Середина. Том 2

Глава тридцать вторая

К кресень месяцу люди Яробора Живко, наконец, достигли того самого благодатного плато, с которого когда-то раньше ушли, предки влекосил, тивирцы направив свою поступь в места Старого Мира. Люди, словно перелетные птицы искали лучшей доли, и за ее достижением преодолевали разнообразные трудности и тяготы. Впрочем, как в случае с тивирцами, так днесь с влекосилами и кыызами, люди исполняли не столько свои желания и устремления, сколько подчинялись замыслам Богов, в данном случае оставаясь послушным орудием в их руках.

Огромное в размахе плато имело сравнительно плоскую поверхность и полого опускалось на восток. С севера эта равнина граничила с высокими хребтами Химал, а на юге замыкалась пестрой вереницей низких горных гряд расчлененных разломами, крутыми утесистыми склонами и неширокими низменностями.

По равнине протекало множество рек, которые впадали в одну самую значимую, полноводную, местными жителями — синдхистанцами, называемую Синдхи.

Узбой Синдхи несмотря на его ширину был весьма петлистым. Множество поперечных перекатов разделяло глубокие его участки, немало по руслу реки имелось островов, приплесков, частью сами берега были отмелистыми, пологими. Подверженная разливам, особенно в весеннее и летне-осеннее время года, Синдхи медлительно влекла свои воды по равнине.

Синдхистанцы большей частью живущие малыми поселениями считали саму реку божеством. В одном из преданий синдхистанцев Богиня спустилась на Землю с небес абы помочь человеку смыть грехи и спастись. Начиная свое течение в небосводе Богиня Синдхи словно продолжала на Земле некогда разлитое мерцание Млечного Пути. Когда-то Синдхи вышла из большого пальца Бога и омыла в своих водах семь сестер звезд, величаемых лесиками по разному Стожары, Утиное гнездо, Кучки, Бабы, а после и звезду Семеш, подле которой, как верили влекосилы, вращал Воитель Коло времени и мироздания. Затем Синдхи омыла Месяц, и уже после спустившись вниз к вершинам гор Химал, стекла с одной из них многочисленными рукавами.

В столь удивительно появившейся на планете реке, полноводной, глубокой, каковая лениво тянула свои воды по равнине, водилось много рыбы: чехони, данио, барбусы, змеголовых, да досель никогда не видимых животных: дельфинов, крокодилов. Саму равнину, по которой Синдхи протекала, преимущественно укрывали леса. И это были могутные, вечнозеленые и труднопроходимые лесные массивы, где мощные стволы и кроны деревьев плотно укутывали в свои сети лианы, сероватые эпифиты, схожие с оленьими рогами или гнездами. Стволы тех деревьев с блестящей, словно отполированной корой чаще зеленого или светло-коричневого цвета иноредь покрывали шипы, колючки иль цветы. А сами деревья по виду напоминали лесных гигантов растущих в дубравах лесиков, однако, напоминали токмо своей мощью и величественностью. На самом деле это были иные виды деревьев, на ветвях которых располагались крупные, темно-зеленые, кожистые листья, изрезанные на вершинах крон, сбрасываемые в разное время года, а потому всегда будучи зелено-убранными. Опорами тем великанам служили широкие выступающие над поверхностью земли корневища, будто спины чудных зверей иссекающих ее вдоль и поперек.

Саму почву в тех лесных массивах не покрывали привычные для людей рао травы, она представляла из себя густую поросль кустарника, лиан, ползучих растений, образующих плотные стены сквозь каковые чащобы сложно было пробиться. Легкая лазурная дымка витала в недрах тех зеленых нив, перемешиваясь с памороком так, что внизу цвета листов, мхов становились и вовсе насыщенного густо-зекрого окраса. В тех лесах жили: слоны, буйволы, носороги, тигры, лисы, леопарды, олени, кабаны и множество разнообразных видов птиц, неповторимо чудесных, изумительных.

Синдхистанцы, как им и было велено марухами, а точнее приставленными к ним блазнями прорубили путь людям Яробора Живко в той местности. Но увы! так и не успели добраться до Аскаши, потому окрестности вкруг города освободил Стынь, ибо о том его попросил рао. Младший Димург желая угодить как мальчику, так и малецыку выпустил стену огня, оный на удивление, очистив окрестности Аскаши от растительности, не тронул сами его постройки.

