о могучий щит грозовых, темных туч.

Гранитным валом они скользили по небу, затягивая его ревущей, пылающей тьмой. Ректор и Император могли поклясться, что видели, как в тучах формировалось лицо разгневанного, полного ярости старца. И как в каждом его глазу плясало по дракону. Один черный, а другой — синий.

— Что происходит, ректор? — Морган так сильно сжал бортик балкона, что тот начал трескаться.

— Н-н-не знаю, — заикнулся старик, трость которого то превращалась в грозное оружие волшебника, то снова возвращалась в состояние покоя. — Понятия не имею, Вше Императорское Величество. Я никогда не видел подобного, а во всей библиотеке Святого Неба нет ни единого упоминания о таком явлении.

— Как и в библиотеке Императорского Рода…

Оба существа обладали абсолютной памятью и разумом, который позволял пользоваться ей с невероятной скоростью. Но они не могли отыскать в недрах своего сознания ничего, что рассказывало бы о подобном явлении.

— Это воля, достопочтенные.

Ректор и Император обернулись. Позади них стоял закутанный в тюрбан, высокий Иностранный Мастер. Впрочем, оба они знали его истинный облик и то, кем тот являлся.

Синхронно они поклонились. Правда Ректор сделал чуть глубже и рьянее, чем Император.

— Великий Чин’Аме, — поприветствовал гостя Император Дарнаса. — Глава павильона Волшебного Рассвета.

— Морган, — кивнул волшебник-дракон. Проигнорировав ректора Святого Неба, он вышел на балкон и встал около бортика. Его янтарные глаза с вертикальными зрачками наблюдали за приближающейся бурей. — Прекрасное зрелище… Признаться, я за всю свою жизнь, лишь однажды видел подобное и счастлив, что мне довелось лицезреть волю еще раз.

— Волей? Чьей волей, великий Чин’Аме?

— Стихии, Морган, — как о чем-то само собой разумеющемся, отвечал дракон. — Самой стихи. Воля старца-воина, Северного Ветра, дланью накрывает Даанатан. Вглядись в неё внимательно. Может сможет разглядеть что-то, что подарит тебе вдохновение и продвинет в понимании мистерий. Подобное зрелище — подарок судьбы.

— Старец? Северный Ветер? — Ректор и Император переглянулись. То, о чем говорил волшебник из Страны Драконов было им непонятно и неизвестно.

— Вот только, кто мог привести сюда волю старца-Борея? — сощурился дракон.

— Привести… — протянул Морган. — Вы хотите сказать, что кто-то обратил на себя внимание существа подобной силы?

Мастер ответил не сразу.

— В общих, очень общих чертах — ты прав, юный Морган, — уклончиво и даже нехотя ответил Чин’Аме.

— Вы говорите, что уже сталкивались с подобным, — Император отказывался упустить шанс узнать что-то новое. Тем более, касающееся таких глубоких и мистичных явлений. — Кто же привел волю в прошлый раз?

— Это было давно, — на этот раз дракон не медлил с ответом. — еще в те времена, когда лишь строились Семи Империй. Я странствовал по миру и встретил адепта, который проходил испытания Небес и Земли. Он попросил меня побыть его стражем, ибо это испытание не только высочайшая честь, которую можно завоевать на пути развития, но и величайшая опасность. И не только самим испытанием, но и тем, что оно оставляет адепта без защиты. И, под конец, когда адепт, как мне казалось, уже почти справился, явилась воля Изначальнорожденного, чтобы судить его. Адепт не выдержал суда и его душа исчезла из этого мира.

Ректор и Император, будто ученики, слушали с открытым ртом.

— Испытание Неба и Земли — для чего оно.

Чин’Аме, поворачиваясь к Моргану, прошептал:

— Чтобы одолеть последнего врага, юный Морган. Чтобы победить Время и войти в число Бессмертных.

— То есть — кто-то в Даанатане проходит испытание Неба и Земли и пытается стать Бессмертным?

— Нет, — отрезал Чин’Аме. — Исключено. Это испытание проходит сквозь пять стадий. Суд Изначальнорожденным лишь последняя из них. И, будь уверен, юный Морган, даже первая из стадий — Меч Небесного Огня, уничтожила бы весь Даанатан и всех в нем проживающих, включая тебя и твоих, так называемых, Великих Героев. Нет ни единого шанса, что город уцелел бы даже после первого удара.

— Первого… а сколько их всего?

— По-разному, — пожал плечами Дракон. — чем сильнее адепт, тем сложнее его испытание Неба и Земли. Слабейшие должны пережить девять. Сильнейшие… здесь я могу руководствоваться лишь легендами.

Девять ударов… Морган тяжело дышал. Пот катился по его лбу.

Давно он уже такого не испытывал.

— И именно поэтому, юный Морган, происходящее меня завораживает, — Чин’Аме вновь повернулся лицом к буре. — Что-то привело сюда волю старца-Борея лишь потому, что тот сам изъявил свое желание. Видит Высокое Небо — даже легенды не знают прецедента, когда Изначальнорожденный приходит к простому смертному!