Яробор Живко, а точнее Крушец, при первой встрече проигнорировавший Стыня, тем самым выразив свое негодование на поступки Бога, когда последний отбыл до смерти плоти Есиславы, под настойчивым убеждением Кали-Даруги многажды смягчился. Посему пробудившийся на маковке юноша вмале начал общение с младшим Димургом, как-то сразу почувствовав к этому Господу особую нежность, вроде допрежь того состоял с ним в доверительных, теплых отношениях, и был знаком много лет. Не прошло и дня, как Стынь уже беседовал с Яробором Живко о данавов-калакееях. Созданиях, отличающихся особой уникальностью, так как последние вельми быстро могли менять на правой руке валашку на короткий меч, булаву, гасило, бердыш, клыч и даже самострел. Левая рука данавов-калакеев также преобразовывала собственную форму и назначения. И превращалась из щита в особое устройство, напоминающее длинную трубу, внутренняя полость каковой была пустой. Димург в обозначении данного оружия говорил, что оно предназначалось для метания, бросания пули, и поколь на Земле не существует.

За эти три прошедших месяца после рождения дочери рао, которую он назвал, так как когда-то желал сына Агния Яроборовна Драги, чтоб не расстраивать Айсулу, Перший так и не оправился от утомления и большую часть времени проводил в дольней комнате сумэ. К середине кресеня на маковку в пагоде старшего брата прибыл Зиждитель Дивный. К тому сроку Велет уже давно как отбыл на помощь к Асилу, а Мор и Стынь поколь находились подле Отца в Млечном Пути.

В сумэ Стыня частью закончилась биоаура посему Родитель и прислал на пагоде Дивного. Хранилище пагоды как более мощного космического судна было полным. Дивный несмотря на явное недовольство Кали-Даруги пришел, сопровождаемый ее ворчливым дребезжание, в дольнюю комнату сумэ к старшему брату выведя его из состояния покоя не только, чтобы поговорить, осмотреть, но и передать предложение Родителя посетить Березань.

Перший, возлежал на одном из дымчатых облаков в комнате точно и не имеющей конца, края, стен, где стлалась безбрежная сине-марная космическая даль, и в ней витали крупные сгустки пежин, полосы аль блики. Порой они соприкасались поверхностями, соединялись в нечто единое, аль вспять медлительно разделялись. Также почасту они меняли цвета с блеклых: розовых, желтоватых, лимонных, голубых, на значительно более яркие: багряные, золотые, зекрые, синие.

Дивный подобно своим старшим братьям был высок и сухопар. Его кожа, как и положено печище Расов, имела молочно-белый цвет, озаряемый изнутри золотистым сиянием, сохраняя нитевидность оранжевых кровеносных сосудов и ажурно — паутинное переплетение кумачовых жилок. Темно-русые волосы Бога были до плеч, а такого же цвета усы и борода достигая груди, смотрелись столь густой массой, что на концах закручивались по спирали в отдельные хвосты. Лицо Дивного напоминало по форме сердечко, где лоб казался не только высоким, но и много более широким, чем угловатый подбородок. Выпуклые, нижние веки, длинные густо закрученные, темно-русые ресницы и вроде проходящие по одной линии прямые, короткие брови. Большим смотрелся рот Раса с чермными блестящими губами, короткий с вогнутостью в средине и слегка вздернутым кончиком нос. Удивительными по цвету и форме были продолговатые глаза Зиждителя, заполненные бирюзовостью радужной оболочки поглотившей всю белизну склеры.

Дивный был одет в серое сакхи без вырезов и с одним долгим правым рукавом завершающимся почитай у запястья. Черный плащ, ибо Рас лишь давеча прибыл в Млечный Путь, перекинутый одним концом через правое плечо и проходящий под мышкой, скреплялся на груди темно-синим сапфиром, лучисто переливающимся. Плащ, едва достигая бедер, струился по своему слегка округлому краю сияющей синей полосой. На голове у Бога восседал высокий венец. Творенный из тонкого обода, он охватывал саму голову по кругу и одновременно из его граней, вертикально вверх устремлялись широкие полосы, украшенные рельефными изображениями разнообразных видов птиц. Те золотые полосы незримо удерживали в навершие солнечный, плоский диск, изредка переливающийся ядренистым золотым светом и также не часто совершающим медленный поворот вкруг своей оси.

Достаточно долго Дивный уговаривал старшего брата отправится в Березань, впрочем, Димург помедлив с ответом и полностью выслушав Раса, от данного предложения отказался. И, это несмотря на просьбы Дивного и Кали-Даруги, нежданно в том поддержавшей Раса. Дивный еще долго пытался повлиять на старшего, как и все младшие, ссылаясь в тех толкованиях на собственное волнение за состояние брата. Обаче это не помогло. И переместив Першего на пагоду в дольнюю комнату да побыв совсем немного с Ярушкой, Дивный отбыл с Мором и Стынем на сумэ из Млечного Пути.

Перед самым отбытием Стынь подарил рао, как безупречную охрану четверых данавов-калакеев, которые потрясли Яробора Живко своей удивительной способностью изменять оружие. Дивный тоже оставил дар мальчику… и тот дар, несомненно, оказался многажды нужнее как рао, так и влекосилам, кыызам, тырякам, аримийцам.

В местности, куда нынче прибыли люди рао, как поведали синдхистанцы (рассказы которых теперь переводили дарады, отдельным своим куском присоединившиеся к пришлым и взятые в жены не только Волегом Колояром, но и иными не женатыми влекосилами) на равнине толком и не бывало зимы. Основных сезонов здесь наблюдалось три. Лето приходилось на кветень, травень и кресень месяцы. Время дождей с липеня по влесень, и зима с грудня до лютеня. Такие месяца как весенний белояр и осенние — жовтень, кастрычник попадали в межсезонье. В целом лето тут было жаркое и сухое, а зима прохладная с дождями, когда температура больно не опускалась и не переходила в холода, как таковые.

Однако проливные дожди сезона «варша», как его называли синдхистанцы, становились столь мощными, что могли прекратить не только работы по восстановлению Аскаши, но и само пребывание в том заброшенном, порушенном городе. По этой причине Дивный и одарил Яробора Живко. И тем даром выступала помощь людям рао отдельного племени принадлежавшего Расам, каковые прибыв в Галактику Млечный Путь, должны были возглавить восстановление города. Племени которое от имени их Творца величалось, как дивьи люди.

Когда Яроборка впервые увидел, затерянный в мощных зарослях леса Аскаши, он был потрясен. Не только величественностью града, где громадные постройки, широкие каналы, прекрасные башни, тонули в дебрях леса, но и тем как за столетия, что более не проживали в нем люди, его единственными обитателями стали деревья. Могучими своими кореньями они пробили и вспучили каменные дороги, настлы, захватили в полон и сами дворы, стены. Кажется, они вросли своими стволами в каменные ограды, обняли и спаялись ветвями с башнями и крышами, крепкой хваткой сдавили изваяния и колонны.

И хотя стараниями синдхистанцев часть растений внутри города была убрана, Аскаши продолжал тонуть в островках могутных деревьев и их корней. Может статься лишь благодаря огромному рву, вымощенному блоками песчаника окружающему по квадрату сам город, он не подвергся более масштабному разрушению, и водная преграда, составляющая более пятидесяти метров, отделила Аскаши от посягательств леса. А может была права королева марух Блага, сказывая когда-то рао, что город построенный по особым технологиям гипоцентавров и вовсе не подлежал как таковому уничтожению.

Сам Аскаши располагался на небольшой и вельми ровной возвышенности, напоминая своими четко очерченными линиями квадрат, с явственно ровными стыками в углах. Сразу за рвом, преграждающим вход в город, начиналась крепостная стена, выполненная из красного полированного мрамора украшенная поверху многочисленными башенками, резно витыми по кругу, достаточно высокими и также повторяющими форму квадрата. Когда-то они наверно были белыми, но за долгий срок своего существования не просто потемнели, а прямо-таки позеленели, да оказались купно опутанными лианами и эпифитами. Мощные ворота, дотоль, судя по всему, окованные и зримо украшенные разнообразными символами и узорами более не скрывали проход в Аскаши. Левая створка, отвалившись с частью колонны, на которой держалась, теперь покоилась во внутреннем дворе города, а правая накренившись диагонально, и упершись одним своим нижним углом в каменное полотно, крепилась на нижней петле. Над воротами на каменном основании располагалась коническое навершие — башня из нескольких уровней по форме повторяющих треугольную пирамиду. Вся башня была украшена изваяниями, резьбой и росписью знаков голубых и оранжевых цветов.

Через ров пролегал широкий мост, собранный из полновесных грубо-обработанных камней ровных только в верхней его части. Но и там ноне меж ними пролегали боляхные трещины, уступы, ямы потрясающие своей залащенностью полотна. Так, что глядя и на сам город, и на крепостные стены, ворота понималось, его создатели не думали как о таковой защите, всего-навсе о величественности и красоте.

Внутри Аскаши, представлял из себя множество высоких и широких построек, увенчанных пикообразными али коническими башенками, связанных между собой прямыми галереями, длинными крытыми коридорами, каменными проходными мостами, оные поддерживали низкие прямоугольные столбики. Местами те удивительные по виду покатые дугообразные мостки, проходящие в нескольких метрах от поверхности земли, соединяли разнообразные по форме и высоте здания, пестрили поперечными переходами, под которыми располагались квадратные водоскопы, маханькие прудики.

Особенно мощными смотрелись семь построек, поместившиеся обок друг друга, наподобие лестницы. Они венчались единой каменной крышей, также украшенной колоннами, перемычками, красивейшей резьбой, искусно исполненными изваяниями, узорами, рисунками цветов, так схожих с перевернутыми звонцами, бубнами, голубками, пичужницами населяющих леса лесиков и влекосилов. Таких построек, где под общей крышей располагались семь зданий, было значимо много по всему городу, точно имеющих нечто в виде объединенного места жительства для определенной прослойки людей, а может одного рода.

Сложенные из огромных каменных плит, блоков гладких и словно без раствора так, что в местах стыках почти не зрелось швов, те постройки города: дворцы, дома, водоскопы, пруды, переходы, изредка являли одни развалины. Где порой находились только мощные возвышающиеся в несколько уровней платформы по краям все еще ограненные гигантскими телами змей, очевидно, и препятствующих их дальнейшему разрушению. В неких местах не было уже и самих построек, а на их бывшее там присутствие указывало нагромождение каменных останков.

Изваяниями людских лиц, лошадей, слонов, птиц были украшены почти все скосы стен, углы построек. Галереи и поперечные переходы связующие здания с одной стороны, поддерживались колоннами, а с внутренней, как правило, пролегающая стена демонстрировала на собственной поверхности окна, почти в четверть ее размера. Свод в галереях все еще наблюдаемо украшали изображения животных, в основном из преданий людей рао, не только влекосил, кыызов, но и аримийцев: инроков, змей-драконов, волшебных птиц. Точно дотоль формирующиеся лишь в данном месте предания позднее были распространены и частью прижились в различных уголках Старого Мира, Аримии, Дравидии, Асии.

В центре Аскаши находился величественный, даже сейчас, квадратный дворец в пять уровней. Он соединялся с соседними четырьмя трехуровневыми, круглыми строениями, расположенными по его углам, многочисленными лестничными проходами, галереями, стыки которых увивали изваяниями змей. Сам дворец венчался пирамидальной формой крыши, будто обвитой по коло, чуть выступающим телом змеи. Хотя сейчас и сам дворец и прилегающие к нему постройки, лестницы, водоскопы, каналы находились в запустевшем состоянии. В жилищах не имелось дверей, окон, по большей частью поселившиеся и подле него деревья оплели и сами стены, приподняв, разломили напополам каменную крышу, вылезли могучими ветвями из окон. Корневища тех деревьев взломали…взорвали лежащую пред центральным дворцом широкую площадь, полотно которой когда-то было выложено гладким, белым мрамором.

Они те коренья своей силой сломали допрежь стоящее в середине площади на возвышении высокое изваяние, а может это сделали людские руки некогда захватчиков Аскаши. Верхняя часть человеческого изваяния вже была уничтожена полностью и теперь лежала кусками белого мрамора подле остатков все еще стоящих на постаменте ног. Возвышение со всех четырех сторон окружали парапеты с низкими каменными образами змей переплетающихся меж собой хвостами и на удивление все еще сберегших тонкости скульптурного своего творения.

Яробор Живко первый раз войдя вместе с Волегом Колояром, Ксиу Бянь, Байдан Варяжкой и иными ханами в город долго вглядывался в остатки сколотой головы, уже почти и не сберегшей образ того кому устанавливалась. Да, город был разрушен, но все же сумел сберечь за эти тысячелетия своей жизни, основные постройки, те самые которые были сооружены именно гипоцентаврами. Вероятно, потому как мощные каменные блоки не подлежали разрушению, однако сама их огранка, украшения, барельефы, изваяния уже не имели своей четкости, цвета и даже красоты. Что же касается более простых жилищ находящихся в Аскаши и по виду уже не имеющих отношения к гипоцентаврам, ибо были построены из песчаника, они почитай все превратились в развалины. И теми самыми нагромождениями камня заполняли улицы, пятачки, площади.

Величественный Аскаши, вже однако не был красивым городом… Он выглядел погибше — утерянным для людей, а запустения внутри самих помещений точно говорили, что человеку данные развалины никогда не привести в целостный вид, никогда не поднять из руин былое совершенство и мощь построек.

Ступа, стоило только людям рао разбить стан подле Аскаши, опустилась в сам город. Она заняла место на северо-западе Аскаши на плоской площадке, пред тем удалив оттуда все каменные нагромождения. Выпущенный из круглого днища судна, прямо из трех перетянутых между собой кроваво-рдяных сопл, удивительный по цвету лазурный луч, переплавил нагромождения камня, песчаника на когда-то нарочно образованном уступе, превратив сие в одну сплошную поверхность, с тем чуть-чуть ее приподняв.

Яробор Живко горячился…нервничал… хватаясь за пульсирующие кровью виски, волнуясь за людей, семью и дочь. Сезонные дожди могли вызвать массовые болезни у людей не привыкших к столь влажному климату. Определенно, именно поэтому Дивный и вызвал своих созданий из далекой Галактики Косматый Змей, с планеты Кенькефаль, системы Меру.